Текст книги "Звезда Авроры"

14. Аври

– Цзе-Линь, проснись!

Я открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь. Помню ссору на мостике «Лонгбоу». Тайлер, Кэл, Скарлетт и Кэт. Яркие лампы. Но лежу я сейчас в мягкой постели, вокруг меня теплый свет. На стенках знакомые постеры, и знакомая плюшевая белка рядом.

Моя комната.

Я у себя в комнате.

– Цзе-Линь?

Я поднимаю глаза и вижу над собой лицо, которого не ожидала увидеть снова. Круглые щеки, морщины на лбу – мама шутила, что они у него с пятнадцати лет, потому что так сильно его удивлял мир.

– Папа?

– Я тебя ждал, Цзе-Линь.

Он притягивает меня в объятия, и я чувствую, как дрожит его грудь, он смеется и плачет, и я плачу и смеюсь. И все, что я могла бы сказать, что должна бы сказать, меня заполняет до краев, потому что он не умер, и не поздно еще, и я хочу отстраниться и говорить, потому что очень, очень много есть что сказать.

Но не могу.

Не могу пошевелиться. Он меня слишком крепко обнимает. И я не могу дышать, не могу говорить. Я отталкиваюсь изо всех сил, отпихиваю его от себя, но он будто из смолы, от него отрываются куски, липнут ко мне, тянутся нитями, как ириска. Просачиваются мне под кожу.

– Отпусти!

Он смотрит на меня и улыбается, радужки у него как синие цветы.

– Ра'хаам, – говорит он.

– Пусти!

– Ра'хааааам.

• • • • •

– Аврора?

Я открываю глаза и слышу, как гремит сердце. Рядом со мной сидит Скарлетт, надо мной стоят Зила и Кэл. Рот у меня сух как песок, все тело болит и ноет. Но постепенно понимаю, что я еще здесь.

А не там.

Это был кошмар.

И я не знаю, то ли это облегчение, то ли снова неутешное горе. Я не дома, не у себя в комнате. Я на звездолете за миллион световых лет от нее. И все как пропало, так и пропало, и отец как был мертв…

Скарлетт подносит мне воду, в ее глазах – забота и подозрительность. Я отмечаю, что у Зилы рука на пистолете. И Кэл тоже вооружен, следит за мной фиалковыми глазами, стоя возле двери.

– Ты что-нибудь помнишь? – спрашивает Скарлетт.

Вспыхивают образы. Я бросаю Скарлетт в стену. На губах у меня кровь. Громкие голоса. Папина кожа сплавляется с моей как ириска. Но один образ горит ярче других – название.

– Семпитернити, – бормочу я.

Зила и Скарлетт обмениваются взглядами, и рыжая кивает.

– Мы идем Складкой почти четыре часа и уже совсем близко. Тайлер попросил нас привести тебя на мостик, на случай если ты… что-нибудь увидишь.

Я энергично моргаю, стараясь избавиться от образа отца. От того, как он кусками сливается со мной. Вздрогнув от боли, когда Скарлетт помогает мне подняться, я замечаю, что мы в каком-то жилом помещении. Койки, шкафчики, и серым цветом оружейного металла – эмблемы Легиона Авроры на стенах. Я ловлю мельком свое изображение в зеркале. Белая полоса в челке, белая правая радужка. Не знаю, что это все значит, но на меня будто незнакомка глядит из зеркала. Беспомощная. Разозленная.

– Я знаю, вы все считаете меня сумасшедшей, – бормочу я.

– Никто тебя такой не считает, Аври, – говорит Скарлетт, трогая меня за руку. – Тебе многое пришлось пережить, и мы это знаем.

– Скарлетт, «Хэдфилд» шел на Октавию III, – говорю я тихо и зло. – Я годами училась, готовясь к этой экспедиции, такую вещь невозможно забыть. В каждую свободную минуту шла натаска – запоминание карт, скалолазание, тренировки по ориентированию. И все это ради одной цели: Октавия.

Она улыбается сочувственно, но качает головой:

– Аври, мы подняли записи. Октавия III необитаема.

– Вот и я то же говорю, – чирикает голосок у меня в кармане. – Но она разве меня слушает? Нееет…

Я хлопаю ладонью по «Магеллану», чтобы он замолчал.

