Текст книги "Звезда Авроры"

Тай дерется скорее как спортсмен. Он в отличной форме, силен, у него хорошая техника – даже мне видно. Он бьет рукой, бьет ногами и если надо – ниже пояса. Сильдратийцы больше его, быстрее и сильнее, но он все равно бесстрашен.

Третий Несломленный уже лежит у ног Кэла, другие бросаются ему на замену.

Тай обменивается ударами с противником, перепрыгивая с ноги на ногу, как боксер. Кэл качается, уклоняется, что-то говорит своему противнику, отчего тот рычит, и обрывает рычание, выбивая ему зубы. Драку окружили посетители бара, сбежавшиеся поглазеть. Я отчасти слежу за дракой, а отчасти наблюдаю за собой – боюсь, что сорвусь, что надо мной сомкнется нечто серое, что я сделаю что-то страшное, чтобы их защитить, и весь бар заметит.

Но очень не хочется сидеть и ничего не делать…

Один из Несломленных отпихивает игрока в камешки, хватает его палку и замахивается ею как копьем. Не успев подумать, я запускаю в него стаканом – холод успевает обжечь мне пальцы. Он бьет сильдратийца прямо в лицо, тот пошатывается, произнеся что-то – определенно проклятие.

Кэл оглядывается через плечо, губы его дергаются в подобии улыбки.

Кошкин хвост, я невольно ухмыляюсь в ответ.

Тут толпа расступается – за ней оказываются шесть футов злобной барменши-человека. В носу у нее кольцо, руки полностью в татуировках, и она явно не в настроении.

В руках у нее канистра со шлангом, и она лупит ею одного Несломленного по спине и поливает второго вспененной вязкой слизью из шланга. До меня доходит, что это огнетушитель.

– Сюда идет охрана! – ревет женщина. – Быстро мотайте отсюда, пока я вас в шлюз не вышибла!

Это было мощно, госпожа бармен. Вы мне нравитесь.

Мы все ошарашены произошедшим. Тай и Кэл покачиваются на месте, вокруг валяются сильдратийцы, со всех капает пена. Вот сейчас самое подходящее время нам удалиться. Я оглядываю зал, проверяя, что располагается между нами и выходом, и тут же замечаю Зилу и Скарлетт.

Они стоят в дверном проеме, в руках у них куча пухлых магазинных пакетов. Скарлетт выходит вперед – намеревается подключить свои навыки дипломата, но первые же ее слова перекрывает громкий, пронзительный сигнал тревоги.

Все посетители бара останавливаются, из громкоговорителей льются объявления на десятке разных языков.

Голографические дисплеи над стойкой покрываются помехами, потом один за другим оживают снова.

И на каждом из них – мой портрет.

Он взят из записи, которую, видимо, сделали на борту штурмовика АОТ. На мне та же форма, что и сейчас.

Снимок отчетливый – черно-белые волосы обрамляют лицо несколько растрепанной стрижкой пикси, разные глаза широко раскрыты.

Под моим лицом по экрану бежит текст:

РАЗЫСКИВАЕТСЯ БЕГЛЯНКА.

ОБЪЯВЛЕНА НАГРАДА.

ЗА ПОДРОБНОСТЯМИ ОБРАЩАТЬСЯ В АОТ.

Время останавливается. Сердце у меня колотится молотом. Но наконец я, отчаянно не желая этого делать, отрываю глаза от экрана и оглядываю зал.

И все до единого в баре смотрят прямо на меня.

Кошкин хвост.

БЕТРАСКАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

► КЛАНОВАЯ СТРУКТУРА

► ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

Бетрасканское общество настолько невообразимо сложное, что даже сами бетрасканцы в половине случаев с трудом разбираются в его связях. Но следует знать самое важное – бетрасканская клановая структура сложнее шестисторонней свадебной церемонии Фиралора, и кланы, которым бетрасканец обязан верностью, бывают двух уровней. Эти уровни можно определить по имени бетрасканца: например, Сара де Мосто де Трен – прежде всего член клана де Мосто – сюда входят ее братья и сестры, не более дюжины родителей (см. Структура бетрасканской семьи) и от ста до двухсот кровных родственников. Во вторую очередь она является членом клана де Трен, который охватывает несколько тысяч индивидуумов. Бетрасканское общество придает почти неизмеримую ценность семейным обязанностям, известным как Услуги, и любой член клана может быть призван оказать Услугу, которая в целом является долгом клана.

