Текст книги "Путь. Том 1"

– Он выше всех в Саоре, и он может всё, – молитвенно произнесла девушка. – Ему ведомо прошлое, настоящее и будущее, он с ясностью читает в сердцах и душах людей. Он хранит Саор с момента его сотворения и иногда является избранным во сне, помогая избежать ошибок. Могущество его безгранично: самый великий маг по сравнению с ним – дитя. Сила Хранителя скрепляет и связывает воедино всю магию Саора, и, если его не станет, мой мир погибнет!

– Неужели этот… синеглазый и есть это всемогущее божество? – недоверчиво протянул Басг. – По его виду не скажешь, что он особо силён.

– Когда же ты поймёшь, что сила не только в кулаках?! – воскликнула Мариэль. – Ах, я чувствовала: он не такой, как другие! Даже ты назвал его странным… Он видел меня насквозь, и, несмотря на слова, бросаемые вслух, я не могла ни задеть его, ни оскорбить! Как можно унизить того, кто с терпением и пониманием относится к любому живому существу своего мира?! Я-то считала, он меня ненавидит… Но Хранитель не может ненавидеть кого бы то ни было!

– Послушай, Мэл, а мальчишка не наврал тебе? Как-то не верится, что хлипкий парнишка, ниже меня на голову, – такой уж могущественный тип!

Мариэль расхохоталась, запрокинув голову, и смех её смахивал на истерику:

– Басг, ты непроходимый глупец! Они в Саоре настолько приучены к честности, что и соврать-то толком не смогут! Просто не сумеют – никогда, никому, даже врагу! И уж коли сам принц Соледжа говорит, что его спутник – преемник Тора, так оно и есть. Пусть внешность не обманывает тебя – тот, на кого ты смотришь сверху вниз и пренебрежительно зовёшь парнишкой, в секунду, не шевельнув и пальцем, навеки остановит Одигер или погасит солнца!

– С чего бы тогда ему подчиняться тебе?

– Потому, что для него я – королева! Королева, а не соперница! С самого начала он пытался мне это сказать, только ненависть лишила меня слуха… – голос девушки упал до едва различимого шёпота.

– Что же ты будешь делать теперь, Мэл?

Мариэль стиснула пальцы:

– У меня по-прежнему нет выбора. На мне ожерелье королей, значит, я королева… Ни на что не годная королева! Если б мама узнала, она стыдилась бы меня. Я возвращаюсь домой, где придётся слишком многому учиться заново, чтобы исправлять свои же ошибки.

– А я? – тоскливо спросил Басг Она виновато коснулась его руки:

– Прости… Клянусь, если б это было только возможно, я позвала бы тебя с собой. Но так даже лучше. Ты славный парень, Басг, и хороший муж. Я не заслуживаю ни твоей любви, ни твоей преданности. Забудь меня как можно скорее!

Здоровяк нервно прошёлся по комнате, теребя бородку:

– Я переселюсь в Пещеры, – наконец сказал он. – Сегодня же. Не хочу тебе мешать. Ежели вдруг… ты передумаешь, найдёшь меня там. И… будь счастлива, Мариэль.

Он глубоко вздохнул и, понурив голову, побрёл к выходу, каждую минуту надеясь, что девушка окликнет его и попросит остаться. Но она молчала, и Басг с тяжёлым сердцем захлопнул за собой массивную дверь – навсегда.

* * *

Дэрэк нёсся, не разбирая дороги. Не важно куда, лишь бы подальше от этого дома и его владелицы! Он не замечал, что плачет: серая пелена перед глазами казалась продолжением его отчаяния. В висках острой болью колотилось: изгнание, изгнание, изгнание… Последняя и крайняя мера. Наказание за преступление. Участь подлецов, убийц, предателей. Тех, кого отверг Саор, кому там нет места. Стать изгнанником – всё равно что умереть, только хуже, дольше, мучительнее.

Теперь в изгнание уйдёт Джэд. Невероятно, непостижимо, неслыханно! Его Джэд, посвятивший Саору всего себя. Саор для него – предназначение смысл и цель его жизни изгнать его – значит убить! Но Мариэль это безразлично. Ничто её не волнует, кроме желания возвыситься и отомстить, и глупо было надеяться на иное. Не беспокоит её ни судьба Дэйкена, ни Саор – лишь она сама, новоиспечённая королева.

