Текст книги "Полшага до неба"

26

На завтрак Алекс Ромеро явился в одиночестве. Не говоря ни слова, прошел мимо притихших «апостолов», сел за стол в углу и застыл над подносом с едой.

– Вид конченного психа, – вполголоса прокомментировал кто-то.

Маард спокойно жевал бекон, незаметно наблюдая за Алексом. За ночь парень осунулся, взгляд потускнел. С Джульеттой совсем плохо? Как бы он чего не вытворил.

Предчувствие Маарда не подвело.

В столовой появился Джон До в сопровождении Греты. Белую форму оператора девушка сменила на привычное Маарду хаки, кудри собрала в хвост на затылке. Лицо свежее, будто не Грета вчера ушла спать в третьем часу утра, когда все анекдоты были рассказаны и выпит весь запас зеленого чая в баре. Джо, похоже, был с дороги: официальный костюм, запыленные ботинки. В памяти всплыло, что Грета упоминала поездку на совещание.

Джо обернулся к операторам, махнул приветственно рукой. Заметил сидящего на отшибе Алекса. Приподнял настороженно бровь, что-то коротко сказал Грете и направился к парню. Все разговоры мгновенно стихли.

– Доброго утра, Алекс, – улыбнулся До. – Приятного аппетита.

Ромеро смотрел на него прямо и зло. «Сцепятся», – равнодушно констатировал про себя Маард.

Парень встал из-за стола. Выше и шире в плечах, чем Джо. Сможет ли он?..

– Почему нам не… – с нажимом начал он.

– Сядь, – коротко рявкнул Джо.

Алекс осел на стул, будто ноги вдруг отказались его держать. Джо оперся руками на столешницу, прищурился.

– Значит, так. Первое: она не захотела прощаться. Второе: с ней все в полном порядке. И третье: со стороны на себя посмотри, – он выдержал паузу и закончил – уже мягче: – Еще раз приятного аппетита.

Он вернулся к Грете и приступил к завтраку. Невозмутимый, словно не он только что осаживал здоровенного детину, будто шкодливого щенка. Алекс несколько минут сидел, молча глядя себе под ноги, потом вдруг вскочил, швырнул о стену поднос с завтраком и выбежал из столовой. Грета дернулась было за ним, но Джон До удержал ее за запястье:

– Спокойно. Дай мужику выпустить пар. Ешь свою кашу.

Маард молча пожал плечами. «Не захотела прощаться…». Да кто б ей дал? Если у девахи нервный срыв или что-то вроде, то таким тут не место. И это понятно – никаких сантиментов. Здесь не скаутский лагерь.

После завтрака Маарда потянуло пройтись по территории базы. Неделю он сидел безвылазно в учебном боксе, гоняя шмеля, тренируя точность, быстроту и сложные моменты управления зондом, а теперь вдруг потянуло на свежий воздух. Зной не пугал. Захотелось запаха уличной пыли, пустыни. Искусственная прохлада мазганов[19]19
  Кондиционер (ивр. диалектн.).


[Закрыть] осточертела. Маард поморщился: когда думаешь на английском, а в голову лезут искореженные русским термины на иврите – это хуже, чем акцент.

Шуршали под ногами мелкие камушки, легкий ветер ерошил волосы. Маард прищурился, взглянул на небо: ясно. Самая погодка для тренировки с моделью. Попросить у Джо альбатроса? Нет, лучше не лезть. Дураку понятно, что вчерашнее происшествие вылилось командиру в серьезные неприятности. Непонятно только, что все же произошло. Не больно-то верится, что у Джульетты сдали нервы и она пощадила модель. Бред, однозначно бред. Ну, допустим, нервный срыв – но с чего? От большой любви к Ромеро? Критические дни? Или еще что-то. Если учитывать, насколько поспешно девушку вывезли с базы… Неужели настолько сильный психоз, что ее за ночь не привели в норму? Слишком много вопросов. Может, Грета что-то знает и поможет найти ответы?

Маард уселся в тень густого кустарника, достал из кармана КПК, повертел его в руках. Почти бесполезная вещь: сети тут все равно нет, спасает только графический редактор сообщений и bluetooth. Все звонки исключительно из комнаты для разговоров – все равно там сплошная прослушка. Проект секретный, хоть и участвуют в нем детки вроде Бирколли. И говорить с Гретой бесполезно. Либо она ничего не знает, либо расскажет не больше, чем ей разрешено тем же Джо.

