Текст книги "Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»"

21. «Как де у меня бороду выбреют, что мне делать?»

В один январский день 1700 г. на подворье Троице-Сергиева монастыря, располагавшемся на территории Московского Кремля, тихо беседовали боярин князь Иван Иванович Хованский и известный московский книгописец Григорий Васильев сын Талицкий. Они обсуждали «страшные события» последних дней: введение нового летоисчисления от Рождества Христова, «нечестивое» празднование Нового года 1 января, обнародование указа о ношении западноевропейского (венгерского) костюма. Между прочим боярин обсудил с Талицким очень волновавший его вопрос: «Бороды де бреют, как де у меня бороду выбреют, что мне делать?»11
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 537.


[Закрыть]

Этот вопрос князя Хованского наверняка мучил многих людей его окружения. После встречи в Преображенском 26 августа 1698 г. насильственное брадобритие при дворе Петра I стало постоянным занятием. Тот же И.-Г. Корб, описывая в своем дипломатическом дневнике торжества по случаю празднования новолетия 1 сентября 1698 г., отметил:

Однако и такая торжественность дня не помешала явиться несносному брадобрею. На этот раз обязанность эту отправлял известный при царском дворе шут, и к кому только ни приближался он с ножницами, не позволялось спасать свою бороду под страхом получить несколько пощечин. Таким образом, между шутками и стаканами весьма многие, слушая дурака и потешника, должны были отказаться от древнего обычая22
  Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 88.


[Закрыть].

Такие шутовские брадобрития в присутствии царя не прекращались и в дальнейшем. Известный голландский путешественник Корнелий де Бруин, в 1702 г. посетивший Москву и встречавшийся с самим Петром, в описании своего путешествия обратил внимание на одну весьма экзотическую деталь тогдашнего придворного быта:

Чтобы приказание это [о бритье бород среди придворных] исполнялось в точности, заведены были [при дворе] особые бородобреи, чтобы они брили бороды без различия всем тем, кого встретят с бородою. Многим из русских распоряжение это казалось до того горьким, что они старались подкупить деньгами тех бородобреев, которым поручено было брить всех; но это не помогало, потому что вслед за тем они попадали на другого бородобрея, который не соглашался ни на какой подкуп. Такое бритье совершалось даже за столом царя и везде в другом месте, даже над самыми знатными вельможами. Невозможно выразить скорбь, какую причиняло это бритье многим русским, не могшим утешиться оттого, что они потеряли бороду, которую они так долго носили и которую считали признаком почета и знатности. Есть и теперь еще много таких, которые дали бы Бог знает что за то, чтобы отбыть такого несчастья33
  Bruins C. de. Reizen over Moskovië, door Persië en Indië: verrykt met driehondert kunstplaten, vertoonende de beroemste lantschappen en steden, ook de byzondere dragten, beesten, gewassen en planten, die daar gevonden worden: voor al derzelver oudheden, en wel voornamentlyk heel uitvoerig, die van het heerlyke en van oudts de geheele werrelt door befaemde Hof van Persepolis, by den Persianen Tchilminar genaemt. Amsterdam, 1714. P. 46–47. Здесь я пользуюсь переводом с французского издания П. П. Барсова, сверенным по голландскому подлиннику О. М. Бодянским: Путешествие через Московию Корнелия де Бруина. М., 1873. С. 96.


[Закрыть].

Продолжал собственноручно резать бороды и сам царь. В декабре 1702 г. прусский посланник Георг Иоганн фон Кайзерлинг в одном из своих донесений сообщал о том, что царь в этот день собственноручно отрезал бороду у главы Разрядного приказа боярина Т. Н. Стрешнева, который при этом сетовал, что не имеет возможности выкупить право ношения бороды, на что он не пожалел бы и нескольких тысяч талеров44
  См.: Бушкович П. Петр Великий. С. 237.


[Закрыть].

Уже обладая контекстным знанием (см. п. 8–13 в этой книге), мы можем во всей полноте представить драматизм ситуации. С точки зрения многих «московитов» (в том числе патриарха Адриана и всего его окружения), брадобритие лишает человека Образа Божия, уподобляет его бессловесным животным и ставит под сомнение спасение души. Но что делать, когда виновником брадобрития является сам царь? Следует ли пойти по пути Виленских мучеников, пострадавших «за брадобритие» (см. п. 12), оказав нечестивому царю сопротивление? Но как сопротивляться государю, которому ты ранее принес присягу? И что делать дальше после того, как ты оказался безбородым по воле самого государя? А если тебя лишил бороды сам государь, собственной рукой? Следует ли после этого начать ходить к цирюльнику, как делают все лояльно настроенные к царю люди? Или в ожидании Страшного Суда вновь отрастить бороду, чтобы предстать перед Спасителем в образе православного праведника? Но поступить так значило навлечь на себя гнев царя, ясно показавшего, что отныне он не желает видеть бородачей. Такие сомнения, мучившие многих, и были выражены в вопросе князя Хованского.

