Текст книги "Путь. Том 1"

– Как брату.

– Гэсса, родство их… Я иной раз на дочку гляну, Аргена вспомню, всю родню его и свою… В кого Джэд?! Глаза эти… Магия в них, что ли, так отражается? И вообще, откуда эта сила? За всю историю мира подобного не было. Он же, когда злится, неосознанно потоки сплетает. Любому другому – верная смерть… Помню, первый раз увидела – обмерла! Конец, думаю, куда же Тор смотрит?! А остыл красавец наш синеглазый, успокоился – всё само собой прошло, словно растворилось вместе с гневом.

– Злиться он куда реже стал после Обряда. Эльгер на него благотворно влияет.

Соркен собиралась что-то возразить, но передумала и выражение её лица изменилось, стало сдержанным:

– Возможно, ты права, а я ошибаюсь. Время покажет…

– Можно?

Одновременно обернувшись, Гэсса и Соркен скорее угадали, чем разглядели в сумраке тонкий силуэт Зэльтэн. Та прошла в комнату, безучастно ответила на поцелуй матери и села. Соркен засуетилась, захлопотала, но Зэльтэн остановила её резким жестом:

– Не надо, мама. Я ничего не хочу. Лучше сядь.

Волосы Зэльтэн, такие же чёрные и блестящие, как у Гэссы, но прямые и более жёсткие, не были убраны и свободно падали на плечи, отчего она казалась особенно измождённой. Лицо выглядело утомлённым, под глазами лежали тени. Принцесса, чувствовавшая сначала недовольство, вызванное приходом нежданной гостьи, ощутила жалость. Невольно она подумала о том, как ещё молода Зэльтэн и как не по годам изломана её жизнь. Двадцать лет прошло, как умер Дэфк, но до сих пор – ни семьи, ни друзей. Дети и те отдалились, пусть отчасти и по её вине. Ни разу она не воспользовалась данной ей от рождения силой – ни для великих, ни для обыденных дел, всё не доводилось случая. Нет у неё утешения в прошлом… Но есть будущее, которое открыто для всех.

Гэсса снова посмотрела на мать Правителей Саора и натолкнулась на ответный, пристальный, даже вызывающий взгляд… или ей это показалось из-за игры света и тени на смуглом, осунувшемся лице?

– Устала, дочка? – заботливо спросила Соркен. – Исхудала как, одни глаза остались. Не бережёшь себя.

– Оставь, мама, – тихо ответила та, – не мне это говори.

– Ему я тоже сказала.

– Ему? – Зэльтэн вскинула голову и тут же опустила её, болезненно поморщившись. – Думаешь, тебя он послушает?

«Тебя» она произнесла с насмешкой, неуместно и настораживающе прозвучавшей после ласковых слов Соркен.

– Её – может, и нет, – с тайным упрёком заметила Гэсса, – а вот тебя вполне мог бы, если б ты хоть раз попробовала. Ты всё-таки мать!

Зэльтэн рассмеялась язвительно и сухо:

– Мать! Нет принцесса я ему никто. Да и Дэру тоже.

– Дэрэк искренне благодарен тебе, – возразила Соркен.

– Благодарность не любовь, – усмехнулась Зэльтэн.

– Кто ж в этом виноват? – смело взглянула на неё хозяйка дома.

– Ты, дочка, ждёшь, что за короткий срок обретёшь то, что другие завоёвывают всю жизнь. Дэрэк – славный мальчик, честный и прямой. Дай ему время привыкнуть к тебе и привязаться.

– Чтобы полюбить, много времени не надо, – выдохнула Зэльтэн, – иногда и пары дней хватает. Верно, Гэсса?

– Почему ты меня спрашиваешь? – вздрогнула та.

– Потому, что ты лучше всех знаешь, как это.

– Не представляю, о чём ты, – надменно выпрямилась принцесса Тери.

– Не притворяйся. Тогда, восемь лет назад, ты влюбилась. Только матерью ли ты хотела стать?

Гэсса вспыхнула, но сдержалась.

– Отдаёшь ли ты себе отчёт, что оскорбляешь меня? – спросила она, дрожа от негодования.

– Девочки, уймитесь, что с вами! – вмешалась Соркен. – Подумай, что ты только что сказала, дочка!

– Да она просто ревнует! – вдруг прозрела Гэсса. – Ты ревнуешь, Зэльтэн!

