Текст книги "Колдун со Змеева моря"

Глава 3. Кузнецова дочка

Утро выдалось ветреным и ясным, будто нойда одним своим приходом разогнал нависшие над водским лесом тучи. Сам он, однако, понимал, что поиски только начинаются – а, скорее всего, и беды Кадая с сородичами. Первым делом нойда попросил Хилью показать, где живет сестра кузнеца, забравшая вчера сани с мертвецом. Но до ее дома они не дошли, встретились по пути – Койва сама спешила им навстречу с очень озабоченным видом.

– Доброго утра вам! – воскликнула она, бросив быстрый косой взгляд на Хилью. – А мне бы с чародеем поговорить. Дело есть неотложное…

– Об Искре тревожишься? – негромко спросила Хилья.

В ее белесо-голубых глазах вдруг что-то неуловимо изменилось, будто ледяной сполох полыхнул и тут же пропал.

– Как же не беспокоиться? – тонким голоском отозвалась сестра кузнеца. – Мы еще с листопада за нее, бедняжку, боялись…

– Поменьше бы хвостом вертела – и не было бы теперь причины бояться, – в тон ответила Хилья.

Взгляды женщин на миг скрестились, как ножи. Потом Хилья развернулась и направилась в обратную сторону. Койва выждала, когда невестка старейшины отойдет подальше, и подступила к нойде.

– Помоги, колдун, – начала она без обиняков. – Кузница брата стоит в лесу, где ручей в озеро впадает. Там двое подмастерьев и моя племянница, Искра. Прошу, сходи туда, погляди, там ли она? А если там… жива ли? Если нет, привези тело! Мы их вместе с отцом ныне на закате и сожжем. На всякий случай сразу сани возьми, они на дворе стоят…

– А вы сами-то с мужем что не идете?

Койва расхохоталась, будто нойда предложил что-то дикое и нелепое.

– Шутки у тебя, чародей! Куда нам против оборотня? А ты как-то невредимым сюда добрался – может и с ним справишься. Пошли, дам санки…

Нойда схватил женщину за руку, понуждая остановиться.

– Что знаешь про оборотня?

Койва на грубость не обиделась. Сперва оглядевшись по сторонам, быстро заговорила:

– Тут вишь какое дело – жить-то всем хочется. Люди говорят: кого помянешь, того и накличешь. Упырь в деревню пока не лезет… Ну а если полезет? Кто ему помешает?! Тут у нас такое творится, что сама Бабушка-Береза за триста лет не припомнит… Сам небось видел, что словенское селение у перевоза стоит пустое. Все бросили и ушли – а там был богатый, людный торг. Когда все только начиналось, у нас многие думали на волков… Дядя Кадай громче всех об этом кричал, убеждал всех не беспокоиться, дескать, скоро все прекратится. Мы его слушали, чего-то ждали, время теряли… А словене сразу пошли к волхвам. На той стороне у них святилище Велеса. Брат как раз ездил на торг, когда волхв приносил жертвы Лесному Батюшке. После той требы все словене ушли за реку невредимыми, никого чудовище не тронуло. А водь осталась тут – на погибель…

– Погоди-ка! – воскликнул нойда, прижимая руку ко лбу.

Он вспомнил знак на лбу волчьего черепа. Вспомнил, где видел его прежде, и что он означает.

«Велесовы вилы!»

Колючая снежинка, – а на самом деле скрещение четырех трезубцев, – была сильнейшим оберегом, защищающим от угроз одновременно из земного и призрачного миров. Это не оберег против волков – совсем наоборот! Жрецы Велеса призвали волков, чтобы те сторожили дорогу, пока люди перебирались на другой берег. А скотину словене, значит, сами в хлеву оставили – волкам в уплату…

Да, Койва рассказала важные вещи. Странно, что о них не упомянул Кадай. Обряд явно указывал, что волхвы защищали людей не от живых зверей, а от некоей твари из-за Кромки. Причем очень опасной – судя по тому, что посоветовали людям уйти за Стругу. Итак, оборотень…

– А у соседских родов что творится? – спросил нойда.

