Текст книги "Звезда Авроры"

– Ребята, крепче держите подштанники! – кричит Кэт.

Она врубает двигатели. Причальные крепления визжат, пытаясь нас удержать, но на полной тяге, с пробирающей до костей дрожью и скрежетом металла мы вырываемся в черноту, оставляя Мировой Корабль за кормой. Ускорение бросает меня в кресло, и на миг дышать становится трудно. Но тут я вспоминаю, как мне повезло, что я вообще дышу.

Мы вырвались.

Мы смогли.

Я оглядываю свою команду на мостике. Экипаж 312. Шайка неудачников, разгильдяев и социопатов, никуда не годных, которых никто в Академии Авроры брать к себе не хотел. И до меня доходит масштаб того, что мы только что сделали.

Я фактически попросил каждого из них войти в пасть зверя – просто потому, что они в меня верят. И никто из них и глазом не моргнул. И они не просто вошли. Они влетели.

Аври свернулась у вспомогательной станции, подтянув колени к подбородку. Она вся в синяках, усталая, перемазанная кровью, но в глазах у нее новый огонь. В кулаке у нее зажат Триггер, и она смотрит на него, будто в нем скрыты все ответы на все вопросы.

Кто я?

Зачем я здесь?

Для чего все это?

И теперь, когда он у нас в руках, я не могу не задаться вопросом.

Я знаю, что мы – часть чего-то большего. Чего-то, что готовится уже два столетия. Если не больше. О чем знали руководители Академии еще до нас.

И ГРУ об этом тоже знает.

У меня ощущение пешки, передвигаемой с клетки на клетку.

И как ни стараюсь, я не могу увидеть всю доску. Но трудно было бы провести пять лет в военной академии и не узнать хоть что-то о том, как работает оружие.

И если эта штука в руке Авроры – Триггер, спусковой крючок…

То где же само Оружие?

И для чего во всей этой вселенной оно предназначено?

Часть III
Сердце черной дыры

ВСЕЛЕННАЯ

► СКЛАДКА

► РИСКИ

Широко распространено мнение, что единственный, кто действительно понимает математику перемещения в Складке, – это сверхмозговик доктор Рамаскулус Ч'Фар Си-Ленто Третий с Воули VI. Си-Ленто клонировал собственный мозг трижды и прицепил его к локализованной биосети, способной вести расчеты с производительностью в 1 эксафлоп ³, и все равно он неспособен вести расчеты Складки и одновременно с этим заказывать завтрак. Очень это сложно, вот что я вам скажу. К счастью, не требуется понимать, как мы попадаем из точки А в точку В, чтобы знать, какие на пути могут возникнуть трудности. Среди рисков путешествия в Складке есть такие:

► ГАЛЛЮЦИНАЦИИ

► БУРИ СКЛАДКИ

► СТОЙКИЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ МОЗГА

► НЕПРЕДВИДЕННОЕ ЗАКРЫТИЕ ВОРОТ

► ПСИХОЗЫ

И все же, учитывая расстояние, которое корабль может покрыть в Складке, имеет смысл сопоставить эти риски с гарантированной смертью от старости при попытке совершить подобное путешествие старым добрым способом.

25. Аври

Мы нырнули в Складку десять минут назад, и никто с тех пор ни слова не сказал.

Цветовая гамма монохромна – черное, белое и их оттенки. Она выбелила огонь волос Скарлетт, темно-коричневая кожа Зилы стала серой, как вороненый металл. Корабль летит плавно, я сижу на длинной мягкой скамейке в глубине мостика. Руки держат Триггер, ощущая его тяжесть.

Все у меня болит, от зубов до пальцев ног, от нервного истощения кружится голова, но я жива. Не только от адреналина, не только в том смысле, что уцелела, но от ощущения, что я на верной дороге. Не знаю, куда она ведет… Не знаю даже, что за следующим поворотом, но есть какое-то неопределимое чувство правильности, ощущение, что делаю я то, что должна.

Должна? По чьим правилам? И по какой причине?

Если я пойду по этому пути, узнаю ли, что случилось с моим отцом и другими колонистами на Октавии? Пойму, почему мое правительство хочет меня стереть, будто меня и не было?

Найду ли ответ, кто я такая?

Я смотрю на статуэтку, поглаживаю пальцами ее поверхность. Она с виду старая, выглаженная временем. И ощущается в ладони правильно, будто здесь ей и место. Но что я должна с ней делать – понятия не имею.

