Текст книги "Ведьма с Лайм-стрит"
Автор книги: Дэвид Джаэр
Жанр: Ужасы и Мистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)
Легкий как перышко
Считается, что ведьмы и иные сверхъестественные существа всегда подвержены чрезмерным страстям. По ночам они летают на метлах или вилах, используют палки и иные фаллические предметы. По легенде, они побеждают мужчин обольщением. Вот и Гудини приписывал Марджери почти сверхъестественные силы очарования. Застенчивые ученые мужи ничего не могли ей противопоставить.
– Он точно голубой, – говорила о Хиуорде Каррингтоне служанка Крэндонов, считая его слишком женоподобным. – У него в комнате румяна, крем из миндального масла и помада – и он всем этим постоянно пользуется!
Может быть, поэтому во время летних сеансов он выглядел «на миллион долларов», как говорила Марджери, а остальные исследователи обильно потели, и Уолтер потешался над их недостатками гигиены. У Кэрри была своя комната на Лайм-стрит, и во время перерывов он часто ходил туда «освежиться». Но было что-то странное в том, как он одевался – совсем не по сезону. Летом, когда другие мужчины носили рубашки с коротким рукавом, он удивлял Марджери, приходя на сеансы в костюме.
В ответ на ее вопрос он сказал, что готовится к ее холодным ветрам.
Каррингтон был столь же экзотичен, как страны, в которых ему довелось побывать. Однажды он рассказал Марджери о своей поездке в Египет и загадочных традициях этой страны. Согласно египетской «Книге мертвых», как сказал он, сердце считалось единственным органом, в котором сохранялась жизнь после смерти. В загробной жизни сердце взвешивали, и, чтобы душа выжила, оно должно было оказаться легче перышка, необремененное грехом или виной. Тем утром, пока Рой был на работе, Каррингтон научил Марджери простым карточным фокусам и показал трюк с исчезающей монеткой. Она была поражена ловкостью его рук, Каррингтону же его собеседница показалась прилежной ученицей.
Они поговорили о медиуме Палладино и о том, как Хиуорд работал с ней в Неаполе. Он описывал свои исследования, не используя научных терминов, как это делали остальные. Но у Каррингтона были свои странности. Например, он произносил слова «сеанс» и «ясновидение» по-французски – séance и clairvoyance, а имя Палладино – на итальянский манер. Он подолгу жил в тех местах, где Мина всегда мечтала побывать, если бы только Рой мог оставить медицинскую практику на срок дольше, чем две недели в году. Каррингтон не был разведен – его брак распался. Мина не чувствовала вины за то, как развиваются их отношения. Напротив, она думала, что Рой одобрит их дружбу.
– Хотите поцеловать меня? – спросила она Кэрри, обняв его на глазах у мужа и других членов клуба «Абак».
«И что же мне было делать? – писал он. – Она была в моих объятиях».
На следующий день начался их роман, но им трудно было уединиться. Они начали часто ходить гулять на набережную, и однажды вечером Каррингтон предложил ей сбежать с ним в Италию. Она мягко отвергла его предложение, но отношения не разорвала. Он казался ей хрупким: Мина узнала, что у него туберкулез. Этим и объяснялась его многослойная одежда на сеансах: шерстяное белье, две рубашки, жилет и свитер или пиджак в летнюю жару. Рой считал, что худоба Каррингтона – результат его специфической диеты, а не болезни. Но какой бы ни была причина, Хиуорд чах день ото дня и стыдился этого. Он был легким как перышко на ладони Марджери.
Экстрасенсы, выше знамя!
Комиссия заставила Марджери замереть на месте, как машины на Таймс-сквер в час пик, но все тщетно. Они пытались поймать Уолтера в ловушку, но он туда так и не попался.
Нью-Йорк Дейли Миррор
Нет, Гудини, твои методы не сработают. Спиритуализм шагает по планете семимильными шагами, и ничто мирское, ничто плотское, ни сам дьявол, ни даже фокусник не смогут его остановить.