Думается, вряд ли боярин князь Иван Иванович Хованский не подвергся насильственному брадобритию ранее, до разговора с Талицким. Возможно, он был среди тех людей, которым Петр I отрезал бороду еще 26 августа 1698 г. Но царь со своими шутами находился в Москве не всегда. В конце октября того же года Петр отправился в Воронеж, где пробыл до середины декабря. В середине февраля 1699 г., на первой неделе Великого поста, царь опять отправился в Воронеж, откуда вернулся лишь в середине сентября55
  За всеми перемещениями царя теперь можно легко наблюдать благодаря недавно опубликованной «Биохронике Петра Великого (1672–1725 гг.)», составленной Е. В. Анисимовым: [Электронный ресурс]. URL: https://spb.hse.ru/humart/history/peter/ (дата обращения: 17.09.2022).


[Закрыть]. Пока его в Москве не было, многие царедворцы могли чувствовать себя спокойнее. Как говорилось в одном из подметных писем начала XVIII в., адресованных Петру I, боярин Алексей Петрович Салтыков, узнав о том, что царь вскоре уезжает из Москвы, «приехал он в дом свой и говорил жене своей: „Жена, ведаешь ли нашу радость, что идет опять с Москвы? Вели, жена, молебен отпеть“»66
  РГАДА. Ф. 7 (Преображенский приказ, Тайная канцелярия и Тайная экспедиция). Оп. 1. Д. 1. Л. 10 об. Опубл.: Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII века. Т. 2. Материалы и приложения. С. 125.


[Закрыть]. В другом подметном письме государю сообщалось: «Как ты придешь к Москве, и то при тебе ходят в немецком платье, а без тебя все боярские жены ходят в руском платье»77
  РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1. Л. 8 об. – 9. Опубл.: Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII века. Т. 2. Материалы и приложения. С. 122–123.


[Закрыть]. Если так происходило при дворе в отношении уже объявленных царских указов о ношении западноевропейского костюма, что говорить о брадобритии, относительно которого формального запрещения еще не существовало (см. п. 20)? По всей видимости, боярин князь Хованский и был в числе тех царедворцев, которые предпочли в отсутствие государя снова отрастить бороду. Но теперь, когда царь вновь был в Москве, а И. И. Хованский в любой момент мог с ним повстречаться, как поступить? Сбреешь бороду – рискуешь лишиться вечного спасения: а что, если Господь заберет к Себе в таком виде? Сохранишь бороду – подвергнешься унизительному и публичному брадобритию. «Ничто не может заставить русских расстаться с своими бородами, кроме самовластия царя и страха, что (в минуту веселого расположения духа) он прикажет вырвать бороды их с корнем и уничтожит их таким грубым способом, что, вместе с волосами, оторвется и кожа»88
  Perry J. The State of Russia. L., 1716. Здесь и далее сочинение Дж. Перри цитируется по переводу княжны О. М. Дондуковой-Корсаковой. См.: Перри Дж. Состояние России при нынешнем царе. М., 1871. С. 126–127.


[Закрыть], – засвидетельствовал очевидец, английский инженер Джон Перри, в 1698–1715 гг. служивший в России, где нередко виделся с царем и наверняка сам наблюдал то, о чем написал.

На вопрос Хованского Талицкий отвечал так: «Как де ты знаешь, так и делай». Видимо, эту фразу следует понимать следующим образом: поступай так, как подсказывает тебе твоя совесть. Талицкий проповедовал учение о том, что Петр – это Антихрист, который уже явился во плоти (см. п. 24 в этой книге). В рамках его концепции поведение царя было вполне объяснимым: Антихрист не мог терпеть в своем окружении людей, носящих на себе Образ Божий. Голый подбородок и щеки делали для него людей своими, носящими своеобразную печать Антихриста. Талицкий считал, что царю-Антихристу не только можно, но даже нужно сопротивляться, так как исполнение его нечестивых повелений приведет к вечной погибели. Лучше принять мученический венец, презреть эту земную жизнь, но остаться верным Христу и наследовать жизнь вечную. В таком духе книгописец наставлял боярина: хочешь оказаться в числе верных – пострадай за свою веру и прими мученический венец.

Но Хованский поступил иначе. Как и все бояре, он 31 января 1700 г. был оповещен о необходимости явиться к государю в Преображенское на Генеральный двор: «1700‐го генваря в 31 день к бояром, и околничим, и к ближним людем на дворы посланы подячие, чтобы сего числа были в Преображенское на Генералской двор»99
  В Китай-город, где проживал боярин И. И. Хованский, оповещать думных людей были отправлены подьячие Разрядного приказа Андрей Худяков и Федор Попов. См.: Захаров А. В. Государев двор Петра I. С. 84.


