Текст книги "Император открывает глаза"

– Жди, – было последним, что уловило его гаснущее сознание.

Дор не знал, что братья пытаются спасти его. Он не слышал, как Храбросерд рубил мечом дверь, та была слишком толста, металл и камень поглощали звуки. Не слышал он и мерного потрескивания факелов. Мир застыл. Дор сидел и ждал возвращения возлюбленной. И она вернулась.

Почувствовав легкое прикосновение к плечу, Дор очнулся от наваждения. Холодно улыбаясь, Иленна стояла перед ним.

– Ты пришла, ты вернулась, – забормотал юноша, обхватив тонкую талию княжны.

– Да, я вернулась. И я твоя. Люби меня! Сейчас же!

Дор хотел этого. Робость оставила его. Бережно опустив княжну на пол, юноша принялся ласкать ее тело. Вместе со все распаляющейся страстью к нему приходила уверенность, что он сделает все, как надо.

– Сейчас! Сейчас! – взволнованно шептал он, обнажая стройные ноги княжны.

– Поцелуй меня! – потребовала она.

Дор повиновался. Едва их губы соприкоснулись, Иленна заглянула юноше в глаза. Огненные зрачки зверя обожгли душу Дора, заставив позабыть обо всем – кто он, где он и зачем очутился здесь. Так чувствует себя кролик, ослепленный прожекторами немигающих глаз удава. Юноша упал на спину и окаменел, беспомощно уставившись перед собою. В зеленых глазах княжны разлилась ядовитая желтизна. Из ее горла вырвался негромкий плотоядный рык, прекрасное лицо приобрело черты зверя. Ногти на пальцах чудовища удлинились, превратившись в звериные когти. Оскалив клыки, княжна потянулась к шее Дора.

И в этот миг послышался шум отворяемой двери. Пламя факелов дрогнуло, и в залу ворвались размахивающие мечами Горислав и Храбросерд. Увидев неподвижного Дора и склонившееся над ним ужасное существо, чьи намерения не вызывали сомнений, россы издали крик и бросились на помощь брату.

Первым побуждением княжны было прокусить юноше шею, но она тут же сообразила, что прежде чем успеет отведать крови, сверкающие клинки обрушатся на ее голову. Пронзительно завизжав, Иленна оставила свою жертву и бросилась прочь. Горислав погнался за нею, а Храбросерд наклонился над неподвижным телом младшего брата.

Иленна бежала стремительно, словно испуганная кошка, но разъяренный Горислав постепенно настигал ее. Когда тяжелое дыхание росса стало отчетливо различимым, княжна бросилась в сторону и прижалась к колонне. Горислав подбежал к ней и взмахнул мечом…

Исполненный свирепой силы удар пришелся в камень. Княжна растворилась в воздухе, а клинок Горислава с лязгом вонзился в колонну. Ошеломленный таким неожиданным поворотом событий, росс разжал пальцы, и меч, звеня, покатился по полу.

– Проклятье! Где же… – Горислав не сумел докончить фразу. Появившаяся неведомо откуда Иленна с размаху ударила его когтистой лапой по лицу. Вскрикнув, росс отшатнулся. Тогда княжна с рычанием набросилась на него и принялась рвать когтями лицо и руки, которые Горислав выставил перед собой, защищаясь. Она обхватила шею росса, потянулась к ней губами и в тот же миг отпрянула. Волшебная фигурка медведя обожгла Иленне пальцы.

– Держись! Я помогу тебе!

Храбросерд оставил Дора и спешил на помощь ошеломленному нападением Гориславу.

История повторилась. Когда Храбросерда и княжну разделяло всего несколько шагов, та шагнула за колонну и исчезла. Отчаянно ругаясь, Храбросерд принялся бегать по зале, но вампира так и не нашел. Тогда он возвратился к окровавленному Гориславу. Когти княжны нанесли тому ужасные раны. Лицо Горислава было изодрано в клочья, один глаз был выдран и болтался на синеватой жилке.

– Пойдем. Надо убираться отсюда.

Храбросерд обнял брата за плечи и, поддерживая, повел его туда, где лежал, распластавшись на полу, Дор. Сзади донесся тоненький свист. Верный своему правилу, Храбросерд послал меч по смертельной дуге, одновременно оборачиваясь. Но княжна перехитрила его. Она успела присесть, и меч росса просвистел над ее головой. В следующий миг когтистая лапа чиркнула по горлу Храбросерда и рассекла его. Росс рухнул. Утробно урча, княжна стала на колени и принялась слизывать обильно сочащуюся кровь. Наслаждение, испытываемое ею, было столь сильно, что Иленна позабыла обо всем на свете.

Тонко свистнул меч. Отделившись от шеи, голова Иленны, словно мяч, покатилась по полу. Обезглавленное тело рухнуло на мертвого Храбросерда и забилось в конвульсиях. Из перерубленных артерий хлынули потоки крови, в мгновение ока залившей все вокруг.

– Получай, стерва! – процедил Горислав.

Презрительно сплюнув на агонизирующего вампира, росс повернулся, намереваясь уйти. Но не успел он сделать и шага, как залу огласил чудовищный вой. Пламя факелов дрогнуло и заметалось, образуя, сливаясь со тьмою, ломкие, резко очерченные тени. Через миг они сконцентрировались воедино, породив клубящийся столб. Взвившись до самого потолка, он медленно опустился вниз и принял очертания человеческой фигуры.

Перед россом стоял хозяин замка. Воздев вверх руки, князь Вульго смотрел на человека, умертвившего его жену и дочь. Лицо князя было ужасно. В нем нельзя было найти ничего человеческого. Лишь зверь – дикий, кровожадный, обезумевший от боли зверь.

– Ты убил ее!

Горислав кивнул. Завыв, Вульго надвинулся всей своей громадой на росса. Горислав был далеко не мелок ростом, но принявший чудовищный облик Князь Ночи возвышался над ним по крайней мере на две головы. Но росс не почувствовал даже тени страха, который должен был бы испытывать. Напротив, очевидное неравенство сил лишь подзадорило его.

– Сейчас я укорочу тебя, приятель!

Увернувшись от неловкого движения громадной руки князя, Горислав нанес меткий удар. Меч вонзился точно в шею врага – в самое уязвимое место, какое не прикрыть даже спрятанной под одеждой кольчугой. И тут произошло то, чего росс никак не ожидал. Клинок пронзил шею Вульго насквозь и, звякнув, вонзился в колонну. Камень исторг сноп колючих искр – столь силен был удар, но князь как стоял, так и остался стоять на месте. Второго удара росс нанести не сумел. Схватив Горислава подмышки, Вульго поднял его над собою с такой легкостью, словно имел дело не с могучим мужем, а с ребенком. Из ощерившейся клыками пасти князя вырвался злорадный рык.

– Ты думал, что прикончишь меня так же легко, как мою несчастную дочь?! Да, она боялась мечей с примесью небесной стали. Меня же может поразить клинок, выкованный целиком из этого металла. А такого больше не существует!

Хрипло расхохотавшись, Князь Ночи вонзил клыки в горло росса. Ноги Горислава несколько раз дернулись и застыли, но Вульго еще долго не отнимал губ от прокушенной шеи. Затем князь с размаху швырнул тело в ближайшую колонну с такой силой, что голова росса раскололась, забрызгав окровавленно-белыми сгустками пол и лежавшего неподалеку Дора. Расправившись с Гориславом, князь бросился к дочери. Он упал перед ней на колени и завыл – горько, как рыдает потерявший волчицу волк.

Этот ужасный вой, наполнивший подземелье, привел Дора в чувство. Юноша вздрогнул и приподнял голову, пытаясь понять, что происходит. Зрелище, представшее взору росса, ужасало. Рядом с ним, почти касаясь ног, лежал страшно изуродованный труп Горислава. Дор с трудом узнал брата – не по лицу, которое превратилось в кровавое месиво, а по той кряжистой осанке, что придавала Гориславу сходство с медведем. Дору бросилось в глаза, что руки Горислава неестественно белы. Чуть подальше, в луже черной крови лежал также бездыханный Храбросерд, а в глубине залы виднелся громадный силуэт князя.

Вульго стоял на коленях перед одним из окованных медью ящиков и оплакивал погибшую дочь. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Дор поднялся и неверными шагами приблизился к гробу, став рядом с горько рыдающим князем.