– А если и так?! Может, это единственное оставшееся мне право – ревновать к другим собственных детей! – тут голос изменил ей, она уронила голову на вытянутые ладони. – Нет, не детей. Сына. Арген отнял его у меня, едва он родился. Ложная весть о его смерти заставила проститься с ним ещё раз. Когда он вернулся, это был чужой мне человек. Чужой, понимаете?! – голос её сорвался на крик, но ни Соркен, ни Гэсса не останавливали её, чувствуя, что ей необходимо выговориться. – Он принадлежит кому угодно – Саору, Хранителю, только не мне! И я не могу его любить! Нельзя любить того, кого ты предал! Я не заступилась за него перед Аргеном, рассудив, что будет даже лучше, если он вырастет подальше от отцовского гнева. Я смирилась с его смертью, в то время как другая мать стала бы искать его след, пока не нашла бы! Когда он заявил свои права на трон, я не пыталась защитить его от Лекста. Я сомневалась, мой ли это сын вообще! Разве не справедливо было, когда на коронации он отстранённо обратился ко мне – Зэльтэн?! Ты, – взглянула она на Гэссу, – боролась бы за него до конца. По твоему лицу угадывалось, что, если Лекст начнёт побеждать, ты нарушишь Закон и встрянешь в Поединок. Тебе не нужны были доказательства: ты поверила ему сразу а я… я!.. Не смогла! Что я должна была сказать после этого? О Джэд, король Саора, величайший маг нашего мира, прости, что я не признала тебя? Чтобы он не просто был равнодушен, но и презирал?!

– Почему ты усомнилась, Зэльтэн? – спросила Гэсса.

– У новорождённого Джэда черты лица напоминали отцовские, – тихо ответила та, – а глаза были карие, без малейшего признака синевы которая так отличает его от всех в Саоре. Я знаю как быстро меняются дети… Но чтоб так измениться?!

– Ты могла бы спросить Хранителя.

– Мне не пришлось спрашивать. Он сам сказал мне на следующий день после Поединка: это твой сын! – Она запнулась. – После! Когда я уже отказалась от него. Джэд – сын Саора, а не Аргена или мой.

– Но всё же ты ревнуешь.

Зэльтэн помолчала и вдруг вскинула горящие в мольбе глаза:

– Как вы можете быть рядом с преемником Создателя – и не бояться?! Он Хранитель, видит прошлое и будущее, читает мысли, он, возможно, бессмертен! И всё же ты, мама, Эльгер, Дэр относитесь к нему как к сыну, внуку, мужу, брату – как к равному! В вас нет страха, разве что за него самого, хоть это и смешно! Почему вы способны на это, а я могу лишь завидовать вам?!

– Я не могу ответить тебе за всех, я скажу за себя.

Гэсса оглянулась на Соркен и, поймав её одобрительный взгляд, продолжила:

– Я до сих пор вижу мальчика, дерзко говорящего мне, что лучше умереть, чем струсить. Короля, которому я на следующий день надела браслеты на запястья такие худые, что они с них сваливались. Подростка, что постоянно рисковал собой, оберегая своё королевство. Синеглазого красавца, жертвующего своим счастьем ради мира в Саоре. Юношу, что ночь плакал без слёз в темноте моей комнаты в Тери, прощаясь со своей любовью. Парня, ворвавшегося в мой замок, словно ураган, заявившего, что разнесёт Пенш по камушку, спасая доверившегося ему непосвящённого мальчика…

Она помолчала и продолжила:

– Нет в моих воспоминаниях всемогущего Хранителя. Есть Джэд, Дэйкен, синеглазое совершенство, несносный, бешеный, непредсказуемый, нахально плюющий на все требования этикета, язвительный, резкий, презирающий опасность, обрывающий любые попытки сближения, иронизирующий над всем и вся – и любимый, как сын, которого у меня никогда не было. Если ты не можешь любить его – можно я буду любить за двоих?! Мне не важно, бессмертен он или нет… Важно, чтобы смерть не коснулась его раньше времени!

– А я вижу внука, – улыбнулась Соркен, – пихнувшего мне в объятия растерянного светлого мальчика: «бабушка, это Дэрэк, он мне жизнь спас!». Парня, никогда и ни перед кем не отчитывающегося – и давшего слово, что будет сообщать заботящемуся о нём человеку, где он и что с ним. Двух дурачащихся мальчишек, на спор переплывающих Садж в самом глубоком месте…

– Кто выиграл? – не выдержав спросила Гэсса.

