Текст книги "Эквиполь инженера Шилина"

2.

Владимир Степанович Черняк, прихватив с собою Лёню Бейлина, лично приехал к знаменитому некогда учёному, Лавру Фёдоровичу Гроховецкому. Старик сам открыл ему дверь, но беседовать откровенно никак не хотел. Черняк и так, и эдак пытался втолковать ему, что никто не желает Борису Шилину зла.

– Если у вас есть связь с Борисом Дмитриевичем, дайте мне поговорить с ним, – убеждал он старика. – Мы хотим помочь ему!

– Понимаю! – отвечал старик, глядя в одну точку. – Из ума-то ещё не выжил… Если прокуратура ищет человека, то, само собой, чтобы ему помочь.

Лёня Бейлин, слушая их беседу, веселился, не скрываясь.

– Как излагает, а? – восхищённо сказал он Черняку. – Наверняка в прошлом был диссидентом.

– Удивляют меня эти новомодные словечки, – проскрипел Гроховецкий. – Во все века некоторых людей называли инакомыслящими. Мысли у них были таковы, что все прочие понять не могли.

После чего развёл руками и повторил:

– Не могли. Возьмём, как пример, Николая Кибальчича. Первым в истории изобрёл сей муж реактивный двигатель, задумал летательный аппарат для полётов людей. А его не токмо в тюрьму определили, но даже и повесили…

– Дорогой мой Лавр Фёдорович! – проникновенно сказал ему на это Черняк. – У нас нет времени на ваши воспоминания.

– Нет времени, – согласился старик, подумал и грустно добавил: – Времени – нет.

– Ну, вот. А вы нам…

– Если вы юрист, – не слушая его, продолжал Гроховецкий, – ведь вы юрист? По каким статьям вы могли бы осудить Шилина?

– Я? Осудить? У меня даже в мыслях нет, – уверенно сказал Черняк, прикидывая в уме своём, что незаконное предпринимательство, производство ядовитого алкоголя, контрабанду и, само собой, уклонение от уплаты налогов он бы Шилину впаять мог. А если постараться, то и шпионаж, и пособничество террористам.

Хлопнула входная дверь.

– Жена ваша, наверное, пришла, – сказал Черняк.

– Жена? – переспросил хозяин, и слеза вытекла из его глаза. – Нет, голубчик… Я одинокий. Умерла моя ангелица два года назад. Молодайка приходит, убирается тут, стирает. Нанял за какие-то деньги, а за какие, не помню.

– Да что вы несёте? Я же всё про вас знаю. Есть у вас жена, есть.

Лёня Бейлин встал, выглянул в коридор. Это была никакая не молодайка, а именно старуха Гроховецкая.

– Что за шутки, Лавр Фёдорович! – попенял он старику. – Вот же она, ваша ангелица.

Старик обрадовался:

– Эгей, княгиня! Это ты, что ли, шуршишь? Я думал, померла. А ты жива?

– Куда я от тебя денусь…

– А где ж ты была?

– Пошла по соседкам, пока ты уснул.

Старик резво вскочил и убежал за ней на кухню. Радостно чего-то забубнил, потом послышался старушечий взвизг.

– Зуб даю, он её за задницу щиплет, – прошептал Бейлин.

Черняк нахмурился.

Дед вернулся вроде даже помолодевший, сел за свой рабочий стол – и сел не расплывшимся комком, а прямо, как гвоздь.

Черняк постучал по своим наручным часам:

– Время, профессор, время.

– Так вы о времени пришли спросить, голубчик? – и Гроховецкий пустил старое своё лицо морщинами. – Об этом я могу вам дать подробную консультацию. Время есть порождение сознания человека, живущего в трёхмерном пространстве. А вне этих условий никакого времени нет, вот какая странность.

Бейлин радостно закричал:

– Он издевается над нами, товарищ полковник! Но до чего талантливо издевается!