[Закрыть]. Отправляясь туда, князь Хованский сбрил себе бороду.

Некоторое время спустя уже безбородый боярин Хованский, принимая Талицкого в своих палатах на Никольской улице, сокрушался о своей будущей вечной участи такими словами:

Бог де дал было мне венец, да я потерял: имали де меня в Преображенское, и на Генералном дворе Микита Зотов ставил меня в митрополиты, и дали де мне для отречения столбец, и по тому де писму я отрицался, а во отречении спрашивали вместо «веруешь ли?» – «пьешь ли?». И тем де своим отречением я себя и пуще бороды погубил, что не спорил. Лутче де было мне мучение – венец принять, нежели было такое отречение чинить1010
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 537.


[Закрыть].

Послушно сбривший бороду Хованский был привлечен царем и к участию во Всешутейшем соборе. И опять боярин не нашел в себе силы пойти по стопам Виленских мучеников и воспротивиться нечестивым порядкам, заведенным при дворе. В августе 1700 г., когда Талицкий, уже сам находясь под следствием в Преображенском, был вынужден под пытками раскрыть весь круг своих единомышленников, привлекли к допросу и боярина Хованского. Он тут же повинился во всех пересказанных выше словах: «Те де слова он, князь Иван, ему, Гришке, говорил для того, что он, Гришка, ево, князь Ивана, словами своими обольстил». Но затем, в застенке и на очной ставке с Талицким, Хованский отрекся от своих первых показаний, настаивая на том, что тот его «поклепал напрасно». Однако книгописец был настойчив: «Он, Гришка, на него, князь Ивана <…> не поклепал и говорил на него, князь Ивана, точно: [те слова] от него, князь Ивана, слышал». И. И. Хованский умер под караулом во время следствия1111
  См.: Там же. С. 538.


[Закрыть].

Но, несомненно, были люди, которые в своей воле к сопротивлению были более решительны, чем боярин Хованский. Об одном таком решительном поступке мы узнаём из записок Желябужского1212
  Так как Иван Афанасьевич Желябужский умер в 1692 г., тогда как записки прерываются при описании событий 1709 г., авторство памятника или его части, по всей видимости, следует связывать с родственником И. А. Желябужского стольником Семеном Васильевичем Желябужским, умершим в 1710 г. См.: Захаров А. В. «Государев двор» и «царедворцы» Петра I: проблемы терминологии и реконструкции службы // Правящие элиты и дворянство России во время и после Петровских реформ (1682–1750). М., 2013. C. 36.


[Закрыть]:

И по указу государеву изо всех городов велено быть воеводам к Москве к смотру, также которые были в посылках, декабря к 1‐му числу [1704 г.], и о том в городы посланы грамоты. И всех воевод и посылных людей изволил смотреть сам государь в Преображенском на Генералском дворе, а кликали их по одному имени, кликал розрядной дьяк Федор Замятнин, а государь изволил смотреть по тетрати и ставить крыжи над именами. Иван Данилов сын Наумов на смотре бит батоги нещадно за то, что у него борада и ус не выбреты. И после смотру им, воеводам, была скаска, чтоб у них впредь бород и усов не было, а у кого будет, и тем будет гнев. А с Москвы им без указу ездить не велено1313
  РГАДА. Ф. 181. Оп. 2. Д. 125. Л. 505 об. – 506. Опубл.: Желябужский И. А. Дневные записки // Рождение империи. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. С. 346–347.


[Закрыть].

Стольник Иван Данилович Наумов, в конце февраля 1704 г. определенный к делам в Ингерманландской канцелярии, был безусловно решительным и мужественным человеком. Возможно, его борода была когда-то уже отрезана Петром I, но он отрастил себе новую и не пожелал с ней расстаться, когда был вызван на государев смотр в Преображенское. Из дневных записок Желябужского мы узнаём, что смотр был назначен на 1 декабря 1704 г. Действительно, именно в эти дни, в начале декабря, государь отправился в Москву из-под Нарвы. Вернулся он 19 декабря 1704 г.1414
  См.: Походный журнал 1704 г. СПб., 1854. С. 12–13.


[Закрыть] Иными словами, Наумов имел достаточно времени, чтобы подготовиться к смотру и сбрить бороду (как это сделал боярин Хованский в начале 1700 г.). Значит, приезд на смотр с бородой был сознательным жестом, демонстрацией несогласия с действиями государя. В боярском списке 1705 г. напротив имени стольника И. Д. Наумова фигурирует запись: «По государеву смотру написан под крестом, оставлен в Ынгермоланской канцелярии»1515
  «В смотренных и боярских списках на полях „крыжом“ (знаком креста) приказные служащие отмечали фамилии людей для выбора к определенной службе или для особых поручений» (Захаров А. В. «Написан я в первую статью в бытейщики»: социальная идентичность царедворцев и шляхетства при Петре Первом // Quaestio Rossica. 2022. Vol. 10. No. 3. С. 964).


