Текст книги "Ведьма с Лайм-стрит"
Автор книги: Дэвид Джаэр
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
Не обойтись без журналиста
Отменное шоу, прекрасное
Марджери вам покажет.
Оно к тому же бесплатное –
Проходит любой, кто скажет:
«В мире лучший медиум Марджери,
Та, что шоу бесплатно покажет».
Жизнь хирурга, ее супруга,
Отравила его работа,
Ведь не кости его забота,
Острый нож – грех ее супруга.
И хотя жильцы Лайм-стрит казались респектабельными, один журналист полагал, что на сеансах в библиотеке Роя творится что-то неладное. Стюарт Гриском однажды присутствовал в гостиной Крэндонов, когда доктор пустил по кругу фотографии, на которых из влагалища его жены выделялась эктоплазма и руки исследователей тянулись к ее промежности, пытаясь нащупать эту удивительную субстанцию. У Грискома сложилось впечатление, что во всем этом действе играл роль не только научный интерес. «В исследовании способностей Марджери чувствуется явный и ненормальный налет сексуальности, сразу бросающейся в глаза», – писал он в Американское общество психических исследований.
Крэндоны знали, что кто-то из участников сеансов доносит Гудини обо всем происходящем, но никогда так и не заподозрили в этом репортера «Бостон Геральд», который все это время был глазами и ушами иллюзиониста. Именно Гриском сказал Гудини, что Марджери не придет на демонстрационный сеанс в Джордан-холле. Всякий раз, когда Мина проводила сеансы дома, Гудини будто следил за ней – на сцене он повторял многие из ее новых трюков с эктоплазмой. Поскольку в «Геральд» часто не указывалось авторство статьи, Крэндоны не понимали, что именно Гриском приложил руку к преданию огласке подробностей прошлого Мины. Не осознавая его намерений, Марджери доверяла ему. Гриском нравился ей, поскольку был джентльменом, как и Джон Флинн, не интересовался непристойностями и не пил контрабандное спиртное. Марджери казалось, что Гриском на ее стороне и, вообще, он ее друг. Может быть, поэтому Уолтеру так нравилось, что Стюарт присутствует на сеансах.
– Если вы не придете в следующий раз, то и я не приду, – шепнул призрак на ухо Грискому на одном сеансе.
В статьях с указанием авторства Гриском расхваливал призрака. Незримое присутствие Уолтера, писал он, «яркое, самобытное и незабываемое. У него вспыльчивый, но отходчивый нрав. Иногда Уолтер весел, иногда дерзок, иногда ироничен, иногда даже позволяет себе сквернословить, но при этом он неизменно остроумен, и ему всегда найдется что сказать». Но газетчика в первую очередь интересовала сама медиум, а не ее способности, поскольку он считал, что, только поняв ее, сможет осознать, что же происходит в этом доме. И хотя Марджери не наживалась на горе суеверных вдов или разорившихся предпринимателей, а ее социальный статус не позволял сравнивать ее с медиумами, дававшими объявления о своих услугах в газетах и проводившими сеансы в полуподпольных церквях, Гриском считал, что у этой отважной героини парапсихологических исследований есть своя темная сторона. Все разговоры о буйных вечеринках и групповых оргиях на Лайм-стрит были всего лишь сплетнями, полагал журналист, тем не менее ему не нравились друзья Марджери, люди куда менее надежные, чем Макдугалл, Гудини и Принс, скромники, не пившие вино Роя и не остававшиеся ночевать в этом доме.
У него сложилось впечатление, что все веселье Марджери было напускным и дом на Лайм-стрит отнюдь не располагал к счастливой семейной жизни. Один исследователь из новой гарвардской группы описывал доктора Крэндона как человека распутного, быстро устававшего от своих жен и потому разводившегося с ними. По его мнению, доктор Крэндон давал своей жене основания полагать, что «ее положение в этом доме под угрозой. Выйдя за него замуж, она поднялась по социальной лестнице, к тому же, похоже, она искренне любит его». Но если она больше не будет проявлять медиумические способности, их брак распадется, писал этот исследователь, поскольку Крэндоны были «двумя помешанными на сексе людьми, которых больше ничто не объединяло в этой жизни».
