Текст книги "Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»"

Имел он бритье бороды издавна и хождение в указном немецком платье. И по воли де Божией имелся немалое время в слеглой смертелной болезни, и в той де болезни уже борода у него, Пояркова, мало отросла. И как де от оной болезни свободу получил и шел на князь Федоровской стороне по площади для брития у себя бритвою бороды ко имеющемуся на Ржевском кружечном дворе салдату Александр Аверьянову, и тогда де на той площади встретилися с ним Ржевской воеводской канцелярии розсылщики, которые де взяли ево, Пояркова, и незнаемо за что привели во Ржевскую канцелярию2828
  РГАДА. Ф. 288. Оп. 1. Д. 520. Л. 1.


[Закрыть].

Точно такую стратегию защиты выбрал двадцатипятилетний дмитровский посадский человек Петр Тимофеев сын Олехов, пойманный в Москве, в Игольном ряду, «в бороде и в руском платье», который настаивал на том, что «бороду де он, Олехов, напред сего бривал», и сегодня как раз «хотел было идти к Москворецким воротам для бритья бороды своей в цырюльню, то мимоходом, взяв ево салдаты в той бороде, и привели в Раскольническую кантору»2929
  РГАДА. Ф. 288. Оп. 1. Д. 389. Л. 35–36.


[Закрыть]. Многие другие купцы, оказавшись в подобной ситуации, говорили, что всегда бороду бреют, но так как они вынуждены по торговым делам ездить в дальние поездки, то вновь и вновь зарастают бородой. Служащие Царицынского магистрата в 1760 г. даже на официальном уровне защищали уличенных в ношении бороды купцов своего города, предъявляя такую аргументацию: «Из других городов, яко то из Воронежа, Казани и Саратова бывают в приезде в Царицын купцов в запущенных в пути бород немалое число, и судные де тамошние места [таких купцов] не штрафуют»3030
  РГАДА. Ф. 288. Оп. 1. Д. 779. Л. 10 об.


[Закрыть].

Наверняка подобные же стратегии использовались купцами многих городов в 1705–1706 гг. Эти практики «тихого сопротивления» объясняют ту ситуацию, которую описал в письме Петру I от 12 февраля 1713 г. архангелогородский вице-губернатор А. А. Курбатов: «В губернии Архангелогородской всяких чинов люди, едва не все, платье носят старинное и бород не бриют, и принуждения де им (как я слышал) от прежних правителей в том не было, в чем я ныне не без опасения»3131
  Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 13. Вып. 1. С. 374.


[Закрыть]. Надо полагать, что многие начальники, подобно белёвскому воеводе, искали конвенциональный способ реализации указа о брадобритии 1705 г., то есть старались учитывать настроения населения своего города и их реальные возможности выплачивать такую колоссальную пошлину.

Но, разумеется, далеко не все администраторы были готовы проявлять гибкость. В нашем распоряжении имеется несколько примеров, которые показывают, к каким результатам приводили попытки буквальной реализации присланных из Приказа земских дел инструкций. Сравним два таких случая.

В сибирский город Тара указ о брадобритии вместе с инструкцией доставили из Тобольска 17 мая 1705 г. тарский сын боярский Петр Соколовский и десятник конных казаков Микифор Гребеневской. Тарский воевода стольник Митрофан Иванович Воронцов-Вельяминов старался во всем следовать полученной инструкции. «И по твоему, великого государя, указу и по грамоте ис Тоболска по отписке на Таре в приказной избе тарским градским и уездным жителем всякого чину людем о перемене платья и о бритье усов и бород твой, великого государя, указ я, холоп твой, сказывал, и грамота и отписка не по одно время чтены, и с указов списки листы на воротах прибиты», – отчитывался он. Но когда воевода попытался расставить по воротам целовальников, он встретил противодействие со стороны тарских жителей, которые «из служилых людей в целовалники по воротам поставить не дали»3232
  См. Приложение № 16 в этой книге. С. 562–563. В Бежецке воеводе удалось выбрать целовальника, но горожане препятствовали его работе. В одной челобитной целовальник жаловался даже на побои с их стороны: «Пришел тут же [во время задержания бородача] бежечанин посацкой человек Семен Ларионов Красильников, меня бил поленом, а крестьянина отбил и тех указных денег с него з бороды взять не дал, и преж того он же, Семен, многих всяких чинов людей своим насильством отбивал и меня многажды бил, и от того его насильного отбою казне великого государя учинился великой недобор…» (Каменский А. Б. Повседневность русских городских обывателей. Исторические анекдоты из провинциальной жизни XVIII века. М., 2006. С. 159).


[Закрыть].

