Текст книги "Разбить стёкла теплицы. Книга 2. Воспитание для реального мира"

Глава 7
Воспитание силы. Теория относительности

Святослав впервые выпал из коляски, потому что заинтересовался нашим домашним английским бульдогом. Захотел потрогать, потянулся, не удержал равновесие и вывалился за борт.

Лежа на полу, с некоторым недоумением смотрел то на собаку, то на папу с мамой. Искал в Образе мира подходящую к случаю реакцию, решал: орать или смеяться.

В такие моменты очень многое зависит от родителей, потому что у ребёнка в запасе ещё нет своих реакций. Если он впервые выпал из коляски, если впервые увидел собаку, то потом несколько мгновений он будет в состоянии выбора или поиска реакции.

Мы не причитали над ним и не выказывали сочувствия: «Упал? Ничего, бывает. Зато вот он, твой бульдог. Можешь погладить». Подвели к нему бульдога поближе, переключили внимание на познание нового. Когда он удовлетворил свой интерес и чуть ли не облизался с собакой, водрузили назад в коляску. Всё по-деловому, уважительно.

Даже для взрослого человека болезненно состояние неуверенности в оценке окружающих. Но именно в этот момент вы можете показать ребёнку правильную реакцию. Собственно, он и ждёт её от вас. Пожалеете – значит, заплачет, потому что поймёт, что достоин жалости. Рассмеётесь – улыбнётся в ответ.

Физическая боль, как правило, ничто против боли душевной, боли от непонимания или обиды.

Разумнее всего внимательно ждать того момента, когда ребёнок сам налетит на стену, и тогда помочь ему с осознанием происшедшего!

Святослав в три года полез на высокую горку. Ноги и руки пока не доставали до ступенек. Свалился. Пока он искал в своём сознании соответствующую реакцию, то есть, раздумывал: плакать или ругаться, я похвалил его за отвагу. «Ты молодец! Другие дети в твоём возрасте сюда бы и не полезли. А тебе не страшно. Ты упал и не плачешь. Значит, завтра я разрешу тебе снова прийти сюда и попробовать залезть. Ты сможешь».

Заметьте, если бы я запретил попытку или дал бы ему расплакаться, в сознании осталась бы память о неудаче. Вместо этого он слышит волшебное слово «разрешу». Он ощущает, что победил, пусть даже и не понимает в чём, пусть и не планировал он добиваться какого-то разрешения. Кто из нас станет омрачать ощущение победы размышлениями о нюансах? На следующий день Святослав не высказал желания пойти на горку. Осторожность взяла верх, а я не настаивал. Через неделю или две (точно не помню) он накопил достаточно решимости, чтобы предпринять ещё одну попытку. Я даже не берусь вспомнить, была ли она успешной. Но в пять лет он уже не боялся лазить по настоящим горам в Крыму.

«О ужас, это означает, что ребёнок может получить травму – физическую или психологическую», – воскликнут заботливые родители, лишающие ребёнка шанса нормально, на уровне первообразов, сопряжённых с телом, подготовиться к встрече с опасностями реальной жизни.

Но если родители смогут обеспечить ребёнку полную безопасность, то обрекут его на неспособность сопротивляться и встречать вызовы!

«Меня сегодня ограбили в собственном доме. В лифте. Говорила мама: не садись в лифт с незнакомыми. Вошёл в лифт, читая книжку по своему карманному компьютеру. Был весь в тех переживаниях. Но ведь мне тот голос сразу не понравился: “Подожди, не закрывай”. Мне была противна перспектива держать для него дверь. Почему я подчинился? Зашли в лифт. Поехали. Он спрашивает: “Сколько времени?”

Говорю: “Не знаю”. Он меня даже не ударил. Как бы приобнял и говорит: “Компьютер давай”.

Я завозился, пытался сопротивляться, но, в общем-то, сам не верил, что готов к обороне. Потом он нож достал и к горлу приставил. Тут уж меня все сомнения оставили. Я даже какое-то облегчение почувствовал и отдал компьютер. Интересно, что сразу после страха я подумал: и это вся жизнь? Но ведь у того гопника духу бы не хватило прирезать меня. Так почему же страх сковал меня? Потом он выскочил из лифта, а я стою и оттаиваю. Всё продолжается. Вот он – основной код. Я делал всё, чтобы выжить. Но теперь у меня страшная обида. Унизили. Теперь бы расквитаться.