[Закрыть]. Но в том же 1705 г. стольник Наумов отошел в мир иной: в боярском списке была оставлена новая запись: «Умре»1616
  См.: РГАДА. Ф. 210. Оп. 2. Д. 52. Л. 28.


[Закрыть]. Была ли смерть этого стольника в 1705 г. как-то связана с тем эмоциональным потрясением, которое он, несомненно, перенес во время публичной порки за брадоношение, вряд ли удастся точно установить. Но резкие действия Петра I в отношении Наумова, так же как и его устное распоряжение о том, чтобы впредь никто небритым являться на смотр не дерзал под угрозой царского гнева, свидетельствующее о высшей степени раздражения государя, позволяют считать, что таких смельчаков, каким был Наумов, все же было немало.

Эти два случая хорошо показывают, как непросто было сопротивляться воле Петра людям из его ближайшего окружения. Конечно, подобные мучения испытывал далеко не каждый царедворец. Как мы уже знаем, в придворной среде никогда не было согласия в отношении брадобрития, а в эпоху царя Федора Алексеевича и царевны Софьи брадобритие и вовсе считалось нормальным явлением (см. п. 14 в этой книге). Но, несомненно, среди царедворцев имелось немало и таких, которые, подобно боярину князю Хованскому, были глубоко убеждены в греховности брадобрития, а некоторые по-прежнему считали, что это вопрос «духовный», а значит, здесь следует сохранять послушание Церкви. Большинство из них было вынуждено вопреки убеждениям подчиниться, как это сделал князь Хованский. Британский дипломат Чарлз Уитворт, имевший возможность в начале 1705 г. оценить результаты действий Петра, сообщал в Лондон: «Во всем городе, сколько я вижу, все значительные лица показываются не иначе, как в немецком платье. Самое трудное было убедить их сбрить длинные бороды, которые у большей части дворянства были обриты в присутствии царя, чем отнята была возможность к сопротивлению»1717
  Цит. по: Елагин Е. А. История русского флота. Период Азовский. Приложения. Ч. II. СПб., 1864. С. 37.


[Закрыть]. Уитворт открывает новую грань царского брадобрития: лишая царедворцев бород собственной рукой, царь «отнимал у них возможность к сопротивлению». Действительно, в ситуации, когда сам государь отрезает у тебя бороду, сопротивляться было невозможно, а продолжение брадоношения означало бы демонстрацию сопротивления царской власти (как в случае с Наумовым).

Отсутствие возможности открытого сопротивления принуждало приближенных к Петру I людей искать другие способы выхода из того сложнейшего экзистенциального тупика, в котором они оказались. Английский инженер Джон Перри, с 1698 г. находившийся на русской службе, а в начале 1702 г. отправленный для наблюдения за строительством кораблей в Воронеж, видел собственными глазами, как русские бородачи-плотники, в феврале 1703 г. ожидавшие приезда на верфь государя, были вынуждены расстаться со своими длинными бородами:

Около этого времени царь приехал в Воронеж, где я тогда находился на службе, и многие из моих работников, носившие всю свою жизнь бороды, были обязаны расстаться с ними; в том числе один из первых, которого я встретил возвращающимся от цирюльника, был старый русский плотник, бывший со мною в Камышинке, отлично работавший топором, и которого я всегда особенно любил. Я слегка пошутил над ним по этому случаю, уверяя его, что он стал молодым человеком, и спрашивал его, что он сделал со своей бородой? На это он сунул руку за пазуху и, вытащив бороду, показал мне ее и сказал, что когда придет домой, то спрячет ее, чтобы впоследствии положили ее с ним в гроб и похоронили вместе с ним, для того чтобы, явившись на тот свет, он мог дать отчет о ней св. Николаю. Он прибавил, что все его братья (подразумевая под этим товарищей работников), которых в этот день тоже выбрили, как его, также об этом позаботились1818
  Перри Дж. Состояние России при нынешнем царе. С. 127.


[Закрыть].

Скорее всего, подобную изобретательность проявляли не только русские плотники, которым приходилось часто бывать на глазах государя. В кабинете Ивана Александровича Нарышкина (1761–1841) хранилась передававшаяся из поколения в поколение семейная реликвия – шкатулка, в которой на шелковой вышитой крестом подушке покоилась длинная седая борода. Семейное предание связывало происхождение этого талисмана с родной бабкой Ивана Александровича – Анастасией Александровной Нарышкиной (урожд. Милославской; 1700–1773), которая якобы получила эту бороду из рук глубоко почитаемого ею старца Тимофея Архиповича, чудесно явившегося ей во время молитвы1919
  См.: Тимирязев Ф. И. Борода Тимофея Архипыча. Стб. 612–620.


