Текст книги "В сердце моем навсегда"

Глава 15

Мэгги осознала, что все смотрят на нее. Она робко улыбнулась, повернула перевязь с ребенком на грудь и отвязала ее. Держа на руках Мередит, Мэгги повернулась и повернула дочь так, чтобы ее могли видеть Берил и Раштон.

– Поздоровайся с дедушкой, Мередит, – произнесла она.

Раштон тут же вскочил и, шагая через сумки и обходя сундуки, пробрался к внучке.

– Можно? – спросил он.

Мэгги не колебалась. Черные глаза Раштона не были равнодушными, когда он смотрел сверху вниз на малютку. Так похож на Коннора, подумала Мэгги, а они даже не понимают этого.

– Вот, – сказала она, протягивая ребенка. – Возьмите ее.

Раштон принял извивающийся сверток с легкостью человека, привыкшего держать на руках детей.

– Она похожа на Коннора, – сказал он. – Те же волосы, те же глаза. – Внезапно Мередит издала вопль. – И те же легкие.

Через плечо Раштона Мэгги увидела, как Коннор нехотя улыбнулся.

– Мне тоже так кажется, – сказала она. – Она красивая.

– Все младенцы выглядят одинаково, – возразила Верил. – Я не могу их друг от друга отличить.

Раштон принес Мередит к кровати.

– Это потому, что ты не пробовала. – Он сел на край постели и показал Верил девочку. Когда Берил села и наклонилась вперед. Мередит схватила в кулачок ее каштановые волосы и попыталась сунуть их в рот.

– Ой-ой, эта маленькая…

– Берил, – твердо произнес Раштон. – Она же не понимает.

Подошел Коннор и помог Берил освободиться.

– Кажется, она мокрая, – сказал он. – Мэгги? Не хочешь ли…

– Я ее отнесу, – перебил Раштон, поднимаясь. – Покажите, где вы ее пеленаете.

Мэгги провела его по коридору.

– Мы перенесли ее кроватку обратно в нашу комнату, когда вернулся Дансер, – объяснила она. – И хорошо сделали, раз вы теперь здесь.

– Мы вас не предупредили, – сказал Раштон. – И я прошу прощения за это.

– Правда, – ответила Мэгги, – в этом нет никакой необходимости.

Он покачал головой, тряхнув серо-стальной у висков шевелюрой:

– Необходимость есть. Мы могли бы пожить еще несколько недель в Денвере, по крайней мере пока не сможем послать вам весточку о том, что хотели бы вас посетить. Мне кажется, Коннор не захотел бы принять нас. Откровенно говоря, я рассчитывал на вас.

– Тогда я рада, что вы так решили. – Мэгги старательно избегала упоминать имя Берил, чтобы в ответе не прозвучала неискренность. Она разостлала на кровати специальное одеяльце. – Можете ее положить сюда. Она еще не умеет переворачиваться со спины на живот; так что все будет в порядке.

Раштон положил девочку:

– Как, вы сказали, ее зовут?

– Мередит. Мэри и Эдит. Имена от обеих наших семей.

– Мередит, – тихо повторил он. – Мне нравится. Мэгги видела, что Раштон явно тронут.

– Точно так же ответил Коннор, когда я ему сказала. – Она сняла с девочки мокрую пеленку и бросила в ведро с водой. – Принесите, пожалуйста, ту корзинку, на комоде. Хочу слегка присыпать ей попку крахмалом. – Мэгги занялась ребенком, а Раштон наблюдал за ней. Она слышала доносящиеся из второй спальни голоса, но старалась не обращать на них внимания. Раштон помогал этому, непрерывно болтая о разной чепухе. Мэгги была уверена, что если бы акционеры его стальной компании слышали его, им бы захотелось немедленно продать свои акции.

– Ты сердишься? – спросила Берил. Коннор не ответил на вопрос прямо:

– Чья это идея, Берил? Скажи откровенно. Твоя или отца?

– Ты все-таки сердишься. – Глядя на Коннора снизу вверх, Берил кокетливо прикусила кончик пальчика. – Наверное, нам обоим пришла в голову эта мысль, – сообщила она. – Мне хотелось навестить маму в Денвере. Было бы глупо отправляться так далеко и не потратить еще немного времени и сил, чтобы увидеть «Дабл Эйч».

– Тебе же никогда не нравилось ранчо.