Такой опыт у меня впервые. Когда у твоего горла нож, на достоинство плевать. А кстати, когда я шёл и читал, то читал как раз про героев, которые спорили о добре и зле. Первый утверждал, что злу необходимо выпускать кишки, а другой говорил, что насилием зло не победить. Так вот за последние полчаса моё мнение по этому вопросу на стороне первого героя. А ещё, ха, обида на родителей. Очевидно, это тоже в нас – найти виноватых. Ну почему они не учили меня драться? Почему сделали мою жизнь такой безопасной, что мне в детстве и в голову не могла прийти мысль о необходимости стать сильным?»

Взрослые заталкивают детей в клетку культуры раньше, чем дети освоятся с собственной свободой. Взрослые заботятся о детях, обучая их не высовываться, не проявлять своих чувств, подчиняться обществу.

На одной из душевных бесед двенадцатилетний мальчишка с плачем сказал: «Я не понимаю, понимают ли меня родители? И мне очень больно от этого».

Своей сдержанностью и вежливостью взрослые передают детям ложный Образ мира, в котором детям предстоит жить.

* * *

Родители громко рассмеялись, а полугодовалый младенец в коляске разрыдался. Непонятный, но громкий звук вызвал страх. Мама склонилась над малюткой и сказала нежным голосом: «Мы же не ругаемся, мы так радуемся. Ты не бойся, всё хорошо». Услышав родной голос, младенец успокоился и начал улыбаться.

Ещё раз повторю: любой опыт может стать и вирусом в программе, если родители недостаточно внимательны. (Подробнее об этом – в главе об эмпатии.)

Аксиома. У растущей личности свои внутренние планы на скорость и безопасность развития, и вмешиваться надо аккуратно. Родители не препятствуют получению опыта, но помогают с его интерпретацией!

Поэтому ждите признаков того, что ребёнок готов к шагу в неизвестность, открыт для нового и расположен экспериментировать. Первична его, а не ваша готовность! Он ставит эксперимент. А ваша обязанность – помочь разобраться в его результатах. Если вы этого не делаете, вместо полезного опыта ребёнок приобретает вирус.

«В пять лет я подрался в садике. У меня было чувство победы, я почувствовал, что это важно в коллективе – побеждать. Но мальчику было очень больно, и в тот же момент мне стало его жалко. Я до сих пор помню, что разрываюсь между этими двумя чувствами. А поговорить об этом с мамой я не мог. Боялся показаться глупым или смешным. Она чего-то всё время ждала от меня, и я не соответствовал её ожиданиям…»

Дети общаются эмоциями, именно через эмоции они понимают мир взрослых. Поэтому если у родителей с проявлением эмоций есть какие-то проблемы, то ребёнок будет основательно недополучать информации о внешнем мире. И значит, будет расти нервным и тревожным.

Детям хочется свободы принимать самостоятельные решения. Но эта свобода обязательно основывается на ощущении безопасности и любви родителей. Если связь с родителями неустойчива и ненадёжна, то ребёнок оказывается как бы без управляющих программ.

В детях тонко взаимодействуют два противоположных начала: безудержная тяга к расширению границ и осторожность, если не сказать консерватизм. Диалектика!

Важное замечание. Дети легко могут принять вызов от своих сверстников и сделать «за компанию» то, что их никак не могут заставить сделать родители. Я долго не мог уговорить сына сделать кувырок через голову до тех пор, пока он не оказался в спортзале, где все мальчишки запросто делали это упражнение. Кувырок был освоен за пять минут, и ещё оказалось, что это, по оценке сына, легко и весело.

«Вдруг примешь неправильное решение. Тогда окажешься виноват. И тебя накажут. Выход: или замкнуться в своём внутреннем мире и не действовать, или найти источник более продвинутых управляющих программ. Где найти? У старших бойких товарищей в школе или во дворе».

Вот почему дети, лишённые надёжной связи с Образом мира родителей, почти неизбежно попадают под влияние старших или просто более наглых приятелей.

Для более быстрого познания мира ему природа предусмотрительно дала родителей. А они – вот ведь незадача – где-то потеряли свой родительский инстинкт или свели его до минимума: накормить, одеть и научить жизни.

