Текст книги "Ребекка"

– Спокойно, дружище, спокойно. Что толку выходить из себя. Я не хочу тебя губить, Макс. Бог свидетель, ты никогда не был мне другом, но я не таю против тебя зла. Все мужья красивых женщин ревнивы, верно? И некоторые из них не могут удержаться, чтобы не изобразить из себя Отелло. Так уж они устроены. Я их не виню. Я их жалею. Я, знаете, социалист в своем роде, мне не понятно, почему мужчины не могут делиться своими женщинами, вместо того чтобы их убивать. Не все ли равно? Свое удовольствие так и так получишь. Красивая женщина – это вам не автомобильная шина, она не сносится. Чем больше она в ходу, тем мягче катится. Ну так вот, Макс. Я выложил свои карты. Почему бы нам не договориться? Я человек небогатый. Слишком люблю азартные игры. Одно меня убивает – нет у меня капитала на черный день. Была бы у меня пожизненная рента фунтов так на двести-триста в год, я жил бы себе помаленьку-потихоньку и был бы предоволен. И никогда больше не потревожил бы тебя. Клянусь Богом.

– Я уже просил вас уйти из этого дома, – сказал Максим. – Повторять я не намерен. Дверь у вас за спиной. Откроете сами.

– Секундочку, Максим, – вмешался Фрэнк, – так просто от него не отделаешься. – Он повернулся к Фейвелу. – Я понимаю, куда вы клоните. Случилось, к несчастью, так, что вы можете вывернуть все наизнанку и поставить Максима в трудное положение, как вы ему пригрозили. Я думаю, он не видит этого столь ясно, как я. Какую, вы говорите, сумму вы хотели бы получить от него?

Я увидела, что Максим побелел, на лбу запрыгала жилка.

– Не вмешивайтесь в это, Фрэнк, – произнес он, – это мое личное дело. Я не намерен поддаваться шантажу.

– Не думаю, что твоей жене так уж хочется, чтобы на нее указывали пальцем: вон идет миссис де Уинтер, вдова убийцы, того типа, которого приговорили к повешению, – сказал Фейвел. Он захохотал и посмотрел на меня.

– Вы воображаете, что можете меня запугать, Фейвел? – спросил Максим. – Если так, то вы ошибаетесь. Там, в соседней комнате, телефон. Позвонить полковнику Джулиану и попросить его приехать? Он наш полицейский судья. Ему будет интересно послушать вашу историю.

Фейвел расхохотался ему в лицо.

– Неплохой блеф, – произнес он, – но меня на пушку не возьмешь. Ты не осмелишься позвонить старику Джулиану. У меня есть достаточно улик, чтобы повесить тебя, Макс, старина.

Максим медленно пошел через комнату, вышел в дверь. Я услышала, как он снимает трубку.

– Остановите его, – сказала я. – Остановите его, ради бога.

Фрэнк взглянул мне в лицо и быстро направился к двери.

Я услышала голос Максима, спокойный, сдержанный, холодный.

– Соедините меня с Керритом, семнадцать, – попросил он.

Фейвел пристально глядел на дверь, его лицо застыло в ожидании.

– Оставьте меня, – раздался голос Максима в ответ на слова Фрэнка. А затем, две минуты спустя: – Это полковник Джулиан? Говорит де Уинтер. Да, да. Я знаю. Не могли бы вы сейчас сюда приехать? Сразу. Да, в Мэндерли. Да, срочно. Я не могу объяснить по телефону, но вы все узнаете, как только очутитесь здесь. Мне очень неприятно вас тревожить, но… Да. Большое спасибо. До свидания.

Максим вернулся в комнату.

– Джулиан сейчас будет здесь, – сказал он.

Подошел к окну, распахнул настежь. Все еще лил дождь. Максим стоял у окна к нам спиной; из сада шел холодный сырой воздух.

– Максим, – негромко позвал Фрэнк. – Максим…

Он не ответил. Фейвел засмеялся и взял еще сигарету.

– Если ты хочешь сам накинуть себе на шею веревку, старина, твое дело. Мне все равно, – сказал он. Поднял с полу газету, кинулся на диван, положил ногу на ногу и стал перелистывать страницы.

Фрэнк в нерешительности переводил взгляд с меня на Максима. Затем подошел ко мне.

– Неужели вы ничего не можете сделать? – шепнула я. – Поезжайте навстречу полковнику Джулиану, помешайте ему приехать, скажите, что произошла ошибка.