Свет: журнал спиритуалистского развития и исследований паранормального
Пока Гудини только собирался остановить Марджери, «знатное зрелище», как говорил Берд, привлекло новых участников сеанса – титана сталелитейной промышленности и уважаемого местного журналиста.
В августе посмотреть на способности Марджери на Лайм-стрит приехал Иосиф Девиков. Магнат, финансировавший Джорджа Валентайна, первого кандидата комиссии «В мире науки», был потрясен «тройными фокусами» Уолтера: призрак свистел или напевал, рупор парил в воздухе, как рыба плавает в воде, при этом тамбурин летал под потолком или звенел звонок, и все это под строгим контролем Девикова.
– Захватывающее зрелище, прямо как в лучшем театре Бостона, – нашептывал Уолтер.
Над более сложными проявлениями Марджери еще работала. Сейчас она пыталась добиться полной материализации астральных сущностей, и на сеансе небольшой светящийся шар с проступающими на нем чертами лица повис в воздухе рядом с супругой магната. Женщина узнала в этих чертах свою покойную подругу Сейди. В этот момент Девиков понял, что его поиски сильного медиума завершены. Впечатленные способностями Марджери, Девиковы стали постоянными членами клуба «Абак», хотя сложно было представить себе, что Рой и Иосиф найдут какую-то общую тему для разговора, кроме паранормальных явлений.
В отличие от респектабельных врачей, составлявших круг Роя, Иосиф, этот русский еврей, был человеком грубым и прямолинейным, несгибаемым, как ванадиевая сталь, которую он производил. Много лет назад он славился тем, что решал все конфликты кулаками, а то и дубинкой. Сейчас же он общался с духами и финансировал медиумов. Но Крэндоны не нуждались в деньгах Девикова.
– Не соблазняйте медиумов дарами, – напутствовал его Уолтер.
В августе «Бостон Геральд», газета консервативного толка, начала подробно освещать историю Марджери. И Уолтер Стюарт Гриском, тридцатишестилетний журналист и представитель влиятельного филадельфийского рода, был главным репортером «Геральд», писавшим о событиях Страны лета. Гриском раньше ничего не знал о спиритизме и потому не понимал, зачем медиумам держать рупор на столе для спиритических сеансов и почему они сидят в занавешенных кабинках, похожих на примерочные в магазинах одежды. Тем не менее он, безусловно, слышал о Дэниэле Комстоке и договорился об интервью в лаборатории физика в Кембридже.
– Доктор Комсток считает исследования паранормальных явлений молодой наукой, и сейчас, в 1924 году, когда она только зарождается, отношение к ней такое же, как к исследованиям электричества и радиоволн, как ко всем новым наукам, которые когда-либо возникали, – цитировал он мнение физика.
– Тогда почему же некоторые ученые – и один знаменитый иллюзионист – считают, что медиумические феномены невозможны? – спросил журналист.
– Я не сказал, что они возможны, – ответил Комсток. – Я лишь сказал, что они существуют.
После этого Гриском отправился на «загадочную старую Лайм-стрит», в район города, где едва ли можно ожидать встречи с практикующим медиумом.
Марджери и правда была необычным человеком. «Если миссис Крэндон выиграет награду в $2500, как многие полагают, – писал он, – она будет единственным на все 100 % настоящим медиумом в стране».
Договорившись о встрече через своих гарвардских знакомых, Гриском надеялся, что будет первым журналистом, которому удастся взять у Марджери интервью. Но у двери ее дома репортера встретил Хиуорд Каррингтон, который находился там «с целью научного исследования». Грискома провели по коридору в прохладную гостиную, где его ждала Марджери.
