Электронная библиотека » Дэвид Джаэр » » онлайн чтение - страница 20

Текст книги "Ведьма с Лайм-стрит"


  • Текст добавлен: 26 февраля 2017, 20:50


Автор книги: Дэвид Джаэр


Жанр: Ужасы и Мистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 20 (всего у книги 36 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– В исследовательских целях, – отрезал редактор.

Гудини намекнул, что редактор не раз прикасался к медиуму, когда в этом не было необходимости. К концу встречи Гарри уже не скрывал своей уверенности в том, что сообщником Марджери был Берд. Всего несколько часов назад эти двое мужчин обменялись рукопожатием на вокзале. Теперь же они стали заклятыми врагами. Мунн и Гудини отправились в гостиницу, а Берд поехал обратно к Крэндонам.

На следующий день Марджери потребовала у Гудини объяснений, пересказав его инсинуации, хотя ничего не должна была знать об этом – разве что Уолтер не солгал, сказав, что может подслушать любой разговор. Обиженная и разочарованная, она обвинила Гудини в клевете и предупредила, что он испортит собственную репутацию, если выполнит свое обещание и попытается разоблачить ее сегодня вечером. Гудини попросил ее не ссылаться на свои экстрасенсорные способности, объясняя, как она все это выяснила, и спросил, какая же птичка ей это принесла на хвосте. Признав, что ей все рассказал Малкольм Берд, Мина взяла с Гудини слово молчать об этом.

Гудини сразу же отправился к Мунну и Берду и обвинил редактора в саботаже исследования: Берд не должен был пересказывать Марджери разговоры комиссии. Берд отрицал свою вину – мол, он ничего не говорил Крэндонам. С чего Гудини вообще это взял? Гудини не хотел нарушать данное Марджери слово и потому заявил, что просто сложил два и два, увидев, как Берд шепчется с медиумом. Берд только хмыкнул, услышав такие измышления, и заявил, что, как бывший преподаватель математики, видит определенную проблему в том, какие арифметические ошибки могут возникать, когда кто-то складывает два и два.

В тот же день, когда Марджери попросила Гудини сохранить ее слова в тайне, члены комиссии решили сфотографироваться с медиумом. На одном снимке Марджери стоит рядом с Мунном – седовласым и безукоризненно выбритым; за ними, склонившись над Марджери (чтобы попасть в кадр, ему пришлось встать на какую-то подставку) – Берд, худощавый и хмурый, с очками на носу. Рядом с Марджери – Гудини, широкоплечий, уже седой, в чуть мятом темном костюме. Маржери устремила на него загадочный взгляд. После этого Гудини сам сфотографировал Марджери у двери ее дома: волосы и белое платье сияют в ярких лучах солнца, руки сложены за спиной, на губах играет вежливая улыбка. А потом кто-то сделал явно не постановочный снимок Гудини и Марджери: они стоят вдвоем перед дверью ее дома; Гудини, известный чопорностью и сдержанностью в общении с женщинами, почему-то подался вперед и, стоя в профиль перед камерой, держит Марджери за руку, восхищенно улыбаясь. А она повернулась к нему, словно ожидая, что сейчас он вопьется в ее губы поцелуем.

Если Гудини и планировал разоблачить Марджери двадцать четвертого июля, то дому на Лайм-стрит, где она демонстрировала наиболее потрясающие из ее способностей, не суждено было стать местом ее позора. Следующий сеанс состоялся в гостинице «Чарльзгейт» по адресу Бикон-стрит, 535, в номере Дэниэла Комстока. Тем вечером Марджери уединилась в спальне Комстока с Глэдис Вуд, его секретаршей, и разделась догола. Глэдис осмотрела зеленое платье и нижнее белье медиума, затем проверила ее гениталии, пальцы ног и посветила фонариком в рот. Марджери распустила волосы, и Глэдис прощупала ее светлые локоны. Выключив свет, секретарша осмотрела все тело медиума, в особенности грудь, в поисках светящихся пятен, которые когда-то так озадачили членов комиссии. Во влагалище Марджери, во рту и на коже Глэдис не обнаружила ничего подозрительного, что могло бы объяснить, почему рассыпалась кабинка медиума, парил в воздухе рупор и поднимался над полом стол. Она заверила Гудини и Роя, что с медиумом все в порядке, и те усадили Марджери в кабинку и сжали ее руки.