– Может, проверим, если так? Я знаю состав атмосферы, расположение континентов, я вам покажу, где находятся поселение Батлер и аванпосты, и я…

– Октавия III уже сотни лет под интердиктом, – говорит Зила.

– И в прошлый раз, когда мы взяли другой курс, ты чуть не разнесла корабль.

Я оборачиваюсь на голос Кэла – его лицо непроницаемо, как всегда. Но я вспоминаю запись моего нападения на Скарлетт, как я удерживала корабль на месте, а он трясся, и глаз у меня горел белым. Трудно будет поспорить.

– Похоже, что это место, где тебе положено быть, – говорит Скарлетт. – Может быть, и мы идем туда, куда нам следует.

Она снова касается моей руки, улыбка ее полна тепла и доброты в отличие от ледяного взгляда Кэла. Я не могу сдержать слабой ответной улыбки. Она голосовала за то, чтобы вернуть меня в Академию, но сейчас курс проложен, и до меня доходит:

Она хочет отнестись ко мне по-доброму.

– Пойдем, – говорит она. – Таю ты нужна на мостике.

Я не пропускаю взгляда, которым обмениваются при нашем уходе Зила и Кэл, замечаю и то, что все время разговора рука Зилы лежала на рукояти пистолета. Но мы идем все вместе по длинному коридору, Кэл впереди, Скарлетт рядом, Зила позади меня. У меня кости трещат, пульс колотится в ушах, а голову разрывает сильнейшая мигрень.

Мы выходим на мостик, все поворачиваются ко мне, но лишь на миг. Глядя на большой экран над центральной консолью, я вижу, что мы входим в стыковочный ангар – видимо, на Семпитернити. Кэт и Тайлер заняты тем, что петляют в лабиринте кораблей и стыковочных станций, грузовиков и шаттлов, снующих возле такой невероятной конструкции, что даже во сне не приснится.

Будущее суровее, чем я ожидала. Грязнее, чем ему полагалось быть. Семпитернити с виду похож на вывернутое наизнанку гнездо термитов с бесконечными пристройками во всех возможных направлениях. Столько мигающих огней, невероятных контуров, странных ракурсов, тысяч кораблей, сплавленных и склепанных в один гигантский Мировой Корабль.

– Кошкин хвост! – выдыхаю я.

Откуда я знала о существовании этого места?

Откуда я знала его название?

И как я смогла остановить наш корабль и направить его к этому миру, слепленному из тысяч кораблей, окончивших тут свою жизнь?

Хотела бы я знать ответ хоть на один из этих вопросов. Я бы тогда, быть может, поняла, что со мной происходит и почему мое правительство пытается стереть все следы моего существования. Меня подмывает проложить курс на Октавию, увидеть, осталось ли что-то от колонии, которая точно там была. Но та сущность, что берет надо мной власть, привела меня сюда, на Семпитернити.

Так что я пойду этим путем, испытаю его и пойму, зачем вильнула в эту сторону. Надеюсь, затем, что здесь я найду ответы на свои вопросы.

Скар помогает мне сесть за вспомогательную станцию и занимает место в ряду возле главной консоли. Я знаю, что надо бы смотреть на невероятный шар, к которому мы медленно движемся, но все время отвлекаюсь на окружающий меня экипаж. На этих шестерых молодых бойцов, с которыми вдруг свела меня судьба. На незнакомцев, от которых зависит теперь моя жизнь.

Экипаж 312.

Что делает их такими, какие они есть?

Что вообще побуждает их находиться здесь?

Внимание Кэт почти полностью поглощено рулением мимо десятков приходящих и уходящих кораблей, отцепляющихся от грязных стенок этого сектора или пристегивающихся к воздушным шлюзам и прилипающих к общей массе.

Но она краем глаза наблюдает и за мной, каждые тридцать секунд, будто маятник часов, кидает на меня взгляд. Не доверяет мне.

Ее можно понять.

Тайлер выглядит даже спокойно, если учесть обстановку. Густые светлые волосы падают на синие глаза, читающие показания приборов. Он, кажется, выбрал свой курс, принял, к счастью или нет, решение. Но мне еще долго предстоит завоевывать его и его сестру, а я даже не до конца поняла, что они должны знать или предполагать обо мне.

