Текст книги "Бегство от волшебника"

– Да, дорогая, позвоните, – откликнулась старушка со слуховым аппаратом. – Чашка чая не помешает.

Раздался стук, и посыльный заглянул в дверь. «Тут находится леди, заказавшая восемь бутылок шампанского?» – спросил он.

– Я здесь! – прокричала миссис Уингфилд. – Несите!

– Ого! – воскликнула миссис Каррингтон-Моррис. Все вокруг пришло в волнение. Хантер пытался привлечь к себе внимание Кальвина, но тот прикрыл лицо руками. Роза сидела как-то скособочившись. Вошел посыльный, неся шампанское, за ним еще один с подносом, уставленным чашками.

– Где бокалы, олух? – поинтересовалась миссис Уингфилд. – Или думаешь, что мы шампанское будем пить из чайных чашек?

– Я обязана заявить, – произнесла дама с челкой, храня спокойствие посреди всеобщего замешательства. – Полагаю, что с твоей стороны это едва ли тактично, Камилла. Среди присутствующих есть члены Лиги Трезвости, неужели ты забыла?

– А почему бы мне и не забыть? – заметила миссис Уингфилд. – Я забыла почти все, причем очень важное. А эти предрассудки, что, прикажете хранить нетленными? Откупоривай бутылки, посыльный!

– От глотка шампанского не откажусь! – подхватила дама в мантильке.

Прибыли бокалы, а следом за ними два большущих чайника и тарелочки с печеньем. Возникла суета, в ходе которой миссис Уингфилд удалось прорваться к столу, где она и поместилась возле бутылок и бокалов. Чашки, наполненные чаем, начали передавать поверх голов, от чего несколько шляпок оказались сбрызнуты кипятком.

– А я думаю, нам нужно проголосовать, – воззвала дама в огромной шляпе.

Пробка выстрелила в потолок.

– А я вот думаю, что, пожалуй, мне пора домой, – обратилась к своей соседке старушка со слуховым аппаратом. – Никакого толку здесь не будет. Я вообще не понимаю, что здесь происходит. – Но тут миссис Уингфилд дернула за проводки слухового аппарата – и старушка погрузилась в благое молчание.

– По-моему, все управление велось неправильно… – говорила миссис Каррингтон-Моррис. – Не могу обвинить в этом мисс Кип. Мне кажется…

– Э-э-э… налей-ка мне еще чаю, Ада, дорогая, – прогудела дама в вуали.

– Ну, хорошо, если вы хотите голосовать, будем голосовать! – прокричала миссис Уингфилд. А дамы тем временем двигались со своих мест и располагались вокруг чашек и бутылок. Чашки и бокалы передавали из рук в руки.

– Я заказала это пойло, – продолжала миссис Уингфилд, – чтобы отпраздновать освобождение нашего дорогого журнала от грозившей ему опасности. Прежде чем продолжить, предлагаю тост. За «Артемиду»!

Учредительницы все как одна встали и подняли свои чашки и бокалы.

– За «Артемиду»! – хором повторили они. Только Кальвин остался сидеть. Хантер, которому не удалось получить ни чая, ни шампанского, растерянно замер на полпути.

– Это все, конечно, прекрасно, – сказала дама в мантильке, осушив свой бокал, – но каковы наши дальнейшие действия?

– Неужели мы позволим этому издательскому магнату завладеть нашим возлюбленным журналом… да или нет? – несколько пошатываясь, спросила миссис Уингфилд. Роза сделала попытку ее усадить.

– Нет! – ответили собравшиеся. Правда, в их голосах чувствовалась разная степень убежденности.

Миссис Уингфилд села.

– Ну тогда вот что сделаем! – прокричала она. – Мисс Кип, возьмите, пожалуйста, листок бумаги… записывайте. Я жертвую тут же пятьсот фунтов. Остальное – позднее. А ты, Ада? – миссис Уингфилд перегнулась через стол к миссис Каррингтон-Моррис.