Дальнейшие действия воеводы, направленные на исполнение полученных указов и инструкций, привели к консолидации всех сил местного общества против царской администрации города. Складывается впечатление, что чем ближе к инструкции старался действовать воевода, тем более жестким и организованным было противодействие жителей Тары. В один летний день, 5 июня 1705 г., «градцкие и уездные жители всякого чину», в том числе местные дети боярские и многие казачьи командиры (сотники и пятидесятники), собрались на площади возле приказной избы. По оценкам самого воеводы, на эту своеобразную манифестацию собралось более пятисот человек. Все эти люди заявили Воронцову-Вельяминову, что при сохранении верности государю они бород брить не будут. «И преж сего отцы их и они тебе, великому государю, служили всякие службы со усердием, радением и ныне и впредь желают служить, а усов и бород брить не станут» – так передал их лозунг воевода в своем обращении на имя Петра I. Воронцов-Вельяминов консультировался по этому поводу со своим непосредственным начальством – тобольской администрацией (воеводами боярином Михаилом Яковлевичем и стольником Алексеем Михайловичем Черкасскими). Ему было рекомендовано пригласить в приказную избу для переговоров представителей «уездных жителей всякого чину людей» и увещевать их принести повинную государю, отметив, что в Сибири иных таких «противников» и «непослушников» государеву указу о брадобритии нет3333
  См. Приложение № 16 в этой книге. С. 562–563.


[Закрыть].

Подобный способ хорошо сработал в другом, более отдаленном сибирском городе, в Томске, где оглашение указов о брадобритии и перемене платья, состоявшееся 16 сентября 1705 г., также вызвало спонтанную вспышку возмущения. Многочисленная толпа томских жителей явилась в приказную избу с тем, чтобы заявить воеводе стольнику Григорию Михайловичу Петрово-Соловово о своем отказе подчиняться указам. В тот же день по требованию воеводы отказ был оформлен письменно. Его подписали 150 томских жителей, среди которых подавляющее большинство (123 человека) составляли казаки (пешие, конные, казачьи дети, отставные). Среди них были и несколько казачьих командиров (сотник Петр Березкин, пятидесятники Афанасий Батошков, Дмитрий Бурнашов, Яков Вершин, Федор Мясников, а также десятник Иван Белоусов). Кроме казаков, среди протестующих насчитывалось два десятка посадских людей (в том числе иконописцы Яков Фомин и Петр Алексеев), шестеро детей боярских и трое служащих Томской приказной избы (сторож Василий Тюрин, а также толмачи Григорий и Иван Березкины). Но воевода Г. М. Петрово-Соловово вскоре взял ситуацию под свой контроль благодаря тому, что ему удалось расколоть лагерь протестующих, а затем заручиться поддержкой части томских жителей, в том числе головы томских пеших и конных казаков Саввы Цызурина. Последний в приказной избе письменно заявил, что «томские ево, Савина полку, служилые многие люди» действовали «без ево ведома с невесть каким воровством своим и безумьем», он же с ними «не общник», «бороду де и усов брить и платья немецкое носить он готов». В итоге 18 сентября 1705 г. в приказной избе принесли повинное челобитье 35 томских жителей, ранее подписавшихся под отказом. В нем они назвали нескольких казаков, которые, будучи «раскольниками», подговорили их противиться указу, и просили отпустить им их вину, изъявив готовность «платье немецкое носить», «бороды и усы брить». На следующий день, 19 сентября, в приказную избу явились четыре десятка томских жителей «разных чинов», не участвовавших в возмущении 16 сентября, с тем, чтобы выразить поддержку воеводе и заявить, что они с противниками государевым указам «не общники», а «бороды и усы брить и платья немецкое носить готовы». А 20 сентября с повинной в приказную избу пришли уже трое «пущих затейников» – сын боярский Андрей Степной, конный казак Герасим Балахнин и бывший московский стрелец Григорий Казин, которые изъявили готовность платить годовую пошлину за свои бороды3434
  См.: Шашков А. Т. Дело 1705 г. С. 311–321.


[Закрыть].

Но в Таре события разворачивались по иному сценарию. Настойчивые попытки воеводы М. И. Воронцова-Вельяминова склонить тарских жителей к исполнению указа лишь вели к эскалации напряжения. Как докладывал воевода, 6 июля 1705 г. он призвал к себе ротмистра Якова Чередова, сотника пеших казаков Власа Нефедьева, десятника Максима Гладкова, пятидесятника конных казаков Андрея Сумина, некоторых представителей детей боярских и «из иных чинов». На этой встрече они все твердо ему заявили, что «душ своих на грех не приведут», «упорно уса и бороды брить не станут», да еще и пригрозили: «ныне они в городе люди малые, и съедутца из деревень». В очередной раз воевода попытался уговорить тарских жителей 15 июля, когда у приказной избы в очередной раз собрались «многонародно всякого чину люди». Тарские жители и тогда категорически отказались исполнять государевы указы, заявив воеводе о своем намерении послать в Москву к государю челобитчиков с просьбой об отмене повелений о бороде и платье (более подробно о коллективном челобитье сибирских жителей речь пойдет ниже – см. п. 29). После этого Воронцов-Вельяминов подал в Тобольск челобитье на имя государя о невозможности исполнения полученных указов и инструкций: «Управить дел по твоему, великого государя, указу мне, холопу твоему, невозможно, и гневу твоего, великого государя, я, холоп твой, опасен»3535
  См. Приложение № 16 в этой книге. С. 564.