Мертвое тело Иленны покоилось, словно в пуху, в волшебном зелье, которое, возможно, и впрямь давало молодость, но не могло вернуть жизнь. Белоснежное платье княжны было изорвано и густо залито кровью, головы не было. Дор скосил глаза и увидел эту мертвую голову в руках рыдающего князя. Глаза Иленны были закрыты, а на прекрасном лице застыло выражение безмятежного покоя. Казалось, княжна спит.

В этот миг Вульго почувствовал присутствие человека и повернул голову. Черты его исказились, обратившись в злобную маску. Издав хриплый рык, князь потянулся к Дору. Но юноша даже не пытался убежать. Он смотрел на бледное лицо княжны, на ее красные, припухшие губы, еще помнившие сладость поцелуев и пряный вкус крови, и в сердце его не было страха, лишь боль – боль и горе. Огромное, бесконечное горе.

И Вульго понял это и не захотел делиться горем. Князь желал, чтобы оно принадлежало ему одному, как принадлежала ему княжна.

Когтистая рука бессильно опустилась, на глаза Вульго навернулись слезы.

– Она любила тебя… – прошептал князь. – Любила! Что ж, пусть это будет последним подарком, сделанным ей мною. Беги!

Дор, до которого слова князя доходили словно через густую пелену, отрицательно покачал головой.

– А как же мои братья? Как же Мудрец?

– Остальные умрут! – отрезал князь. Видя, что юноша колеблется, Вульго угрожающе протянул к нему когтистую лапу и прорычал:

– Вон!!!

Этот вопль разорвал оцепенение, возвратив Дору способность мыслить и действовать.

– Вон! Или я разорву тебя, – тихо прибавил князь.

И Дор понял, еще мгновение – и Князь Ночи исполнит свою угрозу. Юноша отступил назад. Сначала он шел мелкими шажками, пятясь прочь от гроба с мертвой княжной, потом повернулся, подобрал валявшийся на полу меч и побежал.

А в спину ему несся ужасный вой.

Плач по умершей волчице.

16. Ослепительный факел победы

Правдомысла, вбежавшего в обеденную залу, Дор застал в затруднительном положении. Роса атаковало с полтора десятка людей-волков, с похвальной ретивостью исполнявших приказ князя перебить чужаков. Судя по тому, что Правдомысл даже не запыхался, схватка продолжалась недолго, однако на полу уже валялось несколько трупов. Как боец, Правдомысл уступал своим братьям, но, право, он владел мечом очень недурно. Вдобавок он был хладнокровен и расчетлив, что не раз выручало его в таких безнадежных ситуациях, где другой лишился б головы. Вот и сейчас, будучи прижат к стене, Правдомысл орудовал мечом с завидным спокойствием, словно демонстрировал свое умение, а не участвовал в поединке, ставкой в котором была его жизнь.

Появление Дора моментально внесло коррективы в ход схватки. Люди-волки тут же лишились еще двух своих собратьев, после чего были вынуждены разделиться. Пятеро во главе с Эльмешем атаковали Дора, столько же, возглавляемые одним из младших сотников, продолжали наседать на Правдомысла. Подобное соотношение сил вполне устраивало россов. Их мечи были длиннее и прочнее, кроме того, валаши, редко сходившиеся со своим врагами в рукопашной схватке, орудовали клинками не очень уверенно. Их неуклюжие выпады напоминали потуги новичков, пытающихся доказать свое несуществующее умение опытному бойцу. Россы быстро завладели инициативой, и число врагов стало неуклонно сокращаться. Дор свалил еще двоих, Правдомысл разрубил голову здоровяку, выделявшемуся среди товарищей вполне сносным обращением с оружием, и ранил сотника. Подобное развитие событий пришлось не по вкусу слугам князя. Не обращая внимания на грозные окрики Эльмеша, горцы начали покидать залу и спасаться бегством. Вскоре против россов бились лишь трое – Эльмеш, раненый сотник и воин с заячьей губой. Теперь у людей-волков не было ни единого шанса на победу. Пока Правдомысл расправлялся с сотником, Дор зарубил уродца и устремился к Эльмешу. Однако тот не стал дожидаться печальной для него развязки. Воспользовавшись тем, что меч Правдомысла застрял в жилистом теле сотника, Эльмеш проскользнул мимо росса и скрылся за дверью. Выскочивший следом за ним Дор не сумел настичь беглеца, моментально скрывшегося в одном из коридоров, и был вынужден ни с чем вернуться обратно.