Комнату в гостиничном номере заперли. На сеансе присутствовали Мунн, Берд, Комсток и Конант – и Уолтер, если верить в его существование.

– Ха-ха, Гудини! – крикнул призрак, и иллюзионист сказал, что что-то касается его правого колена. После астральных прикосновений начались самые зрелищные проявления силы Марджери: кабинка заскрипела и проехала по полу, стол приподнялся над полом, рупор сдвинулся, фонограф то включался, то выключался, слышались какие-то щелчки. В тот момент, когда Гудини, Конант и Берд заявили, что полностью контролируют медиума, стол поднялся и перевернулся, сбросив звонок на пол. Несколько минут спустя Уолтер сказал Орсону Мунну выпрямиться. Признав, что он сутулился, Мунн удивился, как это Уолтеру удалось разглядеть его позу в темноте. Когда контроль над медиумом был восстановлен, Мунн вздрогнул – зазвонил звонок, но звук тут же оборвался. Уолтер спросил издателя, сколько раз ему нажать на кнопку.

– Пять раз, – ответил тот.

Послышалось пять звонков. После этого призрак подал сигнал к завершению сеанса, прошептав «Доброй ночи» собравшемуся в «Чарльзгейте» кругу.

Все ожидали, что Гудини попытается остановить проявления призрака или разоблачить медиума, но тот не вмешивался в демонстрационный сеанс. По словам Комстока, на этот раз он даже не стал спорить с Бердом. После того как Крэндоны покинули гостиницу, иллюзионист объяснил, что еще во время сеанса сказал Мунну, мол, он разгадал все трюки медиума, но издатель попросил его не разоблачать ее, поскольку еще не настал подходящий момент. Тем не менее Гудини утверждал, что может объяснить каждый фокус Марджери: она нагнулась и приподняла стол головой, она опять надела рупор на голову, точно шляпку, а затем подбросила его в воздух, она нажала на кнопку звонка пальцем ноги.

Он также добавил, что медиум «наделена необычайной физической силой и атлетическим телосложением». Гудини намекнул, что внешне Марджери скорее похожа на иллюзиониста, специализирующегося на побегах, чем утонченного и возвышенного экстрасенса. На сеансе он удивился, что звонок так долго не звонит, и, по словам Гудини, Марджери сама себя выдала.

– На вас подвязки, верно? – спросила она.

– Да, – ответил Гудини.

– Меня царапает ваша пряжка.

Тогда Гудини понял, что пряжка его подвязок зацепилась за чулок медиума, и потому она не могла отодвинуть лодыжку. Когда он высвободил пряжку, то почувствовал, как Марджери пошевелила ногой – и тут же зазвонил звонок.

Гудини хотел сразу отправиться в Нью-Йорк и рассказать журналистам об этой истории с ногой и о том, как он поймал Марджери в тот момент, когда она засовывала голову под стол (сама она сказала, что потеряла заколку), как и о множестве других моментов, когда она жульничала. Но Мунн, Берд и Комсток настаивали на том, чтобы воздержаться от заявлений в прессе. Возмущенный Гудини осведомился, почему можно было сразу же разоблачать других кандидатов, но не экстрасенса с Бикон-Хилл.

– На этот раз все иначе.

Чуть позже Гудини вручил Мунну подписанную им бумагу, в которой говорилось, что Марджери – «стопроцентная мошенница». Берд вышел из себя и заявил, что Гудини не выполнил своего обещания поймать медиума за руку, поскольку просто не может этого сделать. Крэндоны тоже считали, что оправдали себя двумя демонстрационными сеансами, которые Мина устроила для гостей из Нью-Йорка. С их точки зрения, Гудини приехал в Бостон с твердым намерением дискредитировать Марджери. Он «говорил много неприятных вещей за спиной у медиума», – писал Дойлу Крэндон. Тем не менее он уехал, так и не изобличив ее.