[Закрыть]. В ответ на это ни тобольские, ни московские власти не предприняли никаких действий, направленных на то, чтобы заставить жителей Тары исполнять указы. Воевода не получил никакой поддержки, кроме консультативной. В итоге в этом городе установился максимально легкий режим брадоношения, то есть указ о брадобритии и соответствующие инструкции так и не были реализованы3636
  Стоит отметить, что тарские жители надолго сохранили память об этом случае, когда им удалось отстоять свое право на ношение бороды и русского платья. В 1722 г., когда в Таре был получен указ о престолонаследии, согласно которому Петр мог назначать себе преемника, а присягу следовало приносить еще не названному по имени преемнику, тарские жители вспоминали: «Прежде де в бородах и платье мы стояли, да худа нам не было. А ныне де постоим по-прежнему! Захотят – так дадут нам именного наследника, за кого крест целовать». Так начинался знаменитый Тарский бунт 1722 г., как известно подавленный властями с исключительной жестокостью. См.: РГАДА. Ф. 649. Оп. 1. Д. 1. Л. 1 – 6 об.; Покровский Н. Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974. С. 34–66.


[Закрыть].

Другой пример показывает, к каким последствиям могла приводить реализация указа о брадобритии в условиях, когда местное руководство, подобно тарскому воеводе Воронцову-Вельяминову, имело желание и волю к последовательной реализации присланных из центра инструкций, а с вместе с тем обладало для этого и достаточными административными ресурсами (чего Воронцову-Вельяминову явно не хватало).

Получив грамоты Приказа земских дел вместе с бородовыми знаками в марте 1705 г.3737
  Н. Б. Голикова, основываясь на показаниях участников Астраханского бунта, предположила, что указы о брадобритии и немецком платье были доставлены в Астрахань за несколько месяцев до восстания, зимой или весной 1705 г. См.: Голикова Н. Б. Астраханское восстание 1705–1706 гг. М., 1975. С. 76–77. В приходно-расходной документации Приказа земских дел, отложившейся в архиве Ближней канцелярии, удалось найти сведения, которые позволяют подтвердить и несколько уточнить это предположение. 1 июня 1705 г. в Ближнюю канцелярию была подана майская месячная приходно-расходная ведомость Приказа земских дел (см.: РГАДА. Ф. 396. Оп. 3. Д. 112. Л. 34 – 39 об.), в которой между прочим значится следующая расходная статья: «Подьячему ж 1‐му человеку, которой послан в Астрахань з бородяными знаками, прогонных [денег] на 2 подводы 4 рубли 17 алтын 4 денги. Ему ж кормовых на 3 месяца и на 6 дней по 6 денег на день, итого 2 рубли 31 алтын 2 деньги» (Там же. Л. 37). Получается, эта сумма, затраченная подьячим на поездку в Астрахань, была выплачена в мае, когда он уже вернулся (допустим, в середине этого месяца), при том что сама командировка длилась 3 месяца 6 дней. Следовательно, он отправился в Астрахань из Москвы приблизительно в середине февраля, а в Астрахань прибыл в середине марта.


[Закрыть], астраханский воевода стольник Тимофей Иванович Ржевский немедленно распорядился их опубликовать и назначить целовальников для сбора пошлины у городских ворот. В отличие от тарского воеводы Ржевский мог позволить себе действовать жестко, пресекая силой малейшее неповиновение. Так, когда астраханский стрелец Григорий Евтифеев, выбранный в целовальники к воротам, «с платья пошлин збирать не стал и бороды у себя не выбрил», заявив при этом, что он «хотя умрет, а пошлин збирать и бороды брить не будет», его по приказу воеводы немедленно арестовали и бросили в «колодничью палату»3838
  См.: Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. С. 313.


[Закрыть]. Опираясь на свои административные ресурсы, Ржевский отказался рассматривать любые конвенциональные варианты. Как писали сами горожане в повинном челобитье, «в Астрахани портных мастеров было мало», поэтому «им вскоре платье поспешить делать было невозможно»3939
  Там же. С. 312.


[Закрыть]. Но Ржевский не захотел принимать подобные аргументы во внимание. Кажется, астраханский воевода в своем желании исполнить указы шел даже дальше полученных инструкций. Согласно показаниям астраханцев, Ржевский, не довольствуясь действиями целовальников у городских ворот, посылал своих людей по праздничным и воскресным дням в храмы, на большие улицы и перекрестки, где они якобы хватали бородачей и у них «усы и бороды, ругаючи, обрезывали с мясом»4040
  Социальные движения в городах Нижнего Поволжья в начале XVIII века: Сб. документов / Сост. Н. Б. Голикова. М., 2004. С. 371.