[Закрыть]. Но, вероятнее всего, борода принадлежала кому-то из ее родственников из числа царедворцев и предназначалась для положения во гроб при захоронении. Но по какой-то причине борода не была использована по назначению и, превратившись в семейный талисман, постепенно обросла легендами.

Обрисованные выше практики открытого и «тихого» сопротивления, разумеется, сопровождались разговорами на грани государственного преступления2020
  Анализ процессов о «непригожих словах» о государе начала XVIII в. с участием представителей высшего московского общества см.: Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. Гл. 4.


[Закрыть]. Все это создавало настроение скрытого неодобрения и враждебности по отношению к царю и его действиям, которого Петр I, конечно, не мог не ощущать. Важно отметить, что царедворцы (служилые люди, носители «московских чинов») в начале XVIII в. (так же как и в XVI–XVII вв.) составляли главный (если не единственный) административный ресурс государя. Именно от этих людей зависело исполнение царских указов на местах. Петр не мог не понимать, что всеобщий указ о брадобритии не будет иметь никакого эффекта, пока к брадобритию не приучились царедворцы – люди, которые должны будут претворять его в жизнь и следить за его исполнением. Возможно, именно поэтому царь и не торопился с обнародованием уже разработанного осенью 1698 г. указа (см. п. 20), ограничиваясь шутовскими брадобритиями и персональными устными распоряжениями. Но, видимо, дело было не только в этом.

22. «…Итить в Преображенское царя обличать»

В один июльский день 1699 г. архимандриту московского Знаменского монастыря Иоасафу случилось присутствовать на погребении посадского человека в Зарядье, в приходе Церкви Зачатия Анны, что в Углу. Во время печальной церемонии он встретил группу собиравших милостыню и что-то проповедовавших юродивых во власяницах, а иных и в веригах. Главным из них был Ивашка Нагой – известный и широко почитаемый юродивый, который имел репутацию блаженного святого11
  Из дела следует, что Ивашку Нагого называли «святым» другие юродивые, с которыми он был задержан (см.: РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 739. Л. 3). О юродивых в России конца XVII – первой трети XVIII в. см.: Лавров А. С. Колдовство и религия в России: 1700–1740 гг. М., 2000. С. 257–266.


[Закрыть]. Видимо, его почитал и сам архимандрит Иоасаф: он ранее позволил юродивому жить и кормиться в его монастыре. Архимандрит распорядился всех юродивых схватить, отвести в Знаменский монастырь, где посадить на цепь до своего возвращения.

Вернувшись в монастырь, архимандрит приказал привести Ивашку в свою келью, чтобы провести с ним разъяснительную беседу. Иоасаф в своей «сказке», в которой пересказал их разговор, пояснил, что «он, Ивашко, безмолствовал и ни с кем не говорил при многих людех», – поэтому он и беседовал с ним без свидетелей. Оставшись с юродивым наедине, архимандрит стал его обличать в том, что он, имея кров и прокормление в его монастыре, ходит «по рядам и по погребениям», что-то проповедует и тем вводит православных в соблазн. На упреки в попрошайничестве Ивашка отвечал: «В том де вины нет, а дают де мне ради моей святости, и в том де мне будет мзда от Бога, что я, брав, и роздаю нищим же, а иному бы и не дали». Что же касается того, что он, ничего не боясь, говорит в народе правду, на это Нагой, видимо, отвечал: на то он и юродивый, чтобы так делать22
  К сожалению, в своей «сказке» архимандрит Иоасаф воспроизвел диалог не полностью. Так, совершенно неясно, почему Ивашка, объяснив, что не совершает ничего плохого, собирая милостыню, вдруг сразу заявил: «И я де хочю и не то де делать: итить в Преображенское царя обличать» и т. д. Мне кажется, на эти слова Ивашку спровоцировали упреки архимандрита в соблазнении людей своими обличительными речами. См. Приложение № 8 в этой книге. С. 510.


[Закрыть].

Но дальше Нагой произнес фразу, которая сразу перевела их разговор в опасную политическую плоскость: «И я де хочю и не то де делать: итить в Преображенское – царя обличать, что бороды бреет33
  Отметим, что Ивашка Нагой не говорит о том, что государь указал бороды брить. Юродивый хочет обличать царя за то, что тот «бороды бреет». Речь, несомненно, идет о насильственном брадобритии в придворной среде.


[Закрыть], и с немцами водитца, и вера стала немецкая».

