Текст книги "Пруденс (Чужой мужчина)"

Глава девятая

На следующее утро я проснулась в собственной кровати. Чувствовала я себя так же отвратительно, как и накануне. В маленьком камине с решеткой горел огонь, и комната так наполнилась дымом, что я закашлялась. Через некоторое время ко мне зашли Туз и Джек. Они собирались уезжать на совет директоров своей фирмы.

– Я оставил записку миссис Брэддок, – сказал Туз. – Она позвонит доктору.

Еще через час ко мне забрела Мэгги.

– Я пробовала дозвониться до доктора, но мне сказали, что он на вызове. Я так думаю, что он охотится где-нибудь. Миссис Брэддок тоже подхватила грипп. Тебе что-нибудь нужно?

– Я хочу пить, принеси мне воды, – попросила я.

Мэгги пошла в ванную комнату и наполнила кувшин для воды прямо из-под крана. Сегодня на ней была надета серебристо-серая шелковая юбка.

– Правда, красивая? – спросила Мэгги, повертевшись передо мной. – Туз привез ее для меня из Америки. Я умираю от желания поболтать с тобой. Ну разве не ужасно было, когда Пендл схватил меня? Впрочем, ты упустила самую лучшую часть. Они с Тузом так орали друг на друга после твоего отъезда. Знаешь, Туз у нас такой правильный. Ему надо было бы пойти в священники.

– А мне кажется, что только собственная семья не разделяет его образа мыслей, – попыталась я возразить. Боже, да кто я такая, чтобы защищать Туза? Но Мэгги в любом случае меня не слушала.

– Совершенно возмутительно, как Пендл вел себя со мной, – продолжала она. – Он чувствует себя виноватым перед тобой. Ты, должно быть, понимаешь – он сознательно притащил тебя сюда, предполагая, что ты придешься по вкусу Джеку. Но я сказала ему, чтобы он не волновался. Тебе ведь было весело с Джеком, правда? Наверное, нам с тобой следует обменяться поклонниками.

«Вот он – порочный круг», – устало подумала я. А Мэгги продолжала трепаться, пока в комнату не зашла Роза.

– Хэлло, дорогуша, как ты себя чувствуешь? Миссис Брэддок тоже свалилась. Представляешь, какой ужас – холодное мясо на ужин? И ни к кому нельзя пойти, везде свирепствует грипп, а это так опасно в моем возрасте. Мэгги, ты готова?

– А что, уже пора идти? – спросила Мэгги.

– Дорогая Пру, мы собираемся уходить, – сообщила мне Роза. – Нельзя же оставаться голодными. А с тобой все будет в порядке. Не волнуйся, мы скоро вернемся. – И Роза величественно выплыла из комнаты, оставив после себя запах дорогих духов.

Сначала я даже обрадовалась, что они ушли и оставили меня в покое. Но часы проходили за часами, дело близилось к ночи, никто не появлялся, и я потихоньку начала бояться. Меня бросало то в жар, то в холод, и я вся была мокрая от пота. На улице начался дождь, порывы ветра ударяли в окно.

Внезапно зазвонил телефон. Я с трудом поднялась с кровати, ужасно кружилась голова. Казалось, прошли часы, пока я пересекала комнату и шла по коридору. Только я протянула к телефону руку, как он перестал звонить.

«Боже мой, это взломщики, – с ужасом подумала я. – Это они звонят и проверяют, есть ли кто дома». Внизу хлопнула какая-то дверь. За окном сильный ветер гнул к земле деревья. Пошатываясь, я побрела обратно в свою комнату, сходя с ума от страха.

Я не помню, сколько прошло времени, когда внизу снова хлопнула дверь. «Ну все, это они», – подумалось мне. В груди все замерло от ужаса. Кто-то начал подниматься по лестнице, стараясь не шуметь и направляясь прямо к моей комнате.

– Боже, Боже, Боже! – шептала я, всхлипывая.

Распахнулась дверь, и на пороге показалась какая-то огромная, казавшаяся во мраке коридора зловещей, фигура. Я пронзительно закричала и с головой спряталась под одеялом, когда внезапно поняла, что это Туз.

– Я приняла тебя за взломщика, – сообщила я ему, вылезая из-под одеяла, и тут же разрыдалась от облегчения.

Туз быстро пересек комнату, сел на постель и обнял меня.

– Я так ужасно испугалась, – сказала я, все еще всхлипывая. – Телефон долго звонил. Я не успела взять трубку.

– Ну, ну, все в порядке.

Он начал гладить меня по голове, и я почувствовала, как душевное равновесие возвращается, заполняя меня вместе с теплом его тела.

