Текст книги "Предлунные"

Опиравшийся руками о стену с трудом выпрямился и пошевелил правой рукой, будто разминая запястье. Между закованными в металл пальцами проскочили голубые искры.

Парень с ружьем издал горловой смех и исчез, прежде чем в него ударила молния.

«Это не троглодиты, – решил Панталекис. – Это какие-то чокнутые герои комикса, прямо из фантазий обдолбанного подростка. Где я?»

Парень с ружьем появился в нескольких шагах дальше, а метатель молний повернулся в его сторону, все еще разозленно шевеля рукой. Четвертый что-то успокаивающе сказал, показывая на выходящую из тени девушку.

При виде растерзанного трупа та остановилась. На лице ее появилось отвращение, тут же сменившееся мрачным торжеством. Она сплюнула в сторону тела, но ближе подходить не стала.

Самый старший и, похоже, самый здравомыслящий из них взял ее за руку и провел мимо мертвого бородача. Девушка шла, отвернувшись, подол длинного платья пачкала кровь. А может, последнее Панталекису только почудилось – так же, как могло почудиться выражение торжества на ее лице. В конце концов, он стоял высоко на крыше.

Все пятеро ушли медленной походкой усталых стариков, хотя всем им на вид было не больше двадцати с небольшим.

Панталекис закрыл глаза. Ветер высушил липкий пот на лбу, в животе вновь возникла холодная колющая боль. Даниэль пробормотал себе под нос длинный ряд успокаивающих ругательств – все эти «что я тут делаю, что за гребаный мир, за что, мать твою, мать твою…»

Обычно это помогало, и так случилось и на сей раз, хотя прошло немало времени, прежде чем он глубоко вздохнул и направился в сторону спуска с крыши.

16

Бородач наверняка был уже окончательно и бесповоротно мертв, и как таковой вызывал у Даниэля лишь отвращение, не более того. К тому же у Панталекиса имелся испробованный способ справляться с неприятными зрелищами – не дай бог смотреть на все целиком, надо сосредоточиться на одной детали, по мере возможности наиболее нейтральной.

Он выбрал себе сапог мертвеца и, таращась на этот сапог, высокий и черный, начал приближаться к телу, размеренно дыша и мысленно повторяя; «Это только груда мяса, чего тут бояться?»

Оказавшись достаточно близко, он перевел взгляд с сапога на карман пальто, когда-то светло-серого, а теперь красного от крови. Того, что он увидел заодно, Даниэль даже не запомнил, благодаря многим годам практики игнорирования подобных картин. В памяти остался лишь смутный образ прорехи в штанах, сквозь которую просвечивало нечто бело-розовое, может, кость, а может, фрагмент окровавленного белья.

Наклонившись и затаив дыхание, он сунул руку в карман пальто.

Прикосновение к влажной, уже твердеющей материи было неприятным, но Панталекис, стиснув зубы, просунул руку дальше. Его пальцы наткнулись на прямоугольную карточку. Выхватив ее, он отвернулся и выпрямился, с облегчением выдохнув сквозь сжатые зубы, а затем пошел прочь – настолько быстро, насколько позволяла негнущаяся нога.

Естественно, он знал, что в пальто есть еще один карман, но ему хватило и этого. Желудок пытался взбунтоваться при одной мысли, что ему пришлось бы перевернуть истерзанный труп.

Он остановился на небольшой площади, двумя лестничными пролетами выше «музея». Там стояла каменная скамья, вполне приличная, чтобы на ней можно было удобно усесться, а также неработающий фонтан, полный высохших листьев своеобразной продолговатой формы с неровными краями. Положив карточку, он воспользовался листьями, чтобы вытереть кровь с ботинок, что не слишком ему удалось – мертвая растительная ткань оказалась настолько хрупкой, что разваливалась, стоило лишь сильнее ее сжать. Недовольно поморщившись, Панталекис вытер руки о штаны, и так уже затвердевшие от грязи.

Важнее всего было не повредить еще сильнее карточку, так что он взял ее лишь тогда, когда решил, что руки его настолько чисты, насколько это возможно. Наклонившись и напрягая зрение – красное солнце уже медленно клонилось к закату – он рассмотрел свою добычу.

