Текст книги "Пять граммов бессмертия (сборник)"

Глава 8

Первое, что пришло в голову Игнатьича, это вызвать полицию. Но, поразмыслив, он сообразил, что придется рассказать им, чем занималась его жена в городе столько времени и почему возвращалась так поздно домой совершенно одна, без сопровождения мужа. Так, чего доброго, докопаются и до казино! Начнутся ненужные расспросы. Нет, надо было что-то предпринимать самому.

А, может, ее спрятали здесь, в доме? От этой мысли его даже озноб пробрал! Хотя, будь он похитителем, и держа ее в собственном доме, то уж входную дверь запер бы наверняка. Он немного успокоился и стал планомерно, комната за комнатой, обходить весь большой дом, но ничего примечательного не обнаружил. Дом, как дом.

Что же, все-таки, здесь произошло?..

Кроме Вариного чемодана, который он бы не спутал ни с каким другим, благодаря особым наклейкам, других следов пребывания его жены не было. Он вернулся в прихожую, чтобы внимательнее осмотреть чемодан, как услышал снаружи чьи-то шаги и голоса.

Что делать? Он быстро юркнул в незапертую комнатку под лестницей и затаился, обратившись в слух.

Разговор шел на английском языке. Молодой мужской голос что-то бубнил, проглатывая слова, и Игнатьич ничего не понял. Вошедшие люди потоптались в прихожей, и мужской голос отчетливо произнес:

– Вариа, может быть, вы пока поживете у нас? Я помогу ваш чемодан перенести в комнату. Или вы сразу хотите перебраться в ВАШУ гостиницу? – мужчина, как отметил про себя Игнатьич, почему-то, выделил голосом слово «вашу».

Варя, а это была именно она, спокойно ответила:

– Благодарю тебя и твою маму за гостеприимство, Питер. Я действительно воспользуюсь вашим предложением, пока не приду в себя. Согласитесь, не каждый день становишься владелицей такой недвижимости! Мне надо ознакомиться и с самой гостиницей, и с сотрудниками, а вы, Питер, пожалуйста, представьте им меня, как полагается в таких случаях.

Игнатьич не верил собственным ушам! Его Варя – владелица гостиницы?! Это что, сон??? У него вдруг закружилась голова, потемнело в глазах, и он мешком повалился на пол, увлекая за собой старый стул, который с грохотом опрокинулся рядом.

Очнулся Игнатьич уже в светлой комнате, лежа на узкой кровати. Рядом находилась его Варя, которая с озабоченным видом осторожно хлопала его по щекам. В центре комнаты за небольшим круглым столом сидели молодой парень и пожилая женщина с грубоватым и изможденным лицом, очевидно, его мать. Они оба хмуро наблюдали за гостями.

– Что здесь происходит, Варя? Где я? Кто эти люди? – спросил он с тревогой в голосе и вдруг он все вспомнил: – Варя, о какой гостинице здесь шла речь? Что все это значит?

– Петруша, ты только не волнуйся! Понимаешь, в это трудно поверить, но я теперь действительно владелица гостиницы, в которой еще вчера жила сама в качестве гостя!

Представляешь, оказывается, я – потомок древнего фламандского рода! И эта гостиница – мое законное наследство! Мы – богаты, представляешь!! Это все, – она сделала круговой жест рукой, – до мелочей мне знакомо! Но – памятью моей древней прародительницы. Понимаешь?! Я тебе сейчас покажу ее портрет.

С этими словами она развернула бумагу, и… Игнатьича опять чуть не хватил удар: на портрете была почти фотографическая копия его Вари, – как когда она впервые пригласила его на белый танец на институтском вечере.

Никита еще раз обошел лодку кругом. После покраски она обрела даже некоторый лоск. Неслучайно он так долго колдовал над своим новым изобретением. Он придумал такой состав покрытия, который позволял лодке светиться, находясь под водой! При этом природа такого свечения была не химической – в краску не был добавлен фосфор или другой химический элемент со схожими свойствами.

Все дело было в самом покрытии, которое, контактируя с поверхностью лодки, заряжалось от нее и испускало достаточно яркий свет. Достигалось это путем внедрения в состав густой краски специальных микроскопических светодиодов. Именно они и были его главным достижением и гордостью Никиты.