– Никто. Дэйкен поддался. Не захотел Дэрэка обижать. Он человек, дочка! Который умеет уступать… и прощать, если попросить. Почему ты за столько лет просто не извинилась?

Зэльтэн горько улыбнулась:

– Ты полагаешь, мама, что достаточно сказать – прости меня, Джэд, король Саора, великий Хранитель, за то, что отступилась от тебя, предала, а теперь не могу чувствовать ничего, кроме ужаса перед твоим могуществом? И он, справедливый и мудрый, снимет с меня мою вину?

– Ты могла бы сказать – прости меня, Синеглазый… Он же твой сын! – ответила ей принцесса. – Он бы понял.

– Нет, Гэсса! – возразила Зэльтэн. – Он лишь моя вина и слабость. Хочешь любить его за двоих – люби. За одну себя. Я его любить не могу. Для этого я слишком его боюсь. И ревность моя – просто зависть.

Она исчезла.

Принцесса с Соркен переглянулись.

– Она обманывает себя, – высказала одновременно пришедшую им в голову мысль Гэсса.

Соркен вздохнула:

– Но так успешно, что через пару лет убедит окончательно. И у Джэда действительно не будет матери.

– Ну уж нет! – вскинулась Гэсса. – Ты слышала, Соркен! Мать у него будет! Пусть и не родная, и не нужная, и приласкать не способная…

Она отвернулась и украдкой вытерла слезинку.

– Да ты и так ей всегда была, – улыбнулась Соркен. – Однажды он сам коснётся тебя, вот увидишь.

* * *

Поутру Джэд и Дэрэк выскользнули из Пещер, никого не разбудив и не потревожив. Подчиняясь заклятию, одни за другими бесшумно раздвинулись ворота, выпуская их наружу. Дозорная у последних ворот, седая бледная Теки поднялась завидев их ни о чём не спрашивая проводила до выхода и вдруг тепло, по-матерински обняла Дэрэка на прощание. Обняла бы и Синеглазого только он опять невольно шарахнулся в сторону – чтобы после смущённо и неловко извиниться.

Дэриэна, не ожидавшего ничего подобного от скупых на ласку людей Мариника её порыв невероятно растрогал. Ему очень хотелось сказать ей что-нибудь достойное в ответ, но он не нашёл подходящих слов и только вздохнул тайком. Ещё долго, оборачиваясь, он видел, что Теки стоит и смотрит им вслед – светлая фигурка на фоне тёмных каменных глыб.

– Кажется, не все на Маринике враждебны к чужакам, – прошептал юноша так тихо, что удивился, когда Джэд сразу же отозвался:

– Мы им больше не чужие, Дэрэк.

Принц и сам это чувствовал. Люди, о существовании которых он вчера и не подозревал, сегодня прочно поселились в его памяти, невзирая на то, что к некоторым он ревновал, а с остальными толком не разговаривал. Отчего это случилось, он не знал, да это было и неважно, но Нуки, Геза, Скиж, Линз, Теки и Иза перестали быть ему чужими в мире вражды и ненависти.

Небо над головой за ночь затянули низкие плотные облака. Если бы не их цвет, напоминающий грязный желток, можно было бы подумать, что они вновь на Земле. Свет четырёх солнц едва пробивался сквозь завесу.

– На Маринике случаются дожди? – поинтересовался Дэриэн, с любопытством поглядывая вверх.

– Лишь перед самым Прохождением, дней за пять-шесть. Так что, похоже, нас застанет в пути.

– Неплохо бы. Очень уж жарко!

– Посмотрим, что ты скажешь, когда промокнешь.

– Я вовсе не неженка, Синеглазый!

– Конечно. Только эти дожди не похожи на земные. Раз в десять сильнее и длятся до самого Прохождения. Укрыться негде и пережидать бесполезно.

– А нам долго идти?

– Часа полтора.

– Значит, волноваться не о чем, – приободрился Дэрэк.

Он ошибся.

Пещеры не успели скрыться из виду, как в воздухе возникло напряжённое затишье, обычно предшествующее ненастью. Крупная капля упала на лоб, за ней вторая, третья… Волосы промокли мгновенно, облепив лицо. Горячий воздух Мариника быстро остыл, и Дэриэна пробрал озноб. Одежда пропиталась водой, не согревая, а леденя. Дождь всё нарастал, превращаясь в неистовый ливень. Вода захлюпала в сапогах, и немудрено: под ногами забурлили потоки жёлтой жижи, вскоре достигнув лодыжек. Идти стало неимоверно трудно: ноги тонули в жидкой грязи. Брызги летели во все стороны, покрывая кожу омерзительной коркой.

