Текст книги "Техника и общество: западноевропейский опыт исследования социальных последствий научно-технического развития"

4.2. Наночастицы: управление риском и принцип предосторожности

Зарождающаяся сфера нанотехнологии[28]28
  «Нанотехнологии» – это общий термин, объединяющий большое разнообразие разработок, имеющих одну общую характеристику. Нанотехнологии исследуют и делают возможным использование специфически новых и зависящих от масштаба эффектов и свойств материи на наноуровне. Именно поэтому предпочтительно использовать понятие «нанотехнологии» во множественном числе.


[Закрыть] привлекает все большее общественное внимание [418]. С одной стороны, от нанотехнологии в перспективе ожидают весомого вклада в благоденствие человечества, радикальное улучшение здоровья, устойчивое развитие цивилизации, а также в новые информационные и коммуникационные технологии. Часто нанотехнологию рассматривают в качестве ключевой технологии нового столетия, иногда даже как основу для третьей промышленной революции. С другой стороны, люди опасаются обратной стороны ускоряющегося технического прогресса. Беспокойство по поводу возможных рисков и побочных эффектов нанотехнологии прослеживается на протяжении нескольких лет в публичных дебатах и обсуждениях в средствах массовой информации. Создаются различные критерии для регулирования этой сферы деятельности, например ELSA[29]29
  Nanoforam/Nanotechnology. Benefits, Risks, Ethical, Legal, and Social Aspects of Nanotechnology, http://www.nanoforam.org, 2006.


[Закрыть] (учет этических, юридических и социальных аспектов), по всему миру множество экспертных групп обсуждает проблемы оценки и анализа риска, проблемы восприятия обществом нанотехнологии и управления ими [383].

В настоящее время особое внимание уделяют публичному обсуждению рисков, связанных с будущим искусственных наночастиц.[30]30
  Искусственные наночастицы – это синтезированные в наномасштабе частицы (фуллерены, нанотрубки, или частицы двуокиси титана, используемые, например, в солнцезащитных кремах). В данном труде внимание сосредоточено на искусственных наночастицах именно этого типа, но не рассматриваются наночастицы, возникающие при непредвиденных побочных эффектах производства или в процессе сгорания.


[Закрыть] Синтез искусственных наночастиц имеет огромный рыночный потенциал: их можно добавлять при производстве, например, в поверхностные покрытия, косметические средства или солнцезащитные кремы. В результате получатся новые продукты, свойства которых будут зависеть от размера, формы и структуры поверхности наночастиц, а также от их объема и поверхностной композиции. Сейчас в наномасштабе возможно синтезировать частицы с заданными физическими и химическими свойствами, что является начальным этапом процесса по изобретению и выпуску материалов с заранее спроектированными качествами. И это всего лишь одна из сфер применения нанотехнологий, которая открывает путь «зелёной» химии и «зелёной» нанотехнологий.

Однако все эти потенциально возможные решения имеют свою цену. В процессе производства, использования и уничтожения материалов, обладающих заданными на наноуровне признаками, искусственные наночастицы могут попасть в воздух и воду, проникнуть в почву и даже в живые организмы. Последствия этого не вполне предсказуемы [83], так как способы распространения наночастиц и их взаимодействие с другими частицами, влияние на здоровье человека и на окружающую природную среду, в частности возможные долгосрочные последствия, в настоящее время неизвестны. В настоящее время возможные отрицательные последствия применения наночастиц для здоровья человека или окружающей среды активно и всесторонне изучаются. Учитывая все это, доминирующим мотивом деятельности следует избрать принцип предосторожности.

Цель проведенного в данной главе исследования – анализ принципа предосторожности, а также изучение возможных результатов развития событий.[31]31
  Похожая работа частично осуществляется в рамках экспертной группы «Нанотехнологий. Оценка и перспективы» в Европейской академии Бад Нойенар-Арвайлер [418].


[Закрыть] Например, опыт применения асбеста [137] показывает, что для построения стратегии управления рисками и выработки критериев принятия решений необходим тщательный нормативный анализ [423], а также этическая оценка. Точнее говоря, ориентируясь на принцип предосторожности, нужно понимать, что при оценке риска не существует каких-либо «стандартных ситуаций» в моральном и эпистемологическом смысле [185]. В случае применения наночастиц актуальное положение «нет никаких доказательств вреда» не должно быть истолковано как «доказано отсутствие вреда».