В психологии есть мнение, что любовь исходит из потребности ребёнка в физической защите. Но я сомневаюсь в этом. Ребёнок, который уверен в своих родителях, ищет не защищённости, а подтверждения правильности своих действий.

Дитя ищет в своих родителях одобрения своих мыслей, поступков и самого факта своего существования.

Первообраз взаимодействия с мамой сопряжён с переживанием любви как наслаждения. Первообраз общения с папой – сила, поддержка, надёжность и отвага.

Глава 8
Родитель и общество: битва за выживание

Как раньше воин выбирал оружие «по силам и по руке», так сейчас любой родитель должен выбрать способ общения с ребёнком «по душе». Будьте внимательны к вашему малышу, не спешите с реакциями, творчески подходите к каждому моменту общения. Будьте искренни с самими собой и чаще задавайтесь вопросом: «Вкладывая именно эту программу в сознание моего любимого ребёнка, чьи проблемы я пытаюсь решить – его или свои?»

Аксиома. Программы, заключённые в ребёнке, включаются только при определённых внешних обстоятельствах, как правило, под воздействием родителей.

У открытых, оптимистичных, внимательных родителей, эмоциональная жизнь ребёнка похожа на уверенную прогулку по широкой ровной дороге, плавно ведущей вверх. В неблагополучной семье ребёнок идёт по эмоциям родителей, как по горной тропе, он спотыкается на порицаниях, сжимается на окриках, теряется при равнодушном молчании. И все силы уходят не на обучение, а на защиту собственной внутренней свободы. Можно ни разу не шлёпнуть ребёнка, но так погрузить его в своё родительское вязкое, обтекающее сознание, что личная инициатива и тяга к самостоятельному, независимому познанию будут уничтожены.

«Родители сами боялись и ненавидели соседей и вообще людей. Они ругали всех, когда смотрели телек. Но ненавидеть людей – больно. Теперь я, взрослая, пытаюсь избавиться от этой боли, а заодно и от тех, кто дал мне свою правду и боль, – моих родителей».

Некоторые программы могут включаться в определённое время под воздействием окружающей среды или не включаться вообще, если среда неблагоприятна! Малыши спокойно овладевают двумя, тремя языками, если слышат их от родителей. С другой стороны, дети, воспитанные волками, даже вернувшись к людям, так и не могут освоить нормальную человеческую речь.

Мы можем хотя бы отчасти воздействовать на среду, окружающую ребёнка, чтобы через неё определять, какие из заложенных качеств проявятся, какие получат развитие, а какие будут деформированы или вообще заглохнут. Если момент упущен, то невостребованная функция так и не активируется.

Любой ребёнок в первые годы жизни уязвим, так как из-за недостатка информации и опыта не может правильно оценить те образы, которые приносит ему поток жизни. Он не может оценить реальность, потому что ему просто не с чем их сравнить. Вторая начальная трудность: маленькая личность не способна увидеть себя со стороны. Приходится составлять мнение о себе самом по реакции родителей: «Я чудо, пришедшее в мир? Я плохой и никому не нужный»?

Четырёхлетний Вася радостно помогает мне поливать цветочки. Закончив работу, я говорю ему: «Спасибо. Ты очень помог».

Радостно глядя мне в лицо, он переспрашивает: «Я молодец, да?»

Казалось бы, и так понятно. Я же его похвалил.

Но ему всё равно нужно подтверждение высокой оценки в понятных для него словах.

Так что старайтесь ясно и точно показывать ребёнку своё одобрение и в год, и в пять! Каждое усилие ребёнка, каждое его позитивное движение должно получать ваше одобрение или подкрепление. Тогда он будет точно знать, что может рассчитывать на ваше внимание и поддержку. Именно в таком взаимодействии и происходит «перекачка образов» родителей в сознание детей.

Взаимодействие, а не лекция или наставление – самый эффективный способ передачи ваших ценностей вашему ребёнку.

Ребёнок верит практике, то есть жизни, но не верит словам, тем более что мы, взрослые, действительно, крайне редко говорим ему правду.