А необходимо это было в том случае, если бы потребовалось лечь на грунт и осветить пространство вокруг лодки на расстоянии до трех метров, подобно большой плавучей лампе. Прожектора в данном случае были неудобны, так как давали направленное и не всегда удобное освещение. Причем, функция эта могла легко отключаться!

Никита был доволен собой. Он за короткое время решил практически все вопросы по оснащению лодки как внутри, так и снаружи. Он даже придумал ей название, правда, пока еще не согласованное с отцом: «Новый Наутилус». А что, звучит, если принять во внимание ее истинное назначение. Только, вот, что-то ни от отца, ни от матери нет никаких вестей. А ведь до конца недели – окончательного срока оплаты за мастерскую, осталось буквально два дня!..

И только вечером отец взволнованным дрожащим голосом рассказал Никите такое, что не сразу уложилось в голове сына. Вот это да! Нет, их жизнь после отъезда стала не просто насыщенной, она стала непредсказуемой!

– Господа, я собрал вас для того, чтобы сообщить очень важное для всех известие! – Питер говорил суховато, с плохо скрываемой горечью. – С этого момента у вас – новый хозяин, вернее, хозяйка. Позвольте представить вам госпожу Варвару Адамову! – Питер специально говорил по-английски, чтобы понимала и Варя. Он церемонно поклонился Варваре и сделал жест рукой, приглашая высказаться.

Варвара, смущаясь, подошла к большому креслу за директорским столом и впервые огляделась, оценивая интерьер. Кабинет управляющего гостиницей представлял собой перестроенное из двухкомнатного номера помещение, обставленное старинной дорогой мебелью из мореного дуба.

Огромный письменный стол располагался в глубине прямоугольного кабинета прямо напротив входа. С двух сторон по стенам, обшитыми дубовыми панелями, стояли стулья для сотрудников и посетителей. Рядом со столом находились четыре мягких резных кресла для особых гостей.

Все было сделано с большим вкусом, и Варе было непривычно и неловко ощущать себя в такой помпезной обстановке.

– Присаживайтесь, пожалуйста! – произнесла она чуть охрипшим от волнения голосом, опускаясь в удобное, теперь уже свое, кресло. – Мне очень приятно со всеми вами познакомиться! Надеюсь, что это чувство взаимно. В дальнейшем меня будут интересовать только свои собственные ощущения по этому поводу, – ее голос окреп. Она вдруг почувствовала себя самой собой, как будто бы всю жизнь только этим и занималась.

Более того, она вдруг отчетливо поняла, что это и есть ее истинное предназначение в жизни. Все, что было до этого момента – не в счет! Вернее, вся прожитая жизнь представлялась ей теперь некой дорогой, ведущей ее к определенной цели. И эта дорога, наконец, закончилась, ведь Варя достигла своей цели, о которой даже и не догадывалась!

В тот момент Варвара Адамова не узнавала саму себя. Она в полной мере ощутила себя Луизой Ван Руиж, и была абсолютно этим удовлетворена. Ничего, кроме этого восхитительного ощущения полноценности жизни, ей уже не было нужно! Ей даже было все равно, как к этому отнесется ее семья. Теперь она знала точно: именно это и есть ее дело, ее жизнь, и никто ей больше не нужен.

Где-то в самой глубине души была еще жива маленькая частичка Вари Адамовой, которой такие мысли были просто дикими. Ну, как можно откреститься от своей прошлой жизни, от своих детей?! В ее крохотном сердечке эта крамола не укладывалась! Но властной Луизе эти сопли были ни к чему! И это она произнесла твердым, с металлическими нотками голосом, не терпящим возражений:

– А сейчас, пожалуйста, приступайте к своим обязанностям, а замдиректора попрошу остаться!

Игнатьич, в отличие от Питера, испытывал двойственные чувства. Если Питер мог только сожалеть об утраченном имуществе и бизнесе, не слишком радуясь новому приобретению в лице русской родственницы, то Игнатьичу было сложно даже описать свои противоречивые эмоции.

С одной стороны, эта новость, так его поразившая, сулила безбедное существование всей семье. С другой стороны, его неприятно поразила та перемена, произошедшая с Варей после получения наследства. Нет, это была вовсе не его Варя!

Скорее всего, женщина, сидящая сейчас за дубовым столом, была той самой фламандкой с портрета, правда, уже немного повзрослевшей, уверенной в себе, властной и закрытой от всех. И эту, незнакомую ему и такую чужую женщину, он бы не хотел видеть рядом с собой.