Однако как бетрасканцы все их помнят и отслеживают, можно только гадать.

15. Финиан

Мой так называемый кузен Дариэль загораживает проход в дверь, и все идет не так хорошо, как я надеялся. Я пытаюсь его убедить впустить нас внутрь, дать нам убежище в какой-нибудь глуши, место залечь на дно, пока мы сообразим, что нам нужно здесь делать. И вот последние минут двадцать, пока Кэт маячит у меня за спиной, будто весьма раздраженный телохранитель, мы обмениваемся родственными сведениями, разбираясь, кто где располагается на нашем ветвистом семейном дереве – а значит, кто кому что должен и какова справедливая цена за помощь. Потому что в таком месте, как Семпитернити, ничего не бывает бесплатно.

Я никогда раньше с Дариэлем не встречался, но вижу, что у него явно де-сииловский нос. Волосы длиной до плеч он выкрасил в черный, под цвет контактных линз, и тем самым стал походить на человеческий труп. Белая кожа, выглядящая нормально на фоне белых волос, сейчас смотрится жутковато-бледной.

И выглядит он не просто как труп. Он похож на труп бабника, который при жизни хотел казаться крутым парнем, и одет в черные штаны и черную рубашку, расстегнутую по крайней мере на две лишние пуговицы.

Не стану врать: я слегка смущен тем, что Кэт это видит.

– Итак, брат моей третьей матери – Ферилиен де Виннер де Сиил, – терпеливо говорю я.

– Но ты из де Карран де Сиилов, – повторяет он в третий раз.

И становится похож на труп глупого бабника, при жизни желавшего казаться крутым парнем.

Ох.

– Моя третья мать стала де Карран, – вздыхаю я. – Но изначально она была из де Виннеров, а де Виннеры – твои…

– Ох ты ж мать твою боком! – ругается Кэт за моей спиной.

Я оборачиваюсь, но понимаю: дело не в том, что ее достала наша игра «соедини картинку по точкам». Она смотрит на большой голографический экран в углу грязного коридора, где находится квартира Дариэля. Я смотрю туда же… лицо нашей беглянки крупным планом, а внизу бегущей строкой «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Где-то там сейчас Золотому Мальчику приходится куда хуже, чем в жизни до сих пор приходилось.

И это отчетливо ослабляет мою позицию в переговорах.

Дариэль упирается двумя руками в дверную раму и высовывается в холл посмотреть на экран.

– Ваша подруга?

Мне чуть ли не жизни стоит это произнести, но я сохраняю как можно более нейтральное выражение лица.

– Если ты нас впустишь, я буду должен тебе Услугу.

Он улыбается шире, прижимает свою ладонь к моей, скрепляя сделку, а я стараюсь делать вид, будто нисколько не паникую. Влезая в подобные долги, даже не удосужившись обсудить в детали… что ж, теперь он в курсе, насколько плохи наши дела.

Не говоря более ни слова, он делает шаг назад и оставляет дверь для нас открытой.

– Милости прошу, кузен!

Кэт уже включает унигласс, проверяет на входе свой ирокез в зеркале.

– Тай, передаю тебе наши координаты, – говорит она, и голос ее звучит у меня в наушнике.

– Вас понял, – приходит ответ.

– Все нормально? – спрашивает Кэт. – Ты вроде как запыхался.

– Бежим, – вздыхает Тайлер.

– От чего?

– От драки в баре.

– Черт вас побери, вы без меня ввязались?

Я приподнимаю бровь и говорю в свой унигласс:

– Золотой Мальчик, помощь нужна?

– Не требуется, – хмыкает наш благородный предводитель. – Оставайтесь на месте.

Я пожимаю плечами, следую за Кэт в помещение и потрясенно застываю на пороге квартиры Дариэля. Я как будто шагнул во врата Складки и оказался в комнате на Траске. Стены выложены белым камнем, ярко-зеленые лозы флика свисают из расположенных вдоль потолка ниш, мягко сияют листья, освещая комнату. Вода течет по стенам, на потолке – неровный рельеф сталактитов.