Если верить «сказке» архимандрита, услышав такие слова, он принялся ругать юродивого: «Проклятой Ивашко, в своем ли ты уме?! Такие речи говоришь!» Потом архимандрит стал отговаривать своего подопечного от этой затеи: «Государя нет на Москве: изволил итить в Азов и ныне в Азове».

Но юродивый настаивал на своем: он знает, что царя сейчас нет, но он вот-вот вернется: «будет де скоро к Москве послов немецких встречать». На вопрос, откуда он это знает, Ивашка пояснил: так «в народе говорят». Как только государь вернется, Нагой намеревался «итить в Преображенское царя обличать» за брадобритие и отступление от православия. Брадобритие – страшная ересь, отступление от веры, так как, лишаясь бороды, человек лишается Образа Божия. И за все это царя должен обличать патриарх, но он почему-то этого не делает. Видно, патриарх уже сам истратил Образ Божий. Приблизительно так размышлял вслух юродивый44
  Из «сказки» архимандрита неясно, почему он сказал юродивому, что «патриарх – глава и Образ Божий носит на себе». Появление в сентенции архимандрита слов о создании человека по Образу и подобию в контексте обсуждения введения Петром брадобрития, на мой взгляд, должно означать, что Ивашка Нагой первым стал об этом говорить, и именно при осуждении бездействия патриарха. См. Приложение № 8 в этой книге. С. 511.


[Закрыть].

Такими речами Нагой окончательно вывел из себя архимандрита: «Проклятой сатана, нагой бес! Что ты видел?» Сам ты неграмотный, ничего не знаешь, а смеешь богословствовать, да еще говорить такие речи о патриархе! «Или от ума отошел? У нас святейший патриарх – глава и Образ Божий носит на себе». И государь у нас православный, «а никакова соблазну от него, государя, не слыхал».

В ответ на эту ругань рассердился и Нагой: теперь он принялся откровенно обличать и патриарха, и церковные власти, в том числе и самого архимандрита, за конформизм по отношению к отступничеству от истинной веры со стороны самого государя, о котором все хорошо знают, но делают вид, что ничего не происходит: «А какой де он патриарх? Живет ис куска – пить бы ему да есть, да бережет де мантию да клабука белова, затем де он и не обличает. А вы де власти все накупные».

После этой беседы, перешедшей все границы допустимого, архимандрит велел Нагого посадить под караул, а сам тотчас поспешил в Патриаршие палаты в Кремле, где был принят Адрианом, которому обо всем этом рассказал. Патриарх, так же как и архимандрит, отнесся к делу очень серьезно: он приказал «ево, Ивашку, держать в крепи до пришествия великого государя».

Петр вернулся в Москву в конце сентября 1699 г., но до дела Ивашки Нагого сразу руки не дошли. Лишь в конце декабря царь распорядился отправить Нагого для следствия в Преображенский приказ. На допросе в январе 1700 г. выяснилось, что настоящее имя Ивашки Нагого – Парамон («имя де свое он, Парамошка, переменил и, ходя нагой, назывался Ивашком для тово, чтоб ево знакомые не познали, а не для воровства»). Родом он из деревни Неумоина Переславль-Залесского уезда, вотчины стольника Лукьяна Евстафьевича Сытина, откуда он лет пять назад бежал в монастырь – Флорищеву пустынь – вслед за своим отцом. И тому ныне года с три он, Парамошка, начал юродствовать («наг почал ходить») и по благословению своего духовного отца, «чорного попа Гедеона», «на себя вздел» медную цепь с крестом. Странствовал Парамошка сперва в Плёсе, потом пошел юродствовать в Нижний Новгород, а тому года с два перебрался в Москву, где жил в Знаменском монастыре55
  См.: РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 739. Л. 10.


[Закрыть]. Пересказанные в «сказке» архимандрита Иоасафа слова он сразу признал. На вопрос о том, откуда именно он узнал про запрещение брадобрития, юродивый ответил: «Писано де о том в Прологу, слышал он, как чли в Знаменском монастыре и в ыных церквах святыми словами, а сам грамоте не умеет»66
  Там же.


[Закрыть]. В Преображенском приказе юродивого заподозрили в том, что его кто-то подговорил обличать патриарха и царя. По этому подозрению с целью получения информации о сообщниках его жестоко пытали (били кнутом и жгли огнем). На пытках Парамон показал, что «царя обличать ево нихто не научал и не посылал, и совету у него о том ни с кем не бывало», все то он «говорил с проста ума, дьявол де меня те слова говорить научил»77
  Там же. Л. 10–12.


[Закрыть].

Выписка из дела была рассмотрена на заседании боярской комиссии 12 июня 1700 г. Бояре «приговорили Парамошке Нагому за ево воровские и непристойные слова учинить наказание: бив кнутом и отрезав язык, сослать в Соловецкой монастырь и быть ему в том монастыре под крепким началом, и о том в тот монастырь к архимандриту послать ево, государеву, грамоту»88
  Там же. Л. 13–14.