Одна мама сетовала, что её трёхлетний сын медленно думает и медленно реагирует на её просьбы или вопросы, поэтому она пыталась «ускорить» его реакции. Ничего, кроме взаимного расстройства это не принесло. У её ребёнка был иной темперамент. Не хуже, а просто иной. И переделать, не сломав, его невозможно. Потому что за нежной оболочкой дитяти скрываются могучие природные силы, сама жизнь проливается сквозь хрупкое тело, неосознанные эмоции и неуверенный разум.

Если ребёнку от рождения дано достаточно энергии, то он победит даже авторитарных родителей и отстоит индивидуальную программу. Если энергии мало, его личность окажется сломленной, и вместо своего сценария он будет реализовывать некую смесь из впечатанных в него оценок и планов родителей и собственных затаённых желаний. Поэтому так важно при всей нашей заботе давать ребёнку внутреннее свободное пространство.

Мы не можем защитить детей от встречи с реальной жизнью. Мы можем готовить их к встрече с испытаниями и опасностями, показывая реальную жизнь, а не идеализированный образ, существующий в нашем сознании.

«Я всегда боюсь сделать что-то не так. И этот страх вяжет меня по рукам и ногам. А “так” или “не так” определяется не мной, а чем-то, что заложила в меня мама. Она была очень жёсткой, и я, даже смеясь во время фильма, смотрела на неё – как она реагирует. Если она не смеялась, то я тоже прекращала, чувствуя себя виноватой. Мама не давала мне свободы самой определять, смешно или не смешно. Со своим четырёхлетним ребёнком я пытаюсь по-другому. Я даю ему возможность самому определить, как реагировать на ситуацию, чтобы это была его реакция, а не моя. Он однажды уронил сахарницу; нёс мне, хотел помочь, но разбил. И собрался заплакать. А я была спокойной. Сочувственно на него посмотрела. Без этих: “Ах, как жаль, что ж ты такой неаккуратный!” И он сказал: “Я разбил, но это же ничего?” Он очень сожалел, это было видно по нему. Какой же был смысл его ругать?

А когда он упал с шара, ему было больно, и он боялся, что на него будут кричать. А я молчала. Он поморщился и сказал: “Я мужик, и я не плачу”».

Глава 9
Виртуальный мир сознания и вызов реальности, или снова о вирусах

Как я уже говорил, родители передают детям и свои собственные программы; некоторые из них оказываются полезными для выживания, другие, в силу того, что времена изменились, превращаются в сознании детей в вирусы, которые отвлекают внимание пустыми страхами и забирают энергию.

«Мой первый страх – осознание огромного мира. Мне тогда было два с половиной. Мама работала в театре; куда-то отвлеклась, а я заглянула в театральный зал. И я помню, как получаю ощущение чего-то огромного, выходящего за рамки привычной квартиры. И тогда мне точно стало страшно. И я как-то понимала, что без мамы я здесь пропаду. Наверное, сработало то, что её действительно рядом в этот момент не было. А дальше этот образ опасного и огромного мира получил подтверждение. Мне около четырёх лет, мама спешит на работу и оставляет меня соседке. Тётя добрая, но, в общем, не знакомая. Я вижу, что маме не до меня, и я опять остаюсь одна перед неизвестностью. Вот это, пожалуй, сущностно важное: мама толкала меня в неизвестность. А это вызывало страх».

«Меня трусихой сделала мама. Она всего боялась, поэтому всех контролировала: отца, меня, соседей. Ощущение семьи – колючий снежный туман.

И нас с сестрой она почти с рождения наделила этим страхом. И я часто чувствую, что не сама боюсь, не вижу я опасности. Но в ушах звучит мамин голос, он предупреждает, он мне говорит, что мир вокруг очень опасный. И я ведь маленькая, значит, мира реального не вижу, поэтому верю маме».

Бывает, что совершенно нормальная ситуация, неверно понятая детским разумом, неожиданно создаёт в сознании ребёнка программу-вирус. Вот воспоминания двадцатитрёхлетней девушки:

«Я только сейчас поняла, откуда у меня взялась программа неподчинения. Мне было два года. Была зима. И мы гуляли с дедушкой. Я полезла на сугроб. Дедушка говорит: “Не лезь, упадёшь”. Но я доползла до верха. Он меня похвалил, обрадовался. И тут я поняла, что права, я делаю правильно, и не надо слушать дедушку. А дальше пришло осознание, что и вообще никого не надо слушать. Я стала с тех пор очень упрямой».