Я будто снова оказался там, куда почти не заглядывал с шестилетнего возраста, и я совершенно не был готов к волне… даже не знаю, какого именно чувства.

– Почти все вырастил из соли, – звучит у меня в ушах голос Дариэля, и я испуганно поворачиваюсь. Он показывает на сталактиты на потолке. – И заказал несколько штук, вырезанных из камня, – такие делает один парень дома.

– Это… довольно аутентично, – удается мне сказать.

Кэт оглядывает тесную гостиную, будто тут все поверхности радиоактивны, и я ее не виню – всюду контейнеры, громоздящиеся до потолка, компьютерная техника, заметки, чертежи, экраны, приделанные ко всем возможным поверхностям, и все не слишком чистые. Как будто мой кузен отсюда управляет собственной бизнес-империей. Удивлен, что его мозг со всем этим справляется.

Проходит минут сорок, пока остаток нашего экипажа присоединяется к нам, и почти все это время мы с Дариэлем обсуждаем семейные вопросы.

Как только два бетрасканца оказываются вместе, они начинают выяснять, где последнее время оказывались представители их обширной семьи. Кэт ко времени прибытия остальных расхаживает нетерпеливо между коробками, контейнерами и стопками барахла.

Наши товарищи явно нашли место, где спрятаться и переодеться, и результаты впечатляют. Оба Джонса выглядят вполне удобоваримо: он в облегающей рубашке, подчеркивающей мускулы, она в таком же облегающем костюме из… чего-то черного.

Да, совсем непросто разбираться в тканевой отделке, когда в наушнике с обеих сторон вдруг раздается «Всем привет!».

Эльфенок наш в куртке с капюшоном, отбрасывающим тень на его лоб и потому скрывающим эмблему Воерожденного – отличная работа, Скарлетт, – а Зила в аккуратном синем комбинезоне, покрытом карманами, тугие черные кудри заплетены в косу.

Кэл и Тайлер протискиваются в дверь, таща вдвоем большой пластиновый контейнер. Оба запыхались, и вид такой, будто где-то нарвались: у Золотого Мальчика губа разбита, а Кэл хромает. Волосы у них тоже мокрые.

– Все в норме? – спрашивает Кэт, тревожно выглядывая в коридор.

– Пять из пяти, – отвечает Тайлер, закрывая за собой дверь.

В тусклом свете он быстро оглядывает комнату, отмечая каменные стены, мягкий свет растений, струйки воды. Это сильный контраст – из металлического коридора в этот небольшой островок Траска.

– Никогда не думала, что скажу такое, – говорит Скар, отводя мокрые рыжие волосы с глаз, – но слава звездам за те бессчетные круги, что нас заставляли пробегать на физподготовке.

Тай качает головой:

– Как тебе удается так быстро двигаться на каблуках, ума не приложу.

– Это дар, малыш. – Скарлетт слегка вертится, показывая новые сапожки. – Ну не прелесть ли?

– А куда вы девали магнит для неприятностей? – спрашивает Кэт.

В ответ Тайлер стучит по контейнеру костяшками пальцев, Кэл нагибается снять крышку и явить миру моргающую растрепанную Аврору. Черно-белые волосы сбились набок, светло-коричневые щеки порозовели, веснушек не видно. Она одета в черное платье-тунику с капюшоном и пару черных легинсов, не совсем пригодных к носке.

– Нельзя меня в следующий раз прятать в чем-нибудь помягче? – стонет она, когда Золотой Мальчик помогает ей подняться. – С подачей еды и напитков?

Дариэль на все это смотрит с неприкрытым интересом, прислонившись к сухому участку стены, сложив руки на расстегнутой груди. Вздохнув, я приступаю к формальностям.

– Ребята, это мой кузен Дариэль. Дариэль, это ребята.

Тайлер оглядывает нашего нового хозяина, вежливо ему кивает.

– Мы благодарны вам за помощь, – говорит он.

– Я ничего другого и не ждал, – улыбается Дариэль – это, полагаю, и есть ответ на вопрос, как он собирается обойтись с моим долгом.

– Любой друг Финиана… – говорит Скарлетт, обращая внимание на моего кузена и пуская в ход одну из своих самых роковых улыбок.