Прямоугольная карточка была величиной примерно с его ладонь. На одной стороне виднелся коричнево-рыжий рисунок, словно сделанный пером с помощью лукового сока, а с другой – нечто похожее на надписи. Панталекис не обратил на них внимания, поскольку все равно ничего бы не понял.

Он сосредоточился на рисунке.

Тот изображал полтора десятка человек, развлекавшихся на террасе. Дети пускали воздушных змеев, какая-то пара танцевала, несколько мужчин, опершись об ограждение, пили из высоких бокалов. За ними виднелся город; обозначенные несколькими изящными черточками дома выглядели столь маленькими, что становилось ясно – все эти люди находились где-то очень высоко.

Дольше всего Панталекис смотрел на детей – двух девочек в кружевных платьицах и мальчика в узких брюках, словно для езды верхом. Девочки радостно смеялись, лица мальчика не было видно из-за кровавого пятна, но Даниэль мог бы поспорить, что парень столь же счастлив, как и его подружки.

Значит, тут и в самом деле был мир, где существовали дети, и взрослые выглядели нормально, а не как изголодавшиеся нищие. Мир, который не старел, и из него сегодня явился вооруженный мужчина с бородой, а до этого невидимка.

Что из этого следовало?

Например, то, что это явно не был мир суровых, одержимых жаждой убийства воинов. Там были красиво одетые игриво улыбавшиеся женщины, были танцы и развлечения, то есть все те удовольствия, при воспоминании о которых Даниэль чувствовал, как у него сжимается сердце.

Да, мужчины из того мира иногда приходили сюда поохотиться на умирающих, а невидимка, судя по всему, решил, что Даниэль – одно из тех жалких больных созданий, заслуживающих смерти. Собственно, удивляться вряд ли стоило – Панталекис знал, что выглядит ужасно: исхудавший, грязный, со спутанной бородой и растрепанными, давно нечесаными волосами, он напоминал одного из чокнутых пророков, изображения которых видел в школе.

Однако он мог бы помыться, подстричь волосы и бороду, а потом перейти в нестареющий мир и убедить его обитателей, что он один из них.

Само собой, проблема заключалась в том, что он не знал их языка, но и это могло оказаться ему на пользу. Что, если он вышел бы туда, наверх, и сразу же начал бы что-то кричать по-франиспански, по-новогречески или по-английски? Может, его пощадили бы из обычного любопытства, по крайней мере в первые несколько минут, но даже этого бы хватило, чтобы кто-то заметил, что Даниэль не болен и тем более не умирает.

Там имелось все, чего он в данный момент желал. Свежая горячая еда без привкуса гнили. Теплые кровати с постелью, не пропахшей влагой. Женщины с чистой нежной кожей и страстными улыбками. Алкоголь, танцы, развлечения. И прежде всего – никаких пожаров, рушащихся зданий, трупов и смрада.

В животе снова закололо, и желудок предупреждающе сжался, давая понять, что Даниэлю следует отойти в укромное местечко.

Сухо закашлявшись, он встал, поморщившись от внезапного ощущения холода на вспотевшем затылке. Прежде чем сунуть карточку в карман, он взглянул на нее еще раз.

Тоска по нормальной жизни была столь сильна, что почти повергала его в ужас.

17

Показав охраннику пропуск, Каира вскочила на движущуюся лестницу. В тишине ночной смены шорох ступеней казался громче, как и все прочие звуки Архива – ссора на четвертом этаже, звон стаканов и тарелок на пятом, стук трансляторов на седьмом и восьмом.

Она ехала наверх, стараясь всем своим видом показать, что имеет полное право здесь находиться. Раньше она никогда не работала в последнюю смену, но ведь ничто не мешало ей поменять график, верно?

Успокаивая себя подобными мыслями, она добралась до девятого этажа. Выше царила темнота, а движущаяся лестница не работала.