Оставшись с Варей наедине, Игнатьич впервые почувствовал себя не в своей тарелке. Ему пришлось взять себя в руки, чтобы и она не почувствовала его негативную реакцию.

– Послушай, Варя! Я все могу понять. У тебя, наверное, снесло крышу от такого события! Понимаю, а у кого бы ни снесло?! Но позвонить-то можно было? Почему мне пришлось, как ищейке, искать тебя по всему городу, вынюхивать, выспрашивать, а потом еще и переживать, не случилось ли чего с тобой? И потом. Ты ведь не забыла, что нам срочно нужны деньги?!

– Знаешь, Петруша, – после некоторого раздумья произнесла Варя, – ты прав: у меня и вправду снесло крышу, потому, что я… больше НЕ ХОЧУ возвращаться на остров! Мое место здесь! Мне надо входить в курс дела. И с вами на вашей подлодке я тоже не поплыву!

Я вообще сомневаюсь в этой твоей детской затее. Я уже давно хотела тебе сказать, что между нами становится все меньше и меньше общего. И, чего греха таить, мы – давным-давно не муж и жена, почти чужие люди, живущие рядом по привычке, ради детей. Ты ведь никогда меня не любил! И ты это знаешь не хуже меня! Просто сегодня я поняла это с особой ясностью. И пусть это будет называться «снесло крышу!»

«Еще бы! После такого-то куша!» – невесело усмехнулся про себя Игнатьич.

– Другими словами – развод? – вымолвил он обреченно, словно бросаясь в омут с головой.

– Да! – без тени сомнения твердо произнесла Варя.

– Ну, что ж, если ты так решила, я не буду препятствовать, хотя все это очень неожиданно и… печально. А как быть с нашим имуществом, домом, с детьми наконец?

– Петя, дети – взрослые, и уезжать, насколько я понимаю, с острова они не захотят. Дом останется вам. У меня есть, где жить, как видишь. А имущества совместного у нас с тобой никакого и нет! Все, что было, осталось на родине, а здесь – совместно нажить мы не успели, да и не наживем уже! – Варя говорила, и все больше понимала, что с каждым звуком своего голоса она как бы стряхивает с себя всю накопившуюся за долгую жизнь с Петром усталость и непреодолимую женскую тоску. – Насчет денег не беспокойся, все, что я выиграла в казино – ваше, как и договаривались! Если вам этого будет мало, я, наверное, теперь уж смогу вам помочь. Только вот разберусь с делами… Ты поезжай, Петя, поздно уже, да и задержался ты здесь порядком. И знай, я всегда всех вас буду рада видеть здесь, у себя!

Игнатьичу резануло слух это «у себя», и он понял, что это – все! Он хмуро кивнул Варе, забрал деньги и ушел, не оглядываясь и не прощаясь.

В дверь негромко постучали.

– Войдите! – строго произнесла Варя. Ей нравилось быть такой строгой и деловой. В кабинет вошел заместитель управляющего гостиницы. Это был тип Вари. Он даже чем-то напоминал ее Петра – такой же высокий и поджарый. Разница была только в черной пышной шевелюре этого мужчины и маленьких усиках, которые ему очень шли. Невооруженным глазом было видно, что этот мачо знает себе цену.

Пожалуй, было еще одно существенное отличие – во взгляде!

У Петра глаза были всегда какие-то виноватые, что ли. Даже в моменты своего триумфа он как бы оправдывался перед кем-то за свой успех. У Риккардо же – так звали ее зама – взгляд был дерзкий, очень мужской, даже вызывающий!

И это ей жутко понравилось! Посмотрев ему в глаза, она вдруг отчетливо уловила его мысли, которые были вовсе не о работе! То, что она поняла, было настолько по-женски лестно, что она простила ему даже форму, в которую он их облек!

И это не было просто банальной похотью! Вовсе нет! Это были мысли мужчины-завоевателя, мужчины-самца, почуявшего свою самку. И Варя в первый раз в жизни вдруг ощутила себя не просто женщиной, а желанной! Ей не нужно было самой лезть на амбразуру, сражаться с врагами, захватывать в плен и завоевывать боевые трофеи, как было всегда в ее жизни. Не нужно было служить опорой и поддержкой умного и талантливого, но такого слабого мужа!