Дариэль явно впечатлен нашим Ликом не меньше, чем я, потому что без единого слова достает зеленую коробку, от одного вида которой у меня слюнки текут. Когда он снимает крышку, Скарлетт подается вперед и издает подходящий возглас изумления.

– Это пирожки с лукой? – спрашивает она.

– Они самые, – кивает он, поднося к ней коробку.

Она берет один пирожок, и ее улыбка взлетает на уровень чистого экстаза.

– Печать гильдии означает, что они прямиком с Траска, если я правильно помню? Кстати, я в восхищении от того, как ты оборудовал это помещение. Фликовые лозы действительно объединяют все пространство воедино.

Не поймите меня неправильно: будь шанс, я бы с радостью замутил с любым из близнецов Джонсов, но в такие моменты, как этот, от нее трудно глаза отвести. Огненно-красная помада под цвет пламенных волос, тот же огненный цвет обрамляет большие синие глаза. Угощение Дариэля – это явная попытка произвести впечатление (деликатесы нашего мира трудно достать), и отметить этот жест – лучшее, что Скарлетт может сделать прямо сейчас.

Я тоже беру один пирожок – на случай, если Дариэль забудет протянуть коробку в мою сторону. Рассыпчатое тесто тает во рту, чуть сладковатый, чуть кисловатый вкус молотых орешков луки наполняет рот восторгом. Вкус родного дома. Но если не быть осторожным, он может превратиться во вкус тоски по дому. Желания оказаться в безопасности и свалить отсюда ко всем чертям.

Я быстро глотаю.

Скарлетт пробует медленнее, смакуя.

– Люблю мужчин, которые умеют получать желаемое. Ты, должно быть, знаешь здешние места вдоль и поперек.

Дариэль предсказуемо надувается:

– Ну, кое-что знаю. Живу здесь.

– Не сомневаюсь, – подмигивает она. – И меня можешь чему-то научить?

Он подплывает к ней, как маслянистый дым.

– Я много чему могу научить тебя, землянка.

Скарлетт только улыбается шире:

– Я говорю о станции. По крайней мере, сейчас. Никто лучше местного не покажет тебе все закоулки.

– Что ты хочешь знать?

Она пожимает плечами. В глазах у нее искры.

– Все, что ты желаешь нам рассказать.

Дариэль глядит на меня и наклоняется ближе к мисс Джонс:

– Ну, прежде всего, это место нельзя воспринимать как большой город, – говорит он с видом, который явно считает обаятельно-авторитетным. – Скорее это сотня разных городов, случайно состыкованных друг с другом, понимаешь? Тут на борту примерно миллион душ. У нас есть правящие советы и зоны беззакония, предводители военных отрядов и высшее общество, есть слухи о черных секторах в глубинах. За нужную цену здесь можно найти все. Изящные искусства, оружие, удовольствия, которые заставят тебя забыть о любых проблемах. Если бы ты, скажем, искала место, где можно потанцевать в этой прекрасной новой одежде…

Я никак не могу понять, то ли он нарочно изображает из себя подонка, то ли у него напрочь отсутствуют навыки общения – если уж даже я замечаю в ком-то недостаток манер, то ему действительно надо как следует на себя посмотреть. Но Скарлетт только с элегантной неопределенностью пожимает плечами.

– Мы слишком долго добирались сюда, красавчик. – Она потягивается, рукой закрывает рот, зевая. – Что я действительно сейчас ищу – так это место, где бы нам можно было поспать.

Дариэль моргает:

– Ты имеешь в виду… нам с тобой или…

– Я имею в виду мне с ними, – улыбается Скарлетт, показывая на нас.

– Погоди… так вы все…

– Даже не задумывайся, мозги сломаешь, – бурчу я.

Мой кузен несколько секунд еще пытается осмыслить все своими мозговыми клетками, но в конце концов бросает это занятие и ведет нас в заднюю комнату. Она не украшена – стены стандартные, потолок голый. Одна фликовая лоза в дальнем конце, но листья еле светятся. Помещение крошечное, в нем три койки, две нижние в основном завалены банками с люминесцентной белой краской и сублимированными брусками масла сарбо. Я не спрашиваю. Могу только предположить, что он хорошо зарабатывает.

– Идеально, – говорит Скарлетт. – Спасибо, красавчик.