[Закрыть]. Такие действия воеводы, если они на самом деле имели место, серьезно расходились с разосланными по городам инструкциями, в которых, как отмечалось выше, предписывалось обо всех случаях неповиновения сообщать в Москву и ждать дальнейших указаний. Впрочем, нельзя исключать и того, что Ржевский получил какие-то рекомендации так действовать со стороны служащих Приказа земских дел, которые, как мы видели, весной 1705 г. сами стали практиковать насильственное брадобритие в отношении крестьян у столичных городских ворот. В результате Ржевский и его агенты настроили против себя подавляющее большинство населения. В городе сложилось твердое убеждение в том, что, заставляя астраханцев брить бороды и носить немецкое платье, воевода действует не по государевым указам, а по собственному произволу. Астраханцы были отчасти правы в своих догадках: 23 июля 1705 г. Ржевский получил из Москвы предписание не взимать пошлин с русского платья до тех пор, пока горожане не успеют изготовить новое, но не спешил с его публикацией и исполнением4141
  См.: РГАДА. Ф. 371. Оп 1. Д. 458. Л. 210–211; Голикова Н. Б. Астраханское восстание 1705–1706 гг. С. 77.


[Закрыть].

Действия астраханского воеводы, как известно, привели к самому крупному бунту времен петровского царствования. В ночь на 30 июля 1705 г. стрельцы и солдаты осуществили заранее спланированный захват Астраханского кремля, где располагалась приказная палата и резиденция воеводы, перебив при этом множество «начальных людей», иноземцев и приказных людей4242
  См.: Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. С. 296.


[Закрыть]. Чудом выживший старший подьячий Астраханской приказной избы Петр Рычков осенью 1706 г. в Преображенском приказе дал одно из самых ярких описаний тех событий. Он мирно спал в своем доме, когда в четвертом часу ночи толпа людей («человек с семьдесят») выломала двери и ворвалась в избу. Подумав, что он подвергся разбойному нападению, Петр Рычков с криками «разбой!» забрался на печь. Оттуда его «стащили за волосы» и повели в кремль. По дороге он слышал, как «били в городовой набат», и видел, как «по улицам бегали астраханские и московские стрельцы и салдаты со всяким ружьем многолюдством и кричали, что стали за веру, за усы, и за бороды, и за немецкое платье». В кремле его посадили под караул в каменную будку, где он и провел остаток тревожной ночи. Наутро его разбудили шестеро неизвестных ему стрельцов и привели в круг. Там собралось стрельцов и солдат «с четыре тысячи человек», которые «стояли с ружьем и кричали, чтоб ево, Петра, изрубить за то, что о бородах и платье целовальникам указы давал». Но, на его счастье, в этот момент в круг привели воеводу Т. И. Ржевского, которого повстанцы обнаружили на воеводском дворе в курятнике. Это спасло жизнь Рычкову. Оживленная толпа стала криком спрашивать воеводу, «для чего он заставливает носить немецкое платье и бороды и усы брить, а по церквам велит обрезывать женску полу руское платье». Воевода отвечал, что «немецкое де платье носить и бороды и усы брить велел он по государеву указу из Земского приказу, а по церквам женску полу рускова платья обрезывать не веливал». Тогда старшины отправили Петра Рычкова в приказную палату и «те грамоты велели ему, Петру, принести в круг»4343
  Социальные движения в городах Нижнего Поволжья… С. 316–317.


[Закрыть]. Петр Рычков принес в круг не присланные в марте грамоты (возможно, он их просто не нашел), а недавно присланный из Приказа земских дел указ от 23 июля 1705 г. о запрещении взимания пошлины с русского платья до тех пор, пока горожане не успеют изготовить платье нового образца. Этот документ окончательно убедил восставших в том, что воевода «бороды брить и платье немецкое носить заставил своим изволением»4444
  Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. С. 224.


[Закрыть]. Тогда восставшие воеводу Ржевского и некоторых подьячих «побили до смерти». В тот же день мятежники составили послание донским казакам с призывом поддержать восстание: «Ведомо мы вам чиним, что у нас на Астрахани учинилось за веру христианскую и за брадобритие и за немецкое платье и что к церквам Божиим нас и наших жен и детей в руском старом платье не пущали, а которые в церковь Божию войдут, и у тех, у нашего мужского и женского полу, платье обрезывали и от церквей Божиих отлучали»4545
  Это послание сохранилось в подлиннике. См.: РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 1148. Л. 1 – 8 об. Опубл: Социальные движения в городах Нижнего Поволжья… С. 123–129.


[Закрыть]. В качестве подтверждения незаконности действий воеводы Ржевского повстанцы вместе с этим письмом отправили подлинную грамоту Приказа земских дел, полученную в Астрахани 23 июля 1705 г.4646
  См.: Протокол осмотра писем и протоколы допросов арестованных на Дону астраханских посланцев, присланные из Посольского приказа в Преображенский приказ (16 сентября 1705 г.) // Социальные движения в городах Нижнего Поволжья… С. 20.


[Закрыть]

Когда Петр I в начале сентября узнал об Астраханском бунте, движение уже охватило все Нижнее Поволжье. Письмо главы Приказа казанского дворца Б. А. Голицына с описанием тревожных событий поначалу даже показалось ему безумным («Князь Борис сумазбродным писмом зело нас в сумненье привел; а что пишет, сам не знает», – писал царь Ф. А. Головину 10 сентября 1705 г.4747
  См.: Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 3. С. 441.