В отличие от других журналистов, охотившихся на нее, Гриском не выглядел так, будто успел выспаться в своем костюме, и от него не несло табаком. Но, невзирая на весь его талант газетчика, ему ничего не удалось вытянуть из Марджери. Когда Гриском напрямую спросил, выиграла ли она фактически соревнование, женщина улыбнулась и уклончиво ответила: «Пока еще нет» – и адресовала все остальные вопросы к Каррингтону. Тот будто невзначай заметил, что осталась «всего одна проверка, которая поможет подтвердить стопроцентную подлинность способностей Марджери». Кэрри расхваливал силу медиума, а Гриском с невероятной скоростью делал пометки в записной книжке – и Марджери подумалось, что есть в этом процессе что-то, напоминающее метод автоматического письма.
Гудини не понравилось, что Комсток и Каррингтон позволяли себе заявления в прессе, а ему самому приходилось молчать в связи с распоряжением Мунна. Больше всего его встревожило интервью Фреда Китинга, собрата-иллюзиониста и вспомогательного члена комиссии, которое к тому же еще и напечатали в его любимой газете «Нью-Йорк Ворлд». Китинг сказал, что был потрясен загадочными зелеными огоньками, появляющимися из ниоткуда, и разрушением кабинки Марджери (он рассказал, как Берда пришлось вытаскивать из-под обломков, как Бастера Китона в фильме «Пароходный Билл»).
Другие хвалебные отзывы, в особенности тех журналистов, кто никогда не был на Лайм-стрит, лишь распаляли мессианские надежды ее самых ярых сторонников. Так, например, в одной газете вышла статья с заголовком: «ЭКСТРАСЕНСОРНЫЕ СПОСОБНОСТИ МАРДЖЕРИ ОБЪЯВЛЕНЫ ПОДЛИННЫМИ».
– Сейчас наша земля измучена и истощена, – предупредил Дойлов в августе дух Фенес. – Она словно котел с крышкой, готовый закипеть. И когда он закипит, крышка может упасть.
Леди Дойл, служившая проводником Фенеса в мир живых, написала, что, когда разразится катастрофа, миллионы обратятся к Марджери за «знаниями, надеждой и утешением».
Гудини же многие оккультисты считали Антихристом спиритуализма. Некоторые представители движения рассматривали Марджери как аналог Девы Марии, поскольку духи формировались из астральной субстанции во чреве ее. Они считали богохульством попытки Гудини разоблачить медиума.
Гудини – «еврей по национальности», напоминал журнал Национальной ассоциации спиритуалистких церквей. Чтобы подчеркнуть эту мысль, они постоянно называли его Вайс, хотя это имя мастер побега не использовал со времен ранней юности. «Мистер Вайс, может быть, и считается великим иллюзионистом, если вообще рассматривать это достижение как значимое в масштабе человечества, но он не разбирается в вопросах, относящихся к спиритуалистским способностям. Его стезя – фокусы, за счет которых он и наживается».
Уолтер же проповедовал, что победа над Гудини имеет куда большее значение, чем получение награды Мунна:
– Намного важнее выигрыша в соревновании дискредитация Гудини как охотника на привидений.
Призрак предупредил клуб «Абак», что иллюзионист планирует подлый трюк – мол, Гудини собирается что-то поместить в звонок, чтобы даже астральные пальцы Уолтера не смогли нажать на кнопку. Он сказал Девикову оставаться настороже. Чтобы подбодрить свой круг, Уолтер сочинил для них пародию на христианский гимн:
Итак, как на материальном, так и на астральном уровне у Гудини нашлись свои недоброжелатели. «После приезда в Бостон его тревожили враждебные намерения недругов, – писала одна желтая газета. – Он отказался показываться кому-то на глаза в гостинице, а встретившись с другом на вокзале Бэк-Бэй, Гудини позвал собеседника в телефонную будку, сказав, что за ними следят и если не спрятаться, их разговор могут подслушать». Тем вечером в комнате для сеансов Уолтер прошептал:
– Я разберусь с Гудини.
Ящик Гудини
Четверо из пяти членов комиссии убеждены, что способности бостонского медиума подлинны на все сто процентов. Предполагается, что объявление о вручении ей награды воспоследует через несколько дней.