На тот случай, если Гудини захочет обвинить Марджери, у Роя были отчеты о демонстрационных сеансах с подписью иллюзиониста. Там значилось, что он лично контролировал Марджери в момент проявления астральных феноменов. «Со вчерашнего дня ситуация немного улучшилась, – писал доктор Крэндон сэру Артуру. – Гудини и Мунн… подписали протоколы обоих сеансов, не раздумывая. На этих сеансах было столько явных манифестаций паранормальных феноменов, что любое опровержение этого опорочит исследователей в глазах всего мира».

После этих сеансов, вызвавших многочисленные споры, стало очевидно, что Марджери прошла первое испытание Гудини. Ей удалось постоять за себя, не проиграв бой с этим ненавистником спиритизма. «Гудини точно соответствует описанию, предоставленному вами и другими джентльменами, – писал Рой своему английскому союзнику. – И я с удовольствием добавил бы к этому описанию многие словечки, которые можно услышать в таких районах, как Уайтчепел и Ист-Энд. Однако я полагаю, нам удалось заполучить его голос».

Если Гудини не удастся остановить паранормальные проявления – а на этот раз он и не пытался, – Марджери получит награду Мунна. В качестве последнего доказательства доктор Крэндон предложил Берду возможность «сеанса для одного участника». Он хотел оставить Марджери в темной комнате с иллюзионистом и позволить ему попытаться остановить ее. «Кто знает, быть может, нам удастся включить Гудини в перечень тех фокусников, которые стали спиритуалистами», – сказал он. Но в конце концов Рой решил, что Гудини, которого он считал отъявленным мошенником, мог сам сунуть пальцы ноги в устройство со звонком, чтобы тот не зазвонил. Доктор посчитал, что лучше пусть в комнате присутствуют и другие члены комиссии, чтобы наблюдать и за медиумом, и за Гудини. Итак, второй этап спиритических сеансов, на этот раз для всех членов комиссии, назначили на конец лета. Берд в разговоре с Роем выразил свою уверенность в том, что Марджери прекрасно справится: «Комиссия соберется в Бостоне в сентябре. Все замечательно».

Перемены в условиях соревнования

Если это порядочные люди, то почему они действуют во тьме… Больше полномочий для Гудини – он сумеет выявить мошенников в этом деле.

Провиденс Ньюс

После первых сеансов с Марджери Гарри Гудини и Орсон Мунн покинули Бостон на полуночном поезде. Подъезжая к Центральному вокзалу Нью-Йорка, издатель почувствовал, как меняется его настроение: в городе его ждало серое, душное и необычайно прозаическое июльское утро. Гудини, не выспавшийся, но бодрый, обсуждал с Мунном ситуацию с Марджери. По его словам, она была искусной притворщицей, и потребовался весь его опыт в разоблачении мошенников, чтобы понять ее методы. Выйдя с вокзала, мужчины разошлись в разные стороны, и Мунну подумалось, что сейчас они очутились на распутье в этом исследовании. Репутация его журнала, нерушимая вот уже два поколения его семьи, оказалась под угрозой. Завтра Мунну исполнялся сорок один год, и он был куда моложе вверенного ему журнала. Мунн обильно потел, его мутило. По дороге в «Уолдорф-Асторию» он прочел статью в «Таймс» о том, что гнетущая жара этим летом приводила к нарушениям поведения среди горожан. По оценкам полиции, сотни тысяч людей пытались укрыться от жары, даже в рабочее время приезжая на Кони-Айленд. Около пятидесяти тысяч оставались там на ночлег: точно солдаты измотанной долгим переходом армии, они падали спать прямо на берегу. Мунн думал о том, не вызвана ли эта чудовищная погода и общественные беспорядки предстоящим приближением Марса к Земле – в этом году он будет находиться ближе к нашей планете, чем за последние сто лет.

Орсон Мунн оказался в затруднительном положении: он уважал своего редактора, но его тревожили подозрения Гудини о том, что Берд обо всем рассказывает Крэндонам. В сентябрьском выпуске «В мире науки» должна была выйти новая статья о Марджери – положительный отзыв Берда о ее медиумических способностях. Если Берд будет превозносить Марджери как великого медиума, а главный эксперт Мунна потом разоблачит ее как шарлатанку, конфуза не избежать. Это решение далось ему нелегко, но Мунн все же предпочел убрать эту статью из выпуска. Гудини удалось «подрезать Птичке крылья», и теперь Мунну предстояло улаживать разногласия между защитниками Марджери и ее противниками.