Молчание нарушает Тайлер, отстегиваясь от кресла и вставая. Он все еще в официальном костюме, только черная ткань порвалась куда сильнее, чем диктует мода.

– Надо решить, куда мы направляемся дальше, – говорит он.

И останавливается, оглядывая собравшихся. Рассматривает усталые лица экипажа 312 Легиона Авроры. Губы изгибаются в улыбке с ямочками, которая так ему идет.

– Я вот что хотел сказать, – поправляется он. – Хотел сказать, что это невероятно. Для меня высшая гордость – служить с каждым из вас.

Вот это слова правильные. Я вижу, как весь экипаж садится чуть прямее после его речи. И все же ответ Фина звучит так, как всегда у него бывает.

– Спасибо на добром слове, Золотой Мальчик, но ты прав. Нужно понять, куда мы отсюда движемся, или дальше будем не служить, а отбывать. А сидеть в одной камере с негодяями я бы ни за что не хотел.

Кэт говорит, не поворачивая головы, хотя хотелось бы мне видеть ее лицо.

– Должна признать, что мне бы не помешали навигационные указания.

Я открываю рот – и ничего не говорю, глядя на свои руки, держащие Триггер. Ради этой штуки мы все рисковали жизнью. Все теперь смотрят на меня – кроме Кэла, конечно, который меня в упор не замечает, как всегда. Но все остальные уставились на меня и ждут ответов.

А я понятия не имею, куда нам сейчас надо.

От необходимости отвечать меня спасает Зила, отстегиваясь и вставая.

– Я займусь лечением, – говорит она своим обычным спокойным голосом, как будто и не она только что помогла оглушить шестерых челлерианских охранников, каждый втрое больше нее, чтобы вырубить гравитацию на всей космической станции. – Скарлетт, можешь достать припасы? Нам всем нужно поесть. И переодеться.

Мысль о еде оживляет всех. По общему согласию наступает пауза, близнецы Джонсы достают и раздают сухпайки, которые для разогрева необходимо потрясти. На моем написано: «НеСвинина+Яблочная Запеканка и Пирог!». Я не очень понимаю, о каком именно пункте стоит беспокоиться – относительно «НеСвинины» или «Пирога!», – так что трясу пакет, пока фольга не становится теплой, потом разрываю ее по перфорационной линии.

Знакомый уже гудочек звучит у меня на поясе:

– Ты же понимаешь, что там нет ничего даже похожего на свинину или на яблоко?

Прищурившись, я всматриваюсь в содержимое, подозревая, что Магеллан прав, но пожимаю плечами и откусываю все равно.

– Тай, нам надо поговорить, – обращается к нему Скарлетт.

– Уг-гу, – отвечает Тай с набитым ртом. – Ни разу в истории человечества разговор с таким началом не кончился добром.

Зила стоит возле Фина, чем-то смазывая порезы у него на лице.

– Следует обсудить то, что мы видели в квартире Дариэля. Эта информация может повлиять на наши дальнейшие решения.

– Каким образом? – спрашивает Кэт, глядя между ними. – Что вы такое видели?

Отвечает сидящий рядом со мной Кэл. Голос его негромок:

– Что-то было странное с этими агентами ГРУ. Мы это заметили, когда сняли с них форму – одеть Скарлетт и Зилу.

Тайлер оглядывается на него.

– Странное? Ты не мог бы рассказать подробнее?

Скарлетт откладывает свой паек «Совсем как рыбные дамплинги».

– Рассказать будет трудно. Это надо показать.

Она все еще в серой броне ГРУ, только без шлема, и сейчас нажимает кнопку на нагруднике, освобождая его, достает из вспотевшего лифа платья унигласс, направляет на центральный голографический дисплей и движением пальца передает картинку.

Изображение сменяет на экране траекторию корабля, и весь экипаж замирает безмолвно и неподвижно.

Первая говорит Кэт, и я такого голоса у нее не слышала:

– Ну и хрень!

На картинке женщина – человеческая женщина. Ей, вероятно, за тридцать, хотя сразу трудно определить. Она мертва, щеки ввалились. Рот приоткрыт, кожа безжизненная, тускло-серая. А там, где должен быть ее правый глаз, торчит… растение?