[Закрыть]. Однако Петр I, который лично слушал выписки из этого дела в Преображенском 27 июня 1700 г., распорядился изменить наказание. В его именном указе говорится: «Тому Парамошке за ево воровство и за воровские непристойные слова велено учинить наказанье: бить кнутом нещадно и, запятнав, сослать в Азов на катаргу в вечную работу, а буде он, будучи на катаргах, учнет чинить раскольство, и ево казнить смертью, не отписываясь к великому государю к Москве»99
  РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 739. Л. 15.


[Закрыть].

Таким образом, хотя Ивашка Нагой так и не успел прийти в Преображенское царя обличать, тем не менее его слова дошли до монарха, пройдя через патриарха, Преображенский приказ и Боярскую думу.

Идея о том, что заблуждающегося молодого государя необходимо обличать и направлять на путь истинный, витала в московском воздухе. Не случайно Ивашка в качестве источника своей информации назвал народные слухи. Согласно представлениям, распространенным среди людей Московского государства, «обличать» впадшего в «ересь» государя должны были авторитетные духовные лица, и в первую очередь, конечно, сам предстоятель. 22 апреля 1702 г. в Патриарший духовный приказ в Кремле было подброшено анонимное послание, адресованное местоблюстителю Стефану Яворскому, написанное палочкой и крупными буквами, чтобы не дать возможности по почерку опознать автора: «Соборныя Апостолския Церькви митрополиту Стефану. Что ты не стоишь за православную християньскую веру, за проклятое бритоборотие и за бусурманское платие, а от всех християн буди ты проклят!»1010
  РГАДА. Ф. 165 (Секретные дела). Оп. 1. Д. 9. Л. 1. Подметное письмо в описи датировано ок. 1703 г. Эта датировка закрепилась в историографии. См.: Белокуров С. А. Материалы для русской истории. М., 1888. С. 535; Живов В. М. Из церковной истории времен Петра Великого. С. 123. Примеч. 31. Между тем в другом фонде имеется письмо Стефана Яворского Петру I с объяснением обстоятельств обнаружения данного подметного письма, которое позволяет уточнить его датировку: «… И в нынешнем, государь, 1702‐м году апреля в 22 день во 2‐м часу дня в Патриарше[м] духовном приказе, в той вышеписанной полате, в столе, в котором судиа, и старосты поповския, и певчия сидят, подкинуто воровское подметное писмо. И того ж числа и часа о том подметном писме возвещено от тех певчих судии́, потому что в тот час ево, судии́, в приказе не было. И судия, пришед в приказ, велел приказные двери запереть и всем прилучившимся всякого чина людем, которые в той полате были, подписать для свидетелства того подметного писма имяна руками своими в тетрать. И кто в том приказе имяны в то число прилучились, писали имяна своими руками в тетрать. И то подметное писмо и тое тетрать он, судья, прислал ко мне, богомолцу твоему. А каким случаем то писмо в том столе поднято и кто имяны в то число в той полате прилучились и руки приложили, и то в той третрате написано имянно. И, засвидетелствовав то подметное писмо и тетрать, послал я, богомолец твой, государев, к тебе, великому государю, в поход, запечатав в лист. И о том что ты, великий государь, укажешь?» (РГАДА. Ф. 160 [Письма и прошения разных лиц на высочайшее имя]. Оп. 1. 1702 г. Д. 16. Л. 1).


[Закрыть] (см. ил. 23 в этой книге).

Но если те, кто должен обличать, этого не делают, их обязанность должна быть исполнена кем-то еще. Широко почитаемый юродивый Ивашка Нагой изъявил готовность взять на себя то дело, которое должен выполнить патриарх. Но, конечно, он был не единственным (не первым и не последним) человеком, кто решился на такой шаг (см. также п. 26).

В конце декабря 1696 г. или в начале января 1697 г. старец московского Андреевского монастыря Авраамий подал Петру I челобитную с суровой критикой различных общественных непорядков. Из самого текста следует, что эта челобитная (или «тетради») выражает не столько мнение одного старца, сколько консолидированную позицию некоего круга лиц, часто собиравшихся в келье Авраамия (в Андреевском монастыре на Воробьевых горах) для разговоров не только на духовные темы, но также и о «всяких мирских общих нужных делах».