– Мы с вами час уже тут сидим, – отмахнувшись от Бейлина, сказал Черняк. – Давайте, наконец, говорить о Шилине и его изобретении!

– Так я о нём и говорю! Вы просто понять не можете.

– Так вы мне объясните!

– Как же я вам объясню, если вы обитаете в мире стереотипных представлений о пространстве и времени? А аппарат Шилина открывает дверь в абсолютно иной мир, где пространство и время – а кстати, и дух – едины. И ничего похожего на то, что вы себе в состоянии представить, там нету. Нету!

Черняк посуровел.

– Подобные изобретения, профессор, допустимо делать только под компетентным контролем. Уж кто-кто, а вы это, конечно, знаете. Ваша обязанность, как гражданина, помочь нам остановить Бориса Шилина, пока он не наломал дров.

Гроховецкий не был с этим согласен.

– Мне более важным кажется остановить вас, пока вы не наломали дров, – возразил он. – Ведь вы, как я понимаю, собираетесь задерживать его силой. А между прочим, некорректно обращаясь с его аппаратом, вы неожиданно для себя можете выкинуть человечество из материального мира вон…

3.

Боб Шилин, сопя от усердия, разбирал «Москвич». Он полагал, что больше ему эта модель эквиполя не нужна, а мономагнитные шары «первого поколения» ещё могут пригодиться. Полковник, вздыхая, топтался рядом. С самого своего прилёта Борис не сказал ему и двух слов, просто попросил помочь с разгрузкой «Москвича», сразу после которой затеял его демонтаж. Тут же рядом жевала пожухлую осеннюю траву полковничья козочка; осенний ветерок шуршал в кронах деревьев. Никто из них, особенно козочка, и подумать не мог бы, что до Армагеддона осталось меньше часа.

Полковник терпел его сопение, терпел, да и не выдержал:

– Объясни толком, Борис, что за спешка?

– С земли обстреливают, с воздуха преследуют, – ответил Боб. – Мы с вами эквиполь иероглифами маскировали, чтобы китайцы не приставали, а желающих поприставать, оказывается, в собственной стране пруд пруди! Я, товарищ полковник, балдею с этого зоопарка.

Полковник посмотрел на «Москвич», который ему и так уже удалось рассмотреть в ходе разгрузки. Покивал головой, удивляясь:

– Да, пулевые отверстия… А вроде мирное время.

– Я ведь, самое обидное, не поверил соседкам-то своим! Они же говорили: засада, ловят тебя – а я, как пенёк, полетел проверить. Не может же такого быть, чтобы ни с того, ни с сего задействовать против меня вооружённые силы. А они затеяли стрельбу на поражение. Ну, чего ещё от них ждать, от козлов? – и добавил, покосившись на козочку, пасующуюся рядом: – Не обижайся, старуха, не про тебя речь.

– Мее, – сказала козочка.

– И что теперь? – спросил полковник.

– Улетаю к Бомонзе. Навсегда.

– Без Лиды?

– Без… Не хочу про неё говорить. Вот кого бы я взял с собой, – оживился Боб, – так это вас и Лавра Гроховецкого. Бомонза, конечно, будет спорить, но я его уболтаю. Кстати, скафандр запасной есть. Как, летим? – и он ожидающе уставился на полковника.

– Нет! – махнул тот рукой. – Нет. Ты человек гражданский, лети, куда хочешь. А на мне военная база.

– Ну, смотрите, – Боб начал разворачивать скафандр, а полковник насторожился.

– Нехорошие у меня предчувствия, Борис, – сказал он, прислушиваясь. – Или лось к нам забрёл?

– Помогите облачиться, товарищ полковник, – попросил Боб.

Через некоторое время они уже проверяли связь.

– Как слышно, как слышно? – спрашивал Боб, сидя в самолёте, но пока без шлема.

Полковник, отошедший шагов на пятьдесят, отвечал ему:

– Слышу тебя нормально, нормально.