Теперь она СЕБЯ почувствовала таким трофеем. И ЕЙ БЫЛО ЭТО БЕЗУМНО ПРИЯТНО!

– Присаживайтесь, пожалуйста, – уже мягче произнесла она, старательно избегая смотреть ему в глаза, чтобы не сбиваться с официального тона. – Я пригласила вас, чтобы вместе разобраться в премудростях ведения дел. Опыта у меня в этом нет никакого, а желания сколько угодно!

Она взглянула на него из-под ресниц, и даже без телепатии в его глазах она ясно прочитала абсолютную готовность. Он готов был помочь ей в деле, гораздо более важном для нее – стать любящей и любимой женщиной!

Глава 9

Когда все приготовления по подлодке были завершены, уменьшенный на одного члена экипаж призадумался. Пускаться в плавание в составе двух человек было не только сложно, но и опасно! Обязательно нужен был хотя бы еще один человек для подстраховки, а лучше – два или три, учитывая специфику предстоящего путешествия. Марина была не в счет, так как сразу же категорически отказалась принимать участие в подводной экспедиции. К тому же, кто-то действительно должен был находиться на суше. Хотя бы для того, чтобы поднять в случае чего тревогу!

Итак, Игнатьич – капитан и штурман, Никита – главный механик и судоводитель, а ведь еще нужен как минимум кок, судовой врач, матрос на подхвате и для подстраховки, а также глубоководный водолаз и ремонтник.

Впрочем, курсы водолазов, по мнению Игнатьича, должны были пройти все члены команды без исключения. Никита предложил поговорить со знакомыми ребятами из автомастерской, но Игнатьич решительно отверг это предложение, мотивируя тем, что о предстоящей экспедиции тут же узнает весь остров! Опять же, существовал и языковый барьер.

– Ты пойми, сынок, – убеждал отец, – в экипаж подбирают людей одной ментальности. В бездне, находясь в замкнутом пространстве, особо остро всплывают любые противоречия, которые в обычных условиях не заметны!

– И что же делать, где мы возьмем таких людей? Выпишем из России? И тут они одновременно подумали об одном и том же человеке.

– Марина! – закричали они почти в один голос. Они сидели на балконе, а Марина в это время находилась на кухне. Теперь она была главной и единственной хозяйкой в доме, а также семейным врачом, кухаркой, прачкой и домработницей в одном лице.

– Мариша, как поживает твой Макс? – начал отец издалека. – Он уже устроился на работу после поликлиники?

Марина в свое время рассказала родителям, что Максу не понравилось на новом месте. Главврач оказалась на редкость стервозной дамой. Придиралась по пустякам, да и зарплату он получал до смешного мизерную.

«Она тебе просто завидовала, когда ты работал в «Эскулапе», а сейчас злорадствует!» – утешала его в письмах Марина. Но, судя по его последним электронным посланиям, Макс был не в духе, если не сказать – совсем расклеился.

– Нет, папа, не ушел… да и некуда ему пока!

Макс рассказывал Марине, что хотел, было, устроиться в один из многочисленных медкооперативов, открывшихся в их городе, но там ему везде под разными предлогами отказывали. Он, конечно, догадывался об истинной причине этих отказов – история с «ААА» трактором проехалась по его жизни и карьере. В маленьком городке ни от кого ничего не скроешь, и всем было известно, что он был близок к Адамовым, что воспринималось большинством, как красная тряпка для быка.

Возня с «адамками» тем временем уже вовсю набирала обороты. Не утихали скандалы вкладчиков с представителями «ААА», оставшимися после исчезновения первых замов-проходимцев, назначенных Адамовым-старшим, которые разворовали большую часть капитала. Но искали, похоже, не их, а того, кто их назначил, и с кого все это начиналось.

Судя по последним статьям в периодической прессе, все больше и больше фамилия Адамова звучала только в негативном контексте.

– У нас возникла идея, – продолжил отец. – А не пригласить ли нам его в гости? Как ты на это смотришь? Деньги на билет, я думаю, мы ему наскребем!

– Уж не хочешь ли ты сказать, что… – начала Марина, зардевшись.

– Именно это папа и хотел сказать! – нетерпеливо перебил ее Никита. – Понимаешь, после того, как мама осталась в своем Амстердаме, нам не хватает как минимум одного члена экипажа. Было бы просто здорово, если бы ты согласилась уговорить его.