Ознакомившись с содержанием «тетрадей», Петр I приказал арестовать Авраамия и выяснить, кто именно принимал участие в этих разговорах, какие другие «поносные» речи про царя при этом говорились и не имеет ли кто из этих людей «воровского умыслу на государское здоровье». Расследование, которое велось в Преображенском приказе в январе – марте 1697 г., выявило имена некоторых участников этого «кружка», как его называют в литературе: боярин Матвей Богданович Милославский, подьячие Владимирского судного приказа Игнатий Бубнов и Никифор Кренев, стряпчий Троице-Сергиева монастыря Кузьма Рудеев, крестьяне села Покровского Иван и Роман Посошковы и др.1111
  См.: Бакланова Н. А. Тетради старца Авраамия // Исторический архив. Т. VI. М.; Л., 1954. С. 131–155; РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 484; Кафенгауз Б. Б. И. Т. Посошков. Жизнь и деятельность. М.; Л., 1950. С. 173–181; Волков М. Я. Монах Авраамий и его «Послание Петру I» // Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С. 311–336.


[Закрыть] Эти единомышленники, собиравшиеся в келье старца Авраамия, критиковали царя за «потехи непотребные», «шутки и дела богонеугодные», «от которых надобно ему возбранять подданных своих, и он де то сам творит» (речь идет о Всешутейшем соборе), неправедный суд, мздоимство и волокиту в приказах, за то, что государь «безмерно де стал упрям», мать, жену, духовника и прочих «всех не слушает и совету от них доброго не приемлет», «не изволит жить в своих государских чертогах на Москве» и др. Старец говорил своим собеседникам, «чтоб они тебе, великому государю, известили и челом били о том, чтоб неугодное Богу и людям добрым непотребное покинуть, а за угодное и потребное Богу и людям добрым неленостно принятися и неоплошно хранити». На это его собеседники отвечали, что так обличать государя служилым людям не подобает: «Скажут де про нас, будто мы заводим бунт, и блюдутся казни и разорения домов своих и ссылок». С подобными обличениями к царю следует обращаться

святейшему патриарху и духовному отцу его, великого государя, священнопротопопу имреку, и преосвященным митрополитом, и архиепископом, и епископом православным, и архимандритом, и игуменом, и всему Освященному собору: на то де их Господь Бог и устроил – ходатайствовати о всех людях ко Господу Богу, такоже и к царем православным о всяких мирских общих нужных делах. О сем де деле и вашей братье, монахом, пристойно бить челом и говорить: у вас де домов, такоже и жен, и детей нет; хотя де ково из вашего чину и в сылку пошлют – в монастырь же.

Поразмышляв, старец Авраамий был вынужден признать справедливость таких суждений: действительно, «из них ково пошлют в сылку – жена, дети восплачют, а наипаче у ково есть отец или мать в старости <…> а у меня, убогова чернца, уже на сем свете несть ни отца, ни матери; аз един, и возплакать по мне и опечалится некому»1212
  Бакланова Н. А. Тетради старца Авраамия. С. 147.


[Закрыть]. Поэтому он и решился прийти к царю с таким обращением.

Подобные обличители вызывали раздражение и даже гнев Петра. Но, возможно, их усилия все-таки не были совсем бесплодными. Например, как хорошо известно, в феврале 1697 г. был объявлен царский указ о реформировании порядка судопроизводства. В нем признавалось несовершенство существующей системы правосудия, при которой «правым и маломочным людем во оправдание чинится многая волокита и напрасныя харчи, и убытки, и разоренье»1313
  ПСЗ. Т. 3. № 1572. С. 278–279.


[Закрыть]. История создания этого указа плохо изучена1414
  В литературе появление указа о замене суда розыском 1697 г. связывается с описанным в «Дневных записках Желябужского» делом В. Т. и С. В. Желябужских и А. М. Апраксина. См., например: Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 355. Однако эта версия нуждается в ревизии, так как неясно, как необходимость реформирования порядка судопроизводства могла проистекать из этого отдельного дела.


[Закрыть], однако мы вполне можем (пока на уровне гипотезы) связать воедино общественное недовольство «неправедными» судами, ярко выраженное в «тетрадях» Авраамия, и царский указ об изменении формы проведения суда, принятый всего месяц спустя после знакомства Петра с челобитной старца. Как иначе объяснить, почему именно в этот момент царь так решительно обращается к проблемам судопроизводства? Нет ничего не вероятного в том, что Петра не оставили равнодушным упреки Авраамия (который в действительности выражал общественное мнение – и Петр это понимал) в том, что царь, «покинув правление государства своего», «приказал правити» взяточникам, которые «губят государство нагло, судят неправедно и с судимых емлют, кто даст почести посуленной, тот и прав», так что «которое дело мочно было вершить в два или в три дни, и такие дела и в год не вершатся, праваго не оправят для того, что и с виноватаго взято»1515
  Бакланова Н. А. Тетради старца Авраамия. С. 145.


[Закрыть].

Нельзя исключать и того, что обличения брадобрития, которые, несомненно, были не единичными, точно так же оказывали на Петра I определенное воздействие и даже могли в какой-то степени влиять на готовность к решительным действиям.