Ситуация обострилась, когда Гудини пришел в редакцию «В мире науки» пару дней спустя и принес свой отчет о Марджери, который он утаил от Берда. «Я сказал мистеру Мунну, что мистер Берд все рассказывает медиуму», – писал потом Гудини. Во время этого спора он вынудил Берда сознаться Мунну, что «ей удалось кое-что узнать». Впоследствии в телефонном разговоре с Уолтером Принсом Гудини похвастался, что Мунн отказался показывать его отчет собственному редактору. В своих попытках отстранить Берда от соревнования Гудини обрел в Принсе неожиданного союзника, хотя раньше казалось, что тот не выступает против Берда и недолюбливает Гудини за резкую критику спиритизма. В августе того года Принс и иллюзионист окажутся по разные стороны баррикад в ожесточенном споре о подлинности паранормальных явлений, состоявшемся в рамках публичной дискуссии в церкви Св. Марка. Но даже в этом столкновении Гудини не показался Принсу чрезмерно раздражительным или самодовольным: впоследствии он писал, что «Гудини настолько блистательно гениален, что в его присутствии не обращаешь внимания на такие особенности».

«Мягко говоря, это неожиданный для меня союз», – отметил Берд, не подозревавший, насколько Принса возмущали его хвалебные речи в адрес Марджери и попытки увеличить за ее счет тираж журнала, проспонсировавшего проведение соревнования. «Отвращение, которое все это вызывает, становится поистине невыносимым», – писал Принс Эрику Дингуоллу, дознавателю Общества психических исследований, который проверял способности Марджери в Лондоне.

Воспользовавшись ситуацией, Гудини уговорил Принса приехать в редакцию «В мире науки». Берд находился в кабинете неподалеку, когда они попросили Мунна запретить его редактору выступать с заявлениями о результатах работы комиссии без их согласия и согласия других членов комиссии. Также они настаивали на том, чтобы Берда перестали называть «секретарем комиссии». По их словам, это вводило общественность в заблуждение, потому что в глазах читателей он оказывался связан с комиссией непосредственно. Мунн, опасаясь, что два его главных эксперта выйдут из состава комиссии, согласился на их условия. Организатор состязания «В мире науки», с точки зрения Гудини, теперь занимался только мелкими поручениями, связанными с состязанием. «Мистер Дж. Малкольм Берд больше никогда не будет выступать от имени комиссии, – писал он Дингуоллу. – Видели бы вы, какую чушь он состряпал. – Так он описывал статью, которую Берд хотел опубликовать в очередном выпуске. – Это просто кошмар».

Хотя Гудини не возражал против присутствия Берда на сеансах, Мунн, опасаясь скандала, решил отстранить Берда от дальнейшего участия в исследовании. «Должно быть, Берд наслушался слишком много песен этой сирены, – думал Мунн, – и выпил слишком много ее зелья».

Как бы то ни было, репутация Берда как беспристрастного наблюдателя была подмочена, а это угрожало репутации журнала. Если журналу суждено занять неправильную позицию в споре о подлинности экстрасенсорных способностей, то пусть это лучше будет позиция «Фомы неверующего».

Что ж, теперь соревнование перешло под контроль Гудини.

«Гудини и Принс просто узурпировали роль глав комиссии», – вспоминал Берд. Они были «диктаторами», которые «собрались, договорились о плане действий и продвигали его, как только могли». Берд опасался, что этот наглый иллюзионист своими вспышками ярости уничтожит доверие, которое благодаря усилиям Берда установилось между журналом, бостонской субкомиссией и Крэндонами, и нарушит медиумические способности, постепенно развивавшиеся у Марджери благодаря в том числе и влиянию Малкольма. Гудини хотел сбросить королеву медиумов с пьедестала. Он утверждал, что «ручной» контроль оказался неэффективен, но Марджери была респектабельной дамой из Бикон-Хилл, а не каким-то итальянским мальчиком на побегушках при аптеке, с ней нельзя было обращаться, как с Пекораро. Помня об этом, Гудини и его помощник Джим Коллинз разработали более гуманный способ обездвижить медиума. Этот способ хранился в строжайшей тайне и должен был стать неожиданностью для Марджери. «Мы проведем с ней последний сеанс, – писал Дингуоллу Гудини. – И на этом сеансе мы ее остановим».