Королева!

Юноша сжал кулаки. Зря Мариэль торжествует. К таким, как она, Саор безжалостен. Очень скоро дочь Аргена будет держать ответ за содеянное перед Кругом, а потом и перед всем миром… И вряд ли она пройдёт Посвящение! Только это уже ничего не изменит. Синеглазый признал в ней королеву – и почему только! Он дал ей клятву и выполнит её приказ, бессмысленный и жестокий.

Если бы Дэриэн знал, что дойдёт до такого! Ничто – ни положение принца, ни врождённое достоинство! – не удержало бы его от попытки разжалобить каменное сердце. Он опустился бы до просьб, уговоров, мольбы… он в ногах бы у неё валялся! Лишь бы она отказалась от намерения отомстить подобным образом! Поздно. Она высказалась вслух, и Джэд не позволит ему вмешаться теперь.

Принц налетел на невидимую грань Барьера и был вынужден остановиться.

Совсем рядом с ним с бешеной силой бился о незримую преграду ветер, хлестал ливень, бурлили потоки бурой жижи. Смывая всё на своём пути, они расчищали дорогу Одигер, подготавливая Мариник к очередному Прохождению. Дэриэн почти пожалел, что не может окунуться в неистовство стихии, как никогда отвечающей тому, что творилось в его душе – желанию крушить всё в припадке слепой ярости.

Он оглянулся на дом, квадратный, огромный, тёмный, и нашёл его отвратительным. Брёвна, из которых он был сложен, покрылись пятнами мха и плесени. Деревья вокруг, судя по их величине, отслоившейся, лохматой коре и вывороченным корням, были самыми древними деревьями Мариника, уцелевшими благодаря заклятию: их жёлтая листва в тусклом свете горела собственным огнём. Чем-то эта картина напомнила Дэрэку осеннюю пору Земли, с её странным сочетанием призрачно-тоскливых серых дней и ярким великолепием красок. Осень на Земле обещала зиму, осень Мариника стала предвестием беды…

Юноша смотрел на дом и деревья, пытаясь хоть сколько-нибудь справиться с бурей, терзавшей его изнутри, но впустую, и, со злости пнув ногой первый подвернувшийся ствол, он медленно пошёл вдоль границы Барьера.

Сначала он шагал мимо оголённых гряд небольшого огорода, где весь урожай был собран и торчали лишь понатыканные тут и там короткие палки – отметины. Дальше шло поле, тоже пустое и перекопанное, затем потянулись сараи, за ними открылся запущенный сад. Дорожки заросли травой, цветочные клумбы выродились и сровнялись с землёй, разросшиеся, давно не стриженные кусты превратили всё в нескончаемый жёлтый лабиринт, по которому принц долго бесцельно блуждал, пока не наткнулся на проход к озеру. Старые развесистые деревья, обступив его со всех сторон, полоскали в чёрной воде свои ветви. Дэриэн подошёл поближе и увидел Джэда.

Синеглазый сидел на берегу у самой кромки, зажав колени руками и глядя в глубину. Дэрэк замер, гадая, не повернуть ли назад. Но, хотя он не издал ни звука и почти не дышал, Дэйкен произнёс, не меняя позы:

– Я знал, что ты меня найдёшь.

Юноша присел рядом с братом:

– Мой Синеглазый…

Джэд устало положил голову ему на плечо:

– Дэрэк… Помолчим немного, ладно?

Они сидели в тишине, их окружали жёлтые деревья и жёлтая же трава, в полумраке выглядевшая светлыми мазками на бурой земле, и непривычно тёмная вода, отражавшая ненастное небо с едва угадывавшимися солнцами – небо чужого мира. А где-то далеко отсюда в сиреневом просторе сияло Сэрбэл, мерцали голубые зубцы Эриэжа, с вершин которого срывался ветер и уносился к Океану…

Дэриэн думал о том, что ему трудно даже представить, что сейчас чувствует Джэд.

«Саор – два певучих слога. Слияние в целое имён двух лун, начало Сарда и конец Тэор. Саор – один из множества миров во Вселенной. Не хуже и не лучше прочих. Почему же для каждого из нас он значит неизмеримо больше, чем просто место, где ты рождён?! Почему с его утратой заканчивается жизнь? Я прожил в нём полгода – и не отдам ни дня, какие бы испытания мне ни выпадали… Одна мысль о том, чтобы расстаться с ним, повергает меня в ужас…»

– Синеглазый, – тоном, не терпящим возражений, произнёс юноша, – я ухожу в изгнание вместе с тобой.