От окна раздался голос Максима; он говорил, даже не повернув головы:

– Фрэнк не выйдет из этой комнаты. Я сам со всем справлюсь. Полковник Джулиан будет здесь ровно через десять минут.

Никто из нас ничего не сказал. Фейвел продолжал читать газету. Не было слышно ничего, кроме монотонного стука дождя. Он шел без передышки, равномерно, неумолчно. Я чувствовала себя беспомощной, бессильной. Я ничего не могла сделать. И Фрэнк тоже. В романе или пьесе я нашла бы револьвер, мы застрелили бы Фейвела и спрятали тело в буфете. Но тут не было револьвера. Не было буфета. Мы были обыкновенные люди. Такие вещи не происходят в реальной жизни. Я не могла подойти к Максиму и умолять его на коленях, чтобы он дал Фейвелу деньги. Я должна была сидеть сложа руки и глядеть на дождь, глядеть на Максима, стоящего у окна к нам спиной.

Дождь барабанил так громко, что мы не услышали, как подъехала машина. Шум дождя заглушал все остальные звуки. Мы узнали, что полковник Джулиан здесь, лишь тогда, когда дверь отворилась и Фрис впустил его в библиотеку.

Максим резко обернулся от окна.

– Добрый вечер, – произнес он. – Пришлось снова встретиться. Вы очень быстро добрались.

– Да, вы же сказали, что дело не терпит отлагательства, поэтому я сразу приехал. Мне еще повезло, что машина была под рукой. Ну и вечерок!

Он неуверенно взглянул на Фейвела, затем подошел поздороваться со мной, кивнул Фрэнку.

– Хорошо, что начался дождь, – сказал он. – Слишком уж долго он собирался. Я надеюсь, вам стало легче.

Я пробормотала что-то, не знаю что. Он стоял, потирая руки и переводя взгляд с одного на другого.

– Я надеюсь, вы понимаете, что я вызвал вас из дома в такой вечер не для светской болтовни перед обедом. Это Джек Фейвел, двоюродный брат моей покойной жены. Я не знаю, встречались ли вы раньше.

Полковник Джулиан кивнул.

– Лицо мне знакомо. Возможно, мы и встречались в прежние дни.

– Вполне возможно, – сказал Максим. – Давайте, Фейвел, выкладывайте.

Фейвел встал с дивана и швырнул газету обратно на стол. Казалось, эти десять минут его отрезвили. Он вполне твердо стоял на ногах. И не улыбался. У меня создалось впечатление, что он не очень доволен тем оборотом, который приняли дела, что он совсем не готов к встрече с полковником Джулианом. Он начал громким, напористым голосом.

– Послушайте, полковник, – сказал он, – что толку ходить вокруг да около. Я здесь потому, что меня не устраивает вердикт, вынесенный при сегодняшнем дознании.

– Вот оно что, – произнес полковник Джулиан. – А вам не кажется, что об этом судить де Уинтеру, а не вам?

– Нет, не кажется, – ответил Фейвел. – Я имею право голоса не только как двоюродный брат Ребекки, но и как ее будущий муж, останься она в живых.

У полковника Джулиана сделался изумленный вид.

– Ах вот оно как! Тогда другое дело. Это правда, де Уинтер?

Максим пожал плечами.

– Впервые слышу, – сказал он.

Полковник Джулиан недоумевающе переводил глаза с одного на другого.

– Послушайте, Фейвел, – произнес он. – В чем дело? Что именно вас волнует?

Фейвел пристально посмотрел на него. Я видела, что он составил в уме какой-то план, но еще недостаточно протрезвел, чтобы его осуществить. Но вот он медленно сунул руку в карман жилета и вытащил записку Ребекки.

– Эта записка была написана за несколько часов до того, как Ребекка отправилась в свое последнее плавание. Нате, возьмите. Я хочу, чтобы вы ее прочли и сказали, считаете ли вы возможным, чтобы женщина, написавшая такую записку, решила покончить с собой.

Полковник вынул очки из футляра, лежавшего в кармане, и прочел записку. Затем вернул ее Фейвелу.

– Нет, – сказал он. – На первый взгляд нет. Но я не знаю, о чем тут идет речь. Может быть, вы знаете? Возможно, де Уинтер знает?

Максим ничего не ответил. Фейвел крутил бумажку в пальцах, по-прежнему глядя на одного Джулиана.