– Этот проклятый совет тянулся так долго, – сказал он. – Это я звонил. И сразу поехал прямо сюда, когда не дождался ответа.

Туз осторожно уложил меня обратно на подушки.

– А где миссис Брэддок?

– Она тоже свалилась с гриппом.

– А Роза и Мэгги?

– «Вышли на минутку».

– Насколько я догадываюсь, отправились на ланч. А что сказал доктор?

– Он еще не приезжал.

Лицо Туза внезапно потемнело, он вскочил на ноги.

– Он скоро будет, – пообещал он, почти выбегая из комнаты.

Я услышана, как он набирает номер телефона.

– Могу я поговорить с доктором Уоллисом? Это Айвен Малхолланд, – сказал Туз в трубку. Потом, после паузы: – Мне плевать, что он ужинает! Я хочу, чтобы он немедленно приехал ко мне! Немедленно, я сказал!

Да, Айвен Ужасающий! Доктор примчался через десять минут. Это был маленький человечек в очках, который что-то бормотал в страхе, пытаясь оправдаться перед Тузом. Когда он осматривал меня, я почувствовала, что его руки холодны и мокры от пота.

Я услышала, как он говорил Тузу что-то про воспаление легких, когда они спускались вниз по лестнице, и серьезно испугалась. По складу характера я – ипохондрик, поэтому во всем вижу только мрачные перспективы.

– Скажи, ведь я не очень сильно больна, правда? – допытывалась я у Туза, когда он вернулся.

Туз улыбнулся и откинул с моего лба влажную прядь.

– Ничего, жить будешь, – безапелляционно заверил он.

«Дорогая Джейн, – писала я в письме пять дней спустя, – мне ужасно жаль, но я не могла написать тебе раньше. Температура спала только сегодня. Надеюсь, Пендл позвонил тебе и сообщил, что я не смогу вернуться. Его семья на самом деле оказалась весьма странной и необычной. Но лучше я не буду распространяться об этом – они вполне способны вскрыть конверт над паром и прочитать письмо. Честно говоря, мне бы очень хотелось, чтобы ты была здесь со мной. Ну так вот: у Пендла есть два брата. Один из них ужасно красив и без предрассудков (прямо как ты). Другой – самый старший, ему тридцать с лишним. Сначала он мне сильно не понравился, – уж очень жесткий человек, – но с тех пор, как я заболела, он превратился в ангела. Сегодня он принес мне из конюшни котенка, и вообще, очень старается как-то развлечь и приободрить меня. Я думаю, у меня с Пендлом все кончено – не я его выбор и цель в жизни. Об этом мы поговорим подробнее с глазу на глаз, когда я вернусь домой. Скоро напишу еще. С огромным и горячим приветом, Пру».

Да, Туз определенно превратился в ангела. Я бы в жизни не могла себе представить, что он способен проявить столько заботы, терпения, мягкости по отношению ко мне или к кому бы то ни было вообще. Он сидел рядом со мной, когда у меня был кризис, когда я металась в бреду и звала Пендла. Он поил меня горячим чаем с лимоном и медом, приносил мне виски посреди ночи, когда кашель выворачивал меня наизнанку. Он не моргнул глазом даже тогда, когда меня вырвало прямо на свежезастеленную постель только что с таким трудом проглоченным по его настоянию ланчем. После этого, сидя в кресле рядом с кроватью и дрожа от унижения, я любовалась, как ловко он меняет испорченные простыни, и внезапно подумала, что Пендл со всей его утонченностью был бы безнадежно беспомощен в подобной ситуации.