Бостон Геральд
Гудини отказывается выступать с какими-либо заявлениями до завершения исследования. В обществе именно его мнение по данному вопросу вызывает наибольший интерес.
Буффало Инквайрер
«Я держал ее за руки и за ноги, а ее способности все равно проявлялись», – писал Гудини Принсу после июльских сеансов с Марджери. Месяц спустя наступило время, когда либо медиум должна была представить веские доказательства подлинности своих способностей, либо Гудини должен был обосновать, как именно она их имитирует. «Мы не можем оба быть правы», – говорил он. Если его методы сработают на августовских сеансах, то не будет ни астральных щелчков, ни левитации стола, ни астральных огоньков. Но Гудини не хотел расставлять ловушку на медиума, как в случае с Валентайном, позволяя ей свободно перемещаться по комнате, чтобы потом поймать ее за руку. Нет, он хотел вообще предотвратить проявление феноменов. Берд предупредил Крэндонов, что Гудини рассчитывает на сеанс-пустышку. Чуть позже сэр Артур написал им, что Гарри «плетет коварные интриги» против Марджери. Круг Крэндонов был уверен, что если Гудини и удастся остановить Марджери на пути к получению награды, то только подлостью.
Уолтер, которому все было известно, посоветовал, как бороться с этим противником. «В темноте Гудини сможет победить, если не проявятся никакие феномены, – писал сэру Артуру Рой. – Уолтер решил эту проблему, заявив, что в дальнейшем готов присутствовать только на сеансах, освещенных красной лампой». Поскольку и выделение эктоплазмы, и манифестация иных паранормальных явлений якобы была возможна только в темноте, стратегия Уолтера противоречила спиритическим традициям как серьезных медиумов, так и аферистов. По словам Берда, Гудини по необъяснимой причине настаивал на проведении полностью темных сеансов в августе. «Он не объясняет, на чем основывается это необычное требование», – писал редактор.
Но какими бы ни были его мотивы, Гудини обещал, что не станет мешать медиуму. «Я хочу предоставить миссис Крэндон все шансы доказать свою правоту, и, если она действительно обладает экстрасенсорными способностями, я буду первым, кто поможет ей доказать их подлинность», – писал он Комстоку. Вместе со своим помощником Коллинзом они разработали приспособление, которое «будет удобно для миссис Крэндон». «У меня нет ни малейшего желания вмешиваться в процесс», – сказал он доктору Крэндону.
Два члена комиссии, с которыми Гудини уже успел поссориться, все еще считали, что ему не место на поприще серьезных научных исследований. Поскольку Каррингтон уже был глубоко убежден в силе Марджери, он не видел смысла оставаться на сеанс: там он мог испортить энергетику, устроив скандал со своим антагонистом. Вскоре после прибытия Гудини в Бостон Кэрри покинул дом на Лайм-стрит. Макдугалл тоже уехал из города. Несмотря на то что Мунн надеялся на единство комиссии, Марджери не предстанет перед всеми ними одновременно.
Выступая с лекциями в Канаде, Макдугалл призывал к созданию подлинной метафизической науки – собственно, за это ратовал и доктор Крэндон. С точки зрения Макдугалла, естественные науки не способны найти ответ на величайшие загадки Вселенной, «поскольку атом делим, материя переходит в энергию, но что такое энергия – неизвестно никому». Вдохновленный аргументацией Макдугалла, журналист «Нью-Йорк Геральд» написал, что «теперь религия вновь обрела уважение в среде интеллектуалов». Но Берд не понимал, почему же тогда знаменитый психолог отсутствует на сеансах, когда медиум так близок к получению одобрения со стороны науки?
Мунн и Комсток попросили Гудини придумать способ обездвиживания Марджери, который был бы надежным и в то же время гуманным. Нужно было приспособление, которое не помешает сложному процессу формирования эктоплазмы. С этой целью Гудини, специалист по побегам из камер пыток и огромного молочного бидона, решил опереться на собственный опыт, придумывая «клетку» для Марджери. Комиссия поручила ему придумать метод контроля, который не помешал бы медиуму. И великий иллюзионист измыслил приспособление, которое впоследствии стали называть «ящик Гудини».