В это время из-за «лабораторного корпуса», в который Боб превратил бывшую общагу младшего комсостава, выкатились две машины с украинскими номерами, и из них начали выбираться мужчины и одна девушка.

– Кто такие? – требовательно крикнул им полковник.

– Кто это, товарищ полковник? – спросил Боб по радиосвязи.

– Посторонние, Борис. Будь начеку. – И снова вопросил незнакомцев: – Как вы открыли ворота?

– Аккуратно открыли и закрыли, не повредили ничего, – добродушно ответил ему один, самый из них высокий и широкоплечий. – Мы же не бандиты какие-нибудь. У нас к вам разговор есть! Серьёзный! – и он показал корзинку, в которой виднелись батон хлеба, колбаса, зелень и горлышко бутылки.

Остальные с интересом смотрели на изукрашенный иероглифами МиГ, оглядывались по сторонам.

– Меня зовут сеньора Камилла Гомес, – сообщила девушка. – Я директор международного фонда развития науки.

Полковник озвучил её сообщение в микрофон.

Блондин лет сорока и молодой парень кавказского вида начали вытаскивать из багажника столик и раскладные шезлонги.

– Вылезай! – весело прокричал высокий Шилину. – Ведь ты Борис Шилин? У нас деловое предложение!

– Как, товарищ полковник? – спросил Боб по связи. – Ваше мнение?

– Посиди там, – тихонько прошелестел полковник в микрофон. – У блондина под курткой автомат спрятан. Непростой это, похоже, фонд развития науки.

– А может, охранник с автоматом-то? – засомневался Боб. – Нынче без охраны никуда…

Приехавшие стали заставлять столик снедью, а широкоплечий с девушкой зашагали к самолёту. МиГ немедленно поднялся метра на два. Полковник попытался забежать впереди них, чтобы закрыть дорогу к самолёту, но они и сами остановились, потому что теперь могли переговариваться с пилотом, не особо напрягая голос.

– Борис, мы знаем о твоём изобретении, о всех изобретениях, и поможем с внедрением! – крикнула девушка с лёгким акцентом. – А это Иван, мой муж! – и показала на широкоплечего.

– Ты не смотри, что у нас иностранцы в основном, – сказал Бобу этот муж Иван. – У нас международный фонд, понял? Независимый. Ни одно государство не лезет в наши дела. Мы работаем, чтобы приносить пользу человечеству! Вроде Гринписа.

Боб не ответил им, а обратился к полковнику, негромко сказав в микрофон:

– Товарищ полковник, расспросите их, где они базируются, и как нас нашли, а я пока посмотрю над лесом. Кажется, вертолёт сюда летит, но странно летит. Вроде прячется.

Между тем повела речь свою девица, директор фонда:

– Самая большая угроза, которая существует в мире, это империя Соединенных Штатов, – страстно сказала она. – Это бессмысленный, слепой, тупой гигант, который не понимает мира, не понимает прав человека, не понимает ничего в человечности и культуре. Это они гоняются за тобой, Борис Шилин, чтобы уничтожить тебя. Мы – люди, понимающие, что происходит, должны объединиться и противодействовать им.

– Я, я скажу, – громко гудел ей в ухо здоровяк Иван. – Ты непонятно говоришь.

Боб, не отвечая им, ещё немного приподнял самолёт. Парочка замолчала, а полковник, поглядывая на блондина, который, прижав локтем автомат, спрятанный под курткой, резал колбасу, приступил к допросу.

– А документы у вас, господа-синьёры, какие-нибудь есть?

– А как же?! – удивился муж Иван. – Разве можно в наше время без документов! Документов у нас очень много, товарищ, сколько угодно документов. Они в машине.

И он сделал приглашающий жест рукой, однако полковник, опять внимательно посмотрев на блондина, отрицательно покачал головой. Заметив его взгляд, сеньора директор фонда пояснила ему:

– Это товарищ Эрнесто, у него есть разрешение на оружие. – И крикнула, обращаясь к названному товарищу:

– Эрнесто! У тебя есть разрешение на оружие?