– И тогда у нас будет исключительно семейный экипаж! – закончил его мысль Игнатьич.

– Это ты так плавно подвел беседу к тому, что наша свадьба будет условием его согласия стать на вашей посудине недостающим членом экипажа? – голос ее задрожал. – Папа, я очень тебя прошу, позволь Максу приехать без всяких условий. Ты же знаешь, что мы не поженились из-за твоего бизнеса! Ты у меня и так в долгу! – Марину словно прорвало. Все обиды, накопленные дочерью за это время, выплеснулись наружу.

Игнатьич, оставшись без жены, никак не мог допустить ссору с любимой дочерью.

– Хорошо, прости меня. Я сильно виноват перед тобой. Я, конечно же, приглашаю Макса приехать к тебе безо всяких условий. Вы можете пожениться! И, если он не захочет составить нам компанию, я обещаю оставить вас в покое! Но нам, действительно, нужен кто-то из своих…

Марина не ожидала такого поворота. Она даже растерялась, что ее одержимый идеями отец сдался так быстро.

– Хорошо, папа, спасибо тебе. Я не сержусь и все понимаю, ведь я – твоя дочь! А с Максом вы поговорите сами, без меня. Обещаю никак не влиять на него. По рукам?

– По рукам! – и они трое пожали друг другу руки.

Олег Максимов никак не мог уснуть. В голову лезли самые разные мысли. После последнего разговора с Адамовыми, которым он помог с подлодкой, принятое им решение насчет комиссионных с ее продажи сильно беспокоило его.

А ведь они обрадовались! Наверняка собираются огрести неизмеримо больше! И чего он, дурак, ляпнул, не подумав! Но с другой стороны, пускаться в пугающую неизвестность, в эту пучину морскую, ему тоже не очень хотелось.

Он снова вспоминал свое детство. О своих мечтах жить на далеком острове и искать затонувшие сокровища. Он даже Адамову, кажется, об этом говорил. И что же? Он ведь уже прошел по этому пути почти до конца, добился практически всего, о чем мечтал. И, когда осталась самая малость, буквально только его слово, он отступил, сведя все к бизнесу! Правда, Адамов его и не приглашал, подчеркивая, что экипаж у него будет исключительно семейным!

Но ведь и сам Олег не предлагал свои услуги в этом качестве. Он даже обрадовался про себя, когда не услышал приглашения от Адамова. И получается, Олег – сдрейфил?! Предпочел тихую спокойную жизнь своим юношеским порывам! Он себя уже презирал за это. А, может, еще не поздно?..

Олег Максимов принял важное для себя решение. И, словно сбросив тяжелый груз, крепко уснул. И в первый раз за все время пребывания его на Карибском море он увидел свой давно забытый детский сон про пиратов, море и сокровища.

Разговор был достаточно непростым. Олег с Игнатьичем уже больше часа сидели на огромной, напичканной техникой, кухне Максимова. Олег убеждал Петра в том, что его помощь на судне будет необходима.

Игнатьич не любил людей, которые быстро меняли свои решения. Такие люди, по его мнению, были ненадежны и потому опасны, тем более в такой экспедиции, где требуется взаимопонимание, круговая порука и взаимовыручка. Именно поэтому его идея насчет сугубо семейного экипажа и была в приоритете. Но, если бы Олег это предложил сразу, Игнатьич, возможно, и согласился бы.

Максимова он считал слишком меркантильным.

– Да пойми ты, Олег, – хмурился Игнатьич, – не все зависит только от меня. Мой сын – полноправный член экипажа, и вправе высказать и свое мнение по этому поводу, к тому же, скоро должен приехать жених Марины. Я надеюсь, что он станет членом экипажа в качестве кока и судового врача. Марина говорила, что он очень недурно готовит. Вот, только деньги надо раздобыть на его билет. Стыдно признаться, но мы с этой лодкой очень поиздержались. Хотел вот попросить у тебя в долг. Дашь?

– Петя! – Олег впервые обратился к Игнатьичу таким образом. – Давай договоримся так: я тебе отдам ВСЮ сумму моих комиссионных, а ты меня берешь четвертым в экипаж. Водолазное дело я освоил еще лет пять тому назад! Очень мне тогда захотелось, да и была возможность бесплатно пройти эти курсы. И автодело я знаю, недаром ведь учился в Автодорожном, да и работа на автозаводе даром не прошла. Никита меня немного натаскает, и я – готовый ремонтник и водолаз!