– Эй, всемогущий Хранитель! – взмолился Дэрэк. – Прекрати это безобразие!

– И не подумаю. Дожди перед Прохождением необходимы Маринику.

– И толку тогда от твоей силищи? – обиделся Дэриэн.

– Потерпи. Мы скоро будем на месте.

Для Дэрэка «скоро» сейчас не имело смысла. Он брёл, не разбирая дороги, увязая в грязи и не видя ничего, кроме спины Дэйкена, буквально упрашивая себя сделать следующий шаг. И налетел на Джэда, кода тот остановился.

– Барьер, – указал куда-то Синеглазый, – мы пришли.

Несколько шагов – и они провалились в тишину и серый полусвет.

Грань Барьера надёжно отделила их от буйства воды и грязи. Земля и трава под ногами были сухи и пыльны. Прямо перед ними между стволов огромных деревьев возвышалась стена большого дома, сложенная из толстенных, почерневших от времени брёвен. Из окон выбивался свет.

– Хозяева уже проснулись, – заметил Джэд.

Дэрэк взглянул на него, на себя – и рассмеялся:

– Хорошенький же у нас видок, нечего сказать! Мы похожи на кого угодно, только не на Правителей Саора! Скорее уж, на двух бродяг, к которым пристала вся грязь Мариника. С перепугу нас не пустят даже на порог.

Синеглазый заговорщицки подмигнул ему, отжимая воду из волос:

– Вот сейчас и проверим!

Они обошли дом, нашли крыльцо, поднялись и постучали.

После недолгой тишины послышались лёгкие шаги, скрип половиц, и звучный девичий голос произнёс:

– За Барьер проникли, а дверь открыть не можете?

– Может, ты всё-таки сама нас впустишь? – ответил Джэд. – Мы не враги. К тому же промокли и замёрзли.

Раздался шум отодвигаемого засова, и дверь приоткрылась. Дэрэк шагнул вперёд, но упёрся в незримую грань.

– Что вам нужно?

– Мы ищем хозяина этого дома, что двадцать три года назад, навсегда покинув Саор, построила и оградила Мэйлин, дочь Скирха.

Девушка приблизилась настолько, чтобы Дэриэн смог различить в прямоугольнике света, льющегося из двери, контур высокой, стройной фигуры, волны тёмных кудрей, рассыпанных по плечам, и тонкую руку, перегораживающую проход. Какое-то время она молча и сосредоточенно рассматривала пришельцев.

– Входите коли пришли – наконец сказала она – но знайте: я сама обладаю магической силой и готова дать вам отпор в любой момент.

Она пошла вперёд, указывая путь, и Дэрэк поневоле отдал должное её мужеству: поворачиваться спиной к незнакомцу на Маринике приравнивалось к самоубийству.

В просторной комнате, куда их привели, было тепло и чисто. Топился огромный камин, тихонько потрескивали дрова. Дэриэн потянулся к огню, грея руки.

Девушка, развернулась, вызывающе глядя на незваных гостей:

– Моё имя Мариэль. Я хозяйка этого дома: зачем вы хотели меня видеть?

Блестящие тёмные глаза смотрели требовательно и властно, ресницы были столь длинны, что придавали взгляду особую надменность. Принц растерялся.

Красота девушки – хрупкая, гордая, яркая – казалась невероятной среди грубой жестокости Мариника. Матово-белая кожа и нежный румянец на щеках, иссиня-чёрные кудри, схваченные серебряным обручем, плавный изгиб бровей, чисто очерченный рот – всё в ней было чётко выражено, закончено, совершенно, а потому вселяло робость и ощущение чего-то далёкого, недосягаемого.

Джэд спокойно встретил её взгляд и произнёс, не колеблясь:

– Ты – дочь Мэйлин.

Дэрэк вздрогнул и в замешательстве посмотрел на брата.

– Да, – она не дрогнула. – И что с того?

Синеглазый сделал шаг вперёд и склонился перед ней:

– То, что мы рады этой встрече, Мариэль, рады видеть тебя. Преклони колено, принц. Перед тобой наша королева.