– Моя кузина назначила мне в этой записке встречу, не так ли? – сказал он. – Она специально попросила меня приехать в ту ночь в Мэндерли, потому что хотела мне что-то сообщить. Что именно, мы вряд ли когда-нибудь узнаем, да это и не имеет значения. Она назначила мне встречу и собиралась пробыть всю ночь в доме на берегу, чтобы повидаться со мной наедине. То, что она вышла на яхте, само по себе меня не удивило. Она часто выходила на час, на два в море, проведя весь день в Лондоне. Но ни с того ни с сего пробить дырки в днище специально, чтобы утопиться? На такую истерическую выходку способна девчонка-невропатка, но уж никак не Ребекка, полковник, клянусь Богом, только не она!

Кровь прилила к его лицу, последние слова он прокричал во весь голос. Его манеры были не в его пользу, и я видела – по тому, в какую нитку сжались губы полковника Джулиана, – что Фейвел не вызвал у него симпатии.

– Любезный, – сказал он, – к чему лезть в бутылку? Я не коронер, который вел дознание, и не один из присяжных, которые вынесли вердикт. Я всего-навсего полицейский судья здешнего округа. Естественно, я хочу помочь вам, чем могу, и де Уинтеру тоже. Вы говорите, что отказываетесь верить в самоубийство вашей двоюродной сестры. С другой стороны, вы, как и все мы, слышали показания корабельного мастера. Кингстоны были открыты, в обшивке яхты пробиты дыры. Давайте ближе к делу. Что, по-вашему, в действительности там произошло?

Фейвел повернул голову и посмотрел на Максима медленным взглядом. Он все еще вертел в пальцах записку.

– Ребекка не открывала кингстонов и не пробивала дыр в обшивке, Ребекка не кончала жизнь самоубийством. Вы спросили мое мнение? Что ж, получайте его. Ребекку убили. И если вы хотите знать кто, недалеко ходить – вот он тут, перед вами, стоит возле окна, с этой его проклятой высокомерной улыбкой на лице. Он не мог даже дождаться, пока пройдет хотя бы год, прежде чем жениться на первой попавшейся на глаза девчонке. Вот он, вот вам убийца собственной персоной. Разрешите представить – мистер Максимилиан де Уинтер. Поглядите на него хорошенько. Он неплохо будет выглядеть в петле, а?

И Фейвел засмеялся визгливым, глупым пьяным смехом, не переставая вертеть в пальцах записку.

Глава XXIV

Слава Богу за этот смех! Слава Богу за вытянутый вперед палец Фейвела, его красное воспаленное лицо, вытаращенные, налитые кровью глаза! Слава Богу за то, что Фейвел с трудом удерживался на ногах! Потому что все это восстановило против него полковника Джулиана и сделало его нашим союзником. Я видела отвращение на лице полковника, видела, как он крепко сжал губы. Полковник Джулиан не поверил Фейвелу. Полковник Джулиан был на нашей стороне.

– Этот человек пьян, – спокойно сказал он. – Он сам не знает, что говорит.

– Пьян? Ах вот как?! – закричал Фейвел. – Ну нет, приятель! Может, вы и правда судья и полковник в придачу, да мне-то на это наплевать. В кои веки закон на моей стороне, и я намерен воспользоваться этим. В этом чертовом графстве найдутся, кроме вас, и другие судьи, парни, у которых есть мозги в голове, которые знают, что такое правосудие. Не какие-то там бездарные вояки, которых сто лет назад выгнали из армии, а они разгуливают, увесив грудь жестяными медалями. Макс де Уинтер убил Ребекку, и я это докажу!

– Минуточку, мистер Фейвел, – негромко сказал полковник Джулиан, – вы ведь были сегодня на дознании, я не ошибаюсь? Теперь я вас вспомнил. Вы сидели в зале. Если вас так глубоко задевает несправедливость вынесенного вердикта, почему вы не заявили об этом в суде? Присяжным, самому коронеру? Почему не показали это письмо?

Фейвел поглядел на него и расхохотался.

– Почему? – переспросил он. – Да не захотел, вот и все. Предпочел приехать сюда и договориться лично с де Уинтером.

