Текст книги "Колдун со Змеева моря"
Автор книги: Анна Гурова
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Огонь в снегах
Огненное дыхание пронеслось над зимними лесами, словно подхваченный ветром язык невидимого костра, словно эхо далекого крика боли.
Полыхнули и затлели верхушки елей и сосен, и сразу погасли, скованные жгучим морозом. С твердых как лед ветвей закапала вода, тут же застывая сосульками. Снежные лымы, притаившиеся на еловых лапах, белыми комками упали замертво в сугробы и рассыпались. Колючие ветви, стряхивая остатки снега, взметнулись к звездам.
И все затихло.
Крылатому огню не одолеть Великого Леса, застывшего под звездным зимним небом. Из мерцающей тьмы смотрят прямо в глаза несчитанные века – у богов их больше, чем снежинок в зимней буре. Не то, что у людей.
* * *
Нойда, неторопливо пробиравшийся на подбитых оленьим мехом лыжах через лес, остановился посреди заснеженной поляны. Потер краем рукавицы нос и щеки, проверяя, не обморозился ли. Холод стоял такой, что аж дышать больно. Затем поднял голову, озадаченно глядя в небо. Что это было? Что за теплое дуновение среди лютой зимы?
Он окинул быстрым взглядом окружившие поляну ели, отметил торчащие ветви, освободившиеся от тяжести обледеневшего снега, нырнувшего под корни уцелевшего лыма… Затем прикрыл веки, одновременно будто открывая себя всего, обращаясь в единый глаз, видящий во все стороны…
И тут же кое-что нашел.
– Так-так, – пробормотал он, направляясь к большому сугробу. – Кто тут у нас?
Наклонился, сунул в снег руку по плечо и выудил оттуда большую черную птицу. От нее воняло горелыми перьями.
Нойда снял рукавицу, накрыл птичье тельце ладонью, прислушался – сердце уже не билось. Что ж… Он положил птицу на колени. Это был ворон. Нечто, опалив его перья, отняло и его жизнь. Саами озадаченно хмыкнул и еще раз поглядел в небо – на этот раз с некоторой опаской. То, что убило этого ворона, пронеслось по верхушкам ельника. Но опаляющий жар, едва тронувший лес, прошел еще выше… И исчез в непроглядных холодных далях.
Нойда задумался, вспоминая, не сталкивался ли он прежде в своих странствиях с незримым летучим огнем. По всему выходило – не сталкивался. Впрочем, что бы – или кто бы, – там ни пролетел, здесь его уже и следа не осталось. Кроме мертвой птицы да сосулек на ветках.
Он снял лыжи, раскопал сугроб почти до промерзшей земли, покрытой густым черничником, и положил в ямку ворона, приговаривая:
– Пусть Небесный Отец даст тебе новые крылья…
– Пусть Мать Зверей тебя примет и отогреет, и по весне разбудит, – послышался рядом мягкий женский голос.
Нойда вскинул голову – неподалеку между двух елей стояла лыжница в мохнатых штанах и парке. В руках она держала взведенный самострел. «Ишь, как тихо подобралась», – с досадой подумал шаман.
– Будь здрав, прохожий человек, – сказала она. – Нечасто чужие забредают в наш лес. Куда держишь путь?
– И тебе поздорову, добрая женщина, – отозвался нойда, забрасывая снегом ворона и выпрямляясь. – Я следую на север, к Змееву морю, откуда я родом. Духи указали мне путь через этот лес, но видно, решили подшутить надо мной… Второй день, как я потерял реку, вдоль которой шел, и не пойму, где иду. О Луот, ну и глухомань! Я много странствовал, но таких безлюдных мест не видал…
Говоря, он разглядывал вышедшую из лесу женщину. По виду – охотница из племени вису. Великий Лес был их исконным владением. Лет ей под тридцать, в лицо смотрит смело, глаза блестят ярко, как у молодой девушки. Она вглядывалась в лицо чужака с непонятной жадностью, будто стремясь разглядеть что-то скрытое.
– В нашем лесу заблудиться не шутка, – произнесла она, опуская самострел. – Тут под каждой корягой голодный лым сторожит, как бы доброго человека закружить, заморозить и сожрать. Видел, сколько их за тобой кралось?
– Видел, – кивнул нойда. – Белые, с черными глазками. По веткам прыгали.
