Текст книги "Дерзкая невинность"

– И сколько же хинина она ему дала?

– Не знаю. Она считает, что могла убить его, он потерял зрение.

– Если доза слишком велика, человек может ослепнуть.

– Навсегда?

– Иногда.

– А убить он может?

– И это возможно.

Они постояли молча несколько минут, наблюдая за тем, как семья Оливии прошла мимо них к лестнице.

– Я все же пошлю за врачом, – подытожил Стрэтфорд.

Макс схватил его за руку:

– Скажи ему, чтобы он был с ней аккуратен, ведь Оливия прошла через такое тяжелое испытание.

Макс засучил рукава и показал на кровавые круги вокруг запястий, которые он не успел смыть.

– Я позабочусь о том, чтобы моей невестке оказали нужную помощь, – довольно холодно ответил Стрэтфорд. Увидев запястья Макса, он добавил: – Похоже, и тебе нужен врач, Уэйкфилд.

– Я в порядке, – буркнул Макс.

– Поезжай домой и отдохни. Пусть твоими ранами займется врач. Ты выглядишь усталым, а нам надо позаботиться об Оливии, и, возможно, это к лучшему, что общество не узнает, что в этой передряге вы вместе побывали.

Макс вздохнул и посмотрел вслед толпе, поднимавшейся по лестнице. Стрэтфорд прав, но Максу не хотелось покидать Оливию. Особенно сейчас – такую хрупкую и ранимую.

– Я беспокоюсь за нее.

– Мы о ней позаботимся.

Как же ему не хотелось уходить. Но здесь ее семья, и с ней Оливия будет в безопасности по крайней мере эту ночь. Макс поклонился и вышел, пообещав себе, что увидит ее завтра.

Глава 20

Следующий день выдался серым и дождливым. Поскольку нигде не могли найти Смитсон, одевать Оливию пришла другая горничная Стрэтфордов – Кора.

Оливия спустилась к завтраку и узнала, что Джонатан справлялся о лорде Фенвике. Ему сообщили, что маркиз жив, но очень болен. По слухам, распространившимся по городу, доктор списал болезнь Фенвика на несвежее мясо. Он слаб, но выживет, однако должен оставаться в постели неопределенное время.

Серена сообщила Оливии последние новости о Джессике и леди Фенвик. Муж Фебы Себастьян, вернувшийся из Прескота, рассказал, что обе леди хорошо устроились, а раны леди Фенвик – внешние и внутренние – понемногу заживают.

Днем Феба и Себастьян отправились обратно к своей дочери Марджи. Оливия проводила их, попросив обнять и поцеловать свою племянницу.

Потом Оливия решила выполнить свое обещание сжечь безвкусное красное платье.

Серена наблюдала, как Оливия рвала его и бросала клочья в огонь.

– Оливия, мне надо кое-что тебе рассказать.

Глядя на пламя, Оливия спросила:

– О чем?

– Несколько дней тому назад мы получили письмо от капитана Лэнгли. Он рассказал, что Фенвик нанял шпиона из числа наших слуг, который должен был докладывать ему о ваших отношениях с Максом.

Так вот почему Фенвик знал так много. Он лгал, говоря ей, будто сам Макс рассказал ему обо всем.

– Джонатан был в ярости, – продолжала Серена. – Он опросил каждого из прислуги, начиная с судомойки и кончая дворецким.

– Вы узнали, кто это был? – с замиранием сердца спросила Оливия, бросив в огонь еще один кусок ткани.

– Это была твоя горничная Смитсон.

Так вот кто предатель!

– Вы уверены?

Серена вздохнула.

– Кора, которая жила с ней в одной комнате, видела, как она каждый день пишет какие-то письма. Думая, что это была романтическая переписка Смитсон с каким-то ухажером, Кора украдкой заглянула в одно из писем. Ей показалось странным, что Смитсон пишет какому-то лорду Ф. о том, что происходит в доме Стрэтфордов, но Кора не вспоминала об этом до того момента, пока мы не начали ее допрашивать.

– А что Смитсон?

