Текст книги "Полшага до неба"

19

Пару дней все было безоблачно. Погода благоприятствовала, теплая и сухая – почти по-летнему. Время текло лениво и неспешно, как мед из кружки. Грелись на солнце, ходили в лес за орехами, рано утром летали за земляникой.

– И что – она круглый год тут растет? А зимой?

– Зимой тепло поддерживают искусственно, как в парниках, – объяснял Маард. – Ты и сейчас нигде землянику не найдешь, кроме как тут.

Дракон лениво грелся в рассветных лучах. Маард с усмешкой наблюдал восторг, с которым Тильда встречала каждую крупную ягоду.

– У тебя детство-то было? – поинтересовался он.

– Кажется, да. Это когда за тебя все взрослые решают?

Он слегка опешил.

– Нормальная ассоциация… Не совсем то, но… вроде того.

– Тогда было. Но очень давно – когда бабушка с дедом еще жили с нами, а не в доме престарелых. А когда мне исполнилось десять, они уехали от нас. Мать посодействовала.

– Ты считаешь это правильным?

Она приподнялась на локте. Прищурилась. Без улыбки.

– Если выживу и доживу до старости – напомню матери, как она обошлась со своими родителями. А они меня вырастили, Маард. Не она. Бабушка и дед. Для них я не была напоминанием о неудачном замужестве. Они меня любили. И матери я не прощу. Разучилась.

Дракон чем-то аппетитно зачавкал. Маард прислушался к ощущениям: судя по всему, лягушку поймал. А что, почти французская кухня. В малом количестве (ибо дракон не тратит свое время на ловлю лягушек, а лишь хватает их, когда они сами в пасть идут) – деликатес!

– Тебе много приходилось прощать?

Кажется, этот вопрос ее смутил. Ох, лишь бы не обиделась. Она же, как спичка, – в момент, дай только повод… Вот и сейчас – молчит и смотрит на ящера с таким выражением лица, что невозможно предугадать, что она выдаст в следующую секунду.

– Нет, немного.

– Маленькая ты еще. Умение прощать приходит с возрастом и… – Маард хотел сказать «с настоящими обидами», но вовремя осекся.

– Какой ты умный! – фыркнула Тильда. – Ощущение, что тебе за пятьдесят!

Смолчал. Ненужный разговор, тема, грозящая обернуться ссорой, – если верить ощущениям. Ну, поссоримся – и чего хорошего? Еще домой лететь предстоит. Поругаться – запросто, вчера уже выясняли отношения по какой-то мелочи. Завелась сама и ящера завела. Бедную невинную животину. Вот заработает дракон невроз…

– Маард…

– Набирай ягод, – буркнул он, отвернувшись. – Шесть утра. Скоро обратно.

Зашуршала под ногами трава. А мгновение спустя Маард почувствовал, как прижалось к груди дракона теплое тело. Ящер удивленно изогнул шею, обнюхал Тильду. Девчонка обхватила его худыми руками.

– Прости меня, пожалуйста. Я глупость сказала… Обидела тебя, дура.

– Ну ты что? – спросил Маард как можно мягче. – Все в порядке, ну чем ты могла меня обидеть? Возраст? Какое это имеет значение? Шестьдесят или слегка за тридцать. Что тут такого важного?

Она прильнула к нему щекой. Ссутулилась, будто от холода.

– Я ничего о тебе не знаю. Ты меня оберегаешь, заботишься… а я не несу тебе ничего, кроме неприятностей. И еще бестактные вопросы задаю, – потом улыбнулась. – А все-таки тебе не шестьдесят, я это чувствую.

Ящер фыркнул ей в затылок, распушив рыжим одуванчиком. Маард погладил крылом.

– Не волнуйся. Я дракон, а ты принцесса. Не наоборот.

Она просияла, улыбнулась. В пасть ящеру отправилась очередная земляничина из перепачканных соком рук Ее Высочества.