Кто такая Марджери?

МЕДИУМ ПРОХОДИТ ИСПЫТАНИЕ:

Марджери, супруга проф. Крэндона из Гарвардского университета, впервые продемонстрировала экстрасенсорные силы под наблюдением ученых.

Нью-Йорк Миррор


«Не было обнаружено никаких признаков мошенничества, и все моральные факторы – на стороне медиума, которая обеспечила все условия для исследователей».

Тайм

Лето 1924 года было самым жарким в жизни Марджери. И облегчения не предвиделось – по крайней мере, пока не закончится соревнование «В мире науки», Мина не могла покинуть Бикон-Хилл. Впрочем, она якобы выходила из своего тела по ночам, чтобы отдохнуть от жары. Ей хотелось сбежать из душной комнаты для спиритических сеансов и проехаться по побережью в сторону залива Кейп-Код или покататься на их яхте «Черный ястреб». Но она редко жаловалась на бесконечные собрания: решающие испытания были назначены на конец лета, а значит, сейчас не время отдыхать или отвлекаться от дела.

Противостояние Гудини и Марджери нашло свое освещение в мировой прессе. Во многих статьях писали, что комиссия «В мире науки» решила вручить бостонскому медиуму обещанную Мунном награду, если только Гудини не заставит их передумать, поэтому их следующая встреча будет не столь теплой, как в июле. «БОРЬБА МАРДЖЕРИ С КОРОЛЕМ НАРУЧНИКОВ», – гласил один заголовок. «SPIRITISMUS IN PRÜFUNG» («Испытание спиритизма»), – писала немецкая газета. Репортеры желтой прессы, словно древнегреческий хор в трагедии, подталкивали героев к предуготованному злым роком столкновению.

Невзирая на эти провокации, Марджери и Гудини все еще поддерживали хорошие отношения. «В последнее время я слышала о Вас много хорошего, – писала ему Марджери, – и я горжусь тем, что могу рассказать о своем знакомстве с великим Гудини».

Письма многих из тех, кто пытался связаться с бостонским медиумом, попадали в руки доктора Крэндона, который на них и отвечал. Но Гудини и Марджери вступили в оживленную переписку, свидетельствующую о теплоте их отношений. Все началось с того, что он прислал ей фотографии, сделанные на Лайм-стрит, и написал, как ему понравилось время, проведенное там. На этих снимках они явно наслаждаются компанией друг друга – голуби мира на фоне нарастающей вражды между лагерями сторонников Гудини и Марджери. Мина попросила «учесть тот факт, что я ненавижу публичность, и потому прошу Вас никогда не использовать эти снимки и не показывать их широкой общественности. Мы с доктором Крэндоном знаем, что Вы истинный джентльмен и с уважением отнесетесь к этой нашей просьбе».

Гудини исполнил ее желание, но желтая пресса отнюдь не придерживалась того же кодекса чести, что и великий иллюзионист. «Однажды я делала покупки в городе, и вдруг мне в глаза бросилась одна газета, – вспоминала Мина. – Я едва не потеряла сознание. На первой странице было напечатано мое имя – тем жирным черным шрифтом, который так любят бостонские газетчики». Впоследствии выяснилось, что журналист «Бостон Адвертайзер» проследил за одним из исследователей до ее дома и выяснил, кто там живет. После этого все узнали, кем же на самом деле является загадочный кандидат на получение награды «В мире науки». В «Адвертайзер» опубликовали адрес – Лайм-стрит, 10. Выяснилось, что Марджери и Мина – это один человек, и миссис Крэндон это очень смущало.

«Кто такая Марджери?

Больше года весь мир ломал голову, кто же на самом деле та женщина из Бостона, поразившая исследователей удивительнейшими проявлениями медиумической силы, которой нет равных.

Сегодня выяснилось, что это миссис Ле Рой Дж. Крэндон – супруга профессора, уже пятнадцать лет преподающего хирургию в Гарвардском университете, и автора многочисленных научных статей».