Юноша подскочил на месте:

– Королева?!!

– Первенец – не обязательно мальчик. Никто не говорил о сыне, речь шла о ребёнке. И это Мариэль, дочь Аргена и Мэйлин, двадцать восьмая королева Саора.

Дэрэк справился с изумлением и опустился на одно колено, как того требовала традиция.

Девушка надменно вскинула голову:

– Даже если это так, если я и наследница Аргена, можете не выказывать мне должного почтения, незнакомцы! Вопреки Законам Саора, я не королева!

– Мы затем и пришли, чтобы ты стала ею – возразил Джэд.

Она отвернула лицо:

– Уж не хотите ли вы сказать, что спустя столько лет Арген откуда-то узнал правду?

– К сожалению, твой отец умер, так ничего и не заподозрив. Но два дня назад Саору стало известно о твоём рождении. Мы отыскали тебя, чтобы просить занять положенное место. Ты – первая дочь короля, и должна править своим королевством.

– Вы – Вестники?

– В данную минуту – да, а вскоре, надеюсь, твои провожатые, королева.

– И кто же послал вас?

– Тот, кто всегда посылает Вестников, когда возникает необходимость.

Мариэль недоверчиво дёрнула тонким плечом:

– Пытаетесь убедить меня, что Круг заставил самозванца, нагло именующего себя королём Саора, уступить мне трон?

– Он не самозванец! – резко вставил Дэрэк.

– А кто он? – усмехнулась девушка. – Как, по-твоему, следует называть присвоившего чужое? Вором?

Юноша вспыхнул:

– Подло обвинять человека в том, что сделано по неведению! Тем более не зная самого человека! Никогда б в жизни Джэд не претендовал бы на власть, если б хотя бы подозревал о твоём существовании – а в нём, как и в тебе, кровь двадцати шести королей Саора, достойная и трона, и уважения!

– Кто ты, что так пылко его защищаешь? – высокомерным взглядом смерила его с головы до ног Мариэль.

– Я – Дэр, сын Дэфка и Зэльтэн, – бросил ей в лицо Дэрэк, – принц Соледжа и сводный брат короля: оскорбив Джэда, ты нанесла оскорбление мне!

– Прежде, чем чувствовать себя оскорблённым, припомни, принц, сколь многим я и моя мать обязаны твоему брату! – гневно сдвинула брови девушка. – Одним своим появлением на свет он лишил её мужа, а меня – отца! По его милости мы покинули Саор и поселились в мире, где все считают нас чужаками, врагами, уродами! Двадцать с лишним лет мы сражались здесь за то, чтобы нас просто оставили в покое – а он рос, лелеянный родителями, окружённый лаской и вниманием. Он отнял у меня не только корону, но и любовь отца, возможных друзей, мой мир – весь смысл моей жизни! Ненавижу его и не желаю говорить о нём!

Взбешённый несправедливостью её слов, Дэриэн рванулся, но Синеглазый удержал его положив руку ему на плечо.

– Мне очень жаль, королева, что так вышло, – произнёс Джэд, – и я хотел бы попросить у тебя прощения за всех, кто причинил тебе зло, и в первую очередь – за самого себя.

– Я не принимаю твои извинения! – презрительно выпрямилась Мариэль. – Пусть извиняется тот, кто виновен, кто послал тебя, а не ты, Посланник, кем бы ты ни был и какое бы положение ни занимал!

– Так уж сложилось, что именно твоё положение я невольно занял, королева. Я Джэд, сын Аргена и Зэльтэн: теперь ты позволишь просить у тебя прощения?

Девушка отпрянула:

– Ты пришёл поиздеваться надо мной?

– Я здесь, чтобы вернуть то, что отобрал восемь лет назад. Если бы я знал о тебе раньше, то явился бы сразу, моя королева.

Мариэль глянула на него с усмешкой:

– Запомни, сын Зэльтэн: ничто и никогда не изменит моё отношение к тебе – ни твоя ложь, ни твои оправдания. Ты не обманешь меня! Ты – мой враг, и я не стану относиться к тебе иначе!

– Поступай, как знаешь, – склонил голову Дэйкен, – но я не враг тебе, королева Мариэль.

Девушка решительно направилась к двери:

– Я больше не намерена это обсуждать. Сейчас я провожу вас в комнату, где вы сможете привести себя в порядок. Затем приглашаю вас позавтракать со мной. Наш разговор мы продолжим позже.