– Так ты небось видел маленьких – а они и с медведя бывают! Но ты встретил меня, а значит твои боги тебя любят. Не то замерз бы уже нынче ночью…
– Мне не раз приходилось ночевать в зимнем лесу, – пожал плечами нойда. – Впрочем, надо признаться, мороз очень жестокий. Не буду врать, я уже не раз пожалел, что выбрал этот путь. И как это я ухитрился потерять реку…
Чудинка усмехнулась.
– Река отсюда к востоку, наша деревня стоит как раз на ее берегу. Прошел бы мимо – и сгинул бы. Там вскоре начнутся болота, да такие страшные, что и зимой не замерзают…
Нойда внимательно поглядел на женщину. Ее блестящие глаза, высокие скулы, темно-русая коса, выбившаяся из-под ворота парки, мягкий, приветливый голос – все ему понравилось. Молодая женщина выглядела сильной, но не жесткой. Только во взгляде ее порой прорывалось какое-то странное нетерпение.
– Мен зовут Ойрин, – сказала она. – Я старшая в нашем роду. Ступай со мной, прохожий человек, будь нашим гостем.
– А не боишься звать в свой дом незнакомца из леса? – невольно удивился нойда. Он-то привык к совсем другим встречам. – А если я лихой человек, или оборотень? Сама сказала, их тут много…
– Я следила за тобой, – без смущения призналась молодая женщина. – Ты подобрал ворона и похоронил его, призывая богов, чтобы сберечь его дух для нового рождения. Разве злодей или оборотень так поступил бы?
Глава 1. Огнеглазый
Деревенька вису напоминала скопище огромных сугробов, над которыми в звездное небо тянулись струйки дыма. Если бы не дым, издалека и не догадаешься, что здесь живут люди. Деревня была совсем невелика, всего полдюжины дворов. Дома-сугробы стояли на высоком берегу лесной речки, которая сейчас казалась белой просекой среди лесов. На другой стороне реки стеной высились отвесные скалы, поросшие сосняком.
Нойда и его проводница вошли в ворота. Залаяли собаки, зазвенели детские голоса. Навстречу пахнуло дымом, хлевом, теплом натопленной избы. Из птичника, где гомонили утки, выскочили две девочки и с любопытством принялись разглядывать диковинного гостя. Белобрысый молодой мужчина, рубивший дрова во дворе, наоборот, уставился на пришельца недоверчиво и подозрительно. Ойрин протащила за собой нойду мимо него к дому, бросив мимоходом:
– Это дочки мои, а это Оньо… А ну-ка, девки, мечите на стол! А ты Оньо, скорее иди топить баню!
Белобрысый воткнул топор в колоду, бросил на нойду тяжелый взгляд и удалился, ни сказав женщине поперек ни слова. Нойда отметил, что он младше Ойрин, и, похоже, не муж ей. Хоть у вису и жена верховодит в доме, а все же муж не смолчал бы, притащи она чужака из темного лесу… Девочки, глядя на веселую, оживленную мать, тоже вскоре успокоились – впрочем, все равно старались держаться от нежданного гостя подальше, хихикая и шепотом между собой гадая, мужик он или баба. Длиннокосый, лицо девичье – как тут поймешь? Словом, все как всегда… А вот красавица Ойрин вела себя необычно, и с этим следовало разобраться. Жизнь давно научила нойду, что непонятные вещи лучше за спиной не оставлять.
В избе стоял густой травяной и грибной дух. По всем стенкам сушились пучки трав и низки боровиков. На столе уже стоял котелок с грибной кашей. Нойда украдкой вздохнул. Саами грибы не ели, хоть по берегам Змеева моря их росло предостаточно – грибы считались пищей оленей. Но нельзя отказываться от угощения в доме, хозяйка которого, возможно спасла тебя от гибели в ночной чаще… Мороз к ночи становился все злее, и вместе с ним в душе нойды нарастало непонятное волнение. Откуда бы ему взяться?
Ойрин с дочерями хлопотала у печи, то и дело улыбаясь гостю. Нойда следил за ней взглядом. «Вот бы остаться тут до весны», – промелькнула шальная мысль. Хоть и знал, что этого не будет, а все же не сразу ее прогнал.