Оно похоже на суккуленты, которые мама выращивала в нашей квартире. Толстые, сочные, ромбовидные листья вырываются из орбиты глаза тесным букетом, все они не больше моего ногтя. У них безжизненный оттенок под стать ее коже, темная полоска на краях, и рисунок прожилок по всей площади.

По правой стороне лица расползается что-то вроде мха. Он состоит из мягкого пуха и паутинных нитей, наполовину покрывает лоб, спускается ниже и исчезает под черной рубахой. Те же черные жилы, что на листьях, бегут паутиной у нее под кожей.

Как будто она сделана из камня, а растения и мох из нее растут. Не удивительно, что Кэл назвал это «странным». Где-то в самой глубине своего существа я знаю, что никогда ничего более странного не видела. Я должна бы испытывать ощущение неуместности, но нет – у меня оживают все нервные окончания, иголки паники бегут по спине.

– Я не слишком хорошо знаю человеческие заболевания, – говорит Кэл. – Но предполагаю, что это не что-то обычное.

– Нет, – говорит Тай, и такой потрясенной интонации я от него еще никогда не слышала. – Ты утверждаешь, что эта женщина – из агентов ГРУ? Что она некогда ходила и разговаривала?

Я снова смотрю в лицо женщины. Я не… Что-то неимоверно странное во всем этом, но и что-то знакомое тоже есть. Я поднимаю руку, закрывая изображение глаза с вырастающим из него необычным растением, и разглядываю все остальное.

И у меня сводит живот судорогой.

– Тайлер, я… я ее знаю.

Голос у меня хриплый, чуть громче шепота.

Тай смотрит на меня, приподняв бровь со шрамом.

– Ты ее видела на Семпитернити?

Я мотаю головой:

– Я знала ее когда-то. Еще даже до того, как попала на «Хэдфилд».

Я не только вижу, но и чувствую, как мои шестеро спутников переглядываются.

– Это невозможно, – говорит Скарлетт. – Она тогда старше двухсот лет. То, что ты в криомодуле выжила, – редчайший случай, Аври. Хочешь сказать, с ней случилось то же самое на каком-то другом корабле, не достигшем цели?

– Либо так, либо ее регулярно поливали, – предлагает вариант Фин, но никто не смеется.

– Я знаю, – говорю я слабым голосом. – Но это – Патрис Радке. Она была колонистом на Октавии III, глава Департамента исследования и картографии.

Я отрываю взгляд от картинки, и все смотрят на меня. Некоторые с ожиданием, другие с недоверием. Но все впитывают каждое мое слово.

– Она должна была стать моей начальницей, – шепчу я. – Мне предстояла стажировка в Департаменте исследования и картографии под ее началом. Она и мой отец… они…

«…спасибо тебе за пожелания ко дню рождения, папочка. Спасибо за поздравления с очередной победой на всемирке. Спасибо, что не забыл написать Кэлли про ее сольный концерт – который, кстати, прошел с блеском. Но более всего спасибо тебе за вот это. Мама не прошла отбор на Октавию, так ты ей нашел замену? Ты же еще даже не развелся!»

И я вешаю трубку. Последние слова, которые я ему сказала, – список причин, почему он плохой.

А теперь его нет…

Я смотрю в безжизненное лицо Патрис, и у меня сосет под ложечкой.

Ведь если она…

– Официально никакой колонии на Октавии III не существует, – говорит Зила. – Согласно записям, вы направлялись на Лэй Гун.

– Значит, записи врут, – говорю я.

Зила наклоняет голову, рассматривает меня в своей манере:

– И эта Патрис была среди первых поселенцев вашей экспедиции где-то двести двадцать лет тому назад.

Не то чтобы она меня допрашивает – скорее думает вслух. Остальные менее уверены, хотя никто не выражает откровенного неверия, как раньше. Видимо, тот этап мы миновали.

– Звучит так, будто я сумасшедшая, – говорю я. – Но я знаю, что права.

Если не считать того, что Патрис Радке мертва уже больше двухсот лет.

Но опять же, мне самой двести тридцать семь. Я на корабле с инопланетянами. С которыми только что вместе ограбила космическую станцию.

Ничего нет невозможного.

Но что-то есть очень, очень неправильное.