Каира достала из кармана кусок стекла, которое обычно устанавливали на механоидах. Мертвые спрессованные светлячки испускали желтое, мутное и очень слабое сияние. Кусок побольше светил бы ярче, но девушка решила, что рисковать не стоит. Этого вполне хватало, чтобы справиться с кодовым замком, а потом, внутри, она уже сможет пробудить живых светлячков, поскольку сквозь плотно закрытую дверь никто не заметит их света.

Кто-то вышел из зала рядом и направился наискосок через холл. Каира замерла на первых ступенях ведущей в темноту лестницы с куском светлячкового стекла в руке. Если бы этот человек сейчас спросил, куда она собралась, она не сумела бы ответить.

Она мрачно подумала, что любопытствующего всегда можно отправить в нокаут. Нирадж в свое время показывал ей, как ловко и без шума лишить человека сознания.

С бьющимся где-то в окрестностях горла сердцем Каира ждала, когда ей зададут неизбежный вопрос. Однако ничего не произошло – младший сотрудник прошел за ее спиной и, занятый своими делами, побежал дальше, даже не обернувшись.

Облегченно вздохнув и улыбнувшись, Каира двинулась дальше. Лестница была металлическая, и, хотя девушка старалась идти как можно осторожнее, каждый ее шаг звонко отдавался в тишине. Теперь она была только рада, что не побежала наверх – тогда грохот наверняка бы кого-нибудь встревожил.

На десятом этаже она переложила кусок стекла в другую, не столь вспотевшую руку. Улыбка ее становилась все шире.

На одиннадцатом Каира остановилась и прислушалась. Звуки Архива доходили сюда искаженными и приглушенными расстоянием, но она все еще могла распознать шум машин на девятом этаже и даже прерываемый приступами кашля смех, будто кто-то поперхнулся, услышав соль анекдота.

Подойдя к кодовому замку, она вставила в него ключ.

Времени на размышления у нее было более чем достаточно, и она пришла к выводу, что если той ночью неверно поняла слова Джайны, то существует четыре наиболее вероятных варианта.

Подсвечивая себе светлячковым стеклом, она попробовала первую комбинацию.

Ничего, ноль. Не вышло.

На этот раз разочарование было не столь велико, так как Каира приготовилась к тому, что будет непросто. Она начала даже допускать мысль, что Джайна попросту ее обманула.

Вздохнув, попробовала следующий вариант.

Прежде чем она успела повернуть ручку в последнюю позицию, в мегафонах что-то захрипело. Каира вздрогнула – ощущение дежавю оказалось столь сильным, что реальность внезапно расплылась и исчезла, сменившись логикой сновидения.

«Аниматоров секций с первой по пятую просят пройти в комнату 37D для допроса. Просьба проследовать туда спокойно и без излишней суматохи. Помните о том, чтобы оставить в порядке рабочее место».

«Они допрашивают всех, кто мог бы что-то знать о смерти Джайны, – подумала Каира. – Сперва аниматоров, а потом дойдет очередь до сотрудников».

Ей в немалой степени повезло – если в Архиве уже знали про Джайну, то у двери должны были кого-нибудь поставить, пока не сменят замки. Что задержало охранника? И сколько у нее времени, прежде чем тот придет?

Она знала, что над этим стоит задуматься, но искушение перевесило, и Каира снова взялась за ручку, на этот раз всей рукой, а не двумя пальцами, как раньше, и, крепко ее сжав, повернула.

Одновременно произошли два события: во-первых, в глубине кодового механизма что-то щелкнуло и сдвинулось, а во-вторых, Каира ощутила резкую пронизывающую боль у основания большого пальца.

Машинально посасывая пострадавшее место, она смотрела на тихо отодвигающуюся дверь.

«Получилось, получилось!» – подумала она, полностью забыв об охраннике. Сердце отчаянно билось, ей с трудом удавалось сохранять спокойствие. Охотнее всего сейчас она кричала бы и плясала от радости.

Проскользнув внутрь, Каира вдруг почувствовала, что с ней что-то не так. В голову ударил жар, колени подкосились, а на лбу выступил пот, который тут же испарился, когда все тело девушки пробрала дрожь. Охваченная внезапной паникой, она осветила ладонь, на которой виднелась маленькая ранка.