– Оно мне нравилось больше Денвера.

– Ты ненавидела Денвер.

– Именно это я и имела в виду. – Берил уселась поглубже и свесила ноги с кровати. Она заметила недовольный взгляд Коннора, когда подол ее платья недостаточно быстро опустился и прикрыл колени и щиколотки. – Тебе раньше нравилось смотреть на мои ноги, – сказала она, скромно одергивая нижние юбки. – С ними по-прежнему все в порядке.

Коннор оглядел наваленный вокруг багаж:

– Похоже, вы взяли с собой все.

– Не говори глупости. Мы оставили массу вещей у моей мамы.

– Так ты все-таки собираешься когда-нибудь уехать. – И пробормотал себе под нос: – А я уж было засомневался.

Берил встала. Глядя в зеркало на другом конце комнаты, начала поправлять волосы.

– Похоже, ты преодолел свою неприязнь к жене, заметила она. – Я что-то припоминаю насчет отдельных спален в отеле «Сент-Марк». – Она искоса взглянула на него. – Или, может, ребенок не твой?

Коннор не ответил.

– Здесь есть вещи Мэгги? – спросил он. – Люк сказал, вы привезли некоторые из ее вещей от Майкл.

Берил огляделась. Увидела черную кожаную сумку позади одного из сундуков, вне поля зрения Коннора.

– Здесь только мои. Он покачал головой.

– Поразительно, – тихо произнес он, шагнув к двери. Но резко остановился, так как Берил взяла его под руку.

Она поднялась на цыпочки и, когда он повернулся, упала ему на грудь.

– Ни одного поцелуя, Коннор? – с придыханием спросила она. – Ты, должно быть, сильно меня ненавидишь за то, что я вышла замуж за твоего отца.

Коннор не испытывал к ней ненависти. Ему было просто наплевать. Пока ответ складывался в его голове, он осознал, что слишком долго медлил. Берил крепко прижалась своими губами к его губам. Он протянул руку к ее талии, чтобы оттолкнуть. В коридоре слышались тихие шаги Мэгги и гульканье дочурки. Ему удалось освободиться от Берил до того, как Мэгги вошла в комнату.

Мэгги увидела только тот шаг, который Коннор сделал в сторону от Берил, и выражение виноватого удовольствия на лице Берил.

– Я пришла взглянуть, не нужно ли Берил что-нибудь, – сказала она, стараясь говорить ровным голосом. Мэгги не могла заставить себя посмотреть на Коннора, хотя и видела, что тот старается поймать ее взгляд. – Раштон хочет взять ребенка, пока я приготовлю обед. – В это время появился Раштон и взял Мередит из рук матери.

– Он просто без ума от этого ребенка, правда? – спросила Бернл, когда Раштон снова вышел.

– Пойду займусь обедом, – сказала Мэгги.

– Я иду с тобой, – сказал Коннор, выходя следом. Оставшись одна, Верил села на один из сундуков. Она улыбалась про себя. Раштон, возможно, и не заметил ничего, но она была уверена, что Мэгги видела достаточно.

– Мне не нужна помощь. – Сказала Мэгги Коннору, когда они пришли на кухню. – Иди поговори с отцом в гостиной.

– У нас еще будет для этого масса времени, – ответил он. – А сейчас я хочу поговорить с тобой.

Мэгги открыла крышку погреба для овощей и спустилась в него.

– Я слушаю, – сказала она тоном, говорящим об обратном. Наполнила корзинку картофелем и морковкой и стала подниматься наверх. Когда она добралась до кухни, Коннора в ней уже не было.

– Хорошо, – кратко прокомментировала она, довольная и несчастная одновременно.

После переселения Дансера Таббса в пристройку рабочие с удовольствием стали есть там. Мэгги накрывала обед для семьи на круглом дубовом столе в маленькой столовой. Жареное мясо, морковь, картошка, свежие булочки, а благодаря своевременному возвращению Люка и Бака с сахаром и специями в духовке пеклись песочные пирожные на десерт.

Мередит слала, когда они сели за стол, и Мэгги с опозданием поняла, насколько присутствие ребенка могло разрядить напряжение. Все равно, решила она. Это несправедливо в отношении Мередит.

– Как поживает твоя мать, Берил? – спросил Коннор довольно скованно, передавая ей блюдо с мясом.

– Хорошо. Ее слегка беспокоит бурсит в плече, и она любит на него жаловаться.

– Это не должно причинять ей сильной боли, – тихо сказала Мэгги. – Она обращалась к врачу?

– Она не любит врачей, – ответила Берил почти резким тоном. – Она любит жаловаться.

Тут вмешался Раштон:

– Грэйс считает, что доктор ей не слишком-то помогает. – И не обратил внимания на взгляд, которым одарила его Берил. – Вы знаете средство, которое могло бы помочь? Люк и Бак рассказывали по дороге сюда, что вы сведущи в лечении.

– Чаи из ивовой коры может частично снять боль. Может помочь даже одна чашечка в день. Могу вам дать для нее этой коры. Никаких проблем.

Берил фыркнула:

– Не собираюсь давать маме кору какого-то дерева. Я не доверяю средствам индейцев. Когда вернемся в Нью-Йорк, пришлю ей того тоника, который рекламируют в «Геральд».

– Вероятно, это спирт с ароматическими добавками, – заметила Мэгги. – Большая часть этих тоников неэффективна.

– Это моя мама, – ответила Берил.

Мэгги старательно нарезала морковку, призвав на помощь все свое терпение.

– Конечно, – сказала она. – Прошу прощения. Вы правы.

Раштон передал жене булочку.

– Вот, – произнес он. – Сунь ее в рот. – И когда она взглянула на него, пораженная услышанным, он улыбнулся ей с невозмутимым видом. – Они превосходны.

Во второй раз в тот день Мэгги поймала улыбку Коннора, вызванную словами, произнесенными отцом. Она наколола на вилку кусочек аккуратно нарезанной морковки.

– Я еще не успела прочесть свои письма. Расскажите мне, как там мама с папой. Они здоровы?

Раштон удовлетворил интерес Мэгги, рассказав ей почти о каждой встрече с Джеем Маком и Мойрой за. время после свадьбы. Он следил за сменой чувств, выражавшихся на лице Мэгги. Ее глаза и рот отражали тысячи эмоциональных оттенков – смех, удовольствие, радость и печаль. И пока он рассказывал, обнаружил, что не только он один наблюдает за ее лицом. Глаза его сына были внимательными, но он старательно держал нейтральное выражение на лице, пряча чувства, которые Мэгги не могла скрыть.

– Мне довелось прочесть некоторые из ваших писем домой, – небрежно произнес Раштон с обаятельной улыбкой. – Надеюсь, вы не в обиде, что Джей Мак показал их мне.

– Конечно, нет. – Мэгги старательно намазывала маслом ломтик хлеба, лихорадочно пытаясь вспомнить, что она там такого написала, что могло бы вызвать неловкость. И слишком поздно поняла, что дело было не в том, что она написала, а в том, чего не написала.

– Вы ни разу не упомянули о том, что они вот-вот станут бабушкой и дедушкой.

Вид у Мэгги невольно стал смущенный. Она действительно была смущена. И чувствовала на себе пристальный взгляд Берил.

Вместо нее ответил Коннор:

– Мэгги не хотела волновать Мойру, а я не хотел, чтобы Джей Мак свалился нам как снег на голову до того, как родится ребенок. И то, и другое непременно произошло бы, что было бы крайне нежелательно. Письма же, извещающие о появлении на свет Мередит, мы все отослали. Одно из них ждет вас в Нью-Йорке.

– Понятно, – произнес Раштон. Он задумчиво жевал. Заметил, что справа от него Берил перебирает кончиками пальцев по столу, подсчитывая месяцы от свадьбы до родов. Он легонько наступил ей на ногу, поймал ее взгляд и предостерег, не произнеся ни слова.

– Кто-нибудь хочет еще картошки? – спросила Мэгги, протягивая миску Коннору. Щеки ее вспыхнули, когда она услышала собственный голос, треснувший от нервного напряжения. Не помогло даже то, что никто не посмотрел на нее и ничего не ответил. Она отставила миску и занялась едой, едва ли ощущая ее вкус.

Раштон направил беседу на другие темы, чтобы помочь Мэгги справиться со смущением, и Коннор принял в ней большее участие, чем сделал бы при других обстоятельствах.