«Я помню, что в шесть лет очень ждала папу с работы, хотела с ним поиграть. А он приходил и садился ужинать. Помню, смотрит новости по телевизору, там какой-то съезд КПСС. Но для меня это не было уважительной причиной. Когда я возвращаюсь к тому моменту, я могу даже ощутить, как во мне растёт обида, и я думаю сама себе что-то вроде: “Ну и не надо”. Мои желания не выполняются, значит, надо ничего не хотеть. Я помню, как жалуюсь куклам. А в груди – колоссальное ощущение безысходности. Я тогда поняла, что жизнь вот такая, и я вообще не буду играть с отцом, даже если он попросит. Это в шесть лет. Но почему мне не приходит в голову громко плакать, протестовать? Получается, что я уже не верю, что мои эмоции будут замечены».

Может быть, всё было и не так, но девочка так поняла. И так это записалось в её память как результат личного опыта!

Этот опыт – вирус в жизненной программе. А вирус из компьютера топором не вырубишь. Тут приходится входить в тонкости программирования.

Вирусом становится любой образ действия, лишающий личность жизненных сил или препятствующий развитию сознания, эмоций, тела и души.

Вирусом может быть страх одиночества, ощущение собственной ненужности, неверие в собственные силы, а также эгоизм, пресыщенность, ощущение собственного величия, душевная глухота, агрессивность и так далее.

Давайте признаем, что мы сами всегда действовали, сообразуясь с собственными желаниями и целями, а они вырастали из нашего темперамента, желаний, да и общественного контекста. Но за это время изменились и условия жизни, и многие ценности общества. И насколько темперамент и склонности нашего ребёнка соответствуют тем программам, которые пытались выполнить мы сами двадцать лет назад?

Родители, как правило, не считают нужным объяснять ребёнку себя и свой мир.

При этом безосновательно требуют, чтобы им ребёнок открывался, да ещё и менял своё поведение не на основе собственного опыта, а по приказу родителей.

Вирусом может оказаться и любая родительская программа просто потому, что она не своя для ребёнка. Сразу оговорюсь, что во многих случаях для пассивных детей родительская программа всё-таки лучше, чем ничего. Но я всё чаще встречаюсь с примерами того, как дети отказываются слепо следовать за родителями, восстают против их жизненных сценариев.

В детстве мой сын как-то поинтересовался во время обеда, из чего сварен суп. Я ответил, мол, всё в порядке, ешь, это вкусно. В ответ он воскликнул с возмущением: «Папа, я не могу есть вслепую!»

Когда ему исполнилось двенадцать, он заявил мне: «Папа, я готов делать то, что ты мне говоришь, но ты должен объяснять, зачем это нужно».

Вы замечали, что нравоучения не доходят, а наказания только тормозят развитие? Значит, что-то вы делаете не так.

Любое событие, которое ребёнок не понимает, он при недостатке доверия к вам объяснит сам себе «в минус». Так что, если прервали разговор с ребёнком, ненавязчиво объясните причину: «Прости, у меня срочный звонок по телефону». Захотели отдохнуть – скажите честно: «Я очень устал и не могу сейчас с тобой играть». И не надо думать, что он сам догадается о мотивах ваших слов и поступков.

Многие взрослые и сейчас продолжают считать, что имеют право «форматировать» программы своих детей, исходя из наработанного опыта выживания. Так проще, чем ежедневно предъявлять себя и свой внутренний мир.

Но проще – не значит эффективнее.

«Помню, описался. Испугался, почувствовал вину. Родители отругали. Я на другую ночь снова описался. Думаю, с перепугу. А мать орёт. Ведь можно же, как я теперь понимаю, было клеёнку постелить, успокоительную настойку дать, а она орала. И вот это ощущение ужаса, что я матрас испортил, что я принёс родителям новые проблемы – этот ужас впечатался в меня. Я и теперь пытаюсь жить так, словно моей главной задачей стало не приносить людям проблем».

Взрослым кажется, что они так учат детей жизни, а на деле разрушают структуру внутреннего мира ребёнка, рвут уже созданные в сознании цепочки образов, модели мира. А это, во-первых, болезненно, во-вторых, заставляет растущую личность тратить энергию, необходимую для роста, на сопротивление и самозащиту.