След от укола иглой.

«В этом механизме была ловушка, – промелькнула мысль. – Яд, который убивает незваных гостей…»

«Спокойно, без истерики, – отозвался голос у нее в голове. – Ничего с тобой не случилось, так что, пожалуйста, без паники».

Если бы она не стояла, опершись о дверной косяк, то наверняка сползла бы на пол. Колени дрожали, голова кружилась, мысли путались. Логика сновидения, о которой Каира успела уже забыть, подкралась сзади и со всей силы врезала ей по черепу.

«Ты не спишь и не сошла с ума, – слегка раздраженно заверил голос. – А слабость сейчас пройдет, просто стой спокойно. Или сядь».

«Не хочу сидеть, мне уже лучше. Ты кто?»

«Я работаю в Архиве и уже какое-то время за тобой наблюдаю. Я знаю, что ты ищешь, и догадался, что ты придешь сюда ночью. Именно потому я позволил себе поставить эту маленькую ловушку. В твою кровь только что был введен экспериментальный наркотик. Благодаря ему мы можем общаться телепатически».

«Никогда ни о чем таком не слышала».

«Бутылочки с этим средством находятся на десятом этаже, среди других изобретений. Они маленькие, так что ты скорее всего даже не обратила на них внимания».

«Откуда это у тебя?»

«Неважно. Потом все объясню. А сейчас…»

«Почему ты не связался со мной обычным образом?»

«Потому что я вызвал бы подозрения, не придя как всегда на работу, особенно теперь, когда у нас на шее сидит полиция. А этого я не могу себе позволить. Не перебивай меня больше, пожалуйста. У нас мало времени, наркотик действует только полчаса, а меня скоро будут допрашивать, и я не смогу с тобой говорить. Ты меня внимательно слушаешь?»

«Да».

«Хорошо. Итак, во-первых, то, что ты делаешь, выглядит несомненно благородно, но вместе с тем крайне глупо. Изобретения, которое тебе нужно, ты здесь не найдешь – их слишком много, так что тебе пришлось бы искать несколько дней, а у тебя в распоряжении самое большее пара часов, и то если повезет. Не веришь? Пройди дальше, закрой дверь и пробуди светлячков».

Каира именно так и сделала. Золотистое сияние осветило зал, в котором стояли десятки, а может, и сотни стеллажей, доходивших до потолка и столь длинных, что конец их исчезал во мраке. Зал напоминал библиотеку, хотя здесь, естественно, не было книг, только металлические тубусы с проектами изобретений, уложенные рядами в специальных отверстиях, словно бутылки с вином. Самые нижние ряды находились на уровне ног, самые верхние – далеко за пределами досягаемости человеческих рук.

Один из стеллажей был снабжен табличкой «Изобретения из области здоровья и гигиены», а на отдельных полках виднелись более детальные описания, например, «Здоровье женщин среднего возраста» или «Мышечная сила и скорость».

Оглядевшись, Каира мысленно застонала – даже для того, чтобы просто обойти зал целиком и прочитать все таблички, потребовалось бы больше времени, чем имелось в ее распоряжении.

«Ну как, все еще хочешь тут остаться? Ибо мой совет таков: закрой за собой дверь и иди домой, а по дороге выкини к черту ключ, который ты забрала у Джайны. Его опасно носить с собой. Утром встретимся в каком-нибудь спокойном месте, поговорим, а потом я отведу тебя к людям, которые знают, как помочь тем, кто остался в прошлом».

«Есть какой-то другой способ, кроме изобретений?»

«Есть».

«Так расскажи прямо сейчас».

«Нет. У меня нет таких полномочий. Мне велели только поговорить с тобой и выяснить, насколько ты полна решимости помочь этим несчастным».

«Более чем».

«Может, и так. Но решение в любом случае зависит не от меня».

«Ладно, тогда скажи, где мы встретимся завтра, а я тут немного осмотрюсь. А потом пойду домой».

«Ты понимаешь, что серьезно рискуешь?»

«Понимаю, – Каира подумала об охраннике, который мог прийти в любой момент, – но теперь, когда я так близко к цели, я просто так не уйду».