А надо ли ему вообще знать, что происходит?

– Да какая разница, – сказал Маард вслух.

Алекс в тот день в столовой больше не появился. На следующий – тоже. «Апостолы» упорно делали вид, что все в порядке. Джо завалил ребят полетными заданиями, и все по восемь – десять часов торчали в боксах, прерываясь только на еду и сон. Понятно, что такой график общению не способствовал.

На четвертый день к Маарду после ужина подошел Себастьян Лозински – единственный темнокожий парень среди «апостолов». Тихий, спокойный, очень исполнительный и поэтому достигающий неплохих результатов в тренировках и испытаниях.

– Гор, можно на пару слов? – негромко окликнул он Маарда в коридоре.

– Можно, – буркнул Маард. Общения ему не хотелось.

Эфиоп кивнул в сторону дверей, вышли на улицу. Душно, безлюдно – то что надо для разговора с глазу на глаз.

Какое-то время помолчали, наблюдая, как синее безбрежное небо чертит пара «Фантомов», оставляя инверсионные следы. Когда молчание стало тягостным, Маард вопросительно взглянул в лицо Себастьяна.

– У тебя нет таблетки от головной боли? – наконец произнес тот.

«Тоже мне – сверхсекретная тема», – подумал Маард. И ради этого его тащили на жару? Он-то возомнил, что с ним хотят поговорить о чем-то, не предназначенном для ушей дежурных слухачей спецотдела.

– Нет. Не люблю химию, – честно признался он.

Себ взглянул на него, как показалось, с легкой завистью.

– Голова раскалывается который день… – негр сплюнул себе под ноги и снова поднял взгляд к небу.

– Сходи к лепилам, – посоветовал Маард первое, что пришло в голову.

Сам бы он к медикам никогда не сунулся: врачи – люди странные: зайдешь к ним здоровым – сразу болезни придумают. Медиков он избегал всю свою жизнь. Наверное, потому и не болел почти никогда.

– Ходил. Не дают больше, – вздохнул Себ.

Ого, видимо, парня всерьез достали мигрени.

– У других спроси, – Маард пожал плечами, не понимая при чем тут он. – Я таблеток не держу, да и не понимаю в колесах ничего. Совсем ничего.

– Спрашивал, – буркнул Себастьян. – Нет у них.

– На Ромеро все извели?

– Если бы. Сами все слопали. Теперь тоже ищут.

Маард снова пожал плечами и собрался уже уйти, когда эфиоп окликнул его:

– Погоди.

– Ну что еще? – с некоторым раздражением откликнулся он. Парень начал его слегка напрягать. Странный.

– Как думаешь, это нормально? То есть не странно ли, что часть операторов мучается головной болью?

– Откуда мне знать. Я не врач. И у меня голова не болит.

Себастьян щелчком сбил севшего на рукав жука. Нахмурился.

– Я три года учился в медколледже. Потому мне и стало странно.

– Голова – кость, потому болеть не может, – съязвил Маард. – Это от жары и безделья. Займите себя чем-нибудь – и все пройдет.

– Мы мучаемся от мигреней, а нам даже аспирин не дают. Это ненормально.

– А от меня что хочешь? – спросил Маард. – Я не руководитель проекта, я такой же оператор, как и вы…

– Не такой же, – спокойно сказал Себастьян. – Все здесь знают, что ты из военных.

– И что? Думаешь, что военные все на свете знают? Себ, здесь и сейчас между нами никакой разницы нет.

– Ладно, – Лозински вздохнул. – Пойдем, покажу фокус. Сам увидишь, что происходит что-то не то.

Они вернулись в корпус, прошли коридорами. Операторы скучали в холле у телевизора. Вялые, разморенные жарой. Даже не самой жарой – мазганы трудились на совесть, и было прохладно, а скорее ощущением жары за окнами. Себастьян остановился, поздоровался.

– Что хорошего в новостях? – спросил он.

– Самолет упал очередной. Нефть дорожает. Про твою историческую родину ничего не говорят, – зевнул Уилл.

Бросил на Себастьяна усталый взгляд: ну и что? Это ни о чем не говорит, мол. Тот едва заметно кивнул: погоди, смотри дальше.

– Поль, на секунду…

Парень с хмурым видом покинул уютное кресло, подошел к Себастьяну и Маарду.