ЭКИПАЖИ ЛЕГИОНА АВРОРЫ

► ЧЛЕНЫ ЭКИПАЖЕЙ

► МОЗГИ

Мозги – ученые и медики в экипажах Легиона Авроры (ЛА). У большинства из них пугающе высокий ай-кью, официальное удостоверение принадлежности к клубу зануд и тенденция стремиться к опасным ситуациям на том основании, что «может получиться интересно». В обязанности Мозгов входит лечение ран, информирование своих Альф по научным вопросам во время полета, а иногда – соображения о том, как что-нибудь взорвать с помощью одной лишь зубочистки и пачки жевательной резинки. Не хочу никого подгонять под стереотипы, но иногда люди с таким количеством серых клеточек бывают слегка… скажем так, странноватыми.

26. Кэл

– И второй агент ГРУ точно такой же? – спрашивает Тайлер.

Я утвердительно киваю. Помню, как ощущались их тела при ударах. Звуки, которые они издавали при падении. Плоть при соприкосновении казалась… неправильной. Она была какой-то волокнистой, влажной. Кости гнулись, как зеленые побеги, а не ломались, как сухое дерево.

– Мне в Академии часто приходилось обмениваться ударами с терранами, – говорю я. – Эти оперативники людьми не были.

– Но ведь они из ГРУ, – возражает Кэт. – Командование разведки Армии Обороны Терры!

– Значит, у вашей АОТ есть проблемы, – отвечаю я.

Рядом со мной сидит Аврора, и ее присутствие ощущается как свет солнца на коже. Я купаюсь в нем, хотя стараюсь этого не показывать – все внимание на лицо нашего Альфы и на нашу трудную ситуацию.

Но тяга от нее – как гравитация. Бездонный колодец, в который я бы с радостью бросился, чтобы там утонуть.

– Но как может двухсотшестидесятилетняя колонистка с Октавии попасть в ГРУ? – спрашивает Аврора.

Я слышу в ее голосе нотки горя. Она знала эту женщину. Даже, может быть, любила ее.

– Гм… У меня имеется более приоритетный вопрос, – говорит Фин, кивком указывая на Аври. – Насколько я знаю, наша Беглянка – единственная, кто выжил, проведя в криомодуле больше нескольких десятков лет. Как двухсотшестидесятилетняя женщина вообще оказалась жива?

– Я не думаю, что она была жива.

Мы поворачиваемся к Зиле, глядящей в свой унигласс.

– У меня не было времени на все анализы, – развивает она свою мысль. – Но у обоих этих агентов ГРУ имелись признаки деградации эпидермиса, соответствующие раннему некрозу.

– Ты хочешь сказать, что они были мертвы еще до того, как Кэл до них добрался? – спрашивает Тайлер.

– Да, я говорю, что у них были признаки этого.

– И они ходили и разговаривали?

– Этого я не могу объяснить. Возможно, эти растения, – она показывает на серебристые листья, растущие из глаза агента, – как-то тут замешаны. Как бетрасканские полипы саски или терранские нематоморфы.

Зила смотрит на обращенные к ней недоуменные взоры.

– Нематоморфы – это такие земные паразиты, – поясняет она. – Они созревают внутри других организмов, а потом химически захватывают контроль над мозгом хозяина. И заставляют его топиться в водоемах, где размножаются другие нематоморфы.

– И вы все равно надели их одежду? – спрашивает оглушенная Кэт.

– Я сперва тщательно ее облучила, – отвечает невозмутимая Зила.

– Она действительно любит свой дезинтегратор, – бурчит Финиан.

– Жаль, что мы не смогли доставить одно из тел на борт для изучения, – вздыхает Зила.

– Нет уж, – отвечает Тайлер, с ужасом глядя на дисплей. – Чем дальше мы от этих штук, тем лучше. Может, это какой-то вирус, который они подхватили на Мировом Корабле, или что-то в этом роде?

– Сомневаюсь, – говорит Зила.

– И даже если так, то как они столько прожили, чтобы его поймать? – спрашивает Финиан.

Аврора тоже смотрит, но отстраненными глазами. Может быть, погрузилась в воспоминания об этой женщине, сотруднице своего отца, теперь ставшей ее врагом.

– Аври, а этого человека ты узнаешь?

Скар выводит изображение второго оперативника ГРУ, которого я убил. Он похож на первого – такие же странные кусты торчат из глаза, пучок ярких цветов растет из уха через волосы, правая сторона лица покрыта чем-то вроде мха. В листьях, расползающихся по его щеке, я вижу сеть тонких прожилок. Темных, как кровь.

Аврора прикусывает губу:

– Может быть. Он вполне мог оказаться инженером.