– Как только мы вчера приехали в Лондон, Джонатан допросил ее с пристрастием, и она во всем призналась. Она сказала, что Фенвик заплатил ей десять фунтов за то, чтобы она предала тебя. Джонатан тут же ее уволил, и она больше не появится ни в Лондоне, ни в Суссексе.

Оливия смахнула слезу.

– Спасибо тебе, Серена. То есть я хочу сказать… Мег.

Серена обняла сестру за плечи.

– Прости меня, Лив. Не могу себе простить, что наняла служанку, которая так легко предала тебя. Я очень переживаю, поверь мне.

– В этом нет твоей вины. Десять фунтов – это большая сумма. Я уверена, что любая на месте Смитсон соблазнилась бы такими деньгами.

– Ты действительно в порядке, Оливия? – с сомнением в голосе спросила Серена.

– Да. – Ей было гораздо лучше, чем можно было ожидать, если учесть, через какие ей пришлось пройти испытания. Оливии было хорошо и спокойно.

– Но ты выглядишь… – свела брови Серена, – печальной.

Оливия бросила в огонь остатки платья и повернулась к сестре:

– Я совершила ошибку.

– Что ты имеешь в виду?

– Это касается Макса.

Она отвернулась. Она не будет о нем плакать. Боже упаси.

– Я не понимаю. Он так беспокоился о тебе вчера ночью.

– Да. Но я узнала… – Оливия вздохнула. – Правда в том, что когда появился Макс, я не прислушалась к твоим предостережениям. Я не защитила свое сердце.

– Что произошло?

– Фенвик рассказал мне о некоторых чертах характера Макса, и оказалось, что он вовсе не такой стойкий и надежный, каким он мне представлялся.

– Как ты могла поверить слову такого безумца?

Оливия прикусила губу.

– Он показал мне расписку… они с Максом заключили пари. Макс поставил тысячу гиней на то, что сможет соблазнить меня.

– Нет. Не может быть.

– Может.

– Я не могу в это поверить. Должно быть, подпись подделана.

– Нет, Серена. Я знаю, как подписывается Макс. А по выражению его лица я поняла, что это правда. Это объясняет и то, почему Фенвик заплатил Смитсон за слежку. Он хотел удостовериться в правдивости слов Макса, когда тот вернулся в Лондон, что ему удалось соблазнить фригидную мисс Оливию Донован. – При последних словах голос Оливии дрогнул.

– Ах, Оливия. Мне так жаль. Это ужасная новость.

Оливия беспомощно улыбнулась:

– Мне следовало хорошо подумать, прежде чем позволить своему сердцу поверить этому человеку. Я была глупа.

– Ты не виновата. Он был такой… – Серена покачала головой. – Я уверена, он был просто очарован тобой, ведь он всегда провожал тебя взглядом. Меня бросало в дрожь, когда я видела, как он на тебя смотрит.

– Меня тоже.

Серена крепко обняла Оливию, и в объятиях старшей сестры она дала волю слезам. Оливия плакала о том ужасе, который пережила в доме Фенвика. О том, что потеряла Макса и ту часть своего существа, которая поверила, что любит его.

Макс пришел навестить ее ближе к вечеру. Оливии было необходимо увидеться с ним и объяснить, что она не хочет с ним встречаться, поэтому она попросила сестру и зятя оставить их на какое-то время одних.

Когда объявили о его приходе, она стояла у окна, глядя на серое небо и бесконечный дождь.

– Здравствуйте, ваша светлость, – произнесла Оливия, когда он вошел в комнату.

Макс улыбнулся:

– Что ты думаешь о моем новом титуле?

– Я думаю, он тебе подходит.

– Вот как? А я все еще к нему не привык.

– Максвелл Бьюкенен, герцог Уэйкфилд. Тебе нравится?

– Быть герцогом Уэйкфилдом?

– Да.

Макс на несколько секунд задержал взгляд на ней:

– Нет, вообще-то не нравится. Из-за него ты отдалилась от меня.

Что-то в ее груди болезненно сжалось.

– Давай сядем, Макс.

Они сели рядом на софу, и он взял ее руку. Оливия думала, что выплакала все слезы в объятиях Серены, но почувствовала, как новая волна подбирается к горлу, поэтому ей понадобилось несколько минут, чтобы собраться.

– Нам надо поговорить.

