Текст книги "Корсары Балтики"

Глава 12
РЫЦАРСКИЕ ЗАБАВЫ

Ну, и как вам Орден? – спросил помощник у своего патрона. – Если это типичный замок здешних крестоносцев, – вздохнул де Сото, – то вся Ливония – куча хлама.

– Выходит, – печально заметил моряк с изуродованным лицом, – мы сделали ставку не на того хозяина?

– Самая захудалая баронская дружина на Кипре вооружена лучше, чем здешний гарнизон, – рассуждал вслух испанец. – Даже береберийские крепости в Северной Африке, не рассчитанные на штурм настоящей армией, укреплены лучше.

– На Мальте… – начал было помощник, но де Сото с мрачным смехом прервал его:

– Куда там Мальта! Чтобы овладеть ею, арабам не хватило двух сотен галер, сорока тысяч войска и сотен пушек! Много ли надо, чтобы взять это каменное воронье гнездо?

Помощник прищурился, размышляя, и уверенно сказал:

– «Спрута» будет маловато, но еще сотню-другую бойцов, да пару кораблей… Не выдержат эти стены пушечного удара. Проломить ядрами вон тот участок, и в пролом бросить абордажные группы. Рыцарь – он в поле опасен, не в коридорах и галереях.

– Мало, очень мало мы знаем о северной Европе, – сокрушался де Сото. – Я привык, что крепость – есть крепость, привык к обилию пушек, многочисленным флотилиям, утонченным нравам и тонким интригам. А здесь мы словно попали в ветхозаветную старину – катапульты, тараны, камнеметы…

– Интересно, – заметил собеседник, – каковы же московиты? Или ляхи с литвинами? В порту ганзейском болтали – королевство свое создают славянские варвары, и плевать хотели на волю Ливонии.

– Это интересно, – встрепенулся де Сото. – Дороги в теплые моря нам нету. Остается искать хозяина, умного и богатого. Ляхи, говоришь?

– Но те только лишь собираются королевство создавать, – сказал помощник, – а московитская держава с древнейших времен стоит, Византию пережила.

– Фрау Гретхен показалась мне весьма властной и неглупой дамой, – протянул де Сото. – Но те, на кого работает она – чистые варвары. Ганза не в счет – там мы никому не нужны, своих хитрецов да ловкачей хватает. Остается новоявленное королевство ляхов да Московия.

– Татары в Крыму крепко сидят, – задумчиво пощипал себя за бороду старинный друг де Сото.

– Татары, – криво усмехнулся испанец, – народ цивилизованный, торгует с Венецией и Генуей. Как думаешь, что нашепчут степнякам о нас представители торговых домов этих славных стран?

– М-да, ничего хорошего.

– Значит, отпадают татары. Да и как мы в Крым пойдем? Опять вкруг всей Европы? Столкнемся с рыцарями Родоса или испанцами – поминай как звали.

– О московитах могут поведать с этого корыта, – сказал помощник, указывая на маленький изящный корабль, болтающийся на мелкой волне возле каменной твердыни рыцаря Роже.

– Мне как раз туда.

Подойдя к явившейся из Нарвы посудине, де Сото упер руки в бока и закричал:

– Кто искал меня?

Над палубой появилось неестественно бледное лицо:

– Не вы ли капитан, исполняющий поручения одной влиятельной особы из Ганзы?

– Это я, – испанцу надоело кричать. – Позволь взойти на борт, любезный, не знаю имени твоего и звания.

– Конечно, – бледное лицо исчезло. Кастилец, чертыхаясь сквозь зубы, вскарабкался на борт по узловатому канату.

– Я Чернильный Грейс, – представился, назвав кличку, бледнокожий мужчина в бесформенных одеждах, – поверенный фрау Гретхен в Ругодиве.

– Руго… что? А, наверное – варварское название Нарвы? Я рыцарь де Сото, известный как Лис Морей.

Бледнокожий с сомнением осмотрел испанца, потом повернулся в сторону корабля.

– Не привык я доверять всякому, кто назовет себя другом фрау, – признался он. – Но за вас поручился рыцарь Роже.