– Тоже колонистом с Октавии, – добавляю я.

Скарлетт кивает:

– Который тоже должен был умереть двести лет назад.

– Выглядит прилично для своего возраста, – говорит Фин. – Учитывая все обстоятельства.

Шутка тонет в молчании, но я отчасти восхищаюсь Финианом, его хотя бы попытками поднять настроение. На мостике тихо, только гудят двигатели и жужжат консоли. Аврора смотрит в экран главного дисплея, на безжизненную кожу людей, которых она знала, на пробивающуюся из их голов растительность. Я ощущаю дрожь ее тела, страх, терзающий ее душу. Мне хочется протянуть руку и забрать хотя бы часть его себе, но я сопротивляюсь Тяге всеми силами, пытаюсь не показать желания в голосе, когда обращаюсь к ней.

– А этот Триггер, – я киваю на статуэтку у нее в руках, – он тебе что-то говорит?

Она только качает головой.

– Мы все рисковали своими хвостовыми отсеками ради этой штуковины, – ворчит Кэт. – И теперь ты говоришь, что это нам на фиг не упало?

– Не знаю. Но мне все равно это кажется… правильным. Этой штуке положено быть здесь со мной. Но я не знаю, как ее использовать. – Аврора встряхивает головой, смотрит на Тайлера. – Послушай, а отчего бы нам не пойти прямо на Октавию III и не проверить планету? Если колонисты…

– Мы не можем, – прерывает Кэт. – Ты не забыла про интердикт?

– ИМЕННО, – раздается синтетический голос с пояса Авроры. – ПЛАНЕТА НЕСКОЛЬКО СОТЕН ЛЕТ НАЗАД ОБЪЯВЛЕНА ЗАПРЕТНОЙ ПРИКАЗОМ ТЕРРАНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА.

– А кто-нибудь знает почему? – спрашивает Аврора.

Устройство отзывается гудком:

– СОГЛАСНО ЗАПИСЯМ, ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ЗОНДЫ ОБНАРУЖИЛИ В АТМОСФЕРЕ ОКТАВИИ III АГРЕССИВНЫЙ ПАТОГЕННЫЙ ФАКТОР. ДЛЯ НЕДОПУЩЕНИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ВИРУСА ЗА ПРЕДЕЛЫ ПЛАНЕТЫ БЫЛ ПРИНЯТ ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ИНТЕРДИКТ.

– Но ведь он уже распространился! – говорит Аврора, показывая на экран.

– Мы должны обязательно сообщить об этом властям, – говорит Скарлетт.

Я кивком показываю на трупы ГРУшников на экране:

– Вот эти люди и есть ваши власти.

– Ладно, – говорит Кэт, – но как бы там ни было, просто так взять и полететь на эту чертову Октавию мы не можем. Кара за нарушение Интердикта очень сурова.

– ОНА ХОЧЕТ СКАЗАТЬ, ЧТО ВАС УБЬЮТ, – подсказывает устройство. – ОЧЕНЬ МУЧИТЕЛЬНО.

– Да, Магеллан, спасибо, – вздыхает Аврора.

– ДА НЕ ВОПРОС. Я ТОЛЬКО ПОТОМУ ВСПОМНИЛ, ЧТО ИНОГДА ТЫ БЫВАЕШЬ НЕ САМОЙ ЯРКОЙ ЗВЕ…

– Беззвучный режим, – говорит она.

Потом опускает голову и смотрит на Триггер, который держит в руках. Я вижу, какая идет у нее внутренняя борьба. Она хочет знать правду о том, что стало с ее любимыми. С колонией, которая предположительно никогда не существовала. Но в то же время она знает, чем рисковал ради нее этот экипаж. Знает, какую навлекла на нас опасность. И вроде бы ей не хочется нас просить снова рисковать ради нее жизнью.

– Аври, ты помнишь бой перед офисом Бьянки? – спрашивает Тайлер. – Что ты сделала с ультразавром, помнишь?

– Нет, – шепчет она.

Я чувствую, как разбухает в ней страх. Не хочу обвинять ее во лжи, но подозреваю, что она говорит неправду. Что по крайней мере какая-то часть ее сознания – помнит. Просто все остальные его составляющие этого не хотят.