– Потому-то я вам и позвонил, – сказал Максим, отходя от окна. – Фейвел еще до вашего приезда предъявил мне то же обвинение. Я задал ему тот же вопрос, спросил, почему он не сообщил о своих подозрениях коронеру. Он ответил, что он человек небогатый, и, если я соглашусь выплачивать ему две-три тысячи в год пожизненно, он больше никогда меня не потревожит. Здесь были Фрэнк и моя жена. Спросите их.

– Все так, слово в слово, сэр, – подтвердил Фрэнк. – Шантаж чистой воды.

– Без сомнения, – сказал полковник Джулиан. – Беда лишь в том, что шантаж чистым не бывает. Шантажист ловит рыбку в мутной воде и может причинить кучу неприятностей множеству людей, даже если в конечном счете очутится за решеткой. Иногда там же оказываются и ни в чем не повинные люди. В данном случае мы постараемся этого избежать. Не знаю, достаточно ли вы трезвы, Фейвел, чтобы ответить на мои вопросы, но, если вы обойдетесь без неуместных здесь личных выпадов, мы гораздо быстрее покончим со всем этим делом. Вы предъявили де Уинтеру очень серьезное обвинение. Есть у вас какие-нибудь улики, чтобы его подкрепить?

– Улики? – повторил Фейвел. – На кой черт вам еще улики? Вам что, мало этих дыр в яхте?

– Мало, разве только вы приведете свидетеля, который видел, как де Уинтер их пробивал. Где ваш свидетель?

– К черту свидетелей! – воскликнул Фейвел. – Конечно же, их пробил де Уинтер, и никто другой! Кто еще мог убить Ребекку?

– В Керрите несколько тысяч жителей, – сказал полковник Джулиан. – Давайте пойдем из дома в дом и будем всех подряд спрашивать. С таким же успехом убийцей мог быть и я. У вас, я вижу, не больше улик против де Уинтера, чем против меня.

– Ясно, – сказал Фейвел, – вы решили играть ему на руку с начала до конца. Решили взять его сторону, не покинуть его в беде. Ведь вы обедали у него, а он – у вас. Он здесь большая шишка. Владелец Мэндерли. Эх вы, сноб несчастный, будь вы прокляты!

– Поосторожней, Фейвел, поосторожней!

– Думаете, вам удастся взять надо мной верх? Думаете, мне не с чем начать дело в суде? Я вам достану улики, можете не беспокоиться. Говорю вам, де Уинтер убил Ребекку из-за меня. Он знал, что я ее любовник, он ревновал ее ко мне, с ума сходил от ревности. Он знал, что в ту ночь она ждет меня в домике на берегу. Он пошел туда и убил ее. А потом отнес тело на яхту и затопил.

– Неплохо придумано, Фейвел, в своем роде, но повторяю: у вас нет улик. Приведите мне свидетеля, который видел, как все это произошло, и я начну относиться к вашим словам серьезно. Я знаю этот домик на берегу. Там еще устраивали пикники, да? Миссис де Уинтер держала там такелаж и прочие принадлежности для яхты. Вот если бы это была дача, а рядом с ней еще штук пятьдесят таких же дач, ваша история звучала бы достоверной, Фейвел. Был бы какой-то шанс, что один на обитателей этих дач хоть что-то видел.

– Стоп… – медленно произнес Фейвел. – Стоп… может статься, что де Уинтера видели в ту ночь. Вполне может. Стоит проверить. Что вы скажете, если я все же предъявлю свидетеля?

Полковник Джулиан пожал плечами. Я заметила, что Фрэнк бросил на Максима вопросительный взгляд. Максим ничего не сказал. Он наблюдал за Фейвелом. Я вдруг догадалась, что тот имеет в виду. Я знала, о ком он говорит. Испуг, ужас озарили все внезапной вспышкой света, и я поняла, что он прав. В ту ночь на берегу был человек, который все видел. В памяти всплыли короткие фразы, отдельные слова. Слова, в которых не было смысла, фразы, которые я считала обрывками туманных мыслей в мозгу бедного идиота: «Она там, внизу, да? Она не вернется?», «Я никому не говорил», «Они не найдут ее там, да?», «Рыбы уже ее съели, да?», «Она никогда не вернется, да?» Бен знал. Бен видел. Бен, полоумный Бен был свидетелем и помнил все, что там произошло. В ту ночь он прятался в лесу. Видел, как Максим отвел яхту от причала и вернулся потом в ялике, один. Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня с лица, и откинулась на спинку кресла.