Газеты Херста напечатали фотографию Марджери в элегантнейшем наряде, а рядом – снимок Гудини, обвешанного цепями и гирями.

Как и опасался доктор Крэндон, Марджери разожгла интерес журналистов – интерес, которому не место в научных исследованиях. Отказываясь давать интервью, Крэндоны разрешили выступать от их имени Хиуорду Каррингтону. В их гостиной он поговорил с репортером «Бостон Американ» и сказал, что голоса из потустороннего мира, холодные ветра и звон астральных колокольчиков не входили в сферу научных интересов комиссии. Исследование строилось на чистых экспериментах – таких, как наблюдение за движением весов, чьи чаши нарушали закон гравитации, и тому подобное. Тем не менее газетчики прославляли Марджери так, что Берду и Каррингтону становилось стыдно.

«Год и три месяца назад журнал “В мире науки”, проверявший подлинность способностей медиумов, предложил награду в две с половиной тысячи долларов любому медиуму, который в условиях суровых испытаний сумеет представить неоспоримые доказательства общения с духами.

Многие, привлеченные этим соблазнительным предложением, выдвинули свою кандидатуру, продемонстрировали способности… и были подняты на смех учеными.

Но затем появилась Марджери.

Она непринужденно прошла каждое испытание, каждую проверку, и у нее была только одна просьба – чтобы на каждом сеансе ее мужу позволяли держать ее за руку».

Но независимо от того, убедили ли способности Марджери комиссию или нет, бостонские и нью-йоркские газеты нашли своего медиума.

– Говорят, что силы этой женщины могут быть подлинны, – заявил Гудини репортеру «Ворлд». – Я же воздержусь от высказывания моего мнения до тех пор, пока не завершатся испытания. Подобные исследования будоражат умы многих людей, вселяя тревогу и надежду на общение с мертвыми. Если Марджери способна устанавливать контакт с душами умерших – это замечательно, если же она не способна на это, я хочу дать человечеству что-то большее, чем просто развлечения.

В результате вмешательства Гудини в исследование способностей Марджери люди узнали о доме на Лайм-стрит, и в какой-то момент медиума почтили визитом и более выдающиеся – с точки зрения доктора Крэндона – личности. «В доме по адресу Лайм-стрит, 10 можно было не только увидеть чудесные, необъяснимые вещи, но и повстречать самый цвет нации», – писал С. Ральф Харлоу. Приезжая в город, на Лайм-стрит любил заглядывать Уильям Батлер Йейтс, и однажды они с Роем, который стал его личным доктором, начали шутить о «желтой лихорадке», охватившей авторов статей о Марджери. «Я тоже поддался этому прискорбному недугу, – отметил Йейтс, – но доктор Крэндон вылечил меня желтыми газетенками и виски… Сеанс прошел замечательно».

Лауреат Пулитцеровской премии и знаменитый писатель-романист Гэмлин Гарленд, состоявший в Американском обществе психических исследований, тоже не раз приезжал на Лайм-стрит. «Если хоть четверть чудес, которые якобы происходят здесь, подлинны, то это важнейшая лаборатория паранормальных исследований в Америке», – писал он. И увиденное его не разочаровало. Он счел доктора Крэндона «человеком с манерами истинного ученого, статным, любезным, с негромким голосом. Он смотрелся очень уместно в своей гостиной, где все стены уставлены книжными полками». Но Мина затмила его впечатление от доктора, когда в комнату «вошла знаменитая Марджери – очаровательная молодая женщина в изящном платье. Она оказалась намного моложе, чем я ожидал, совсем еще девчушка. Выматывающие испытания, которым ее подвергли, ничуть не сказались на ней, – писал Гарленд. – Она не только спокойно улыбалась, но и шутила, и все же за ее весельем я время от времени замечал присущую ей серьезность».

Во время сеанса исследователя очаровал и призрак, назвавший его «Гарленд, мальчик мой» и отозвавшийся о нем, как об «отличном парне»[56]56
  Первый сеанс с участием Гарленда состоялся в мае 1927 года. (Примеч. авт.)


[Закрыть]
. Восхищенный увиденными проявлениями медиумической силы, Гарленд станет еще одним сторонником Марджери, хотя он и счел, что все это немного напоминает «коммерчески выгодные фокусы».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации