Текст книги "Эквиполь инженера Шилина"

Сразу после приключений возле дома Шилина Камилла развернула бурную деятельность. Для начала она отзвонила нескольким соратникам в разных странах и вызвала в Москву компаньеро Эрнесто, чтобы он вывез закупленное ими оборудование. Эрнесто, сидючи в Чернигове в новом Фонде поддержки науки, быстро осваивал русский язык. Затем объявила, что сами они сопровождать груз не будут, а Ивану следует немедленно мчаться покупать авиабилет до Праги, где они поменяют документы; сама же с Богумилом отправилась к генералу Чеснокову проверять оборудование. Но генералу она про Прагу не сказала, а попросила вписать в транспортные накладные другого сопровождающего, потому что ей, дескать, срочно надо лететь в Испанию.

Иван, помимо покупки билетов, смотался в общагу для нелегалов, куда они, сунув в лапу коменданта две сотни баксов, вселились раньше, назвавшись той же фамилией, под которой въехали в страну: супруги Ионеско, – забрал вещички и распрощался. Ближе к вечеру он встретил в аэропорту Эрнесто и отвёз к фонтану у Большого театра, где Камилла объяснила тому маршрут и порядок перегрузки оборудования. Сделать это надо было до границы с Белоруссией, поскольку ни в какой Минск оно не должно было попасть, а отвезти его Эрнесто должен был всё в тот же Чернигов. За это время Иван съездил с Богумилом к его гостинице и подождал, пока тот выписался.

Уже затем они все вместе приехали в Росконверсторг, где их терпеливо дожидался генерал Чесноков. Ещё раз проверили транспортные накладные и отправили машину в путь, а генерал вызвался лично проводить Камиллу в аэропорт. «Ах, милая сеньора, можем ли мы питать надежду, что вы ещё посетите нас…», – бормотал он по пути, с сомнением поглядывая на молчаливого Ивана и принимая его за охранника. Камилла еле-еле сумела избавиться от него в аэропорту, не желая, чтобы он прошёл с ними к стойке регистрации. Вдруг бы его удивило, что билеты у них на Прагу, хотя ему сказали, что летят в Испанию! Да к тому же билеты вовсе не на имя синьоры Камиллы Гомес, а на какую-то Ионеско.

Богумил, не имеющий реального опыта боевой деятельности, не понимал, из-за чего такая спешка. Ехать в Прагу ради смены его документов? Зачем? То есть ясно, что произошедшее на той лестничной площадке – не очень хорошо. Даже плохо. Но ведь они сбежали? Не оставили никаких улик, вроде отпечатков пальцев, а шляпа, потерянная там, совсем новая, по ней ничего нельзя определить. Да и не нравилась она ему, та шляпа. Лоб ему натирала…

– I have not got used to hats[17]17
  Не привык я к шляпам (англ.)


[Закрыть], – говорил он, пока они топтались в накопителе аэропорта.

– Какой ты глупый, – сердилась Камилла.

– Sombrero[18]18
  Шляпа (исп.).


[Закрыть]! – смеялся её муж Иван.

– Тот мужчина был следователем прокуратуры, – назидательным тоном продолжала сеньора, которая по возрасту годилась курду в старшие сёстры. – Они найдут, где мы её купили, проверят все гостиницы Москвы и быстро узнают, под каким именем ты там жил, а потом выяснят, что ты, гражданин Турции, отбыл в Прагу. Запросят турецкое МВД, и окажется, что никакого Богумила Славкова в Турции никогда не проживало. Поэтому Богумил Славков должен исчезнуть.

– А почему именно в Прагу?

– Потому что чехи с конца сороковых годов и почти до девяностых, до контрреволюционного путча, отправляли людей и оружие в помощь борцам с мировым империализмом. Мастера по изготовлению документов там остались! Им уже переслали наши фото. Они нам помогут…

Сидя в самолёте, Камилла с Иваном изучили бумаги, которые добыли из портфеля следователя прокураторы, едва не заломавшего их подопечного. Там была довольно пухлая папка – сценарий кинофильма о героических борцах с мировым терроризмом с резолюцией киностудии, что им такого не нужно. Там была газета, сложенная так, что на виду оказалась статья о летающей на метле ведьме. Там была тетрадь с отрывочными фразами, стихами и деловыми записями, которые кончались заметками под общей шапкой «Борис Шилин»: список изобретений, адрес домашний и рабочий, и вдруг – рисунок летящего над лесом автомобиля. А больше там ничего не было.

– Вот оно! Вот он кто, это Шилин!..

– Кто?

– Он изобретатель…

Они говорили по-испански, на языке, которого Богумил Славков не понимал. Но вот Камилла перешла на английский, сказав ему:

– Наивный ты мой подпольщик, даже думать забудь хоть чем-то навредить Борису Шилину. – И с таким воодушевлением она это сказала! – Он нам нужен, и он будет наш.

Может быть, Аллах вёл меня к Шилину не для того, чтобы я убил его? – думал про себя Богумил. – А чтобы эти люди узнали про него? Аллах милостивый, милосердный. Он знает, что делает.

Последние деньки Вселенной

Глава двадцатая

С тех пор, как в кабинете начальника отдела «Антитеррор-Москва» В.С. Черняка поставили пластиковые окна с тройными стеклопакетами, здесь стало тихо. А раньше было шумно. Ещё бы: перекрёсток Рождественки и Кузнецкого моста! Хотя сотрудники и до установки пластиковых окон делали для снижения шума всё, что могли. В пределах своей компетенции, разумеется.

Скажем, уличных книготорговцев удалось разогнать, уличив их в реализации подрывной литературы. В буквальном смысле подрывной. Капитан Кулин углядел на их прилавках книгу диверсанта В. Старикова с изложением методов проведения диверсионных операций, применявшихся им, Стариковым, в 1940-х годах. Что это такое, товарищи? Это, товарищи, обучение терроризму. Несколько месяцев книготорговцев прессовали по полной программе, но успеха достигли, лишь взявшись за чиновника районной управы, ответственного за выдачу торгашам лицензий. Как только его поставили перед дилеммой: или прилавки исчезают, или исчезнет он, чиновник, как пособник террористов, – так на улице сразу стало чуть-чуть тише.

Правда, на месте этих торгашей тут же появились продавцы хрустальной посуды. Ясно, что чиновник управы не желал, чтобы оскудевала рука дающего, чья бы то рука ни была. От этих шуму было даже больше! С ними справились, передав мэру подробную справку, сколько людей зря погибнет при теракте, если бомба будет заложена в ящик с хрусталём. Или даже в несколько ящиков.

Но народу по перекрёстку продолжало болтаться не меряно, и этот противный народ шаркал, сопел, скрипел, ругался – в общем, шумел всеми доступными ему способами, а разогнать его не представлялось возможным. Больше всего шуму было от автомобилей, но борьба с автомобилями – в прерогативе ГИБДД. Антитеррор заниматься автомобилями не мог, это было бы расценено как нарушение межведомственной этики. Хотя и предлагал один горячий сотрудник устроить месячник тотальной проверки всех багажников на предмет перевозки взрывчатки, чтоб, собаки, перестали сюда ездить.

А потом в кабинетах отдела поставили стеклопакеты, и стало тихо.

За постсоветские годы в непосредственной близости случился только один настоящий теракт, когда сумасшедшая тётка пыталась взорвать приёмную ФСБ, находящуюся от прокуратуры наискось. Но произошло это при Ельцине; отдел «Антитеррор-Москва» ещё не был создан, а потому тётку схватили сами чекисты, сунули в свой изолятор, сами написали обвинительное заключение и сами отдали под суд. Собственно, они сами определили, кто тут террористка, какова степень её вины, и какую ей назначить меру наказания.

Позже государство стало правовым, и задача определения виновных в терактах легла на прокуратуру, а именно – если говорить про Москву, – на отдел Черняка. В данный конкретный момент этот Черняк и вызванные им сотрудники, семь человек, обсуждали небывалый случай: неизвестные отметелили капитана Бейлина у дверей квартиры гражданина РФ Бориса Дмитриевича Шилина. А потому в кабинете, несмотря на стеклопакеты, было весьма шумно.