Вскоре после ужина Оньо заглянул в дом и буркнул, что баня готова. Нойда, хоть и считал баню выдумкой вредной и даже опасной, встретил взгляд Ойрин и тут же согласился. И низкая банька на берегу реки, в которой было не вздохнуть от жара, даже не показалась ему ловушкой, где злые духи высасывают жизни у беспечных любителей попариться. Тревога, затаившаяся в морозном лесу, чуть отступила; здесь можно было забыть о ней…
Мылся нойда, конечно, не в первый раз в жизни – но, пожалуй, впервые ему это понравилось. Не само мытье – тут-то приятного мало, горячей водой по голому телу! Кажется, будто смываешь с себя всю кожу, открывая внутрь путь болезням. Но сейчас саами показалось, будто из-под прежней кожи проступает новая – юная, сильная. Открываешься самой жизни, и она входит в тебя – и ты сам как молодой боровик, который всеми порами впитывает теплый летний дождь…
Разбухшая дверь баньки открылась, пар клубящимся облаком устремился наружу.
– Эй, лопарь, ты там не сопрел? – послышался из облака голос Оньо. – Выйди воздуху глотни, снежком умойся!
Стоя босым на снегу и до поры не чуя холода («совсем опаску потерял»!) нойда глубоко вдыхал колючий воздух, глядя то в усыпанное звездами небо, то на заснеженную реку, с двух сторон обрамленную лесом. Летом вису, распарившись, небось еще и в реке бултыхаются, ну а теперь только чернели несколько прорубей, да тянулись к ним натоптанные тропинки. Значит, вот она, та самая безымянная река, которую он потерял, блуждая по лесу…
Нойда вдруг застыл, не веря своим глазам. Одна из серых скал по ту сторону снежного поля, в которое превратились река и прибрежный луг, вспыхнула, словно разом охваченная огнем.
Он вскинул голову и напрягся, мгновенно переходя от беспечной неги к собранной готовности. Но огненная гора уже погасла. Скованные морозом гранитные скалы стеной поднимались вдалеке, уходя грядой куда-то к северу и постепенно теряясь под заснеженным лесом. И ни одна из них не полыхала, как раскаленный металл в кузнице. Нойда разглядел на той стороне реки только небольшой острог за двойным частоколом, окружавший его посад, да ведущую к нему дорогу.
Нойда вглядывался, пока ноги не заломило от холода, а ветер начал прохватывать очень чувствительно, но больше никакого полыхания не высмотрел.
– …эт, колдун. Послушай, – отвлек его от поиска голос Оньо. – Насчет Ойрин.
Нойда повернул голову. Белобрысый чудин топтался рядом, будто собираясь с духом.
– Осенью, в начале листопада, – заговорил он, искоса глядя на нойду, – у нее муж пропал в лесу.
Нойда кивнул – что хозяйка вдова, он и сам уже догадался.
– Ушел силки проверять и сгинул, – продолжал Оньо. – Ни следа не нашли. Йеро его звали, он был мой старший брат.
– Почему Ойрин не взяла тебя в мужья? Вроде так у вас положено?
Чудин досадливо скорчился.
– Она все ждет, пока ее муж вернется. Не хочет верить, что его лес забрал, тоскует… А это к беде. Ты ж колдун… – парень бросил выразительный взгляд на голые руки и плечи нойды, разукрашенные ведомыми и неведомыми зверями. – Не отпирайся, лопари все колдуны. Сам небось знаешь, что бывает, если мертвецов не отпускать, звать их день и ночь…
– Ты к чему клонишь-то?
– Я к чему? – Оньо почесал в затылке, подбирая слова. – Думается нам, Ойрин малость в уме повредилась. Ей везде муж мерещится. До снега по болотам бегала, его искала, чуть сама в трясине не утопла. Потом на словенского воеводу начала бросаться …
– Словенского воеводу? – удивился нойда.
– Да, видишь во-он там крепость под горой? Новгородцы осенью поставили. Засели там, торгуют, дань собирают… Так вот, Ойрин воеводу обвинила – дескать, Йеро у него в порубе заточен, и его там голодом и холодом морят. И сама в острог таскалась, и меня принуждала…
– И что воевода?
– Да ничего. Посмеялся над нами. Зачем ему здешний охотник сдался? И нет у него там никакого поруба – только холодная клеть, чтобы нерадивых стражников сажать… Но Ойрин не унялась… – чудин вновь неприветливо поглядел на собеседника: – Теперь вот тебя притащила. Все уже спать ложились, тут она как подскочит – парку напялила, прыг на лыжи и бегом в лес. Откуда узнала? Чего теперь захочет? Думаю, чтобы ты ее мужа искал, у воеводы отбивал…
– Ты-то сам чего хочешь? – спросил нойда нетерпеливо – мороз начинал жалить его голое тело уже совсем немилосердно.