– Весьма любезно с его стороны, – сквозь плотно сжатые зубы прошипел испанец. Будь перед ним человек знатного происхождения, дело бы кончилось поединком. Но что взять с простолюдина?

– Известия настолько важны, что требуют нестандартных и быстрых действий, – заметил Чернильный Грейс. – Вы сможете выйти в море через сутки?

– Могу, но не стану, – вызывающе выпятил подбородок кастилец. – Мне здесь нравится.

– Даже рискуя навлечь на себя гнев фрау и ее высоких покровителей? – поразился Грейс, глядя на испанца, словно на дивную птицу, слетевшую на грешную землю из райских садов.

– Не пристало испанскому гранду бояться вздорной немецкой бабы, – усмехнулся де Сото.

Лицо Грейса, если это было возможно, сделалось еще белее. Он оглянулся, словно рассчитывал увидеть в двух шагах от себя саму фрау и ее таинственных покровителей.

– Я ничего не слышал, – строго сказал он испанцу. – Не мое дело.

– Верно, милейший, – испанец смотрел на этого запуганного человека с сожалением, – Поясни мне, что за известия должны быть доставлены в Ганзу… может, я и возьмусь донести их до ушек этой пронырливой фрау.

Грейс мялся, терзаясь какими-то сомнениями.

– Думается, – сказал он больше самому себе, чем испанцу, – Фемгерихт примет во внимание, что рыцарь Роже в приступе глупой спеси отказал мне в конном конвое, вынудив идти на рискованный шаг.

– Моя лойма повреждена и не выдержит каботажного плавания, – словно оправдываясь перед невидимыми судьями, пояснил Чернильный Грейс, – да и мимо распоясавшихся витальеров сможет проскочить лишь боевой корабль, такой как ваш «Спрут».

– Верно, – расхохотался во все горло испанец. – Я не боюсь пиратов, клянусь мутным истоком Гвадалквивира!

– Я мог бы дождаться купца Глорма…

– Навряд ли это возможно, – медленно и с расстановкой проговорил испанец.

Грейс некоторое время вглядывался в глаза южанина, потом зябко передернул плечами.

– Нужно будет помянуть несчастного купца, – пробормотал он. – Слуги фрау редко доживают до старости.

– У меня есть вопрос, – неожиданно оживился испанец, начавший скучать от разговора с запуганным шпионом Гретхен. – Велика ли будет награда за доставленные известия?

– Как обычно, – развел руками Грейс. – Фема не скупится.

«Что это за Фема такая? Еще одна фрау со змеиной улыбкой и стилетом под юбкой?» – пронеслось в голове испанца.

– Я не совсем точно спросил, – сказал он, глядя на чайку, задевающую одним крылом волну, которая неслась прочь от берега за невидимой с корабля рыбешкой. – Мы в теплых морях привыкли получать оплату вперед, по крайней мере, часть ее. А привычка – это вторая натура.

– Вот вы о чем, – с некоторым огорчением в голосе сказал Чернильный Грейс, словно речь шла о досадной помехе. – Назовите достойную вас оплату за рейс в Ганзу, и я расплачусь с вами немедля.

Кастилец, несколько сконфуженный таким поворотом дела и простотой северных нравов, назвал первую же пришедшую в голову сумму.

– Желаете получить товарами, или…

– Или, – ухмыльнулся кастилец. – Балтийского торга я пока еще постичь не могу.

– Отлично, – потер сухие маленькие лапки Чернильный Грейс. – Монеты с гербом герцога Лионского вас устроят? Они по чистой случайности есть на борту моей лоймы.

– Вполне, – изо всех сил делая вид, что не удивлен, откликнулся де Сото.

– Сундук будет доставлен на «Спрут» через несколько часов, – сказал шпион. – А теперь не угодно ли благородному рыцарю выслушать то, что необходимо передать фрау?

– Замечательно, – воскликнул де Сото. – Но я приглашен на турнир. Судя по тому малому, что машет мне с башни, рыцарь Роже и его товарищи начинает нервничать.

– Приглашение никак не отклонить? – спросил упавшим голосом Чернильный Грейс.

– Даже слугам фрау Гретхен следует соблюдать внешние приличия, – усмехнулся испанец. – Думаю, рыцарь Роже будет не против, если вы посетите ристалище. Там мы и договорим.