По крутой деревянной лестнице они поднялись на второй этаж дома. Предназначенная им комната оказалась большой и весёлой, со светлым выскобленным полом и стенами, парой кроватей, креслом и ярко-голубыми занавесями на окнах. На круглом столике у окна стоял букет жёлтых цветов в глиняной вазе.

Мариэль вышла и через минуту вернулась с охапкой одежды в руках.

– Можете переодеться. Не парадные, конечно, одеяния, но сгодятся, пока ваши просохнут. Ванна там. – Она приоткрыла дверь. – Воду магией подогреете, как обычно. Если что-нибудь понадобится – я внизу.

И она гордо удалилась.

– И это – будущая королева Саора? – с горечью протянул Дэриэн.

– Мой Дэрэк, – рассмеялся Синеглазый, – какой ты всё-таки ребёнок!.. Ладно, я пошёл мыться.

Он скрылся в ванной. Дэрэк, стягивая с себя мокрую и грязную одежду, обиженно надулся. Ведь знает же, как его раздражают высказывания по поводу возраста – особенно сделанные парнем, который, если улыбнётся, сам мальчишку напоминает!

Джэд вернулся минут через пятнадцать, чистый и довольный, из-за мокрых волос и лёгкого румянца выглядя даже более юным, чем обычно. Одежда из плотной мягкой ткани оказалась по росту, но великовата, подчеркнув изящество и хрупкость сложения. Дэрэк восхищённо выдохнул и тут же насупился:

– Чему ты радуешься?

– Крыше над головой, – заулыбался Дэйкен, – возможности снова стать похожим на человека, а не на чучело, согреться и натянуть сухую одежду.

Он запустил в юношу полотенцем:

– Иди умойся! Нечего тут стоять в чём мать родила!

Юноша фыркнул.

Однако, нежась в тёплой воде, он несколько оттаял. Досада уходила вместе с грязью. Чёрт с ней, этой заносчивой гордячкой! Джэд всё равно выше её нападок… хотя это так невыносимо тяжело – слушать такие чудовищные оскорбления и не иметь возможности ответить!

Дэриэн вылил полный кувшин ледяной воды на голову, встряхнулся и вылез из ванны. Оглядел себя придирчиво. Он очень возмужал за эти полгода. Вон, даже одежда, на Дэйкене болтающаяся, ему впору. Только Синеглазый прав: он ребёнок, не внешне, а внутренне. И не вырастет, пока не научится вести себя как полагается Правителю, как держит себя Джэд – сохраняя самообладание, не реагируя на злобные выпады, спокойно и с достоинством. Это трудно, но разве в жизни принца Соледжа что-нибудь ему давалось легко?!

Он поправил Цепь на груди и улыбнулся своему отражению:

«Ты не выведешь меня из себя, Мариэль!»

Дэйкен поднял на него насмешливый взгляд, когда он вошёл:

– Твой вид выражает страстную решимость доказать королеве, что принц Соледжа – грозная сила, с которой ей придётся считаться!

Он развалился в кресле, откинув голову, суша волосы, и был настолько хорош, что у Дэрэка пропало всякое желание злиться.

– Я лишь хочу, чтобы она перестала оскорблять тебя, мой Синеглазый. Ты же ей не враг!

– Да. Но Мариэль в это не верит.

– После того, как ты сказал ей прямо?

– Она не доверяет словам. Тем более моим.

– Подумаешь, какая цаца! – проворчал юноша.

– Фи, Дэрэк, – поморщился Джэд. – Принц Соледжа – и такие вульгарные выражения. Королева не знает о нашем с тобой земном прошлом. Что она подумает о вежливости Правителей в Саоре?

– Ты тоже подчас не стесняешься в выражениях!

– И весь Саор твердит, что я дурно воспитан! Но есть разница.

– Какая?

– Иногда мне удаётся сдерживать себя.

Дэриэн посмотрел на него, набычившись – и не смог придумать ничего лучше, чем в отместку толкнуть кресло с такой силой, что застигнутый врасплох Джэд оказался на полу.

– Вот теперь сдерживайся, сколько угодно! – рассмеялся Дэрэк.

Синеглазый расхохотался от души, неуловимым движением свалил юношу с ног, прижал к полу и растрепал мокрые волосы:

– Совсем обнаглел? На кого руку поднял… мой Дэрэк…

Дэриэн замер от сияющей синевы глаз, оказавшихся так близко, что всё остальное вокруг просто растворилось в них и перестало существовать…

В этот момент дверь распахнулась, стукнув их обоих, и на пороге пленительным видением возникла Мариэль. Она вошла с обычным надменным видом, но при взгляде на братьев растерялась. Для неё стало загадкой – если это драка, то почему они оба хохочут? И над кем – уж не над ней ли?

– Что происходит? – пытаясь сохранить невозмутимость, спросила девушка после краткой паузы.

Дэрэк, поскольку был к ней лицом, всё ещё улыбаясь, ответил первый:

– Мы выясняли степень нашей выдержки.

– Не обращай внимание, королева Мариэль, – добавил Джэд, поднимаясь сам и помогая подняться брату, – у нас с Дэром своеобразный юмор… и особенные отношения.

Мариэль перевела на него взгляд и еле заметно вздрогнула. Её лицо было не из тех, что выражают чувства. Наоборот, высокомерие дочери Аргена не позволяло им просачиваться наружу. И всё же в глубине её тёмных глаз вспыхнул свет, словно далёкий огонь в глухой ночи. Она застыла будто под властью чар лишь глаза горели всё сильней и ярче.

Непонятно почему, только Дэрэку это не понравилось: он отвернулся.

– Что-то не так, королева? – удивился Джэд, оглядываясь через плечо.

Она вздрогнула очнулась затем бросила не глядя на него:

– Завтрак готов. Идёмте к столу.

Дверь за ней негромко хлопнула.

Синеглазый в замешательстве провёл ладонью по щеке и повернулся к Дэриэну:

– Я что, не всю грязь смыл с лица? Что её так поразило? Или это ожерелье королей заставило её оцепенеть?

– Ты абсолютно чист, – покачал головой юноша, – и вряд ли дочь Мэйлин так трепещет перед символом королевской власти.

– Может, я ей кого-то напомнил?

– Кого?! Ты не похож ни на кого в Саоре.

– Не всем же повезло родиться точной копией отца – от внешности до гм… способностей.

– Хочешь опять оказаться на полу?

– Только после тебя! Слушай, нас вроде завтракать пригласили. Задерживаться как-то неприлично. И кушать хочется! Ириш, конечно, ягода вполне съедобная, но тем её достоинства и ограничиваются.

– А ты не боишься, что нас отравят?

– Уморил! – хохотнул Джэд. – А что, был бы весьма поучительный конец нашей прогулке… За день до того, как соберёшься повзрослеть, Дэрэк, не забудь известить меня!

Дэриэн фыркнул, пихнул его в бок и улыбнулся.

Спустившись по лестнице, они без труда нашли ту комнату, где были раньше. На сей раз её украшала цепь серебристых огоньков, тянущаяся по верху стен, их лучи немного напоминали свет Сэрбэл перед закатом. За окном по-прежнему царили сумерки. Длинный стол в углу комнаты был накрыт скатертью и уставлен обеденными приборами, от пузатого горшочка шёл пар и аппетитный запах.

При появлении молодых людей сидящий за столом мужчина приподнялся, с любопытством разглядывая незнакомцев. Дэрэк ни на минуту не усомнился в том, что перед ними уроженец Мариника – настолько тот был широк в кости, крепок и мускулист. Привлекателен типично мужской красотой: хорошая фигура, правильные черты приятного лица, прямой нос, высокий, гладкий лоб, широкие округлые брови и ясные карие глаза. Кожаный ремешок прихватывал русые кудри, рот прятался в густых усах и короткой бородке. Принц глянул на пояс: из оружия там висел лишь средних размеров нож.

– Знакомьтесь, – выступила из глубины комнаты Мариэль. – Басг, мой друг. А это Джэд и Дэр, его брат.

Басг слегка наклонил голову и хозяйским жестом указал гостям на свободные стулья, однако сам сел после того, как Мариэль заняла место во главе стола. Синеглазый подтолкнул Дэрэка и устроился напротив неё.

– Угощайтесь, – Мариэль сняла крышку с горшочка.

– Вкусно пахнет! – оживился Дэйкен. – Что это?

– Каша, – не глядя на него, ответила девушка, – ещё есть кое-какие овощи и сок. Другого вы ведь не едите, не так ли?

– Приятно, что тебе это известно и небезразлично, – откликнулся Джэд.

– Мэл и сама не ест мяса, – подал голос Басг, – потому и тощая такая. Разве с круп да ягод будет толк?