Часом раньше из госпиталя привезли самого Бейлина. Его показания, данные им ещё в госпитале сразу после того, как он пришёл в сознание, уже были озвучены в этой аудитории, но теперь Лёню заслушали ещё раз. И он снова рассказал, как на лестничной площадке у квартиры Шилина к нему сзади подошёл юноша лет двадцати, ростом выше метра семидесяти, худощавый, брюнет, глаза чёрные, без особых примет, судя по разговору – иранец, и приставил к затылку пистолет. А потом появилась молодая незнакомка, брюнетка лет примерно двадцати – двадцати пяти, «вырубившая» оперативника напрочь, и не только уведшая с собой этого иранца, но и похитившая портфель капитана Бейлина.

Теперь собравшиеся шумели, во-первых, потому, что никто не верил в способности Бейлина отличить фарси от курдского или, например, осетинского языков, а во-вторых, потому, что никто не верил в способности молодых незнакомок «вырубать» зубров их отдела.

– Я говорю, таково было моё первое впечатление, – отбивался Лёня от сомнений коллег. – Как он завёл молитву, я и решил, что он иранец. Но настаивать не буду.

– Примем за рабочую гипотезу, – сказал Черняк. – Что там с его шляпой?

Новенькая шляпа, свалившаяся с головы террориста в ходе борьбы с Бейлиным, была их единственной материальной уликой. Один из оперативников – Никита Рогов, с пятью практикантами из Юридической академии два дня бегал по всей Москве в поисках магазина, продавшего эту шляпу. И нашёл: бутик в ГУМе.

– В этих шляпах чёрт рога сломит, – объяснял он, весело сверкая глазами; пока только он принёс хоть какой-то результат. – Оказывается, дипломаты носят совсем не те шляпы, что международные финансисты. А крупный промышленник даже не зайдёт в бутик для артистов. Шляпы такого фасона, как наша, – и он продемонстрировал всем трофей Бейлина, – это головной убор чиновников ЕС. Да и то не всех, а самых низовых. Но цена, товарищи! Моей месячной зарплаты не хватит, чтобы…

– Попрошу без словоблудия, – буркнул Черняк. – Продавцы опознали покупателя по фотографии?

– Товарищ полковник, я просто хотел подчеркнуть, что вещь дорогая. А наш иранец не торговался. Насчёт фотографий. Я показывал изображения, сделанные видеокамерой домофона. Иранца опознали. Фото женщины, вошедшей в дом Шилина и напавшей на Бейлина, как вы знаете, плохие, поскольку она закрывалась рукой, и её опознали неуверенно. Во всяком случае, иранец был с женщиной. Но мнения о её роли разные. В бутике, где продали шляпу, сказали, что она русская переводчица при этом иранце. На той же линии продавец, у которого иранец купил костюм, говорит, что клиент был с женой, общались по-английски, платила жена. А вот в обувном решили, что молодая женщина – его босс, совершенно не русская, но при ней был русский якобы охранник.

– Наверное, тот, чьи фото вообще не получились, – подал голос Юра Грачёв. – Качественно закрывался; сразу видно, профи.

– Да и красотка не из простых, – сказал Бейлин и потёр пострадавшую от её удара голову. – Подозреваю, что она сильный экстрасенс. Одним только взглядом парализует…

– Оправдываться-то не надо, – негромко сказал Юра Грачёв, страдая за товарища. Он понимал, что произошло: при виде красотки Лёня, что за ним, в общем, водилось, разнюнился. Бдительность потерял. Любой из них был обучен так, что мог бы с голыми руками противостоять нескольким вооружённым бойцам. Промах Бейлина с этой девицей был слишком очевиден, и Юра глянул на Черняка, ожидая, что начальник устроит Лёне разнос.

Но тот был чем-то озабочен, и разноса устраивать не стал, а вздохнул и поднял ладонь, останавливая споры, идущие на разных концах стола.

– Вот что, ребятки, – сказал он, и все насторожились: такой дружеский запев отнюдь не сулил им лёгкой жизни. – Вот ради чего я вас собрал. Появились некоторые новые обстоятельства, в связи с которыми всем нам придётся сильно побегать.

И он сообщил подчинённым о результатах опознания неизвестной «красотки», мельком попавшей под объектив видеодомофона, бесстрастно снимавшего всё происходящее перед домом Бориса Шилина. Оказывается, в архивах российских спецслужб никого, похожего на неё, найти не смогли. Но вот американские коллеги…

– Специалисты в Америке прогнали посланную нами запись через свои приборы, улучшили изображение и получили результаты, скажем прямо, обескураживающие. – Черняк вздохнул и пустил по столу веером пачку качественных фотографий бегущей женщины, закрывающей на ходу лицо ладонью, причём два снимка, на которых лицо было закрыто не полностью, дублировались с укрупнением.