– Не хотелось бы лишних ушей, – поджал губы Грейс.

– А у Роже они как раз лишние?

– Он поверенный в делах фрау, – подумав, выдавил из себя Чернильный. – Но есть и иные уши в этом замке.

– Решайтесь, – де Сото заторопился.

– В конце концов, – сказал, поспешая за ним, шпион, – рыцарь также должен услышать мои вести. Только он, как это уже было, отмахнется…

– Рыцари Ливонии так беспечны? – поинтересовался испанец.

– Не то слово, —почти по-женски заломил руки шпион, семеня короткими ногами. – Если бы не мои обязательства перед фрау – давно бы плюнул на них. Ливония рассыплется от первого же удара, все равно – нанесет ли его рука Москвы, или рука иных славян. Даже датский принц Магнус с тремя сотнями пикине-ров может завоевать любую комтурию, если захочет, а магистр и хозяева замков не заметят. Какое-то сонное Царство!

Де Сото был доволен – его наблюдения совпали с услышанным. «Пожалуй, мой проницательный помощник прав, – рассуждал кастилец. – Мы поставили не на ту борзую. Однако еще не слишком поздно все исправить».

Замок рыцаря Роже состоял из двух концентрических окружностей. Наружная крепостная стена, была построена еще во времена Ордена Меченосцев. Внутренняя, возведенная уже при прошлом магистре, – смотрелась не такой ветхой.

Турнир намечался на дворе, расположенном внутри нового кольца.

– Благородных дам не будет, как я понимаю, – улыбнулся де Сото.

– Именно так, – ответил Роже, гостеприимно указывая на дощатое возвышение, предназначенное для зрителей. – Строгий целибат – это то, чем гордится моя комтурия. Ага, чернильная душа пожаловала! С каких это пор ты стал любителем рыцарских забав?

Роже ударил по плечу хрупкого человечка в нелепых одеждах, тот закачался и вымученно улыбнулся.

– Я попросил составить мне компанию, – сказал де Сото, усаживаясь на узкую резную скамью. – Если это не обидит никого из благородных рыцарей.

– Ни в коем разе, – заметил Роже. – Наш друг из Нарвы частый гость в замке. Иногда он соревнуется с моими шутами в увеселении честной компании.

– В самом деле?

– А вы попросите его, – улыбнулся Роже, – чтобы он напугал вас россказнями о военных приготовлениях московитов. Жуть!

– Кстати, именно об этом, – шепотом заговорил

Чернильный, усаживаясь рядом с испанцем, – мы и должны уведомить фрау Гретхен.

– Что за женщина, – мечтательно закатил глаза южанин, чмокнув губами. – Как далеко простираются ее интересы…

– Прошу вас не иронизировать, – насупился шпион. – Дело серьезное.

– А вот хозяин замка так не считает.

– О беспечности ливонцев я вам уже говорил, – вздохнул Грейс. – Магистр Кестлер, правда, составляет редкое исключение, но молодые комтуры не очень прислушиваются к нему. О времена, о нравы!

– И что же, – закинул ногу на ногу испанец, глядя, как на ристалище выезжают благородные рыцари, – московиты готовятся напасть?

– Не то слово, – Грейс откашлялся. – Фрау Гретхен должна знать, что в Ивангороде, а также в близких к нему крепостях Ям и Копорье сосредоточены огромные массы войск.

– Воистину варварские названия, – поморщился кастилец. – Что это за выражение, милейший – «массы». Тысяча конных воинов, две или три?

– Из того, что донесли мне верные люди, – заметил Грейс, не обращая ни малейшего внимания на гарцующих по двору кавалеров, – следует, что варварский вождь Басманов располагает отрядом примерно в пятнадцать тысяч пеших ратников, так называемых стрельцов, и это не считая дворянского ополчения, московитских рыцарей, которые продолжают прибывать из глубин этой необъятной страны.

Де Сото, на миг, залюбовавшийся могучими рыцарскими конями, отвлекся, но при последних словах Чернильного Грейса встрепенулся и уставился на него во все глаза:

– Вы не преувеличиваете, милейший? Ведь князь московский не Саладин, не Тамерлан и не древний Аттила, разрушивший Рим.