Один репортер потом писал, что этот ящик напоминает «клетки, которые использовали первые пуритане в целях наказания преступника»; другой назвал его «помесью колодок, позорного столба и раскладушки»; третий заявил, что это устройство напоминает «гидроэлектрическую ванну». Но в этом изобретении прослеживалась определенная логика. Гудини и Коллинз разработали новую модель кабинки для медиума, позволявшую оставаться в темноте и уединении, которые считались необходимыми для экстрасенса, и при этом не оставлявшую возможность мошенничать. По виду дубовая кабинка напоминала ящик, сужавшийся кверху, как остроконечная крыша дома, и оснащенный отверстиями для головы и рук медиума.
Берд, как и многие остальные, опасался, что эта конструкция слишком ограничивает экстрасенса. «Использование этого ящика строится на предположении, что экстрасенсорная сила либо эманирует из головы медиума, либо способна проникать сквозь дерево в два сантиметра толщиной», – отмечал он. Принс также считал, что медиум не сможет проявлять свои способности в «ящике Гудини». Но Марджери, как и всегда, была готова рискнуть и хотела провести этот эксперимент, хотя доктор Крэндон и считал, что хитроумное устройство придумано Гудини, чтобы предотвратить проявления духов. Уолтер отнесся к ситуации с юмором и придумал стишок о ловушках, с которыми приходилось справляться мастерам побега, а теперь и его сестре:
Мунн предложил Берду перевезти «ящик Гудини» в Бостон на автомобиле, но иллюзионист воспротивился такому решению: он считал, что Берд позволит Крэндонам осмотреть устройство и они найдут способ обойти ограничения. Он не хотел давать им доступ к ящику до того, как медиума туда усадят, поэтому сам привез ящик в Бостон на поезде, собрав его уже в номере Комстока двадцать пятого августа. Именно там Уолтеру предстояло сделать с этим ящиком то, что он вытворял с каждой кабинкой, в которой сидела его сестра, – разрушить его.
Увидев кабинку в первый раз тем вечером, Марджери сразу же потребовала заменить переднюю часть ящика: внизу, на уровне ее бедер, находилось отверстие, и Мина хотела, чтобы его закрыли деревянной панелью. Гудини отчаянно сопротивлялся.
– Этот проем специально разработали, чтобы эктоплазма могла проникнуть в комнату, – объяснил он.
Марджери возразила, что, мол, Комсток говорил, что если она мошенница, то сможет протолкнуть в этот проем проволоку и так нажать на кнопку звонка. Всякий раз, когда Гудини приводил аргументы в пользу этого проема, Марджери повторяла одно и то же:
– Комсток сказал, я просуну туда проволоку!
Когда ее способности проявятся, Мина не хотела, чтобы кто-то говорил о веревках, проволоке или других приспособлениях, в использовании которых медиума обвиняли и пытались ее дискредитировать. Гудини подозревал, что Марджери разгадала истинную причину, по которой он создал именно такой ящик: так он имел доступ к зонам на теле медиума, где могли быть спрятаны приспособления для мошенничества. Гарри считал, что частью разгадки ее способностей было изобретательное использование собственного тела. Он сомневался, что секретарши и жены участников сеанса – жена Берда так точно – станут тщательно обыскивать медиума перед сеансом, особенно ее промежность. Впрочем, требование Марджери было резонным и Гудини согласился. Переднюю часть кабинки поменяют, чтобы внизу не было отверстий.
У Марджери было еще одно условие проведения демонстрационного сеанса – до комиссии сформировать «дружественный спиритический круг» должны были гости сеанса: супруги Девиковы, Алек Кросс и сестра Роя Лора. По словам Мины, эта группа должна была создать надлежащую атмосферу в комнате и попытаться связаться с Уолтером. Без согласия ее брата она не станет проводить демонстрационный сеанс в этом ящике, предупредила Марджери. Гудини согласился на это условие, если ему и другим членам комиссии дадут самим поместить ее в кабинку. Хотя он ничего не сказал, Гарри считал, что Марджери пытается тянуть время, чтобы измыслить способ справиться с наложенными на нее ограничениями.