– Тут есть один местный дурачок, который часто бывает на берегу, – сказал Фейвел. – Он вечно околачивался там, когда я приезжал к Ребекке. Не раз попадался мне на глаза. В жаркие ночи он и спал там – в лесу или у воды. У него не все дома, сам он никуда не заявит. Но я заставлю его развязать язык, если он видел что-нибудь в ту ночь. А он наверняка видел, будь я проклят, если это не так.

– Кто это? О ком он толкует? – спросил полковник Джулиан.

– Должно быть, он имеет в виду Бена, – ответил Фрэнк, снова взглянув на Максима. – Это сын одного из наших арендаторов. Но он не отвечает за то, что говорит или делает. Он идиот с рождения.

– Какое, черт подери, это имеет значение?! – возразил Фейвел. – У него есть глаза, так? Он знает, что он видит. С него требуется одно: отвечать «да» или «нет». Что, сдрейфили? Теперь уже не так уверены в успехе?

– Можно добраться как-нибудь до этого парня и поговорить с ним? – спросил полковник.

– Конечно, – ответил Максим. – Фрэнк, скажите Роберту, чтобы он съездил на машине к матери Бена и привез его сюда.

Фрэнк в нерешительности топтался на месте. Взглянул на меня краешком глаза.

– Идите же, бога ради, – призвал Максим. – Нам надо покончить со всей этой историей, да побыстрее.

Фрэнк вышел из комнаты. Я почувствовала, как под сердцем шевельнулась прежняя сосущая боль.

Через несколько минут Фрэнк вернулся.

– Роберт поехал на моей машине, – сообщил он. – Если Бен дома, все это не займет более десяти минут.

– В такой дождь он и носа из дому не высунет, – сказал Фейвел. – Скоро вы услышите, как он у меня заговорит!

Он расхохотался и посмотрел на Максима. Его лицо все еще пылало, на лбу выступили капли пота. Я заметила, что его шея нависает валиком над воротником, увидела, как низко расположены у него уши. Этот цветущий красавчик скоро поблекнет. Уже сейчас он не в форме, вон какой обрюзглый. Фейвел закурил еще одну сигарету.

– У вас тут, в Мэндерли, прямо настоящий профсоюз, – сказал он. – Один за всех, все за одного. Каждый стоит горой за другого. Даже местный судья – и тот в той же лавочке. Ну, молодую мы, само собой, исключим. Жена не свидетельствует против мужа. С Кроли дело ясное, он знает, что потеряет свое место, если скажет правду. И если я не ошибаюсь, он затаил против меня в душе некоторое зло. Вы не очень многого добились у Ребекки, а, Кроли? Та дорожка в саду оказалась недостаточно длинной, да? На этот раз вам будет легче. Новобрачная будет благодарна вам за братскую поддержку, за руку помощи, протянутую всякий раз, что она вздумает хлопнуться в обморок. Когда она услышит, как судья читает смертный приговор, эта ваша рука придется очень кстати.

Все произошло мгновенно. Я даже не заметила, как Максим это сделал. Лишь увидела, что Фейвел покачнулся и рухнул на край дивана, а затем на пол. А рядом стоял Максим. Меня замутило. Было что-то унизительное в том, что Максим ударил Фейвела. Лучше бы я об этом не знала. Лучше бы меня не было в комнате и я не видела этого. Полковник Джулиан ничего не сказал. У него был очень хмурый вид. Он повернулся к ним спиной и подошел ко мне.

– Я бы на вашем месте ушел к себе, – негромко произнес он.

Я покачала головой.

– Нет, – прошептала я. – Нет.

– Этот субъект в таком состоянии, он может бог весть что наговорить, – сказал полковник. – То, что вы видели сейчас, было не очень приятно, вы согласны? Ваш муж был, разумеется, прав, но жаль, что это произошло на ваших глазах.

Я не ответила. Я смотрела на Фейвела, смотрела, как он медленно поднимается на ноги. Он тяжело сел на диван и приложил платок к лицу.

– Дайте выпить, – сказал он. – Дайте выпить.

Максим взглянул на Фрэнка. Фрэнк вышел из комнаты. Все молчали. Через минуту Фрэнк вернулся, держа поднос с виски и содовой. Смешал то и другое в стакане, протянул Фейвелу. Фейвел пил жадно, как животное. В том, как он касался губами стакана, было что-то чувственное, отвратительное. Его губы прижимались к стакану каким-то особенным образом. На челюсти, там, где Максим ударил его, было темно-красное пятно. Максим снова повернулся к нему спиной и отошел к окну. Я глянула на полковника Джулиана и увидела, что тот смотрит на Максима, смотрит пристально, испытующе. У меня учащенно забилось сердце. Почему у полковника Джулиана такой взгляд?