Поздно вечером, когда Раштон и Берил легли спать, Мэгги присоединилась к Коннору, сидевшему на крыльце перед домом. Не говоря ни слова, он взял ее за руку и увел от дома к ручью. На одной из скал на берегу было удобно сидеть, и они устроились на ней. Мэтти удобно устроилась, прижавшись к Коннору, подтянув колени к груди, в надежном кольце его рук. Ночь выдалась не по сезону теплой, и ветерок шевелил пряди волос Мэгги и доносил до ноздрей Коннора их аромат. Он глубоко вдохнули потерся подбородком о ее макушку.

– Ты с ним разговаривал сегодня вечером. – мягко сказала Мэгги. Накрыла ладонями его руки и стала поглаживать их большими пальцами. – Действительно разговаривал.

– Что?

– За обедом.

Коннор несколько мгновений обдумывал это высказывание. Он тогда пытался спасти положение, избавить Мэгги от неловкости, и как-то так вышло, что они с Раштоном действительно обменивались мнениями почти полчаса и ни разу не сцепились.

– Наверное, так и было, – признал он я прибавил, как бы защищаясь: – И что же?

– Это было чудесно.

Он тихо заворчал.

– Это действительно было чудесно, – шепнула Мэгги с улыбкой. – И мне понравилось, что ты пришел ко мне на помощь. И Раштон, кстати, тоже.

– Это начал отец. – Ответил Коннор. – Если бы он не заговорил о письмах, ты бы не смутилась.

– Думаю, с его стороны это было чистым любопытством. Он не пытался нарочно смутить меня.

Коннор несколько мгновений молчал.

– Почему ты его защищаешь? – наконец спросил он.

– Разве? Я и не знала.

Коннор пожалел, что не видит ее лица. Ее тон был слишком простодушным.

– Он тебе нравится, да?

– Да, – ответила Мэгги. – Нравится. – И, помолчав, прибавила: – Что стоит между вами? Берил?

– Господи, нет, – с чувством ответил Коннор. Мэгги этот ответ очень утешил. Она теснее прижалась к мужу.

– Тогда что же?

Лунный свет отражался от поверхности воды. Полосы голубого и белого света извивались и кружились, когда поток набегал на камни или рыба выпрыгивала из воды. За спиной у Мэгги Коннор сидел неподвижно. Его подбородок перестал тереться о ее волосы. Обвивавшие ее руки уже не прижимали так крепко, как за минуту до этого. Дыхание его было тихим.

– Он ее убил, – наконец произнес Коннор. Слова повисли в воздухе. В его тоне не было слышно горечи или обвинения, только равнодушная убежденность в своей правоте.

– Коннор? – Мэгги повернула голову и посмотрела на него снизу вверх. В полумраке ей показалось, что челюсти его сжаты. Она дотронулась до его подбородка. – Что ты имеешь в виду?

– То, что он убил ее. Покинул «Дабл Энч» среди ночи, удрал тайком, как какой-то чертов угонщик скота, даже не оглянулся. После этого мама уже никогда не была прежней. Ее похоронили пятнадцать лет спустя, но умерла она в ту ночь. Трудно простить ему это.

Мэгги почувствовала, как у нее сжалось сердце.

– Сколько тебе было лет?

Он пожал плечами.

– Сколько? – повторила она.

– Семь, – ответил Коннор, потом прибавил голосом, который от боли звучал почти как детский: – Я смотрел, как он уходил.

– Ох, Коннор, – тихо сказала Мэгги.

– Мне не нужна твоя жалость.

– Я тебя и не жалею.

Но Коннор не был в этом уверен. Он попытался отстраниться, но Мэгги удержала его за руки.

– Нет, – сказала она. – Не уходи. Хочу, чтобы ты знал, я предлагаю тебе вовсе не жалость. – Она заколебалась, подбирая нужные слова.

– Я тебя слушаю.

– Наверное, мне действительно жаль того маленького мальчика, который потерял в одну ночь и мать, и отца, но я все думаю о том, что ему было всего семь лет и он не мог знать, что произошло между его родителями.

– Ошибаешься, – ответил Коннор. – Ты забываешь, что был еще дедушка. Он рассказал мне то, чего никогда не рассказала бы мать: что Раштон уехал с серебром в седельной сумке.

– Серебром? Но что…

– Много лет назад Старый Сэм наткнулся на жилу на своей земле. Он так ничего с ней и не делал. Просто держал серебро в нескольких кувшинах в погребе. Когда он увидел, что Раштону не нравится здесь жить, что он уговаривает мать уехать, Старый Сэм предложил ему деньги. Отец взял их и удрал. Этого ему хватило, чтобы пробиться в стальной бизнес. Он нажил на этом целое состояние, а мама тяжелой работой свела себя в преждевременную могилу. Вот что я знаю.

