Текст книги "Эквиполь инженера Шилина"

В отличие от поэта и театрала Лёни Бейлина, Юра Грачёв был совершенно чужд любви к красотам природы. На другой день после разговора с Черняком он, двигаясь к даче Антонины Николаевны Перепетуя, тёщи Шилина, обращал внимание не на жёлтые листья клёнов и прочую красивую чепуху, и даже не на то, что местность неухоженная. Он прикидывал, какие участки этой неухоженной местности и откуда лучше простреливаются. Какие и куда ведут дороги. Из какого материала построены дома. Идёт война – пусть не такая, как все иные войны, но война, а Грачёв был опытным и серьёзным офицером разведки.

Юра оставил свою машину в двух километрах от деревни, на развилке дорог под присмотром капитана Степанова, а сам пошёл пешком, чтобы успеть в достаточной степени запылить ботинки и брюки и сойти за «простого парня». Представляться, кто он на самом деле, он не собирался. У него в запасе было до десятка легенд, и согласно всем им он приехал от Каширы на автобусе, а от села идёт пешком.

Он издали определил дом ведьмы: у калитки была устроена длинная скамья под навесом, а на ней рядком сидели женщины. Мужчины же кучковались у костерков за околицей, где палаточный городок. Он прошёл мимо очереди женщин не очень медленно, но и не быстро, сдержанно улыбаясь, иногда кивая, а два раза даже вскрикнул от радости, будто с кем-то из сидящих давно и близко знаком. Когда свернул к калитке, две суровые с виду тётки несмело вякнули: «А куда?..» Он им приветливо улыбнулся, на ходу бросил: «Вы совершенно правы», – и вошёл на двор.

Здесь оказался ещё один сторож, мелкая собачка. Порода: спаниель; масть: грязная; лай: визгливый. Нападало эта противное существо с ушами даже не на Грачёва, а на его итальянские ботинки. Он, продолжая движение, громко и ласково пожурил собачку, назвав её «дурашкой», и тут в двери появилась нестарая женщина с чёрными крашеными волосами:

– Ты мне мешаешь, Брут! – крикнула она, и тут же переключилась на Грачёва: – В чём дело?

– У меня дома кошечка живёт, вот пёсик и кидается, – объяснил Грачёв, улыбаясь. На самом деле кошечки у него не было, но в общении с людьми главное – чтобы они начали реагировать на твои слова, а не на тебя. Ты для них – как физический объект – непонятная угроза, а словами можно создать в глазах собеседника «другого себя», и дальше он общается с тем «другим», а ты ненавязчиво корректируешь беседу. Если бы Юра сказал иначе, например, вместо «кошечки» бросил бы пренебрежительное «кошка», а пёсика назвал бы «этой дрянью», он создал бы у ведьмы совсем не тот образ «другого себя», который требовался… Не дожидаясь её ответа, добавил:

– В прошлый раз, когда я тут был с Борей, ваш Брут кидался точно так же. Помните? Вы меня не узнаёте?

– Да вроде бы Боря никого сюда никогда не привозил, – сказала она с сомнением.

– А он и меня сюда не привозил, – засмеялся Грачёв, поднимаясь на крыльцо так, что она вынуждена была отступать, как бы приглашая его. – Наоборот, это я его тогда подвёз. Мы с ним друзья детства, жили в одном доме на Большой Черёмушкинской. Попил я у вас тут кваса, и уехал.

Тут ведьма проявила характер:

– Кваса у меня не бывает, – нахмурилась она. – У меня гриб.

– Ну, значит, мы пили гриб, – легко согласился Грачёв. – Помню, было очень вкусно. У вас не осталось лишней кружечки?

– Есть, – она сломалась и пошла в дом.

– Вы, Антонина Николаевна, ради Бога, не удивляйтесь, что я так редко бываю, – говорил он, идя следом. – Работы много. Сами знаете, какое сейчас время. И вдруг ужасно понадобилось проконсультироваться с Борей, а нигде не могу его найти. Решил заехать… Телефона-то мобильного у него нет. А это кто на фото? Настя? Давненько я её не видел…

– Что ж вы, друзья, бросили его? – деланно-сердито проворчала она, наливая из трёхлитровой банки гриб сквозь марлю.

