Текст книги "Разбить стёкла теплицы. Книга 2. Воспитание для реального мира"

Я его спрашиваю:

– Учиться-то вообще будешь?

Он:

– Конечно, как только вернут в любимую школу – я им всем покажу.

Я:

– А отца любишь?

Он:

– Конечно. Только бы он не лез по мелочам.

А отец и не замечает, как навязывает свой образ действий буквально на каждом шагу.

– Он карате занимался два года. Не дотянул до пояса, бросил (это осуждение, а лучше бы поинтересовался, почему бросил). Его мать слишком опекает («продемонстрировал слабость сына»). Сейчас пришло время выбирать институт. Она хочет с ним ехать – выбирать. А я говорю, пусть возьмёт три справочника, прочитает, выберет несколько подходящих вузов.

Отец даже не замечает, что создал удобный для себя законченный образ действия и просто требует выполнения. Он уже в сознании продумал, что и как будет лучше для сына. Причём, когда я показал ему это, он очень удивился и расстроился: «Я же совершенно неосознанно!»

Но ведь их отношения с сыном только так и строятся! Папа всё продумал, создал образ и всучил его сыну, ожидая от того благодарности и беспрекословного следования инструкциям. Что ж удивляться, что любой разговор с отцом теперь воспринимается сыном (пусть подсознательно) как давление.

А детям нравится искать свой путь.

В них эту функцию заложил Создатель.

Я, например, всегда любил сам придумывать, что и как буду делать. Это так занятно! Да и кому нравится питаться уже пережёванной пищей?

Но ведь и отец хотел, чтобы сын был самостоятельной и сильной личностью. Иначе зачем отдавал его в секцию каратэ?

Так вот сын и пытается взять ответственность. А отец никак не даёт ему – всё учит, учит, учит…

Так что ж удивляется теперь? «Контакт с родителями потерян, даже маме всё чаще откровенно дерзит. Практически не говорим по душам».

Пока им трудно договориться – так это от несхожести темпераментов. Отец активный, энергичный. Всю жизнь на руководящей работе. А сын – флегматик, и опыта создания собственных миров пока не много. Что ж удивляться, что они с отцом «не совпадают». Они и не могут совпадать. Так родителям надо радоваться – пусть вызревает. Ему до армии ещё два года взрослеть. Но ему надо вызреть. А для этого нужна свобода решать, а она неотделима от свободы делать ошибки.

Сын не подчиняется – значит, он личность, он хочет сам принимать решения, строить собственные образы действия. Конечно, когда он выйдет из-под опеки родителей, то поймёт, что мир – не такая безопасная штука, а деньги, как и признание, в нём очень нелегко даются. Значит, ему придётся бороться за своё место под солнцем и познавать жизнь.

Ну и пусть. Пусть познает на собственном опыте, раз отвергает опыт родителей. Это путь более болезненный, но в чём-то он и более надёжный, целостный. У парня есть воля и мозги, а всё остальное он обретёт. В этом и состоит жизнь!

Дайте ребёнку шанс дорасти.

Не по лекциям заботливой мамы или папы, а через приключения тела и чувств постигает отрок истину о том, что «мир – место жестокое, в нём слабых заедают или просто оттесняют от кормушки, особенно, когда рядом нет родителей».

Терапия реальностью

Глава 45
Инфантилизм: опасность эпидемии

Сейчас граница взрослости размыта до крайности. Зарплату может получать четырнадцатилетний подросток, для которого деньги становятся знаком полной взрослости. Тридцатилетний может проводить всё свободное время за компьютерными играми, по сути оставаясь в подростковом возрасте.

«Я понимал, что стать взрослым – значит иметь право пить и курить».

Подняться по иерархической лестнице от детства к взрослости просто нельзя, не опираясь на окружающих. И опорой на этом подъёме оказываются общественные ценности. Увы, в нашем современном мире семья, школа, телевизор и интернет часто предлагают противоположные образы поведения, то есть работают в диссонансе. Мир современного ребёнка в результате получается раздробленным, фрагментарным. Сейчас становится всё больше детей, привыкших получать удовольствие только у компьютерного экрана или от игр, записанных в дорогую «мобилу». У них за ненадобностью не развивается способность влиять на обстоятельства собственной жизни и ставить цели. Простота достижения удовольствий лишает необходимости учиться долгосрочному планированию своих действий и вообще напрягать волю.

«У нас на работе есть менеджеры, которые, придя домой, продолжают играть в компьютерные игры. Особенно они торчат от игр в интернете онлайн! Тут уж всё пофигу: и жена, и дети. Они режутся ночи напролёт».