Рядом с Тайлером сидит Фин, белые волосы пиками торчат над белым лицом, таким закрытым за этими черными контактными линзами во весь глаз. Трудно даже иногда понять, куда он смотрит. За этой броней и эффективным щитом сарказма мудрено разглядеть, что он собой представляет. Сейчас он сидит, опустив голову, – магнитной отверткой что-то чинит или переделывает в рукаве своего экзокостюма.

Зила сидит за соседней с ним станцией, но темных глаз не сводит с меня, будто я – загадка, которую она может при достаточно тщательном изучении разгадать.

Кэл поглядывает на меня время от времени, но за этими его глазами мне ничего не удается прочесть. Он весь – шесть с половиной футов длинных серебряных волос и гибких мышц, и вид у него такой, будто он сейчас идет на совет с Гэндальфом или что-то вроде того. Ведет он себя так, будто выше меня, хотя я это и так знаю. «Обуза», назвал он меня. «Не наша забота». Видимо, то, что он инопланетянин, не означает, что он не может быть полным болваном.

Все они в той или иной степени меня подозревают.

Некоторые из них боятся. Да я сама себя боюсь, но стараюсь быть смелой. Не знаю, что происходит, но не меньше их хочу это понять. Узнать, куда я направляюсь и почему. Как мне удается делать те невозможные вещи. Но я едва знаю, от чего бегу, и уж точно не знаю, к чему.

И на этой станции могут найтись ответы. Как сказала Скарлетт, может быть, мы идем как раз туда, куда нам суждено попасть.

С легким толчком мы входим в причальное гнездо, закрепляемся в нем под серию стуков и краткий хор электронных писков. Руки Кэт танцуют по консолям, она отрубает питание главной тяги. Потом целует кончики пальцев и прижимает их к экрану монитора, а после к сидящему над ним игрушечному дракону. Гул двигателей медленно стихает, смолкают компьютерные шумы. Все переглядываются, гадая, что же дальше.

– Нам нужны три вещи, – говорит Тайлер, нарушая неуютное молчание.

Фин отрывается от своей работы и отвечает в тот же миг:

– Мне, пожалуйста, чистые штаны, профессиональную массажистку и стаканчик ларассианского семптара.

Тайлер продолжает с той же интонацией:

– Убежище, информация и сменная одежда. Так что одну из трех Фин угадал правильно. Здесь правят космические пираты, так что в военной форме мы далеко не уйдем.

– Четыре вещи нам нужны, – поправляет его Кэт.

– Нам нужно узнать, зачем Аврора нас сюда привела, – поясняет Зила.

Конечно, снова все смотрят на меня. А у меня мышцы ноют от, наверное, предыдущего припадка, и отголоски кошмара все еще вертятся в голове, и я устала, и я все еще не знаю ответа.

Скарлетт приходит мне на выручку:

– Я пойду покупать одежду. В таком месте не составит труда найти рынок, а вкуса у меня больше, чем у всех вас, вместе взятых.

Тай несколько уязвлен.

– Послушай, я…

Скарлетт направляет на брата уничтожающий взгляд, и он благоразумно замолкает.

– У меня тут есть кузен, – говорит Фин. – Я могу найти место, где нам залечь на дно.

Зила пораженно моргает:

– Мы просто в царстве совпадений.

– Не совсем, – возражает Финиан, неопределенно поводя рукой. – Если говорить строго, то он – троюродный брат моей третьей матери, когда-то исключенной по женской линии. Но мы обычно говорим просто «кузен».

– Троюродный брат третьей…

Тай наклоняет голову, и я так и вижу, как остальные считают на пальцах, пытаясь понять эту степень родства.

– Семейные связи у бетрасканцев непросты, – ухмыляется Фин.

– Тогда найди своего кузена, – говорит Тайлер. – Кэт возьми с собой.

Кэт моргает:

– Я же должна…

– Один он не пойдет. Никто не будет передвигаться в одиночку. Скарлетт, ты возьмешь с собой Зилу. Я беру Кэла и Аври, мы немножко осмотримся. Может быть, Аври узнает кого-то или что-то, и мы чуть лучше поймем, что нам полагается тут делать. Безналичные расчеты тут же нас выдадут, так что каждый пусть возьмет все креды, что у него есть с собой.