– Камера домофона снимает не очень часто, и потому снимков мало, но им, специалистам штатовским, хватило. Они однозначно утверждают, что это… – полковник сделал паузу; в кабинете воцарилась полная тишина. – Это международная террористка Агата из Латинской Америки. Стреляла в посла США в Аргентине. Взрывала генконсульство США в Боливии. Еврейский культурный центр в Перу. Едва не отправила на тот свет губернатора одной из провинций Мексики. Вообще я полагаю, об этой дамочке все вы хотя бы раз, да слышали. Вопросы?

На многих лицах отразилось явное недоверие.

– Конечно, слышали! – воскликнул Коля Костин. – Совсем недавно, и столь же однозначно, те же специалисты утверждали, что они взорвали Агату в каких-то горах.

– У меня тоже вопрос, товарищ полковник, – встрял Лёня Бейлин. – Даже не вопрос, а утверждение. Я же с ней разговаривал! Я с ней говорил по-русски, и она мне отвечала. А потом, кто-то крикнул ей: не убивай, дескать, русских. По-русски крикнул. Я думаю, она русская, а никакая не латинская американка!

– Ты, Лёня, не учитываешь маленький нюансик. Латиноамериканских террористов готовили в спецшколах нашего КГБ! Они там все свободно владеют русским языком.

– Возраст у неё не тот, чтобы учиться в тех спецшколах, – сказал с сомнением Юра Грачёв.

– Но скидывать этот факт со счетов нельзя, – отреагировал Черняк. – Она выросла среди террористов, владеющих русским.

– И ведь она убита?! – настаивал Бейлин. – Разве не так, товарищ полковник?

– Так-то оно так, – ответил ему полковник. – Погибла в горах Съерра-Мадре. Но, говоря по правде, трупов погибших никто не видел. Говорят, их и остаться не могло, после ракетного-то удара.

– Некачественно сработали, – пробормотал кто-то.

– У них осталось немало фото. В том числе этой оторвы, – и полковник пустил по столу ещё одну пачку снимков молодой женщины.

– Ничего себе! – присвистнул Костин. – Смотри, как сходятся! А вот эти две вообще один в один.

– Поэтому к одной рабочей гипотезе, – сказал Черняк, – к предположению, высказанному Бейлиным, что на него напал и потерял шляпу иранец, добавляется ещё одна гипотеза. Что этого иранца отбила у капитана террористка Агата. И что же это значит? Кто скажет?

– Да уж понятно, – усмехнулся Никита Рогов.

– Это значит, что Борис Шилин – пособник международных террористов, – сказал Бейлин.

– Нет, – поморщился Черняк. – В отношении Шилина пока полная неясность. Ведь он скрывается! Он, может, как раз от этих типов прячется… А означает этот странный случай с тобою, Лёня, что имеется смычка между мусульманскими экстремистами Азии и прокоммунистическими группировками Латинской Америки. И это весьма нехорошо.

– А русский якобы охранник? Которого видели вместе с Агатой в ГУМе? – спросил Коля Костин. – Тут связка может быть ещё более причудливая.

– Симптомы возникновения международного террористического интернационала озаботили наших коллег из-за океана, – сообщил Черняк. – Они считают Агату очень серьёзной дамочкой, очень. Намечен визит в Москву помощника секретаря Госдепа США по Западному полушарию Роджера Норьеги.

– Ничего себе! – присвистнул Лёня Бейлин.

– А теперь задание всем. Немедленно пустить с этими фотографиями людей по московским гостиницам и общежитиям. Ответственный Рогов. Ты, Бейлин, мухой лети в МИД, узнай, не получали ли эти люди визы, поройся в делах. Ты один их видел живьём. Грачёв и Костин! Разошлите фото во все отделения милиции Москвы и Подмосковья. Проинструктируйте участковых. И найдите мне Шилина, наконец!!! Что за бардак, простого инженера найти не можем!.. Юра, поставь людей везде, где только возможно его появление. Напряги вахту в его институте с телескопами. Этому… гаишнику сраному… Степанову, да! Накрути хвоста как следует. Пусть бдит!