Гриском никогда не оставался на Лайм-стрит ночевать, но подозревал, что по ночам тут развлекаются не только духи. Впрочем, он все же не доверял досужим сплетням; но несколько «книжных червей», похоже, гордились своими романтическими отношениями с красавицей-медиумом и при этом отнюдь не походили на донжуанов. Да и Марджери наслаждалась тем, какое сексуальное влечение она вызывает у серьезных ученых, этих якобы столь бесстрастных профессионалов. Возможно, она-то и распространяла часть сплетен о своих любовных похождениях.
Один из новых гарвардских исследователей, Грант Коуд, влюбился в нее с первого взгляда. Как и многие из тех, кто изучал способности Марджери, Коуд был интеллектуалом (он преподавал английскую литературу в Гарварде), интересовался фокусами и, как и большинство исследователей паранормальных явлений, был несчастен в личной жизни. Он исповедовал принципы свободной любви, но его убеждения едва ли выдержали проверку реальностью, когда жена ушла от него к его же психотерапевту. Возможно, именно поэтому Коуду нравилось говорить о своих личных проблемах – как с Марджери, так и с Грискомом – и провоцировать на откровенность остальных. В одной из таких задушевных бесед Берд признался Коуду, что в конце исследования «В мире науки» отношения Марджери и Роя были настолько напряженными, что «Крэндон вел себя с ней прилично только после хорошего сеанса». Расстроенная холодностью мужа, Мина жаждала внимания и потому «заигрывала с каждым встречным», начиная с него самого, намекнул Берд.
Но Берду и заигрываний особых не требовалось. На одном сеансе Уолтер заставил Малкольма признаться, что прикасаться к эктоплазме Марджери – «все равно что ласкать женскую грудь». Гудини утверждал, что на сеансе в прошлом июле поймал Берда за руку, когда тот залез медиуму под юбку. Более того, Берд сказал Коуду, что его частные детективы снабдили его фотографиями, служившими доказательством распутства Марджери, в том числе ее романа с Каррингтоном. Большинство членов комиссии намекали на попытки Марджери соблазнить их: Гудини говорил, что она домогалась его как на сеансах, так и вне их; Макдугалл намекал, что в его случае одними обольстительными взглядами дело не ограничилось; и даже Принс, которого Крэндоны считали старым чудаком с пуританскими воззрениями, полагал, что Мина предлагала ему свое тело – будто она была кем-то вроде храмовой проститутки, способной удовлетворить его потребности как в сексе, так и в вопросах веры. А когда Принс не поддался на ее попытки совращения, она якобы воскликнула: «Что ж вы за чурбан такой деревянный!» И хотя никто не высказывался по этому поводу официально, Гудини считал, что в деле Марджери все сводится к обольщению. «Если читать между строк, – говорил он одному другу, – то вы увидите, что я обвиняю Марджери в сексе с исследователями и у меня есть доказательства этого». Более того, он даже анонимно опубликовал едкую разоблачительную статью, в которой утверждал, что Берд и Каррингтон помогали Марджери мошенничать на сеансах, а она за это не только кормила-поила их, но и спала с ними.
Совместное журналистское расследование Гудини и сотрудников газеты «Геральд» началось в январе, когда два репортера – Гриском и А. Дж. Гордон – обратились к нему за информацией об Эрике Дингуолле. Их смутило, что исследование Дингуолла финансирует Аугустус Геменвей – почтенный бостонский меценат, но при этом друг Крэндонов. Решив помочь бостонским журналистам, Гудини передал им копию своей переписки с Дингуоллом. Британский исследователь был «небогат», как сказал Гудини журналистам, и работа в стране джаза потакала его амбициям. «Он никогда раньше не бывал в высшем обществе, никогда не сталкивался с такой роскошью, и теперь, когда его используют, ему кажется, что у него важная роль и ему суждена мировая слава. А вы сами знаете, что мировую славу можно обрести только посмертно».
Гудини поздно ложился и рано вставал, поэтому, дав Грискому свой номер телефона, сказал звонить в любое время. И он хотел ответную услугу, поскольку у него больше не было возможности общаться с Марджери: «Кстати, мне сказали, что она полностью изменила программу сеансов. Вы не могли бы выяснить, чем она занимается сейчас?»