Джэд прижался к нему всем телом:

– Мой Дэрэк… О чём ты говоришь! Ты – принц Саора! Там твоё место.

– Твоё тоже. Но ты уходишь.

– Дэрэк, не делай глупостей…

– Это не обсуждается. Ты больше не можешь мне приказывать.

Дэйкен очень нежно провёл рукой по его щеке:

– Но я всё ещё могу просить… Пожалуйста! Вернись домой, помоги Мариэль поддержи её не дай наломать дров.

– Джэд! – вскочил разгневанный юноша. – После всего, что было, ты всё ещё заботишься о ней?!

– Дэрэк, я Хранитель. Вижу то, что скрыто от остальных. Мариэль мечется потому, что напугана и растеряна, и от страха совершает одну ошибку за другой. Она и рада бы довериться нам, но гордость мешает ей просить помощи у тех, кого она оттолкнула. У неё нелёгкий нрав, и она совсем запуталась, но в ней нет зла. Всё зло досталось другому, и вот его-то и следует опасаться.

– О ком ты говоришь? – удивился Дэриэн.

– Узнаешь, – Синеглазый улыбнулся ему и поднялся.

В нём не осталось и следа той усталости, что так поразила юношу:

– Пора объясниться с королевой начистоту и покинуть Мариник до Прохождения.

Юноша глянул на него с неподдельным беспокойством.

Дэйкен перехватил его взгляд и кивнул:

– Ещё ничего не кончено, Дэрэк. Всё только начинается.

Мариэль услышала, как отворилась входная дверь, и голос, который она боялась и втайне ждала услышать, позвал её – не по имени, как она напрасно надеялась, а упорно величая королевой. Она спустилась, стараясь прямо держать голову, но глаза, помимо воли, скользили по гладким доскам пола, и не было такой силы, что заставила бы её поднять взгляд.

Он держался по-прежнему почтительно и сдержанно и поклонился ей всё с тем же спокойным достоинством. Она могла бы поспорить, что по его губам скользит всё та же лёгкая насмешливая улыбка, так её бесившая. Невозмутимый синеглазый красавец… почему именно он – и враг её, и брат, и Хранитель, и…

– Королева Мариэль, – произнёс Дэйкен, – твоё условие вступления на трон Саора принято. Следовательно, больше нет нужды в дальнейшем пребывании на Маринике – ни тебе, ни нам.

Она собрала всё своё мужество и взглянула на него.

Чуть суровее строгие черты. Чуть заметнее ирония выразительного рта. Полоска светлой кожи на шее – там где столько лет покоилось ожерелье королей… а впрочем, покоилось ли? Люди, подобные ему, не ведают покоя. Но взгляд невероятно прекрасных синих глаз всё тот же – терпеливый, зоркий, мудрый, выжидающий… Ни гнева, ни упрёка ни даже тени обиды.

– Неужели ты всё ещё находишь, что я достойна трона Саора? – выдохнула девушка.

Где-то позади судорожно вздохнул Дэр.

– Ты – королева, – мягко сказал Джэд. – Мне очень хотелось бы, чтобы ты правила долго и удачно, а все твои обиды остались бы в прошлом и не тревожили больше.

Мариэль отпрянула.

– Лучше б ты меня ударил, – с трудом выговорила она.

Отворотившись, девушка натолкнулась на обжигающий взгляд принца.

– Ты меня ненавидишь? – прямо спросила она.

Тот вспыхнул, но сдержал себя. Ответил ледяным тоном:

– Мой долг – подчиняться королеве Саора, и я его не нарушу.

– Что ж, – закусила губу Мариэль, – так мне и надо! Ты, – заглянула она в злое лицо юноши, – вряд ли станешь думать обо мне иначе, чем как о деспоте и чудовище. Но, хотя это уже ничего не изменит, ты должен знать: я благодарна тебе, Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа Ты преподал мне урок из тех, что не забываются.