– Что за дело? – натянуто улыбнулся Поль.

– Я тут Маарду анекдот пытался пересказать – тот, что ты позавчера рассказывал. Но забыл концовку. Спасешь?

Поль посмотрел на Себастьяна, как на идиота.

– Друг, я тебя прошу – дай клоуну отдохнуть. Башка трещит так, что зубы ломит. Давай без анекдотов?

– О’кей, – развел руками Себастьян.

– Без обид? – уточнил Поль, обращаясь и к нему, и к Маарду разом.

– Конечно, – кивнул Маард.

Поль вернулся к телевизору, Себастьян бросил на Маарда многозначительный взгляд и ушел. Игорь постоял минуту, посмотрел на мелькание кадров телевизора и вернулся в свою комнату. Задумчиво оглядел светлые стены. Стандартное жилое помещение, чуть больше, чем его армейское жилище, но более чужое. Он щелкнул кнопкой сплит-системы. Белые полоски зашуршали, изображая шум листвы… Посмотрел на стол, подмигнул маленькой розовой свинке. Эту фигурку он таскал с собой лет пять. Память о далеком Ванкувере, в котором он видел только аэропорт. Доля транзитного пассажира. Он уже не помнил, чем ему приглянулась эта дешевая игрушка, но глупая розовая моська талисмана всегда вызывала улыбку.

– Вот такие дела, Пиги, – вслух сказал он.

Взглянул на монитор – там застыло синее море с маленькой точкой сторожевика вдали. В Интернет не тянуло. Маард плюхнулся на узкую койку, нащупал в кармане КПКшку. Читать тоже не хотелось. Кладя устройство на тумбочку, он задел кубик Рубика. Взял, улыбнулся, разбирая в тысячный раз. То, что надо для размышлений.

27

– Уходи оттуда. Маард, давай, двигай. Только тебя там не хватало, любитель острых ощущений, – похоже, Клайв был по-настоящему встревожен происшествием.

Дракон неподвижно смотрел в одну точку. Двигаться не хотелось. Навалилось оцепенение и равнодушие к происходящему. Ну приедут спасатели и копы, и что? Будут дракона допрашивать? Да шли бы они… Дракон – скотина агрессивная, неговорящая и разума лишена. Может и сожрать пяток человек, прежде чем по нему шмальнут из чего-нибудь крупнокалиберного.

Ящер словно уловил мысли Маарда, напрягся и замотал головой. Краем глаза уловил движение на обочине, оглянулся, дернув хвостом, чтобы удержать равновесие.

Стоптанные кроссовки, спортивный костюм с протертой до прорехи коленкой. Тяжелая сумка оттягивает плечо. Ветер поигрывает рыжими прядями на бледных щеках. Курносый нос. Пусть издалека не видно, но Маард доподлинно знает, что на носу – веснушки. Мелкие, россыпью.

Снова не было слов. Тянуло к ней, обнять крыльями, спрятать в тепло. А что-то внутри размеренно отстукивало: «Она не настоящая. Тебе кажется. Это просто твоя память». Но секунды бежали, а видение не исчезало. Шло по обочине к дракону, ускоряя шаг.

– Тии… – встрепенулся ящер, зашлепал кончиком хвоста по асфальту, заставляя Маарда поверить, что он не спит наяву.

«Видение» сбросило сумку и понеслось по дороге к дракону. Налетела, обхватила тянущуюся к ней морду. От нее пахло лекарствами, казенным бельем и бензином. И чем-то родным, что не имеет имени. Можно только вдохнуть и почувствовать.

Как смог – обернул ее крыльями, прижал к себе. Живая… Живая, настоящая, вот же она – вернулась!

– Скажи хоть слово, Тиль.

Она покачала головой и спряталась глубже под крыло. Натерпелась, маленькая, подумал Маард с неожиданной нежностью. Дышать ее запахом, чувствовать настоящую, живую…

– С возвращением, рыжик.

Девушка осторожно высвободилась. Подошла к краю обрыва. Остановилась в метре от обрушенного ограждения, потом отступила на шаг назад. Замерла, глядя на остатки машины. Губы ее беззвучно шевелились, щеки то бледнели, то вспыхивали болезненным багрянцем. Минута, другая… Девушка всхлипнула, сцепила на животе пальцы – словно пряча, пытаясь защититься от воспоминаний – и попятилась назад. Маард шагнул к ней, закрыл крыльями.