«Наш мальчик всё время ищет, где мы дадим слабину… То норовит лечь позже, то на час дольше мульт-фильмы посмотреть… Короче, всё время раздвигает границы разрешённого, иногда просто дожимает нас».

Отсутствие общения с родителями вызывает у современных детей бурную реакцию протеста, как будто их терзают муки голода. Это очень особенный голод – от нехватки впечатлений!

«Я сколько себя помню, пыталась залезть к маме в постель, притереться к ней под ручку, а она отталкивала и в постель к себе не пускала. И я уже тогда обижалась. Но обижаться было тоже нельзя: мама – богиня, холодная и недоступная. И до сих пор помню её слова: “Я устала, не лезь ко мне, дай отдохнуть”. Я теперь понимаю, что это была её слабость – она была лишена эмоций, скована. Но ведь она и меня приучила не проявлять эмоций. В отношениях с ней эмоции не помогали. И я их отложила как бесполезный инструмент. Помню, что лежу в кроватке ночью. Знаю, что мама где-то рядом, но мне до неё не дотянуться. А мне вроде бы даже спокойно, потому что я научилась обходиться без мамы».

Конечно, при определённом упорстве, ребёнка можно вогнать в узкие рамки ваших ожиданий и сделать управляемым. Тем более что от предков многим детям досталась способность действовать по готовым образцам. Но в наше время постоянных перемен этот рефлекс скорее опасен, чем полезен. Меняются условия жизни людей, соответственно, меняются понятия о жизненных ценностях, и особенно быстро меняются внешние признаки успешности. В моём детстве надо было быть физически сильным и независимым, у современных детей престижно иметь быстрый трафик в интернете и дорогой мобильник. Мир, который кажется естественным нашим детям просто потому, что они в нём родились и другого не знают, уже отличается от того Образа мира, который хранится в сознании их родителей.

Это несоответствие ощущается как диссонанс.

Впрочем, ребёнку с большим запасом внутренних сил борьба за свои права с (не хочу писать «против») умными и сильными родителями может пойти и на пользу – как дополнительная тренировка.

В битве между любящими родителями и их тонко чувствующими детьми выигрывают дети. Они действуют «природно», то есть точнее и сильнее, чем мы, их родители.

Они же могут вступить в борьбу с собственными любящими родителями за своё право не ложиться спать или не есть по расписанию. Они стремятся выполнять распоряжения, только получив объяснения, зачем это надо… или вообще не выполнять, пытаясь расширить зону свободы действия.

Мой совет: будьте строгими, но понимающими. Не кричите, учитесь вести переговоры.

Поймите, что нет никакого противоречия в том, что вы любите ребёнка и именно по этой причине добиваетесь от него выполнения ваших разумных распоряжений.

Но вам стоит потратить дополнительные усилия на то, чтобы, настояв на своём, объяснить разумность своих требований ребёнку!

Просто примите тот факт, что на ваших глазах рождается новая личность, внешне хоть и похожая на то дитя, что радовало вас любовью и послушанием, внутренне уже направленная не на вас, а на задачу выживания во внешнем мире.

Тут я сам себя ловлю на некотором противоречии. Многочисленные жизненные примеры показывают, что равнодушные родители вредны для ребёнка. Я снова и снова повторяю, что для нормального развития малыша, для успешного врастания подростка во взрослость необходимо тесное общение с родителями, их разговоры, советы.

С другой стороны, я предостерегаю родителей от попыток сделать из ребёнка собственную копию, говорю о вредности опеки и директивного управления.

Необходимо как можно больше разговаривать с ребёнком, но содержание разговоров не сводится к поучениям.

Какими бы идеальными родители ни были, им не уберечь детей от столкновений с реальностью, а значит, не избежать и травм в Образе мира.

Я не против родительской любви. Я пытаюсь доказать, что эта любовь должна проявляться в дозволении ребёнку на свой страх и риск постигать реальные опасности мира.

Ребёнок, уверенный в родительской любви, но привыкший пробовать собственные силы, принимает удары и столкновения как естественную часть жизни.

Родители! Приучайтесь думать о ребёнке, а не о собственных переживаниях, учитесь видеть, что ребёнок, живущий прямо перед вашими глазами, каждый день новый.