[Закрыть]). Но в письме Т. Н. Стрешневу от 12 сентября Петр I (который тогда находился под Митавой) уже сообщал об отправке в Москву из действующей армии фельдмаршала Б. П. Шереметева с конными и пешими полками и просил до его прибытия «всякого ради случая» тайно собрать из приказов все деньги, а также собрать все оружие, вывезти из Москвы с верными людьми и где-нибудь спрятать или закопать4848
  См.: Там же. С. 445.


[Закрыть]. Эти написанные царем 10–12 сентября 1705 г. письма непротиворечиво свидетельствуют о том, что, получив известие об астраханских событиях, Петр не на шутку перепугался того, что вспыхнувший в Нижнем Поволжье пожар может легко распространиться по всей России и очень скоро достигнуть даже Москвы. Отметим, что восставшие действительно намеревались овладеть Царицыном, затем Казанью и, если их поддержит население других регионов, захватить Москву. Установив власть над столицей, астраханцы планировали выяснить у бояр, жив ли государь. Если же выяснится, что указы о брадобритии и ношении немецкого платья в самом деле исходили от царя, то бить ему челом, «чтоб старой вере быть по-прежнему, а немецкого платья бы не носить и бороды и усов не брить». А если Петр I на это не согласится, то «и его, государя, за то убить до смерти, чая, что он, государь, подлинно подменной»4949
  Цит. по: Голикова Н. Б. Астраханское восстание 1705–1706 гг. С. 179.


[Закрыть].

Этот замысел астраханских повстанцев многим современникам не казался фантастическим. Например, прусский посол барон Иоганн Георг фон Кайзерлинг 1 (11) апреля 1705 г. доносил в Берлин, что, если Карл XII начнет наступление на Москву, в государстве вспыхнет серьезное восстание против царя, так как «вся земля склонна к перевороту из‐за своих упраздненных обычаев, обритых бород, запрещенной одежды, конфискованного монастырского имущества, из‐за литургии, измененной в некоторых местах, и новых тяжких налогов, которые изобретают что ни день и названий которых никто раньше и не знал»5050
  Цит. по: Бушкович П. Петр Великий. С. 247.


[Закрыть]. События в Астрахани заставили Петра I признать основательность таких опасений и пойти на серьезное смягчение своей политики в данной сфере.

29. «Бысть тишина о брадобритии»

«К Бутурлину, что посылает в низовые городы о бородах и о платье указы, что б не чинить, а посылать указы в свободное время, а не в такой случай злой» – такой указ в начале ноября 1705 г. распорядился отправить Петр I (который тогда находился в Гродно) руководителю Приказа земских дел И. И. Бутурлину11
  Именной изустный царский указ от 9 ноября 1705 г. был внесен рукой кабинет-секретаря Алексея Васильевича Макарова в журнал именных указов Петра I. См.: РГАДА. Ф. 9. Оп. 1. Д. 1. Л. 28. Опубл.: Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 3. С. 492.


[Закрыть]. Так царь приостановил действие указов о брадобритии и перемене платья во всем Нижнем Поволжье. На вопрос сержанта Преображенского полка Михаила Ивановича Щепотева относительно образа действий с присоединившимися к астраханцам жителями Черного Яра в случае добровольной сдачи города Петр 22 февраля 1706 г. написал: «Кроме прощенья и по-старому быть, иного ничего»22
  Письма и бумаги Петра Великого. СПб., 1893. Т. 4 (1706). Ч. 1. С. 91.


[Закрыть]. Под словами «по-старому быть» скрывается уже принятое государем решение позволить жителям Нижнего Поволжья носить бороду и «русское» платье. В одном из дел Преображенского приказа (которое было рассмотрено нами выше – см. п. 28) обнаруживается непротиворечивое подтверждение факта существования указа Петра I, позволявшего жителям Нижнего Поволжья не брить бород33
  См.: РГАДА. Ф. 371. Оп. 1. Д. 458. Л. 195 об. Это важное свидетельство о существовании специального указа об отмене указов о ношении «немецкого» платья и брадобритии в городах Нижнего Поволжья было обнаружено и впервые процитировано Е. Н. Трефиловым. См.: Трефилов Е. Н. Представления о царской власти участников народных бунтов петровского времени: Дис. … канд. ист. наук. М., 2010. С. 148–149. Ссылка 158.


[Закрыть].

Хотя царский указ о разрешении жителям Нижнего Поволжья «бород не брить» пока обнаружить не удалось (впрочем, в его существовании трудно усомниться), хорошо известно другое распоряжение царя в отношении всех жителей Сибири. Этот именной указ появился после знакомства государя с коллективной челобитной 112 служилых людей из 19 сибирских городов, которые в конце 1705 г. приехали в Москву и обратились в Сибирский приказ. В коллективном челобитье, которое сохранилось в подлиннике (см. ил. 27 в этой книге), сибирские жители указывали на невозможность исполнения присланных в 1705 г. указов, в частности, в силу того, что «им в немецком де платье от великих стуж ходить никоими меры невозможно и за нуждою зделать нечем»44
  РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1451. Л. 111 – 112 об. См. также: Шашков А. Т. Дело 1705 г. С. 309; Акишин М. О. Полицейское государство и сибирское общество. Эпоха Петра Великого. Новосибирск, 1996. С. 20; Он же. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII века: организация и состав государственного аппарата. М.; Новосибирск, 2003. С. 38.