Грейс печально вздохнул:

– Он хуже, чем все трое этих завоевателей, и войско его лучше и многочисленнее. Просто главный удар русских вряд ли будет нанесен из устья Наровы. Это – лишь малая часть сосредоточенных на границе ратей.

– Где же главные силы?

Рыцарь Роже, как выяснилось, вполуха слушал разговор гостей турнира и беспечно сказал:

– Основная дикарская орда роится вокруг Пскб-ва и города с чудовищным названием Старая Русса. Возглавляет ее какой-то московитский рыцарь, разоривший татарскую Казань, князь…

– Курбский, – докончил за него шпион.

– Вот именно, Курбский. У меня всегда плохо выходило выговаривать дикарские имена. Ну и что? Не первый раз они собираются на границе Ордена, намекая тем самым, что неплохо получить с нас товары и звонкую монету. Как всегда, не солоно хлебавши, вернутся назад, в свои дикие леса и болота.

Роже поднялся, направляясь вниз, к рыцарям, готовым показать свою удаль и воинские навыки. Обращаясь к де Сото, он покровительственно сказал:

– Только не верьте, благородный кастильский рыцарь, в несусветные цифры, называемые Грейсом. У страха, как говорят славяне, глаза велики. Его соглядатаи при виде десяти московитов говорят о сотне, при виде полусотни – о тысяче.

– К сожалению, – заметил Грейс, – я скорее преуменьшаю число московских полков. Варвары хитры. Им ничего не стоит подтянуть к границе с орденом еще больше стрельцов, страшных казаков и боярских детей. Дорогами эти орды не пользуются, но двигаются зимой по замерзшим рекам, а летом на лодках с умопомрачительной скоростью.

– Велики ли силы Ордена? – спросил де Сото.

– В точности не знаю, – еще раз вздохнул шпион. – Да и не мое это дело, но…

Красноречивей сказать было нельзя. Испанцу ли не знать, каковы могут быть гарнизоны замков и крепостей, что такое «рыцарское копье»? Несколько тысяч весьма пестрого воинства – вот, чем может обладать государство, подобное Ливонскому. Обладать может, но собрать все это в одном месте для решительного удара или отпора варварам – навряд ли.

– Магистр, я полагаю, – осторожно заметил испанец, – скликает крестоносцев из Германии и Франции, собирает под свои знамена наемников, не так ли?

– Если бы, – Грейс долго изучал лицо испанца и сказал с обезоруживающей откровенностью: – После ссоры с католической церковью и римской курией крестоносцы сюда не приезжают. Все это в прошлом. А что до наемников – на них надобны деньги.

– Их нет?

– Если бы они случились, – слабо улыбнулся шпион, – магистр Кестлер отдал бы их алчным русским, в уплату дани, о которой говорил рыцарь Роже.

– Что за дань? Я не слыхал о ней.

– Немудрено, – поверенный в делах фрау Гретхен явно разговорился. – Рыцарям стыдно признаваться, что без малого полвека назад они проиграли войну на востоке и должны Москве немалую сумму. Время от времени московиты напоминают об этом долге, требуя если не погашения его, то хотя бы крепостей по Нарове.

– Так и отдали бы им крепости, – пожал плечами де Сото. – Это же всего лишь груда плохо отесанных камней!

– Да что вы, – замахал на него руками шпион, словно испанец предложил ему стать служителем Люцифера и остальных темных ангелов. – Если Москва получит гавани на Балтике, случится непоправимое. Им нужно хотя бы пару десятков лет, и Европе конец! Русского медведя уже никому не под силу будет загнать в его берлогу.

– Очень может быть. – Де Сото с ленивой ухмылкой следил, как рыцари внизу, при помощи целой стаи оруженосцев надевают на себя архаические доспехи, сияющие на солнце. – Но мы отвлекаемся. Итак – Москва требует дань, магистр нищ, как церковная крыса, в Пскове и Ивангороде стоят многочисленные рати…

– Имена, – закивал головой Грейс. – Князь

Курбский и князь Басманов. Осадная артиллерия, что использовалась при штурме Казани, тайными обозами выдвигается к Ивангороду.