– Мы не знаем, – вздохнула Койва. – За околицу высунуться боимся. Мужчины в лес не ходят, силки не ставят…

– Кто-то видел этого оборотня?

Койва замахала руками в ужасе.

– Спаси меня, Бабушка-Береза! Если б я его видела – мы бы сейчас с тобой не разговаривали! Поймай его, колдун! Невозможно же – в таком страхе живем. А он будто кругами по лесу вокруг нашей деревни ходит… И круги-то все теснее и теснее… Всех собак в деревне унес…

– Погоди, – остановил ее нойда. – А Кадай сказал – волки?

Койва опять стрельнула вбок глазами.

– Не говори Кадаю, что разговаривал со мной. И что я тебе рассказала про словен, прошу, не пересказывай. Кадай очень злится, когда мы говорим, что надо хотя бы к жрецам Бабушки Березы за помощью послать… Сказал, никого не выпустит. А кто нос за околицу высунет – за тем следующим оборотень придет… Ну что, возьмешь сани?

– Нет пока. Куда идти?

– Пошли, покажу. Как выйдешь за ворота, иди направо. Там тропа через лес прямо к речке, недалеко…

* * *

Прежде чем отправиться к кузнице, нойда вернулся в дом старейшины. Бубен решил на сей раз оставить, чтобы освободить руки, но взял плеть и длинный железный нож с березовой рукоятью. Пока возился, надевая поверх обычного ремня шаманский пояс, в дверь заглянула Хилья.

– Помочь?

– Даже не прикасайся, – остерег он ее. – Нельзя!

Хилья послушно попятилась, но не ушла, продолжая наблюдать за его сборами.

– Эта Искра, кузнецова дочка, – сказала она наконец, – та еще ветрогонка. Все женихов перебирала, самого лучшего ей подавай… Парни ей не годны, так за чужих мужей принялась…

– Ты знаешь, – перебил ее нойда, – что у вас в избе нет домового?

Молодка вздрогнула.

– Нет…

Нойда указал на трещину в печке.

– Сбежал.

Хилья тяжело вздохнула и промолчала. Нойда покосился на нее, чувствуя, как внутри разгорается злость.

– Сказать, откуда у тебя шрамы? – внезапно спросил он. – Вспомни, Хилья, бывало с тобой такое: стоишь у печи, или скажем, на речке белье стираешь, и вдруг как ударит! Потом долго болит, и на этом месте проступает рубец…

– Откуда ты знаешь? – испуганно спросила женщина.

– Это сильные чары, своего рода договор, и тут нужна воля двоих, чтобы они сработали. Вместе поют заклинание; потом один уходит воевать, а другой получает все его раны. Тот, кто воюет, становится заклятым от оружия. Тот, кто остался дома – болеет, страдает, то руки, то глаза лишится, если совсем не повезло – умирает… Такой договор порой заключают побратимы, обязанные друг другу жизнью. Или кто-то предлагает расплатиться собой за огромную услугу… Но кем надо быть, чтобы заключить его с собственной невестой? Как Вархо мог предложить тебе такое?! Как ты могла согласиться?

– Ты видно никогда не любил, братец, – с вызовом ответила Хилья, поднимая голову. – Да я бы жизнь отдала за Вархо! Что раны? Все, что угодно, отдашь за того, кого дорог!

– Свою жизнь, да, – повторил нойда. – А как насчет чужих?

Хилья вздрогнула.

– Ты о чем?

Нойда подошел к ней вплотную, поглядел в упор.

– Ответь: Вархо жив или умер?

Она смешалась. Но потом тихо ответила:

– Не знаю, братец. Тот Вархо, кого я ждала и любила, ради которого терпела боль, давно уж не существует. А чародей, который меня осенью в жены взял…

Поколебавшись, все же сказала:

– Не знаю, что с ним. Думаю, он мертв.

– Не думаешь, – жестко сказал нойда. – Иначе не выгораживала бы его. Берегись, Хилья. Ты похоже, совсем не знаешь, за кого замуж шла.

Женщина с упрямым видом промолчала. Нойда молча вышел из избы. Душу будто камнем придавило. Память о верной дружбе, столько лет придававшая ему силы в самые темные времена, лопнула и рассыпалась черным прахом.