Уладив все вопросы, медиум вошла в «ящик», и Гудини опустил деревянные панели с полукруглыми отверстиями – вместе они формировали проем для головы медиума. Затем он осторожно помог ей просунуть руки в предусмотренные проемы и закрыл кабинку на висячий замок. Как Мина и просила, Мунн, Комсток, Гудини и Принс молча вышли из комнаты, погасив верхний свет. Стоя в коридоре, они услышали свист Уолтера и смех Марджери. Призрак призывал своих друзей «хорошенько повеселиться». Он прошептал, что сможет «позаботиться обо всем».
В 9:45 друзья Марджери во главе с Девиковым покинули комнату. Уолтер согласился на «черный ящик Гудини», и сеанс можно было начинать. Как и было оговорено заранее, члены комиссии расселись вокруг стола. Гудини контролировал левую руку Марджери, Рой сидел справа, а Принс, оставаясь вне круга, положил ладонь на соединенные руки Мины и ее мужа. Комсток и Мунн замыкали круг. Устроившись, они выключили красный свет. Восемь минут спустя послышался оглушительный грохот, и Комсток понял, что это Уолтер сломал кабинку Марджери.
Передняя часть ящика распахнулась в темноте. Не желая признавать столь скорую победу призрака, Гудини объявил, что это крепление держалось на медных гвоздях и при должной силе можно было выбить их из пазов движением плеч. Доктор Крэндон пришел в ярость. Вскочив на ноги, он заявил, что ни Гудини, ни Принс ничего не говорили о том, что почувствовали напряжение в теле медиума. А чтобы физически спровоцировать это явление, ей пришлось бы напрячь мышцы. Кроме того, Гудини до этого утверждал, что все проявления способностей Марджери в то время, когда она находится в этом специально сконструированном ящике, должны считаться подлинными. Если устройство было надежным, как он смеет обвинять Марджери в подобных махинациях?! Гудини предложил показать, насколько легко распахнуть ящик изнутри. Конечно, это еще сильнее вывело доктора из себя. Комсток тоже разозлился оттого, что этот якобы надежный дубовый ящик теперь, оказывается, легко открыть. Поднялся такой скандал, что Уолтер приказал всем членам комиссии выйти из комнаты, чтобы друзья Крэндонов образовали спиритический круг и восстановили энергетику. Когда к Уолтеру вернулись силы, он принялся насвистывать «со свойственной ему самоуверенностью».
В 10:35 членов комиссии пригласили обратно в комнату, а друзья Крэндонов отошли и встали под стеной. Шевелюра Девикова белела в темноте. Хотя все уже успокоились, доктор Крэндон спросил, есть ли у Гудини при себе фонарик. Беспрекословным тоном, как хирург на операции, доктор предупредил, что белый свет опасен для медиума. Гудини заверил его, что фонарика у него при себе нет, и предложил любому желающему обыскать его, если кто-то сомневается в его словах. Рой на этом успокоился, но вскоре возникла очередная неловкость: Крэндоны наконец-то поняли, что Берда не будет на сеансе. До этого они считали, что он опаздывает, хотя для него такое поведение и было не характерно. Они попытались выяснить, почему Берд не придет, но им никто так ничего и не объяснил.
Ровно через восемь минут сеанс опять пришлось прервать. Уолтер прошипел:
– Гудини, ты думаешь, ты такой умный, да? Сколько тебе платят за то, чтобы ты остановил проявления?
Иллюзионист специально отменил выступления, чтобы присутствовать на сеансах с Марджери, и потому оскорбился:
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Мое пребывание здесь обходится мне в две с половиной тысячи долларов в неделю.
– И где же ты заключил договор? – не унимался Уолтер.