Не скрывая досады, он подошел к брату, который, наконец, освободил меч и теперь отирал окровавленный клинок об одежду убитого.

– Жив? – спросил Правдомысл, поднимая голову и оглядывая Дора.

– Как видишь?

– А где Храбросерд?

– Они с Гориславом мертвы. Князь убил их. Мертва и княжна.

При известии о гибели братьев лицо Правдомысла перекосилось, известие о смерти княжны, напротив, обрадовало его.

– Жаль, но мертвых не вернешь. А этой твари так и надо! Где ее папаша?

– В подземелье. Рыдает над телом дочери.

– Почему ты не прикончил его?! – возмущенно воскликнул Правдомысл.

Дор покачал головой.

– Это невозможно. Сталь бессильна против князя. Я своими глазами видел, как Горислав ударил князя мечом в горло.

– И что? Он промахнулся?

– Нет, меч попал куда надо, но князь как стоял, так и остался стоять. А потом он убил Горислава.

– Веселенькое дело! – Правдомысл на мгновение задумался, после чего решительно произнес:

– Надо сматываться отсюда! Мудрец в башне?

– Скорей всего, да. Князь пообещал убить его. Он сказал, что не оставит в живых никого из нас. – Дор не стал распространяться о том странном расположении, какое Князь Ночи проявил по отношению к нему.

– Я на его месте поступил так же. – Правдомысл оттер клинок и полюбовался ровным, без единой зазубрины лезвием. – Отличный меч! Ладно, идем!

– Куда?

– Наверх, за Мудрецом. Без него нам уж точно не выбраться отсюда. А потом мы заберем Ратибора и решим, что делать дальше.

Дор кивнул, и братья устремились на поиски своего предводителя.

Мудреца они нашли довольно быстро. Пойманный скорым на ногу Дором, валаш указал дорогу в покои князя. Мудрец лежал на полу без признаков жизни. На шее его отчетливо виднелись синие отпечатки пальцев.

– Умер? – испуганно спросил Дор.

Правдомысл присел на корточки и умело нащупал пульс.

– Жив. Он без сознания. Видно, князь здорово помял его. Найди воды.

Дор принялся метаться по комнате, пытаясь отыскать искомое. Наконец ему удалось раздобыть сосуд с какой-то жидкостью. Она была темно-вишневого цвета и неприятно пахла. После некоторых колебаний Правдомысл все же решился обрызгать этой жидкостью лицо Мудреца, причем несколько капель ее попали Мудрецу в рот. Закашлявшись, Мудрец открыл глаза и пробормотал:

– Кровь. – Признав Правдомысла, Мудрец схватил его за руку и при помощи росса сел. – Откуда здесь кровь?

– Вот из этой штуки. – Правдомысл передал Мудрецу найденный Дором сосуд. Тот вылил несколько капель крови на ладонь и заметил:

– Не свертывается. Значит, Вульго имеет антикоагулянты. Но откуда?

Вопрос так и остался риторическим, хотя бы по той причине, что россы даже не поняли, о чем говорит их предводитель. Впрочем, тратить время на пустые разговоры было непозволительной роскошью. Правдомысл напомнил об этом Мудрецу, с силой тряхнув его за плечи и сказав:

– Очнись, Мудрец! Горислав и Храбросерд мертвы. Нам надо бежать отсюда!

Мудрец покачал головой.

– Ничего не выйдет. Князь не отпустит нас.

– Если ты будешь меньше рассуждать, мы сядем на лошадей и скроемся в ночи. К утру мы будем далеко отсюда, князь не сумеет догнать нас.

– Сумеет. Вульго использует тень, какая позволяет ему перемешаться сколь угодно далеко. Для него не существует расстояний. Везде, где есть хоть малый свет и самая маленькая неровность, он найдет тень и выйдет из нее.

– Неужели нет такого места, где б мы могли укрыться?

– Нет. Он найдет нас везде. И убьет. Если только мы не убьем его первыми.

– Но как?! – воскликнул Дор, в который раз воскрешая в памяти сцену смерти Горислава, отложившуюся в его сознании сквозь пелену полузабытья, – беспомощно болтающиеся ноги брата и зловещий хохот Вульго.

– Ты знаешь, как его убить? – спросил Правдомысл.