Макс кивнул, не спуская с нее глаз.

– Ты и я… мы разные. Мы из разных миров и бываем в разных местах.

– Нет, – твердо заявил он. – Мы не совсем из разных миров. Ты – такая же английская леди, как любая другая, родившаяся и воспитанная в Англии. А родные места не играют здесь никакой роли. А насчет разных мест – об этом ничего не могу сказать.

– Пожалуйста, Макс. Пожалуйста, мне и так трудно говорить, так что не нужно… – Оливия старалась говорить ровным голосом. – Ты не тот человек, каким я тебя представляла.

Макс стиснул зубы.

– Послушай меня, Оливия. Я уже говорил тебе, что никогда не желал, чтобы ты узнала меня таким, каким я был. В результате появилось это проклятое пари, о котором я сожалею. С моей стороны это была непростительная глупость.

– Тогда зачем ты на него согласился? Зачем подписал?

Макс отпустил ее руку, но по-прежнему смотрел ей в лицо.

– У нас с Фенвиком давние и очень сложные отношения. Ему всегда удавалось выставить наружу те черты моего характера, которые были свойственны моему отцу. В тот вечер, когда я впервые увидел тебя, Фенвик хвастался своим умением завоевывать женщин. Он решил, что раз ты не поддалась его ухаживаниям, не поддашься и моим. Мне захотелось доказать, что он не прав. – Макс отвел взгляд. – Я был зол. Меня выводило из себя его высокомерие, его готовность обманывать свою жену. Я хотел взять над ним верх, хотел показать ему раз и навсегда, что он не лучше меня. Я согласился на пари, подписал эту чертову расписку и решил поехать в Суссекс. Но когда я приехал в Стрэтфорд-Хаус, я и думать забыл про расписку, посчитав это пари глупостью.

– Все же ты приехал в Суссекс, чтобы соблазнить меня. Ведь таков был твой план до того, как мы познакомились, не так ли? – Оливия боялась, что заплачет – слезы уже подступили к глазам.

– Между мною и Фенвиком всегда существовало своего рода соревнование, еще со школьной скамьи. Он все время старался взять надо мной верх, а мне очень часто хотелось стереть с его лица самодовольную ухмылку, и я заключал с ним много пари, всегда думая, что «это пари поставит этого осла на место». Я всегда выигрывал, а он все время заставлял меня спорить снова. Для него это была своего рода мания, нескончаемое желание доказать, что он лучше.

– А у тебя было нескончаемое желание доказать, что ему это не удастся, – тихо подытожила Оливия.

Макс вздохнул, но был вынужден согласиться.

– Когда я увидел тебя на балу у лорда Харфорда, я не мог оторвать от тебя глаз. Он заметил, что я наблюдаю за тобой, и соревнование началось снова.

Оливии казалось, что ее сердце подобно хрустальному сосуду – вот-вот рассыплется на мелкие осколки.

– Ты поддался его желанию соревноваться, потому что сам хотел доказать, что ты лучше. Тебе нравилось доказывать это – снова и снова, – и в конце концов это превратилось в игру. Глупое, детское соревнование, чтобы увидеть, который из незрелых, неуверенных в себе мальчиков выиграет гонку. За счет моей добродетели. За мой счет.

– Да нет же. – Макс придвинулся к ней ближе, и усилием воли Оливия заставила себя остаться на месте. – В тот вечер на балу у Харфорда ты меня заинтриговала, но когда я приехал в Стрэтфорд-Хаус и узнал тебя лучше… – Он покачал головой. – Я послал к черту это пари. Я не собирался ничего рассказывать Фенвику и не хотел марать твое имя. Мое желание взять над ним верх казалось глупым и бессмысленным, поэтому я намеревался заплатить ему его тысячу гиней, лишь бы он отстал от меня.

Оливия смотрела на него, не зная, как отнестись к его словам. Если она не поверит Максу сейчас, это означает, что то время, которое они провели вместе в Суссексе, и письма, которые он писал ей после отъезда, были фальшивыми. Но и это было лишено смысла, ведь если у него уже были доказательства их связи, зачем посылать столько писем? Зачем заставлять ее появиться на публике в опере после того, как она приехала в Лондон? И последнее – но не менее важное. Почему Фенвик все время угрожал им какими-то страшными последствиями?