– Хочешь женщину, похожую на бочонок – поищи в другом месте, – отрезала Мариэль.

Басг примирительно обнял её, и она не отстранилась. Правда, Дэриэн не заметил в ней ни ответной радости, ни особого удовольствия. Юноша дождался, пока хозяйка дома положит ему каши и уткнулся в тарелку, благо еда была действительно очень вкусной, а он – слишком голодным. Он чувствовал себя неуютно – и от подчёркнутого высокомерия Мариэль, и от присутствия незнакомца, но главное – от сознания того, что гостеприимством обязан той, кого успел невзлюбить.

Ещё он никак не мог решить, кто же такой этот светлоусый здоровяк, которого будущая королева предпочла представить как друга, – муж, жених, любовник? И что ему известно о прошлом, а теперь и скором будущем Мариэль? Нежность, с которой он обнимал девушку, обожание в его глазах, обращённых на точёное, холодное лицо, заставляли невольно пожалеть его. На нежданных визитёров Басг поглядывал с интересом и без ожидаемой подозрительности, но уж больно снисходительно, покровительственно. Взгляд его словно заявлял: вы-то мне не опасны.

Принц усмехнулся про себя. Хоть Басг и был выше их на голову, а в плечах вдвое, если не втрое шире, его превосходство не было столь очевидным, как тому казалось. Дэрэк и то не побоялся бы, дойди до этого дело, помериться с ним силой не без уверенности в победе, про Джэда смешно и говорить. Но Басгу лучше об этом не знать. Пусть думает, что перед ним слабаки и недомерки, не представляющие угрозы.

Мариэль рассеянно ковырялась ложкой в тарелке и почти ничего не ела. Басг предпринимал несколько неуклюжих попыток развеселить её, но безрезультатно: она отделывалась жестами и короткими ответами. А Дэриэн, недоверчиво наблюдавший за ней, не раз и не два ловил взгляд девушки, устремлённый на Дэйкена, – то мимолётный, то пристальный и долгий. Понимая, что такое внимание вызвано ненавистью, Дэрэк очень боялся очередных нападок, успокаивало его лишь то, что Синеглазый не придавал значения явно вызывающему поведению Мариэль.

Вскоре и Басг каким бы толстокожим ни был с виду заметил неладное и забеспокоился. Пренебрежительно оглядев Джэда, он склонился к Мариэль и недовольно шепнул ей на ухо нечто, вызвавшее мгновенную вспышку румянца на щеках красавицы. Резко отшатнувшись, она метнула на друга взор, полный если и не гнева, то чувства весьма к этому близкого. Ничто из этой сцены не ускользнуло от принца, и тот подумал, что предпочёл бы опять оказаться под сокрушительным ливнем, лишь бы подальше отсюда.

Покончив с завтраком, Басг отодвинул тарелку и повернулся к Дэрэку:

– Вы издалека?

Юноша кивнул, колеблясь, стоит ли уточнять насколько. И скажут ли другу Мариэль хоть что-нибудь слова Саор, Земля, Прыжок?

– Мы впервые в этих местах, – уклончиво ответил он.

– Вымокли, небось?

– Насквозь, – честно признался Дэриэн.

«Наверно, теперь я много лет не буду мечтать о дожде!» – искренне подумал он.

– Вам повезло, – продолжал Басг. – Ещё несколько дней – и вас настигло бы Одигер.

– Вряд ли ты напугаешь их Одигер, – вставила Мариэль.

Дэрэк чуть ли не выронил ложку – так неожиданно она вмешалась в разговор, который, казалось, не слушала.

Басг с сомнением посмотрел на неё:

– С чего это ты решила, Мэл?

– Они прошли сквозь Барьер. Не сняли его, не пробили, а именно прошли. Причём столь деликатно, что я не сразу оценила их мастерство, – Мариэль вскинула подбородок. – Магам такого уровня смешно страшиться Одигер. Или… – Она вызывающе поглядела на Джэда. – мокнуть под дождём.

– Дожди перед Прохождением – важная часть цикла, – спокойно ответил Синеглазый, – мешать им для того, чтобы просто остаться сухим – ребячество. А за Барьер вокруг этого дома проникнуть несложно. Особой силы это не требует.

– Мне не в кого быть особо одарённой в магии, – с издёвкой заявила девушка. – Моя мать, в отличие от твоей, не была величайшей магичкой Саора.