Аргумент насчет необходимой суммы сыграл не последнюю роль, и Игнатьич сдался.

– Ладно, будь по-твоему! Поехали к Никите. Я только деньги Маришке занесу. Вот она обрадуется! А ты точно получил корочки водолаза?

Месяц пролетел незаметно. Все трое членов экипажа прошли необходимую водолазную подготовку. Олег оказался действительно неплохим механиком – Никита им был вполне доволен. Они уже много раз выходили в море для испытания лодки в разных режимах эксплуатации, моделируя всевозможные ситуации. Проверялось и залегание на грунт, и экстренное всплытие, и погружение, а также режимы движения в разное время суток.

Макс все это время находился в приподнятом настроении. Еще бы, после телефонного разговора с Мариной у него будто крылья выросли! Даже то, что ему пришлось устроиться в заводскую амбулаторию, в которую он уже вторую неделю ходил, как на каторгу, его больше не раздражало. Марина сообщила, что это предложение исходило от ее отца! А это дорогого стоило. Даже томительное ожидание своей очереди в ОВИРе, где он должен был получить загранпаспорт, показались для него счастливым мгновением. Дело оставалось за визой. Но и это были уже приятные хлопоты!

Когда все уже было подготовлено для отъезда, ему впервые стало немного грустно. Ведь предстояло проститься с матерью. Ему было тяжело оставлять ее совсем одну. Сын все честно рассказал о своих планах, и они решили, что, устроившись, он обязательно возьмет и ее на тот далекий волшебный остров – Арубу.

– Ты только вдумайся, мама, как здорово звучит его название – Ар-ру-ба! – Максим мечтательно закатил глаза. – Как будто бы трубят фанфары на моей с Маришкой свадьбе! И ты на нее обязательно приедешь! А пока займись-ка загранпаспортом…

Уже находясь в аэропорту, Макс с какой-то особенной горечью осознал, что, несмотря на предвкушение радости встречи с любимой, ему очень тяжело покидать свой маленький город. Но его ждала Марина, ждала другая жизнь, быть может, нелегкая, но счастливая. В этом Максим не сомневался ни одной секунды. Ведь это будет жизнь с любимой женщиной!

Через некоторое время в маленьком аэропорту Аранье-стада Максима встречала вся семья Адамовых, за исключением Варвары. Он уже знал от Марины о разводе ее родителей, о том, что ее мама вышла замуж, что она – хозяйка небольшой гостиницы и очень счастлива в своей новой жизни. Да, теперь и у него, Макса, наступает новая жизнь!

Свадьба Марины и Максима прошла почти незаметно. По сложившейся в России традиции, после официальной церемонии все направились на виллу Адамовых, чтобы, не стесняясь, по-русски продолжить застолье в тесном кругу. Гостей практически не было, если не считать обязательного теперь Олега, который пришел со своей молоденькой подружкой, и двух девушек – новых приятельниц Марины.

Невеста была просто ослепительна в своем белоснежном платье. К волосам были приколоты белоснежные живые розочки. Она была счастлива! Максим тоже уже расслабился после свадебных волнений. Они сидели с тестем на балконе и беседовали о предстоящих планах на жизнь.

Максим видел себя только врачом. За те несколько месяцев, что он успел поработать на заводе, он впервые почувствовал себя членом большого слаженного коллектива, в котором сумел добиться уважения.

Игнатьич, ничего не скрывая, рассказал о своих замыслах, не забыв при этом упомянуть о недокомплекте экипажа, чем сразу заинтересовал Макса. Адамов даже не предполагал, что его взволнованный рассказ о предстоящей экспедиции найдет у зятя такой живой отклик. Макс буквально впитывал каждое его слово. А когда тесть осторожно поинтересовался, как зятек отнесся бы к предложению занять место четвертого члена экипажа с обязанностями кока и судового врача, того аж затрясло от возбуждения!

– Конечно, еще бы! Да я с огромным удовольствием! Вы еще не пробовали моей стряпни!

На необходимость прохождения курсов по подводному плаванию Макс только радостно кивнул. Игнатьич пожал ему руку, а про себя подумал: «Свой человек! Я в нем не ошибся!»