Еще до ее похищения она ни за что бы не поверила в безумие Фенвика, но теперь сама стала свидетелем его сумасшествия.

– Наши отношения с Фенвиком были похожи на отношения моего отца с его братом – моим дядей. В основе лежали неприязнь и соревнование. – Макс провел рукой по волосам и закрыл глаза. – Но я не хочу так жить. Никогда не хотел. Бог свидетель, я всегда боялся стать таким, как мой отец, но в моем характере есть какая-то слабость – что-то темное, – и Фенвик все время пытался это использовать. А я по молодости был настолько глуп, что позволял ему это делать. Я хочу вырваться из этой темноты и не иметь ничего общего с Фенвиком. С ним… покончено.

Оливия опустила голову и закрыла лицо ладонями.

– Я не знаю, что думать.

– А я знаю. Забудь о нем. Забудь о пари. Поверь мне, что я больше никогда не буду общаться с этим человеком или ему подобными.

Она смотрела на него, чувствуя себя совершенно беспомощной.

– Я не могу забыть, Макс.

– Почему?

– Потому что… Я не думаю, что смогу поверить в то, что наша встреча была случайной. Я была для тебя всего лишь удобной возможностью одолеть соперника. Та встреча у родника – она ведь была подстроена, не правда ли? Ты знал, что я пойду туда.

– Я хотел тебя встретить. Я бы ждал тебя там, даже если бы этого пари никогда не было.

– Но ты не оказался бы в доме Джонатана, не так ли? Мой зять рассказывал, как ты сначала отверг его приглашение – рассмеялся и заявил, что охота тебя не интересует.

Макс нахмурился:

– Независимо от пари ты меня заинтриговала, и я хотел с тобой познакомиться. Послушай, Оливия, твои намерения относительно меня тоже поменялись, и не один раз. Началось с того, что ты предлагала дружбу, а потом захотела, чтобы я оказался в твоей постели, а потом… я не знаю, что ты чувствуешь ко мне сейчас. Неужели тот факт, что ты хотела дружить со мной, перечеркивает твои чувства ко мне? Твои эмоции в отношении меня росли и менялись так же, как мои.

Оливия обняла себя руками.

– Не думаю, что это что-то меняет. Да, мои чувства к тебе росли, и мне хочется думать, что и твои тоже. Но меня использовали, как фантик в детской игре. Та основа, на которой построены наши отношения, кажется мне шаткой.

– Неправда!

– Увы, для меня это так.

– Я все равно хочу быть с тобой.

– А я не могу, Макс. Не сейчас. Мне нужно время… чтобы переосмыслить.

Оливия видела, как он напрягся.

– Время?

– Время вдали от тебя. – Она встала. – Я должна провести переоценку своих приоритетов. С тобой я так высоко взлетела, но теперь мои крылья сломались. Мне надо решить, чего я хочу, что для меня будет правильным.

– Наши отношения будут для тебя правильными. Позволь мне доказать это.

Оливия боялась встретиться с ним взглядом, она была слишком смущена. Что-то в ней говорило, даже кричало, что он использовал ее, чтобы просто удовлетворить свое самолюбие, но другая ее часть твердила, что надо дать ему шанс. Оливию разрывали эти противоречия.

– Пожалуйста, дай мне время.

– Сколько?

– Не знаю. Мне просто нужен… перерыв. Прошу тебя.

Она слышала, что Макс тоже встал, но не обернулась.

– Хорошо, я дам тебе время подумать, Оливия. Но помни – я тебя не отпущу.

Макс положил ей руки на плечи. Твердость этого прикосновения говорила, что пусть сейчас он и уступает ей, но не намерен расставаться. Не говоря больше ни слова, Макс отпустил Оливию и вышел из гостиной, прикрыв за собой дверь.

Она опустилась на софу в изнеможении и закрыла лицо руками.

– Ты все сделала правильно, Оливия, – прошептала она самой себе. – Так ты будешь в безопасности.

Но горячие слезы жгли ей пальцы, а все ее существо рвалось вслед за ним, чтобы броситься в его объятия.