Джон Фрумкин был завален работой по самые уши. И даже выше. Но не жаловался; ему нравилось быть в курсе научно-технической мысли целой страны, хоть и приходилось корпеть над документами сутки напролёт. В последние дни из всех дел на первое место постепенно выдвинулось одно: изобретатель Борис Шилин. Ради него Джону пришлось отложить в сторону – вернее, передоверить добровольным помощникам, очень важное дело, подрыв усилий российских биотехнологов возродить свою отрасль, весьма успешно разваленную в девяностых годах предшественниками Джона. Впрочем, всё, что им тогда потребовалось сделать, это убедить правительства стран Запада субсидировать тех поставщиков биосубстанций, которые торговали с Россией. Ну, понятно, чтобы снизить цену на товар. Нищие русские смогли покупать субстанции и сильно сэкономили на своём производстве, а остальное довершила невидимая рука свободного рынка: русская биотехнология приказала долго жить.

Времена изменились. Теперь нужны более сильные меры. Главное – человеческий фактор, edryona voshch. Кто тут затеял создание Союза биотехнологов? Ясно, кто: те, кого не сманили вовремя в Южную Корею и США. Теперь поздно. Теперь надо что? Грамотно подбирать и расставлять кадры. Чтобы нужный человечек в нужное время протащил в том Союзе биотехнологов правильную идею, а другой полезный человечек – например, в комитете по бюджету Госдумы, эту бы идею поддержал. А о чём должны быть нужные идеи? Об обучении российских кадров в США. О закупке техники в США. Об экономии средств: зачем нам, товарищи, разрабатывать то, что уже разработано в США? Тогда всего и потребуется, что при наступлении часа Х заблокировать все поставки. В два дня после нанесения удара у русских ничего, кроме бинтов и йода, не останется, чтобы спасать миллионы обожжённых, отравленных, инфицированных. И этот бесполезный народец перестанет, наконец, портить мировую атмосферу своими миазмами.

Однако начальство требует заняться Шилиным. Значит, придётся доверить работу с Союзом биотехнологов профессору Абдрашитову. Он конечно, ради обещанной должности в корпорации Monsanto наизнанку вывернется, но он русский! Русский! Вот в чём беда! Вместо тихой вдумчивой работы с каждым учёным отдельно он обязательно начнёт создавать колхоз в колхозе, фракции и секции, конференции и прочие партсобрания, и всё испортит…

Но делать нечего: приказ есть приказ. Надо ловить Шилина. А поймать его самому, своими руками, никак невозможно. Значит, придётся опять ехать к этому Черняку в прокуратуру. Плохо он себя ведёт. Его начальство велело ему сотрудничать с ним, с Фрумкиным, а он? Никак не идёт на контакт. В цивилизованной стране такое просто невозможно. Хорошо, что замгенпрокурора скопировал дело и передал… Да… Надо будет его как-нибудь поощрить. А может, не надо. Он-то, как раз, выполняет поручение начальства. Но жульничает. Что в деле появилась террористка Агата, смолчал. Об этом Джону сообщили из Вашингтона…

Сеньора Камилла Гомес (впрочем, теперь она пользовалась паспортом на другое имя) выпорхнула из «Рено», который был послан за нею в аэропорт, удовлетворённо огляделась и вошла в двери, предусмотрительно растворённые перед нею охранником в хорошем, совсем не строгого стиля костюме. С нею был юноша восточной внешности, рост метр семьдесят два, без особых примет.

«Чудны дела твои, Господи! – подумал охранник, провожая глазами эту парочку. – Богатая девка, а дурью мается! На кой чёрт в Чернигове патентное агентство?.. Оно ему нужно, как хохлу москаль». Охранник был русским, бывшим милиционером.

А сеньора тем временем, имея в кильватере юношу без особых примет, процокала каблучками по каменным плитам вестибюля; улыбаясь, прошла по коридору. Заглянула в те двери, что были открыты, весело поздоровалась с сотрудниками.

В одном из кабинетов две девушки-эксперта мучились с пожилым изобретателем. Он, похоже, был изрядно дремуч; во всяком случае, в паутину Интернета его впервые впутали именно здесь, проводя патентный поиск по его заявке. Одна из девушек, изнемогая, объясняла ему:

– Дедушка, пятый раз вам говорю: это не ваше изобретение.

– Моё! – гордо отвечал изобретатель.