«Да и я его, похоже, совсем не знал», – с горечью подумал саами.

* * *

Нойда шел по тропинке через лес. В другое время было бы даже приятно так пройтись ясным утром. Ветер разогнал облака, острые верхушки елей качались в чистом голубом небе. Под ногами опять хлюпало. «Опять развело, – думал нойда. – А ночью вроде уже морозом схватило…» Он не забывал поглядывать и под ноги. Отпечатки попадались, но старые, ведущие со стороны кузни к деревне. А вот и следы от полозьев. Здесь кузнец прошел еще до последних заморозков, таща за собой сани…

– Ах ты ж, тупой нож!..

Нойда остановился. Кое-что пришло ему на ум – то, что он должен был вспомнить еще прошлой ночью. И если бы не женщина в его постели, непременно вспомнил бы… Внезапный ночной заморозок, резкие порывы ледяного ветра, от которых сотрясалась изба Кадая – он ведь отлично знал, что они могли означать! Мурашки пробежали по спине. «Не вернуться ли?» Но до заката было еще далеко – а впереди, за деревьями, уже шумел широкий лесной ручей…

Подворье кузнеца раскинулось на берегу. Кузница виднелась среди облетевших деревьев у самой воды, изба, окруженная службами, стояла на просторной поляне, поближе к лесу. Нойда издалека окинул берег быстрым взглядом. Снег здесь растаял, берег подсох. Постройки казались брошенными, безлюдными. Но это могло быть и ловушкой. Койва упомянула, что у кузнеца были подмастерья – где они? Нойде хотелось надеяться, что просто сбежали…

Он хлопнул ладонью по левому плечу, прошептал приказ сайво-разведчику. Невидимые крылья прошуршали в воздухе, и почти сразу нойда ощутил плотоядное ликование помощника. Это свойство духа-ворона было неприятным, но очень полезным: чуять свежую падаль. Тот же незримый красный туман, что на словенском постоялом дворе, повсюду был разлит в воздухе над серым берегом.

Подмастерья вскоре нашлись. Останки одного, разорванного в клочья, были раскиданы у самой реки. Вероятно, парень силился добежать под защиту воды, но не успел. Другое тело, истерзанное до неузнаваемости, кровавой ветошью висело в ветвях прибрежной ольхи.

«Взбесился он, что ли? Зачем рвать людей на части? Что ж его так разозлило?»

Дверь избы была открыта нараспашку. Нойда достал плеть и, пригнувшись, зашел внутрь. Вряд ли враг прятался там, но осторожность никогда не повредит.

«Вот бы сейчас рыбу ловить в родной заветери, – мрачно думал он, оглядывая сумрак избы. – Летние санки налаживать…»

К своему немалому облегчению, в избе нойда никого не нашел. Все было раскидано, перевернуто вверх дном, но кузнецовой дочки тут не было. И того, что от нее осталось, к счастью, тоже.

«Значит, унес ее в лес, к себе в логово… Ну что ж… Все равно отыщу!»

Выйдя на свет, нойда глубоко вздохнул, расправил плечи, убрал плеть за пояс и пошел было обратно, в сторону леса… Но вспомнил, что еще не осмотрел кузню.

Кузница располагалась в стороне, в ольховой рощице. Чем ближе подходил нойда, тем сильнее изумлялся открывавшемуся перед ним зрелищу. Казалось, на кузницу обрушился все разрушающий бешеный вихрь. Деревья вокруг дома поломаны; те, что поменьше, вырваны с корнем, с тех, что побольше, будто когтями сорвана кора. Дерновая крыша разворошена, слеги торчат наружу, как кости из перелома. Дверь кузни была сорвана с петель и валялась поблизости.

Нойда осторожно подошел к дверному проему. Заглянул внутрь – и сразу увидел девушку. Она сидела на земле рядом с наковальней, крепко обхватив ее обеими руками, и смотрела на него неподвижным взглядом. Застывшее лицо ничего не выражало. Казалось, она сидит так уже несколько дней, и готова просидеть еще столько же.