Неужели он начал задавать себе некоторые вопросы, начал что-то подозревать?

Максим не видел этого. Он глядел в окно. Дождь по-прежнему лил не переставая прямыми, ровными струями. Шум воды заполнил комнату. Фейвел допил виски и поставил стакан на столик возле дивана. Он не глядел ни на кого из нас. Сидел, уставясь в пол перед собой. Слышалось лишь его тяжелое дыхание.

В комнатке за библиотекой зазвонил телефон. На одной пронзительной, режущей уши ноте. Фрэнк вышел, чтобы ответить на звонок. Сразу же вернулся и посмотрел на полковника Джулиана.

– Это ваша дочь. Они хотят знать, ждать ли вас к обеду?

Полковник Джулиан нетерпеливо махнул рукой.

– Скажите, чтобы они начинали. Скажите, я не знаю, когда вернусь. – Он взглянул на часы. – Надо же было додуматься сюда позвонить, – пробурчал он. – Нашли время…

Фрэнк взял трубку – передать то, что просил полковник. Я представила себе его дочь у другого конца провода. Верно, та самая, что играет в гольф. Представила, как она кричит сестре: «Па говорит, чтобы мы начинали без него. Что он там делает, хотела бы я знать. Бифштекс превратится в подошву!» Мы испортили им весь вечер. Нарушили заведенный в доме порядок. Разрозненные нити цеплялись одна за другую, и все оттого, что год назад Максим убил Ребекку. Я поглядела на Фрэнка. У него было бледное, застывшее лицо.

– Я слышал, как подъехала машина. Это вернулся Роберт, – сказал он полковнику Джулиану. – Окно той комнаты выходит на подъездную аллею.

Он поспешил из библиотеки в холл. Фейвел поднял голову. Затем встал на ноги и уставился на дверь. На его лице появилась угрожающая ухмылка.

Дверь отворилась, появился Фрэнк. Обернулся к кому-то в холле.

– Все в порядке, Бен, – спокойно произнес он. – Мистер де Уинтер хочет дать тебе сигарет. Не бойся.

В библиотеку неуклюже вошел Бен, держа в руках зюйдвестку. У него был непривычный, какой-то раздетый вид. Только сейчас я поняла, что он обрит наголо. С непокрытой головой он был чужим, страшным.

Казалось, яркий свет его ослепил. Он тупо глядел по сторонам, моргая глазками-щелками. Взглянул на меня, и я улыбнулась ему слабой, дрожащей улыбкой. Не могу с уверенностью сказать, узнал он меня или нет. Он все так же моргал глазами. Фейвел медленно подошел и стал перед ним.

– Привет, – сказал он. – Как жизнь? Что нового с тех пор, как мы встречались?

Бен уставился на него. На его лице ничего не отразилось. Он ничего не ответил.

– Ну? – сказал Фейвел. – Ты же знаешь, кто я, не так ли?

Бен продолжал вертеть в руках зюйдвестку.

– Э-э? – протянул он.

– Угощайся, – предположил Фейвел, протягивая ему коробку с сигаретами.

Бен взглянул на Максима, затем на Фрэнка.

– Бери, бери, не бойся, – сказал Максим. – Бери сколько хочешь.

Бен взял четыре сигареты и засунул по две за каждое ухо. Потом принялся снова мять в руках шапку.

– Ты ведь знаешь, кто я? – повторил Фейвел.

Но Бен по-прежнему молчал. К нему подошел полковник Джулиан.

– Ты скоро поедешь домой, Бен, – сказал он. – Никто тебя здесь не обидит. Мы просто хотим, чтобы ты ответил на один-два вопроса. Ты ведь знаешь мистера Фейвела, не так ли?

На этот раз Бен затряс головой.

– Не видел я их, – сказал он.

– Вот чертов дурак! – выругался Фейвел. – Прекрасно знает, что видел меня. Ты же видел, как я приходил к миссис де Уинтер в дом на берегу! Ты же видел меня там, скажешь нет?

– Нет, – повторил Бен. – Не видел.