– Да.

Правдомысл рассердился.

– Так чего же мы ждем?! Давайте быстрее покончим с ним, пока он не опомнился и не добрался до нас!

Мудрец с трудом поднялся. Коснувшись рукой шеи, он скривился от боли, после чего спросил:

– Где мой меч?

– А разве это не он? – Дор указал на сверкающий клинок, лежащий у ножки стола.

– Нет, это один из тех, которые я выковал для вас. А чтобы убить Вульго, нужен именно мой меч. В нем заключена сила, перед которой не устоять даже самому злобному существу.

– Я понимаю… Он заколдован? – понизив голос, поинтересовался Дор.

– Вроде того. Металл, из какого он выкован, способен сразить любого, какой бы неестественной силой тот не обладал. Лишь этим мечом можно убить князя.

– Сейчас разберемся. – Правдомысл поднял меч и принялся рассматривать его. Лицо росса приняло задумчивое выражение. – Все мечи одинаковы, но если исходить из того, что у меня мой меч, мечи Храбросерда и Горислава были при них, когда они погибли… А как насчет твоего? – Правдомысл посмотрел на Дора. – Где твой меч?

– Он пропал. Но я уверен, что в моих ножнах был именно мой меч. Я проверил остроту клинка утром, перед тем, как оставил покои.

– Выходит, это меч Ратибора – подытожил Мудрец.

– Точно, – поддержал Правдомысл. – Вы каким-то образом перепутали мечи. Он по ошибке взял твой, а ты, не проверив, ушел с мечом Ратибора.

– Если только по ошибке… – Мудрец выглядел озабоченным. – Боюсь, случилась беда. Нужно быстрее найти Ратибора!

Однако Ратибора в гостевых покоях не оказалось. Поначалу Россы решили, что покои вообще пусты, но тут меховая полсть, комом брошенная на кровати, зашевелилась и из-под нее показалась черная головка Нолы. Мудрец поспешно вытащил девочку на свет.

– Где человек, который был с тобой? – спросил он. Девочка пожала узенькими плечами. – Но ведь он был здесь?

– Да, он сидел рядом со мной, а потом поднялся и ушел.

– И ты не знаешь куда? – Девочка отрицательно потрясла головой, тоненькие косички замелькали в воздухе. – Проклятье! – выругался Мудрец. – Теперь придется искать Ратибора!

– Он поднялся и ушел, – тихо прошептала Нола. – Вульго позвал его.

– Вульго?

– Да. Ведь этот человек – слуга Вульго.

– О чем ты говоришь?!

– Вульго пил кровь этого человека, и теперь он стал слугой Вульго.

Мудрец выругался еще раз.

– Что случилось? – обеспокоено спросил Правдомысл.

– Вульго завладел душой Ратибора. Этого-то я и боялся. Теперь Ратибор собирается отдать ему мой меч, который он подменил этой ночью, когда я спал. Надо успеть перехватить его прежде, чем Вульго получит меч, иначе мы погибли!

Мудрец кинулся вон из комнаты, россы последовали за ним. Однако для того, чтобы догнать Ратибора, следовало закончить спор с настырными слугами князя. В зале с колоннами россов поджидала целая толпа воинов во главе с Эльмешем и графом Палласом.

Эльмеш был бледен, но по обыкновению своему улыбался.

– Добро пожаловать, друзья! – воскликнул он. – Думали удрать? Не выйдет! На этот раз вам не уйти от меня!

– Посмотрим! – ответил Мудрец. Он кивнул россам, и три меча обрушились на врагов.

Как и в предшествующей схватке, россы превосходили своих противников. Хоть число врагов и прибавилось, но зато теперь с братьями был Мудрец, а в мире имелось мало бойцов, какие б осмелились померяться ратным умением с Мудрецом. Меч в его руках пел – нескончаемый ликующий гимн смерти. Он рубил, колол, сек, разрывал на части. Мудрец знал бесконечное множество обманных финтов и использовал их с. величайшим искусством. Истекая кровью, люди-волки попятились, не в силах устоять перед натиском россов. Но они продолжали биться, своим сопротивлением отнимая у Мудреца и его друзей столь драгоценное время, а вместе с ним и надежду на спасение. Ратибор вот-вот должен был отдать Вульго меч, и тогда князь станет неуязвим. Перекрывая звон оружия, Мудрец крикнул:

– Мы должны пробиться в подземелье!