На полпути обратно Тильда внезапно попросила Маарда срочно сесть, и ящер поспешно приземлился на лужайке посреди леса. Девушка обмякла на шее дракона, тяжело дыша.

– Маленькая, ты что это? – встревожился Маард.

– Плоховато, – еле слышно ответила она.

– Укачало тебя?

– На… верное…

Девушка распустила страхующие узлы, соскользнула в траву. Отползла на четвереньках в сторону, выгнулась в рвотном спазме. Маард смотрел на нее с тревогой. Что с ней? Просто укачало? Но летает-то уже не в первый раз, да и сейчас ровно шли, небыстро и без выкрутасов. Заболела, съев что-то не то? Перебрал в памяти: земляника, вчера орехи, рыба, лапша из пакета… Вроде и свежее, но все может быть. Да и что делать теперь?

Бессильно смотрел, как девочку выворачивает от рвоты. В голове было до омерзения пусто. Потом пустота сменилась холодом и злостью на себя самого. Долго думал. Терял время вместо того, чтобы рыть, искать выход из ситуации. А теперь что делать? Девочка заболела, медпомощь недоступна… Хотелось рычать от бессилия.

– Рыжик…

Она села в траву, обняла колени руками, уткнулась в них лицом. Маард подошел так близко, что рассмотрел бисерины пота на шее девушки. Дракон напрягся. От Тильды отчетливо пахло страхом. Этот запах не поддавался описанию, но за годы работы с драконом Маард научился четко его узнавать. Косули, которых он загонял, пахли именно так – страхом и безнадежностью.

– Тиль, что с тобой?

– Сейчас… уже легче… пройдет…

Ее знобило. Маард подышал на дрожащие плечи, чтобы ей стало теплее. Минута, другая, третья… ничего не меняется, как фотография. Только скатываются тяжелыми каплями пота секунды. Одна за другой.

– Тиль, посмотри на меня.

Девушка подняла голову. Уже не такая бледная, но… Зрачки «плавают», дышит тяжело, дрожит.

– Как ты? Лучше, хуже? Не молчи!

– Лучше…

– Чем тебе помочь?

– Согрей…

Заставил ее стащить все мокрое тряпье, подтолкнул мордой под крыло, спрятал, прижал к теплому боку. Минуты спустя понял по ровному дыханию, что Тильда уснула. Будить не решился. Сидел смирно, боясь сделать резкое движение и нарушить ее сон, и сушил дыханием сырую от пота одежду.

Через час девушка зашевелилась. Маард осторожно заглянул под крыло и спросил:

– Ты как, маленькая?

– Ничего, – сонно отозвалась она. Покраснела и добавила: – Только совсем голая.

– Я тебе одежду просушил. Сможешь одеться сама?

Она смущенно кивнула. Пока Тильда одевалась, ящер демонстративно вглядывался в окрестности. Или в небо. Или в траву между мощными лапами. Вроде как изучал обстановку и созерцал лиловый клевер, росший на лужайке в изобилии. Тиль заметила – усмехнулась.

– Ты сама скромность…

– А ты – сама непосредственность, – парировал Маард. – Если оделась – садись давай. Полетели.

Усаживаясь, она спросила:

– А что будет, если нас с тобой увидят сотрудники НайнФлэгс?

– Может, и ничего. Но скорее всего, придется думать, как выкручиваться. Или прятать тебя, или…

– Что «или»?

– Ничего. Готова? Если почувствуешь себя плохо, говори сразу.

Тильда коротко ответила «угу», послушно прижалась к шее дракона. Добрались нормально, хоть и не покидало ощущение чего-то неправильного. Рыжая молчала. Будто тщательно скрывала что-то.

– Скажи мне, чего ты боишься? – спросил ее Маард по возвращении.

– Как и все, наверное. Боли, смерти, – пожала плечами девушка.

– А сейчас?

Она на мгновение задумалась.

– Создать тебе неприятности.