– Если ты и впрямь колдун – верни ей разум! Пусть поймет, что Йеро не вернется, что надо дальше жить! А там, у воеводы в темнице, вовсе не он…
Лицо Оньо вдруг пошло красными пятнами. Нойде показалось, что мужчина хотел еще что-то сказать, но в последний миг передумал.
* * *
Нойда проснулся от легкого прикосновения к плечу. Открыл глаза, повернул голову и встретился взглядом с Ойрин.
Стояла глухая ночь. Мертвая тишина снаружи давила на уши. Кто-то изредка вздыхал во тьме, пахнущей сухими травами и грибами. Где-то еле слышно прошлепали босые ноги. Натопленная с вечера печь дышала теплом, медленно остывая. Нойда терпеть не мог ночевать под крышей, хоть порой и приходилось. Нынче в третий раз за день он уступил желанию хозяйки и лег не на полу, как привык, а на лавке, нарушив свои же правила. И теперь уж точно не к добру. Он неплохо видел в темноте, – и чудинка тоже без всяких сомнений видела его. Простоволосая, в длинной рубахе, они опустилась на колени рядом с лавкой и приблизила лицо к его лицу, стараясь поймать взгляд.
– Прошу тебя, – еле слышно проговорила она. – Помоги мне…
У нойды сердце дрогнуло от глубокого отчаяния в ее голосе.
– Спаси моего мужа…
Нойда приподнялся на локте. «Почему она меня видит? Она же не ведунья – обычная баба», – подумал он. Беспокойный огонек тлел на дне ее темных глаз, как в черной болотной воде, будто лунный блик или отсвет далекого костра. Что отбрасывало этот блик?
– Который заточен в остроге?
– Оньо уже выболтал, да? – зло фыркнула Ойрин. – И что меня полоумной считают, рассказал? А я знаю, что Йеро там!
– Откуда? – мягко спросил нойда.
– Просто знаю! – она придвинулась и быстро зашептала: – С тех пор, как мой Йеро пропал, я только о нем и думаю. С утра до ночи он со мной, будто призрак, а спать лягу – он во сне приходит, и все как прежде – хоть и вовсе не просыпайся! Родичи мне твердят: забудь, лес его забрал, а я знаю, что он жив!
– Почему?
– Как снег лег, он начал звать меня! Я вижу его, слышу, чувствую, как он страдает…
Говоря, женщина снова прикоснулась к руке нойды, и у того в голове все вспыхнуло, будто изба на миг озарилась сполохом молнии. Явилось и пропало видение. Как давеча на берегу – огненная гора, только теперь изнутри, и там, в сердце пламени – скорчившийся в цепях изможденный человек…
– Ну-ка погоди! – нойда быстро сел на лавке, наклонился и крепко взял Ойрин за оба запястья, стараясь поймать биение крови в жилах. – Думай о нем еще!
Ойрин резко выпрямилась и шумно вздохнула. Ее глаза вспыхнули, и кажется, даже длинные волосы приподнялись у корней. Кровь часто и сильно застучала под тонкой кожей запястий, и невидимый огонь через пальцы нойды горячим потоком ударил в его горло и грудь, наполняя его, захлестывая с головой…
… Он увидел узника, скорчившегося на полу в ледяной пещере глубоко под горой. Пещера невелика, ее стенки и свод топорщатся острыми иглами льда. В пещеру ведет окованная железом дверь. Измученный молодой мужчина, обмороженный, обессиленный, в рваной одежде, закованный в тяжелые, покрытые изморозью цепи (на миг мелькнуло изумление – зачем эти лишние муки, он и так еле жив?), будто ощутив, что на него смотрят, с надеждой поднимает лохматую голову и устремляет на нойду горящий огнем взгляд…
Оторопевший нойда поспешно отшатнулся, выпустил запястья Ойрин, и видение исчезло. Вокруг снова была тьма избы, полная запахов минувшего лета. Женщина, тяжело дыша, сидела на полу. Видела ли она то же самое? И вот это – ее муж?! Если даже правда, что же с ним случилось в лесу, почему он стал таким?
– Рассказывай, – хрипло проговорил нойда, проводя по лицу рукой. – Ты сказала, что твоего мужа заточил словенский воевода? За какую вину?