– Искра! – припомнив имя, окликнул нойда.

В глазах девушки что-то шевельнулось, но она и не подумала разжать руки. Никаких ран на ней заметно не было. Нойда остановился в дверях, оперся плечом о косяк.

– Искра, – мягко произнес он, – ты поступила разумно. Наковальня – жертвенник бога огня, никакая нечисть не посмеет приблизиться к ней. Пока ты обнимала священное железо, равк тебя не видел. Он, верно, ходил тут кругами целую ночь, но так и не смог тебя найти. Вот что привело его в такую ярость! Желанная добыча ускользнула из-под самого носа…

– Равк? – с трудом разлепив губы, повторила девушка.

– Да, упырь, оборотень-кровопийца. В равка может превратиться темный колдун. Обычно поначалу он не слишком отличается от человека…Может даже радоваться новым умениям. Например, тому, что он теперь видит в темноте, или своей необычайной силе… Но тут уже не подставишь за себя близкого, когда нужно платить. Чем больше загубленных жизней, тем сильнее голод. Каждая новая жертва уводит душу колдуна все дальше в навьи владения. Равк начинает понемногу умирать – а превращение продолжается…

Искра пошевелилась и застонала: от долгой неподвижности в теле нарушился кровяной ток.

– Бояться нечего, – сказал нойда. – Посмотри, светит солнце. Равк будет спать до заката.

Дочь кузнеца с усилием разжала руки и отпустила наковальню. Хрипло попросила:

– Дай пить…

* * *

Полдороги нойда нес Искру на руках. Потом она начала отходить, попыталась встать на ноги, и дальше пошла сама, кусая губы от боли. Нойда не препятствовал ей, хотя двигались они очень медленно, а время было дорого. Осенние дни коротки – солнце уже понемногу клонилось к западу. Сделать предстояло еще много… Нойда ни о чем не спрашивал Искру – ждал, пока начнет рассказывать сама. Вскоре она и заговорила.

– Знаешь, он раньше был славный парень, хоть и себе на уме… А когда вернулся из чужих краёв – повел себя так, словно ему все позволено. Никто не указ, ни старики, ни родные мать с отцом… Жену обижал. Она за него в огонь и воду – а он на меня глаз положил. Ко мне, знаешь, многие сватались, да батюшка отдавать не спешил. И тут Вархо, будь он неладен…

Нойда тихо вздохнул.

– …батюшка меня поскорее просватал, чтобы подальше убрать. Уже и пиво к свадьбе сварили… и тут моего жениха нашли в лесу мертвого, зверями поеденного… К тому времени уже повсюду слухи ходили, что в наших лесах нечисто… Ну а после такое началось! Кто за частоколом заперся, кто прочь побежал…

– И никто не догадался, что у вас завелся равк?

– Мы боялись и думать… Кадай, наш старейшина, запрещал даже слово сказать: дескать, худая слава роду быстро по водским землям разлетится, потом внуки с правнуками не расхлебают… Ну, Бабушке-Березе молились, конечно…

– Надо было не Березе молиться, а подкараулить и убить его, – резко сказал нойда.

– Убить Вархо? – горько спросила Искра. – Чародея? Батюшка мой попытался. Однажды Вархо явился к нам и сидел в гостях до заката. Потом вроде бы ушел, но вскоре вернулся и принялся ломиться в дверь. Он тогда еще на себя похож был, не такой, как сейчас… Отец с подмастерьями его оглушили, избили вусмерть, крепко связали…

– Почему не добили?

– Отец побоялся. Все же сын старейшины… Помню, отец ушел в деревню, потом вернулся оттуда и сказал, что Вархо нельзя убивать. Он чародей, а убитый чародей обратится в еще худшее чудовище. Но словенские жрецы Велеса могут помочь. Их бог очень силен, он исцелит Вархо, и тот снова станет человеком…

– Это Кадай ему подсказал? – процедил нойда.

– Наверно… Словом, отец вернулся с санками, положил на них связанного Вархо и повез к переправе.

– А по пути, как солнце зашло, – закончил за нее нойда, – равк встал с саней, убил кузнеца и вернулся за тобой.