– Несомненно, – с достоинством откликнулась та. – Я не могу позволить Камилле оказаться впереди. Еще пятьсот фунтов. От меня. Запишите, мисс Кип.

Роза вытащила ручку, бумагу и присела к столу. Вскоре восторженно тараторящие дамы толпой окружили ее. Список рос прямо на глазах.

Хантер сложил свои бумаги и приготовился уходить. Он жестом позвал Кальвина присоединиться к нему. Сейчас он испытывал к Блику почти братское чувство. Но, обернувшись, он с удивлением обнаружил, что лицо Блика выражает самое искреннее веселье. Кальвин Блик поднял глаза к потолку и воздел руки.

– Идемте, – позвал Хантер, – пока нас не разорвали на куски!

Кальвин встал. Он сотрясался от смеха.

– Пока председатель и его таинственный приятель еще не улизнули, – раздался голос дамы с челкой, – я предлагаю вынести резолюцию, осуждающую тех, по чьей вине допускается употребление алкоголя на такого рода собраниях… – Рев голосов был ответом на ее слова. Хантер и Кальвин метнулись к дверям.

– А что, амазонки были трезвенницами? – вопрошала миссис Уингфилд. – А мадам де Сталь? А Сафо?

Последнее, что Хантер видел, это пирамиду из взволнованных лиц, сбившихся набок шляпок и открытых ртов, нависшую над Розой, записывающей фамилии и адреса. Щеки у нее пылали, и прическа начинала распадаться.

Глава 14

Рейнбери был в отвратительнейшем настроении. Он чувствовал себя жертвой огромной несправедливости, по сути, целого ряда несправедливостей, метящих в каждую пядь его личности. Неприятности начались три дня назад, после того как сэр Эдвард Гест, увидав в коридоре Рейнбери, направляющегося в столовую, зазвал его к себе в кабинет, похлопал по плечу и начал поздравлять. Заметив, что Рейнбери удивлен, сэр Эдвард объяснил: «Речь идет об отчете вашей молодой сотрудницы. Отлично написано! Ну, несомненно, вы ей помогали. Просто мастерская работа. Вы еще не раз услышите эти слова, дружище».

Рейнбери выдавил улыбку и на похвалу руководителя изобразил что-то скромно-почтительное. Более того, у него хватило присутствия духа заметить, что, о нет, никакой особой помощи мисс Кейсмент он не оказывал, все лавры, безусловно, принадлежат ей; но тон его явно намекал на обратное. И вот, выйдя из кабинета, он тут же бросился на поиски вероломной подчиненной. Он хотел нанести удар, именно в таком он сейчас был настроении… надо ковать железо, пока горячо, ведь еще немного – и он начнет анализировать и размышлять, после чего откроется, что в сложившихся обстоятельствах можно действовать и помягче.

Наконец он отыскал мисс Кейсмент. В своем собственном кабинете. Она сидела за столом и с интересом изучала какой-то документ. Он сразу же бросился в атаку.

– Каким образом ваш отчет оказался у сэра Эдварда? – спросил он.

Мисс Кейсмент растерянно, даже испуганно вскочила со стула.

– Я очень сожалею, – пролепетала она. – Произошла ошибка. Вы помните, я поставила на отчете пометку «на рассмотрение директора»? Поскольку наша машинистка сейчас отсутствует, я послала черновик с несколькими исправлениями в машбюро. И одна из этих новеньких сотрудниц вместо того, чтобы вернуть отчет мне, бросила его в общую кучу, и вот таким образом его доставили директору.

– Я вам не верю, – произнес Рейнбери. Ему страшно хотелось схватить мисс Кейсмент за эти тщательно уложенные кудряшки и трясти ее, трясти, пока зубы не начнут стучать. Он отворил дверь кабинета и велел ей выйти. Она выскочила с видом человека, боящегося, что его пнут сзади.