Ну вот, заело… У самой проблем выше крыши, а переживает за беспроблемного дракона. Маард задумался. Когда в последний раз за него кто-то переживал и волновался? Здоровенный детина, сам себе хозяин. Нет же – попавшая в переплет девчонка боится создать ему неприятности. Если бы драконы могли печально усмехаться, морда ящера скривилась бы в ироничной гримасе.

Тильда прошла в глубь пещеры, улеглась на одеяло. Дракон протопал следом, уселся у ног.

– Рыжая, давай не прятаться. Что болит?

– Ничего не болит, – вяло улыбнулась она. – Все хорошо.

– А что плохо?

– Да все нормально. Просто слабость и немного голова кружится. Я отосплюсь – и все вернется, – она посмотрела на него почти умоляюще. – Я тебе обещаю.

– Ты здорова вообще-то? – спросил прямо.

Она взглянула на него в упор. Лицо осунулось, побледнело, глаза нехорошо блестели. Тиль, соврешь – тут же пойму.

– Нет.

Как отрезала. Поморщилась – видимо, от подкатившей дурноты – и тихо попросила:

– Если тебе нетрудно… Термос в сумке.

Ковырнул сумку, вытащил термос, стараясь не повредить его клыками. Подал сосуд Тильде. Стоял и смотрел, как девушка пьет, – жадно, роняя капли на куртку и колени.

– Что еще, маленькая?

Она свернулась калачиком, словно ей опять стало холодно.

– Ничего больше, спасибо. Я попробую сном полечиться, хорошо?

Вместо ответа дракон улегся рядом с ней, накрыл крылом. Часа на два она забылась сном. Проснулась резко, всхлипнула, вскочила и поплелась к выходу из пещеры. Маард подорвался за ней. Успел – не подставь он крыло, девчонка бы точно сорвалась с уступа вниз. Она обвисла на сгибе крыла, тяжело дыша. Ее снова рвало.

Ночью оба не спали. Тильда тяжело дышала, просила пить. Вода в термосе закончилась, а девчонку все трепало рвотными спазмами – до слез, до резей в пустом желудке. Маард носил ее на спине – обессилевшую, похожую на тряпочку. К утру ей немного полегчало, и оба заснули.

Маард проснулся раньше девушки. Зацепил клыком за ремешок термоса, сгонял дракона на родник, набрал воды. Вернулся. Сидел неподвижно и смотрел на спящую Тильду. Слушал ее прерывистое дыхание, и с каждой минутой мрачнел все больше.

– Маард…

– А? Как ты?

– Так себе… – она говорила с трудом. – Скажи – яблоками пахнет?

Принюхался.

– Да, есть немного. Что такое?

Она засмеялась тихонько, покачала головой.

– Это ацетон. Лекарство кончилось… имплант под кожей. Там две гильзы – концентрированная глюкоза и инсулин. Теперь точно все…

Он понял не сразу. А когда дошло, ему стало по-настоящему страшно.

– У тебя диабет?

– Да.

Она села. Темные тени под глазами, растрескавшиеся губы, дрожащие пальцы. Умоляющий взгляд.

– Я тебя прошу – ничего не делай. И не зови никого. Не надо. А, Маард?..

Он молчал, не зная, что делать. Ему казалось, что поодаль стоит мужчина в черном комбезе со льдом в глазах. Он давно привык к его присутствию. Дружище Смерть, стоящий рядом, старый приятель. Вот только сейчас он ждал не Маарда. И выхода не было. Сменить имплант? Даже если он сможет быстро достать его на черном рынке, то… Кто будет менять? Необходима стерильность, специалист. А дать умереть девчонке… Уж лучше в полицию. У нее будет шанс выжить. Некстати подумал: «А что, даже в камерах люди живут». Он сам который год живет в четырех стенах, все еще не выдвинул верхний ящик стола.

Что ж делать с тобой?..