Несколько секунд Мэгги молчала, потом сказала:

– Могу только еще раз повторить, Коннор: ты не знаешь, что произошло между твоими родителями, и если не поговоришь об этом с отцом сейчас, то не поговоришь никогда.

На этот раз отодвинулась Мэгги. Она высвободилась из объятий Коннора и встала. Легонько дотронулась до его плеча:

– Спокойной ночи.

Мэгги зашагала назад к дому и не оглядывалась, пока не подошла к крыльцу. Коинор все еще сидел на каменном троне, уставившись на лунное отражение, среди простора и тишины.

На следующее утро после завтрака у Мэгги выдалось несколько свободных минут для себя и дочки. Рабочие заново переделывали ограду, Дансер готовил обед, а Коннор повез Раштона и Берил осматривать владения. Мэгги и Мередит лежали на плетеном овальном коврике в гостиной и играли тряпичным мячиком и деревянной погремушкой, сделанной Беном. Стоящая рядом с ними плетеная корзинка с бельем опрокинулась, когда Мэгги перекатила Мередит на живот, потом снова на спинку. Девчушка рассмеялась и задрыгала пухлыми ножками, оказавшись заваленной грудой белья. Вещи разлетелись во все стороны, трехногий табурет опрокинулся от их бурной возни. Мэгги осыпала поцелуями гладкий животик дочки. Мередит хихикала, морщила ротик и что-то лопотала. Густые волосы Мэгги рассыпались по плечам, и их завитки щекотали Мередит.

– Очень трогательно, – произнесла Берил, стоя в дверях гостиной. Голос ее говорил об обратном. Она вошла в гостиную, отбросив ногой попавшиеся ей по дороге вещи, и присела на стул. – Пожалуйста, продолжайте. Я вам не помешаю.

Мэгги села и попыталась привести в порядок волосы. Воткнула на место шпильки и пригладила макушку.

– Я думала, вы уехали с Коннором и Раштоном, – сказала она. Не обращая внимания на хныканье Мередит, начала собирать разбросанные вещи обратно в корзинку.

– Они поехали дальше, чем мне хотелось, – ответила Берил, пожимая плечами. – Я все равно объездила почти все поместье. Нет ничего такого, что мне хотелось бы увидеть.

Мэгги была уверена, что, будь Берил одна с Коннором, ее мнение было бы другим, но воздержалась от замечаний.

– Я собираюсь постирать, – сказала она. – Может быть, вы приглядите за Мередит?

Берил взглянула на ребенка, который спокойно сосал погремушку. Не ответив на вопрос Мэгги, она задала свой вопрос:

– Как долго ты путалась с Коннором до того, как он на тебе женился?

У Мэгги перехватило дыхание. Брови ее высоко поднялись. Косточки пальцев, стиснувших белье, побелели.

– Как долго ты путалась с Коннором до того, как вышла замуж за его отца?

Берил медленно улыбнулась, словно обрадовалась. Ее бледно-голубые глаза приветствовали ответный удар Мэгги.

– Тише. – Она поправила темный локон, намотала на указательный палец прядку волос. – Скажем просто, я никогда серьезно не занималась этой профессией, как ты.

Мэгги совладала со своим лицом.

– Не знаю, что ты имеешь в виду. Берил указала на Мередит:

– Это ребенок Коннора?

– Твой вопрос оскорбителен.

– Извини, – невозмутимо ответила Берил. – Не знаю, как еще можно его сформулировать. Так как же?

– Стоит только посмотреть на нее, чтобы узнать правду.

– Это не совсем ответ на вопрос. – Она вздохнула. – Бедный Коннор. Он задает его себе, знаешь ли.

Плечи Мэгги застыли, подбородок вздернулся. Она ощущала себя рыбой, перед которой Берил размахивает наживкой. И хотя она это знала, но не смогла удержаться – проглотила ее.

– Откуда ты знаешь?

Овальное личико Берил на мгновение склонилось к плечу. Выражение ее глаз стало жалостливым, губы мягко изогнулись.