На следующий день оба были мрачны, разговоры их сузились до кратких, сугубо деловых реплик. Попытка Стогдона растопить лед фразой: «Что-то невесело у нас сегодня, а?» – завершилась тем, что мисс Кейсмент чуть не испепелила его взглядом. В конце рабочего дня Рейнбери самому пришлось выносить из кабинета корзину с накопившимися за день бумагами. Именно тогда, проходя мимо регистратуры, он снова мельком увидел мисс Кейсмент. Прислонясь к шкафу, она сосредоточенно о чем-то беседовала с Эвансом. Рейнбери тут же сказал себе: какие пустяки. И все же эта случайно увиденная картина настойчиво преследовала его. Что-то такое было в позе мисс Кейсмент… решительное и напряженно-внимательное, и это его сильно встревожило. В конце концов, он всегда подозревал, а сейчас получил подтверждение, что эта особа способна на все.

Но эта неприятность померкла перед лицом следующей, не замедлившей явиться. Второй день после обнаружения предательства мисс Кейсмент был днем накануне собрания у Миши Фокса. Рейнбери получил приглашение в конце предыдущей недели, чему был очень рад. Раз приглашение пришло, значит, их странная последняя встреча Мишу нисколько не обидела. Рейнбери, когда пускался в размышления на эту тему, с неохотой, но все же признавал, что в душе особо теплых чувств к Мише не питает. Но при этом его неизменно беспокоило, что Миша о нем думает. И еще очень хотелось сохранять в целости и сохранности их отношения. Иметь право и впредь именовать себя другом Миши Фокса – вот что главное. А без всяких там сентиментальностей, на манер частых встреч и дружеских бесед, можно и обойтись. Приглашение на раут и льстило ему, и вселяло тревогу. Он очень хотел быть приглашенным. Пребывание в числе гостей он считал своего рода ступенькой, необходимой для достижения тех или иных целей. Рейнбери уже давно понял, что устраиваемые Мишей приемы очень часто оказываются тщательно продуманными спектаклями, в ходе которых стремительно движутся к развязке различные интриги и драмы. И предчувствие предстоящего заставляло его волноваться, хотя… к чему волноваться? Ведь в главной роли на этот раз уж точно будет не он.

Рабочий день начался чрезвычайно мирно. Мисс Кейсмент всеми силами старалась загладить свою вину, оставила букет цветов на столе у Рейнбери, мило улыбалась и то и дело пыталась завязать разговор. И Рейнбери, по характеру человек мягкий, не умеющий долго сердиться, уступил наконец этому напору доброжелательства и вернулся в общении с мисс Кейсмент к своей обычной вежливой манере. Тут-то и обнаружился ее второй сюрприз.

Он сидел, вытянув ноги, рассеянно просматривая бумаги, и тут вошла мисс Кейсмент и, наклонившись к нему, произнесла:

– Джон, могу ли я попросить вас об одной услуге?

Рейнбери вопросительно посмотрел на нее.

– Не пригласите ли меня с собой завтра на вечеринку к Мише Фоксу?

Рейнбери вздрогнул.

– Не могу, – ответил он. – Это неофициальный прием. Но как вы о нем узнали? Я не могу привести не приглашенных.

– Но я приглашена! – воскликнула мисс Кейсмент. После чего извлекла из кармана какую-то открытку и помахала ею у Рейнбери перед носом.

Джон прямо-таки подскочил на своем стуле. Мисс Кейсмент вся как-то напряглась. Очевидно, она из последних сил скрывала рвущийся наружу восторг.

– Но вы же не знаете Мишу Фокса! – выкрикнул Рейнбери.

– Я с ним никогда не встречалась, – согласилась мисс Кейсмент, – но он, должно быть, знает обо мне. Как бы там ни было, а приглашение он мне прислал.

Рейнбери вздрогнул от мысли, какого рода «знания» о мисс Кейсмент могли дойти до Миши. Он бросил на нее испепеляющий взгляд и с усилием придал своему лицу более благопристойное выражение.