– Не вопрос, – улыбается Дариэль. – Если захочешь еще пообща…

Предложение обрывается, потому что Скарлетт, подмигнув ему, закрывает дверь, наконец-то давая нам возможность побыть своей компанией. Не знаю, что такого есть в этой девчонке, но она сумела это сделать, его не обидев. Она может дать тебе по морде, а ты после этого даже не будешь держать на нее зла.

Остальные начинают расчищать место для сна. Тайлер освобождает койки, Кэл складывает барахло идеальными стопками. А Скарлетт отходит со мной к дверям, чтобы не путаться под ногами.

– Тебе помощь нужна? – спрашивает она тихо.

Чтобы никто больше не услышал. И показывает на мой костюм. Я думал, что двигался достаточно свободно с тех пор, как мы поднялись на борт, но если правду сказать, мышцы ноют – они не любят, чтобы их снова и снова накачивали адреналином.

И хотя я обычно первым делом огрызаюсь, когда мне на это указывают, она умудряется сделать это так, что мне все равно. Никакого тебе сочувствия, никаких понимающих выражений лица – просто небрежное предложение.

На самом деле я готов убить просто ради нескольких часов при низкой гравитации…

Я бы тогда снял костюм, свернулся и поспал как следует – но это значило бы покинуть экипаж. И добавить еще одну услугу к списку, который у меня образовался с Дариэлем.

После назначения в экипаж мне полагалось иметь на корабле место размещения с низкой гравитацией. У меня была своя комната в Академии, где можно было каждую ночь снижать гравитацию и двигаться без костюма. За такой сон, как сейчас, я еще расплачусь потом. Но об этом буду беспокоиться завтра. А сейчас я уж точно не в настроении просить кого бы то ни было помочь мне раздеться.

– Спасибо, все нормально, – говорю я. – Он рассчитан на носку в течение нескольких дней при необходимости.

Скарлетт кивает. Если я доволен, ей этого достаточно.

– Как думаешь, твоему кузену можно доверять? – шепчет она. – Мне чутье подсказывает, что да.

Я киваю:

– «Твое логово запечатано твоей семьей» – так говорят в моем клане.

– Не слышала такой поговорки, – признается она, продолжая говорить тихо. – Что это значит?

– Что мы можем ему доверять.

Я считал, что уже ответил на ее вопрос, но Скарлетт продолжает глядеть на меня, ожидая продолжения. Даже когда мучительно хочется спать, Лик не упустит возможности узнать что-то новое о чужих правилах поведения. Я вздыхаю и пытаюсь объяснить:

– Ты ведь знаешь, что мы на Траске живем под поверхностью земли из-за ветров? Они переносят острую каменную пыль, которая при попадании в легкие может убить.

– А запечатанный вход в логово ее не пускает? – предполагает она.

– Именно. Когда строишь новый дом, вся твоя семья приходит и из пета-глины делает уплотнитель, которым запечатывает края твоей двери. Это целая церемония и притом жест доверия. Участвуют в этом все.

– Понимаю, – говорит она задумчиво. – Ты показываешь родным, что доверяешь им, когда даешь запечатывать щели. Если они сделают это плохо…

– Верно, ты умрешь. Так что делаешь серьезные печати, потом закрываешь дверь и за ней сражаешься, если приходится. Дариэль нам гадости не сделает, потому что мы – одна семья. – Я ухмыляюсь: – А еще потому, что мои бабули – дамы весьма страшные.

Скарлетт на миг стихает, потом говорит как-то мягче, тем же шепотом.

– Тяжело, наверное, быть вдали от семьи.

– Мне? – фыркаю я. – Как раз нет. Меня рано ото всех отослали.

Она смотрит так, будто не до конца верит, но тему не развивает.

– Попробуй отдохнуть, – предлагает она. – А я пока побуду на страже.

Экипаж разбирает спальные места – все чертовски устали после драки на «Сагане», потом на «Беллерофонте», а после здесь, в Складке. Здоровенная фигура Кэла размещается на верхней койке, Аври и Зила свернулись вместе на нижней. Тай на полу – похоже, наш доблестный предводитель собирается спать, сидя у стены, о чем, я уверен, он совершенно точно потом не пожалеет. Кэт напротив, все еще досадуя, что пропустила драку.