[Закрыть].

С этой челобитной в начале 1706 г. (не позднее 19 февраля) князь М. П. Гагарин обратился к Петру. По всей видимости, царь дал князю Гагарину распоряжение55
  Об этом свидетельствует следующая помета на копии указа в записной книге указов Сибирского приказа: «Сей великого государя указ приказал записать князь Матвей Петрович Гагарин» (РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1451. Л. 111).


[Закрыть], которое затем, уже в стенах Сибирского приказа, было оформлено в именной указ следующего содержания:

В минувшем 1705 году посланы к вам в Тоболеск, так же и во все сибирские городы наши, великого государя, грамоты о платье и об ыных тому ж подобных делех. И сибирских городов всяких чинов жители били челом нам, великому государю, что им для скудости их носить платье, также и седла держать по-прежнему. И мы, великий государь, указали те посланные наши, великого государя, грамоты все отставить и по них ничего чинить не велели, а велели носить платье, также и седла и протчее подобное тому, как хто что похочет, для того, что посланы те наши, великого государя, грамоты, не справясь с нашим, великого государя, указом66
  РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1451. Л. 63 об. – 64. Этот указ опубликован в ПСЗ без указания точной даты: ПСЗ. Т. 4. № 2132. С. 363.


[Закрыть].

Указ был выслан из Москвы в Тобольск и Тюмень 19 января 1706 г.77
  См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1451. Л. 64.


[Закрыть], откуда достаточно быстро был разослан по сибирским городам. Хотя в указе прямо не сказано о позволении носить бороду, можно предположить, что оно подразумевалось под выражениями «об ыных тому ж подобных делех», «и протчее подобное тому, как хто что похочет». Во всяком случае, именно так эти выражения и поняли жители сибирских городов. Так, после оглашения указа в Томске в приказную избу явились бородачи сын боярский Андрей Степной и бывший московский стрелец Григорий Казин. Они попросили вернуть им деньги, которые в сентябре 1705 г. заплатили за свои бороды. Томский воевода Г. М. Петрово-Соловово согласился с тем, что присланный указ можно трактовать как отмену указа о брадобритии, и вернул просителям их деньги88
  См.: Шашков А. Т. Дело 1705 г. С. 316.


[Закрыть].

28 августа 1706 г. состоялся еще один именной указ Петра I, который не вошел в Полное собрание законов и ранее не был известен исследователям. Этим указом царь отменил положение указа 1705 г., касающееся крестьян:

Великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец указал по имянному своему, великого государя, указу дворцовых, и патриарших, архиерейских, и монастырских, и церковных, и помещиковых, и вотчинниковых крестьян з бородами в грацких воротех пропускать и пошлин с них не имать99
  См. Приложение № 17 в этой книге. С. 566.


[Закрыть].

Уже 2 сентября 1706 г. указ был дан Посольскому приказу, который сообщил его в приказы, а оттуда он вскоре был разослан по подчиненным городам1010
  Приказ земских дел разослал соответствующие грамоты за подписью дьяка Данилы Берестова по городам Центральной России 9 сентября 1706 г. См.: РГАДА. Ф. 1126. Оп. 3. Д. 76. Л. 3–4. Из Сибирского приказа указ был послан в Тобольск в начале октября. См.: РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1451. Л. 371–372.


[Закрыть]. Нельзя сомневаться в том, что его появление было вызвано массовым недовольством применением насилия при реализации указа о брадобритии. Выше мы из одного дела Преображенского приказа видели, как в первой половине 1705 г. у приходивших в Москву костромских крестьян, которые не могли заплатить деньги за проход через городские ворота, бороды сбривались насильно (см. п. 28 в этой книге). Подобные действия, которые наверняка имели место и в других городах, не могли не вызвать недовольства. Указ Петра от 28 августа 1706 г. свидетельствует о том, что царь и его приближенные после Астраханского восстания осознали необходимость принять меры к тому, чтобы снять опасное напряжение. Можно также предположить, что к этому времени царь осознал финансовую несостоятельность указа о бородовой пошлине.

Так, по мере реализации указа 1705 г., сталкиваясь с различными формами сопротивления со стороны российских подданных, правительство Петра I пришло к отказу от намерения распространить брадобритие во всех регионах России по одной схеме. Сущность новой стратегии выражена в словах царя в ответ на процитированное выше письмо А. А. Курбатова от 12 февраля 1713 г., в котором последний сообщал государю о неисполнении в Архангелогородской губернии указа о брадобритии при потворстве местных администраторов. 28 апреля 1706 г. Петр ответил Курбатову: «Что пишете о людех Арханьел[ской] губернии, что оные носят старинное платье и бород не бреют, и то исправляйте исподволь»1111
  Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 13. Вып. 1. С. 140–141.


[Закрыть].