– Н-не знаю, – всхлипнула женщина. – Воевода вообще молчком. Не понимаю, говорит, что ты ко мне привязалась, нет у меня в остроге никого…
Нойда задумчиво кивнул, вспомнив рассказ Оньо. Может, словенский воевода и не врет. То, что явилось ему сейчас в видении, сковать и заточить не так-то просто… Вдобавок, Ойрин сказала, что ее мужа схватили в начале зимы, а сейчас дело шло к солнцевороту. В этакой ледяной пещере смертному хватит и одной ночи. А тот, с огненными глазами, сидит там не меньше месяца и все еще жив…
– Иди-ка ты спать, – сказал он наконец.
– Колдун, – Ойрин встрепенулась и снова потянулась к нему, стараясь поймать взгляд. – Не отказывай мне! Ты ведь можешь его спасти, я чувствую, только не хочешь связываться! Знаешь, я ради него на все готова. Все, что пожелаешь…
Ладонь чудинки нежно скользнула по его щеке к затылку, пальцы зарылись в волосы. Нойда невольно прикрыл глаза, чувствуя, как дрожь пробежала по телу. А потом холодно сказал:
– Значит, на все готова ради мужа? За кого ты меня считаешь, Ойрин?
– Ах ты, значит, добрый, – зашипела она. – Или цена маловата? Что ж, не нужно тело – душу забирай! Мою кровь, жизнь – все за него отдам…
Во тьме послышался вздох, а затем – тяжелый скрип половиц. Ойрин вскочила и мгновенно исчезла, будто растворилась в ночи. Нойда с облегчением вздохнул. Похоже, они своим перешептыванием разбудили Оньо. А может он и не спал, следил за ними…
Нойда перетащил постель с лавки на пол, с головой завернулся в одеяло и закрыл глаза. Однако сон долго не шел к нему. То вспоминались нежные касания Ойрин и ее шепот у самого лица, и снова дрожь пробегала по спине. То опять вспыхивали, глядя прямо в душу, огненные глаза.
«Ах, Ойрин, не случайно я сбился с пути, и сюда попал не случайно… А этот узник – если раньше это и был твой муж, то теперь это нечто совсем другое… И оно зовет тебя – зачем?»
Это-то понятно. Хочет освободиться.
А она готова на все, чтобы вызволить его.
* * *
Следующим утром, выждав миг, когда рядом никого не было, нойда подошел к Оньо.
– Кто заточен в пещере под скалой? – спросил он, не тратя лишних слов. – Ойрин считает, что ее муж. Но ты ведь знаешь, кто там на самом деле?
Оньо опять пошел пятнами. Потом поманил нойду за собой. Вместе они вышли за ворота.
– Ладно, я скажу, – приглушая голос, произнес он. – Только ты потом молчи. Это тайна! Если воевода проведает, что мы знаем – вырежет всю деревню! Знаешь, какой он лютый?
Нойда покачал головой.
– Ишь ты…
– Не веришь? А вот послушай. Это все началось в начале зимы. Ойрин уже почти успокоилась, вроде бы собиралась по обычаю взять меня в мужья, но тут новгородцы привезли узника, – и в нее как злой дух вселился…
– Та-ак. Значит, новгородцы привезли? – протянул нойда.
– Клянусь, сам видел, как его вытащили из возка в цепях и увели под гору!
– И после этого все сразу изменилось?
– Нет…Понемногу. Сперва о нем и не думал никто. Это их, словен, дела. Ну привезли кого-то, посадили в холодную… Нам-то что? Ну а потом, – Оньо начал вдруг сбиваться. – Понемногу слухи пошли… Или кто-то проведал…А может пробрался туда, поговорил с ним… Словом, это наш князь!
Нойда ошарашенно взглянул на парня.
– У вису есть князь?
– А чего бы и не быть? – вскинул голову парень. – У словен князья есть, а мы чем хуже? Вот новгородцы его и захватили, и тайно привезли сюда, чтобы уморить!
– Вот так побасенки, – покачал головой нойда. – Ни разу не слыхал о княжестве народа вису… И что, многие знают про князя?
– Да все! И наш род, и соседняя деревня, и еще две ниже по реке… Все болеют за него душой. Вот как морозы ударили… – Оньо стиснул кулаки. – Как подумаем, как он там мучается… Иные уже думают, не подпалить ли острог… Только мало нас тут. С трех деревень три дюжины мужей с отроками и стариками наберется. А у воеводы там полсотни воинов в броне…Знали, куда везти!
– Как его зовут?
– Кого?
– Этого вашего князя?
Оньо смешался.