Не надо думать, что за это время у нас с ним не было никаких стычек; Туз был непреклонен в некоторых вопросах: принятие лекарств, теплая одежда и запрет на курение. Он тут же отобрал мой миниатюрный приемник, когда однажды вечером, зайдя ко мне в комнату, поймал меня за тем, что я, спрятавшись под одеялом, слушала «Лучшую двадцатку». И он никому не позволял навещать меня. Вот это мне как раз нравилось: так приятно было не вникать в дрязги и интриги остальных членов этой семьи. И сейчас я была абсолютно счастлива, лежа в кровати, просматривая романы и играя с котенком, которого мы с Тузом назвали Макганагалом. Приятно было слушать довольное ворчание Уордсворта и Колриджа, вытянувшихся рядом с зажженным камином, и тихое поскрипывание перьевой ручки Туза при ее непрерывном движении по листкам его блокнота для заметок. Туз заканчивал статью о событиях в Венесуэле для «Санди Таймс» и прятался в моей комнате от остальных членов семьи. Он расположился в огромном кресле, обитом синим бархатом, местами протертом до белизны, и вылезал из него только для того, чтобы ответить на телефонные звонки или погулять с собаками. У его ног кучей были свалены книги и газеты. Я восхищалась его способностями: он мог просмотреть и понять содержание книги за три четверти часа, а когда писал, то останавливался только для перехода на новую строку или желая послушать несколько песен по приемнику. Все это было так непохоже на мой метод писания рекламных текстов с постоянными перекурами, сплетничаньем с Родни и написанием бесконечных вариаций на клочках бумаги только для того, чтобы найти один-единственный, в общем ничем не примечательный, кусочек текста к концу дня. Родни прислал мне букет огромных, желтых, как лимоны, хризантем. К цветам была приложена открытка с наилучшими пожеланиями его и всех остальных служащих нашего отдела. Но в данный момент рекламная компания консервированных персиков абсолютно меня не волновала. Мне было очень уютно в моей спальне. Я думала о том, какой приятный сине-зеленый узор из цветов нарисован на занавесках, и замечала, что мои мысли все реже и реже возвращаются к Пендлу.

Пятница стала красным днем в моем календаре: я первый раз за всю неделю смогла поесть. У меня был роскошный обед, состоявший из куриного бульона, кусочка подогретого имбирного хлеба и чашки чая. К вечеру Туз закончил свою работу и отправился звонить в газету, чтобы продиктовать свою статью.

Через несколько минут ко мне ввалился Джек, державший в руках два полных стакана виски.

– Это для нас, – сказал он, присаживаясь на кровать и снимая пиджак. – Я подумал, что ты, может быть, нуждаешься в дружеской поддержке. Уж я точно нуждаюсь.

– А что случилось?

– Да так, Мэгги… Видишь ли, у нее не хватает энергии даже на то, чтобы поругаться со мной. Она только шлепает вокруг, как клуша.

– А как дела на работе? – спросила я, отпивая виски. Его вкус показался мне отвратительным.

– Тоже тяжело. Заказов много, но никто не платит. Моя жена и моя секретарша страдают от предменструальной нервозности. Моя голова уже раскалывается от яростного хлопанья дверьми. Я уже подумываю заказать себе комнату в ближайшем сумасшедшем доме, там должно быть спокойнее.

Я хихикнула.

Джек придвинулся ко мне поближе.

– Ладно, это все чушь. Самое главное, как ты тут? Туз ни разу не позволил мне приблизиться к тебе за эти дни.

– Да, он очень заботливо за мной ухаживал.

– Волк и ягненок, – прокомментировал Джек.

– Умираю, как хочу курить, – пожаловалась я. – За прошлую неделю я не выкурила ни одной сигареты.

Джек вытащил из кармана пачку «Ротманс».

– Ты думаешь, я такой смелый? Да Туз мне голову оторвет, если увидит.

– Он еще и через час не вернется, судя по его пламенной речи, которая доносится снизу.

Сигарета показалась мне на вкус еще ужаснее, чем виски. К тому же я сразу раскашлялась от дыма.

Джек начал восхищаться хризантемами Родни.

– Кто их прислал?

– Мой босс.

– Они, должно быть, стоят несколько шиллингов. Он увивается за тобой?

– Нет, он гораздо больше интересуется моей подругой, которая живет со мной.

– А кто прислал это огромное каучуковое дерево?

Я засмеялась и еще больше закашлялась от дыма.

– Адмирал. Он приходил извиниться и повидаться с Розой. Завалился сюда в полдень, когда я еще пребывала в полусне. Вообрази себе, просыпаюсь и вижу перед собой его ярко-красную физиономию, проглядывающую сквозь пышную листву тропического растения. Я даже подумала, что у меня галлюцинации. Туз выгнал его отсюда.

– Туз уж слишком о тебе заботится и ведет себя так, как будто ты безраздельно принадлежишь ему. Не уверен, что мне это нравится.

Я еще раз в порядке эксперимента вдохнула сигаретный дым и начала по-настоящему задыхаться от кашля. – О Боже, слова этот чертов кашель.

Джек принялся стучать меня по спине. Потом его рука скользнула ниже, обвила меня за талию, и он притянул меня к себе.

Это был один из тех моментов в жизни женщины, когда решается, будешь ты или нет продолжать взаимоотношения с этим мужчиной. Пендл исчез из моей жизни. Брак Джека разлетелся вдребезги, а он сам между тем оставался крайне привлекательным мужчиной. Мы долго, очень долго смотрели друг другу в глаза. Я заметила морщинки распущенной жизни, уже расползавшиеся вокруг его веселых синих глаз. Нет, этот мужчина не моего типа, решила я. Его легко привлечь, но очень трудно удержать. И ему не хватало той холодной отрешенности, той утонченности, которые так привлекали меня в Пендле.