– Проклятый недоумок! И у тебя хватает наглости стоять тут и врать, будто ты никогда не видел, как я иду с миссис де Уинтер через лес и вхожу в дом на опушке? Это не тебя мы поймали однажды, когда ты пялился на нас в окно, нет?

– Э? – произнес Бен.

– Красноречивый свидетель, – саркастически заметил полковник Джулиан.

Фейвел повернулся на каблуках.

– Это все подстроено, – заговорил он. – Кто-то вдолбил, что надо, этому идиоту, подкупил его, как и всех остальных. Говорю вам, он видел меня миллион раз. А ну-ка, может быть, это поможет тебе вспомнить? – Он пошарил в заднем кармане брюк и вытащил оттуда кошелек. Помахал перед Беном долларовой бумажкой. – Ну, вспомнил теперь?

Бен покачал головой.

– Не видел я их, – сказал он, затем уцепился за руку Фрэнка. – Он уведет меня в больницу, да?

– Нет, конечно же нет, Бен, – ответил Фрэнк.

– Я не хочу в больницу, – продолжал Бен. – Они там злые, они обижают людей. Я хочу остаться дома. Я ничего не сделал.

– Все в порядке, Бен, – вмешался полковник Джулиан. – Никто не собирается отправлять тебя в больницу. Ты уверен, что никогда раньше не видел этого человека?

– Да, – сказал Бен. – Никогда.

– Ты помнишь миссис де Уинтер? – спросил полковник Джулиан.

Бен нерешительно взглянул на меня.

– Нет, – мягко произнес полковник Джулиан, – не эту даму. Другую. Ту, что приходила в дом на берегу.

– Э? – сказал Бен.

– Ты помнишь даму, у которой была яхта?

Бен заморгал.

– Ее больше нет.

– Да, мы это знаем, – сказал полковник Джулиан. – Она часто плавала на яхте, не так ли? Ты был на берегу, когда она вышла в море в последний раз? Вечером, больше года назад. Когда она больше не вернулась?

Бен принялся мять в руках зюйдвестку. Посмотрел на Фрэнка, потом на Максима.

– Э? – повторил он.

– Ты был там, да? Был? – спросил Фейвел, наклоняясь вперед. – Ты видел, как миссис де Уинтер спустилась на берег, вошла в дом, а вскоре из леса вышел мистер де Уинтер. Вошел следом за ней. Что случилось потом? Говори же. Что случилось потом?

Бен отпрянул назад, прижался к стене.

– Я ничего не видел, – произнес он. – Я хочу остаться дома. Я не пойду в больницу. Я вас не знаю. Никогда вас не видел. Никогда. Я никогда не видел вас и ее в лесу. – Он начал всхлипывать, как ребенок.

– Ах ты, заячья душа, – медленно проговорил Фейвел. – Мокрая курица, будь ты проклят!

Бен вытирал глаза рукавом куртки.

– Похоже, что ваш свидетель не очень-то вам помог, – сказал полковник Джулиан. – Все это представление было пустой тратой времени, вы согласны? Хотите задать ему еще какой-нибудь вопрос?

– Это заговор! – крикнул Фейвел. – Заговор против меня! Вы все в нем участвуете, все до одного. Кто-то подкупил этого кретина, говорю вам. Заплатил за все его подлые враки.

– Я думаю, Бена следует отпустить, – заключил полковник Джулиан.

– Ладно, Бен, – сказал Максим. – Роберт отвезет тебя домой. И никто не положит тебя в больницу, не бойся. Скажите Роберту, чтобы его покормили на кухне, – добавил он, обращаясь к Фрэнку. – Пусть дадут ему холодное мясо, или что там еще он захочет.

– Плата за оказанную услугу? – спросил Фейвел. – Что ж, он сегодня с лихвой отработал ужин, а, Макс?

Фрэнк вывел Бена из комнаты. Полковник Джулиан взглянул на Максима.

– Парень до смерти напуган, – заметил он. – Я за ним наблюдал. Он трясся как осиновый лист. С ним никогда не обращались жестоко?

– Нет, – ответил Максим. – Он совершенно безобиден, и я всегда разрешал ему бродить по всему поместью.

– Его когда-то сильно напугали, – сказал полковник Джулиан. – Он показывал белки, как собака, когда ей грозят плеткой.

– Что ж вы его не отхлестали? – поинтересовался Фейвел. – Тогда бы он сразу меня вспомнил. Но нет, его не побьют, его накормят вкусным ужином, он его заслужил.