Гриском был единственным журналистом, которого всегда были рады видеть на Лайм-стрит, и потому он легко мог предоставить Гудини всю необходимую информацию. И Уолтер, которому якобы все было известно, почему-то никогда так и не разоблачил журналиста. Посчитав, что после первого сеанса с Марджери в этой истории без него «теперь не обойтись», Гриском передал Гудини отчет с диаграммами всех трюков, которые он увидел тем июньским вечером. «Привычный набор фокусов» включал левитацию плетеной корзины и светящихся дисков; звонок, звеневший по команде Уолтера, когда устройство стояло на столе и когда Гриском нес его по комнате; эктоплазматические руки, коснувшиеся его головы и ноги, развязавшие шнурки на его ботинках и вытащившие заколку из прически его жены; трубу для спиритических сеансов, парившую в воздухе. На этом сеансе Уолтер прошептал:
– С Гудини покончено.
– Да, его песенка спета, – эхом отозвался доктор Крэндон.
Все это время Марджери, облаченная только в накидку, постанывала, сжимая руку Грискома.
Едва ли любовники чувствуют себя ближе, обнимаясь в машине после танцев, подумалось тогда Грискому. Многие участники сеансов до него точно так же сидели рядом с Марджери, держа ее за руку и чувствуя ее прикосновения: нога к ноге, ступня к ступне, а иногда голова медиума, мечущегося в трансе, склонялась на их плечо. Обстановка сеанса скорее напоминала развратную вечеринку. И все же, когда Гриском спросил у Крэндонов, что они думают об исследователях, супружеская пара назвала их людьми скромными и чистосердечными. Марджери описала Принса как самого честного человека из всех, кого она знает:
– Да, он сухарь, но при этом я полностью доверяю ему.
При этих ее словах журналист едва смог сдержать смех, учитывая, какие высказывания о них Принс позволял себе в частных разговорах. Она и Берда назвала человеком благородным, что ставило под сомнение ее оценку Принса, подумалось Грискому. Каррингтона же она назвала «настоящим мужчиной», что прозвучало двусмысленно, учитывая, что репортер знал об их романе.
Будто чтобы подтвердить верность Грискома Марджери, Крэндоны спросили, что он думает о Гудини. К их удивлению, он признал, что ценит Гудини и как человека, и как специалиста по паранормальным явлениям. И столь же неожиданно Марджери воскликнула:
– Я люблю и уважаю Гудини за его отношение ко мне. По крайней мере, он не боится открыто высказать свою точку зрения.
Она признала, что ей нравится ее главный противник! Но еще больше удивила Грискома симпатия Крэндонов к двум журналистам, ставившим под сомнение способности Марджери. «Кстати о шутках, – поделился с Гудини Гриском. – Крэндон немало насмешил меня вчера, сказав одному моему коллеге по «Геральд» (его жена лечится у нашего славного доктора, да поможет ей Господь), что мы с Гордоном очень ему нравимся и что мы относимся к нему куда справедливее, чем все остальные газетчики вместе взятые. Уолтер явно не поставил его в известность о том, что это мы раскопали прошлое Марджери». Но Гриском не отказывал этой паре в мастерстве. «Вы должны признать, что они гениальные иллюзионисты. Вам стоило бы взять их в свое шоу».
Но, восхваляя изощренность трюков Марджери, Гриском, даже посоветовавшись с Гудини, не мог объяснить, как ей удалось провернуть все эти фокусы на прошлом сеансе. На следующий раз исследователи смазали волосы медиума люминесцентной краской, чтобы она не могла поднимать столик для сеансов головой и надевать на голову рупор, как предполагал Гудини, но Марджери это не остановило. В первую очередь Гриском заинтересовался тем, как Марджери имитирует голос Уолтера. Призрак использовал те же речевые обороты, что и медиум, и, похоже, располагал той же информацией, что и она. При этом когда голос духа доносился с противоположной стороны комнаты, журналисту послышался тихий шепот со стороны медиума (благодаря светящейся ленте на ее голове было понятно, где находится ее рот) – будто она говорила в какое-то хитроумное устройство вроде телефона, передававшее и усиливавшее голос ее брата. Одним из членов клуба «Абак» был Фредерик Адлер, разбиравшийся в механике. «Возможно, именно он изобрел это устройство», – предположил Гриском. А как же астральная рука, касавшаяся его и его жены? Репортеры сошлись на том, что это была человеческая рука или нога, но Гриском сомневался, что речь идет о Марджери. Он настаивал на том, что руки медиума слишком хорошо контролировали, чтобы она могла дотянуться до миссис Гриском, а вытащить заколку из волос – слишком сложная задача даже для опытного фокусника, если можно пользоваться только ногами.