«А ты сумеешь выбраться из Архива? На нижних этажах сейчас полно охраны, если попробуешь спуститься по главной лестнице, тебя наверняка задержат. Знаешь, как добраться до задней лестницы?»

«Да… нет», – спохватилась Каира. Хотя она и ходила там с тройняшками, но дорогу не запомнила.

«Ну вот видишь, без меня тебе не обойтись. Я знаю Архив как свои пять пальцев, и могу тебя проводить».

«Сколько, ты говорил, действует это средство? Полчаса?»

«Теперь осталось двадцать минут. Потом связь между нами прервется».

«Тогда дай мне пятнадцать минут, должно хватить. Потом скажешь, как мне отсюда выйти».

«Мне кажется, ты глупо рискуешь. Возможно, меня будут допрашивать дольше, а, как я уже говорил, во время допроса я не смогу с тобой общаться».

«Вряд ли, если только у тебя есть что-то на совести», – слегка улыбнулась Каира, представив себе обладателя голоса как одного из тех плохо одетых юношей с кислыми физиономиями, чья осторожность всегда ее забавляла.

«Что ж, пусть. В случае чего справляйся сама».

«Справлюсь, но на всякий случай скажи, где мы встретимся завтра».

«Четвертый дом слева по лестнице Оружейников. На дверной решетке три луны. Я живу там недавно, так что место безопасное. Мне пора идти».

«Иди. Жду через пятнадцать минут».

Ей пришло в голову, что, возможно, обладателю голоса не стоит доверять, но подобный вариант она тут же отвергла – если бы кто-то хотел ее выдать, то мог сделать это значительно проще, не прибегая к столь эксцентричным приемам.

Существовал также шанс, что это просто шутка – что выглядело куда вероятнее, поскольку жители Лунаполиса, даже плохо одетые и с кислыми физиономиями, порой не жалели сил и труда, чтобы развлечься за чужой счет.

Она знала, что подобный вариант следует принимать во внимание, хотя бы затем, чтобы уменьшить возможное разочарование, но разум и душа считали по-своему. А осторожность девушке никак не давалась – переполнявшая ее радость тут же подавляла любые сомнения.

Каира больше не чувствовала себя одинокой. Существовали и другие, желавшие того же самого, что и она. Уже одно это открывало столь ошеломляющие перспективы, что от них кружилась голова.

Она заставила себя пока что об этом не думать. Следовало в полной мере использовать то время, что у нее еще оставалось.

«Здоровье женщин среднего возраста», «Мышечная сила и скорость» или еще что-нибудь?

Она решила выбрать первое. В конце концов, в прошлом было множество женщин, очень быстро достигавших среднего возраста.

Результатом поспешных и во многом хаотических поисков стали три проекта лекарств, которые она вынула из тубусов и сложила пополам, с трудом сгибая плотную бумагу, а затем сунула под блузку. «Я должна выглядеть как обычно, – подумала она, жалея, что здесь нет зеркала. – По крайней мере издали, а если кто-то подойдет ближе…» Что ж, Каира уже один раз сказала, что готова рискнуть.

Пора было собираться.

Подойдя к двери, она окинула зал последним, полным сожаления взглядом. Будь у нее достаточно времени…

Выйдя, она повернула ключ в замке и полезла в карман. Несколько мгновений спустя ее глаза привыкли к темноте, нарушаемой лишь слабым сиянием светлячкового стекла.

«Ты там?» – мысленно спросила она, считая удары сердца. На семнадцатом, когда она уже начала бояться, в глубине ее черепа послышался знакомый голос:

«Я тут. У тебя есть свет?»

«Да».

«Хорошо. Теперь сверни…»

«Погоди».

«Что еще? У нас кончается время».

«Как тебя зовут?»

«Нияри. Сверни во второй коридор направо… Быстрее, девочка, перебирай ногами, иначе всерьез тут застрянешь!»

18

Утро выдалось пасмурным и сырым, воздух своей консистенцией напоминал мокрую марлю, то тут, то там плыли полосы бело-серого тумана, подсвеченные все еще непогашенными фонарями. В их свете, полумраке и тумане восьмиугольное здание походило на притаившегося паука.