– Йа, йа! – крикнул им в ответ Эрнесто. – Я иметь есть разрешений на оружие! – но вместо разрешения почему-то высунул из-под полы куртки ствол своего автомата.

– И где его выдали, разрешение это? – продолжал допытываться полковник. – В каком городе ваш, стало быть, фонд дислоцируется?

– О, у нас много, где фонд дислоцируется, – начала сеньора Камилла, но полковник в этот момент прислушивался к тому, что говорил ему в наушнике голос Боба, и досадливо отмахнулся от неё. А Боб сообщал, что к базе приближается колонна армейских машин в сопровождении вертолёта.

– Товарищ полковник, – говорил Шилин. – Давайте вы быстренько заберётесь ко мне, и улетим на фиг. Не нравятся мне ни эти люди, ни те, которые сюда едут.

– Нет, так нельзя, – ответил ему полковник, и обратился к сеньоре Камилле: – Мне кажется, вашей еды будет маловато. С минуты на минуту появятся новые гости. Вся надежда, что они тоже привезут закуску…

– Кто? – быстро спросила она.

– Не знаю, они едут сюда на машинах российской армии.

– И Шилин уедет с ними?

– Шилин сам по себе, госпожа синьёра…

– Attention! Militarians come nearer![21]21
  Внимание! Приближаются военные!


[Закрыть] – крикнула Камилла своим соратникам. Те оставили сервировку столика и начали втискиваться в машины.

– Улетай, Борис! – приказал полковник Шилину, и спросил Камиллу, вслед за другими своими компаньерос усевшуюся в уже заведённую машину: – Вы что, уезжаете?

– Нет, мы будем рядом, – сказала Камилла. – Нам обязательно надо поговорить с Шилиным.

Её муж Иван прежде, чем забраться в одну из машин, добавил, наклонившись к уху полковника (и поближе к микрофону):

– Нам действительно нужно поговорить, Борис. Надеюсь, мы подружимся.

Глава последняя

1.

Начальник отдела «Антитеррор-Москва» Владимир Степанович Черняк в компании с Лёней Бейлиным просматривал бумаги, накопившиеся по делу о палёной водке. Всем в прокуратуре уже было известно, что из-за этого дела полетят многие и многие головы.

В углу кабинета тихонько вещал телевизор:

«Вчера Госдепартамент США рассмотрел вопрос об ущемлении в Российской федерации прав журналистов и резко осудил задержание в Москве известного журналиста Джона Фрумкина. Помощник госсекретаря по Западному полушарию Джордж Норьега, находящийся в настоящее время в Москве, отметил, что для задержания Фрумкина не было никаких оснований, и вместе с тем выразил надежду, что Россия останется надёжным участником борьбы с международным терроризмом».

– Быстро работают! – сказал Бейлин.

Черняк оторвал взгляд от бумаг, разложенных перед ним на столе, и крикнул, чтобы было слышно за дверью:

– Коля Костин! Зайди на минутку!

В кабинет вошёл Коля Костин:

– Звали, Владимир Степанович?

– Коля, ты доставлял задержанного генерала Чеснокова и этого Фрумкина.

– Да. Но Фрумкина отпустили, Владимир Степанович. И я сейчас видел, Чесноков уходил. Тоже отпустили?

– Отпустили, – скривился Черняк. – Ты вот что… Напиши подробное объяснение.

– Так я написал, тогда же.

– Мало, Коля. Подробнее напиши. Максимально подробно.

В теленовостях произошла смена сюжета:

«Отправлен в отставку генеральный прокурор Российской Федерации. Это неожиданное решение президента страны последовало сразу после выступления чиновника по телевидению. (Врезом шёл отрывок из выступления генпрокурора, которое тот записывал в присутствии Черняка: „Коррупция в органах власти достигла такого уровня, что представляет угрозу проводимым реформам“.) Возможно, причину громкой отставки нужно искать в словах, сказанных президентом Федерации на утреннем заседании Госсовета (врез: выступление президента: „Некоторые спецслужбы, вместо того, чтобы вести антитеррористическую работу, задерживают честных военачальников, заботящихся о благополучии страны…“).»