• • • • •

Тут никто не проверяет документы, не задает вопросов, и мы выходим через шлюз в длинный коридор с тяжелыми дверями по обеим сторонам. Он сделан из прозрачного материала, и я вижу, что такая пуповина тянется от каждого люка. Каждый соединен с кораблем, и получается большая связка гроздей. Кроме кораблей, видны и звезды, приглушенные огнями станции.

– Красиво, – шепчу я.

– Загробная жуть, – говорит идущий рядом со мной Фин, движением руки отметая величественные красоты галактики. Но хотя он и ворчит, я думаю, что это может быть попытка завязать разговор.

А не похоже, чтобы многие сейчас стремились со мной разговаривать.

– Не любишь звезды? – спрашиваю я.

– Не люблю, – говорит он тихо, на этот раз без улыбки, глядя в пол. – Многие из этих звезд на самом деле умерли миллионы лет назад. Просто они очень далеко, и порожденный ими до этого свет еще не перестал к нам приходить. – Он показывает на галактику за стеклом. – Перед тобой небо, полное призраков.

– Да, гнетущая мысль.

– Мой народ живет под землей. – Он пожимает плечами. – Открытые пространства не жалует.

– А ты в космические солдаты записался? – фыркает рядом Скарлетт.

– Ага. – Он подмигивает. – Правда, я загадочен?

Скарлетт закатывает глаза.

Мы доходим до конца зоны причалов. Под вспыхивающие шары и прожектора, чьи лучи скользят по нашим телам, очередной шлюз пропускает нас через какой-то сканер и открывается на променад, бурлящий жизнью, светом и шумом. Когда звезды уже не видны, Фина вроде бы отпускает. Он расправляет плечи и хлопает Кэт по спине.

– Найдем местечко, куда можно рухнуть?

– Финиан, никогда не говори пилоту слово «рухнуть», – огрызается Кэт. – А если еще раз меня тронешь, ты у меня собственные пальцы сожрешь.

– Ты мне нравишься, Ноль, – ухмыляется он, произнося прозвище так, будто самую малость над ней смеется. – Ты уж только не меняйся никогда, ладно?

Кэт бросает обвиняющий взгляд на Тайлера, а затем они с Финианом уходят в толпу – искать нам пристанище. Скарлетт и Зила отправляются на рынок, основная масса наших денег у них в кармане (или, в случае Скарлетт, у нее в лифчике). Они будут искать, во что нас переодеть. Я остаюсь с Кэлом и Тайлером, они по обе стороны от меня, и глазею на местную публику.

Многие здесь люди, а большинство остальных хотя бы сложены как люди. Приличное количество бетрасканцев, в основном одетых в темное под цвет контактных линз. Кожа у них белая, как бумага. Я отмечаю, что никто из них не носит такой каркас на все тело, как Фин. Я думала, такая броня для них явление обычное, но, скорее всего, это его особенность.

Замечаю вдали пару сереброволосых сильдратийцев, но ближе к нам другие… инопланетяне, наверное. Я вижу темно-синюю кожу и красную чешую, вижу глаза за желтыми очками и глаза, спрятанные глубоко в складках влажных серых лиц.

Я смотрю на пару в развевающихся шелковых мантиях, струящихся за плечами, как вода, смотрю на сборище созданий ростом мне по пояс, с массивным телосложением – видимо, живут в среде с высокой гравитацией. Десятки видов, которых я никогда раньше не видела, и никто из них не обращает на меня ни малейшего внимания – все заняты.

– Так куда мы идем? – спрашиваю я.

Тайлер улыбается мне устало.

– Туда, где всегда самые свежие слухи. В бар.

Мы направляемся прямо в толпу, и чем дальше от причалов, тем она гуще. Кэл идет впереди, и выражение его глаз чудом охраняет наше личное пространство. Он идет уверенно, будто готов к бою, одна рука близко от оружия. Почти все, только заметив у него на лбу эмблему трех скрещенных клинков, расступаются и дают нам как можно больше места для прохода.

Вскоре мы находим нечто – предположительно бар. Фасад утыкан горящими лампами и странными неоновыми буквами. Мы входим через узкую дверь, настолько низкую, что обоим парням приходится пригнуться.

Слабый свет мерцает в дверной раме, пока нас сканируют, а в воздухе пахнет корицей и резиной. Мы останавливаемся на входе, чтобы глаза привыкли, и я оглядываю обстановку вокруг.