– Где ж! Наоборот, ищем. Нет его здесь?

– Нет.

– Где он может быть? – задумчиво протянул Грачёв. По идее, в этот момент, если ведьма знала, где находится фигурант дела о ядовитой водке, она должна была это проявить. Но не проявила. Равнодушно пожала плечами:

– Уехал куда-то на машине. Он ведь починил её.

– «Москвича» того? – живо заинтересовался Грачёв.

– Его. Катается теперь. Поди, угадай, где… Он, как Настёна судом его застращала, скрытный стал. Завёл себе шалаву. А вдруг они на море поехали? Бархатный сезон! Медовый месяц! Тьфу.

– А кого завёл? Как зовут?

– Откуда мне знать. Редко он теперь тут бывает.

– Может, изобрёл что секретное? Вот и скрытный. Помните, карандаш его сварочный… «Сварк». Очень полезная вещь.

– Да, да! А мини-реаниматор! Боря придумал. Говорил, его обязательно надо иметь в каждой автомобильной аптечке. Такой хороший реаниматор, а нигде не внедряют! Когда Екатерина с того конца чуть концы не отдала, только им и спасли.

– Знаю, как же! Реаниматор! Я лично пытался продать в МЧС, – вдохновенно врал Грачёв. – Теперь вот метлу изобрёл…

– Тише! – Антонина Николаевна бесшумно подбежала к двери, заглянула в комнату, где её, видимо, дожидалась клиентка, потом плотно эту дверь притворила. Заговорила быстро и тихо: – Вы зачем болтаете, чего не знаете? Ничего он не изобретал. Метла летает на чипе от игры. Как в компьютере, только по-настоящему. Но он говорить об этом не велит, потому что никто не хочет его слушать.

– Хотят, хотят слушать! В научных кругах сильно заинтересовались. Моими стараниями, учтите! Я полностью в деле.

– А в каких кругах заинтересовались?

– В околокосмических, – быстро ответил Грачёв. Он, кроме Института космических проблем, никаких «кругов», связанных с Борисом Шилиным, не знал.

– В ИКП?

– Точно.

Она с сомнением посмотрела на него. Спросила вдруг:

– А как у вас в семейной жизни? Всё в порядке?

И так она об этом спросила, что он чуть не начал делиться своими проблемами. Впрямь, ведьма! Но быстро опомнился:

– У меня всё в порядке.

– Ну, смотрите. А то сейчас отпущу женщину, вами займусь.

– Ах, простите, вы же заняты! А я тут грибы распиваю! Отвлекаю. Давайте я вам оставлю номер телефона. Пусть Боря как появится, сразу позвонит.

Он достал визитку с одним только своим именем и номером мобильного телефона, отдал ведьме, попрощался и направился к двери. Тут она догнала его и прошептала на ухо:

– Вы там не говорите ни с кем на улице про изобретения. Народ здесь тёмный, думают чёрт знает что про меня. Не надо им лишнего знать…

Она тоже создавала образ «другой себя».

Бодрым шагом Юра Грачёв возвращался к своей машине, но когда силуэт её мелькнул уже среди ветвей перелеска, что-то насторожило его. Юра мгновенно пригнулся, перебежал с тропы ближе к лесу и, пристроившись за берёзой, вгляделся. Точно: в его «Мерседесе», помимо капитана Степанова, сидел ещё кто-то.

От других подразделений прокуратуры их «Антитеррор-Россия» отличался тем, что кадры сюда подбирали не по кумовству или из-за личной преданности вышестоящему прокурору. Нет; все следователи «Антитеррора» первоначально вообще не имели отношения к юстиции. Например, Юра Грачёв был военным разведчиком. И ошибся бы тот, кто, зная, что в прокуратуру Грачёва перевели из аппарата ГРУ, сделал бы вывод, что Юра – кабинетный аналитик. Ничего подобного! В аппарат ГРУ он попал после ранения, а до этого – о, до этого немало довелось ему поползать на брюхе в куда более неблагоприятных условиях, нежели окрестности патриархальной деревеньки в Тульской области!