20

И вновь летит навстречу гладкое полотно шоссе. Сколько их в жизни – ровных автострад, не имеющих видимой разметки воздушных трасс, тропинок в садах?.. Недаром на этой земле главным проклятием всегда считалось проклятие дорог, а главным счастьем было обретение дома. Вернее, даже не дома, а Дома – именно так, с заглавной буквы. Маарду не повезло: дорог в жизни хватает, а с Домом по-прежнему не очень. Может быть, это действительно порча? Нельзя было уезжать… Маард помотал головой, отгоняя навязчивые мысли. Детский сад какой-то, еще мистику во всем видеть начнем. Выискался тоже – «бывший подъесаул» из песни тезки-Талькова. Хотя он уезжал без проклятий, в новый яркий мир, где всегда тепло, а на улицах растут апельсины. Что ж, апельсины он тоже перестал любить.

Улыбнулся воспоминаниям. Одно из первого, что запомнилось тут – апельсины под ногами. И удивленные, полные жалости глаза пожилого мужчины, каркающий голос с легким акцентом:

– Молодой человек, их нельзя есть.

И собственное непонимание – мол, почему нельзя, раз вот они на деревьях и все равно на дороге валяются. А там, далеко, в магазинах давятся за блекло-желтое подобие этих маленьких солнц. Пару лет спустя история повторилась. Себя он узнал в длинном нескладном подростке, растеряно глядящем на богатство под ногами и на здоровенного солдата рядом: «Парень, это нельзя есть». Маард тогда просто купил и подарил мальчишке два кило апельсинов. Вспомнил себя: объяснять, что рядом трасса, и апельсины несъедобны, казалось глупым.

Маард покосился влево. Мишка, он же Майк, выдвинув квадратный подбородок, молча глядел на дорогу, огромные лапищи сжимали руль – статуя конкистадора да и только.

– Извини, Миш, – первым нарушил молчание Маард. – Из-за меня вот и тебя дернули.

– Да брось, – не меняя выражения лица, откликнулся «конкистадор». – Мне лишний повод для радости, смена идет в зачет, а мы будем на курорте.

Маард не понял, шутит Майк или нет, и закрыл глаза. Впереди были два часа пути, он попытался задействовать старый рефлекс – в дороге нужно спать. Правда, сон не шел. Внутри все еще была сжата тугая пружина.

Вспомнилось лицо До. Американец, конечно, пытался сдерживать себя, но даже сквозь маску спокойствия Маард видел, что он в бешенстве. Что ж, Игорь вполне его понимал, поэтому молчал, снимая соп-сьют. Хотя молчать было глупо – и это он тоже понимал. Но начинать подобный разговор первым не хотелось.

– Так и будешь молчать? – не выдержал американец.

Маард выбрался из кресла, расправил плечи… Несмотря на чудо-костюм, спина немного затекла.

– Ты что там творил? Ты едва не угробил изделие! – распалялся шеф.

Что характерно, на круглопузого, которого «изделие» едва не отправило к праотцам, Джо было наплевать, что, впрочем, понятно.

– Извини, Джо, не справился, – Маард почти не врал.

Как ни странно, слова попали в точку. Лицо американца утратило каменное выражение. И уже совершенно иным тоном он спросил:

– Что произошло, кто эти люди?

Маарду почему-то не захотелось врать, поэтому он просто сказал:

– Женщина, которую я люблю и…

Американец жестом остановил его:

– Ясно. Сейчас в душ и писать отчет. В принципе, полное слияние, изделие поймало эмоцию оператора, это даже интересно…

Маард почувствовал, что Джо уплывает в какие-то свои мысли, поэтому торопливо попросил:

– Джо, мне нужен хамшуш!

– Кто?

Пришла очередь Маарду зависнуть, ибо почему-то все слова, кроме обиходного, вылетели. Аналог на английском никак не желал вспоминаться.

– Ему нужен отпуск на выходные, дня два хотя бы, – сказали за спиной.

