Текст книги "Сердце болит…."

Успеть бы… (Из старой папки)

«Ходячий» пока… с палочкой

…«Вчера» еще мечтал – не верилось – доживу ли до 2000-го? Прикоснусь к новому веку!

Ну и что? Добавил Господь. Дал «Сердце болит…» написать.

Как разбудил! И друзей старых…

Вертится земля!

Поздней осенью нынче старшему моему – Юрке – 68. Все трудится…

Следующим идет Иосиф Борисович. 66. Значит, столько лет и дней мы живем без тов. Сталина! Так уж совпало? Случилось…

Первенцу – внуку Димке за 40. МЧС в столице. Боец.

Опасно – каждый день пожары. Бог не дал пока своих деток.

Дочка приемная растет. Жена – пограничник (!) во Внуково.

Света – внучка. 35. Журналист-газетчица. «Защитилась» по подшивке «моей» газеты. Не знала даже, что редактором был дед родной! Такой уж строгой была бабка: даже не встретились. Не дала…

«Вырвалась» внучка: вдруг родила… от хулигана местного! Сбежала с моим, выходит, правнуком – Дионисием в город Питер. К новому «папе»… Хорошему…

В третий класс не хотел идти Дениска – «программист» уже!

«Школа отстает от жизни!» – говорил маме, стоя в углу…

Это все? А как не считать (виноват: «высоко летал». Все некогда) внучку Алинку. «Незаконную» от моего самого младшенького – Вовки. Царство ему небесное!..

Сироткой осталась. Она теперь самая моя жалкая, любимая. И далекая!

…И боль моя, и радость – крестница единственная – Ксюша. Сама позвонила (как ее мамочка когда-то): «Клесненький, а я белеменна». Ура?.. Пионервожатый ее оказался трусом. А мы – рядом.

С женами первыми давно «разговариваю»… в молитвах.

Прощения прошу: обижал, обманывал.

Зато с «молодой» своей (увел, глупую, от родителей – 43 годков тому – не дал доучиться, работать рядом не дал – ревновал) живем скромно, тихо: сложили в кучку обе пенсии. Получилась корзинка «прожиточная». Минимум (по Медведеву).

«Круглая дата» наша будет в мае. Регистрировались, венчались! Я-то верую с войны. Она – от бабушки Маши своей…

Почти не болеем. На аптеку хватило. Делимся таблетками.

Среда. Сегодня можно рыбку «вкушать».

В воскресенье ждем гостей. Некоторые (из бывших) извинились – не смогут, но позвонят, поздравят. Обещали.

…Земля наша как с горки катится. Растеряла бы скорее всё, что накопила плохого и очень плохого! И следы мои «горькие». Слезы…

Каюсь… А как успеть? Искупить грехи?

Не упали МЫ на колени!

…«Юнкерсы», «крепости летающие»… Сталинград, Дрезден, Хиросима.

Этого мало?

Как же новую большую войну остановить? Люди!

«Кто старое помянет…» ― это не для нас. Всё помним…

С августа 42-го в небо смотрю.

Семьдесят семь лет тому Сталинграду. Небо в черных крестах! Земля ― кладбище, костер до облаков…

Отцы наши, деды ― жизни своей не жалели ― выгнали зверя, флаг красный над Берлином ― не факел мести! Спасли их самих от фашистов!

Всё забыли? Ползут всё ближе по тем же дорогам, кричат от страха, но ползут с «камнем» за пазухой! Шкуры овечьи уже сбросили… Кто воет волком, кто лает ― враги! Какую еще «изобретут» подлость, ложь? Врезать бы им! Проучить. Напомнить свиньям неблагодарным.

Мы не забыли! Героя Испании. Успел!

Привёл ― почти бегом ― свою гвардию. Форсировал Волгу. Отогнал фашистов от берега, выгнал с вокзала, штурмовал Мамаев курган! Александр Ильич Родимцев. Всё простил завистникам. (Даже почти на самом «верху»!)

Сталинградец. Спас город.

15 сентября 42-го

Терпим!

Недавно полмира было «побратимов». И они всё забыли? Да и сама Россия дала себя «убаюкать», едва не уснула…

Похлопали вождей наших по спинам… Клинтоны и Буши. Объявили дружно: «Нет врагов теперь!» Не повторится ― «Штыки в землю» ― листовки тучей: «И вы будете иметь всё».

«Караул» надо кричать! Армия гибнет! Под носом у министра военного грабеж процветает! Сам такой! Матери боятся сыновей отдавать в голодную «дедовщину!..

…Недавно случилось! Почти вчера. К молодым воинам едем (мы ― телевидение на Мамаевом кургане) ― завтра 9 Мая, праздник великий!

Четыре танка определили нам на съемки. Офицера ― для разговора. И десяток ребят-красавцев ― десант якобы. Все из парадной роты! Поедут на броне. В атаку…

Молодой офицер-танкист командует: «Снимать технику… без номеров!» Согласны…

Но завелся только один из четырех. Прогромыхал мимо оператора нашего и скрылся в овражке. Оттуда черный дым! Бежим. Все! Сидит на башне водитель (он один оказался в экипаже). Офицер сбросил куртку, бьет по танку, там, где дымит… Кричит нам: «Это не снимать!..»

Злейший враг! Противник Родимцева.

Садист, палач пленных красноармейцев и командиров, раненных в бою. Генерал Шмидт… (Дулаг-205). Повесить бы его перед строем живых скелетов… Не моя власть!..