Макс был осведомлен о состоянии здоровья Фенвика и передвижениях Оливии по Лондону. Спустя несколько дней после воссоединения Оливии со своей семьей лорд и леди Стрэтфорд покинули Лондон, а Оливия, на удивление, осталась со вдовой графиней.

Скандальная история, произошедшая между Максом, Оливией и Фенвиком, к счастью, не получила широкой огласки. Стрэтфорд и Донованы никому не рассказывали о злодеяниях Фенвика, ведь все еще было неясно, поправится ли Фенвик, и семья решила, что репутация Оливии может пострадать, если начнется долгий и изнурительный судебный процесс против наследника герцогского титула. Может, это было и несправедливо, но нельзя было не признать тот факт, что над некоторыми избранными персонами закон не властен.

Макс тоже воздерживался от разглашения этих событий, несмотря на то что Оливия была жертвой, но инцидент может гораздо больше отразиться на ее репутации, чем на репутации Фенвика. В Лондоне считали, что Макс просто куда-то уехал на несколько дней, никого об этом не предупредив. Оливия же находится в доме своей тети Джеральдины, а леди Стрэтфорд подняла шум, просто не разобравшись.

Однако о Фенвике ничего не было слышно… и это беспокоило Макса больше, чем что-либо другое.

Знает ли он, что Оливия его отравила? Не задумал ли он отомстить?

Макс нанял двух людей: одного – тайно следить за Оливией, другого – следить за каждым движением Фенвика. Если этот негодяй хотя бы на шаг приблизится к Оливии, Макс должен сразу же об этом узнать, чтобы остановить его.

Что касается Оливии и ее желания не видеться с ним какое-то время… Макс решил выполнить ее просьбу. Он по натуре был терпелив, но терпение не могло длиться вечно: с каждым днем без ее присутствия его желание провести с ней всю оставшуюся жизнь становилось все сильнее.

В дверь постучали, оторвав Макса от чтения газет.

– Войдите.

Это был его неумолимый дворецкий.

– Ваша светлость, к вам пришел мистер Чилдресс.

Макс насторожился. Чилдресс был тем человеком, которого он нанял следить за Фенвиком.

– Проводи его ко мне, пожалуйста.

Чилдресс вошел, и Макс пожал ему руку.

– Есть новости?

– Лорд Фенвик остается в постели, сэр, и похоже, что он слишком болен, чтобы его могли перевезти куда-либо в ближайшее время.

– Понятно. Он вне опасности?

– Думаю, да, сэр. Доктор считает, что на то, чтобы его организм очистился от яда, понадобится еще несколько дней.

– А как его зрение? – На прошлой неделе Чилдресс сообщил, что зрение Фенвика улучшилось.

– Полностью восстановлено.

– Хорошо. – Макс на минуту задумался. – Продолжайте следить за ним. И пожалуйста, составьте для меня список всей его недвижимости в Соединенном Королевстве.

Макс подумал о том, что как только Фенвику станет лучше, он захочет уехать из Лондона, тогда как Максу было необходимо быть в курсе местоположения этого человека, чтобы быть уверенным, что он ничего не замышляет против Оливии.

– Да, сэр, – ответил Чилдресс и ушел.

Макс смотрел ему вслед, и нехорошее предчувствие сжало ему грудь.

Спустя два дня это чувство в нем укрепилось после визита мистера Таннера, которого Макс нанял следить за Оливией. Он пришел утром, когда Макс был в своем кабинете и читал «Таймс».

– Мисс Донован вчера покинула город, ваша светлость. Она уехала незаметно, и я узнал об этом только после того, как сегодня утром поговорил с кучером графини Стрэтфорд.

«Значит, она вернулась в Стрэтфорд-Хаус», – подумал Макс. От мысли, что Оливия будет так далеко от него, ему показалось, что в груди образовалась пустота. Не говоря уже о страхе, комом застрявшем в горле, при мысли о том, как трудно будет ее в случае надобности защитить.

Макс предоставил Оливии необходимое ей время, и так как Фенвик пока еще в постели, то ему не следует беспокоиться о ней по этому поводу.

Макс даст ей короткий месяц февраль, а потом вернется к ней.