Россы умножили усилия, устилая пол все новыми и новыми трупами. Но и сами они не оставались неуязвимы. Убедившись, что им не сравниться с гостями в умении владеть мечом, валаши принялись метать копья. Одно из них поранило плечо Дора, другое вонзилось в бедро Правдомысла. Несколько незначительных ран получил и Мудрец. Залитый с ног до головы кровью, – отчасти своей, но по преимуществу чужой, – он словно ужасный, сеющий смерть демон прорезал строй горцев надвое. За ним следовали прихрамывающий Правдомысл и Дор, который прикрывал товарищам спину.

Очутившись у выхода из залы, россы развернулись, готовые продолжить схватку. А она была далека от завершения. Возглавляемые Эльмешем, слуги князя не думали отказываться от своих намерений уничтожить пришельцев. Число их заметно поредело, но на лицах уцелевших читались решимость и злоба. Схватка грозила затянуться, а победители в любой миг могли превратиться в побежденных. Стоило лишь появиться Вульго, и судьба гостей была б решена. Мудрец бросил взгляд на Правдомысла. и тот понял, о чем думает предводитель. Росс помедлил, совсем немного, может быть, долю мгновения, после чего решительно бросил:

– Бегите вниз! Я задержу эту свору!

– Но… – начал было Дор.

– Бегите! – крикнул Правдомысл.

Хлопнув товарища ладонью по плечу, Мудрец попрощался с ним и устремился в погоню за Ратибором. Дор последовал за ним, сначала нерешительно, то и дело оглядываясь, а затем перейдя на бег.

Увидев, что перед ними остался лишь один противник, горцы ободрились и начали медленно подступать к нему. Впереди шли Эльмеш и граф Паллас. Внезапно в глазах обоих приближенных Вульго зажглись желтые огоньки. Из глотки Эльмеша вырвался хриплый рык, и тело его начало менять форму. Через мгновение подобная метаморфоза приключилась и с графом Палласом. И вот Правдомысл с отвращением разглядывал двух уродливых тварей, каких не встретишь ни в лесу, ни в степи, ни в пустыне. Чудовищно-огромные волки с вытянутой мордой и горящими глазами – оборотни, в которых веровали люди, жившие к югу от страны Рось. Завыв, оборотни дружно бросились на Правдомысла. Следом за ними бежали, потрясая мечами, горцы.

И пришла смерть. Но Правдомысл умер не сразу. Сначала подохла тварь, облаченная в расшитый золотом кафтан графа Палласа. Рухнули на пол шестеро княжеских воинов. И лишь потом упал Правдомысл, на чьей шее сомкнулись клыки Эльмеша. Последним судорожным движением росс воткнул меч в брюхо сотника. Оглушительно завыв, тварь дернулась и издохла. Липкая струйка крови капала из оскаленной пасти на мертвое лицо Правдомысла. Он умер с улыбкой на губах, ибо знал, за что умирает…

Мудрец и Дор спешили, как могли, однако настичь Ратибора на лестнице так и не сумели. Когда они вбежали в подземную залу, росс уже стоял подле коленопреклоненного перед гробом Вульго. В руке Ратибора был заветный меч.

– Ратибор! – крикнул Мудрец.

Услышав этот крик, Вульго вздрогнул и обернулся. На искаженном болью лице князя появилась ужасная, похожая на уродливую гримасу улыбка. Поднявшись с колен, Князь Ночи направился к застывшим посреди залы россам. Ратибор неестественно размеренным шагом следовал за ним.

– Я рад, что ты пришел сюда сам, папуля, – сладко выговорил князь, останавливаясь напротив Мудреца. – Теперь мне не придется разыскивать тебя по всему замку. А зачем здесь очутился ты?! – грозно спросил Вульго, переводя взор на Дора. – Я же подарил тебе жизнь!

– Я вызвался сопутствовать Мудрецу в его путешествии и не вправе бежать, когда ему угрожает смерть! – резко ответил Дор.

– Похвальное чувство долга. В таком случае ты тоже умрешь. Все вы умрете. Умрете за то, что убили мою единственную дочь… – Лицо Князя Ночи исказилось еще сильнее. – Дочка! Много людей будет умирать от ужаса, начиная с этой ночи! – прошептали залитые кровью губы.