Именно так подумала Каира, стоя снаружи и грея озябшие руки в карманах пальто. Притаившийся паук с тысячей ног.

Ей стало смешно – получилось похоже на заглавие скверного рассказа.

Естественно, на самом деле ног была не тысяча, самое большее несколько десятков, но вместе все равно впечатляло. Медные трубы торчали из стен здания, оставив лишь ровно столько места, чтобы не заслонять узкие окна, и уходили вниз, сплетаясь под замысловатыми углами. Некоторые были толщиной с мужское туловище, другие тонкие, словно веточки.

Каира прошла под ними, направляясь к главному входу.

От царившего внутри холода ее пробрала дрожь. Окно между первым и вторым этажами было открыто, туман конденсировался на заканчивавшихся головами медуз перилах и световодах, имевших форму змей или шипастых стеблей роз. Каира осторожно потянула носом – пахло холодной каменной влагой и чем-то еще, отдаленно напоминавшим ладан.

«Слишком рано», – подумала она, вслушиваясь в темноту, но возвращаться не стала. На четвертом этаже остановилась перед дверью, решетку которой украшали три луны, вытерла вспотевшие ладони о пальто и позвонила.

«Сейчас мне откроет какой-нибудь заспанный несчастный, который вообще понятия не имеет, о чем речь», – шепнула менее оптимистичная часть ее разума.

Загнав поглубже эту мысль, она позвонила еще раз.

Каира долго ждала, почти слыша в тишине биение собственного сердца. Ничего. Никакой реакции.

Схватившись за ручку, попробовала открыть дверь – о чудо, та без труда поддалась. Мысли о каких-либо шутках тут же вылетели из головы, сменившись куда более мрачными и жестокими.

– Есть тут кто? – спросила она, шагнув в квартиру и чувствуя, как душа уходит в пятки. – Это я, Каира! Извини, если я тебя разбудила.

Царившая внутри тишина не предвещала ничего хорошего. Вернулись воспоминания из дома Джайны – мертвое бледное тело и красная, пахнущая железом кровь.

Каира сглотнула внезапно загустевшую слюну. В горле пересохло.

– Эй, Нияри! Отзовись, пожалуйста!

В голосе ее звучал страх, и она его слышала, но ничего не могла с этим поделать. Чувствуя дрожь в коленях, она медленно обошла все комнаты, каждая из которых от пола до потолка была отделана деревом разного цвета – золотисто-медовым, красноватым, серо-коричневым или зеленым будто мох.

Все были пусты, а в глаза бросался невероятный беспорядок.

На полу валялось содержимое выпотрошенных ящиков, какие-то бумаги, фотографии, документы и письменные принадлежности были перемешаны с разбросанной одеждой, осколками стекла и губкой из распоротых матрасов. Окно в одной из комнат было открыто; дождь успел залить стол и большую часть ковра, и порывы ветра заносили внутрь клубы белого тумана.

Каира прикусила губу, пытаясь понять, что тут произошло.

Со стены на нее смотрела фотография меланхолично улыбавшейся девушки. Она тоже явно не понимала, что все это может означать.

– Прошу прощения! – Каира нервно вздрогнула. Голос доносился снаружи, с лестничной клетки. – Прошу прощения! Вы не могли бы подойти сюда на минутку?

На лестничной площадке стояла статная женщина в кричаще ярком халате, с небрежно завязанными на затылке темными волосами, она с неприкрытым любопытством глядела на Каиру большими влажными глазами.

– Я видела, как вы туда зашли, но не сразу решилась позвать, в конце концов, это не мое дело, – сказала она. – Нияри – ваш знакомый?

– Да, – ответила Каира, хотя это было не совсем правдой. – Не знаете, что тут случилось?

– За ним пришли на рассвете, едва он вернулся с работы.

– Кто?

– Не знаю. Можно было бы подумать, что полиция, но они были не в форме, и вообще…. Я даже испугалась, – честно призналась женщина.

– Вы его хорошо знали?