Кошкин хвост, это неимоверно.

Заведение напоминает некий гибрид спортбара и салуна Дикого Запада, развернувшегося на трех круговых ярусах. Тела всех форм и размеров сидят на табуретах у бара и в кабинах, склонив головы в тихом разговоре. А в углу пятеро… людей? созданий? играют странную, но красивую музыку. Кожа у них прозрачная, а вместо пальцев – щупальца.

Я сжимаю зубы, чтобы челюсть по земле не волочилась.

По краям зала столы, покрытые флуоресцентно-желтыми слоями. На столешницах лежат яркие разноцветные камни – круглые, квадратные, зазубренные, – выложенные прихотливым узором, явно что-то значащим для сидящих за ними игроков. Я вижу женщину с синей кожей и высоким куполом головы, одетую в тунику, почти кажущуюся продолжением ее синей кожи – трудно сказать, где начинается одно и кончается другое. Она улыбается, потом длинной палкой деликатно сдвигает зеленый камень вперед, отодвигая другой в сторону.

Из публики взмывает хор выкриков. Не могу понять, восторга или злости.

Островом посреди зала высится большая барная стойка, увитая кольцами светло-розового дыма. Вокруг нее вертятся экраны, на них десяток мелькающих игр. Я не знаю, что это за игры, но что игры – точно.

– Займи столик, Кэл, – говорит Тайлер. – Я возьму чего-нибудь выпить.

Я так понимаю, что меня Тай членом команды не считает, когда дело доходит до принятия решений, и это мне несколько неприятно. Знаю, что я в этих делах еще новичок, но чтобы со мной обращались как с вещью, мне тоже не нравится. Так что я не жду, пока меня поведут, а иду обходить зал. Кэл неслышно идет сзади.

Найдя пустую кабинку с хорошим обзором всего бара, я проскальзываю внутрь между пустых стаканов и смотрю на сильдратийца:

– Годится?

Кэл осматривается и явно остается доволен моим выбором. Садится напротив, не сказав ни слова, нажимает на столе кнопку, выключая дисплей с трехмерными фигурками, играющими в космобол. Я забиваюсь в угол, но Кэл остается на краю, наблюдая вращение зала. Здесь полно инопланетян всех цветов и форм, одетых во что угодно – от грязных рабочих комбинезонов до радужных мантий, любого уровня формальности.

У меня чувство, будто я вижу сон.

Или схожу с ума.

Хотя бы мозг у меня больше не болит, но мускулы ноют, напоминая о событиях на мостике «Лонгбоу». У меня перед глазами все еще проигрывается сцена из записи, как я швыряю Скарлетт в стену, даже пальцем не притронувшись. Я слышу слова, которые произношу чужим голосом.

И заставляю себя снова оглядеть зал. Может, найдется какой-то намек на то, почему я (или владеющая мной сущность) так требовала, чтобы мы летели сюда?

– Он уже скоро, – выводит меня из задумчивости Кэл.

– А?

Он кивает на Тайлера.

– Не волнуйся, он скоро.

Я об этом меньше всего волновалась. Уж если на то пошло, то Кэл волнуется больше меня. Тут я понимаю, что он на Тайлера не смотрит: его взгляд направлен на группу сильдратийцев возле бара, и все они в черном.

– Твои друзья? – спрашиваю я, рассматривая группу.

– Нет.

Слово прозвучало тяжело и плюхнулось между нами грузом.

– А тогда кто они?

Кэл будто не слышит. Не отводит взгляда от тех сильдратийцев.

Я снова начинаю раздражаться. Мне надоела эта манера со мной разговаривать, если он вообще снисходит до разговора. Пусть он и шесть с половиной футов ошеломительного красавца, но прах меня побери, как он меня бесит.

– Дай угадаю, – говорю я. – Я – ниже их внимания?

– Почти наверняка, – отвечает он, все еще не глядя на меня.

– Так что мне, в принципе, не стоит забивать свою хорошенькую головку тем, что меня не касается?

– Абсолютно верно.

Я начинаю дышать глубоко – моя вспыльчивость берет надо мной верх.

– Сильдратийцы все такие самодовольные, как ты?

Он моргает и отвлекается на миг глянуть в мою сторону.

– Я не самодовольный.