– У русских есть осадная артиллерия? – поразился де Сото.

– Представьте себе, – вздохнул уже незнамо который раз шпион. – Самая настоящая, способная проламывать стены, разносить в щепы палисады и бомбардировать города.

Де Сото со странным выражением на лице обвел взором зубцы замка кавалера Роже и ввернул длинное арабское ругательство, сочетающее в себе богохульство и тонкую бедуинскую поэзию.

– А хороши ли их конники? – спросил он. – Или соседство с Ливонией сделало их неповоротливыми сверкающими истуканами?

– Соседство с татарами и ногайцами, а также языческими народами, живущими на восточных пределах Московии, сделало их легкими и подвижными, не в ущерб пробивной и заградительной мощи.

– Броня? – деловито спросил де Сото, словно речь шла о парусном или такелажном вооружении корабля, который он присматривал для покупки.

– Комбинированная бронь, – ответил шпион, с Удивлением глядя на испанца. – Все что угодно – чешуйчатая и черепичная, кольчатая и пластинчатая.

– Известна ли им такая штука, как испанская бриганта? – спросил испанец, удивленный ответом шпиона.

– Известна, – кивнул головой человек из Нарвы. – Хотя бригантам они предпочитают многослойную броню указанных видов. Но никаких сплошных кирас там не любят.

– Разумные люди, клянусь фамильным склепом! По описаниям выходит, что московитские рыцари разбираются в современном бое не хуже испанских мавров! Седла и конскую упряжь, разумеется, они скопировали у ливонцев? Хотя нет, у них достаточно восточных кочевников на границах…

– Полвека назад, – заметил шпион, снижая голос, ибо к ним поднимался Роже, – кованые рати Московии столкнулись на полях сражений с рыцарями Ливонии. Вышел небывалый конфуз для защитников истинно христианской веры. А с тех пор у славян появилась отлично вышколенная пехота, прекрасная артиллерия, невероятное для европейских стран количество пищалей…

– Э? – вопросительно протянул де Сото.

– Это аналог мушкетона или ваших испанских аркебуз. Надо отметить, что варвары довольно ловко с ними управляются.

– Все это печально, – заметил де Сото.

– Мне бы хотелось, – напомнил шпион, – чтобы вашу печаль разделила фрау Гретхен. Мы можем опоздать с вестью – московиты готовы начать вторжение буквально со дня на день.

– Считайте, – важно заметил де Сото, – что вы уже нашли нарочного. Я буду готов в путь…

– Когда сундук с указанной суммой перенесут с моей посудины на «Спрут»?

– Совершенно верно.

Тут подошел Роже и с ухмылкой поинтересовался у испанца:

– Наш друг из Нарвы уже запугал вас бесчисленными дикарскими ордами, готовыми хлынуть в Европу?

– Признаться, – осторожно заметил кастилец, – я несколько взволнован услышанным.

– Ничего, – покровительственно улыбнулся кавалер Роже, находящийся в прекрасном расположении духа, – это бывает поначалу. Свыкнетесь. Соседство с необъятной варварской Россией может кого угодно вогнать в смущение и трепет. Но все это проходит при взгляде на величавые и несокрушимые замки защитников христианского дела и отважных паладинов Ордена Ливонского… Кстати, двое из славнейших рыцарей уже готовы показать вам, что были и остаются грозными и непобедимыми защитниками веры.

– Как жаль, – заметил ему в тон де Сото, – что годами я нахожусь на палубе «Спрута», и оттого все реже и реже вижу рыцарские бои.

– Так воспользуйтесь, благородный гость мой, выпавшей по воле провидения возможностью!

Роже дал сигнал герольдам на стенах, и внутренности замка вздрогнули от хриплого надсадного воя труб, возвещающих начало турнира. Де Сото придал лицу нейтральное выражение, хотя все нутро билось от переполнявших его чувств. Он словно бы проваливался в прошлое, в седую старину, в туманное время легенд о Сигурде и Рыцарях Круглого Стола.