Такой этический фон является необходимым предварительным условием процедур, в пределах которых общество могло бы определить надлежащий уровень защиты, пороговые значения опасности или стратегии действий. В области исследования наночастиц, без сомнения, большое значение имеют вопросы приемлемости и сравнимости рисков, целесообразности их оценки, осуществимости, а также рациональности действий в условиях неопределенности [388]. Новый предмет исследования приобретает сейчас этика техники, развивающаяся в тесном сотрудничестве с токсикологией, социальными науками и юриспруденцией.[32]32
  Однако это не означает, что в случае с наночастицами возникают принципиально новые этические вопросы, решение которых еще предстоит. Здесь наблюдается значительное сходство с задачей исследования новых химических веществ, например, путем определения экологических стандартов и стандартов безопасности. Но все же новая задача требует новых концептуальных и интеллектуальных подходов для ее решения [418].


[Закрыть] В данном ключе настоящий материал может рассматриваться только как первые шаги к пониманию обсуждаемой темы.

Долгое время нанотехнологии воспринимали как абсолютно безопасные. В 1990-е гг. уровень общественного внимания к ним был довольно низок. В научных журналах приставка «наш» неизменно присутствовала как символ «хорошей» науки и техники, что, безусловно, служит указанием на позитивное отношение к исследованиям в наномасштабе в целом и к нанотехнологиям в частности. О крупных электростанциях и химических завода сложилось негативное общественное мнение, а нанотехнологии должны были дать лучшее, более чистое и более «умное» будущее. Эти ожидания строились на положительной оценке представлений о «малом». «Наноажиотаж» в науке политической коммуникации [353] вызвал интерес к нанообласти у общественности и средств массовой информации. Нанотехнологии рассматривали как потрясающий позитивный пример научно-технического прогресса.

Ситуация радикально изменилась в 2000 г. Позитивная утопия манипуляции с «малым» сменилась антиутопией [252]. Понимание двойственности нанотехнологии приобрело драматический характер [184]. Открытая дискуссия об опасностях нанотехнологии вызвала к жизни, в частности, спекулятивные сценарии развития техносферы. Такие образы, как «серая слизь», «наноробот» и «киборг», получили широкую известность буквально за несколько месяцев [418].

Через короткое время возникла ассоциативная связь нанотехнологий с такими амбивалентными областями, как ядерные и биотехнологии.[33]33
  ЕТС-группа занимается проблемами изменения климата в рамках договоров Европейского союза, ETC-Group. The Big Down. Atomtech: Technologies Converging at the Nanoscale, http://www.etcgroup.org [02.10.2006].


[Закрыть] Затем в короткие сроки стало известно о рисках, связанных с использованием наноматериалов, и возник вопрос о необходимости научно-технического управления сферой нанотехнологий.[34]34
  Для науки дискуссии о рисках в сфере нанотехнологии рассматриваются в основном в контексте, аналогичном дебатам о ядерной и биотехнологии [457].


[Закрыть] Журналисты отнесли нанотехнологии к категории рискованных, общественное мнение склонилось к тому же [327]. Таким образом, можно засвидетельствовать, что на наших глазах изменилось восприятие нанотехнологии. В общественном сознании и сфере массовой коммуникации произошел переход от положительного образа научно-технического прогресса в лице нанотехнологии к восприятию новой технологической действительности, которая несет в себе еще много неисследованных опасностей.

Сейчас решающее значение приобретает социальный опыт анализа технологических рисков в целом. В современном обществе они обладают некоторыми характерными особенностями, что влияет на способы предварительного научного изучения их последствий и оценку техники, а также на общественное восприятие этих рисков.

К таким характерным особенностям, в частности, относятся [186]:

• обширный спектр неблагоприятных последствий вплоть до глобальных (например, распространение аэрозолей в атмосфере или океанах);

• возрастание длительности технологического воздействия (например, из-за устойчивости химикатов);

• безмерное увеличение числа людей, подверженных возможным опасностям, вплоть до всего современного и будущего человечества;

• отсроченные эффекты: часто ощутимый ущерб может проявиться только через десятки лет (примерами являются история с хлорфторуглеродами, разъедающими озоновый слой, и с асбестом [213]);

• трудности с выяснением причинной связи ввиду весьма сложной и трудно воспроизводимой цепи событий (например, коровье бешенство, или коровья губчатая энцефалопатия);

• сниженная способность или даже отсутствие у человека способности воспринимать опасность (например, в случае радиоактивного излучения);

• размывание ответственности ввиду сложных причинно-следственных связей и большого числа действующих в технологических процессах лиц (как в проблеме изменения климата);

• необратимость рисков (например, генетически измененные организмы после их возвращения в природную среду уже не могут полноценно ассимилироваться с ней);

• отсутствие точного знания о возможных неблагоприятных последствиях либо о масштабах возможного ущерба.