– Задери нос чуть выше, и он окажется на орбите! – фыркаю я. – Что я тебе плохого сделала? Я не просила меня сюда тащить. Я должна была проснуться на Октавии III у отца, а вместо этого скрываюсь на пиратской космической станции с испорченным глазом, дурацкой прядью в волосах и снисходительным болваном!

Татуированный лоб слегка морщится:

– Что такое болван?

– В зеркало посмотри, Элронд.

Выражение его лица становится несколько озадаченным:

– Меня зовут Кэл.

– Ты. Совершенно. Невыносим.

Я складываю руки на груди, гляжу на него со злостью. Он смотрит на меня, чуть наклонив голову.

– Ты на меня… злишься? – удивляется он.

Я продолжаю с негодованием смотреть на него.

– Почему ты злишься? – продолжает он. – Я же тебя защищаю.

– Нет, ты со мной обращаешься как с ребенком, – говорю я. – Я не дура. Ты не сводишь глаз с тех сильдратийцев с той самой секунды, как мы тут сели, и рука у тебя все время возле пистолета. Так что, если ты так уж хочешь меня защитить, может быть, поможешь мне понять, почему ты так нервничаешь, вместо того чтобы в упор меня не слышать?

Он молча смотрит на меня долгим взглядом. Я уже не знаю, ответит ли он вообще. Этот парень то теплый, то вдруг ледяной, и я его не понимаю совсем.

Но наконец он говорит:

– Мой народ разделен на пять групп, каждую мы называем кликой. Плетельщики. Работники. Наблюдатели. Сильдратийцы, которых ты видела на станции «Саган», были Путеходцами – самая загадочная клика, посвященная изучению Складки. – Он показывает себе на лоб. – У всех нас здесь вытатуирован глиф – эмблема нашей клики.

Я чувствую, что моя злость утихает. Кэл по-прежнему разговаривает со мной, как лорд Надутт Мак-Снобб, но хотя бы разговаривает. Очко в его пользу.

– У тебя глиф не такой, как был у тех на «Сагане», – говорю я.

– Да. – Снова слово упало тяжестью. – Я – Воерожденный. Мы воины.

Я смотрю на него – да. Именно так. Глядя на него, я начинаю понимать, что Кэл создан для драки. То, как он ходит, как говорит – каждое его движение на это неслышно намекает. В этом парне живет злость, дымится под холодной, сдержанной внешностью. Он ее держит на цепи, но я почувствовала, когда он выступил против Аэдры на станции «Саган». И сейчас я ее чувствую, когда он снова поворачивается к тем сильдратийцам.

– Так из какой клики они? – спрашиваю я, кивая в сторону группы в черном.

– Ни из какой, – отвечает Кэл. – Они – Несломленные.

– Но ты же только что…

– Наши с тобой народы много лет воевали, – перебивает он, уничтожая все свои накопленные очки и снова меня раздражая. – Война была суровой. Я – один из немногих сильдратийцев, кто вступил в Легион Авроры после заключения мира. Большинство до сих пор мне не доверяет. Вот почему я остался и попал в экипаж Тайлера Джонса. Но даже когда кончилась вражда, некоторые из Воерожденных отказались признать договор между терранами и сильдратийцами. Они назвали себя Несломленными и теперь воюют против тех сильдратийцев, кто поддержал мир с Террой.

– Да, вид у них… дружелюбный, – говорю я.

– Надеюсь, это у тебя сарказм.

– Ну да, в общем.

Тайлер входит и садится рядом со мной, успевая поймать последние слова Кэла. У него три стакана, таких холодных, что даже корочкой льда покрылись. На каждом изоляционная лента, чтобы можно было держать и пальцы не примерзли. И такое же кольцо по краю, чтобы та же судьба не постигла язык.

– Так о чем вы тут? – спрашивает он, раздавая стаканы.

– О болванах, – отвечает Кэл.

– На чьей стороне люди? – спрашиваю я у Тайлера, желая знать больше. – В сильдратийской войне?

Тай переводит взгляд с меня на Кэла, явно решая, сколько можно мне рассказать.

– Ни на чьей, – говорит он наконец. – Звездный Убийца постарался.

Он замолкает, а Кэл при этом странном слове закрывает глаза.

– Что такое Звездный Убийца?

– Не «что», – тихо говорит Кэл. – А «кто».