Испания многие века вела освободительную войну против мавров и их многочисленных союзников, названную Реконкистой. Столкновение миров и цивилизаций давно сформировало прослойку воинов, отбросивших архаические обычаи, отжившие свой век доспехи и приемы боя. Рыцари кастильских и арагонских орденов Калатравы, святого Яго и Золотого Руна не первое столетие щеголяли в легкой и практичной броне восточного происхождения. Перед изумленным же взором де Сото, казалось, разверзалась сама История.

Один из герольдов, отложив трубу, прошелся по двору, проверяя прочность натяжения каната с цветными флажками. Эта веревка разделяла ристалище на две половины. Сообразно древнему обычаю, рыцари должны были скакать друг другу навстречу, каждый по своей половине ратного поля. Таким образом, они не сшибались на середине, а проносились мимо, к противоположным концам поля. В соприкосновение входили лишь их копья.

Вновь взревели трубы.

Каждому из воинов подвели боевых коней. На солнце сияли налобники и покрытые чешуей толстые кожаные попоны. До сего мига рыцари гарцевали на запасных лошадях, или же конях своих оруженосцев, чтобы не утомлять боевых.

Толпа кнехтов довольно слаженно и ловко помогла воителям, закованным с головы до пят в сталь, пересесть из одного седла в другое.

Еще один рев сотряс замок, и рыцари взялись за копья, украшенные геральдическими значками.

Роже встал и произнес небольшую патетическую речь, самым причудливым образом соединив напутствие пастора, ряд несомненных богохульств и наказ старшего воинского начальника продемонстрировать воинскую доблесть и силу христианского оружия. После этого он с достоинством поднял небольшой резной деревянный посох, именуемый во Франции маршальским, и швырнул его на ристалище.

Рыцари рванулись с места, словно драконы, вылетающие из своих заповедных пещер, и, поравнявшись друг с другом, одновременно опустили копья.

Раздался жуткий лязг, после чего они, не снижая скорости, пронеслись к поджидающим их кнехтам.

На земле остались лежать переломленные копья.

– Кажется, – заметил возбужденный Роже, – рыцарь Гуго фон Оппенгейм лишился султанчика на шлеме.

Герольды заметили больше. Один из них, испросив разрешения хозяина замка, заменил покореженный щит противника кавалера Гуго.

Роже вновь подал сигнал, и два стальных чудовища рванулись вперед.

Столкновение, треск, два удаляющихся от центра конских крупа…

Рев восторга среди кнехтов и кучки рыцарей, столпившихся под стенами, вызвал тот факт, что рыцарь Гуго не лишился своего копья.

– Почитаю рыцаря Гуго фон Оппенгейма победителем в конной сшибке, – провозгласил Роже. – Пусть подъедет побежденный.

Понуро подскакал на усталом коне проигравший, поднял забрало и показал красное потное лицо.

– Посчитаешь ли ты себя проигравшим, мой брат в Ордене, рыцарь Витофт? —ритуально спросил хозяин замка.

– Нет, клянусь святой девой Тевтонской, – вскричал воин. – По чистой случайности потерял я копье свое!

– Решите ли вы дело в конной рубке? – спросил Роже. – Или спуститесь на грешную землю?

– Пусть земля рассудит нас, комтур, – пришел глухой ответ от резко опущенного забрала.

– Да будет так, во славу воинской доблести Ордена Ливонского! – вскричал Роже, а трубы откликнулись слитным ревом.

Предвкушая продолжение редкостного зрелища, де Сото подался вперед, и тут на ристалище случился конфуз.

Рыцарь Гуго фон Оппенгейм ехал в сторону своих оруженосцев, когда его лошадь вдруг стала заваливаться на бок.

– Святой Яков Компостельский! – только и успел крикнуть испанец, когда вся эта груда железа обрушилась на истоптанную землю.

Кнехты уже суетились вокруг своего хозяина, умело уворачиваясь от брыкающейся лошади.

– Кажется, победитель верховой сшибки лишился коня, – печально заметил Роже.

«И немудрено, – заметил про себя де Сото. – Как можно так издеваться над благородным животным?»

С немалыми трудами рыцаря подняли на ноги, потом встала, шатаясь, лошадь, освобожденная от попоны. Она ошалело смотрела вокруг и нелепо переступала с ноги на ногу, будто новорожденный теленок.