– Может быть, эта… сила, которая у тебя есть, как-то связана с Триггером? – высказывает предположение Тай. – Ты не могла бы попробовать…

Негромкий сигнал тревоги звучит на мостике, серия предупреждающих огоньков мигает на дисплеях. Кэт оборачивается к консолям, а Тайлер уже за своей станцией, порхает пальцами над консолью.

– Кто-то пингует нас ЛАДАРом, – докладывает Кэт. – Есть сигнал… за нами, направление семь шестьдесят А-12 гамма четыре.

– На главный дисплей! – командует Тайлер.

Кэт выполняет, вытаскивает визуальное изображение судна, от которого сработали наши датчики приближения. Прямо чувствуется, как у всех падает настроение, когда эти картинки оживают.

Я уже два года живу среди терран, но мне все еще трудно уложить в голове, до чего же уродливы их корабли.

Корабли Сильдры – мгновения красоты, застывшие в титане и времени. Они воспевают Пустоту, в которой летают, – изящные узоры, плавные закругления, гладкая переливающаяся обшивка.

По сравнению с ними догоняющий нас штурмовик груб – плоская морда и безвкусная элегантность предмета, сделанного исключительно для функционирования. На темном корпусе пылает эмблема Армии Обороны Терры. Название корабля нанесено белым.

– «Беллерофонт», – говорит Тайлер.

– Мы знали, что он направляется к Мировому Кораблю, – пожимает плечами Кэт. – Похоже, они наконец туда добрались.

Она говорит непринужденно, держится не хуже обычного, но все же знает то, что знаем мы все. На борту того корабля – Принцепс, первый среди тех, кто с такой целеустремленностью преследует Аврору.

– Ну, мы хотя бы можем сейчас известить власти, – говорит Фин.

В голосе нашего Альфы слышно напряжение:

– Кэт, можем от них удрать?

Наш Ас качает головой:

– На достаточно длинной дистанции они нас догонят. «Лонгбоу» медленнее штурмовика, и горючего у них куда как больше. И не сочтите меня занудой, но у нас же нет направления. Я просто лечу по прямой и стараюсь делать вид, будто петляю.

Скарлетт кивает, сложив руки на груди:

– И если слишком долго пробудем в Складке без криомодулей, у нас всех крыша поедет.

– Нужен курс, – соглашается Кэт.

Все глаза устремляются к Авроре. Она смотрит на Триггер у себя в руках, вертит его так и этак, как головоломку.

– Я… – она мотает головой. – Нет, я не знаю…

БАХ!

Вспышка дезинтегратора озаряет мостик белым.

Выстрел отбрасывает Аврору назад, Триггер выпадает у нее из пальцев на палубу. В тот же миг я вскакиваю на ноги, в приступе внезапной и невозможной ярости.

Зила стоит перед Авророй с пистолетом в руке и смотрит на нее непроницаемыми глазами.

– До чего же она любит свой дезинтегратор, – говорит Фин.

– Зила, ты спятила? – орет Скарлетт.

– Я проверяю идею…

Договорить она не успевает. Я бью ее по плечу ударом школы Аэн, выбиваю у нее оружие, обездвиживая руку.

Остановись.

Но Внутренний Враг уже на свободе. При виде бессознательно лежащей на полу Авроры зверь вырывается из клетки, воя в мрачном восторге. Песня убийства наполняет мои жилы, я подбираю брошенный пистолет. Пульс рвется вперед, зрение обострено. Палец ложится на спусковой крючок поднесенного к голове Зилы ствола.

Остановись!

Что-то бьет меня сзади, выбивая дезинтегратор. Перекатом вскакиваю, бью в сторону врага и чувствую, как кулак ударяет в кость. В голове у меня звучит голос отца, он подстегивает, его рука на моем плече, наводит удар в горло Тайлеру. Он смеется, когда мой Альфа издает стон, отшатывается назад, разбрызгивая кровь. Кэт ударяет меня в бок, но я изворачиваюсь, кровь на костяшках, руки подняты, сердце колотится.

Остановись!

Но Враг полностью завладел мной, Тяга его освобождает. Даже здесь, в Складке, перед глазами у меня красная пелена, дыхание перехватывает. Ни одной мысли, кроме той, что Аврора ранена, она в опасности, она – мое все, мой мир, моя…

– КЭЛ, ПРЕКРАТИ! – кричит Скарлетт.

Ос-

та-

но-

вись!