Из моего нагрудного кармана доносится электронный писк:

– Каэрсан, он же Звездный Убийца, сильдратийский архонт-ренегат и предводитель Несломленных. Его фракция откололась от сильдратийского правительства в две тысячи триста семидесятом году, когда казалось, что мирные переговоры с Землей вот-вот закончатся успешно. Несломленные атаковали терранские силы во время согласованного прекращения огня, ударив по верфям у Сигмы Ориона. – Еще один гудок. – Желаешь узнать больше?

– Тихо, «Магеллан»! – шепчу я.

Касаюсь экрана, переводя в беззвучный режим. Одно дело – говорящая энциклопедия в кармане, но говорить с живыми людьми, все это пережившими, – совсем другое. И я вижу, что и Тайлер, и Кэл могли бы многое про это сказать. Для них обоих это что-то значит.

Смотрю на Тайлера, ожидая его слов.

Он касается висящей на шее цепочки, кольца на ней, и взгляд его где-то далеко. Я вспоминаю, что в медцентре он поступал так же.

– Мой отец… он был сенатором. Но до того служил в армии Терры. Когда Несломленные напали на Сигму Ориона, Терра призвала пилотов-резервистов…

Я вижу печаль в глазах Тайлера, и до меня доходит…

Его отец там погиб.

– Помним Орион, – тихо говорит Кэл.

Тайлер резко смотрит на него, но сильдратиец уже снова не сводит глаз со своих соотечественников. И голос его так тих, что я едва его слышу.

– Нападение в Орионе продлило войну еще на восемь лет, – говорит Кэл. – В конце концов наши народы обрели мир. Но Несломленные с тех пор бунтуют. Год назад… – Он поджимает губы, качает головой. – Они напали на Эваа. Звезду, вокруг которой вращалась наша планета, Сильдра.

– Никто не знает, как им это удалось. – Тайлер говорит почти шепотом. – Но они вызвали коллапс сильдратийского солнца. Обратили его в черную дыру, уничтожив в системе все.

– Погибло десять миллиардов сильдратийцев. – Кэл смотрит на меня, и печаль его взгляда пронзает мне сердце. – Десять миллиардов душ отправились в Пустоту.

Я пытаюсь осмыслить это число, но оно в голове не укладывается.

– Звездный Убийца, – говорю я тихо.

Тайлер кивает.

– Из-за этого оружия вся галактика перед ним в ужасе. И он ясно дал понять, что пока Земля в гражданской войне сильдратийцев сохраняет нейтралитет, он в нашу сторону смотреть не будет.

Мы секунду сидим молча, воздух в зале будто потяжелел, свет чуть потускнел. Тему меняет Кэл. Голос его спокоен, эмоции снова скрыты за привычной стеной льда.

– Ты возле стойки что-нибудь слышал?

Тайлер вздыхает и качает головой.

– Барменша мою форму определенно видела, но не посчитала нужным поделиться какими-либо новостями. По крайней мере, не похоже, чтобы слухи о нашем нападении на АОТ дошли.

Я медленно прихлебываю из бокала, обдумывая то, что узнала сейчас.

Сладкая искристая жидкость практически вибрирует на языке, освежая, придавая сил. Я смотрю в пространство между Кэлом и Таем и гадаю, на какой из наших многочисленных проблем или загадок они сейчас сосредоточены. На том факте, что они оба – предатели, пошедшие против своего народа? Что мы – единственные свидетели бойни, учиненной терранами на «Сагане»?

Что мы тут торчим без плана и какого-либо шанса?

Или что единственная причина всему этому – я?

Ответов у меня нет ни на один вопрос. О нашей колонии, о моем отце, о том, что случилось со мной. Но я день за днем узнаю больше о той галактике, в которой оказалась. И я найду правду, даже если это будет последним, что я в жизни сделаю.

– Не поднимай голову, – говорит Кэл, и голос его холоден, как стакан у меня в руке. – Эти Несломленные идут к нам.

Я слушаюсь Кэла, только глазами смотрю. С полдюжины сильдратийцев идут к нам, прорезая толпу как ножи. С виду они все похожи друг на друга, похожи на Кэла. Длинные серебристые волосы заплетены в замысловатые косы, глаза с тем же фиалковым оттенком.