Маард резко обернулся. Почему-то он думал, что в боксе они вдвоем с американцем. Но возле дверей замерли еще двое. По поясам, на которых Маард заметил квадратные кобуры тазеров[17]17
  Электрошоковое оружие.


[Закрыть], он понял – охрана. Хотя да, Джо мог решить, что он не в себе, амеры – они такие: всегда стараются по два презерватива натянуть.

– Никаких отпусков, – коротко сказал шеф.

Маард понял, что если сейчас не предъявит веских аргументов, станет поздно. Внутри по-прежнему было холодно и пусто, но он знал – это его шанс. Шанс – если не на встречу с любовью, то на избавление от кошмара.

– У нас на следующей неделе важные испытания, будут особые гости. Джо, ты сам знаешь, я очень неплохой оператор. Зачем тебе меня терять накануне столь значимых дел?

Маард даже удивился своему внезапному красноречию, но амер задумался. В его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение; вероятно, он оценивал аргумент. Потом коротко сказал:

– Давай так: сначала испытания и комиссия, потом этот твой хашмаш? Это будет правильней.

Маард покачал головой:

– Нельзя, они скоро уедут, мне нужны хотя бы сутки, встретиться…

– Удавить того мужика и лишить проект перспективного оператора, – Джо жестом дал понять, что разговор окончен.

Маард решил, что пора устраивать мятеж, но… Американец передумал.

– Сутки. И еще: один ты не едешь. Мне слишком важен хороший оператор. Потому с тобой едет Майкл и всюду тебя сопровождает. Или так, или никак. Я иду навстречу тебе, ты – навстречу нам.

Маард понял, что тут не нужно спорить, поэтому лишь коротко кивнул.

Впрочем, когда Майкл оказался Мишей, все еще более упростилось. Как только ворота базы остались за спиной, охранник сказал по-русски:

– Все, мужик, свобода. Добрасываю тебя до места – и в бар. Обратно ведешь ты. Идет?

Маард только кивнул. Что ж, законное требование. Да и зря Джо боялся, что он надерется и по пьяни придушит жирного. Нет. Он хотел просто… Впрочем, чего он хотел, он и сам не знал. Увидеть Элен. Просто увидеть. А там – по обстоятельствам.

Он все-таки задремал. Пришел в себя от тычка в плечо.

– Как понимаю, тебя к «Орхидее» нужно было подбросить? – с нарочитым пофигизмом осведомился Миша.

Маард потер глаза, отгоняя сонное забытье. Миша поставил машину на подземной парковке отеля.

– Как ты сюда проехал, это же для персонала? – осознавая всю глупость вопроса, поинтересовался он.

– А я и есть персонал, – флегматично пробасил Миша. – Вторая работа, приглядываю тут за самыми буйными. Выгружайся.

Маард «выгрузился» и спросил:

– Миш, ты никого в ресепшене не знаешь? Мне нужно найти…

– Не боись, всех найдем, все покажем, пошли.

Маард, конечно, слыхал об «Орхидее», но… Действительность всегда превосходит ожидания – с тем или иным знаком. Реклама обещала «тайский рай» – и не врала. Утопающая в зелени пальм территория отеля, заставленная домиками-виллами в восточном стиле. После холодного аскетизма базы глаза резало буйство красок: изумрудная зелень растительности, горящие на солнце желтым светом скалы, море где-то далеко внизу, красно-белые виллы под остроконечными крышами, раскиданные в причудливом беспорядке… Маард тут же спрятал глаза за стеклами очков, но красочный мир пробивался и за сумрак затемненных линз. Казалось, некий волшебник перенес их за тысячи миль отсюда, в далекий Таиланд. Льющаяся откуда-то восточная музыка усиливала это ощущение.

– Леночка, привет, солнышко! – жизнерадостный бас Миши рассеял иллюзию.

Миловидная блондинка на ресепшене, сморщила далеко не таиландский шнобель. Похоже, Миша не был среди ее фаворитов. Но здоровяк, будто не замечая этого, подтолкнул Маарда в плечо.