– Не надо, маленькая. Не смотри.

– Маард… Они – там?

– Да. Все кончено. Полетели домой.

Не думал, что послушается – опасался истерики. Понимал, о чем думает Тильда, что вспоминает сейчас. И даже удивлялся в глубине души, как ей удается оставаться настолько спокойной.

Кое-как закрепили на шее дракона тяжелую сумку. И тут Маард понял, что девушку подстраховать нечем.

– Тиль, я уздечку дома забыл, – признался он убитым голосом.

Девочка решительно вскарабкалась на сильные драконьи плечи и уселась, ухватившись за сложенные вдоль хребта костяные шипы.

– Тиль, опасно…

Она немного повозилась, приникла к ящеру всем телом. Маард шкурой ощутил ее тело сквозь тонкую ткань куртки. Исхудала… Сердце сжалось: она хоть что-то ела эти три дня? Или все капельницы? Маленькая, тебя ж ветром сдует…

«Что с тобой? – мысль была холодной, как ветер с ледников. – У тебя броня, как ты можешь это чувствовать?»

«А плевать! Я же чувствую», – ответил сам себе Маард.

Ящер беспокойно заворчал. Почуял кого-то? Надо убираться. Значит, придется рисковать.

– Держись крепче.

Пожалуй, даже в первом своем полете с драконом Маард не был так осторожен. Плавно набирал высоту, осторожно поворачивал, постоянно оглядывался на драгоценную ношу. Тильда распласталась на драконе, уткнулась лицом в жесткую шкуру. За шипы на шее ящера она держалась так крепко, что побелели пальцы. «Спокойно, – думал Маард. – Главное, не бояться. Я ее не уроню».

В пещеру Маард спланировал настолько ювелирно, что девушка даже не поняла, что они сели. Только лишь когда дракон мягко потыкался в нее носом и засвистел, открыла глаза. Сползла на каменный пол, обняла дракона и вдруг неожиданно спросила:

– Ты чувствуешь то же, что и он? Или вы совсем разные?

Игорь слегка опешил.

– Что ты имеешь в виду? Эмоции, ощущения, восприятие?..

Тильда пожала плечами.

– Сама не знаю. Просто иногда думаешь о чем-то… Скажешь слово, а уточнить почему-то не можешь, – она помолчала и добавила: – Я все эти дни о тебе думала. О том, что ты меня ждешь. Наверное, единственный, кто меня вообще ждет.

Ящер фыркнул ей в макушку. Тильда отстегнула сумку, посмотрела на дракона. Покраснела.

– Я тебе купила копченых окорочков. Будешь?..

И словно разжалась рука, держащая все три дня за горло. Маард усмехнулся. Чудо рыжее… Кормить дракона окорочками – это почти как завтракать семечками. Но он все-таки сказал:

– Конечно! Обожаю копченые окорочка.

Кажется, их было три. Или пять. Маард сосчитать не успел – дракон проглотил их в момент. Зараза ты, не дал даже вкуса почувствовать, с досадой подумал Маард. Тильда смотрела на него сияющими глазами. Поблагодарил от души, она смутилась.

– Просто ты для меня… Ну вот и я – хоть что-то…

Ящер ткнул ее под попку носом.

– Ты – украшение моей жизни.

Она улыбнулась, снова полезла под крыло. Маард свернул крыло так, чтобы она улеглась поудобнее.

– Устала, маленькая?

– Просто нервы… и слабость…

Хотелось расспросить ее о том, как она себя чувствует, как удалось уйти от полиции, что произошло за эти дни. Тормошить, говорить с ней, смотреть во все глаза. Но вместо этого он коротко сказал:

– Спи.

Спали все трое. Долго, без сновидений – как рухнули в темный, глухой провал. Разбудили опять же координаторы.

– Маард, просыпайся. Давай, давай. Дело серьезное.

С трудом открыл глаза. Темно. Дракон спит. Прислушался к дыханию – спит и Тильда. Значит, тихо, не будить…

– Слушаюсь, господин Первый!

Черт тебя спросонок упомнит по имени…

– Значит, так. Ты уже знаешь, что на территории парка произошло ДТП. Погибли люди. Не мне тебе объяснять, что будет расследование. И корпорация обязана знать, что там произошло и причину случившегося. Мне доложили, что ты был на месте автокатастрофы в указанное время. Что ты видел?