– В Буффало, – начал отвечать Гудини, но тут вмешался Комсток.
– Что ты имеешь в виду, Уолтер? – спросил ученый. – Твои слова, похоже, не имеют отношения к нашему исследованию паранормального.
– Комсток, вынесите этот ящик на свет, осмотрите его и скажите, что увидели. Тогда вы поймете, что я имею в виду.
Комсток так и сделал и тут же объявил, что в звонок кто-то поместил резинку, из-за которой потребовалось бы приложить в четыре раза больше усилий, чтобы он зазвонил. Впоследствии Крэндоны обвинили Гудини в попытке саботировать манифестацию, поскольку именно он проверял устройство последним, и заявили, что звонок испортили именно так, как и предсказывал Уолтер. Но пока что никаких подобных предположений не последовало. Гудини поклялся, что он ничего не подкладывал в устройство. И спросил у Уолтера, винит ли его в этом дух. Ответом ему была гробовая тишина, и в 11:01 сеанс закончился.
Если Гудини был прав и Марджери втайне была гениальной иллюзионисткой, то сконструированный им чудо-ящик не оправдал возложенных на него надежд. Но Гудини был уверен, что больше Марджери не удастся обойти наложенные им ограничения. На следующий день они с Коллинзом переделали ящик, добавив в конструкцию металлические скобы, засовы и висячие замки. Пусть призрак попробует справиться с этим! Гудини сказал своему ассистенту, что видел, как Крэндоны стоят у кабинки после конца сеанса. Он полагал, что они пытаются измерить отверстие между планками наверху, куда медиум просовывала голову. Они уже говорили, что оно слишком узкое, хотя Гудини считал, что там достаточно места для ее изящной шеи.
Пока Гудини и Коллинз возились с ящиком, кто-то вошел в дом и подобрался к комнате для сеансов. В этот момент зазвонил телефон – в точности как звонок, когда Уолтер нажимал на кнопку. Выйдя в коридор, чтобы взять трубку, Гудини столкнулся с помощником Комстока, Уиллом Конантом, который привык приходить сюда, когда ему вздумается. Обвинив его в том, что он пытается выведать что-то для Крэндонов, Гудини выгнал его вон. Он не доверял никому, кто дружил с Марджери, а больше всего он не доверял людям, подкрадывающимся к комнате для сеансов, когда он там разрабатывает кабинку для медиума.
Невзирая на все эти ссоры, Гудини обнаружил, что Марджери все еще гостеприимна к своим противникам. После стычки с Конантом Гудини отправился к Крэндонам сказать, что все готово к сегодняшнему сеансу. Вне стен «Чарльзгейта» общение Гудини и медиума было неожиданно доброжелательным. Марджери даже предложила уставшему иллюзионисту переночевать в комнате ее сына, а не возвращаться в «Копли Плаза». Признав, что он совсем сбился с ног, Гудини принял предложение и последовал за ней на второй этаж.
Мина щебетала о том, в каком восторге будет Джон, когда узнает, что в его постели спал сам Король наручников. Гудини ответил, что будет рад познакомиться с ее мальчиком и позабавить его фокусами. Впрочем, иллюзионист не понимал, почему Крэндоны отослали сына, но были готовы приветствовать в своем доме любого ученого, который мог процитировать Уильяма Джеймса.
А на первом этаже Орсон Мунн вел приятную беседу с Роем. Впрочем, он понимал, что ничего не изменилось. Крэндоны и Гудини не отбросили взаимные подозрения, но Мунн был рад тому, что их стычки ограничивались комнатой для сеансов. Через некоторое время Мунн услышал, как Марджери спускается по лестнице. Пошутив, что она подоткнула Гудини одеяльце, леди присоединилась к компании в гостиной. Рой продолжил свой рассказ о том, как как-то путешествовал по морю. «Что ж, – подумал Мунн, – теперь воды, простирающиеся перед ними, обманчиво спокойны». В добрый путь, доктор Крэндон.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