Таким образом, отказавшись от идеи сделать бороду важным источником пополнения казны, царь остался верен намерению преобразовать внешний облик своих подданных, но способы «исправления» должны были выбирать местные начальники, сообразуя их с местными особенностями. Не случайно за период с 1706 по 1721 г. не было издано ни одного указа о запрещении брадоношения, который, как в 1705 г., относился бы ко всему населению Московского государства. Зато иногда появлялись указы, относящиеся к некоторым городам. Так, известен указ от 23 февраля 1707 г., подтверждающий необходимость ношения западноевропейского платья и бритья бороды жителями Нижнего Новгорода1212
  Этот указ известен по выпискам к делу о незаконном ношении бород 1760 г.: «По указу, состоявшемуся в 707‐м году февраля 23 дня в Приказе земских дел в Нижнем Новегороде, всяких чинов людем, кроме духовнаго чина, священников, и дьяконов, и причетников, и пахотных крестьян, и ямщиков носить платье верхнее – француское и саксонское, камзол, и штаны, и башмаки – немецкия <…> также всяких чинов людям, опричь попов и дьяконов, брить бороды и усы»: РГАДА. Ф. 288. Оп. 1. Д. 779. Л. 18 – 18 об.


[Закрыть]. В 1712–1713 гг. повторный указ о брадобритии был получен в Галиче (его реализацию наблюдал шведский пленный Карл Роланд1313
  См.: Roland C. von. Souvenirs de captivité en Russie / Traduit du suédois par Elena Balzamo // Cahiers du Monde Russe. 2006. Vol. 47. No. 3. P. 635–636. Благодарю Анну Жуковскую за помощь при датировке этого сообщения.


[Закрыть]). 17 декабря 1713‐го был издан, а через год повторен строгий запрет на ношение бороды жителями Санкт-Петербурга1414
  См.: ПСЗ. Т. 5. № 2874. С. 137.


[Закрыть]. В начале 1714 г. такой же указ был опубликован в Великом Новгороде1515
  См.: Седов П. В. «И в соборе, и у владыки был в венгерском платье». С. 239.


[Закрыть].

Сложилась такая ситуация, в которой купцы, привыкшие к лояльному отношению к бороде в своих родных местах, подвергались преследованиям в других городах. Так, 1 октября 1706 г. в Ростове был сразу схвачен прибывший туда для торговых дел «в русском платье и з бородою» ярославский купец Егор Данилов сын Маслов1616
  См.: РГАДА. Ф. 210. Оп. 8 (Разрядные вязки). Вязка 37. Дело 25. Л. 152–153.


[Закрыть]. Но одновременно с этим большое количество бородачей без специальных знаков можно было встретить в самой Москве. Это отчетливо вырисовывается при анализе уникального источника – описания чуда, совершенного Максимом Греком, пришедшим на помощь московским бородачам в 1720 г.

Это описание известно в одном-единственном списке в сборнике, содержащем между прочим некоторые творения Максима Грека, его Житие, а также собрание чудес, совершенных им после смерти1717
  См.: ОР РГБ. Ф. 310. № 338. Опубл.: Белокуров С. А. О библиотеке московских государей в XVI столетии. С. XLIII–CXXV. Я благодарен К. А. Жильцову, обратившему мое внимание на этот источник.


[Закрыть]. Чудо 1720 г. является последним в этом собрании, причем в качестве главного героя рассказа выступает его составитель – сторож московского Благовещенского собора и торговец Седельного ряда Симеон Федорович Моховиков1818
  Авторство составителя раскрывается в записи: «А сии старыя книги списано слово в слово многогрешным и недостойным рабом Божиим царствующаго града Москвы Болшаго втораго Благовещенскаго собора сторожем, что у великаго государя на сенях, Симеоном Федоровым сыном Моховиковым. Аминь» (ОР РГБ. Ф. 310. № 338. Л. 244 об.). Главным же героем «Чуда» 1720 г. является «Благовещенского Болшаго собору, что у великого государя на сенях, сторож Симеон Федоров сын», который одновременно с этом «в Седелном ряду сидит» (Там же. Л. 105 об.). Очевидно, главный герой «Чуда» 1720 г. и составитель сборника – один и тот же человек, что предположил еще С. А. Белокуров (см.: Белокуров С. А. О библиотеке московских государей в XVI столетии. С. 217–219), а впоследствии его поддержали и другие исследователи (см.: Буланин Д. М., Турилов А. А. Моховиков Симеон Федорович // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3 (XVII в.). Ч. 2. И – О. СПб., 1993. С. 366–368). Недавно Н. А. Кобяк попыталась развести эти две личности (см.: Кобяк Н. А. Проблема верификации научных данных: к вопросу о конфессиональной принадлежности Симеона Федорова Моховикова // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2019. № 3 (27). С. 240, 254), но, на мой взгляд, не вполне убедительно. Вряд ли в Москве в 1720 г. могло быть два сторожа Благовещенского собора, носящих имя Симеон Федоров.


[Закрыть]. По сути этот текст – автобиографическая зарисовка.