– Ну, чего вы спорите? Чего спорите? Этот метод приготовления сгущённого молока придумал Дмитрий Иванович Менделеев сто двадцать лет назад.

– А мне всего семьдесят! Я к тому Иванычу никакого касательства иметь не могу.

– А я не могу вашу патентную заявку принять.

– А я жаловаться буду!

– Жалуйтесь… Бумагу и ручку дать?

– Дать…

В другом кабинете две сотрудницы обсуждали какой-то договор.

Это был первый этаж, открытый для всех. Но где они, эти «все»? Прав был охранник: больше трёх посетителей в неделю сюда и не забредало.

В конце коридора первого этажа за невысокой выгородкой виднелись торс и стриженная голова второго охранника. Он был, как и первый, впустивший её в здание, из числа советских милиционеров-отставников. Никакого оружия, кроме резиновой дубинки – впрочем, бесполезно пылившейся на крючочке справа от стола, он не имел. Здесь мирный город, это вам не Москва, не Киев и даже не Париж, здесь никогда не происходит безобразий. Здесь охранники нужны – так, двери открыть…

Впрочем, двери к лестнице, ведущей на второй этаж, он госпоже открыть бы не смог: магнитными ключами от замка этой двери владели только сотрудники-иностранцы. Но чтобы быть хоть чем-нибудь полезным, охранник этот, увидев хозяйку, вскочил, едва не щёлкая каблуками:

– Здоровеньки булы!

– Как дела, Николай? – покивав, с лёгким акцентом спросила она.

– Всё спокойно, панна сеньора! – гаркнул Николай. – Происшествий нет!

На второй этаж никогда не попадали ни посетители, ни служащие из числа местных жителей. Это никого не удивляло: все знали, там – личные апартаменты семьи Гомес, склады и компьютерный зал.

Вот туда она и направлялась.

Поднявшись по лестнице, Камилла дважды нажала кнопку звонка очередной двери; та открылась, и за нею обнаружился ещё один охранник, совершенно явный латинос, вооружённый автоматом «узи». Увидь его агенты украинской безпеки, они были бы неприятно удивлены. Как же так? Откуда взялось, да и зачем оно нужно – оружие, мирной меценатке? Что-то здесь неправильно…

Поприветствовав охранника словами «Хола, компаньеро!», и выслушав ответ: «Буэнос диас, компаньера Камилла!», – она двинулась по коридору и открыла ещё одну дверь. Пройдя в неё, «мирная меценатка» и её спутник попали в зал, где трое молодых людей споро вскрывали ящики и выставляли на столы компьютерное оборудование, привезённое накануне товарищем Эрнесто из складов генерала Чеснокова. А ещё здесь уютно гудели кулеры нескольких системных блоков, мерцали экраны мониторов, и весело булькал кофейник.

Камилла поздоровалась с каждым из троих сотрудников отдельно, с одним по-испански, с двумя по-английски. Дальнейший же разговор вёлся только на английском.

– Познакомьтесь, товарищи, – сказала сеньора, показывая на своего спутника без особых примет. – Наш новый сисадмин, пан Йозеф Кроличек из Чехии…

они беседовали уже пять минут, когда дверь распахнулась, и в помещение ворвался Эрнесто. По приезду Камилла звонила ему на мобильный, но он отсыпался в общежитии Чернігівського державного технологічного університету, где снимал комнату.

– Хола, компаньера! – крикнул он. – Рад, что у тебя всё обошлось хорошо.

– У меня всегда всё обходится хорошо, – засмеялась девушка и, взяв его под руку, увлекла в коридор. – Я тебя ждала, – сказала она.

– Вот он я, – ответил Эрнесто.

Она от избытка чувств хлопнула его по плечу:

– Ты не поверишь! – ей не терпелось поделиться новостью с Эрнесто, её боевым товарищем ещё по борьбе в странах Латинской Америки. Тем более, что именно ему предстояло возглавить операцию по освобождению Шилина из лап империалистов, которые охотились на изобретателя в Москве. И звенящим шёпотом произнесла ему в ухо:

– Я ведь нашла его, Эрнесто.

– Кого? – не понял тот.

– Того, ради которого мы открываем всюду патентные сервисы, – ответила она. – Изобретателя сверхоружия. Он русский. И надо срочно готовить акцию по его захвату.