– Да что вы – едва успела парой слов перекинуться. Он здесь поселился всего несколько дней назад.

Нияри действительно упоминал, что на лестнице Оружейников живет недавно. Еще он говорил, что место безопасное, в чем, судя по всему, ошибся.

– Идите домой и забудьте про этого парня, – доброжелательно посоветовала ей женщина. – Не стоит совать нос в такие дела.

– Знаю, но мне нужно…

Каира не стала объяснять, что ей нужно, и вернулась в квартиру Нияри, оставив на лестнице темноволосую женщину, которая задумчиво и с сочувствием смотрела ей вслед.

Вызвав через открытое окно механическую птицу, она отправила сообщение Финнену, а затем уселась на пол посреди разбросанных вещей, вдруг сообразив, что даже не знает, как выглядит Нияри. Она жалела, что не спросила соседку, но, поскольку сама призналась, что тот ее знакомый, сделать этого уже не могла.

Она жалела, что не договорилась встретиться с Нияри перед Архивом, когда закончит работу последняя смена. Она жалела, что не придала значения словам «безопасное место», ибо человек, у которого нет причин опасаться за свою жизнь, не стал бы использовать подобное определение.

Она жалела о многих вещах, но больше всего – о потерянном шансе найти тех, кто думал так же, как и она, и хотел того же самого.

Каира вздохнула, подтянув колени к подбородку. Ее все еще пробирала легкая дрожь, и не только от холода. Пустая, тихая и пахнущая разноцветной древесиной квартира была помечена клеймом насилия и страха, и Каира предпочитала не думать о событиях, разыгравшихся здесь на рассвете.

Вместо этого, вытащив из-под левой ягодицы пачку фотографий, она начала их просматривать, надеясь отыскать Нияри.

19

– Не смотри на меня так, пожалуйста.

– Как?

– Будто я фокусник на сцене, который сейчас вытащит из уха розу.

– Я вовсе так не смотрю. Ну, может, чуть-чуть, – призналась Каира. – Я просто подумала, что Нияри успел оставить мне какую-то весточку…

– Если так, – Финнен поднял взгляд от замка входной двери, – то нужно искать в кладовке.

– Почему там? – неуверенно нахмурилась она.

Он выпрямился.

– Потому что, боюсь, твой новый знакомый не отличался особым умом или в панике потерял голову. Он наверняка слышал, что кто-то врывается в квартиру, но вместо того, чтобы попытаться сбежать через окно, заперся в кладовке, то есть единственном помещении, где окно настолько маленькое, что даже ребенок бы через него не протиснулся.

– Откуда ты знаешь?

– Замок на входной двери выломан, и замок в кладовке тоже. Все остальные целы. Кроме того, в кладовке я видел следы крови, немного, но все же… Каира? Нашла что-то интересное?

– Нет… кажется, нет, – девушка с трудом отвела взгляд от погруженного в тень угла коридора. – Ладно, поищем.

В кладовке со стен свешивались связки сушеного инжира и фиников, а на полках стояли большие разноцветные банки с рассыпчатым печеньем. На шкафу лежала круглая буханка сладкого хлеба с воткнутым в нее ножом. Из плетеных корзин высыпались красные яблоки и желто-зеленые груши; часть из них валялась раздавленная на полу, где фруктовый сок смешивался с кровью.

Финнен сосредоточенно смотрел на розовую размазанную полосу, а Каира столь же сосредоточенно смотрела на Финнена.

– Крови слишком мало для серьезных повреждений, – сказал он. – В худшем случае ему разбили нос. Или… – он поднялся и провел пальцем по краю узкого подоконника. На коже остался ржавый след. – Или Нияри поранился раньше, еще во время бегства, до того, как сюда ворвались. Он мог споткнуться и удариться о подоконник. А в таком случае…

– Думаешь, он своей кровью написал мне записку?

Финнен весело взглянул на нее.

– Слишком много книжек читаешь. Как по мне, человек, запертый в помещении, в которое сейчас ворвутся вооруженные громилы, либо ударяется в панику, либо ищет оружие, но уж точно не думает о том, чтобы писать записки.