Черняк показал Костину на экран:

– Понял, для кого ты будешь писать объяснительную? Да и я тоже. Скажи всем ребятам: дружно пишем объяснительные… – и Черняк, жестом руки отпустив Костина, схватился за трубку телефона.

Никто из них: ни он сам, ни Бейлин, ни Костин не знали, что их объяснительные уже никому не понадобятся: стоящие на Аляске высокочастотные излучатели, способные бросить свои лучи на полпланеты, чтобы они, отразившись от ионосферы и попав в нужную точку земного шара, сконцентрировались в ней и разрушили любой объект, – уже были включены и ожидали команды со спутников, сканирующих земную поверхность в поисках самолёта с иероглифами. До Армагеддона оставалось менее получаса.

«Госсекретарь США обратил внимание на сформировавшуюся террористическую ось Минск-Тегеран-Пхеньян и заявил, что Соединённые Штаты безусловно применят силу против людей и объектов, угрожающих национальной безопасности Америки»…

2.

– Вот она, база, – удовлетворённо сказал майор Седов, когда впереди сверкнули сквозь листву своей красной звездою ворота, недавно покрашенные руками полковника, бывшего командира части. – Добрались, и пока сообщений, что самолёт этого отморозка в воздухе, не поступало. Так что тут он, тут.

– И с вертолёта его вроде бы видели, – отозвался Юра Грачёв.

– Товарищ майор, как ворота открывать будем? – подал голос водитель.

– Проходи насквозь, – махнул рукой Седов. – Чего их теперь жалеть, ворота.

От удара тяжёлой машины створки разлетелись в стороны, одна из них вообще завалилась набок, а замок, который тот же полковник тщательно смазал маслом одновременно с покраской ворот всего лишь месяц назад, будто камень из пращи, или, вернее, снаряд из миномёта, сшибая по пути пожухлые листья с деревьев, по широкой дуге полетел вверх и дальше – чёрт его знает, куда дальше. Он ещё и упасть, наверное, не успел, а через разбитые ворота на базу промчались уже все три машины группы захвата, и вертолёт просвистел над ними своими лопастями и пошёл кругами обследовать местность.

Объехав несколько зданий, джип с офицерами свернул к плацу и вылетел на него, и с визгом шин встал там возле стола, заставленного всякой снедью, у которого, будто ожидая их, стоял старый полковник, бывший командир части.

Юра Грачёв и майор Седов выбрались из машины.

– Полковник Коломейцев? – спросил Седов.

– Он самый, – отозвался отставной полковник.

– Майор Седов, – козырнул Седов.

– Следователь прокуратуры, советник юстиции Грачёв, – представился Юра.

– Имеем задание встретиться и поговорить с Борисом Дмитриевичем Шилиным, – сообщил полковнику Седов, следя глазами за вертолётом, стригущим воздух над бывшей военной базой в бессильных попытках обнаружить самолёт Шилина.

Юра Грачёв, нахмурившись, рассматривал столик с закусками. Не к месту тут был этот столик.

– Чего это? – спросил он, но ответа не дождался. Из машины крикнули:

– С вертушки сообщают, не видать самолёта!

– На каком основании, товарищи? – устало произнёс полковник.

– Утрясаем интересы, – ответил Седов, предъявляя удостоверение. – Где Шилин?

Полковник поднёс к губам микрофон:

– Борис, эти – из прокуратуры и генштаба, – сказал он. – Может, выйдешь?

– Нет, – пропищал наушник. – Пусть излагают, чего им надо. Я всё слышу.

– Борис Дмитриевич, – сказал Седов, склоняясь к микрофону. – В отношении вас была допущена несправедливость. Вы слышите меня?

– Слышу.