Понятно, что многие из приведенных характеристик риска присущи и искусственным наночастицам, и нанотехнологиям в целом. Например, уже рассматривался тот факт, что наночастицы или нанороботы могут совершенно незаметно проникать в тело человека, а следовательно, человек лишен возможности управлять этим процессом. Они недоступны нашему зрению, неощутимы на запах и вкус. Уже сегодня люди пользуются продуктами, содержащими искусственные наночастицы, и в ближайшие годы потребление их значительно увеличится из-за расширения рынка. Кроме того, выделение наночастиц в окружающее пространство, вероятно, не может быть ограничено стратегией сдерживания, и потому, как только они попадут в окружающую среду, не будет каких-либо шансов вернуть их к исходному состоянию. Рациональное управление рисками в области оценки опасности наночастиц должно основываться на информации о путях их распространения и вариантах поведения в атмосфере или в жидкостях; на знании о периодах их жизни, пока они существуют еще как наночастицы, а не как части более крупных агломераций; на учете их поведения в организме человека и в природной среде и т. д. Однако для применения классических стратегий регулирования риска еще не существует подобного знания [418]. В этой ситуации необходимо ориентироваться на принцип предосторожности.

Изменение отношения общества к нанотехнологиям от восторженного до умеренного и негативного связано с обнародованием результатов неконтролируемого применения асбеста. Мы получили яркий пример отрицательных последствий интенсивного использования материалов, не прошедших тщательного предварительного анализа. Некоторые исследователи указывают на прямые аналогии между применением искусственных наночастиц и асбеста: «Некоторые люди считают, что как мелкие частицы, так и волокна (например, углеродные нанотрубки), производимые с помощью нанотехнологий, могут стать новым асбестом [9]». И хотя между волокнами асбеста и искусственными наночастицами нет почти никаких соответствий – в физическом или химическом строении, размерах или форме частиц, история об асбесте все же весьма уместна в дискуссиях о риске, связанном с наночастицами, как пример того, что может произойти без ориентации на принцип предосторожности.

Ввиду «чудесных» эксплутационных свойств асбест широко применяли в промышленности. Уже в 1930-е гг. были выявлены отрицательные последствия для здоровья (асбестоз), вследствие чего даже разработали несколько постановлений, направленных на решение проблемы. Однако информация относительно рака легких и мезотелиомы, вызванных распространением асбестовых волокон в воздухе, была проигнорирована или даже намеренно сокрыта. Статистический учет и оценку данных о пагубных последствиях применения асбеста не проводили вплоть до 1960-х гг. [137]. Асбестовая история с учетом всех медицинских и экономических последствий демонстрирует необходимость более осторожного подхода в области исследования наночастиц.

Возникновение проблемы риска на фоне почти полного незнания о побочных эффектах нанотехнологий привело к некой растерянности и беспомощности на первых стадиях дискуссий о риске. Высказывания этого периода колебались между оптимистической «выжидательной» стратегией [135], с одной стороны, и жестким предостерегающим, иногда даже «алармистским» подходом – с другой: «Новизна сценариев оценки риска в развитии нанотехнологий связана с тем, что до настоящего времени ущерб, связанный, например, с перевозкой опасных продуктов, носил относительно управляемый характер. Продукт же нанотехнологий может провоцировать постоянные и трудно сдерживаемые экологические последствия. В связи с этим для транспортировки нанотехнологической продукции, а также нанотехнологических процессов требуется организационно-техническая программа профилактики выбросов наночастиц по шкале, соразмерной с опасностью конкретных видов продукции» [117].