События рассказа Моховикова, относящиеся к ноябрю – декабрю 1720 г., начинаются с того, что полномочия ведать «указ о брадобритии» были переданы из Приказа земских дел в Московскую ратушу1919
  К сожалению, мне не удалось проверить это крайне ценное свидетельство, так как ни документы Приказа земских дел, ни архив Московской ратуши за этот период не сохранились. Однако Приказ земских дел в 1719–1720 гг. действительно находился в процессе упразднения, его дела распределялись по другим учреждениям, и передача дел о бородачах в Московскую ратушу более чем вероятна.


[Закрыть]. В Ратуше ответственным за это направление стал старший подьячий Михаил Морсочников2020
  Скорее всего, это Михаил Евдокимов сын Морсочников, сын дьяка Евдокима Лукина Морсочникова, который в 1720–1730‐х гг. занимал самые разные должности. См.: Кобяк Н. А. Проблема верификации научных данных. С. 245–246. Например, в 1734 г. он был секретарем Сибирского приказа и в этом качестве выступил в роли свидетеля при заключении одного сговора. См.: Городская семья XVIII века. Семейно-правовые акты купцов и разночинцев Москвы / Сост., ввод. ст. и коммент. Н. В. Козловой. М., 2002. С. 388.


[Закрыть], который быстро выяснил, что указ о бородовой пошлине 1705 г. в Москве практически не исполнялся: по переданным из Приказа земских дел документам, в столице числились всего 38 человек, которые платили годовую пошлину, в то время как ежедневно в московских рядах можно увидеть сотни торговцев, носящих бороду, но не имеющих знаков. Морсочников задумал активизировать данное направление, навел справки и, видимо, составил список москвичей, носящих бороду незаконно. В этот список попал и Симеон Моховиков, которому вскоре обо всем стало известно следующим образом.

На званом обеде у одного стольника собрались бояре, дьяки и старшие подьячие. Они ели, пили, веселились, а потом стали вести деловые разговоры о том, «кто великому государю многие притяжание принесоша». Между этими разговорами ратушский старший подьячий Михаил Морсочников поделился своими наблюдениями: «Прислаша мне по указу великого государя книги из Земского приказу о брадах, и в тех книгах несть боле записаны 38 брад московскаго народа, а аз знаю в Москве в рядех и крыющася в домех своих многих людей нарочитых с брадами ходят боле 500». Подьячий привел даже конкретные примеры, назвав в том числе и Моховикова, а затем заявил о намерении заставить их платить пошлину, даже если по отношению к ним придется применить силу. Он якобы говорил про самого Моховикова: «Обрею браду ему, Симеону Федорову, но и сего мало ему будет, но и щипками выщиплю». На обеде прилучились быть между прочим и некоторые московские купцы, которые быстро распространили тревожную новость. Услышав ее, Моховиков перепугался: «Аз не могох состояти на ногах своих в лавке своей, и поткнушася от печали своея, и поиде от лавки моея <…> в дом свой с великою печалию, и раздробишася вся уды моя, и в недоумении бысть». Когда Симеон в таких грустных мыслях добрел до своего дома, он обратил взор на висевший над крыльцом образ Максима Грека, написанный на «александрийском листе». Тогда он обратился к святому со словами горячей молитвы:

О великий святый и во преподобных отец наш и учитель славный всея России Московскаго государьства Максим Грек! Како ты во святых своих молитвах великому государю царю Ивану Васильевичю, всея Росии самодержцу, запрещал еси за боро[до]бритие и заступал за православную християнскую веру <…>. И сам еси, угодниче Божий Максиме, в темнице пострадал еси за поношение врагов своих истины ради. Святый преподобный отец наш Максим Грек! И ныне, во время настоящее сие, и мене, грешнаго и недостойнаго и сквернаго раба твоего Семиона, помилуй и заступи от поносящих враг моих, злохулные речи на мя глаголаху и браду хотяще ми обрити и щипками выдрати! И заступи, и помилуй, угодниче Божий! Аз, Семион, твой пречистый образ напишу вскоре, без замедления.

Ночью Моховиков не мог уснуть: «в стонаниих и в тоске пребысть, и мысля во уме моем, како нападет злоименитый и хулный на создание Божие (то есть на его бороду. – Е. А.)». До рассвета он простоял на молитве («всю нощь со свещею бысть») перед образом Максима Грека, «мысля во уме моем на помощь угодника Божия Максима Грека, что во святых своих молитвах заступит и помилует мя». На следующий день Моховиков поспешил заказать икону Максима Грека одному знакомому иконописцу. И вскоре произошло чудо! Подьячий Михаил Морсочников, которого так боялся Моховиков, был арестован по какому-то делу и долго находился под арестом. Так Максим Грек избавил от беды не только Симеона Моховикова («что мене не взяша и брады не обриша»), но и для «всего Московского государства народу православному бысть тишина о брадобритии лето едино»2121
  ОР РГБ. Ф. 310. № 338. Л. 109–115. Опубл.: Белокуров С. А. О библиотеке московских государей в XVI столетии. С. CXIV–CXXV.


[Закрыть].