Она шагнула к Джэду и неожиданно низко склонила голову, не смея смотреть ему в глаза:

– Тот мой приказ был вызван дуростью, заносчивостью и гордыней. Я не просто отменяю его – я прошу у тебя прощения. Не потому, что ты Хранитель Саора, а потому, что виновата перед тобой. Мне стыдно за своё поведение, стыдно вдвойне, так как властью своей я обязана тебе одному… Ты сможешь простить меня?

Дэйкен резко повернулся к брату:

– Ты проболтался?!

– Он не виноват, – быстро вставила Мариэль. – И важно было не то, что он сказал, а то, как это было сказано. Только настоящая жестокость могла породить ту боль, что стояла за словами принца, – моя жестокость. Его вмешательство было мне необходимо, как пощёчина истеричке. После этого я поняла, что судила обо всём слишком поспешно и несправедливо.

Молодые люди переглянулись, и Синеглазый ответил:

– Благодарю тебя, королева.

– Мариэль, – поправила она. – Моё имя Мариэль.

– Королева Мариэль.

Девушка вздохнула:

– Теперь мне осталось добавить немногое.

– Начни с самого главного – предложил Джэд. – Где он сейчас? В Шэньри?

– Да, развлекается, – отозвалась Мариэль. И охнула: – Тебе о нём известно?!

– Не всё.

Она отвела взгляд:

– Конечно. Ты Хранитель… Смешно надеяться утаить от тебя что-либо.

Дэрэк переступил с ноги на ногу и возмущённо спросил:

– Может, мне вообще выйти, чтобы вы смогли спокойно обсудить свои секреты?!

– Какие там секреты, – вздохнула Мариэль. – Двадцать четыре года назад у мамы родилась двойня: я и мой брат Рэг. Я родилась первой, зато Рэг… У Аргена в роду были великие маги, и брат унаследовал их силу. Он был как раз таким, как мечтал король – необычайно одарённым. И мама испугалась.

– Она не стала требовать короны для тебя, опасаясь, что Арген захочет посадить на трон его? – в вопросе Дэйкена было скорее утверждение.

– Мой отец, возможно, был не лучшим из людей. И не самым великим королём. Но она его любила и не хотела, чтобы он нарушил Законы и вошёл в историю как преступник.

– И ради него она принесла в жертву тебя, – мрачно подытожил Джэд.

– Синеглазый, – тронул его Дэриэн, – ты догадывался об этом?

– Помнишь, я спросил Гэссу о следах, и она ответила, что те троятся? Тем самым принцесса подтвердила то, что до неё отчётливо увидел я. Уже тогда я понял, что детей было двое, но истинный наследник оказался заложником силы второго. Что ещё могло заставить Мэйлин отступить? Лишь страх, что Арген, честолюбивый, но любимый ею Арген, не устоит перед искушением.

– Ты – истинная, – посмотрел на Мариэль принц.

– Да, – за девушку ответил Дэйкен. – И мы должны благодарить за это судьбу. То, что я знаю о твоём брате, королева, наводит на мысль, что он не постеснялся бы воспользоваться одержимостью Аргена, чем бы это ни обернулось для Саора.

Она невесело кивнула:

– Рэг никогда ни с чем не считался, желая что-либо получить. Ему было неважно, какой ценой он этого добьётся. Под конец мама начала его бояться. И была даже рада, когда он бросил нас и перебрался в Шэньри. И я его боюсь.

– В Шэньри он забавы ради треть мира переворошил – нахмурился Джэд. – А сейчас переключил своё внимание на нас. Я не удивился бы, если б он уже пожаловал сюда, но он, верно, постарается попасть в самый пик Прохождения. Сила его и так велика, а Одигер сделает его ещё могущественнее.

– Он ведь не сильнее тебя? – передёрнул плечами Дэриэн.

– Нет. Но тот, кто нападает, всегда опаснее того, кто защищается. На его стороне внезапность и непредсказуемость, – Синеглазый серьёзно взглянул на брата. – Ты зря так беспечен, Дэрэк. Ни разу я не сталкивался с человеком, подобным Рэгу, и не беспокоился, как сейчас. Такая сила, как у него, страшна даже в добрых руках, а я сомневаюсь, что это тот случай.

– Можешь не щадить меня… – Мариэль повернулась к Дэрэку: – Думаю, твоему брату известно больше, чем он сказал. Рэг не просто опасен. Он убийца, хладнокровный и безжалостный, притом отнюдь не сумасшедший. Он таким родился. Рэгу случалось убивать и здесь, и в Шэньри, и всякий раз он не испытывал ни колебаний, ни угрызений совести. Я не представляю, чего он хочет добиться. Одно я знаю точно: он ненавидит Саор и не смеет дать выход своей злости. Давным-давно Тор поставил ему условие, держащее Рэга на расстоянии и от Саора, и от меня.