И Скарлетт, и я знаем, что мне понадобится нижняя койка, так что я молча передаю ей подушку и одеяло, и она устраивается на полу возле брата. Я ложусь на матрас, глядя на ботинки Авроры, свешивающиеся через край койки надо мной. Судя по свету на потолке, она снова уперлась в свой подержанный унигласс, поглощает информацию со всей доступной скоростью.

Она такая малышка, не больше Зилы. Ничего в ней не намекает на те беды, что она на нас всех навлекла. Вот только когда у нее начинает светиться глаз…

Я знаю, что мы из-за нее так глубоко увязли. Знаю, что разумным ходом было бы сдать ее ГРУ и молиться, чтобы трибунал не упек нас за решетку. Но я всю свою жизнь провел снаружи, заглядывая внутрь. Был проблемой. Бременем. Уродом.

Как и она.

И это меня научило одной вещи.

Нам, неудачникам, нужно держаться вместе.

Я лежу в темноте, смотрю, как Скарлетт приглядывает за нами. Она протягивает руку, поправляет одеяло под подбородком у Кэт, подтыкает одеяло своему брату. Есть в ней что-то такое, под стервозностью и сексуальностью. Что-то почти материнское.

Золотой Мальчик о нас заботится, потому что мы – его экипаж. Он за нас в ответе.

Скарлетт же заботится о нас просто потому, что мы ей небезразличны.

Она перехватывает мой взгляд.

– Финиан, спи, – шепчет мне.

Я закрываю глаза и засыпаю под убаюкивающее дыхание своих товарищей.

Мне снится дом, Траск, его красное солнце и распростертые улья городов, уходящие глубоко под землю. Мне снится, что я стою наверху, и идет снег, снежинки сыплются крупой с неба и укрывают безжалостную каменистую поверхность бесконечным толстым одеялом всюду, куда достает взгляд.

И вот самая странная вещь:

Если мне не изменяет память, снегу не полагается быть синим…

• • • • •

Просыпаюсь от шепота: Тайлер спорит с Кэт.

– Плевать мне! – шипит она. – Это чертова жуть, Тай. И мы в ней по самые уши. Она – разыскиваемая беглянка. Ее надо сдать.

– Мы даже не знаем, что это, – напоминает он ей так же тихо.

Слышится голос Зилы:

– Кажется, повторения одного и того же изображения.

Я откатываюсь от стены, где лежал, свернувшись клубком. Главные сервоприводы и мускульное плетение активизируются сразу же, хотя пальцам нужно время, чтобы начать четко двигаться. Разлепляю глаза, меня приветствует наша захламленная комнатка и…

Яйца Творца!

При свете от унигласса Кэт я вижу узор – один и тот же узор, – повторяющийся снова и снова люминесцентной белой краской. Он на каждой грязной стенке, на каждом люке, на каждом ящике и медленно сползает на пол, где здоровенная версия того же узора занимает все пространство, не занятое спящими членами экипажа.

Это фигура вроде как гуманоида. Но у него всего три пальца, слева короче, справа длиннее. Глаза разные – левый пуст, правый заполнен белым. И у него на груди нарисована геометрическая фигура – там, где должно быть сердце.

Ромб.

Кэл просыпается, Скарлетт открывает глаза после толчка брата. Она приподнимается на локте, стонет, выгибая спину, потом застывает, заметив сотни светящихся фигур, украшающих наше нынешнее временное жилище. Мы вшестером сидим и смотрим на краску на стенах.

– Ноль права, – говорю я тихо, оглядываясь вокруг. – Это жуть какая-то, Золотой Мальчик.

При звуке моего голоса наша беглянка начинает копошиться на койке, где недавно спала с Зилой. Она садится и свешивает ноги с кровати, зевает, щурится от света в руке Кэт.

Протирая заспанные глаза, оглядывается, моргая, и наконец замечает, что все мы на нее смотрим.

– Что такое? – спрашивает она. – Я храпела, что ли?

Пальцы ее вымазаны люминесцентной белой краской.

И на щеке пятно.

Она смотрит на пиктограммы на стене. На краску у себя на пальцах. От выражения ее лица, когда становится ясно, что это сделала она – даже если была одержима и не владела собой, – у меня сердце щемит. По крайней мере, так я интерпретирую боль и сжатие в центре груди.