P. S. Пленный уже… попросит «ещё стакан чая» и нечаянно похвалит наше печенье… (Сталинградская эпопея: материалы НКД СССР и военной цензуры из Центрального архива ФСБ РФ. – М.: Звонница-МГ, 2000. С. 347.)

…Помните, враги! Мы помним

Сняли уже!.. Пришлось мне лгать: ученья, мол. Стыдно. Мы же «одна компания!»

Это было недавно, в 99-м.

Услышал Господь! Да и нам самим совестно перед памятью павших… И в том овражке лежат. Перед теми, кто живет рядом ― старыми солдатами, «богатыми» орденами и ранами.

Но счастливы! Не упала Россия на колени: «Белых лебедей» выпустила на волю. Не флаги белые вдоль границы!..

Праздник у всех на душе. Летят! Наши.

…Вот «своих» бы, валютой прикормленных, «успокоить» поскорее.

Вдруг как нацисты киевские ― вчерашние вожаки комсомольско-партийные ― оборотни ― повыползают и у нас. Ой, как ждут «хозяева!»

Летят «лебеди». Высоко. Наши!

Мы не упали.

Вместо эпилога
(«Черновик» исповеди…)

Мы «На краю Ойкумены?..»

Это была одна из первых прочитанных книжек. Тоненькая! Где, когда читал? Но был потрясён (фантастика? Археологи «раскопали»). Жизнь очень древних людей. Африка. Лавиной уходят, бегут куда-то… Кочуют? Стариков своих, старух слабых оставляют на дороге… Мне тогда жалко их было. Плакал, наверное. «Как же можно оставить маму?» – спрашивал свою. И не просто «доживать» в одиночестве (как у зверей!). Знали, видели: такой же лавиной… Хищники следом.

Может, потому и вспомнил (мальчишка чистый тогда, добрый) страшную историю, что сам в свои 25… оставил жену с двумя малыми сыновьями. Не на дороге!

Убежал на родину. Почти домой торопился… Помню. Сошёл с парохода. Мама встречает. Рада. Ждала не ждала, но мама! А сынок схватил свой чемодан и обратно в каюту: «Меня там ждут! Надо. Работа!» Отца не навестил больного. Мама не плачет. Не поверила! Сынок единственный! И это после всего пережитого вместе: холод, война, голод, плен…

Годы летят. Заботы у сына новые: встречи, проблемы, ошибки… Любовь старая… детская проснулась…

Уже взросленький «мальчик» – по газетам, телевидению «живёт». И «летает, летает!»

«Почему опять «он»?» За спиной слышу… Почему, почему: очень хочется самому сделать!..

…Нижневартовск – «столица» новая, нефтяная – там уже наши ребята! Лечу!

…Ташкент – земля трясётся! Братья! Едем (а там у меня ещё и сестрёнка-школьница, сиротка).

…Таллин. «Почти рядом». Тоже надо. Лечу учиться. Европа!

…Убили гады-предатели Надю Курченко – стюардессу. Фильм срочно нужен: сам Брежнев ждёт! С московской группой лечу: «Сухуми – Батуми – Трабзон».

…ЦТ задумало программу «Диалог». Нужны умные современники. Особые! Расул Гамзатов – первый «герой». Тороплюсь! Согласен… Ждёт.

…Грузины граничат с турками. Но застава – наши ребятки с Волги! Летим с оператором.

… «Побратимы» – помните? Тоже надо.

…В Ганновере (ФРГ) съезд Народного союза Германии. И мы приглашены – (Ищут друзей?). Очень просили. Едем вместе со священником православным: там огромное кладбище наших… Помянем!

Не закружилась голова? Закружилась…

…Дома не живу. Некогда. И только в «свободное время», да в «окошко» – городок на Волге древний Кимры, куда завёз и оставил семью первую… И Камышин – родина предков – там всегда ждут!

Вдруг как «поздняя осень»! Погода «нелётная»… Уже не 120 на 80 давление, а 210 на 110 или 60 на 40. Кардиоцентр! «Скорая» адрес домашний «запомнила».

…Мама звонит: хоронит отца! Еле успел проститься… Сразу нашлась добрая, заботливая соседка. Помогала. Меня успокоила, обнадёжила. «Забочусь» по телефону, переводами почтовыми.

Мама не жалуется.

…А однажды «няня» добровольная сказала маме: «Борис-то наш помер сегодня!» Потом смеялась: «Я ей (маме 90) про сон хотела рассказать, а она отдала всё своё и «бумагу» подписала на дом. И померла».

Тысячу и тысячу, может, больше лет той Африке, тем первым людям! А детская рана в сердце не остановила, не повернула к моим родным, к Борисовичам – Юрке и Иосифу… Внуков так и не понянчил… Может, только первого – Димку – разок! С правнуком – Дионисием – встречались. Почти победил меня в кулачном бою! Но так далеки! И не чужие! Но «холодно».

Боль моя – младшенький сынок – Вовка «незаконный». Так уж «воспитал», извините: от «палёнки» не уберёг. Гордился: командир танка где-то на границе! А мне всё некогда: хоть крест на его могиле поправить. Падает. Всю ночь сегодня «воевали»: не слушается…

Бродят родители. По родне… Просыпаюсь. Поздно: кричи не кричи… Ищут своего «хорошего мальчика». Книжки читал. Других жалел матерей. Видел: мёрзнут по ночам. Отец в каком-то чёрном, длинном чужом пальто. Мама маленькая рядом. Уходят… Как бездомные. И где-то их дорога «оставленных»? Вдруг и наша…

* * *

«А ты молись за них! – торопит жена. – Иди в церковь, проси у Бога прощения. Исповедуйся!»