– Ты ему чем помешала? – удивился принц.

– Для него я помеха, которую проще устранить, чем обойти. – Мариэль нервно коснулась камней ожерелья.

– Он стремится к трону Саора? – напрягся Дэрэк.

– Он пойдёт на всё, чтобы досадить Хранителю. Одно имя Тора вызывает в нём неконтролируемую ярость.

– Тебе неизвестно, чем держал его Тор? – сурово спросил Джэд.

– Только то, что это было какое-то предсказание. Выбор. Разве Рэг скажет!

– Создатель! – протянул Дэриэн. – А всего четыре дня назад я наивно полагал, что все беды Саора канули в прошлое!.. Синеглазый, – заволновался он, – надо связаться с Кругом. Предупредить их! Никто ведь не готов к такому развороту событий!

– Уже сделано, – кивнул Дэйкен, – я недавно говорил с Гэссой. Но и нам медлить нельзя! – Он просительно посмотрел на Мариэль. – Королева, вам с Дэрэком необходимо вернуться в Саор. Там Стражи, там каждый – твой подданный, друг и защитник, а здесь – лишь я один.

– Ты – Хранитель, – возразила девушка. – Кто способен противостоять Хранителю?

– И всё же угроза существует, и не следует ею пренебрегать. Завтра к вечеру тут будет бушевать Одигер. Я никогда не прощу себе, если что-нибудь случится с вами обоими.

– Я прошу у тебя один день. – Она опустила ресницы, и тени легли на её щёки. – Всего один день… последний. Я не могу уйти, не простившись с Мариником. Всю свою жизнь я видела только этот мир и этот дом и не способна покинуть его, не попрощавшись.

Девушка заметила, как недовольно поморщился принц, но Синеглазый хоть и посуровел ещё больше, не стал спорить:

– Как тебе будет угодно, королева.

– Ей ты не говоришь: какие прощания! – ревниво буркнул Дэриэн. – И не добавляешь, что привык, когда тебе подчиняются!

– Дэрэк мой, – Джэд улыбнулся, – словно лучик солнца отразился в глубине невероятных глаз, – ты хочешь, чтобы кто-то оказался на твоём месте… пошёл со мной?

– Нет! – ревниво вскинулся юноша и тут же заулыбался: – Идти с тобой, мой Синеглазый, могу только я.

Они явно хотели продолжить, но взглянули на девушку – и не стали.

Мариэль не поняла, о чём они, но несложно было догадаться, что о чём-то очень личном, связывающем их двоих, о чём она не имела права спрашивать. Да и ответили бы ей? Вряд ли… Для них она королева, и только. Недаром так старательно это подчёркивает он, Синеглазый, своим обращением заранее отвергая любую возможность иных отношений. А как бы ей хотелось, чтоб он и с ней держался так же, как с братом, – с безграничным доверием, заботой, нежностью. Одно то, как они называли друг друга, выдавало их удивительную близость. И, если бы она не повела себя с раздражающим высокомерием и подозрительностью, услышала бы и она эту особенную, тёплую и мягкую интонацию, проникающую прямо в душу?

– Королева, до завтрашнего утра мы свободны? – спросил Джэд.

Мариэль колебалась.

Всем сердцем она рвалась объясниться с ним – и стыдилась самой силы своего желания. Признаться было нелегко, затаить всё в себе – невыносимо. Она привыкла брать верх над мужчинами, с лёгкостью одерживая победу за победой, но тот, кто сейчас спокойно стоял перед ней, терпеливо ожидая ответа на заданный вопрос, не был похож на других. Его поведение, положение, его могущество, даже внешний облик выделяли его из всех, кого она знала раньше, и девушка впервые не решалась заговорить о том, что её так мучило.

Принц принял её молчание за подтверждение и, сухо кивнув, направился к двери. Глядя на него, Синеглазый поклонился и потянулся было за братом, но Мариэль окликнула его.

– Джэд! – позвала она замирая и не замечая, что первый раз за всё это время называет по имени.

Он удивлённо оглянулся.