Такое нечасто бывает.

– Я не…

Ее шепот замирает.

Кэл молча спрыгивает с верхней койки полюбоваться на узор. Оборачивается к Авроре, и между бровями у него пролегает легкая морщинка.

– Почему ты боишься? – спрашивает он холодно. – Это какой-то знак. Мы там, где нам положено быть. И теперь мы что-то знаем о том, что ищем.

Пока что это наиболее разумное из всего сказанного, но тон его нисколько не помогает Аври успокоиться. Она стиснула зубы, глаза у нее расширены, и я вижу, как она борется с желанием закричать. Зарыдать. Сломаться.

Именно в этот момент Дариэль открывает дверь. Без стука.

Останавливается в дверях, медленно моргает.

– Я вижу, вы тут кое-что переделали, – говорит он наконец. – Стоимость краски включу в счет.

Все молчат, потому что – что тут скажешь? Но мой кузен, похоже, не понимает, что влез в самый неловкой момент. Он снова моргает, потом щурится на самый большой узор, нарисованный на полу возле ног Скарлетт.

– Вы, ребята, типа любители искусства? – спрашивает он. – Зачем вообще этого старого чакка нарисовали на моем полу?

Комната оживает.

– Тебе это изображение знакомо? – Тайлер тут же оказывается на ногах.

– Что это за хрень такая? – это Кэт, с меньшей деликатностью.

Скарлетт одним плавным движением встает. Предыдущие стоны, ночь на полу – все забыто.

Она посылает Кэт улыбочку, означающую «заткнись», и вовсю сияет моему кузену.

– Ты действительно тут все знаешь вдоль и поперек. Считай, что произвел на меня впечатление. – Она улыбается чуть шире, подается чуть ближе. – Этот самый… чакк… мы как раз ищем что-то подобное. Может быть, можешь нам помочь?

Многие считают, будто все бетрасканцы – торговцы, что даже несколько смешно, если подумать. Вы только представьте себе общество, в котором одни только торговцы. А кто тогда занимается производством? Кто чинит трубы, кто проектирует устройства связи? Бетрасканцы в не меньшей степени разные, чем все прочие виды.

Но каждый бетрасканец любит заключать сделки, тут вопроса нет. И мы знаем, как это надо делать. Откуда, наверное, и идет эта универсальная репутация. Мы умеем торговаться, и клан де Сиил этим знаменит.

– М-м-может быть, – медленно тянет Дариэль, начиная понимать, что у него в руках важная информация. – Может быть, смогу.

– В обмен на Услугу, наверное? – спрашиваю я.

Дариэль улыбается мне.

– Быстро схватываешь, кузен.

Я смотрю на Аврору. На Золотого Мальчика. Надеюсь, Тайлер знает, какого черта он делает и как глубоко нас засосало. Но у нас вроде большого выбора нет.

Мы идем за Дариэлем в главную комнату, сбиваемся вокруг него в кучку, а он садится за консоль. Скарлетт наклоняется ближе, кладет руку ему на плечо и смотрит на экран, пока он входит в сеть Семпитернити. Я выбираю сухое местечко и прислоняюсь к прохладной каменной стене, отодвинув сияющую лиану.

– Это была выставка, – говорит кузен, одной рукой поводя в воздухе, чтобы сменить голографический дисплей. – Около года назад. Я там на этих постерах несколько быстрых кредов поднял. Ее проводил у себя в музее Кассельдон Бьянки, знаток живописи, резидент единственного и неповторимого Мирового Корабля Семпитернити… вот оно.

Консоль Дариэля проецирует найденную им трехмерную афишу.

Он снова проводит рукой, и дисплей вращается, показывая и убирая вазы, картины, ожерелья, кубки и скульптуры и еще что-то, оценить которые мне не хватает культурного багажа.

Вдруг при виде глазурованной керамической чаши Аврора подается вперед.

– Это из Китая! Как она могла сюда попасть?

Дариэль прекращает вращать поднятым пальцем, оглядывается через плечо с внезапным интересом:

– Ты эксперт по керамике, что ли? Потому что у меня есть…

– Нет, – отвечает она. – Просто мой отец – китаец. То есть… был китаец.