Россы молчали. Оба они – и Мудрец, и Дор – тяжело дышали, не от волнения иль страха, просто они очень спешили, надеясь успеть. Но не успели. И Вульго был не прочь позлорадствовать на этот счет.

– Никак вы запыхались? Ах да, вам, верно, не терпелось получить этот меч. – Вульго поманил к себе стоящего в нескольких шагах позади Ратибора. Тот послушно приблизился. Князь внимательно осмотрел меч, однако прикоснуться к нему не решился. – Ай-я-яй! Какая беспечность! – с издевкой протянул он, переводя взор на Мудреца. – Ты всегда так кичился своей осмотрительностью, папуля! Проспать свой собственный меч, да вдобавок ко всему какой! Выкованный из небесной стали! Тебе так хотелось снести им мою голову, и вот его у тебя нет. Ай, как обидно! – Вульго оскалил зубы в усмешке.

– Ратибор! – негромко позвал брата Дор. Тот никак не отреагировал. – Ратибор! – повторил юноша, повысив голос.

– Это бесполезно, мой друг, – сообщил князь. – Твой брат больше не принадлежит себе. Отныне он делает то, что пожелаю я. Прикажи я ему встать передо мной на колени, он встанет! Прикажи я ему убить тебя, он сделает и это. Он отдал мне свою кровь, а вместе с ней и то, что дикие суеверные народы именуют душой – ту эманацию воли, которая определяет мысли и поступки человека. Теперь он послушное орудие в моих руках.

– Нет! – крикнул Дор. – Ратибор! – Юноша закричал изо всех сил и, как ему показалось, лицо Ратибора чуть дрогнуло.

– Глупо! – Вульго ухмыльнулся, наслаждаясь своей властью. – Он принадлежит мне.

Но Дор не слушал князя. Не отрывая взгляда от лица брата, он продолжал взывать к нему.

– Ратибор, отдай нам меч!

– Какой ты глупый! – Вульго выжидающе посмотрел на Мудреца, словно рассчитывая на его поддержку. Мудрец никак не реагировал. Тогда заговорил князь. – Вот и все, папуля, – сказал он. – Теперь тебе действительно предстоит исчезнуть, и я не собираюсь спрашивать, имеешь ли ты последнее желание, потому что оно даровано тем, кому предстоит уйти вовсе. Ты ж останешься и будешь попирать эту грешную землю. Я не буду убивать ни тебя, ни твоего человека. Судя по крови, что густо покрывает ваши мечи, число моих людей поубавилось. А мне нужны слуги, покорные слуги. И вы станете ими. Один легкий укус, наполняющий тело истомой и блаженством – и твое естество больше не принадлежит тебе. И ты вдруг осознаешь, что безмерно счастлив, служа своему господину. Ведь раба не столь уж сложно сделать счастливым. Великое, сладостное чувство причастности, полезности. Раб полагает, что без него не обойтись и становится преданным псом, свирепым волком. Твой человек станет сотником, а ты, папуля, моим личным секретарем. Ведь ты такой умный, я давно мечтал об умном секретаре. Ну как, тебе нравится мой план?

Мудрец по-прежнему молчал, а Дор продолжал взывать к брату.

– Ратибор, отдай мне меч!

Звонкий голос юноши раздражал Вульго. Князь Ночи поморщился.

– Какой упрямец. Хорошо, если ты желаешь убедиться в правдивости моих слов собственными глазами, смотри!

Вульго перевел взгляд на Ратибора, и тот вздрогнул, словно глаза князя пронзили его насквозь. Верхняя губа росса вдернулась вверх, как у готовящегося зарычать волка. Дор с ужасом увидел, что зубы брата превращаются в отвратительные клыки.

– Ратибор, опомнись! Что ты делаешь?! – с отчаянием закричал Дор. Вульго торжествующе захохотал. Смех его грохотом лавины пронесся по зале, заставив вздрогнуть пламя факелов.

Вздрогнул и Ратибор. Взглянул на Дора, он перевел недоуменный взгляд на когтистые волчьи лапы, в которые превратились его руки. Ратибор вскрикнул, и в звуке этом не было ничего человеческого – короткий волчий рык. Вульго захохотал еще пуще. Казалось, еще немного, и стены рухнут от этого ужасного смеха, похоронив под собою пришельцев и торжествующего хозяина замка. И это было б не самым худшим исходом, но стены были прочны. Хохот Князя Ночи разламывал их, но они устояли.