– Я никогда еще не была у Миши в доме, – тем временем продолжала мисс Кейсмент. – Вы не против заехать за мной на такси, а потом мы отправимся вместе? А то я как-то робею являться одна.

Рейнбери нервно вздрогнул, когда услышал из уст мисс Кейсмент фамильярное «Миша», и ехидно скривил губы при словах «я робею»; но благовидного предлога для отказа придумать не смог. Мисс Кейсмент загнала его в угол.

На следующий день Кейсмент взяла отгул и исчезла из офиса уже в полдень. Наверняка, чтобы заранее начать готовиться к вечеру. Очевидно, очень волновалась. Рейнбери осталось лишь гадать. Может быть, в числе гостей будет и Роза? И Миша решил пригласить еще и мисс Кейсмент, чтобы он, Рейнбери, не смог уделять внимание Розе? Но не исключено, что все это придумал Кальвин Блик. Вот тогда это явно ловушка, и страшно подумать какая. Хотя и без того все довольно мрачно. Рейнбери пугало не то, что Миша знает о существовании мисс Кейсмент. За долгие годы он привык, что Миша знает все. И вряд ли мисс Кейсмент могла подумать, что это он сам, Рейнбери, выхлопотал для нее приглашение. И вот теперь предстоит провести несколько часов в обществе этой решительно настроенной молодой особы, да еще в атмосфере, напоминающей «Тысячу и одну ночь». И бог знает, что может случиться.

Ближе к середине рабочего дня, мучаясь сомнениями, Рейнбери вдруг решил: а что, если вообще не пойти? Ну, скажем, заболел? Или неожиданно вызвали по делам службы в Девоншир? Или просто взять и покинуть страну? Нет, все это зря, все напрасно. К тому же одновременно его с ужасающей силой разбирало любопытство. И еще ему хотелось отомстить мисс Кейсмент. И эта жажда мщения, питаясь, как река, из многих источников, становилась все яростней и разрушительней.

А начать свою месть Рейнбери решил вот с чего. Раут был назначен на восемь. Будто бы договорились, что он заедет за ней на такси примерно в начале девятого. Правда, Рейнбери предложил приехать в половине десятого (хоть таким образом он надеялся сократить свои мучения). Но мисс Кейсмент об этом и слышать не хотела: она не желала пропустить даже миг церемонии. И вот тогда-то Рейнбери и придумал приехать к ней гораздо раньше. Ему очень хотелось застать ее без макияжа. К тому же она может оказаться не совсем одетой. Но не прелести мисс Кейсмент стремился увидеть Рейнбери. Нет, он просто хотел сбить ее с толку, лишить привычного самообладания. Что, возможно, повлияет и на дальнейшее. Воображение его не дремало, и он не исключал, что уже в такси мисс Кейсмент начнет как-то проявлять свои чувства. Он содрогнулся при мысли, что она может взять его за руку. А обратный путь… Если они и назад поедут вдвоем, то мисс Кейсмент, понимая, что случая оказаться с ним наедине больше не представится, возможно, пойдет в открытую атаку? И вот, если удастся с самого начала расстроить ее, то затем, в такси, ей будет уже не до страсти.

Таким образом, в семь пятнадцать Рейнбери с макиавеллиевской улыбкой подъехал к дому на Хеммесмит. Именно этот адрес мисс Кейсмент дала ему. Попросив шофера вернуться примерно через час, он поднялся по лестнице. Мисс Кейсмент сказала, что живет на втором этаже. Это был большой дом викторианской постройки, разделенный на небольшие квартирки, в которых проживали служащие барышни. Прочтя на одной из дверей табличку с фамилией мисс Кейсмент, Рейнбери постучал. За дверью что-то зашуршало, забегало. Потом кто-то в халате, усыпанном пудрой, с головой, которую Рейнбери едва узнал, отворил дверь. Мисс Кейсмент недоуменно смотрела на него. И он тут же понял: план начинает осуществляться.