– Вашу работу не оценили по достоинству. Но мы всё это исправим. Прямо сейчас. С нами компетентная научная комиссия, мы составим все бумаги, дадим вам любые гарантии, какие вы только попросите. Родине нужно ваше изобретение.

– Сомневаюсь.

– В чём? Что вы нужны России? Или что с нами группа учёных?

– Во всём. Вы не найдёте учёных, способных разобраться с моим эквиполем.

– Ну, что вы! – возразил Седов. – Уж не настолько разрушена была в последние годы наша наука, чтобы не осталось достойных учёных. С нами люди, которых вы хорошо знаете: профессор Мартьянов и заведующий лабораторией Сурин.

– Кто?!!

Седов замахал рукой, подзывая названных профессоров. Воффка Мартьянов и Никодимыч Сурин выбрались из машины и двинулись в его сторону, причём Воффка шагал первым, пытаясь выпятить грудь, но в силу физических причин (с виду он был схож с кривым ржавым гвоздём, причём давно не стриженным) у него выпячивались только усы. Из ангара, сто стоял метрах в двухстах от плаца, бесшумно выдвинулся МиГ-21, изрисованный иероглифами, поднялся на уровень крыш и тихонечко двинул к плацу. Вертолёт немедленно развернулся мордой в его сторону и застыл.

– Он здесь, товарищ майор! – закричали Седову из машины, очевидно, получив сообщение об этом от пилота вертолёта, но Седов и Грачёв, да и все остальные уже сами увидели самолёт, появившийся из-за крыш, и лицо Шилина, смотрящего на них. Наушник на голове полковника что-то пропищал.

– Борис говорит, вы сумасшедшие, если считаете этих клоунов учёными, – перевёл его писк полковник. Мартьянов усмехнулся и помахал Шилину тощей рукой, Сурин презрительно пожал плечами. Седов среагировал мгновенно:

– Если Шилин пожелает, мы в одно мгновение выгоним их к чёртовой матери.

– Он не будет с вами разговаривать, – сказал полковник и отщипнул виноградину от грозди, лежащей на накрытом иностранными гостями столе. Будто подтверждая его слова, серебристый МиГ, совершив переворот через крыло, развернулся носом вверх и без единого звука свечой взмыл в небо. Вертолёт дёрнулся было за ним, но быстро сник и пошёл на посадку, а из-за леса вынырнули два звена истребителей и натужно потянули реверсивный свой след туда же, куда легко и изящно умчался Шилин.

Грачёв, проводив его взглядом, опять посмотрел на столик.

– Что это за еда? – спросил он у полковника. – Вы нас, что ли, ждали?

– Нет, – качнул головой тот. – До вас приехала группа иностранцев из фонда поддержки науки. Это их еда. Синьёра какая-то у них начальницей.

– Случайно, не Камилла Гомес? – поднял брови Грачёв.

– Да, да. Она самая.

– И где они?

– Тут где-то, – повёл полковник рукой. Он держался независимо: и той, и этой группе был нужен Шилин, а обеспечить им контакт с Шилиным, кроме него, было некому.

– Здесь группа террористов, – объяснил Грачёв Седову.

– Вертолёт, подъём! – заорал Седов. – Подразделение, к бою!

Полковник отщипнул ещё одну виноградину, съел её, и стал неумело чистить банан – в прошедшей жизни ему мало приходилось есть бананов, – а вокруг него, между тем, разворачивалась подготовка к самой человеческой работе, уничтожению себе подобных. Пока Мартьянов и Сурин убегали в ближайший подвал, бойцы Седова рассредоточились, залегли, стали совершенно невидимыми среди жухлой листвы; из каких-то кустов боевики кровавой Агаты – такие же невидимые – обстреляли вертолёт – а полковник стоял возле пиршественного столика и кусал банан.

– Ложись, ложись! – прокричал ему кто-то, уже и не понять, с какой стороны.

– Да ладно, – буркнул он в ответ. – Поем вкусного напоследок…