Долгое время они шли молча. Нойда перебирал в памяти все, что ему было известно о равках. По всему северу ходило множество страшных историй об этих упырях. Как старый колдун выбрался после похорон из могилы и сожрал всю свою семью… Как равк пытался добраться до девицы, в которую был без памяти влюблен при жизни, да застрял в окне, а взошло солнце, тут ему и конец пришел… Сам нойда никогда с равком прежде не сталкивался. Оно и неудивительно: ведь равком мог стать только перерожденный колдун. А худшим и самым опасным равком считался бывший нойда…

Многое из того, о чем говорили сказки, оказалось правдой. Так, внезапный холод и резкие порывы ветра в самом деле были верным знаком, что где-то поблизости просыпается равк… Как и то, что этот упырь боится солнца и выходит на охоту только после заката. Однако ни в одной сказке не говорилось, почему чародей начинает перерождаться в нечисть…

– Скажи, Искра, – произнес нойда. – Как выглядел равк?

Девушку передернуло.

– Думаешь, я на него смотрела? Как услышала крик со двора, сразу поняла, кто вернулся… Бросилась в кузницу, обхватила покрепче наковальню… Это отец меня научил, да примет его небесная Береза под свою сень! Так и сидела с закрытыми глазами, пока упырь не ушел. Боялась, что если увижу его – то и он меня увидит! И тут, чего доброго, даже наковальня не защитит…

– Правильно сделала, – кивнул нойда.

– Как он выл и ревел, когда крушил все вокруг! Ходил совсем рядом со мной, рыча, словно голодный зверь… Я только раз на него взглянула, когда он сорвал дверь и вломился в кузницу. Он был вообще не похож на человека. Весь забрызган кровью… И еще… У него были длинные железные зубы.

– Железные? – озадаченно повторил нойда.

За деревьями уже показались крайние избы водской деревни.

– У ворот толпа, – прищурился нойда. – Нас ждут. Ты сможешь рассказать то же самое при всех?

– Да, – кивнула Искра без всяких колебаний. – Ты только скажи, где он сейчас?

– До заката будет прятаться в лесу, потом выйдет… А вот что дальше будет делать – это мы скоро увидим…

Глава 4. Спящий

Нойду с Искрой вышла встречать вся деревня. Народ толпился в воротах. Нойда заметил в руках у многих топоры и охотничьи копья. «Скверный знак!»

Завидев Искру, водья попятились, взволнованно перешёптываясь. Нойда заметил страх на лицах и понял, что времени терять не следует. Он выхватил из толпы взглядом Кадая и громко произнес:

– Почему не сказали мне сразу, что у вас завелся равк? Только не лги, Кадай, будто не знал!

Толпа настороженно смолкла. Старейшина покраснел, выступил вперед и закричал:

– А ты кто такой, чтобы меня обвинять? Мы тебя вообще не знаем! Явился чужак, назвался побратимом сына, в дом пролез… Да ты и есть упырь!

– Он, точно он! – подхватила жена. – Пришел ночью из леса, труп недоеденный притащил! Почему это он безопасно прошел через лес, а, люди добрые? Да потому что он и есть равк!

– Гляньте, какой он страшный! – пронзительно закричала дочка Кадая. – Вот сейчас перекинется! Бейте его!

– Надеешься, Кадай, что твой сын своих не тронет? – перекрывая вопли женщин, прогремел нойда. – Зря надеешься!

– Это был Вархо, родичи, богами клянусь! – закричала Искра, обращаясь к толпе.

– Лжешь! – перебил Кадай. – Ты Вархо из семьи сманивала, а теперь оговариваешь!

– Твой сын загрыз моего отца! – кинулась Искра, сверкая глазами.

Нойда быстро скользнул взглядом по бледным лицам водья, и вдруг понял, что все это для них совсем не новость. «Не только Кадай знал – все знали, что там за чудовище! И молчали, боялись! Небось Кадай пригрозил: кто хоть слово скажет, к тому его сынок ночью наведается…»

Однако правда наконец выплыла наружу, и с ней надо было что-то делать.