– Останься, – попросила она, не поднимая глаз.

Дэриэн как ошпаренный дёрнулся в дверях:

– Мариэль, если ты опять что-то задумала, то моё терпение не беспредельно и – клянусь! – хоть ты и королева, ты пожалеешь!

Но Дэйкен, бросив на девушку быстрый взгляд, успокоил его, мягко сказав:

– Дэрэк, всё хорошо, иди!

И юноша ушёл, с чувством хлопнув дверью – так, что громкое эхо прокатилось по дому.

– Вы и в самом деле братья? – спросила Мариэль. Не потому, что сомневалась, скорее, оттого, что торопилась заполнить неловкую паузу.

– Мы оба сыновья одной матери, – кивнул Джэд. – Я от первого Обряда, Дэрэк – от второго.

– Это не мешает вам быть друзьями.

– Больше. Он самый близкий мне человек.

– Что означает его прозвище «Дэрэк»?

– Это не прозвище. Это уменьшительное от имени Дэриэн, данное ему на Земле, где он воспитывался.

– Дэр вырос не в Саоре?!

– До своего Посвящения он вообще на подозревал, что он принц Соледжа.

– Почему?

– Так сложились обстоятельства. Это длинная история, королева, и будет лучше, если ты услышишь её от Наставницы. Но тебе станет легче, на примере принца убедившись, что не так уж важно, где ты рос, главное – каким вырос.

– И Круг признал твоего брата?

– Он заслужил, чтобы его признали – даже те, кто поначалу и слышать о нём не хотел. За два дня он доказал всем, что достоин занять место отца! Мне жаль, что вы не поладили… Дэрэк замечательный, искренний, чуткий. Только порывистый и воспринимает всё чересчур близко к сердцу. Но если б ты знала, какое отважное это сердце!

Мариэль отвернулась, помолчала, потом спросила:

– Чем ты завоёвываешь преданность, Синеглазый? Он же за тебя умереть готов!

– Он так и поступил однажды. Но это его, а не моё достоинство.

Девушка покачала головой и, глубоко вздохнув, взглянула в спокойное суровое лицо:

– Нет твоё! Мы встретились три дня назад говорили от силы пару раз, если это вообще можно назвать разговорами. Но я, дочь своей матери, с детства впитавшая ненависть к тебе, я, никогда и никому не подчиняющаяся, чувствую, что безропотно выполню всё, что ты велишь, что последую за тобой не только в Саор – на край света, что отныне все мои поступки будут посвящены лишь одному – вызвать твоё одобрение!

Джэд пристально поглядел на неё:

– Это, конечно, лестно слышать, королева…

– Мариэль! – воскликнула девушка. – Я – Мариэль, Мариэль, Мариэль!!! Посмотри на меня, Синеглазый! Я не только королева и твоя сестра – я женщина… и я люблю тебя. Наверно, я поняла это сразу, как увидела тебя, и злилась оттого, что поняла это! Моя жестокость служила средством скрыть правду, и в первую очередь от себя самой. Но я заглажу свою вину. Королева для прочих, для тебя я стану покорной подданной, преданной женой, подругой – как пожелаешь. Вместе со мной ты продолжишь править Саором – и это справедливо… Что же ты молчишь, Синеглазый?! Скажи мне: да!

Джэд опустил голову.

Мариэль вздрогнула всем телом:

– Твоё молчание страшнее любых слов! Ответь мне, Синеглазый!

– Королева Мариэль, – тихо, но твёрдо произнёс тот, – я признаю в тебе только мою повелительницу и, быть может, со временем научусь видеть сестру. Любовь твою, как бы она ни была сильна, я разделить не смогу.

– Ты в этом уверен? – с мукой в голосе спросила девушка.

– Более чем.

Он сказал это так, что она поняла: надежды нет. Но она не привыкла сдаваться сразу и попыталась ещё раз:

– Синеглазый, я могла бы поставить твою близость условием моего возвращения. Все мужчины, что были со мной, говорили, как я красива. Не может быть, чтобы ты отказался стать моим ради того, что считаешь правильным…

Дыхание её стало прерывистым, она потянулась обнять его, коснуться губами глаз, шеи, волос…

Он отшатнулся в ужасе, словно она собиралась его ужалить.

– Королева, никогда так не делай!