Ну как такое прокомментируешь? Бедные их жены и дети. Вот это истинная безотцовщина. Бедное общество, где таких людей становится всё больше. Они выбрали путь игры и получения удовольствия просто потому, что богатое общество защищает их от необходимости напрягаться, решать, идти на осознанный риск и обретать опыт. У многих инфантильных граждан есть право голоса, под них подстраивается телевидение и современная литература, и у них рождаются дети.

Инфантилизм – национальное бедствие. Причина инфантилизма – забота родителей, которая лишает подростка необходимости думать самостоятельно, планировать будущее и хоть как-то напрягаться, готовясь ко встрече с испытаниями.

Беспечность ребёнка должна заменяться у подростка вдумчивым отношением к окружающему миру, умением сопереживать, осознавать сложности человеческих отношений и уметь «апгрейдить» свои программы, внося изменения в Образ мира.

Постоянная тренировка ответственности и умения видеть реальность – самый безопасный способ вхождения во взрослость.

Подростки практически инстинктивно стремятся защититься от родителей, вернее, от навязываемых ими программ: «Так правильно, ты должен…»

Они грубят взрослым, потому что у них ещё не хватает ни сил, ни терпения вежливо объяснить родителям, чтобы они не вмешивались.

Они ещё не умеют грамотно вести дискуссию. Да и родители, как правило, не очень расположены вести разговор на равных.

«Мама заставляет меня ходить в форме. А я хожу без формы в школе. Все ходят без формы, и я тоже, потому что мне надо быть внутри коллектива. Некоторые мои подруги постоянно прогуливают школу, и родителям совершенно всё равно, они совсем не смотрят. Но, с другой стороны, хорошо, что родители думают обо мне. То есть хочется, чтоб они заботились, но так, как это удобно мне».

Я верю, что трагического сценария выхода из кризиса отцов и детей можно избежать, если постоянно, с первых школьных лет, культивировать в себе и детях взаимную склонность к разумному диалогу. Разговаривать надо уважительно и «по-взрослому». Для детей такой вид общения – это признание их прав и свобод.

Именно с родителями можно безбоязненно осваивать новые слова, обсуждать открытия и сомнения. Как правило, в коллективе сверстников такие обсуждения небезопасны. Слишком легко нарваться на осмеяние и потерять статус.

– Я чаще общаюсь со взрослыми, потому что мои сверстники на общение не поддаются. Мне тринадцать лет, и я испытываю постоянное ощущение непонятности мира. Поэтому мне всё время плохо.

– Ты пытаешься завести разговор с каким-нибудь человеком, а он ускользает. Он не хочет напрягаться и понимать твои проблемы. У него своих до чёрта, и нет сил вслушиваться.

Подростки не могут не самоутверждаться, ну хотя бы чтобы проверить собственные силы, а также истинность и силу Образа мира родителей.

Вам будет легче перенести их эскапады, если вы будете знать, что чем более вызывающе ведёт себя подросток, тем больше он боится.

«Сын в колледж не ходит. Я его даже сама за руку водила, но ведь и у меня есть работа, я должна зарабатывать деньги на нас двоих. Он словно не слышит. Если я пытаюсь что-то сказать, просто закрывает дверь в свою комнату у меня перед носом. Из интересов остаётся только компьютер, какие-то игры, фильмы, современная музыка».

В той системе координат, в которой привыкли действовать взрослые, подростки обречены на проигрыш. И они это знают.

Поэтому они меняют поле боя: вообще уходят из системы ценностей своих родителей: «Ты меня ругаешь за плохую причёску и некультурную речь, а я вообще отвергаю всю вашу устаревшую культуру! И чтобы это доказать, я украшаю своё тело татуировками, пирсингом, крашусь в фиолетовый цвет и слушаю рэп».

Выросший сын живёт в иллюзорном мире, отвергая реальность. А чего не отвергать? Мама кормит, платит за квартиру. Вот и создалась в сознании домашнего тиранчика ложная картина мира, где волевое напряжение и усилия просто не нужны.

Не в этом ли секрет популярности компьютерных игр?

Они реализуют самую архетипичную мечту всех подростков – уйти в иное измерение, где правила взрослых не действуют.

С этой же целью подростки удирают в какой-нибудь заброшенный дом, тайный штаб или интернет-кафе. Это порталы, скрывающие вход в другое измерение, свободное от взрослых.