– Похоже, придется совершить поезду в Суссекс в следующем месяце, – пробормотал он себе под нос.

– В Суссекс, ваша светлость?

– Да. В Суссекс.

– О! – догадался Таннер. – Вы намерены поехать вслед за леди. Но она направлялась не в Суссекс. Кучер сказал, что она поехала на север.

– Почему на север?

– Я не мог…

Таннер поспешил за Максом, который, выскочив в коридор, громко приказывал седлать лошадь. Оглянувшись на Таннера, он сказал:

– Оставайтесь здесь, пока я не вернусь.

Не прошло и нескольких минут, а Макс уже мчался к дому старой графини на Бедфорд-сквер.

Он вошел в гостиную, где его приветствовали две леди. Одна была графиня Стрэтфорд, а другая – худая морщинистая женщина, которая посмотрела на него сердито. Это была мать леди Стрэтфорд, леди Пирс.

– Боже мой, ваша светлость, – воскликнула леди Стрэтфорд. – Что привело вас к нам в столь ранний час?

Макс только сейчас понял, что было очень рано – гораздо раньше, чем обычно вставали лондонцы, – поэтому было крайне невежливо и даже грубо наносить визит в такое время.

Он поклонился:

– Извините меня, леди.

– Не беспокойтесь. – Леди Стрэтфорд подвела его к стулу. Макс подумал, что у герцогов есть свои преимущества – вторжение в дом знакомых в неурочный час не обязательно означало, что тебя сразу же прогонят. – Могу я предложить вам чай?

Макс бросил взгляд на леди Пирс, которая смотрела на него в лорнет.

– Я сомневаюсь, Сара, что герцог приехал сюда, чтобы распивать с нами чай.

Леди Стрэтфорд в отчаянии стиснула руки.

– Ах, ваша светлость, я совсем растерялась. Так расскажите же нам о цели вашего визита.

– Мне надо знать, куда уехала мисс Донован. Я знаю, что она не вернулась в Суссекс.

– Она поехала в Ланкашир навестить сестру, мисс Джессику. Она хотела побыть там пару недель… И скоро вернуться, до того, как вы…

Макс нахмурился:

– До того, как я… что?

– Она подумала, что если останется там слишком долго, вы поедете за ней.

Из груди Макса вырвался непроизвольный смешок. Как же хорошо она его знала!

– Значит, мисс Джессика и леди Фенвик там? В Ланкашире?

– Да. У мистера Харпера там дом, и они там останутся до тех пор, пока не решат, как поступить дальше. – Леди Стрэтфорд подалась вперед. – Чтобы защитить леди Фенвик, вы меня поняли?

– А где в Ланкашире находится дом мистера Харпера?

– Где-то в районе Прескота, кажется, – подсказала леди Пирс.

– И Оливия поехала одна? – Макс слишком поздно спохватился, что назвал Оливию по имени, а не мисс Донован.

– Нет, с ней, разумеется, была служанка.

Макс должен был бы расслабиться, ведь с Джессикой и леди Фенвик Оливия, конечно, будет в безопасности. Но его тревога не прошла.

Он встал.

– Благодарю вас, леди.

– Ах, ваша светлость! В чем дело? В этом ужасном лорде Фенвике? Надо бы сообщить лорду Стрэтфорду…

– Фенвик все еще болен, – успокоил Макс графиню. – И насколько мне известно, он не знает, где находится его жена. Я думаю, что в Ланкашире наши леди в полной безопасности. – Леди Стрэтфорд вздохнула с явным облегчением. – Нет необходимости сообщать что-либо лорду Стрэтфорду. – Он поклонился леди Пирс. – Прошу простить, что я побеспокоил вас так рано, леди.

– Полагаю, что вы уже в пути в Ланкашир, – высказала проницательная леди Пирс.

Макс знал леди Пирс всю свою жизнь – она была подругой его тети. Он всегда считал ее умной женщиной, и на сей раз она поразила его тем, что предсказала его дальнейшие действия еще до того, как эти мысли оформились в его в голове. Но он понял, что леди Пирс права – он незамедлительно отправляется в Прескот.

– Да, это так. Просто хочу убедиться, что все в порядке. – И Макс улыбнулся, чтобы успокоить дам.