Вначале Гриском предположил, что Марджери провела в комнату сообщника, но потом он отказался от этой версии. Сеанс, на котором он присутствовал, был репетицией выступления Марджери перед гарвардской группой. «Марджери могла бы под своей накидкой провести в комнату ребенка», – писал он Гудини. Но потом она провернула те же фокусы в лаборатории в Гарварде, куда ее сообщнику, каким бы маленьким он ни был, проникнуть было бы не так уж просто. Гриском признавал, что так и не смог разгадать ее тайну. Но последние новости отодвинули на второй план проблемы фокусов на сеансах. Мир медиумов всегда ассоциировался с аферистами, виновными в мошенничестве и прочих мелких правонарушениях. Но мало кого обвиняли в таких преступлениях, как доктора Крэндона.
Пропавшие мальчики
Еще со времен детоубийцы Медеи ведьм изображали как ненавистниц детей. Когда сэр Артур учился в школе в Стоунихерсте, в графстве Ланкашир, считавшемся средоточием колдовских практик Англии, он и его приятели играли в игру «убеги от ведьмы»: ходили слухи, что темные силы водятся в районе Пендл-Хилл. По легенде, если ведьма поймает ребенка, то зажарит его на вертеле или сварит в котле, его кости использует для колдовских зелий, а кровью напоит демонов. Но сэр Артур давно отрекся от католицизма и отринул церковные суеверия, обратившись в оккультизм, потому боялся не ведьм, а традиционных врагов спиритизма. Когда доктор Крэндон признался ему, что стал подозреваемым в деле о пропавших детях, сэр Артур предположил, что тут не обошлось без влияния церкви.
«Невероятная история: считается, что мальчик, который провел в семье Крэндонов несколько недель, пропал без вести, – рассказывал Уолтер Принс. – Доктор Крэндон утверждает, что мальчик вернулся домой в Англию, но оттуда поступают официальные запросы. Это уже не просто слухи, поскольку я лично видел документы из Лондона». Марджери (это было весьма недальновидно с ее стороны) призналась Принсу в том, что отдел Секретной службы – настоящей, в отличие от людей организации Гудини, – ведет расследование и подозревает ее мужа. «Она сказала мне, что доктора Крэндона в какой-то момент едва не арестовали. Все это весьма загадочно».
Преступление, в котором подозревали доктора Крэндона, было чудовищно. Кто-то донес властям, что Рой привозит из Англии сирот под предлогом планирующегося усыновления, а затем, когда усыновление отменяется, мальчики не возвращаются домой. Пытаясь защититься от обвинения, доктор Крэндон обратился за помощью к сэру Артуру, представив ему «дело в духе Шерлока Холмса». Отдел Секретной службы в Вашингтоне «полагает, что я с целью усыновления привозил в свой дом шестнадцать мальчиков и все они пропали». Наибольшие опасения вызывало дело Хорэса Ньютона – сироты, которого в прошлом декабре привез Марджери Иосиф Девиков. Один из членов парламента в Лондоне связался с судоходной компанией «Стар Лайн», чтобы выяснить, действительно ли мальчик вернулся в Англию на пароходе «Дорик», как засвидетельствовали Крэндоны.
«Ко мне приходили следователи и задавали вопросы о пропавших мальчиках, – сообщил Гудини А. Дж. Гордон из газеты “Геральд”. – Вы не получали никаких известий из Англии по этому поводу?» В ответ Гудини выслал в «Геральд» результаты расследования этого дела в Лондоне: никто не арестует доктора, поскольку Хорэс Ньютон, которого Рой с таким трудом вывез в Америку, действительно вернулся в Англию. Как Рой и сказал следователям, миссис Крэндон посадила Ньютона на борт парохода «Дорик» двадцатого декабря. И тому нашлись веские доказательства: Хорэс Ньютон значился в списке пассажиров, более того, поскольку он был склонным к шалостям ребенком (именно поэтому Крэндоны его и отвергли), другие пассажиры хорошо запомнили его проказы. Корабельный врач, знакомый Роя, сказал, что «с мальчиком в этой поездке все нянчились». Но, похоже, были другие мальчики, которые приехали из Англии в Бикон-Хилл и обратно не вернулись. «Я не вполне понимаю, о каком количестве детей идет речь. Пожалуйста, предоставьте мне точные данные», – писал Дойл.