По-прежнему самой известной позицией по регулированию использования наночастиц, вероятно, является постулат ЕТС-группы (международная исследовательская организация Action Group on Erosion, Technology and Concentration) о введении моратория: «На данном этапе мы практически ничего не знаем о возможном кумулятивном антропогенном воздействии наноразмерных частиц на здоровье человека и окружающую среду. Учитывая проблемы, связанные с загрязнением живых организмов наночастицами, ЕТС-группа предлагает, чтобы правительства немедленно объявили мораторий на коммерческое производство новых наноматериалов и начали глобальный и прозрачный процесс оценки социально-экономических, медико-санитарных и экологических последствий этой технологии» [108]. Работа ЕТС-группы в значительной мере простимулировала развитие дискуссии о нормативных ограничениях нанотехнологий во многих странах, но одновременно вызвала волну опасений и протеста как со стороны исследователей нанотехнологий, так и со стороны широкой общественности.

Абсолютно разные, но далеко идущие рекомендации в области исследований нанотехнологий можно свести к следующему: «Центр ответственных нанотехнологий (CRN) выявил несколько источников опасностей молекулярной нанотехнологий (МНТ), в том числе гонку вооружений, «серую слизь», социальные потрясения, «независимое распространение наночастиц» и программы, запрещающие нанотех, что повлечет за собой нарушение прав человека. Похоже, что самым безопасным вариантом является создание одной – и только одной – программы молекулярной нанотехнологий, которая будет широко распространена, но в нее должно включаться ограничение производственных возможностей» [252]. Такая стратегия сдерживания развития нанотехнологий будет подразумевать секретность и строгий контроль, что представляется невозможным и небезопасным, а также недемократичным. Кроме того, эта рекомендация не согласуется с идеалом открытого научного сообщества.

Все эти предложения обогатили (и подогрели) общественные и научные дискуссии о рисках нанотехнологий. Сегодняшний взгляд на результаты дебатов позволяет рассматривать эти данные как специфические документальные источники. Нанотехнология, которая все еще находится в зачаточном состоянии, позиционируется в общественной дискуссии как опасный предмет. Оказалось, что никто не готов к такой ситуации. Нынешнее состояние сферы нанотехнологий характеризуется наличием больших проблем: с одной стороны, существуют серьезные ожидания потенциальной выгоды от их использования, с другой – мы по-прежнему не имеем никаких достоверных знаний о возможных побочных эффектах. Некоторые специфические сценарии развития нанотехнологий – вроде создания молекулярного ассемблера [353] и его возможного выхода из-под контроля[35]35
  UK Gov, H.M. Government. Response to the Royal Society and Royal Academy of Engineering Report, http://www.ost.gov.uk/policy/issues/nanotech_final.pdf [March 7,2005].


[Закрыть] – не могут быть оценены адекватно.

Исходя из вышесказанного, становится понятно, что первые дискуссии о рисках нанотехнологий были построены на подозрениях и неопределенности, а не на базе научных знаний и рационального обсуждения. Между тем ситуация изменилась. Интенсивные дискуссии по вопросам нанотехнологий получили заслуженное внимание во многих странах. В немецком парламенте проблема наночастиц, подкрепляемая исследованиями в области социальной оценки техники,[36]36
  Friends of the Earth Nanomaterials, sunscreens, and cosmetics. Small Ingredients. (http://www.foe.org/camps/comm/nanotech/nanocosmetics.pdf, 2006).


[Закрыть] обсуждается с 2003 г. Исследования Лондонского королевского общества и Королевской инженерной академии позволили сформулировать множество рекомендаций, направленных на ликвидацию пробелов в знаниях и минимизацию возможных рисков. Основное требование этих рекомендаций сводится к использованию превентивного подхода при производстве наночастиц. Следуя ему, правительство Великобритании пообещало содействовать более интенсивному исследованию рисков нанотехнологий, упорядочить существующие правила с точки зрения их применимости к нанотехнологиям, а также усилить публичное обсуждение нанотехнологий [418]. Одновременно программы исследований возможных побочных эффектов наночастиц были развернуты также в США и Германии.

Однако, невзирая на эти мероприятия, тревожные настроения в обществе, касающееся наночастиц, не исчезли. В связи с этим были вынесены предложения о введении моратория на исследования в области нанотехнологий [480]. Эмпирические исследования общественного восприятия нанотехнологий показывают значительное беспокойство. Недавно в Германии произошла неоднозначная история. В продаже появилось моющее средство под названием MagicNano. Как оказалось, оно небезопасно для здоровья, хотя, по заявлению производителя, не содержит в своем составе наночастиц. Данный случай не вызвал негативной реакции на нанотехнологий в средствах массовой информации, но стал причиной серьезного беспокойства среди исследователей нанотехнологий.

Как видим, в обществе до сих пор нет единого, устоявшегося мнения по поводу наночастиц. Учитывая это, сосредоточимся на дальнейшем анализе применения принципа предосторожности и его возможных последствий.

4.3. Управление рисками и принцип предосторожности

Стратегии управления рисками, сопровождающими внедрение новых технологий и материалов, имеют долгую традицию. Изначально доминировал «выжидательный» подход. Новые вещества создавали в надежде избежать негативных последствий либо потом, в перспективе, исправить вероятную неблагоприятную ситуацию. Таким образом, компенсационную стратегию считали уместной. Однако, столкнувшись с опасностями, вызванными последствиями применения новых материалов и технологий и радиационным загрязнением, пришли к выводу о необходимости нормативного регулирования рисков чтобы предотвратить дальнейшее негативное воздействие на здоровье человека и окружающую среду. Важными направлениями подобной регуляции представляются [251]:

• формулирование правил работы с конкретными, осознанными рисками (атомные электростанции, химическая промышленность, самолеты и т. д.) с целью защиты сотрудников и персонала;

• регуляция технологий и производства продуктов питания и продовольствия (процедуры консервирования, максимально допустимые концентрации нежелательных химических веществ, например гормонов, и т. д.) для защиты потребителей;

• создание экологических стандартов в различных областях (грунтовые воды, максимально допустимый уровень промышленных выбросов, эксплуатация электростанций и теплоцентралей и т. д.) для поддержания качества окружающей среды;

• разработка стандартов безопасности и вопросов ответственности (автомобильный транспорт, электростанции, бытовая техника и т. д.) в целях защиты пользователей и потребителей.

Существуют сформированные механизмы анализа риска, оценки риска и управления рисками во многих областях науки и техники, в частности в производстве новых химических веществ и лекарственных препаратов. Например, в США действует Закон о контроле над токсичными веществами (TSCA) [92]. Такое «классическое» регулирование риска адекватно, если уровень защиты определен и риск может быть описан количественно как вероятность возникновения отрицательных последствий, умноженных на масштабы возможного ущерба. Здесь пороги ущерба может устанавливать закон, а риски могут находиться ниже определенного уровня или быть сведены к минимуму. Также вероятно принятие предупредительных мер путем использования принципа ALARA (as low as reasonably achievable – «использовать как можно меньшее количество средств для достижения цели»). Эту ситуацию можно описать как «стандартную» [213].

Если условия, необходимые для «классического описания» риска, не выполняются, то следствием этого выступают неопределенность, противоречие и неоднозначные ситуации. В этом случае мы сталкиваемся, с одной стороны, с тем, что научных знаний о возможных негативных последствиях нет вообще, либо они являются спорными и гипотетическими, либо отсутствуют достоверные эмпирические данные. С другой стороны, нельзя говорить о полной адекватности применения классических стратегий управления рисками, поскольку неблагоприятные последствия могут иметь катастрофические размеры в отношении масштабов возможного ущерба, несмотря на малую вероятность их возникновения. Такого рода ситуация мотивировала, например, Ханса Йонаса [251] постулировать «эвристику страха». В ней, как ориентир для действия, использован наихудший сценарий. Подход Йонаса вызвал обширную критику. Главными ее объектами стали натуралистические трактовки и предполагаемая телеология природы, а также произвольность выводов, вытекающих из изучаемых ситуаций. Стало ясно, что подход Йонаса целесообразно задействовать для повышения уровня осведомленности в отношении опасных ситуаций, но абсолютно неверно руководствоваться им для адекватной оценки риска. Поэтому его использование в процессе принятия решения о применимости и адекватности принципа предосторожности неоправданно.

Однако подход Йонаса подчеркивает актуальность нормативной рефлексии в тех случаях, когда классические стратегии управления рисками уже не работают. Такие ситуации зачастую представляют собой хорошую почву для манипуляции и идеологизации. Фактически очень трудно определить, что такое «рациональный подход» в условиях риска и каким образом можно рационально доказать его. Ни идеологические позиции, ни произвольный выбор стратегии управления рисками не могут быть приняты в качестве «рациональных» [90]. Реализация принципа предосторожности в Европейском союзе может быть истолкована как шаг к рациональной стратегии управления рисками в случае недостатка знаний о возможных негативных последствиях.