В общем, ему не составило труда, включив старые инстинкты, незамеченным обойти машину и подкрасться к ней сзади, да ещё так, что сидевшие в ней не засекли его даже в зеркала заднего обзора. В итоге манёвра он оказался лежащим возле машины; всех неудобств, что ветерок изредка набрасывал ему на голову пепел от сигареты неизвестного, сидящего на водительском месте. Зато всё хорошо слышно.

– …не верил в эту чертовщину, – вещал капитан Степанов. – Но мы люди маленькие, а сюда понаехали такие тузы, что поневоле поверишь. Целый табор: миллионеры, учёные и просто бездельники. Если бы не дождь, до сих пор бы тут сидели. Но зарядили, товарищ майор, дожди. Стали они разбегаться. Зато приехала на автобусе секта этого… как его… типа, он себя господом богом объявил. Дорогу-то развезло, они проехать не смогли, бросили автобус прямо здесь, ушли туда пешком. Мне потом один поэт, он на «Ниве» с цепями оттуда вырвался, рассказывал. Эти сектанты там исполнили обряд разгона облаков. И через недельку кончились дожди! Вот и не верь после этого…

– Ну, а ты сам-то ведьму видел? – лениво спросил очень знакомый Юре Грачёву голос, и на голову его прилетела очередная порция пепла.

– Ведьму не видел, – ответил Степанов, – а летучий «Москвич» видел. Он, судя по номеру, принадлежит тому Шилину Б.Д., из-за которого вы сюда, товарищ майор, приехали.

– И ты его поймать не сумел, – с усмешкой попенял ему тот же знакомый голос. «Кто же это?» – спросил себя Грачёв, лихорадочно роясь в кладовых памяти.

– У каждого своя судьба, – уклончиво сказал Степанов. – Видать, его судьба – не быть пойманным.

– А наша судьба – поймать, – жёстко ответил незнакомец. – На том стоим!

Грачёв засмеялся, встал, и отряхнул колени. «На том стоим!» – любимая присказка майора Седова, Иван Иваныча. Грачёв с ним спознался во время первой чеченской компании. Тот был тогда, правда, не майором, а старлеем; случайно они оказались в одном и том же грозненском подвале, и просидели там несколько дней, поскольку весь город был в руках боевиков. А потом вместе уходили из города. Там ещё было двое, но они погибли. Потом встречались раза два в разных местах, а накануне откомандирования Грачёва в прокуратуру майор Седов нарисовался вдруг в аппарате ГРУ. И он там остался, а Грачёв ушёл. А теперь старый приятель пасётся возле деревни, где Грачёв проводит розыскные мероприятия!

– Иван Иваныч! – крикнул он. – Снимай штаны на ночь. Я подкрался незаметно.

– Да я тебя видел! – радостно заржал майор, вылезая из машины.

– Ни черта ты не видел, я твоих глаз в зеркальце не заметил.

– А это и есть высший пилотаж!

– С твоим «пилотажем» только очки втирать начальству. Меня не обдуришь!

Они рассмеялись, хлопая друг друга по плечам.

Их знакомство произошло при слишком трагических обстоятельства; шуточки и подтрунивание друг над другом были, если разобраться, отголоском событий тех дней… На деле же они – Грачёв, во всяком случае – были рады повидаться, впервые за два года.

– Вы бы, товарищи офицеры, отвезли меня на пост, – заныл Степанов. – У меня там машина брошенная.

– Иди, погуляй пока, Степанов, – ласково обнажив зубы, сказал ему Седов. – Подыши свежим воздухом, грибов поищи. Отвезу я тебя, отвезу, но сначала мы с вот этим товарищем покалякаем маленько.

– А твоя машина где? – спросил Грачёв.

– В километре отсюда спрятана. Ты не найдёшь. А тебя я ещё у дома ведьмы приметил. И сразу нашёл твою машину, понял?