Собравшись вместе в подвале или на лавочке с гитарой, подростки творят миры, генерируют свой собственный Образ мира, противоположный миру, где царят взрослые.

Почему в городской среде шестнадцатилетний юноша может позволить себе проводить весь день за компьютерными играми, не думая о будущем? Да потому что родители создали в его сознании совершенно ложный Образ мира, в котором продукты питания появляются на столе как бы сами по себе. Почему можно пренебрегать родителями? Да потому что с детства не научились видеть, что их собственная сытая и безопасная жизнь обеспечивается родителями.

В недалёком прошлом жизнь детей и подростков определялась двумя главным задачами: во-первых, необходимостью бороться за выживание и безопасность, во-вторых, стремлением получить удовольствие.

Но современных подростков часто просто не от чего защищать. Вернее, опасностей и в городе немало. Но они теперь не так очевидны для наших детей, как неочевидна и защитная роль родителей. Зато доступных удовольствий стало очень много.

Такая ситуация сложилась благодаря развитию нашей цивилизации. Рост благосостояния привёл к чрезмерной озабоченности вопросами физической безопасности каждого ребёнка. И за это пришлось заплатить быстротой и целостностью его развития, которое всегда связано с риском.

Взрослые больше не защитники и учителя, а спонсоры или препятствия на пути к компьютеру или дискотеке.

Взрослые заняты на работе и не имеют времени для душевного общения с детьми. Их миры существуют параллельно, сферы интересов не пересекаются. Разумеется, многие родители осознают это и испытывают чувство вины. Чем можно компенсировать недостаток душевного тепла и прямого контакта? Особой заботой о безопасности и материальными благами.

Глава 46
Пытка изобилием, или Богатые тоже плачут

«Их дети сходят с ума, от того, что им нечего больше хотеть», – это слова из песни Бориса Гребенщикова. Он ошибался.

Детям богатых родителей есть, чего хотеть: новую машину, любви, дружбы, всеобщего уважения. Но у многих из них есть реальный жизненный опыт, заимствованный из Образа мира родителей, который свидетельствует, что ценность и масштаб человека определяются вещами, которыми он обладает.

Дети просто привыкают так считать, если их родители беспокоятся о потере денег, а молчат о любви.

Деньги и вещи дети не в силах получить сами. От личных усилий детей ничего не зависит (если не считать усилием необходимость раскрутить родителей на очередную денежную субсидию). Нарушается прямая связь личного усилия с достижением цели. Не формируется характер. Нарушается вся логика развития.

Американских школьников попросили написать, что они будут делать при пожаре. Большинство ответили: «Ждать, когда прилетит Супермен!»

На демократическом Западе некоторые родители говорили мне: «Мы не знаем, как воспитывать. Любое воспитание включает и наказание, и конфликт, но, если что не так, ребёнка просто отберут социальные службы. Он же может на нас пожаловаться по телефону».

Фанатичное стремление современной цивилизации сделать жизнь человека абсолютно предсказуемой и безопасной убрало из жизни вызовы природной среды, а заодно с ними и саму необходимость волевого усилия. Один американец с грустной иронией сказал мне: «Нам говорят: не устраивайте паники, спокойно стойте в очереди, и всё необходимое вам будет предоставлено!»

Мы с некоторым запозданием готовимся уткнуться в тупик, уже достигнутый американцами.

Многие дети сейчас помещены в стерильные условия защищающей их цивилизации, поэтому просто лишены возможности сталкиваться с трудностями и вызовами в том возрасте, когда автоматически формируется способность этим трудностям противостоять.

За это им предстоит расплачиваться страхом в подростковом возрасте.

Это только кажется, что подросткам нечего бояться. Их пугает неопределённость, ставшая обратной стороной свободного развития общества. Они боятся прямого душевного общения, опасаясь, что «вторжение в приватность» может лишить их психологического комфорта.

Ожидание неудачи болезненно само по себе. Самый простой способ борьбы с болью – бегство. Бегство из дома в никуда или в наркотики, в интернет.

«Раньше, в школе, у меня был круг, друзья – одноклассники, они казались мне взрослыми. У меня всё равно было ощущение отчуждения от них. Но теперь понимаю, что я сам так выбрал. Я им не доверял. Я больше наблюдал за людьми, нежели взаимодействовал. Взаимодействие требует открытости. Но открываться опасно».

«А в нашем доме жил старик – таджик. Он был бедным, тихим, но во дворе ухаживал за деревьями, клумбу разбивал. Мне улыбался. И я подумал, что, может, и не надо ничего достигать. Можно быть вот таким дедом. Наверно, тогда во мне и сформировалась программа неудачника».