– Ох, как же вы рано! – воскликнула мисс Кейсмент.

– О, неужели? – притворно удивился Рейнбери. – Простите. Неужели я ошибся? Нам же на половину восьмого, не так ли?

– На восемь, – поправила мисс Кейсмент. – Ну что ж, входите.

– Но я могу обождать на улице или зайти попозже, – все это Рейнбери говорил, стремительно проходя в комнату и удобно усаживаясь на диване.

– Мое платье! – вскричала мисс Кейсмент и выдернула из-под него тряпицу из красно-желтого шелка.

Рейнбери осмотрелся и сразу понял, что жилище мисс Кейсмент состоит лишь из одной комнаты. Даже не комнаты, а комнатенки, где от поблекших бархатных занавесок и потертой плюшевой обивки кресел исходит запах пыли, смешивающейся с вонью газа и приторным ароматом пудры. Да, здесь было тесно и очень жарко. За узкой, окруженной ярко-зеленым кафелем решеткой, в полную силу горел газ, издавая какой-то низкий скрежещущий звук. На плите стояло несколько кастрюль, в том числе и чистых. И пол, и мебель, и стулья были забросаны нижним бельем и шелковыми нарядами, что ясно указывало на предыдущие метания мисс Кейсмент. На туалетном столике теснились коробочки с кремом, пудреницы, румяна, тюбики с губной помадой, увлажнители, освежители, удалители, очистители и прочие косметические принадлежности. Над диваном, забросанным мелкими нейлоновыми вещичками, располагалась небольшая полка, на которой стояла дюжина дешевых «пингвиновских» книжечек. Этой обстановке Рейнбери нисколько не удивился. Он что-то в таком духе и предполагал. Одного он не предвидел, хотя знал, что иным беднягам это выпадает на долю, – что мисс Кейсмент теснится в одной комнате. Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, и тут же устыдился своего маленького коварного плана, который удался, кажется, даже в большей, чем ему хотелось, степени.

Мисс Кейсмент стояла в нерешительности, в одной руке держа перед собой платье, другой сжимая воротник халата. Волосы у нее были плотно накручены на бигуди и прикрыты сеткой. На лице, непривычно растерянном, не было ни следа макияжа. Мисс Кейсмент выглядела сейчас и бледнее, и старше. Нос у нее блестел, а кожа сошлась морщинками вокруг глаз. Рейнбери стало жалко ее, и он отвернулся. Среди стоящих на каминной полке флаконов духов он заметил несколько зверюшек, сделанных из стекла и дерева. На минуту жилище мисс Кейсмент показалось ему даже трогательным.

– Не хотите ли выпить чего-нибудь? – мрачно произнесла мисс Кейсмент. Она вытащила из-за туалетного столика бутылку шерри, но по пути задела коробочку с пудрой и содержимое рассыпалось по ковру. – О черт! – пробормотала мисс Кейсмент и ступней зашвырнула коробочку в угол, где она и утонула в куче розового шелка. Мисс Кейсмент налила вина в стакан.

– Давайте-ка я выйду и подожду на улице, пока вы оденетесь, – теперь, не на шутку встревожившись, предложил Рейнбери.

– Не надо, – ответила мисс Кейсмент, – сидите уж, раз пришли.

С платьем в руках она вышла из комнаты и оглушительно хлопнула дверью. Затем в ванной зашумела вода. Через какое-то время мисс Кейсмент вернулась уже в платье, но без чулок и макияжа. Рейнбери понимал, что своим появлением разрушил обычный ход событий. Он потягивал шерри и наблюдал. Мисс Кейсмент кое-как повязала вокруг шеи полотенце и начала накладывать на лицо крем. «Другая женщина, – размышлял Рейнбери, – постаралась бы, наверное, отплатить мне той же монетой, то есть каким-то образом изменить ситуацию в свою пользу». Но не такова была мисс Кейсмент, чей характер он изучил уже достаточно хорошо. Будь она чуть гибче, из такой щекотливой ситуации многое можно было извлечь; но она, кажется, и не думает смягчаться. «До чего же она глупа», – подумал Рейнбери, и на душе у него сразу стало веселее.