Самое действенное влияние на ребёнка оказывает не избранная методика воспитания, а сама личность родителя или учителя.

Лучшее, что мы можем сделать для наших детей, – это предъявлять им самих себя, постепенно (по мере их взросления) открывая доступ ко всё более сложным слоям образов в нашем взрослом сознании.

«Родители говорят, что в детстве они меня и гладили, и целовали. А я помню, что они до меня не дотрагивались. В моей сознательной памяти они оторваны от меня, и меня они отбросили, резко, обидно, больно. И главное, непонятно за что. Но они считают, что всё было хорошо. Тогда почему я даже в детстве знал, что они друг друга не любят. Я чувствовал, что мама всегда себя контролировала. Наверное, она была очень напугана. Но я тогда чувствовал только отторжение. И сейчас, оглядываясь назад, не думаю, что те чувства, которые жили в нашей семье, можно назвать любовью».

Воспитывает только столкновение с реальностью. Удар о внешний мир заставляет работать разум, обостряет чувства, короче, включает ту или иную программу, нацеленную на выживание.

Я буду снова и снова повторять собственное осознание: позволяйте детям биться о реальность, только так они познают её. Не давайте им биться о вас и не бейте их сами, иначе неизбежно потеряете любовь и доверие – единственный надёжный рычаг воздействия на современных детей.

Аксиома. Прямым воздействием, то есть внушением, наставлением или приказом, вы можете добиться послушания, но не развития!

Растущая личность воспринимает новое, только когда в ней просыпается потребность удовлетворить собственное любопытство.

Для нормального развития детям нужна среда, податливая и управляемая, но при этом и насыщенная вызовами, делающая необходимым творческое напряжение, постоянное развитие своих сил и разума.

Со стороны кажется, что дитя неразумное хаотично вертится, тычется во все дырки, хватается за всё, что оказывается в зоне достижимого. Природные силы толкают его на свободный поиск, обретение опыта, в том числе и болезненного. Младенец свободно и по большей части непредсказуемо для нас черпает информацию и жизненный опыт прямо из среды обитания.

«Рядом с домом какая-то стройка шла и стояла лебёдка. Почему-то она меня потрясла. Я ещё маленький был, говорить не умел. Тычу в сторону лебёдки пальцем, пытаюсь добиться объяснения. Родители говорят: «Это лебёдка, или кран». И точно помню, меня что-то изнутри разрывает, я жажду объяснения, потому что вид этого странного приспособления вызывал страх, и слово, которым они назвали эту штуку, мне ничего не объяснило и этого страха не убрало. Дали бы пощупать, объяснили бы, зачем эта штука используется, я бы успокоился…»

Родители часто дают своим детям правильные советы. Но они же ошибочно ожидают от своих детей немедленного принятия своих замечаний к исполнению. Детям, как и всем нам, требуется время на перепроверку услышанных истин и «перекодировку» новой информации в образы, приемлемые для их детского Образа мира. Такая перекодировка требует пересмотра многих старых связей и зависимостей. В этот момент ребёнок особенно уязвим. Если родители давят слишком сильно, то приходится сливать информацию в корзину и всю энергию бросать на отражение агрессии. Так родители в своей заботе добиваются результатов, противоположных ожидаемым.

К этой теме мы ещё не раз вернёмся, так как по мере накопления знаний о предмете, вы сами будете переосмысливать ранее полученную информацию и понимать всё вышесказанное по-новому. Накопление новых фактов и осознаний понемногу поменяет и ваш собственный Образ мира, или, другими словами, в вашей операционной системе сознания сложится новая система координат и связей, что поможет вам лучше понимать ваших детей.

Афоризмы Пруткова-воспитателя

• Не пытайтесь перекачать в Образ мира ребёнка слишком много непривычной информации. Детское сознание может принять её за спам и сбросить в корзину или самопроизвольно стереть все файлы, записанные вами в его операционную систему.

• Бывают родители, которые, не найдя у ребёнка кнопки выключения и не понимая принципов эксплуатации, просто стараются не лезть внутрь, чтобы чего-то не напортить. В результате они портят ещё больше. Дитя воспринимает отсутствие интереса двух породивших его существ как знак того, что он не удался. Поэтому он останавливается в развитии, чтобы сберечь силы на крайний случай. А то «вдруг война, а я уставший».