– Так ведь я же не прятался! Я, в отличие от тебя, в своём праве, как сотрудник прокуратуры. А вот ты кто такой? На каком основании занимаешься розыском на гражданском объекте?

– А-аа, во-от ты какой, вон как заговорил! Сразу видно прокурорскую крысу… Ладно, садись, пошепчемся, – и они полезли в машину.

Оказалось, ГРУ в самом деле заинтересовалось Шилиным. Но Седов понимал, что ничего ему прокуратура не скажет, пока он первым не поделится информацией. И сделать ему это было легко, поскольку его собеседник сам немало лет состоял в славных рядах военной разведки. А это, как понимал Седов, навсегда.

– Ты Федю из диверсионного отдела помнишь? – спросил он.

– Конечно.

– Он теперь на яхте плавает по морям.

– Знаю, как же! Федя-мореход. Заходил однажды, когда я в аппарате ГРУ работал. Неплохо он устроился! Плавает, проверяет радиоактивность разных мест акватории мирового океана.

– Да. Вот, он прислал сообщение, что некий русский по имени Борис на самолёте с непонятным движителем завис у него над головой и без всяких дополнительных приспособлений, вроде лестницы или верёвки, спустился к нему с термосом кофе. А самолёт свободно висел в атмосфере. А потом так же спокойно поднялся верх. Федя прислал фото этого неизвестного Бориса и его самолёта. Мы стали копать, выяснили, что он изобретатель. Подавал просьбу на финансирование разработки энергетической машины. Называется «магнитный монополь».

– В смысле?

– Да какой там смысл! Рецензент в качестве примера такого монополя привёл шаровую молнию. А на кой она нужна?

– Ага, и его бортанули.

– Естественно. Теперь он эту машину, похоже, сделал, и получилось у него что-то поинтереснее, чем генератор шаровых молний. И летает, нарушая законы природы. Там, где прописан, не живёт. Нашли тёщину дачу, я приехал и наблюдал. И вдруг вижу – ба, знакомые всё лица! Ты! Что, прокуратура начала следить за соблюдением законов природы? Или вас интересует суперсовременное оружие?

– Прокуратура, она такая, – усмехнулся Грачёв. – Она всем интересуется. И за всеми следит.

– Давай, колись.

Степанов со своим автоматом сидел на обочине в десяти метрах от них, изображая охотника на привале. Изредка поглядывая на него (не подслушивает ли), Грачёв скупо поведал старому другу об азербайджанцах, торговавших ядовитой водкой, о Шилине, об интересе к этому делу со стороны начальства. О «Москвиче», проходящем по пересечённой местности, аки посуху. О ведьме (об этом Седов уже знал) и о том, что, по словам ведьмы, «метла летает на чипе от игры» (что Седова заинтересовало несказанно). О своём визите в Институт космических проблем, в котором, как и следовало ожидать, ни производство алкоголя, ни летающие мётлы или автомобили в тематике не значатся.

Седов слушал его, похмыкивая, потом сказал:

– Юра, давай договоримся. Прокуратуре этот парень, как изобретатель, не интересен. Вам лишь бы в тюрьму его посадить, из-за какой-то херни. А нам он нужен для дела. Ты понимаешь, или нет, что он изобрёл? Совершенно необходимую для обороны страны штуку.

– Я понимаю, но я на работе. Ты не забыл?

– Поэтому и предлагаю договориться между собой. Если доверить это начальству, генералы перегрызутся. Сам знаешь.

– Знаю… Но я, Ваня, член следственной бригады. И от этого никуда не денешься.

– Ты прежде всего боевой офицер. Кстати, как и твой Черняк. Давай будем держать связь. Черняку об этом разговоре расскажи, но в рапорт не включай. Работы и вам, и нам хватит.

– У нас без Шилина всё дело посыплется. Найдите нам Муршуда Газиева, вот это будет помощь. Он где-то в Турции спрятался. Тогда мы Шилина сможем легко отдать вам.

– Н-ну, это я прямо сейчас тебе не скажу. Но поговорю со своими. А ты чем займёшься?