– Леночка, это Игорек! Игорек, улыбнись Леночке! Леночка, Игорек ищет свою старую подругу, но у него один день, завтра он улетает, поэтому ему просто необходимо помочь…

Маард растеряно взирал на Мишу. От флегматичного конкистадора не осталось и следа, тот трещал, как продавец рыбы на рынке Хайфы. Маард, попав под влияние этой стихии, послушно улыбался, ощущая себя марионеткой в руках судьбы.

– Как звать подружку? – басил Миша. – Сейчас Леночка нам найдет, на какой вилле она живет…

– Элен, – машинально вставил Маард, перехватил взгляд носатой блондинки, и поправился: – Элен Грюнвальд.

– Тоже блондинка, – тут же зашумел Миша. – Такая вся…

Глядя, как Миша изображает аппетитные формы Элен, Маард догадался, что он тоже видел стремительное пике «изделия», а значит, и лапу на груди женщины… К щекам прилила кровь.

– Шведка? – чирикнула Леночка, выводя Маарда из ступора.

– Нет, – чуть запоздало откликнулся он. – Она из…

– Правильно, нет, – хихикнула блондинка. – Нет у нас такой. Но есть Мартин Грюнвальд, предприниматель, вилла «Гранд Шангри-Ла», номер третий. Сейчас сообщим, что у них посетитель.

– А можно… – встрепенулся Маард. Ему представилось, как блондинка звонит и…

Даже если трубку снимет Элен… она наверняка уже не помнит его. И будет новый позор.

– Не надо звонить! – забасил Миша. – Пусть будет сюрприз! Иди Игорек, возьми «тук-тук», а мы тут с Леночкой…

Тайком от Леночки Миша скорчил жуткую рожу, давая понять, что Маарду пора срочно валить. Да. Он все понимал. И сейчас прикрывал товарища, как было принято.

– До свидания, – вежливо бросил Маард и поспешил прочь.

Увернувшись от здоровенного негра с сачком – видимо, уборщика, он нырнул в какую-то аллейку, тут же едва не заорал от вида деревянного демона, пристроившегося в сумраке. Давно нервы не шалили. Остановился, чтобы перевести дух. Миша молодец. Адрес есть, звонка нет. А это значит, нельзя подвести друга. Никаких драк, вежливо подойти и…

За спиной раздалось громкое тарахтение и постукивание: «тук-тук»…

«На ловца и зверь бежит», – ему сегодня явно везло.

Сзади подъехал небольшой автомобильчик. Тот самый «тук-тук», развозка по отелю. Маард успел махнуть рукой, авто послушно притормозило. Он уселся рядом с полной дебелой женщиной, бросил водителю, яркому юному красавцу:

– Гранд Шангри-Ла.

Снова поймал на себе жалобный взгляд – сродни тому, что получил от блондинки-Леночки. Всю дорогу Маард тщетно искал причину этого. Чем же он пугает людей? Ответ пришел спустя четверть часа, когда автомобильчик отвез немецких туристов к пляжу и вернулся практически к тому же месту. М-да. Пешком два шага. А он прокатался, теряя время. Осторожно ухмыльнувшись в сторону, красавец указал на каменную лесенку, ведущую на уступ скалы:

– Гранд Шангри-Ла.

Лесенка, кубик домика, красные решетки балкончиков. Шесть номеров. Номер третий. Он нашел глазами крайний левый квадратик. Вход прямо с балкона, первый этаж, голубая штора задернута. Во рту стало сухо. Дурацкий сиреневый автомат, пристроившийся на лужайке возле лестницы, исправно сожрал монету и выдал банку «Спрайта». Маард осушил ее в три глотка, бросил в не менее дурацкую урну – красную, сделанную в форме лампады из буддийских храмов. Стало противно и беспокойно. В этом настроении он и поднялся к вилле. Экономя два лишних шага, перепрыгнул перила балкончика, подошел к двери.

Не давая себе передумать, Маард решительно постучал.