– Потерявшую управление машину, слетевшую с обрыва. И то – прилетел, уже когда все горело. Услышал, как что-то шарахнуло – и полетел посмотреть.

– На шоссе были другие авто?

– Не могу знать точно. Не видел.

– Были ли выжившие? Посторонние?

– Посторонние не выжили.

– Ясно.

Кажется, убедил командование в своей бесполезности, как свидетеля. Теперь его очередь прощупывать почву.

– Сэр, можно вопрос?

– Можно, – судя по тону, лучше не копать глубоко. Хорошо, нам много не надо.

– Если коротко, что именно случилось?

– Случилось два трупа. Со смертельной дозой наркоты в организме. Это пока все.

Связь отключилась. Все ясно. В принципе пока все нормально, но не оставляет ощущение, что не все так гладко. Гладко вообще не бывает. Никогда. Но все меры, что мог, он уже принял, а остальные неприятности придется расхлебывать по мере их появления. Иначе разовьется паранойя. Все, Маард, успокаивайся. Проснется Тильда – поговорите тет-а-тет серьезно. А пока можно еще подремать.

…Привиделось на грани сна и яви странное, позабытое ощущение: ласковое прикосновение к телу женских рук. Заботливое, теплое, нежное… Потянулся навстречу – и вдруг понял, что не спит. Тильда осторожно гладила дракона под крылом, прижималась щекой, что-то тихо шептала. Маард на мгновение оторопел. Ящер деликатно фыркнул и заглянул к девушке:

– Тиль?..

– Я тебя разбудила? Прости.

– Ну что ты… это приятно. Ты в порядке?

– Да. Все в порядке. Просто Браза Нигга беспокойно спал. Я подумала, что вам снятся дурные сны, и…

– Спасибо, малыш.

Она вылезла из «кармашка» и уселась перед Маардом, обхватив плечи руками. Взгляд рассеянный, щеки бледные. Маард напрягся, почувствовав неладное.

– Тиль, что такое?

– Мне надо вымыться.

– Пойдем, провожу.

– Не надо, – поморщилась она, все так же скользя взглядом по каменному полу. – Я схожу одна.

Дракон встал, потянулся, разминаясь, расправил поднятые крылья. Обнюхал Тильду, шумно раздувая ноздри. С удовольствием поскребся щекой о стену пещеры.

– Тиль, если идти, то вместе. Я никуда тебя одну не отпущу.

«Не нравишься ты мне», – хотел добавить он, но не стал.

На озере девушка попросила его отвернуться. Дракон послушно сел к воде спиной и весь обратился в слух. Шелест травы под ногами. Тихий плеск разбегающихся от стройных ног волн: вот она сделала один шаг, второй, третий. Остановилась. Натирает мылом хвощевую мочалку.

Минута, вторая, пятая… десятая. Плещется вода, скользит по мокрой коже мочалка. Щекочет ноздри ящера запах детского мыла.

– Ты в порядке? Долго что-то, – проворчал Маард.

– Да, – глухо отозвалась девушка.

Снова потянулось время. Маард ждал, и все больше нарастала тревожность. Было в поведении Тильды что-то неестественное, пугающее.

– Рыжик?..

Она не ответила. Дракон прислушался. Сквозь плеск воды пробивалось дыхание Тильды – нервное, сквозь стиснутые зубы. Маард не выдержал, обернулся.

Красные полосы и ссадины на бедрах, животе, исцарапанная грудь. Девчонка трет и трет свое тело жестким пучком травы, как заведенная. Пальцы уже не моют – раздирают кожу. Руки дрожат, губы закушены, глаза зажмурены.

– Тиль, да ты что?!

– Надо отмыть, – скорее угадал, нежели расслышал Маард. – Отмыть…

– Выходи на берег, – сказал он как можно спокойнее и строже. – Взгляну, все ли отмылось.

Вышла послушно, встала, понурившись и прикрылась стыдливо ладонями. Дракон подцепил клыком валяющуюся в траве футболку, протянул девушке. Тильда оделась, натянув майку чуть ли не до колен.

– Чистая, Тиль. Все в порядке, – сказал Маард, чувствуя, как стискивает горло болезненным спазмом.

– Это же не отмыть… – всхлипнула она. – Мне кажется, от меня пахнет чужим телом. Мерзко пахнет…

Ящер свернулся вокруг нее кольцом. Лизнул запястье.