– Святой Березой клянусь, Вархо и есть равк! – твердила Искра. – Он давно до меня добраться хотел, да батюшка мой сторожил…

– Клятвы твои ничего не стоят, – не сдавался Кадай. – Мой сын давно ушел из водских земель.

– Твой сын в лесу прячется, а по ночам жрет людей!

– Докажи, – расхохотался Кадай. – Все это пустые слова! Лес большой!

– Он не в лесу, – раздался вдруг женский голос. – Я знаю, где он.

Крики и ругань тут же смолки, сменившись мертвой тишиной. Люди подались в стороны.

– Вархо тут, в деревне, – сказала Хилья, выходя вперед.

– Молчи, проклятая! – завопила жена Кадая, бросаясь на нее и целя ногтями в глаза.

Женщину схватили за руки, оттащили.

– Где? – хрипло спросил нойда.

– Пошли, – ответила Хилья, не глядя на него. – Покажу.

* * *

Толпа, стискивая в руках оружие, факелы и обереги, вслед за Хильей направилась прямиком к дому старосты. Над лесом разгорался малиновый закат, от домов протянулись длинные черные тени.

– Он там, – жена Вархо указала на дальнюю часть избы.

– Так и знал, – пробормотал нойда.

Ему вспомнилась прошлая ночь – расколотая печь, сбежавший домовой, ледяной холод, растекавшийся по полу, порывы ветра за стеной… Если бы он мог предположить, что совсем рядом скрывается тот, кто держит в страхе весь водский берег! Но о чем думал Кадай? Прятать упыря в собственном доме… Неслыханно, невозможно! Хилья, конечно, отвлекла нойду, сбила с толку… Но может и спасла, проведя с ним рядом всю ночь.

– Да что вы ее слушаете, нет там никого… – упрямо бормотал Кадай, но колени старейшины дрожали, а по вискам потёк пот.

Между тем застарелый страх родовичей быстро превращался в ярость.

– Сжечь избу! – раздался крик из толпы, тут же поддержанный множеством голосов. – Сжечь вместе с упырем!

Хозяйка избы истошно завопила.

– И Кадая туда же бросить! – крикнул кто-то.

Нойда подумал, что мысль неплоха. Но вместо этого взбежал на крыльцо и крикнул:

– Подождите! Я сам пойду, он мне брат. Хилья, показывай…

– И я пойду, – Искра без колебаний последовала за ним.

– И мы! – послышались сзади возгласы Койвы и ее мужа.

В итоге почти все, таща с собой упирающегося Кадая и его семейство, толпой ввалились в сени. Хилья, держа в руке горящую лучину, прошла мимо двери, ведущей в нетопленный сруб, нагнулась и приоткрыла низкую дверь, ведущую в пустую клетушку без окон, с земляным полом. Изнутри пахнуло морозом. Стены покрывал белый иней.

Нойда первым заглянул туда, держа руку на ноже, и сердце его сжалось. Он ожидал увидеть чудовище – но перед ним был его друг, точно такой же, как год назад, когда уходил от Арнгрима. Вархо лежал на подстеленной шкуре, сложив на груди руки: молодой, красивый мужчина с худым лицом и светлыми, почти белыми волосами. Он был бледен, но не намного бледнее, чем глядящие на него в ужасе сородичи. Нойда шагнул вперед и впился взглядом в лежащего. Вархо выглядел так, словно умер только что. Или вообще спал.

– Он такой с осеннего солнцеворота, – тихо сказала Хилья. – Однажды вернулся из леса, лег и не проснулся… Не дышит – но и не гниет.

– Почему костёр ему не сложили?

– Кадай запретил. Сказал, вдруг очнётся? А потом начали люди пропадать…

Нойда быстро обдумал положение.

– Пусть все выйдут на улицу, – приказал он. – Зажгите факелы, да побольше. Стойте наготове. Скоро закат.

«Я не знаю, на что сейчас способен Вархо. Чародеем он был сильным…»

Все охотно послушались его приказа. Задержалась лишь Хилья.