– Давай все-таки поищем. Что нам терять?

– А где ты оставила бы в таком месте записку, чтобы ее не нашли те, кто за тобой пришел, и чтобы потом ее легко нашел нужный человек? Подумай.

Каира огляделась, наморщив нос. Сосредоточенное выражение ее лица показалось Финнену крайне забавным.

– Здесь, – она сняла со стены одну из корзин.

Под корзиной виднелись буквы, написанные на белой стене уже порыжевшей кровью:

«Ун. бани. Скачок-2»

– Приношу извинения и каюсь, признавая свою ошибку, – пробормотал Финнен. – Подумать только – это сделал тот самый парень, который заперся в кладовке вместо того, чтобы сбежать через окно… «Ун. бани». Университетские бани?

– И мир, отвергнутый во время предпоследнего Скачка, – добавила Каира, а Финнен вытащил нож из хлебной буханки и соскреб надпись.

– Подумай хорошенько, в самом ли деле ты хочешь туда идти. Мне кажется, тут что-то очень серьезное.

– Хочу, – не колеблясь, ответила она. – Пойдешь со мной?

Он уже собрался ответить, когда мышцы Каиры вдруг напряглись, а глаза внезапно расширились. Она уже смотрела не на Финнена, а на дверь.

– Извини… – прошептала она. – Извини, пожалуйста…

– За что? – он машинально положил нож. – Каира, прошу тебя, не пугай меня. Что…

Она взглянула на него со всей серьезностью и еще с чем-то, в чем он опознал постепенно растущую решимость.

– Там, в углу коридора, кое-что есть, а я сразу не сообразила. Это портал, понимаешь? Выходной портал передатчика живой материи, я видела такой в Архиве. Вход наверняка установлен где-то под домом, может, в механоиде…

– За этой квартирой следят, – тут же понял Финнен. – Они схватили Нияри, а теперь хотят заполучить любого, кто сюда придет – раз уж Нияри в чем-то обвиняют, то автоматически подозреваемым оказывается каждый, кто захочет его навестить.

– Ага, – угрюмо кивнула Каира. – Слышишь? Тут кто-то есть.

Финнен слышал – тихие осторожные шаги невозможно было спутать ни с чем другим.

– Как думаешь, сколько их? – прошептала девушка.

– По-моему, двое.

– Мне тоже так кажется.

«Ирония судьбы, – пробормотал Финнен, окинув взглядом маленькое окошко. «Может, нам как-то удастся выкрутиться, – подумал он. – В конце концов, пока что мы не сделали ничего дурного. Каира может сказать, что пришла к Нияри принести то, что он оставил на работе, какие-нибудь важные документы или вроде того, а меня позвала, потому что ее встревожил весь этот беспорядок… Если условимся говорить одно и то же, то, может, выйдем сухими из воды».

– Послушай… – он схватил ее за плечо и вдруг увидел, что девушка держит в руке нож.

– Это я виновата, так что мне и расхлебывать, – сказала она.

В то же мгновение через щель в приоткрытой двери на пол упала длинная тень.

– Спокойно выходите, и никто не пострадает, – прозвучал жесткий голос, явно привыкший отдавать приказы. – Мы хотим только поговорить.

– Каира, нет, – Финнен сжал ее руку, но она упрямо покачала головой и пинком распахнула дверь.

Стоявший за дверью мужчина оказался настолько застигнут врасплох, что даже не успел активировать защиту. Девушка с размаху ударила ножом ему в грудь, а когда тот инстинктивно отшатнулся, опрокинула его пинком на пол. Второй окружил себя отражающим полем, но это ничем ему не помогло. Каира притворилась, будто собирается ударить сверху, после чего плавно перебросила нож в другую руку и нанесла предательский удар снизу по коленям.

Вскрикнув, мужчина упал навзничь, защита отключилась, и девушка очередным пинком выбила из его руки оружие. Он неуклюже попытался встать, но она ударила его кулаком в висок, и он свалился без чувств.

Все это она проделала столь быстро и с таким изяществом, что Финнену оставалось только смотреть и восхищаться.