– Как я могла бы знать, если бы он мне не рассказал? – тихо спросила она. – О, ему хочется верить, что она – его дочь. Вот это его и мучит. Он хотел бы быть уверенным, что был твоим единственным мужчиной, но… – Ее голос замер. Она изучающе смотрела на бледное лицо Мэгги. – Когда работаешь дамой на вечер у миссис Холл, то должна иметь больше одного партнера.

Сердце Мэгги заколотилось в груди. Откровения Верил поразили ее.

– Откуда ты…

Черные брови Берил снова приподнялись.

– Я уже говорила. Откуда мне знать, если не от Коннора?

Мэгги спросила себя: она не может или не хочет в это поверить?

– Когда? – резко спросила она. – Ты ведь только что появилась.

– Ты забываешь, – спокойно парировала Берил, – что мои отношения с Коннором продолжаются несколько лет. Мне кажется, я знаю, когда его что-то беспокоит. Вчера вечером я с ним говорила.

– Вчера вечером с ним была я.

– Знаю, что была. Некоторое время. Я вас видела из окна спальни. Ты его оставила сидеть у ручья. Я вышла после того, как ты ушла в дом. Мы долго беседовали.

Мэгги вспомнила, как проснулась, когда Коннор ложился в кровать. Она не имела представления, который был час, но она уже крепко спала. Он грелся подле нее, проводя холодными руками по талии и бедрам, дразнил ее, пока она не двинула его локтем под ребра.

– Вы с ним говорили о Мередит? – спросила она.

– Я спрашивала о нем самом, – сказала Берил. – Он рассказывал мне о Мередит.

– Он действительно рассказал тебе о миссис Холл?

– Действительно. – Берил ласково улыбнулась. – Ты начинаешь видеть правду, да? Иначе я не смогла бы узнать об этом.

Мвгги не могла придумать другого объяснения. Она затолкала остаток белья в корзинку, положила сверху Мередит и встала, подхватив на руки корзинку.

– Мне больше не хочется оставаться с тобой наедине, Берил. Если Коннор рассказывал тебе такие вещи, то я уверена, он не хотел, чтобы ты о них болтала.

Берил весело рассмеялась:

– О, я совершенно уверена, что не хотел. Коннор знает меня так же хорошо, как я его. Он рассказал мне, потому что знал, что я спрошу. Это его ребенок, Мэгги?

Мэгги направилась к выходу из комнаты.

– Разве ты не хочешь, чтобы я присмотрела за Мередит? – Спросила Берил.

– Иди к черту.

По лицу Берил расплылась медленная торжествующая улыбка.

Раштон смотрел на долину со скалистого карниза, стоя рядом с сыном.

– Ты все сделал точно так, как мечтала Эди, – сказал он. Он отвел глаза от просторов лежащего перед ним владения и посмотрел на сына. – Ты любишь ранчо так же, как она.

– Что ты знаешь о ее мечтах? – спросил Коннор. – Или о том, что я люблю? Ты пробыл здесь слишком недолго, чтобы узнать нас. – Эти слова вырвались у него со скоростью пулеметной очереди, и Ко и нор тут же пожалел о сказанном. – Все равно, – коротко прибавил он. – Это Мэгги виновата. Она заставила меня задуматься. – Он тронулся было дальше, но Раштон протянул руку и схватил повод Урагана. Конь нервно стукнул копытами о землю. Камни с карниза покатились по склону, рассыпаясь и отскакивая от каменистой почвы. – Ты пытаешься меня убить? – спросил Коннор, справившись с конем.

– Нет, – спокойно ответил Раштон. – Пытаюсь заставить тебя выслушать. Хоть в этот единственный раз выслушай меня.

Коннор неподвижно сидел в седле, словно окаменел.

– Этот старик настроил тебя против меня, – сказал он. – Ему была невыносима мысль о том, что внук покинет эту долину, как покинули его сыновья. Он возложил все свои надежды на Эди, заставил ее принять на себя груз собственной привязанности к этой земле и к ранчо. – Увидев, что Коннор не взрывается, Раштон сменил тон на менее серьезный, менее направленный на убеждение. – Дело в том, что твоя мать любила это место. Для Эди жить тут и любить все это было так же естественно, как дышать. Возможно, именно из-за того, что она была женщиной, твой дед ей не доверял. Возможно, из-за того, что трое сыновей уже покинули его. – Он на секунду замолчал. – Или, может, потому, что я представлял для него угрозу, человек из внешнего мира, который предпочел остаться. Старый Сэм определенно мне не доверял. Он считал, что я могу внушить Эди мысли об отъезде, забить ей голову рассказами о том, что может предложить большой город. Твой дед никогда не считал меня якорем, удерживающим здесь Эди. Был уверен, что я собираюсь увезти ее.