– На мой взгляд, сегодня первое дело выяснить, что у Шилина за «шалава» завелась. Наверняка у неё и живёт.

– А мы займёмся самолётом. Надо определить, откуда взялся. Ну, ладно, – и Седов полез вон из машины Грачёва. – Ты езжай давай, а я с гаишником покалякаю. Поставлю ему, так сказать, задачу…

– Э, нет! Я с этим говнюком уже сам сговорился. Он на нас работать будет.

– Ну, началось! Тоже мне, дружеское сотрудничество…

Глава семнадцатая

Откуда в среду утром у них взялась новая машина, Богумил не спрашивал. «Аллах милостивый, милосердный. Он подвергает мучениям, кого пожелает, и милует, кого пожелает, и к Нему вы будете возвращены»[14]14
  Сура 29: 21.


[Закрыть]. Как только Богумилу сообщили о необходимости покарать убийцу его родичей, Аллах тут же отправил его, Богумила, в Москву, и дал в спутники понимающих людей, сеньора Айвена и его мудрую жену. Как только им понадобилась машина, тут же появилась машина. Аллах на их стороне! Вот и всё объяснение, откуда взялась машина. Зачем же спрашивать об этом сеньора Айвена? Ведь он просто орудие в руке Аллаха…

Когда они отправились к дому негодяя Шилина, машину вёл сеньор. А мудрая госпожа давала Богумилу последние указания.

– Это твоё дело, Богумил, – говорила она. – Мы просто тебе помогаем, но мы заинтересованы, чтобы ты остался цел.

– Да, госпожа.

– Поэтому мы будем ждать тебя. Если никого нет дома, немедленно иди назад.

– Да, госпожа.

– Никому не показывайся, ни с кем не пытайся говорить.

– Да, госпожа. Я буду острожен.

– Вот этот дом, – подал голос сеньор Айвен. Богумил вышел из машины и направился к подъезду.

Спустя некоторое время Камилла спросила:

– Чего он там топчется? Почему не заходит?

– Шляпа у него слишком новая, броская, – посетовал Иван.

– Из-за шляпы не заходит?

– Нет, из-за домофона.

– Что? – Камилла отлично понимала политический язык русских революционеров, но русским бытовым владела всё-таки не очень хорошо. Так, слово «домофон» она не знала. Иван объяснил, что оно означает, а затем, приглядевшись, заметил, что здешний домофон, у которого топчется курд с болгарским именем в паспорте, снабжён видеокамерой! «Может, отъехать?» – спросил он. «Нет, нас не должно быть видно», – ответила она и, ещё раз позвонив по телефону Шилина, убедилась, что того нет дома. Тем временем из подъезда вышла мерзопакостного вида бабка с вёдрами, а Богумил скрылся за дверью. Против визита в их дом хорошо одетого иностранца бабка возражать не посмела.

Потянулось ожидание. Вскоре из дома выпорхнули две девчонки со школьными ранцами. Затем из-за угла вырулила «Мазда», из неё вылез парень спортивного вида с кожаным портфелем на ремне, вытащил из кармашка портфеля ключи, выбрал тот, что от домофона, и вошёл. Через минуту-две туда же вошла женщина с ребёнком.

– Авантюра… – проворчал Иван. – Ничего не проверили: ни жильцов, ни домофон, ни путей отхода. Совершенно неподготовленная акция. Непрофессиональная.

– Вся наша жизнь авантюра, – ответила по-испански сеньора. – Такая же непрофессиональная, как эта акция…

В доме глухо ухнул выстрел, затем второй, и с четвёртого этажа подъезда полетели выбитые стёкла. Сеньора махом покинула машину и рванула к дому, за нею кинулся Иван с воплями: «Закрывай лицо от видеокамеры!»; дверь распахнулась – это бежала обратно давешняя женщина с ребёнком, и «кровавая Агата», террористка, до своей гибели входившая в первую десятку самых страшных людей планеты – ворвалась в дом Боба Шилина.