– Ты очень желанна, – сказал Джек. – И я охотно пойду на прелюбодеяние. – Он наклонился ко мне и поцеловал. В этот момент в комнату вошел Туз. Одним быстрым цепким взглядом он охватил всю картину: наши с Джеком объятия, стаканы с виски и дымящуюся в пепельнице сигарету. Он стукнул кулаком по двери и буквально заревел на нас. Я пришла в ужас. Джек от меня шарахнулся. Туз схватил сигарету и запустил ее в корзину для бумаг, выхватил из моей руки стакан с виски, пролив при этом большую часть на мирно спавшего котенка, который с обиженным мяуканьем скрылся под кроватью.

– Ты что, хочешь здесь подохнуть? – орал Туз, уставясь на меня пылающими от гнева глазами.

– Нет, – нервно ответила я и снова начала кашлять.

– Посмотри на себя, – продолжал орать он. – По-моему, ты жаждешь умереть в молодости.

– Так и случится, если ты не перестанешь донимать ее своими нравоучениями, – вмешался Джек, – «Санди Таймс» понравилась твоя заметка?

– Тебе тоже следует заткнуться, – огрызнулся на него Туз. – Все произошло из-за твоего безответственного поведения.

К счастью, в этот момент им пришлось прекратить перебранку, потому что в корзине для бумаг весело вспыхнул огонь.

– Быстро, – сказал Туз Джеку, – возьми свое пальто и набрось его на огонь.

– Почему это мое, а не твое, – запротестовал Джек. – Я свое только что из чистки взял.

Я начала смеяться. Туз схватил стоявший на туалетном столике рядом с кроватью кувшин с водой и опорожнил его прямо на костерок. Тот вспыхнул последними искрами и погас.

Туз с видимым усилием воли взял себя в руки.

– Я только что разговаривал с Пендлом, – сказал он. – Он взялся за одно дело в Девоншире. Предварительное слушание будет на следующей неделе, так что он не сможет приехать на уик-энд. Я сказал ему, что ты еще не в таком хорошем состоянии, чтобы ехать куда бы то ни было. Так что остаешься еще на неделю.

Я почувствовала себя так, будто получила отсрочку в исполнении приговора. Я отнесла этот факт на счет того, что не хочу видеть Пендла.

В дверь постучали, она распахнулась, и вошла Мэгги. Она выглядела очень красивой, но определенно слишком толстой. Конечно, от обжорства. На ней было надето открытое черное бархатное платье с лифом из перекрещивающихся полосок. Но ее бюст был таким большим и так сильно натягивал лиф, что полоски лежали почти параллельно друг другу. В этом наряде она, очевидно, собиралась идти на какую-то вечеринку и заглянула к нам, чтобы показать себя.

– О чем вы тут разговариваете? – спросила она.

– О Пендле, – спокойно ответил Туз. – Он не приедет на этот уик-энд.

– Какой ужас, – безразлично сказала Мэгги. Я почувствовала, что она уже знает эту новость. – Пру, какое разочарование для тебя. Ты уже готов? – спросила она, поворачиваясь к Джеку.

– К чему? – удивился Джек.

– К вечеринке у Фелисити.

– Господи, я даже не знал, что она сегодня устраивает вечеринку.

– Я дважды говорила тебе об этом сегодня утром, но ты ни на что не прореагировал из-за похмелья. Туз, а ты пойдешь?

– Нет, – коротко ответил Туз, взял в руки пустой кувшин и направился к двери.

– Неужели ты думаешь, что тебе все еще необходимо сидеть у постели больной? И Фелисити страшно расстроится, если ты не придешь. Я думаю, она завлекла к себе половину Уэстморленда хвастливым заявлением, что ты придешь на вечеринку.

– Ничего, ей придется проглотить это. Я ведь так и не сказал ей окончательного «да», – Туз крепко сжал губы.

– Ладно, – сказал Джек, надевая пиджак и приканчивая виски, – каждый имеет право пойти и надраться за чужой счет. А пользоваться этим правом или нет – личное дело каждого.

В это время прозвенел звонок у входной двери.

– Кого это еще черти принесли? – удивилась Мэгги.

– Наверное, Уэтмена, – предположил Джек. Внизу возникла какая-то суматоха. Потом мы услышали топот ног вверх по лестнице, и детский голосок произнес:

– Папа, ты где?