Что для наших подростков значит «даром прожитая жизнь»? Это пустая абстракция. А вот страх – это конкретно, это прямо сейчас злит. Поэтому они могут брать из окружающей реальности к исполнению любые образы, способные избавить от мучительных переживаний собственной несостоятельности и опасности быть недооцененными сверстниками.

Все это страхи заставляют наших образованных тинейджеров выстрадать отношения с миром и даже своими собственными родителями с безопасной позиции, которую я бы назвал критическим конформизмом.

Что это такое, я проиллюстрирую рассказом одного московского десятиклассника.

«Утром мои предки бодры и деятельны, но им, по счастью, не до меня. Я в этот момент для них как бы развоплощаюсь. Они, кажется, и стен квартиры не замечают. Фокус их внимания уже упёрся в работу, до которой ещё надо добраться. Но марку держат: “Ты почистил зубы?”

Это мама. Она так проявляет заботу. А вот если взять, да и сказать правду: “Нет, не почистил”. Тут ей придётся притормозить и действительно уделить немного времени на разборку. Но это сорвёт её внутренний трафик и, значит, я получу и за зубы, и за то, что она спешит, а я задерживаю. А кстати, почему спрашивает про зубы, а не про какие-нибудь другие необходимые санитарно-гигиенические мероприятия? Можно подумать, что она видит только мой оскал, а всё остальное на фоне обоев размыто, как на испорченной фотографии.

Ещё меня бесит её фраза: “Ты позавтракал?” И никакой иной ответ, кроме: “Да, спасибо” просто не проходит. И это забота?

Нет, чтобы спросить: “Не приготовить ли тебе блинчиков с икрой?” А так предки просто затребовали ещё один отчёт. И не дай бог, ответ не удовлетворит. Мне же и влетит, если не позавтракал.

Ну, благо, расстаёмся на весь день. Весь день они на работе, а я сначала в школе, потом у компьютера, который не пристаёт с вопросами и замечаниями. С ним безопасно. А вечером главное – просто пережить пять минут обязательного ритуала расспросов о школе и приготовленных уроках. Проверять всё равно не будут, так как они после работы вялые и им хочется побыстрее поужинать и уткнуться глазами в телек. А я, получается, их от телека отвлекаю».

Позиция равнодушия, как говорят молодые, «пофигизма», демонстративного неуважения к ценностям взрослых вырастает из детских и подростковых обид и страха оказаться неуспешным.

Но что могут сделать родители, если им противостоит всей своей мощью и авторитетом общество потребления и массовой культуры?

Самый надёжный рычаг воспитания – авторитет родителей. А откуда он возьмётся в стерильном, абсолютно защищённом обществе? Родители связаны заботами о заработке, законами, ожиданиями общества. А дети предоставлены телевидению. Герои сериалов – удачливые аферисты, циничные бизнесмены, супермены. И они, эти герои, никак не похожи на отцов, замученных добыванием хлеба насущного.

Подростки боятся взрослой жизни и боятся спрашивать родителей, чтобы не стать зависимыми. Поэтому им приходится в своих планах полагаться на иллюзорные картинки, взятые у друзей и телевидения.

Глава 47
Цена собственного усилия

Один знакомый банкир согласился взять на работу на месяц нашего десятиклассника Алексея – для познания жизни. Какие-то занятия юноше там нашлись – документы ксерокопировать, канцтовары грузить. Алексей старался, даже в костюме ходил. По итогам месяца банкир заплатил ему пятьсот долларов. После практики в банке Алексей стал плохо учиться и дерзить взрослым.

«Свои пятьсот баксов я всегда заработаю», – сказал он и ушёл из школы в техническое училище. Учиться не смог и там. Был отчислен. Год пытался зарабатывать деньги на стройке. Не заработал. Сменил несколько мест работы. Голодал. Понял, что построил неверный образ себя и мира. Бросил пить и курить, пошёл доучиваться и получать профессию.

Священник Антоний Сурожский в своей книге «Человек перед Богом» писал:

Бесплодны поиски спасительных глобальных или абсолютных ответов, но можно стремиться к такой глубине, мощи и ясности жизненного опыта, которая даёт силы жить вне иллюзий и быть свободным.

Я убеждён, что никто не может «спасти» своего ближнего, сделав за него выбор. Всё, чем может помочь один человек другому, – это раскрыть перед ним правдиво и с любовью, но без сантиментов и иллюзий существование альтернативы.