Она отступила в изумлении, но он уже справился с собой:

– Прости. Я не контролирую себя, когда до меня дотрагиваются посторонние. Могу неосознанно ударить магией… – Он невесело усмехнулся. – Видишь, в моём случае не завладеешь телом, не затронув души… Да и без того, мне кажется, ты достаточно умна, чтобы понимать иллюзорность такой связи, и достаточно горда, чтобы до неё унизиться.

– Скольким женщинам в своей жизни ты говорил это? – горько выдохнула она.

И он откровенно ответил:

– Обычно я обрываю все попытки даже коснуться этой темы. Ты исключение, но ты – королева Саора, а я – его Хранитель. Между нами не должно быть недосказанности.

– Да, – согласилась Мариэль, – мне всё предельно ясно. Ты – Хранитель, я – королева… Знай: я не перестану любить тебя. Не переживай, я постараюсь не показывать это остальным. Я умею владеть собой. Я люблю тебя, бесстрастный синеглазый красавец, явившийся в мой дом, чтобы перевернуть всё в моей душе и моей жизни, но любовью своей докучать не стану!

Джэд ещё раз склонился перед ней, собираясь оставить, но она опять удержала его:

– Подожди! Для тебя я готова на всё. Даже вернуть ожерелье.

– Я не приму такой жертвы.

– Почему? Ведь я откажусь добровольно.

Синие глаза сверкнули гневом:

– Неужели я дал основания думать обо мне так?! Что я воспользуюсь твоей любовью, чтобы сохранить власть?!

Девушка улыбнулась сквозь слёзы:

– Наконец-то я вижу, как ты умеешь сердиться. Надо признаться, это подходит тебе больше, чем явно несвойственные смирение и покорность.

Она слушала, как удаляются, затихая, его шаги, а затем упала на скамью и разрыдалась.

* * *

– Что она ещё выкинула? – встревоженно спросил Дэрэк, едва в дверях обрисовался тёмный силуэт Джэда. – Чего она хотела?

– Ничего, – дёрнул плечом Дэйкен.

Он прошёл к окну, отвёл занавеску, уставился в серо-жёлтое тусклое нечто открывшееся за ней постоял так опираясь локтями на подоконник, после чего порывисто обернулся и с нажимом произнёс, не то обращаясь к Дэрэку, не то рассуждая вслух:

– Насколько было бы проще, если б у Мэйлин родилась пара сыновей!

– Почему это? – удивился Дэриэн.

– Потому, что будущий король Саора видел бы во мне врага, друга, брата, соперника, Хранителя, но уж никак не… – Синеглазый оборвал себя и раздражённо прошёлся по комнате. – Как я объясню девушке, у которой только одно на уме, что она подвергается опасности, пытаясь отсрочить неизбежное?!

– Никак ты расстроен? – поразился юноша.

– Расстроен? Я вне себя от злости! – Дэйкен щелчком сотворил из воздуха копию вазы, что стояла на столе, и с размаху запустил ею в стену. Осколки веером брызнули в стороны и тут же исчезли, после чего Джэд, поостыв, рухнул в кресло.

– Ого! – присвистнул Дэрэк.

Синеглазый бросил на него свирепый взгляд, нисколько, впрочем, принца не испугавший. Наоборот, юноша приподнялся, готовясь слушать.

– Она предложила передать мне свои права на Саор, – мрачно сказал Джэд.

От изумления брови Дэриэна поползли вверх. Королева Мариэль преподносила одну неожиданность за другой.

– Она… мм-м… повредилась умом? – выдавил из себя Дэрэк.

– Возможно! – рявкнул Дэйкен. – Иначе, почему она предполагает, что я воспользуюсь её страстью и её слабостью?! Я что, похож на мерзавца, который на такое способен?! И после этого, она заявляет, что любит меня!

– Она тебя… О, Хранитель! – юноша озадаченно потёр виски. – Этого нам ещё не хватало!

Он ревниво окинул Джэда взглядом:

– Надеюсь, ты не поддашься чарам этой… королевы?

– Ты издеваешься?! Мне повторить тебе, что в моей жизни, кроме Эльги, нет и не будет ни одной женщины?!

– Знаешь, ты опять это так говоришь… – Дэриэн подошёл, присел на подлокотник кресла, приобнял: – Успокойся. Никому мы с Эльгер тебя не отдадим.

– Надеюсь… мне никто, кроме вас, и не нужен.