– Гос-по-ди… – протянул Джек. – Это же Люкаста. Я совершенно забыл, что она должна сегодня приехать.

– О Боже, я тоже забыла, – сказала Мэгги, старательно разыгрывая испуг.

«Ну уж нет, – подумала я про себя. – Никто и никогда не забывает таких пугающих вещей, как поход к зубному врачу».

Дверь распахнулась как от удара, и на пороге появилась восхитительная девочка, одетая в джинсы и шубку из белого меха. Некоторое время она стояла неподвижно, глядя на нас – уже в таком возрасте умело обставляя свое появление. Она была совершенно такой же, какой Роза должна была быть сорок лет назад.

– Папа! – закричала она и прыгнула прямо в объятия Джека. Ни у кого не могло возникнуть сомнения в искренности восторга, с каким они смотрели друг на друга.

– Я собираюсь играть короля в рождественском спектакле, потому что я высокая! – сообщила Люкаста. – Джейсон Уайт собирается быть Голдом, я – Мурром, а Дэмьен – Франкенштейном.

Все засмеялись, только Мэгги не присоединилась к общему веселью.

– A y меня выпали молочные зубы, – продолжала выкладывать новости Люкаста. Она влезла Джеку на колени и широко раскрыла рот, чтобы он смог хорошенько рассмотреть образовавшиеся дырки.

– Если ты положишь их под подушку, то феи принесут тебе десять пенсов, – пообещал Джек.

– Эти феи на прошлой неделе принесли Джейсону целых пятьдесят пенсов, а он не сделал ничего достойного даже десяти, – сказала Люкаста, слезая с колен Джека.

– Привет, Люкаста, – сказал Туз. – Ты меня помнишь?

– Конечно, помню, – ответила Люкаста, поднимая к нему свое личико для поцелуя. – Ты рассказывал мне сказки перед сном даже без книжки. Мама сказала, что ты тут будешь. А ты интересно провел время в Америке? Встречался с женщиной, которая стоит Шесть Миллионов Долларов? Знаешь, как сбивать с ног маленьких старушек и отнимать у них кусок хлеба?

– Нет, – несколько ошеломленно ответил Туз.

– Безнадежен, – решила Люкаста. – А подарок ты мне привез?

– Люкаста, – Джек поднял брови в комическом ужасе. – Ты становишься жаднее своей матери.

– Она просила, чтобы я напомнила тебе об оплате за школу. Ой, посмотрите, котенок. Какой хорошенький!

Макганагал вылизывай шерсть от виски и при этом ужасно морщился.

– Разве ты не собираешься поздороваться с Мэгги? – спросил Джек.

С лица Люкасты внезапно исчезло всякое выражение, будто стертое невидимой рукой.

– Хэлло, – произнесла она ровным голосом и тотчас повернулась к Джеку. – А почему она одета в вечернее платье? Вы собирались куда-то пойти?

– Конечно, нет, – ответил Джек, не обращая внимания на многозначительную жестикуляцию Мэгги. – Только не в первый вечер твоего приезда. Мэгги надела вечернее платье специально для того, чтобы поприветствовать тебя. Кстати, ты еще не знакома с Пру.

– Здравствуйте. Как поживаете? – обратилась ко мне Люкаста, измеряя меня с ног до головы оценивающим взглядом. Она явно не легко сходилась с людьми и любила составлять о них свое собственное мнение.

– А где Грэнни?

– Думаю, развлекается где-нибудь, – ответил Джек.

– Она все еще гуляет с Джеймсом Коуплэндом или уже завела себе нового приятеля? Мама говорит, что она сексуальный маньяк.

– Твоя мать забивает тебе голову чем не следует, – сказал Джек. – Давай-ка, спустись вниз и поищи себе кока-колы в холодильнике. Или, может, желаешь что-нибудь покрепче?

– Я предпочла бы хайбол.

Джек затрясся от хохота. Мэгги нахмурилась, как грозовая туча.

Чувствуя себя совершенно лишней здесь, я откинулась на подушки и увидела, что Туз наблюдает за мной. Я взглядом попросила у него прощения. Секунду он строго смотрел на меня, потом улыбнулся, и его жесткое лицо вдруг засветилось.

– Ну-ка все, давайте-ка выметайтесь отсюда, – скомандовал он. – Пру уже получила достаточно впечатлений для одного вечера.

– Завтра увидимся, – сказала Люкаста, направляясь к двери. – Если ты разрешишь мне посидеть подольше и посмотреть «Невесту Дракулы», – добавила она, поворачиваясь к Джеку, – то я не буду возражать, если вы пойдете на вечеринку.