– Ты просил ее уехать, – сказал Коннор. – Я знаю. Слышал, как вы говорили об этом. Так что Старый Сэм был прав.

– Я просил Эди уехать больше десятка раз, – признался Раштон без тени смущения. – Но ни разу до того, как она велела мне уезжать.

Коннор рывком повернул голову и уставился на точеный профиль отца. Рот Раштона был сурово сжат, подбородок резко очерчен. Но поворот в профиль не мог скрыть влажный блеск в уголке глаза Раштона.

– Мать велела тебе уехать? – переспросил Коннор. Раштон кивнул.

– Ты лжешь. – Коннор пришпорил коня и ускакал, оставив отца одного на карнизе.

В тот вечер обед проходил в молчании. Берил пыталась было завязать беседу, но никто ее не поддержал. Мередит, казалось, почувствовала напряжение и стала капризничать во время обеда. Почти испытывая облегчение, Мэгги вышла из-за стола вместе с дочерью и удалилась в спальню. Раштон через несколько, минут пошел в пристройку, якобы для того, чтобы поиграть с работниками в покер. Бернл начала убирать со стола. Коннор отправился в кораль.

– Я так и думал, что ты можешь быть здесь, – произнес Дансер, подходя к ограде кораля.

Коннор продолжал чистить Урагана, проводя по боку жеребца жесткой щеткой.

– А я думал, ты играешь в покер.

– Ни у кого из них нет самородков, – проворчал Дансер. – Какой смысл играть, если нет самородков.

Рассмеявшись, Коннор хлопнул Урагана по заду, отчего тот подпрыгнул и ускакал в дальний угол загона.

– Не у всех же есть золотые шахты, Дансер.

– Будто я этого не знаю.

Коннор прислонился к перекладине и вытянул ноги.

– Ты что-то хотел?

– Ты сегодня возил своего папочку к южному концу ранчо?

– Нет. А должен был?

– Я сам ездил туда сегодня днем. Откровенно говоря, не могу выносить эту компанию, но только это немое дело.

Коннор понимал, что у старателя и Верил взаимная неприязнь.

– И что же?

– Думаю, с того конца к твоему стаду подбираются угонщики скота. – Теперь Коннор внимательно слушал его. – Не скажу наверняка, но по всем приметам похоже на то.

– Почему ты ничего не сказал раньше?

– Я сейчас тебе говорю.

Коннор резко свистнул. Ураган насторожил уши. Жеребец пробежал трусцой вокруг коралл и подскакал к Кон-нору. Коннор снял седло с верхней жерди и опустил на спину Урагана.

– Не хочешь мне показать это место? – спросил он, пристегивая стремена.

– Уже почти темно, – заметил Дансер. – Трудно будет идти по следу.

– Я сегодня ничего делать не собираюсь, – ответил Коннор.

– Ладно.

Они отправились через десять минут, быстро проделав первую часть пути. Дансер по натуре не был следопытом, но Коннор без труда нашел следы. Трава была вытоптана. Там, где в спешке прошли кони и скот, остались сломанные ветки.

– Это не индейцы, – заметил Коннор. – Они ни когда бы не оставили таких явных следов. Похоже, тут работали двое. Подобрали пасущихся в сторонке животных и не полезли в середину стада.

– Сколько, по-твоему, они взяли?

– Дюжину.

– Тогда их уже и след простыл.

Коннор спешился и прошел немного вперед. Ему потребовалось меньше десяти минут, чтобы найти остатки костра.

– Они были совершенно уверены, что мы не заметим дыма. Костер был большой, и они не торопились уехать.

– Считаешь, они планировали вернуться этим же путем?

– Именно так я и считаю. – Коннор бросил взгляд на небо. Дневной свет почти полностью угас. – Выезжаем завтра. Они направляются к твоему участку, Дансер.

Возможно, засядут в твоей хижине.

– Черта с два.

Коннор ухмыльнулся, когда Дансер сплюнул при мысли о том, что угонщики могут использовать его хижину.

– Поехали, – сказал он. – Мэгги будет беспокоиться.