Юноша вздрогнул, пристально посмотрел на Джэда… нет, не может быть… Он не это имел в виду. Это он слышит в самой обычной фразе то, что ему так хочется услышать… хочется?!

– Хуже всего, Дэрэк, – хмуро продолжил Синеглазый, – что её не вовремя вспыхнувшее чувство в равной степени мешает нам обоим. Она не видит существующую опасность, я не могу подтолкнуть её к решительным действиям, не возбудив ложной надежды. Она цепляется за прошлое у меня же связаны руки хотя каждая минута промедления грозит нам столкновением с Рэгом.

– Её брат и впрямь опасен?

– Суди сам. Во-первых, от рождения наделён силой, чтобы, сидя в Шэньри, пытаться проникнуть в наши мысли. Хоть Шэньри и недалеко отсюда, вряд ли это по плечу рядовому магу. Во-вторых, братишка, мы на Маринике гости, а он тут вырос, знает Одигер как свои пять пальцев и сумеет при желании опередить нас и подчинить себе его мощь. Не смотри на меня с таким недоверием: я отнюдь не вездесущ и могу опоздать. Потом, часть моей силы уйдёт на защиту Саора: в первую очередь я обязан позаботиться о нём, а уж после – обо всём остальном.

– Неужели всё так серьёзно? Ведь мы пока не знаем, о чём думает и чего хочет этот самый Рэг. Почему ты решил, что он настроен враждебно? Что обязательно станет нам мешать? Что заставило тебя безоговорочно поверить утверждению Мариэль, что её брат – безжалостный убийца?

– Я чувствую зло, – просто ответил Джэд. – И я был в Шэньри. Поверь, тот, кто развлечения ради устраивает засуху и голод, жалости лишён. От человека, что следит за нами с первой минуты пребывания в этом доме, исходят ненависть и страх. Чем дольше он наблюдает, тем больше боится и тем сильнее хочет уничтожить.

– Странный человек.

Синеглазый нахмурился:

– Очень опасный. Не разобрать, чего он добивается – власти, мщения или чего-то ещё. Ясно одно: мы должны быть настороже. Тем более что, если бы Рэг стремился только к власти, он давно подчинил бы себе и Шэньри, и Мариник.

– Мариэль упомянула какое-то условие Тора. Что общего может быть у Хранителя с таким человеком?

– Дэрэк, Рэг не обычный преступник – он сын короля и возможный наследник трона. Если бы с Мариэль случилось несчастье, власть перешла бы к нему. Представляю, как этого боялся Тор, раз позволил править незаконному королю, раз пошёл на многое, чтобы заставить Рэга держаться подальше от Саора и сестры. Наверно, у него не оставалось иного выхода коли он за две тысячи лет никого и ни в чём не неволивший, решился на подобное! Не мудрено, что он это скрыл!

– У тебя такое лицо, словно Хранитель должен стыдиться того, что принудил убийцу стороной обходить наш мир.

– О да. Саор он защитил. А Мариник, а Шэньри? То, что Рэг не вредил нам не означает, что он пощадил других.

– К чему ты клонишь, Синеглазый? Рэг – мерзкий тип. Ты сам это сказал. Его и близко нельзя подпускать к Саору, что Хранитель и сделал. Чем ты недоволен? Что Тор утаил от тебя правду?

– Тем, что его не заботила судьба мира, в котором оказался заперт прирождённый великий маг и убийца, – сухо бросил Джэд.

Дэриэн с неприкрытым изумлением воззрился на него:

– Впервые вижу, что ты беспокоишься о том, что происходит по ту строну Моста. Раньше это тебя не тревожило… по крайней мере, настолько.

– Дэрэк, а тебе не приходило в голову, что мы поступаем бесчестно, отправляя наших преступников в иные миры? Что отвратительно добавлять им лишние проблемы? Чем эти миры заслужили такое с собой обращение? Неужели наша магия даёт нам право не заботиться больше ни о ком?

– Но что же тогда будет? – растерялся юноша. – Саор не может позволять себе прощать преступников!

– Я не говорю о прощении. Мы в состоянии создать для каждого из них место, наподобие Нейтральной полосы, где люди, похожие на Рэга, не станут угрозой тем, кто вынужден находиться с ними рядом.

– Ты делился своими мыслями с Кругом? – оживился Дэриэн.