– Да, от его показаний нам мало проку, – негромко сказал полковник. – Мы ни на шаг не сдвинулись с места. У вас нет против де Уинтера никаких улик, и вы сами знаете это, Фейвел. Даже приведенный вами мотив убийства не выдерживает критики. Вам будет не на что опереться. В зале суда, Фейвел, вы не сможете подтвердить свои слова фактами. Вы говорите, что собирались жениться на миссис де Уинтер и что у вас с ней бывали тайные свидания в доме на берегу. Даже бедный идиот, который только что был здесь, клянется, что никогда вас не видел. Как вы докажете истинность своей истории?

– Как? – спросил Фейвел.

Я увидела, что он улыбается. Он подошел к камину и дернул колокольчик.

– Что еще вы затеяли? – спросил полковник Джулиан.

– А это вы сейчас увидите. Потерпите одну минутку.

Я уже догадалась, что нас ждет. Вошел Фрис.

– Попросите сюда миссис Дэнверс, – произнес Фейвел.

Фрис глянул на Максима. Тот ответил коротким кивком. Фрис вышел.

– Миссис Дэнверс – ваша экономка, если я не ошибаюсь? – спросил полковник Джулиан.

– Она была к тому же самым близким другом Ребекки, – ответил Фейвел. – Ее поверенной во всем. Она жила при Ребекке много лет, до того как Ребекка вышла замуж; практически миссис Дэнверс вырастила ее. Вы увидите, что Дэнни – свидетель совсем иного рода, чем этот идиот.

В комнату вернулся Фрэнк.

– Уложили Бена в постельку? – спросил Фейвел. – Накормили ужином, погладили по головке, сказали ему, что он хороший мальчик? Ну, скоро вашему профсоюзу придется потрудней.

– Сейчас сюда спустится миссис Дэнверс, – сказал полковник Джулиан. – Фейвел, по-видимому, считает, что ему удастся чего-то от нее добиться.

Фрэнк быстро взглянул на Максима. Полковник заметил этот взгляд. Я увидела, как сжались его губы. Мне это не понравилось. Нет, мне это не понравилось. Я принялась грызть ногти.

Мы ждали, глядя на дверь. И вот в комнату вошла миссис Дэнверс. Не знаю, по какой причине, возможно, потому, что мы всегда встречались с ней наедине и по сравнению со мной она выглядела высокой и сухопарой, но сейчас мне показалось, что миссис Дэнверс уменьшилась в размерах, съежилась, высохла, и на Фейвела, Фрэнка и Максима, как я заметила, ей приходится смотреть снизу вверх. Она встала у двери, сложив руки на груди и переводя взгляд с одного на другого.

– Добрый вечер, миссис Дэнверс, – сказал полковник Джулиан.

– Добрый вечер, сэр, – ответила миссис Дэнверс.

Все тот же мертвый, безучастный голос, который я слышала так часто.

– Миссис Дэнверс, я хочу задать вам вопрос, – сказал полковник Джулиан. – И вопрос этот вот какой: знаете ли вы, в каких отношениях находились покойная миссис де Уинтер и мистер Фейвел?

– Они были двоюродные брат и сестра.

– Я имел в виду не родственные отношения, миссис Дэнверс, – уточнил полковник Джулиан, – а куда более близкие.

– Боюсь, я не понимаю вас, сэр.

– Брось, Дэнни, – произнес Фейвел, – ты прекрасно знаешь, черт побери, куда он клонит. Я все выложил полковнику Джулиану, но он, по-видимому, мне не верит. Мы с Ребеккой были любовниками много лет подряд, не так ли? Она любила меня, разве нет?

Миссис Дэнверс молча глядела на него несколько секунд, в ее взгляде мелькнуло презрение.

– Разумеется, нет, – сказала она.

Я не поверила своим ушам.

– Послушай, ты, старая дура… – начал Фейвел, но миссис Дэнверс прервала его:

– Она не любила вас, она не любила мистера де Уинтера. Она не любила ни одного мужчину. Она ни в грош не ставила ни одного из вас. Она была выше любви.

Лицо Фейвела залила краска гнева.

– Послушай! Разве она не спускалась тропинкой к морю ночь за ночью на свидание со мной? Разве ты не ждала ее здесь до утра? Разве не проводила она все субботы и воскресенья со мной в Лондоне?