– Брат! – Крик Дора звенящей стрелой врезался во всепоглощающий звук, издаваемый Вульго.

Ратибор вздрогнул и посмотрел на Дора. Глаза его были напоены желтизной, но в них металась мысль – затертая звериной сутью, но не умершая совершенно мысль. То был лишь короткий миг, когда Ратибор осознал, кто он и что происходит. И этого мига оказалось достаточно. Резким, почти отчаянным движением Ратибор бросил меч стоявшему напротив него Мудрецу. Тот ловко поймал в кулак серебряную рукоять. Едва он успел сделать это, как волк со злобным рычанием прыгнул на россов.

– Нет! – закричал Дор, но было поздно. Мудрец махнул мечом, и зверь распластался у его ног.

Вульго перестал смеяться. Повисла тишина, тяжелая, словно плиты, составлявшие свод.

– Досадно, – промолвил князь, настороженно взирая на оружие, очутившееся в руках Мудреца. Теперь усмешка появилась на лице Келруна.

– Вот как все повернулось, сынок. Тебе придется сразиться со мной, и это будет равный бой.

– Вовсе необязательно, папуля. – Вульго сделал шаг назад и очутился в густой тени, отбрасываемой колонной. – Я бы мог разделаться с тобой и сейчас, но к чему столь бессмысленно рисковать собственной жизнью. Сейчас я просто исчезну и навещу тебя потом, когда ты ослабишь внимание. Это же так просто, папуля! Ведь я везде. Я достану тебя даже на краю земли, выбрав для мести мгновение, когда ты будешь беспечен. И ты станешь моим!

– Не выйдет, сынок! Тебе придется сразиться со мной сейчас и здесь!

– С чего это я должен делать то, чего не желаю?! Я привык поступать так, как хочу сам, а не так, как желают другие. – Силуэт повелителя тени постепенно расплывался, принимая все более размытые очертания.

– Беги, сынок, – предложил Мудрец. – Но ведь ты не сможешь забрать с собой княжну.

– А зачем? – прошелестел голос Вульго. – Она мертва.

– Это ничего. – Мудрец состроил ухмылку, как две капли воды похожую на ту, что постоянно играла на губах Вульго. – Я испытываю необъяснимую страсть к женщинам из рода Вульго. Ничего, что твоя дочь мертва. Думаю, даже мертвая она доставит мне немало удовольствия.

Дор невольно отступил от Мудреца, настолько отвратительной показалась ему сама мысль, высказанная им, а Вульго издал негодующий вопль.

– Ты не посмеешь!

– Еще как посмею! И ты знаешь это, потому что знаешь меня.

Почти растворившийся силуэт Вульго вновь обрел четкие очертания.

– Ты умрешь! – провыл князь и прыгнул на Мудреца.

Тот увернулся и отмахнулся мечом, но поразить Вульго не сумел. Князь использовал блеклую тень и скрылся в ней. Через мгновение он объявился у колонны, шагах в двадцати от своих врагов. Губы повелителя тени злобно кривились.

– Ну хорошо, папуля, давай поиграем в прятки. Ты будешь охотником, но станешь добычей. Тебе не поймать меня, зато мне нужен лишь один крохотный миг и одна самая неприметная тень.

– Мы попробуем.

– Тогда я начал, папуля!

Вскинув вверх руки, Вульго исчез. Мудрец настороженно огляделся вокруг и махнул рукой, подзывая к себе Дора. Когда тот приблизился. Мудрец ободряюще улыбнулся ему и сказал:

– Я не знаю, как это сделать, но мы должны заставить князя покинуть тень и вступить в открытый бой. Лишь тогда я смогу убить его. Держись рядом со мной, прикрывая мне спину. Будь осторожен, особенно когда приближаешься к густой тени.

– А я здесь! А я все слышу! – сообщил Вульго, и его когтистая лапа, выскользнувшая из ломкой линией висящей в воздухе тени, скользнула по плечу Мудреца. Брызнула кровь. Скрипнув зубами от боли. Мудрец распорол воздух несколькими суматошными ударами. У одной из дальних колонн объявился хохочущий Вульго.