Я закрываю глаза, сопротивляюсь всеми силами. Враг так силен, Тяга так глубока, взывает так громко. И тому и другому трудно противостоять по отдельности, но вместе они сильнее того, что удерживает вместе клетки моего тела, того, что объединяет вселенную в одно целое. Ничего подобного я не испытывал никогда. Не могу объяснить.

Не могу осмыслить.

Но должен одолеть.

В насилии нет любви.

Нет. Любви. В насилии.

И очень медленно я открываю глаза.

На мостике царит хаос. Тайлер поднимается с пола, у него кровь на подбородке. Кэт лежит на полу, держится за ребра.

Зила прижимается спиной к стене, глядит на хаос расширенными глазами, посасывая свой тугой локон.

– Он стоял на режиме «Оглушения», – шепчет она.

– И мы так отлично ладили все это время, – ухмыляется Фин.

Я уже возле Авроры. Все, что я пытался скрыть, вырвалось, кипя, на поверхность. Ледяные стены, скрывавшие мои чувства, разлетелись вдребезги. Сердце колотится о ребра.

Аврора лежит, оглушенная дезинтегратором Зилы, голова ее привалилась к противоперегрузочному дивану, свесилась набок. Глаза закрыты, как во сне.

Но она, как до меня доходит, невредима.

Все хорошо.

– Все живы? – спрашивает Тайлер. Голос у него хриплый после моего удара по горлу.

Все медленно кивают в ответ.

– Кэл, ты мне говорил, что у тебя все под контролем! – сердито обращается он ко мне.

– Я прошу прощения, – говорю я, сам в ужасе от того, что натворил. Что полностью утратил самообладание. – Я не… я не хотел… я не знал, что оружие поставлено на оглушение. А когда увидел Аврору в опасности…

Я мотаю головой, пытаюсь найти слова. Но как описать полет тем, кто никогда не видел неба?

– Прости меня, – говорю я, глядя на Зилу. – Де'саи. Мне стыдно.

– Легионер Мадран, объясните свои действия! – обращается к ней Тайлер.

Зила моргает, не сразу сфокусировав взгляд.

– Мне пришло в голову, что Аврора в основном проявляла свой скрытый дар, когда спала или была без сознания. И я подумала…

– Что имеет смысл в нее стрелять без предупреждения?

– Это был осознанный риск, сэр, – отвечает Зила. – Если бы я предупредила Аврору, вероятность разрушительной оборонительной реакции выросла бы многократно.

Мои товарищи по экипажу переглядываются, сомневаясь, кто для них более опасен – Зила или я. Пусть мое поведение непростительно, но у меня хотя бы причина была.

А Зила… ну она как будто просто сюда не вписывается.

Как будто она в принципе неспособна понимать, что можно делать и чего нельзя.

Тайлер закрывает глаза, трет виски.

– Зила, – говорит он. – Ты на этом корабле умнее всех. Может быть, одна из умнейших во всем Легионе. Но знаешь, в чем твоя проблема?

– Я… я буду рада услышать ваше мнение, сэр.

– Ты о каждой вещи знаешь, как она устроена и как работает. Кроме других людей.

Она моргает. Я вижу слезы у нее в глазах.

– Я…

Кэт, выругавшись, отскакивает назад – Аврора резко вскидывается.

Мышцы ее напряжены, все тело твердо как сталь. Глаза открыты, правая радужка горит белым. Волосы развеваются, как на ветру, легкий ореол темного света окружает ее. Я так близко, что слышу, как потрескивает ток у нее на коже. На языке – натриевый вкус соли. Какая-то сила струится в воздухе и у меня в груди.

– Ну-ну. – Финиан поднимает светлую бровь, смотрит на Зилу. – У тебя получилось.

– Аврора? – окликаю я.

Она вытягивает руки, медленно вставая с пола.

– Н-нуууууу, – говорит она.

– Аврора, ты меня слышишь? – спрашивает Тайлер, выходя вперед.

Воздух полон электричества, у меня волосы встают дыбом.

Корабль дрожит, двигатели работают с перебоями, едва слышный вопль возникает в воздухе. Аврора обращает свои разные горящие глаза к Тайлеру, свет вокруг нее переливается черным.

Скарлетт медленно приближается, с виду без страха, вытянув перед собой руки.

– Кто ты?

Корабль весь трясется, вопль становится громче, свет полыхает темнее – Аврора с трудом пытается заговорить.

– Й-ааа… Й-ааа… Н-не-е-е… к-кто-о-о… ЧТО.