Напоминание о прошедшем времени действует на нее как удар под дых. Она опускает глаза и поджимает губы, тяжело глотая слюну. Дариэль замечает эту перемену настроения, но Скарлетт быстро его отвлекает.

– Так он вроде коллекционера? – спрашивает она, придвигаясь ближе. – Кассельдон этот Бьянки?

– Он тут главный коллекционер, – отвечает Дариэль, опять повернувшись к ней. – Он вообще главный на Мировом Корабле. Если у тебя есть что-то особенное и ты хочешь его сбыть, то тебе к нему. Он занимается экзотикой. Артефактами. Техникой. Особенно – формы жизни. Если что-то трудно найти – он это найдет. Если это дорогая вещь, то почти наверняка он ее владелец.

– Я САМ МОГ ТЕБЕ ЭТО СКАЗАТЬ, – чирикает голосок из нагрудного кармана Авроры.

– Тихо, Магеллан! – шепчет она, поднимая руку, чтобы его успокоить. – Позже.

– СЕРЬЕЗНО, – продолжает унигласс. – Я В СЕМНАДЦАТЬ РАЗ УМНЕЕ ЛЮБОГО…

– Беззвучный режим, – отсекает Тайлер.

Я смотрю на Аврору, приподняв брови:

– Ты дала униглассу имя?

Аври быстро на меня косится:

– На нем было написано: «Назовите ваше устройство», когда я его включила.

– Ну, да. Вроде как «Унигласс Фина» или что-то вроде того.

– А я оригинальна.

– Можно и так сказать, – фыркает Кэт.

Дисплей Дариэля снова останавливается, и вдруг у него на экране – наш загадочный объект. Это скульптура из странного металла. И форма у нее точно как у нашего трехпалого друга, наляпанного краской по всей комнате. У статуи вместо глаз – драгоценные камни, левый – полированный черный оникс, правый – блестящая жемчужина. На груди, где должно быть сердце, ромбовидной формы бриллиант.

– Что это? – спрашивает Тайлер с едва слышным оттенком нетерпения.

– Здесь написано, что это религиозный артефакт из… империи эшваров? – Скарлетт наклоняется прочитать подзаголовок и тихо присвистывает: – Считается, что ему миллион лет.

– Что за чушь! – усмехается Кэт.

Но у Аври расширяются ее разные глаза, и она таращится в экран Дариэля, будто изображение ее двинуло в зубы. И говорит еле слышным шепотом:

– Эшваров?

– Да липа это, – говорю я. – Не заморачивайся.

– Что именно липа? – хмурится на меня Кэл.

– Эшвары – липа. Это просто страшилка, Эльфенок.

– Вранье сплошное, – кивает Кэт, и я мысленно помечаю этот день в календаре, потому что впервые на моей памяти она согласилась со мной хоть в…

– Кто или что такое, – спрашивает Аври куда более резким голосом, – эти самые эшвары?

– Бабушкины сказки, – отвечает ей Дариэль.

– Выдумка, – киваю я. – Считается, что была такая раса миллион лет назад – эшвары. Только свидетельств о том, что она вообще существовала, нет.

– От них остались реликвии, – говорит Кэл, показывая на экран.

– Липовые, Кэл, – усмехаюсь я. – Отличный способ для торговцев диковинками вынимать денежки из богатых и глупых. Родители рассказывают детям сказки про эшваров, когда хотят вырастить из них звездных археологов.

Кэл смотрит на меня горящим взглядом своих больших красивых глаз так, что трудно сосредоточиться на смысле его слов.

– Сильдратийцы – самая древняя раса в галактике. Старше терран, старше бетрасканцев. И у нас есть легенды об эшварах. Эта раса первой преодолела межзвездные расстояния, первой нашла Складку.

– А у терран до сих пор ходят сказки о Зубной фее и Санта-Клаусе. – Кэт прислоняется к дверному косяку, сложив руки. – Что не доказывает их существования.

Аврора облизывает губы. Сглатывает слюну сухим ртом.

– Слово… «Ра'хаам» здесь кому-нибудь что-нибудь говорит?

Мы недоуменно переглядываемся, качаем головой, пожимаем плечами.

– Я просто… я уже слышала где-то слово «эшвары», – говорит она тихо. – И «Ра'хаам» тоже.

Я поднимаю бровь:

– От этого твоего старого унигласса или от…