– У драконов самый чуткий нос на свете. Круче, чем у собак и бабочек. Ты знаешь?

– Нет.

– Сказать тебе, чем ты пахнешь на самом деле?

Она чуть кивнула, погладила драконьи брови, широкую переносицу.

– Так вот. Ты пахнешь янтарным осенним солнцем. Мылом, которое зажала в ладони. А от рук еще пробивается слабый запах земляники. Футболка пахнет дорожной пылью и немного потом. В кармане брюк вот с этой стороны, – дракон чуть коснулся кончиком хвоста левого бедра девушки, – у тебя лежит жвачка. Мята и корица. Вот… И никакого чужого запаха. Твой только.

Она часто-часто заморгала, всхлипнула, уткнулась лицом в шею зверя. Маард сложил над ней крыло домиком и проговорил негромко и твердо:

– Хоть я всего лишь дракон, но никому не позволю к тебе прикасаться. Пока ты со мной – никому. Слышишь?

28

Прошло две недели. Маард приглядывался к «апостолам», стараясь понять, что так настораживало Себастьяна. И вроде все как всегда. Ну измучены жарой – от того часто раздраженные. Хотя и не жарой одной, а еще и тем странным ощущением, что дает пустыня, даже если не выходить из искусственной прохлады помещений. В свое время он тоже ощущал гнетущую жару, пока не привык. А этим иностранцам привыкать было некогда. Да еще и изоляция давит. Так что зря Себастьян параноил. Все нормально. Вон, по очереди кадрятся к Грете, вечерами собираются в холле и комментируют тупые телепрограммы, в столовой вечно требуют добавки, на тренировках соревнуются между собой. Да и не на тренировках тоже. В приставки бьются отважно – что в «стритфайтинг», что в «НХЛ». Правда, минус Ромеро: тот мрачен и держится, как и Маард, особняком. Все хорошо, короче. Вот только отчего-то свербит на душе. Давит смутным предчувствием. Может, тоже устал жить в этом загоне, а может…

А может, все не так просто. Маард твердо решил, что с Алексом стоит наладить контакт. Возможно, после их разговора хоть что-то в случившемся станет понятнее. Да и так… Негоже парню в одиночку превращаться. Хватит тут и одного нелюдимого Маарда.

Он не спешил – выждал несколько дней, заново приглядываясь к парню. Пусть это и не нужно, но тренировка будет нелишней. Не стоит забывать полезные навыки. А так нет ничего сложного в умении заглядывать под маску человека. Вот тот же Алекс смотрит на всех с неприязнью, вроде никто ему не нужен, сам себе волк, товарищ и князь. На все обращения к нему огрызается, особенно на содержащие контекст «как дела?». Джону До на тренировках отвечает односложно: да, нет. Большую часть свободного времени тратит на занятия с моделями, как и Маард. И результаты показывает очень высокие. А Маард видит, какая болезненная тоска таится в его взгляде. Молодой он еще, Ромеро, не научился прятать глаза.

– Он похож на тебя, – как-то задумчиво сказала Грета, возвращаясь из столовой вместе с Маардом. – Так же молчит, убивает себя работой и травится тоской.

– Я похож на потенциального самоубийцу? – удивленно поднял бровь Маард.

– Чаще, чем ты предполагаешь, – кивнула девушка. – И не думай, что я ничего не замечаю.

«А ты меня другим и не знала», – подумал Маард, но озвучивать мысль не стал. Пусть играет в психолога, чувствует себя детективом, пусть возится, пытаясь сделать из него продвинутого программера. Пусть. Лишь бы в душу не лезла. И спорить с ней совершенно не хотелось. Хотя в одном она была права: Алекс с Игорем похожи. Значит, тому так же кисло, как бывает и ему, Маарду.

Вечером Игорь отложил недочитанную книгу, вышел в холл и подсел к операторам у телевизора. Компания смотрела очередной сериал, щедро разбавляя экранное действие дежурными шутками. Ромеро тоже был тут. Он молча глядел на экран. Не было похоже на то, что происходящее его хоть немного интересовало. Взгляд человека, замкнувшегося в собственном одиночестве. Человека, который никогда о помощи не попросит. А нужна ли таким помощь? Ведь Маарду не нужна. Хотя… он может считать одно, а на деле вполне может оказаться по-другому.