Столкновение с реальностью может пробудить дремлющие в человеке силы и помочь ему выбрать жизнь в противоположность смерти.

– У меня сын-пятиклассник сказал, что уйдёт из дома… и ушёл.

Он поссорился с отцом, и отец сказал ему: «Ты ещё ничего сам не заработал, в этом доме ничего твоего нет…»

– А вы сами после таких слов не ушли бы из дома?

– Я бы? Наверное, да.

– И насколько успешно пятиклассник справился на улице без вас?

– Я пятнадцать минут выдержала, а потом побежала на улицу, его спасать. Он вернулся домой, но теперь чуть что сразу обещает – я уйду из дома. То есть он нашёл оружие против нас…

В этом случае именно отцу придётся изменить свой подход к общению с сыном. И, прежде всего, серьёзно извиниться за прошлое и сказать, что теперь ваши отношения будут строиться на основе уважения и взаимной любви!

Если не получается поговорить по душам, пусть обиженный подросток напишет вам письмо. Прочитайте и стерпите. Похвалите за стиль или храбрость, поблагодарите за доверие.

А потом начните общаться так, чтобы эмоции остались как бы за скобками. Будьте сами очень ровными, рассудительными и терпеливыми. Гасите своим спокойствием и сочувствием любую волну обиды.

Вырабатывайте в детях умение не психовать, а мобилизовать свой разум для решения проблем и извлечения уроков.

Но в какой школе этому учат?

Кто скажет растерянному тинейджеру слова силы:

 
«Я спрашиваю себя, как я попал под удар,
Я ищу в себе силы, чтобы преодолеть неудачу.
Эта боль дана, чтобы запомнить урок.
Но упав, я поднимусь, проиграв, начну сначала!»
 

Каждый родитель должен научить своих детей встречать трудности, переносить неудачи.

Не можете найти нужных слов?

Найдите книги и фильмы. В них есть всё то, чего не хватает вашему повзрослевшему ребёнку. Но он не умеет этого увидеть и распознать.

Вы, родители, должны привлечь его внимание к жизненно важному опыту!

Можно постепенно вовлекать в разговоры о реальных взрослых проблемах, можно подбадривать, можно критиковать, только без раздражения и не с позиции превосходства.

Вам не надо быть просто молчаливым исповедником, можно даже спорить. Во время военного совета и младшие офицеры могут противоречить маршалу. Лишь бы за этим стояла преданность делу, а не попытка показать, кто здесь главный.

Фраза «Вот здесь, сынок, тебе надо было повести себя по-другому. Я бы сделал так-то…» вполне приемлема, в ней нет попытки присвоить рычаги управления и вновь показать своему сыну, что он не самостоятельный и не имеет права решать. Но вот фразы «Какой ты у меня ещё наивный» или «Кто ж так делает» означают оценку и неприятны.

К тому же они не заставят подростка поменять свои взгляды.

Человек меняет свой Образ мира только тогда, когда на собственном опыте убеждается, что старые образы получения благ не работают. Вот если бы можно было помещать наших выросших детей на необитаемый остров или подводную лодку, то столкновение с новой реальностью, поставившее задачу выживания, могло бы простимулировать быструю смену взгляда на жизнь и образа действий. Опыт Робинзона Крузо весьма поучителен. Опыт князя Андрея тоже вполне подходит. Я видел немало молодых людей, «вошедших в разум» только после того, как они побывали на войне и научились ценить маленькие радости жизни, да и жизнь как таковую. Но не всем же прописывать такое радикальное лекарство.

Помогают и щадящие технологии – походы, ролевые игры, трудовые лагеря. Именно в таких неудобных условиях подростки понимают цену дружбы, поддержки, цену собственных усилий.

«У меня до двадцати лет не было образов дружбы. Их просто неоткуда было взять в смоленской квартире. В школе все ходили стаей. Надо было быть своим, принадлежать той самой стае. Но и там постоянная конкуренция: у кого лучше мобильник, у кого круче родители. Я получил образ дружбы уже после двадцати лет, прочитав книгу Джека Лондона “Смок Белью” во время строительства Китежа. Мне родители никаких книг не советовали. Они сами не читали и меня к этому не подводили. Так и оказался я во взрослости, не зная, что упустил столько значительного и радостного».

Аксиома. Когда спрашивают, как отучить подростка от компьютерной зависимости, даю рецепт – поместить в хорошую компанию, занятую интересным делом.