– На это не рассчитывай, – пробормотал Дансер.

– Что? – Коннор оглянулся через плечо. – Ты что-то сказал?

– Не важно. Предпочитаю не совать свой нос в чужие дела.

– Больше похоже, что ты вывихнул себе нос. – Ему хотелось посмотреть, ответит ли Дансер. Не дождавшись ответа, Коннор пожал плечами и поехал впереди по направлению к ранчо.

Берил ждала на крыльце. При их приближении она расправила на груди светло-лиловое платье, легко сбежала по ступенькам и пересекла двор.

Дансер первым заметил ее приближение.

– Вот и неприятности, – пробормотал он себе под нос. И добавил громко: – Пойду в пристройку и расскажу остальным, что мы обнаружили. А ты позаботься о конях. – Он спешился и поспешно ушел прежде, чем Берил подошла к ним.

Коннор соскользнул с седла и взял обоих коней под уздцы. Не обращая на Берил внимания, повел их в стойла.

– Что там опять такое, Берил? – спросил он, зажигая фонарь. И повесил его на крюк возле стойла.

– Мог бы быть чуточку поприветливее, – заметила она, проскальзывая к первому стойлу. Лицо ее залил теплый свет фонаря. Некоторое время Берил наблюдала за работой Коннора, потом небрежно произнесла:

– Хорошенькая у тебя дочь. То есть если это твоя дочь. Он резко поднял голову и пристально посмотрел на нее:

– И что это должно значить, черт побери?

– Просто то, что мне известно, что Мэгги была проституткой, которую ты встретил в борделе миссис Холл.

Полагаю, трудно определить, который из темноволосых и черноглазых посетителей является отцом ребенка.

– Что творится в твоей голове, Берил? – сердито спросил Коннор, нанося ответный удар прежде, чем она загонит его в угол.

Она деликатно пожала плечами.

– Я что-то не так сказала? – спросила она. – Я думала, что поскольку Мэгги поделилась со мной, то я могу говорить с тобой откровенно.

Коннор прищурился и несколько минут смотрел на Берил.

– Мэгги рассказала тебе о миссис Холл? – с подозрением спросил он.

– А откуда я еще могу это знать?

Вот это стоит выяснить, подумал Коннор.

– Мередит – мой ребенок, и если тебе кажется, что Мэгги сказала тебе что-то другое, значит, ты се неправильно поняла.

– Возможно, – мягко ответила Бернл, слегка отступая. – Скажи, Коннор, она уже была беременна, когда ты на ней женился?

– Не думаю, – ответил он. И принялся обтирать коня Дансера. – Это не имеет отношения к тому, почему я женился на ней, Берил, поэтому перестань лаять на это дерево.

Она весело рассмеялась:

– Какая неприятная картинка.

– Она тебе подходит, – напрямик ответил он. – Ты сука.

Берил заморгала. Потом поджала губы:

– Ты пожалеешь о своих словах.

Коннор не опустил взгляда:

– Сука в течке.

Она дала ему пощечину.

Коннор не среагировал, только застыл. Он увидел, что Берил дрогнула. Через секунду он миновал ее и зашел в следующее стойло, чтобы заняться Ураганом.

Берил пришла в себя и последовала за ним.

– Твоя жена здесь несчастлива, – сказала она. Почти на все, что могла еще сказать Берил, Коннор не обратил бы внимания. Но эта колючка вонзилась в открытую рану.

– Это тебе Мэгги сказала? – осторожно спросил он.

– А ты как думаешь? – отпарировала она. И не успел он ответить, как Берил продолжила: – Когда я была в Денвере, то общалась с ее сестрами. Был разговор о том, что Мэгги хотела стать доктором. Признаюсь, что нахожу эту идею довольно странной, но, с другой стороны» она из довольно странной семьи, тебе не кажется?

Коннор не ответил.

– Как ты думаешь, она винит тебя в том, что забеременела от тебя? – спросила Берил. Она прислонилась к стенке стойла и сложила руки у своей тонкой талии. – Ты мог и не знать о ребенке, но она-то знала, и при всех этих незаконнорожденных в ее семействе какой у нее оставался выбор? – Берил пожала плечами. – Ты должен признать, Коннор, похоже, Мэгги отказалась от медицины, чтобы приехать сюда. Если бы у меня была такая мечта, я бы ни на что другое не согласилась.