– Помоги ему, – лихорадочно зашептала она, трогая нойду за руку. – Ведь осталось хоть что-то от прежнего Вархо? Он твой побратим… Такие узы смертью не рушатся…

– Я не знаю… – начал нойда, но осёкся: Хилья с ужасом смотрела ему за спину.

С оглушительным воем ударил ледяной ветер, изба дрогнула и со скрипом начала поворачиваться, разваливаясь по бревнышку. Половина крыши с треском разлетелась во все стороны. Нойда схватил Хилью и выскочил из разрушающегося сруба, пока их не придавило. Они успели выбежать на крыльцо, когда над рухнувшей избой заклубилось густое облако пыли. А на обломках, будто глумясь над бывшими сородичами, во весь рост поднялся равк.

Он больше ничем не напоминал не только Вархо, но и человека – черная тень с полыхающими глазами. Упырь зарычал и оскалился, в отблесках факелов сверкнули железные клыки. Со всех сторон понеслись крики ужаса, но равк по сторонам и не глядел – он не сводил глаз с нойды. Внезапно он прыгнул, одним махом преодолев половину двора, и бросился на побратима.

Тот успел принять его на нож, но равк будто и не заметил удара зачарованного железа. Оба покатились по земле. Острые когти впились саами в плечи, разрывая одежду и плоть. Длинные зубы лязгнули у лица, нойду обдало смрадным дыханием. Ни один из оберегов не остановил равка – бывший колдун, видно, умел обходить их. Шаманский пояс тоже оказался бесполезным – нойда просто не успел воззвать к духам. Равк с нечеловеческой силой схватил противника за горло и, верно, через миг свернул бы ему шею, – но тут подскочила Искра и с воплем ткнула равка факелом в морду. Вслед за ней, всей толпой, мешая друг другу, набросились на упыря и прочие водья.

Нойду едва не затоптали. Родичи Вархо слишком долго жили под гнетом смертельного страха, и он наконец переплавился в отчаянную решимость. Равка жгли, рубили, кололи. Нойде наступили на руку, кто-то, пробиваясь вперед, случайно заехал ему обухом по голове. Метался свет факелов, со всех сторон неслась свирепая ругань… Нойда уже не слышал – лежал, уткнувшись лицом в землю, и звуки схватки доносились как будто издалека…

* * *

Нойда очнулся от боли. Он лежал на лавке в незнакомой избе, обнаженный по пояс. Кто-то стащил с него кожаную рубаху, промыл и перевязал оставленные когтями раны, которые нойда в пылу побоища даже не заметил. Кисть руки ныла, голова справа вспыхивала болью при каждом шевелении, изба то и дело принималась идти кругом. Нойда поднял руку, прикоснулся к болевшему месту и обнаружил над виском огромную шишку.

– Упырь сбежал, – раздался над его головой голос Искры. – Ветер завыл, факелы гаснуть стали. Пока все суетились в потемках, он, вражина, будто улетел…

Она склонилась над чародеем, прикладывая к шишке завернутый в тряпицу кусок льда.

Прежде нойда и не рассмотрел ее толком. Лишь теперь заметил, как она красива. Водские девицы славились светлой, жемчужной красотой по всему северу, и глядя на кузнецову дочку, нойда готов был с этим согласиться. Куда делось мертвенно-бледное, встрепанное существо с остановившимся взглядом, найденное в разгромленной кузнице? Девушка удивительно быстро пришла в себя. Лицо было решительным, в глазах горела готовность продолжать битву. Да, мимо такой девицы его побратим, разумеется, никогда не прошел бы…

– Равк никого не убил? – спросил нойда.

– Нет. Ошалел от огня, – Искра кровожадно усмехнулась. – Зря мы пошли смотреть на него. Надо было сразу поджечь избу.

– Может и так…

Нойда уставился в потолок, думая. Хвала богам, водья не разбежались. Они нашли в себе достаточно отваги, чтобы всем миром выступить против нечисти. Ради такого им можно простить ушибленную голову и оттоптанную руку… Итак, равк сбежал с помощью колдовства. Он ранен – обожжен огнем и железом. Ушел в лес, но куда? Будет искать тихое место, где можно залечь на дневку. Если позволить ему отоспаться, уже к утру его раны зарастут, и равк снова выйдет на охоту – а точнее, отправится мстить… Нет, надо опередить его!