Да неважно. Все равно иногда хочется, чтобы кто-то просто был рядом, не вторгаясь в личное и наболевшее. Был рядом.

«Вот на этом и сыграем», – пришло решение.

План был прост. Терпение, как в засаде. Калаи должен уметь ждать. Теперь Маард каждый вечер приходил в холл, садился чуть в стороне – так, чтобы его было видно, если Алекс чуть повернет голову. Слушал болтовню «апостолов» и молчал. Если к нему обращались, отвечал кратко, нейтрально. Уходил из холла последним – как раз после Алекса.

Так продолжалось несколько недель. Сперва Ромеро его не замечал, потом начал нервничать. Маард спокойно выжидал – время у него было. И не ошибся.

Алекс подошел к нему после очередной тренировки. Эти занятия ввели недавно, видимо, врачи решили, что малоподвижный образ жизни плохо сказывается на здоровье операторов. Теперь шесть раз в неделю, по два часа их гоняли, как последних тиронов. А в этот раз тренировку проводили на свежем воздухе. Джону неожиданно пришло в голову погонять парней по жаре. Сам-то сидел в шезлонге с бутылкой зеленого чая и наблюдал, как обливающиеся потом «апостолы» нарезают финальные круги. Маарду было даже жалко бедолаг: три километра они одолели с огромным трудом. Когда Джо скомандовал «Отбой!», ребята со стонами и причитаниями повалились кто где.

Маард неторопливо отошел в сторону и присел на камень перевести дух. М-да, Джо скучать не дает. Привыкли парни к хорошей жизни. Обленились. Столовка, телевизор и отношение к работе, как к игре. Несерьезно. Правильно, мистер Белый Костюм. Не давайте нам расслабляться.

Сзади кто-то подошел, коснулся плеча. Маард обернулся. Алекс Ромеро протягивал ему бутылку с водой.

– Спасибо, – поблагодарил он, сделал пару глотков.

– Я спросить хотел, – проговорил Алекс.

– Спроси, – пожал плечами Маард, возвращая бутылку.

Парень встал перед ним, выждал секунду.

– Что тебе от меня надо?

– В смысле?

– Я ж вижу, что ты за мной ходишь.

Маард покачал головой. Успокойся, мол. Ничего не надо. Вслух сказал:

– С тобой рядом молчать хорошо.

– О чем молчать будем? – поинтересовался Ромеро настороженно.

– А о чем хочешь? – равнодушно спросил Маард.

– А если ни о чем? – Алекс смотрел ему в глаза.

– Значит, будем молчать ни о чем, – поставил точку в бредовом разговоре Маард.

Прошла еще неделя. Ничего не менялось. Маард не лез к Алексу, словно и не замечал его совсем. И вскоре тот подошел сам. Спросил, будто между прочим:

– Ты в шахматы играешь?

– Слабо, – честно ответил Маард. – Больше люблю нарды. Эта игра – отражение жизни, где без удачи никуда. Там с игроками за одной доской сидит судьба.

– В нарды я не умею, – пожал плечами Ромеро.

Опасаясь, что рыбка сорвется с крючка, Маард все-таки предложил:

– Научить?..

Контакт установился быстро. Маард оказался прав: парень здорово одичал за пару месяцев добровольной изоляции. Первое время отмалчивался и глядел на Маарда холодно. Будто ожидал, что тот будет лезть в душу. А потом оттаял. Возможно, потому что Маард не форсировал общение. Просто объяснял премудрости игры. Партия за партией стучали кости, двигались шашки по доске. «Апостолы» прикалывались: «Наши сектанты-отщепенцы сбиваются в стаю – это либо к дождю, либо к концу света».

– Бесят, – процедил сквозь зубы Алекс, провожая взглядом очередного острослова в столовой. – Шуты, мать их. Им все бы игры и хохмы.

– Доедай, – Маард отставил в сторону пустую тарелку и принялся за компот. – И пошли отсюда. Кинем кости. Если еще не надоело.

– Да нет, – улыбнулся Алекс. – Чем-то нарды затягивают. Говоришь, арабы в них сутками могут играть?

– Могут, – кивнул Игорь.

– Я их понимаю.

В комнате с бежевыми, как пыль на улице, стенами Маард подвинул гостю легкий стул, поставил на стол доску с нардами и как бы невзначай смахнул рукавом на пол фотографию. Алекс потянулся, поднял. Замер на мгновенье, рассматривая.