– Обещай, что не будешь убивать русских, – несмотря на то, что оружия у неё не было, прямо ей в спину выдохнул бегущий следом муж, Педро Давалос, он же Иван Сидоров. Он знал, на что способна Камилла даже без оружия.

– Поздно уже кого-нибудь убивать, – бросила она на ходу. – Надо выручать парня, и бежать отсюда. А ты держись от меня подальше, не суйся под руку.

События на четвёртом этаже разворачивались весьма быстро.

Сначала юноша лет двадцати, а именно Богумил Славков (рост метр семьдесят два, худощавый, брюнет, глаза чёрные, без особых примет, если не считать за таковые шикарное пальто, сияющие ботинки и прекрасную новую шляпу) подошёл к двери квартиры № 16 и нажал кнопку звонка. И не было ему ответа, и постучал он, но не открылось ему.

Он даже растерялся. Казалось бы, столь уверенно вёл его Аллах этим путём, и для чего? Чтобы в конце не дать завершить эту миссию? Быть того не может! Но знак был совершенно явный: вот, Я привёл тебя сюда, но ты – ты не сделаешь того, ради чего шёл. Или цель Аллаха – вовсе не помощь бедному курду в отмщении за погибших родичей, а что-то другое?.. Но что?..

Потом он позвонил ещё раз, и даже боднул дверь головой, так, что его новая шляпа съехала на затылок. И вдруг услышал, что ровный гул лифта кончился, а кабина остановилась, судя по щелчкам, прямо на этом этаже! И вот-вот оттуда кто-то выйдет!

Богумил метнулся на лестницу за лифтовую шахту, чтобы тот, кто выйдет из лифта, не увидел его.

Он и не увидел.

Это был спортивного вида молодой человек с кожаной сумкой на ремне, свисающей с плеча. Незнакомец подошёл к двери Шилина, и нажал кнопку звонка! «Нет, это не Шилин», мелькнуло в голове Богумила. Иначе, зачем бы ему звонить в собственную дверь? Но тут незнакомец вынул ключи из кармана и спокойно повернул их в замке той самой двери! «Нет, это всё-таки Шилин! Думал, кто-нибудь дома, позвонил, а раз никого нет, открыл сам».

Богумилу вспомнился французский анекдот: если муж приходит домой, он должен позвонить в дверь, чтобы любовник жены успел одеться. А вдруг это не анекдот, а правила хорошего тона? И приняты они не только у французов, но и у русских тоже?

Тогда, значит, это Шилин. Пришёл, позвонил, а дома никого нет. И очень хорошо, что никого нет.

Богумил, словно горный барс, неслышно выскочил из-за лифта, сунул незнакомцу пистолет под ухо и выкрикнул:

– Are you really Bóris Shilin?[15]15
  Ты и впрямь Борис Шилин? (англ.).


[Закрыть]

Тот замер и пролопотал что-то по-русски, причём имя Шилина встретилось в его речи несколько раз, что не добавило ясности, Шилин он или нет, а убивать невинного Богумилу вовсе не хотелось. Не зная, что делать, он завёл молитву, надеясь на вразумление свыше. А коварный незнакомец, даже не обращая внимания, что тут идёт разговор с Аллахом, хитрым вывертом нырнул вниз, сшиб Богумила на пол и попытался отнять у него оружие. В этой борьбе пистолету было нечего делать, кроме как выстрелить – в конце концов, пистолеты для того и созданы, чтобы стрелять. Первый выстрел пришёлся в дверь квартиры Шилина, второй – в окно подъезда, что, разумеется, можно было счесть за твёрдую волю Аллаха, который не желал смерти незнакомца.

Поняв это, Богумил прекратил борьбу, отдавшись на волю Всевышнего: Аллах милостивый, милосердный.

Вскоре на лестничной площадке валялись три безвольных предмета: тело покорного Богумила, которому незнакомец закрутил руки за спину, красивая шляпа того же Богумила и кожаный портфель незнакомца. И вот в просвете между шляпой и портфелем Богумил увидел фигуру своей госпожи. Она, будто обычная жиличка этого дома, с испуганным лицом, прижимаясь спиной к стене, поднималась к ним по лестнице…