Нойда сел, озираясь в поисках рубахи. Не так-то просто будет найти равка. Умелый колдун легко спрячет любые следы. А Вархо переродился еще совсем недавно, так что все его колдовские знания и умения остаются при нем…

Но под рукой есть верное средство, которое бывший друг не озаботился, а может пока еще не осмелился уничтожить.

– Мне нужна его сестра, – сказал нойда, вставая с лавки.

* * *

– Держите ее крепко!

Младшая сестрица Вархо плакала и голосила на всю деревню, пытаясь вырваться, но сородичи держали крепко. Водья собрались кругом у крыльца дома Койвы, оставив свободное место для костра. Нойда стоял, грея бубен над огнем, и казалось, не видел и не слышал ничего вокруг. Когда бубен был готов, нойда повернулся к сестре побратима и достал нож. При виде ножа та испустила дикий крик и принялась отчаянно рваться, видимо, думая, что настает ее последний час. Нойда молча схватил ее за руку и рассек кожу. Кровь часто закапала в костер.

– Теперь держите еще крепче. И сами держитесь.

Нойда прикрыл глаза и ударил в бубен. Бумм, бумм, бумм…

Ночная тьма начала расступаться. С каждым ударом вселенная становилась все более яркой, наполненной и прозрачной. Таяли невидимые преграды между тремя мирами, открывались небесные двери. Повсюду – наверху, внизу, – вспыхнули десятки глаз. Духи трех миров подкрадывались к огню, сглатывая слюну. Их неодолимо притягивала капающая кровь – нойда видел ее сейчас как алое, тягучее, сладкое пламя. Чародей остановился, отложил бубен и воззвал:

– Ниаль!

Одно из красноглазых существ приблизилось. Хищная, белая мохнатая морда вытянулась, принюхиваясь и дрожа от жадности.

– Твое, – нойда дернул сестру равка за руку, заставив ее упасть на колени.

Сайво-песец подкрался, начал быстро лакать кровь.

– Хватит!

Нойда отпустил девушку и хлопнул в ладоши. Белый зверь шарахнулся прочь, десятки светящихся глаз погасли. Двор Койвы снова окутала ночная тьма, нарушенная лишь пламенем костра. Миры разделились, незримые преграды закрылись наглухо, словно ставни. Нойда стоял теперь в круге людей и больше не видел духов. Но он знал, что рядом его сайво-охотник, злой и все еще голодный, в бешенстве, что его оторвали от трапезы.

– Ищи! – беззвучно приказал он.

Сестра Вархо – живой человек, до нее сайво уже не добраться. Но ее брат теперь обитатель сразу двух миров. У них с сестрой одна кровь, и Ниаль учует его где угодно.

Нойда поднял бубен, поправил ножны на поясе и направился за проводником к воротам. Водья провожали его взглядами, но почти все остались во дворе Койвы, негромко переговариваясь. Нойда заметил Хилью – та стояла отдельно, пристально глядя на него. Нойде показалось, что женщина еле держится на ногах и прячет лицо, низко надвинув платок на лоб. Но он спешил и прошел мимо. Тем более что его тут же догнала Искра.

– Возьми меня с собой!

– Зачем?

– Отомщу ему!

– Нет. Ты только свяжешь мне руки.

Искра зашла с другой стороны:

– Ты сможешь подманить его на меня.

На этот раз нойда не отказался сразу. Искушение было велико; он знал, что предложение девушки может сработать. Но все же покачал головой.

– Слишком опасно. Я сам не знаю, вернусь ли.

– Так я позову родичей! – воскликнула Искра. – Пойдем вместе! Мы же почти убили его!

– Если убить равка неправильно, он станет намного опаснее, – объяснил нойда. – Сейчас он еще связан с телом. Скоро оно начнет мешать ему, и он постарается от него избавиться. Если это произойдет, лишь боги нам всем помогут!

Искра вздохнула и порывисто обняла его.

– Удачи, колдун!