– Ладно, что ты? – спрашивает Скарлетт.

– Э-эшвар, – говорит она.

От этого слова у меня пульс подскакивает. Это название Древних, вымерших сотни тысяч лет назад. Они первые из тех, кто нашел Складку. Первые, кто отправился к звездам. Я торжествующе смотрю на Финиана и вижу, как тает в его черных глазах скепсис. Аврора наклоняет голову, и у меня сердце сжимается при виде струйки крови, текущей из ее носа и капающей с подбородка.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Тайлер, сохраняя равновесие в содрогающемся корабле.

Аврора не отвечает. Она оглядывается вокруг, замечает Триггер, закатившийся под главную консоль. Тянется за ним, и статуэтка в ответ дрожит, поднимаясь с пола будто по собственной воле. Аврора, прищурившись, сжимает пальцы в кулак. На поверхности Триггера появляются трещины, эхом отдается в воздухе звук лопнувшего металла.

Я делаю шаг, протягиваю руку. Мы все рисковали жизнью ради этой скульптуры, мы все…

– Нет!

Триггер разлетается по всему мостику осколками металла. Один царапает мне щеку, другой просвистывает мимо горла, вопль в ушах нарастает. А перед Авророй плавает в воздухе алмаз, который был вделан в грудь статуэтки. Он больше, чем сперва казался, – основная его масса была скрыта, как скрыт айсберг под поверхностью океана.

Сейчас он светится, и поверхность его изрезана сложным узором из спиралей.

Аврора манит рукой, и камень подплывает к ней, приземляется на маленькую ладошку. Когда он касается кожи, возникает проекция из чистого света, заполняющая весь мостик – калейдоскоп светящихся точек, миллиарды точек, вихрей, спиралей, узоров, которые узнает любой кадет Академии Авроры.

Голос Кэт перекрывает растущие вопли:

– Млечный Путь!

Вся наша галактика целиком.

Камень переливается, пульсирует. И среди огромного собрания мерцающих звездных систем, вопреки монохромности Складки, десяток солнц становятся красными. Единственное цветовое пятно среди черно-белого, алое, как человеческая кровь. Вопль в воздухе становится почти оглушающим.

Я ощущаю в животе холодный ком панического страха, не понимая толком почему. И чувствую, что у остальных то же самое – сеть их разумов потрескивает инстинктивным ужасом. Страх совершенно первобытный, страх талаена в темноте, когда ему на спину падает тень от крыльев драккана.

Страх жертвы.

Я смотрю на проекцию, борясь с этим ужасом в груди.

Вижу разворачивающуюся перед нами, вокруг нас, галактику, спиралью навивающуюся на огромную черную дыру, лежащую в ее побитом штормами сердце.

Невероятное небо, переливающееся и пульсирующее красными точечками иллюминации.

И до меня доходит, на что мы смотрим.

– Звездная карта! – кричу я, перекрывая вопль.

Галактика начинает двигаться, будто время потекло вперед. Обращается вокруг блестящего черного сердца, быстрее и быстрее. Бесконечная спираль, миллиарды звезд, взаимодействующих и мерцающих, вспыхивающих и гаснущих.

Системы поближе к сердцу вращаются быстрее, обгоняя медленные звезды на окраинах, протекая над ними и сквозь них, заставляя силой своей рябить звездный свет.

Космический балет. Сотни тысяч лет в мгновение ока. И краснота начинает расползаться от немногих освещенных звезд, как кровь, пока вся галактика не тонет в алом.

Аврора смотрит на меня. Белый глаз мерцает внутренним светом, кровь течет по подбородку и расплескивается каплями по палубе. Я чувствую, как при виде ее крови Тяга ревет в моих жилах. Желание ее защитить заглушает все мысли и здравый смысл. Она показывает на изображения на центральном дисплее – агенты ГРУ, с мертвыми проросшими лицами.

– Ра'хаам, – говорит Аврора.

– Ей больно! – говорю я, делая шаг вперед.

– Гештальт, – отвечает сущность, которая овладела Авророй, показывая на красные пятна. – Берегись. Ра'хаааа-а-аммм!

– Отпусти ее!

Я хватаю Аврору за руку. Холод такой яростный, что обжигает.

Палуба уходит у меня из-под ног, вокруг меня пустота, какой же я маленький, пылинка оживленного углерода с водой посреди океана бесконечности.