– Не знаю, – признался он. – Хочешь узнать, так спроси у воеводы. Только он с тобой разговаривать не станет…
«Стоило бы спросить, – подумал нойда. – А куда умнее было бы собрать короб и уйти сегодня же дальше по реке… И если огнеглазый начнет меня заворачивать к своему подгорному узилищу, я уже буду настороже. Нечего меня впутывать в свои дела, слышишь, кто бы ты ни был!»
– Опять про князя песню завел? – будто в ответ, раздался со двора резкий голос Ойрин. – Не слушай его, колдун! Нет у нас никаких князей, мы вольные охотники, сами себе хозяева! Там мой муж…
– Твоего мужа звери съели, – перебил ее Оньо. – А в темнице – наш князь, который хотел здешний край освободить от новгородцев, чтобы дань им не платить, чтобы никто чужой в наших лесах с войском не шастал…
Ойрин, не обращая внимания на деверя, подошла к нойде, взяла его за руку.
– Ты видел его ночью, – проникновенно заговорила она, – видел так же ясно, как вижу я. Спаси его! Выручи, он умирает…
– Не трогай колдуна! – рявкнул Оньо.
– Ты не муж, чтобы мне указывать, кого трогать, – с вызовом ответила женщина.
– По обычаю…
– По обычаю вдова выбирает, – Ойрин вдруг прижалась плечом к нойде. – Захочу и колдуна в мужья возьму! Он сильный! А ты – бесполезный, даже брата из темницы выручить не можешь. А может не хочешь? Его место решил занять, и в доме, и у меня под боком?
У Оньо стали бешеные глаза, рука потянулась к ножу на поясе.
«О Луот, – с тоской подумал нойда, пытаясь отцепить от себя Ойрин, – мне-то все это за что?!»
* * *
Оньо вдруг поглядел куда-то поверх головы нойды и убрал руку с рукояти ножа. Послышался слитный топот копыт. Нойда оглянулся – к воротам приближались вооруженные всадники. Судя по одежде, это были те самые словене из крепости. Взгляд того, что впереди, сразу выцепил невысокого чужака в пестро расшитой одежде из шкуры морского зверя.
– Ты – лопарский колдун? – резко спросил прибывший. – Пошли с нами. Велено доставить тебя к воеводе.
– Не троньте его! – выкрикнула Ойрин, бросаясь наперерез.
Деверь схватил ее за локоть, но в следующий миг один из всадников оттолкнул ее конем так, что она упала в снег. Чья-то рука схватила нойду за шиворот и без особых усилий перекинула через седло. Нойда с размаху уткнулся носом в мокрый конский бок, охнув не столько от боли, сколько от неожиданности.
– Спаси моего Йеро! – долетел удаляющий крик Ойрин.
Она кричала ему вслед что-то еще, но стук копыт заглушил ее слова.
– Не дергайся, колдун, – пригрозил ему всадник, для убедительности пихнув его кулаком в затылок. – Не то смотри у меня!
Нойда не ответил. Да он и не дергался. Несмотря на тычки и малопочтительное обращение, он был почти благодарен словенским воинам за избавление от Ойрин и ее бешеного деверя. А с воеводой он и сам намеревался побеседовать. Что ж, пусть довезут, хоть бы и вниз головой. Вот только короб с вещами и кожаная сумка с бубном осталась у вису, надо будет потом за ними вернуться.
Саами устало закрыл глаза. Почему-то ему вспомнился давний разговор с наставником…
* * *
«У шамана не бывает семьи. Сайво его браться и сестры, Великий Старик его отец. Твоя лучшая часть всегда обращена в мир духов. Какая девушка пожелает половину мужа?
«Но ты ведь сам женат, учитель».
«Да – на крачке, что слетает в полнолуние со священной скалы. У многих из нас есть небесные жены. Вот только сайво – наши верные глаза и руки в иных мирах, а небесные жены – вольные духи. Могут и одарить, и все силы высосать… как впрочем и земные…»
«Учитель, но когда мы приходим в стойбища, многие девицы и жены так глядят на меня… И честно говоря, не только глядят…»
«Хе-хе, а ты как думал? Нойда – ведающий пути трех миров, имеющий власть над духами, зверями и мертвецами… Власть притягивает женщин, как медведя – дикий мед. Но радости им с этого не будет. Всякая женщина, что свяжет судьбу с тобой, будет несчастна…»
Нойда решительно выкинул из мыслей глаза Ойрин и принялся думать, что будет дальше. Что он сам хотел от словенского воеводы, он знал. А воевода-то чего от него желает?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.