Симпатичная блондинка на фоне моря. Волосы ерошит ветер, а во взгляде… Маард хотел бы знать, о чем думала Элен, когда делали этот снимок. Она ему это фото не дарила: скачал из Сети, распечатал, хранил, несколько раз порываясь порвать или сжечь. Но уничтожить его он так и не смог.

А теперь вот фото пригодилось в качестве повода спровоцировать Алекса на откровенность.

– Это твоя девушка? – тихо спросил парень, возвращая карточку Маарду.

– Была, – буркнул тот, убирая картинку на компьютерный стол. – Теперь она далеко и, надеюсь, счастлива.

Ромеро помолчал, глядя в окно. Потом перевел взгляд на Маарда. Снова эта собачья тоска в глазах… Тоска и вопрос.

– С другим, – коротко пояснил Маард.

За окном прошла через дорогу пыльная кошка, волоча в зубах рыбий хвост.

– Ты веришь, что Джул даже не захотела со мной попрощаться? – еле слышно спросил Алекс, провожая кошку взглядом.

Вот и оно. Все правильно идет, хорошо. Потихонечку.

– Я похож на идиота? – задал встречный вопрос Маард.

Алекс оперся на стол, ссутулился.

– Может, это и смешно, но мы друг друга любили. А нас так… как щенят. Меня на цепь, ее просто выбросили. Я ж в ту ночь от нее ни на шаг не отходил, как чувствовал… А под утро уснул. Резко, как сознание потерял. А проснулся – ее уже не было. Маард, как думаешь, мне могли что-то специально подсыпать?

Маард ответил не сразу. И против желания ответил правду.

– Если приносили попить – не исключено. Насколько я понимаю, они вообще не должны были бы тебя к ней подпускать. Наверное, тоже растерялись. А что – предлагали уйти и оставить ее?

– Нет. Но Джо просил не мучить Джул вопросами. Говорил, что ей плохо, ей надо отдохнуть и так далее. Он тоже все время рядом ходил. Он или кто-нибудь из медиков.

Тут Алекс замолчал и испытующе посмотрел на Маарда:

– Слушай, я тебя не сильно гружу? А то проблемы все же мои…

– Нет. Сам вот так… оставался по ту сторону. А когда надо было выговориться – рядом никого не оказалось.

Ромеро уселся на подоконник, сцепил руки на коленях. Волнуется, отметил Маард. Выходит, все же есть, чего бояться?

– Маард, мне кажется, ее не домой отправили. Потому меня и ломает так. Как считаешь, могло такое быть?

– Почему ты так думаешь? – он подался вперед, оперся на спинку стула.

– Джул говорила, когда пришла в себя, что ей очень страшно. Я мало что понял, она на своем, итальянском большей частью. А то, что разобрал, звучало как бессмыслица. Только теперь вот думаю: бессмыслица это, бред или?..

– Например?

– Она говорила, что не она стала птицей, а птица ею. И что ей было страшно, почему у нее человеческое тело. И даже когда ее отключили, ощущение оставалось. Маард, я ее вытаскивал из кресла, я до сих пор помню, как у нее были сведены пальцы! Руки вывернуты! И взгляд ее помню – дикий, бессмысленный!

– Тихо, тихо. Что сказали медики?

– Кажется, эпиприпадок. На фоне нервного срыва. Вроде как перенапряглась.

Маард задумался. Перенапряглась?

– Она в себя приходила?

– Да, но ей быстро вкололи что-то, она стала вялая, уснула быстро.

– А что говорила, когда была в сознании? Внятное хоть что-то было?

– Меня узнала, – убитым голосом произнес Алекс. – Говорила, что ей очень страшно. Умоляла уехать вместе. Я ей обещал, понимаешь? Я обещал все время быть рядом, не оставлять ее одну! Обещал, что уедем с ней! Что поженимся!

– И поженитесь, – успокоил его Маард. – У тебя ее адрес есть? Нет? Добудем. Только не конфликтуй с Джо и будь тише. У тебя есть ради чего себя не загонять.

– А у тебя?

Маард встал, отошел к окну. Посмотрел на длинные густые тени, ползущие по пыльной траве, взгляд непроизвольно зацепился за силуэт чайки в закатном небе. Вспомнил холодные камушки на берегу Мичигана и запах свежей выпечки в кафе. «Losing my religion… Trying to keep up with you…»