Одеты они в элегантную черную броню, исцарапанную в бою, украшенную полосами белой краски, которые образуют красивые буквы незнакомого мне языка. Все они высокие, худощавые, сильные. Утонченные и грациозные. И у каждого – тот же глиф, что у Кэла на лбу.

Три клинка.

Но как только они подходят ближе, я вижу некоторые различия. У одного в волосы вплетены кости, у другой – отрезанные остроконечные уши висят по диагонали на груди, будто лента самой ужасающей королевы красоты. У самого высокого – уродливый шрам прорезает поперек красивое лицо. Но манера у всех одна и та же – холодная и зловещая, от них исходит презрение и ощущение, что в любой момент они могут опуститься до насилия. Даже если бы мне не сказали, я бы поняла – эти сильдратийцы несут войну.

Впереди идет женщина. Бледные серебристые волосы так туго заплетены в косу, что у нее должна чертовски болеть голова. Может, от этого у нее такое крайне недружелюбное выражение лица.

– Человек! – обращается она к Таю. – Я смотрю, ты себе шавку завел?

– Это член моего экипажа, – отвечает Тай с вежливым приветственным кивком. – Мы с ним спокойно сидим и выпиваем, никого не трогая. И не ищем проблем.

По группе сильдратийцев проходит враждебная рябь.

– Он бросил правое дело своего народа, – говорит предводительница. – Ищет компании терран, когда у всех Воерожденных еще работа не сделана. Пока весь наш народ не объединится под рукой архонта Каэрсана, нет никому отдыха, хочет он того или нет. Он – предатель. Чо'таа.

За ее спиной гул согласия. Глаза ее спутников сужаются, сверкают ненавистью.

Красота и уродство одновременно. Женщина наклоняется вперед и медленно, подчеркнуто плюет на стол между Кэлом и Тайлером.

– Смотри, чтобы он тебя не предал следующим, человек.

– Тебе это не нужно, Темплар, – спокойно говорит Кэл женщине, даже на нее не глядя. – Уж поверь мне.

– Тебе? – Она смеется коротко и резко. – Тебе, у которого нет чести? Кто носит военную форму врага?

– Мы уже допиваем, – говорит Тайлер все тем же дружелюбным тоном. – Как только допьем, пойдем своей дорогой, а вы можете идти своей.

– Пойдете? – переспрашивает женщина, наклонив голову, будто услышала что-то любопытное. – Я как-то не вижу дороги от вас к дверям.

Кэл бросает на женщину быстрый взгляд и тут же отворачивается.

– Наверное, потому, что твоя слепота равна твоей глупости.

Тайлер косится на Кэла:

– Спокойнее, легионер Гилврэт.

Кэл на секунду становится неподвижен, женщина с косой смотрит на него острыми глазами. Будто воздух вдруг высосали из помещения.

– И'на Сай'нюит, – выдыхает женщина.

Кэл оборачивается ко мне:

– Держись за мной, бе'шмаи.

Женщина недоверчиво на меня смотрит:

– Ты человека именуешь бе…

Открытая ладонь Кэла ударяет ей в живот, локоть – в челюсть, и женщина летит назад, выдав фонтан слюней и крови. Кэл вылетает из кабинки и бросается на двух других сильдратийцев – они отлетают, кувыркаясь, с окровавленными губами и сломанными носами. Противников он застал врасплох, но они оживают, рыча и ругаясь.

Тайлер тоже не ожидал такого, но сразу приходит в себя, вскакивает и становится рядом с Кэлом, подняв кулаки.

Трудность в том, что их шестеро, а нас двое.

Ладно, трое. Если меня считать.

У Кэла по-прежнему в ладони стакан, и он взмахом руки посылает его по молниеносной дуге в голову очередному сильдратийцу. Стакан разлетается, противник падает, из ран выступает темно-лиловая кровь. Кэл и Тай машут кулаками, целясь в разных противников.

Это драка не как в видео – она грубая, мерзкая, дикая. Сильдратийцы отшатываются, но ребята не идут за ними, а стоят спиной к кабинке, плечом к плечу, уменьшая сектор, где может подойти противник.

Стиль драки у них совершенно разный. В Кэле есть какая-то темная грация. Для такого здоровенного парня он необыкновенно ловкий, отбивает удар, сам наносит сокрушительный, и каждое движение – будто доведенный до совершенства смертоносный танец.