– Я попрошу вас об одной услуге, – произнесла вдруг мисс Кейсмент странно высоким голосом. – Высушите вон те чулки. – И она указала на пару чулок, висящих на спинке стула. – Поднесите их чуть поближе к огню. Вот так.

Рейнбери пододвинул стул поближе к колонке и начал помахивать чулками туда-сюда. Попутно он поглядывал на мисс Кейсмент. Огромной пуховкой она пудрила лицо. Мало-помалу лицо преображалось. Она откинула голову назад. Потом сняла сетку и начала снимать бигуди. Рейнбери зачарованно следил за процессом преображения. Облачко пудры поплыло по комнате, достигло его, и окутало, удушливое, приторное, синтетическое. Мисс Кейсмент освобождала завиток за завитком. И каждый занимал положенное ему место. И вот наконец все бигуди были сняты. Но грива волос не опала свободно на спину, а застыла горой, составленной из тугих завитков. Мисс Кейсмент, наверняка почувствовав себя гораздо уверенней, чуть повернулась к Рейнбери. Она взяла в руку зеркальце и, приоткрыв губы, обвела их тонкой красной линией, а затем только начала подкрашивать. Маленький ротик открылся, обнажив зубы. Задержавшись взглядом на подробностях лица мисс Кейсмент, Рейнбери не сразу осознал, что она ему улыбается. И он тут же поспешил улыбнуться в ответ.

Вдруг резкая боль пронзила его правую руку. Рейнбери с воплем вскочил на ноги. Оказывается, сам того не заметив, он поднес чулки слишком близко к огню; один из них загорелся, и пламя, одним махом уничтожив нейлоновую поверхность, обожгло ему ладонь. Горящий обрывок полетел в печку; сунув ладонь под мышку, он запрыгал по комнате.

– Вот разиня! – вскрикнула мисс Кейсмент. – Это же мои лучшие чулки!

– К черту ваши чулки! – завопил Рейнбери. Прекратив прыжки, он попробовал рассмотреть ожог. Но как только раскрыл ладонь, боль вернулась с прежней силой. Тогда он сжал руку и сунул кулак в карман. – Болит ужасно! – промычал он, пронзив взглядом мисс Кейсмент.

Она посмотрела на него с раздражением. Потом с какой-то насмешкой. И наконец предложила:

– Давайте чем-нибудь полечим?

– Ах, отстаньте! – махнул рукой Рейнбери. – Ничего не надо. Ради бога, идемте же скорее. – А сам тяжело сел на диван и прижал руку к груди.

Мисс Кейсмент вышла из комнаты. Через несколько минут она вернулась, полностью одетая, кутаясь в изысканную меховую накидку. «Наверное, одолжила у кого-то по случаю», – тут же подумал Рейнбери. Они посмотрели друг на друга. Взгляд мисс Кейсмент выражал решительность и ожидание; взгляд Рейнбери – враждебность, раздражение и отрицание.

Они спустились по лестнице. Возле дома стояло такси.

– О боже! – воскликнула мисс Кейсмент. – Такси ждало все это время!

Рейнбери промолчал. Они сели в машину.

– В восемь пятнадцать вы попросили подъехать, верно я говорю, хозяин? – повернувшись к Рейнбери, спросил шофер. – Может, я что-то не так понял?

– Нет, все правильно, – успокоил его Рейнбери.

Автомобиль тронулся с места. Мисс Кейсмент окинула его холодным, безжалостным, разоблачающим взглядом. Но он не потрудился хоть как-то ответить на ее взгляд. Рука все еще ужасно болела.