Наблюдение за последствиями использования новых материалов, не выявленными на стадии внедрения, крайне неблагоприятными, приводящими к огромному ущербу для здоровья человека, состояния окружающей среды, а также экономики [213], мотивировало дебаты о предупредительных мерах по их регулированию. Многостороннее международное соглашение о принципе предосторожности было достигнуто в ходе встречи на высшем уровне (Конференция Организации Объединенных Наций по окружающей среде и развитию UNCED), состоявшейся в Рио-де-Жанейро в 1992 г. Этот документ стал частью программы XXI в. В нем, в частности, говорится: «В целях защиты окружающей среды принцип предосторожности должен применяться государствами-участниками всегда, когда это возможно. В тех случаях, когда существует угроза серьезного или необратимого ущерба, научная неопределенность не должна использоваться в качестве причины для отсрочки принятия экономически эффективных мер по предупреждению ухудшения состояния окружающей среды (принцип № 15, Декларация Рио-де-Жанейро)». Принцип предосторожности был включен в 1992 г. в Договор о Европейском союзе, ст. 174 постулирует: «Принимая во внимание разнообразие ситуаций в различных регионах Сообщества, политика ЕС по вопросам окружающей среды должна быть направлена на повышение уровня защиты последней. Эта политика должна быть основана на принципе предосторожности <…>».

Таким образом, принцип предосторожности дает основания для политических действий. Он позволяет принимать определенные политические решения на более ранних стадиях потенциально рискованных ситуаций [423]. Это значительно меняет дело. Раньше политики могли использовать разногласия среди ученых (злоупотреблять этим) в качестве одного из доводов (или собственного оправдания) в пользу абсолютного непринятия мер. Поэтому в случаях, когда накопление соответствующих научных доказательств требует десятилетий, политические действия могут быть отложены. Политики руководствуются тем, что научные знания еще не сформированы, и в итоге политические действия могут оказаться слишком запоздалыми.

Таблица

Обзор научных подходов и соответствующих им стратегий управления риском [423]

В таблице приведены различные ситуации управления рисками. Классический подход к управлению рисками в «стандартной ситуации» заключается в том, чтобы применять стратегию для просчитываемых и хорошо известных рисков. В противном случае, если вместо каких-либо знаний присутствуют только мнимые опасения или гипотетические предположения по поводу ущерба, нет никаких рациональных оснований для управления рисками. В подходе Йонаса мы рассматриваем худшую из возможных гипотез, но эта стратегия не позволяет легитимно и рационально действовать. Между этими крайностями существуют две области, в которых присутствует некоторое знание, но его недостаточно для классической оценки рисков. Эти две сферы – неисчислимое знание и эпистемологическая неопределенность. Здесь с полным основанием можно применять принцип предосторожности. Однако довольно трудно найти точную грань в принятии законных решений, так как увлечение «выжидательной стратегией» или избыточные предостережения могут привести к отсутствию каких-либо действий вообще.

Следующая характеристика принципа предосторожности, несмотря на то, что он не объясняет всех значимых аспектов риска, показывает его сложную структуру: «Если после проведения оценки имеющейся научной информации есть обоснованное беспокойство о возможных негативных последствиях, но научная неопределенность сохраняется, необходимо действовать на основе принципа предосторожности, не ожидая пока реальность и серьезность этих негативных последствий станет полностью очевидной» [418, 423].

Применение принципа предосторожности, как правило, начинается с научной экспертизы. В данном случае необходимо иметь оценку состояния знаний в исследуемой области науки, а также располагать данными о существующих типах и степенях неопределенности. На границе между классическими стратегиями управления риском и подходами к описанию гипотетического риска необходимо принять четкие нормативные решения [380]. При оценке неопределенностей во время применения принципа предосторожности особую роль играют нормативные документы. В ситуации неопределенности стоит выражать «разумную обеспокоенность». Этот термин используется в качестве руководящего принципа для ЕС; в свою очередь, «разумность» беспокойства зависит от качества имеющейся информации. Таким образом, оценка имеющихся знаний, в том числе с высокой степенью неопределенности, вводит в действие принцип предосторожности.