И если автор рассказов о Шерлоке Холмсе пытался восстановить доброе имя Крэндонов, частное расследование Гудини не развеяло сомнений иллюзиониста. «Гордон просил спросить вас ‹…›, как продвигается расследование по поиску того мальчика в Нью-Джерси», – интересовался у Гудини Гриском. Судя по полицейским отчетам, где-то на двух сотнях акров территории поместья Девикова были обнаружены неопознанные останки подростка; при этом считалось, что один из пропавших мальчиков Крэндона в итоге очутился в Нью-Джерси. Учитывая прошлое Девикова, это совпадение наводило следствие на размышления.
Хотя у Девикова были влиятельные друзья в Вашингтоне, Гриском обнаружил, что Иосиф не всегда был примерным гражданином, таким себе русским Горацио Элджером, как теперь, когда стал богат и обзавелся связями. В юности, работая нотариусом, Девиков бежал из Чикаго, спасаясь от обвинений в краже нескольких тысяч долларов, доставшихся по завещанию одному из его клиентов. Через некоторое время его арестовали во Флориде и предъявили обвинения по уже другому делу, но и на этот раз его подозревали в крупном хищении. Гудини не верил, что закоренелый преступник может раскаяться и измениться, и уж тем более не из-за каких-то спиритуалистических веяний. Тем не менее тот самый магнат, которого в газете «Бостон Глоуб» как-то назвали «русским преступником» за четыре дела о чековом мошенничестве, в итоге оказался доверенным лицом доктора Крэндона и лично занимался документами об усыновлении Ньютона. Именно Девиков сопровождал сироту из Англии – было в этом что-то символическое, будто он, немолодой уже иммигрант, мог обеспечить мальчику из-за границы великолепное будущее с Крэндонами.
Для Грискома расследование дела Марджери все больше сводилось к изучению характера доктора Крэндона. «Я выяснил, что многие из тех, кто давно знаком с доктором, считают его безумцем, по крайней мере в некоторых вопросах». Так, по слухам, после одного сеанса, когда какой-то исследователь потянулся к эктоплазме Марджери без разрешения, доктор пробормотал: «Если бы он осмелился провести этот эксперимент, то не покинул бы наш дом живым». И хотя у доктора Крэндона не было репутации человека, склонного к насилию, злые языки болтали, что он педофил. Однако расследование так ни к чему и не привело, поэтому в «Геральд» статью о пропавших мальчиках так и не напечатали.
В рамках параллельного расследования сэра Артура выяснилось, кто же из членов парламента поднял такую шумиху в Лондоне. Это был Гарри Дэй – относительно новый человек в политике. Сэр Артур предупредил Дэя, что не стоит «неосознанно выступать против чьих-то личных врагов», и попытался узнать, кто же убедил его инициировать расследование о пропаже Ньютона. Доктор Крэндон полагал, что только Уильям Макдугалл обладал достаточным влиянием в обществе, чтобы втянуть в это дело члена парламента. Дойл же все еще винил в преследованиях Крэндонов католическую церковь. Но они оба ошибались. Когда-то Гарри Дэй был импресарио кабаре «Кристалл» и театральным агентом Гудини в Великобритании, и он до сих пор оставался его близким другом.
Если бы все это происходило в одном из фильмов Гудини, то Рой (он выглядел бы в точности как герой фильма ужасов «Свенгали») и его громила-телохранитель Девиков оказались бы торговцами детьми, а в конце третьей серии их злодеяния раскрыл бы гений-герой из Секретной службы. Гудини уже назвал Марджери «ведьмой вуду», теперь же он собирал статьи об обнаруженных в подвале Нью-Джерси детских костях – не дело ли это рук «доктора вуду»? Многих женщин, подозреваемых в ведовстве, в разные времена обвиняли в убийствах детей. Но Марджери не вызвали в суд. Ее путь лежал в Гарвард.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