Попрощавшись с дамами, он вернулся домой. А днем, вооруженный списком недвижимости Фенвика по всему королевству и точным знанием о расположении дома Харперов в Прескоте, Макс покинул Лондон и отправился на север.

Сколько леди Стрэтфорд ни умоляла Оливию взять ее карету, Оливия не могла принять столь великодушное предложение и отправилась в Прескот в почтовой карете. Поездка оказалась более длительной, чем она ожидала – Англия была гораздо больше, чем те маленькие острова Вест-Индии, которые были ей знакомы. К тому времени как они добрались до Прескота, Оливия была совершенно без сил.

К тому же она начала беспокоиться. Иногда днем ей казалось, что начинается приступ малярии. Кора не знала о болезни Оливии, и хуже всего, что Оливия не запаслась хинином. Приступы обычно наступали с интервалом в полгода, так что она посчитала, что после последнего приступа следующий будет не скоро, поэтому у нее есть достаточно времени, чтобы вернуться в Стрэтфорд-Хаус и попросить Серену заказать порошки.

Оливия сидела в тесном дилижансе и чувствовала себя несчастной. Ей надо было во что бы то ни стало добраться до дома Себастьяна, потому что Джессика лучше всех знала, что делать, когда у Оливии начиналась лихорадка.

Дилижанс остановился у единственного постоялого двора в Прескоте. Оливия и Кора вышли и оглядели незнакомую местность.

Улица была пустынна. Оливия посмотрела на служанку:

– Зайди в постоялый двор и спроси, можно ли найти кого-нибудь, кто довез бы нас до дома.

Кора нахмурилась. Оливия ни разу не просила ее ходить куда-нибудь одну, но Оливии нужно беречь силы. Она тяжело прислонилась к стволу клена и стала ждать возвращения служанки. Кора вернулась, расстроенная.

– Я никого не нашла, мисс.

– Хорошо. Мы оставим свой багаж здесь и пойдем пешком. До дома всего одна миля.

– Да, мисс.

Кора отнесла их чемоданы и сообщила, что хозяин обещал присмотреть за ними, пока кто-нибудь не приедет, чтобы забрать их.

По сравнению с ежедневными прогулками Оливии одна миля была пустяком, но она слабела с каждой минутой.

Оливия расправила плечи. Ей надо пройти всего-навсего милю, это ведь совсем немного. А когда они дойдут, там будет Джессика, которая знает, что надо делать.

Они шли рядом. Каждый следующий шаг давался ей труднее предыдущего. У Оливии уже плыло перед глазами, и время от времени она вздрагивала от холода или, наоборот, хотела сорвать с себя одежду, оттого что у нее начинало гореть все тело. Мышцы болели, ноги еле передвигались.

– Еще один шаг, – бормотала Оливия. – Еще несколько шагов.

Она не замечала обеспокоенного взгляда Коры. Оливия должна сосредоточиться на том, чтобы идти вперед.

– Вот, должно быть, этот дом, мисс Донован, – воскликнула наконец Кора.

Она увидела его – белое квадратное строение.

– Не очень далеко, – сказала она, моргая, чтобы сфокусировать зрение.

– Совсем близко, – подтвердила Кора.

Оливия споткнулась, но крепкие руки служанки поддержали ее.

– Еще немного, мисс Донован, – ободряюще шептала Кора на ухо Оливии. Все слова сливались, но это не имело значения. Главное – это дойти до этого белого дома до того, как она потеряет сознание.

– Мисс Джессика! – громко позвала Кора. – Леди Фенвик!

– Джессика, – позвала и Оливия, но ее голос был еле слышен.

В доме не было видно никакого движения. Никто не откликнулся.

– Кто-нибудь здесь есть? – в отчаянии закричала Кора, стараясь удержать падающую Оливию.

Ничего, только легкий ветерок шевелил кусты тиса, обрамлявшие дорожку, которая вела ко входу в дом. В голове Оливии шевельнулась мысль – каково это будет: лечь спать в кустах тиса.

– Кто-нибудь есть дома? – уже орала Кора.

Оливия внезапно остановилась.

– Я больше не могу.

Кусты тиса поглотили ее, а сама она провалилась в темноту.