– Кажется, – повеселел Роже, – добивать его не придется.

– Отрадно, – буркнул де Сото.

Пока рыцарей Гуго и Витофта кнехты освобождали от лишних деталей турнирного доспеха, испанец закрыл глаза и попытался представить себе таранный удар пары сотен таких вот рыцарей.

– Насколько я помню, – бормотал кастилец, вспоминая рассказы прадеда, – главное в тактике – это начать разгон отряда не позже и не раньше, чем следует, иначе кони устанут и начнут валиться с ног. Медленный разгон, таранный удар. Выдержать его может разве что крепостная стена.

– Кажется, – с неверной улыбкой на бледном лице заметил шпион, – мы думаем об одном и том же.

– Наверняка, – откликнулся де Сото. – А получалось ли у ливонцев пробить славянский строй? Я не имею в виду многовековую древность, когда варвары сражались в шкурах и махали дубинами…

– Один раз, – усмехнулся Чернильный Грейс. – Они засели в строе новгородцев, словно колун в сыром полене. Удар московитов с флангов и тыла довершил разгром. Но то было все же давно. А вот под Грюнвальдом, в битве с поляками и литовцами рыцари Ливонии почти добились успеха, но увлеклись преследованием…

– Можно себе представить результаты, – покачал головой де Сото.

– Особенно печальными эти результаты получились из-за того, что преследовали рыцари татарских наемников, – докончил пришелец из Нарвы. – Битвы недавнего времени решались, по большей части, пехотой, ибо магистру не удавалось собрать в одном месте и в одно время достаточное для решающего удара количество рыцарей.

– Расскажу про увиденное в Кастилии – никто не поверит, – признался южанин.

Тем временем оба рыцаря, слегка облегченные, сошлись для более плотного боя.

По знаку Роже и зову труб, два обитых сталью треугольных щита столкнулись, взметнулись устрашающего вида топоры.

Лязг стоял нешуточный, но постепенно шум боя упорядочился, войдя в своеобразный монотонный ритм: один рыцарь принимал удар топора на щит, и в ответ бил противника. Все это продолжалось весьма длительное время.

«Помилуй Бог, – невольно восторгался мощи бойцов де Сото. – Я не смог бы поднимать топор в этих дедовских доспехах так долго. А сила ударов! Они же искорежили щиты один другому… Поразительно!»

Рыцарь Гуго оказался не в силах удерживать в руках щит, измятый и превращенный в бесформенную кучу досок и листов стали.

С ревом, достойным первобытного драконоборца, он отшвырнул его в сторону, взялся за окованную рукоять топора двумя руками и с новой энергией принялся осыпать Витофта ударами.

Де Сото отметил, что доспех Гуго выгодно отличается от брони его соперника. То есть он оставался архаическим и неуместным с точки зрения современности, но только выше пояса. Ноги, прикрытые пластинчатыми набедренниками, были схвачены довольно легкими и изящными наголенниками, закрепленными ремнями поверх обычных сапог.

Правда, это не делало Оппенгейма намного подвижнее противника, ибо носки сапог были усиленны чешуйчатыми остриями, мешавшими передвигаться. Шпоры рыцарские кнехты сняли, а эти нелепые носки остались.

Де Сото покачал головой, вспоминая древние и давно отброшенные в Испании стационарные стремена и жесткую луку седла, подобную стулу или трону. Боязнь во время копейного боя потерять стремя привела рыцарей и их оружейников к изобретению специальных заострений.

Витофт олицетворял всем своим видом классического рыцаря времен начала крестовых походов – сплошные заклепки, гофрированное железо и наползающие одна на другую чешуйки.

Нешуточная сила требуется, чтобы сражаться в полном доспехе пешим. Оба воителя нужными навыками обладали с избытком. Под восторженные крики толпы они продолжали осыпать друг друга могучими Ударами. Вот уже щит Витофта полетел наземь, смялся шлем рыцаря Гуго, улетели в пыль чьи-то наручи…

Наконец проигравшему конный бой воину удалось схватиться бронированной перчаткой за окованное топорище вражеского оружия. После короткого противоборства соперник симметрично повторил этот прием.

Два бойца некоторое время раскачивались, силясь вырвать топоры, потом рухнули на землю.

– Остановите их, – вскричал Роже, сбегая вниз. Витофт уже сидел верхом на поверженном Гуго, выискивая щель в броне. В его руке хищно блестел мизерикорд.

Герольд метнулся вперед и остановил руку, готовую сразить Оппенгеймера в подмышку.

– Бой окончен, братья по Ордену, – сказал Роже. – Провидение избрало своего любимца на сегодня.

Де Сото закрыл усталые глаза. Когда он вновь увидел ристалище, там съезжалась новая пара.

Кнехты Гуго и Витофта помогали хозяевам скинуть покореженную броню.

Вторая схватка оказалась более результативной и страшной – рыцарь с алым драконом на гербе, выбитый из седла, грянулся оземь и был внесен в башню, а победитель, сделав круг почета, отбросил счастливое копье и (невиданное дело) сам, без помощи кнехтов, грузно сполз с коня.

Испанец не отказал себе в удовольствие спуститься вниз и поздравить победителя. Проходя мимо рыцаря Гуго, шумно глотающего пиво, он ужаснулся.

Копейные удары и работа топора Витофта были видны невооруженным взглядом. Доспехи не столько пробивались, сколько проминались, оставляя на теле страшные кровоподтеки. Можно было биться об заклад, что у обоих поединщиков отбиты все внутренности, сокрушены ребра, повреждены предплечья и голени. Голове также досталось – на левой стороне лица Оппенгейма наливался темный синяк, а из уха Ви-тофта сочилась струйка крови.

– Крепки германские рыцари, – выдохнул испанец, вновь усаживаясь рядом с Роже. – Я поражен и восхищен!

– А ты, – комтур обличающе ткнул пальцем в съежившегося на лавке Чернильного Грейса, – пугаешь нас какими-то московитами! Нет и не было к востоку от Наровы подобных паладинов, достойных рыцарских баллад и воинства Маккавеев!

На ристалище сражались двое рыцарей, не пожелавших рисковать конями в конной сшибке. Один из них орудовал булавой, второй же, не прикрытый щитом, демонстрировал владение эспадоном.

Двуручный меч порхал в руках рыцаря, словно легкая сабелька. Этот боец поистине казался мастером. Тяжелая булава всякий раз свистела мимо, в то время как меч то и дело лязгал по броне и шлему противника, легко огибая щит.

Наконец сопернику это надоело. Взревев, обладатель булавы сделал обманное движение, рванулся вперед и нанес страшный таранный удар ребром щита, намереваясь не то отшвырнуть соперника, не то сокрушить его грудную клетку.

Меч, слишком легкий, бессильно лязгнул по наплечнику атакующего, а затем случилось чудо. Щит грянул в нагрудную пластину, но рыцарь изящно повернулся, и толчок пошел вскользь. Пока край щита с лязгом срубал заклепки и крепеж панциря, меченосец перехватил кольчужной перчаткой лезвие эспадона и ударил точно в забрало оголовьем рукояти.

Де Сото невольно зажмурился, а когда вновь уставился на ристалище, мечник уже довершал начатое.

Ошарашенный ударом в забрало, рыцарь опустил булаву, в то время как противник выхватил кинжал, просунул его между набедренниками, подцепил перекрестьем колено левой ноги и рванул, толкнув всем телом полуоглушенного.

Получился довольно изящный бросок. Тело обладателя булавы грохнулось о землю. Щит и бесполезное оружие остались лежать, а сам он сделал вялую попытку подняться.

Эспадон уперся в щель между стальным нашейни-ком и грудными пластинами, а нога мечника уперлась в живот поверженного. Рыцари и кнехты взревели, приветствуя ловкость победителя.

– Знакома ли в Испании сия ухватка? – спросил Роже.

– Не знаю, – честно ответил де Сото. – У нас бы скорее перерезали поджилки, случись так далеко запустить руку с кинжалом. Но прием хорош, спору нет. Постараюсь запомнить.

– А я вот не сторонник подобного, – заметил Роже. – Эти ухватки приходят в нашу благородную среду от ландскнехтов, грязных наемников, понятия не имеющих о честном бое.