Текст книги "Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»"

Про главного своего обличителя, сына боярского Митрофана Ракова, солдат Ганка рассказал, что тот сам осуждал царя за брадобритие и хвалился тем, что, будучи в Воронеже при государе, он остался при бороде, потому что пользовался покровительством самого Митрофания Воронежского: «Я де з бородою на Воронеже ушел к епископу, епископ меня не дал»4141
  Там же. Л. 9.


[Закрыть]. А он, Ганка, услышав от сына боярского такие нехорошие слова про государя, якобы ему возражал «от священных книг». Причем этот «деревенский богослов», подобно мельнику Меноккио, без всякого смущения и, кажется, с удовольствием пересказывал стольнику князю Федору Юрьевичу Ромодановскому свои поучения, благодаря чему мы имеем возможность понять, что имел в виду подьячий Григорий Федоров, когда говорил, что «тот Ганка горазд сказывать от книг»:

Вера де наша возсияет по пророчеству Ноеву, как благословил детей своих Сима, Хама, Афета: Симу дал чин священства, Хаму – иго работы, Афету – достояние царское, да благословитца напоследок Афет, да вселитца в селах Симовых к Восточной стране. И то ево пророчество збылось: царь Иван Васильевич пленил земли Казанскую и Астраханскую, и то вселилась в села Симовы. Такожде пишет Езекия пророк в 38 и 39 главах на Гога и Магога, и на князя Розска, на Мосоха: «Гог и Магог, пошлю на тя князя Розска и поражу всю землю твою». Тому свидетелствует то пророчество: и Турское де царство поражено будет нашим царем московским, и будет наша вера до Иерусалима. О двух же царех пишет в Прологу февраля в 4‐м числе: «Кирилл Новоозерский прорек на Русскую землю: „беда, братие, великая будет на землю Русскую, падут от острия меча, и от язык пленени, и глади будут многи по местом, и морове, и туга во языцех“. Вопросил ево некто ученик имянем Дионисий: „потом, отче, что будет?“ Он же рече: „Аз видех Господа на престоле седяща, и два отрока пред ним стоят умиленны и храбры зело. И тогда дано будет им оружие на супротивных, и тогда поклонятца ему вси языцы“. И сие рек, преда де душу ко Господу»4242
  РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 1027. Л. 9–10.


[Закрыть].

Эта запись рассуждений солдата Ганки перед стольником князем Ф. Ю. Ромодановским позволяет оценить, насколько упрощали его мысли и подьячий Григорий Федоров, и священник Петр, и даже сын боярский Митрофан Раков. Можно предположить, что Ганка Шмуилов действительно такими речами подводил своих слушателей к мысли о том, что Петр – Антихрист. Во всяком случае, среди сторонников одной из версий народной эсхатологической концепции о Петре-Антихристе бытовало убеждение, что вскоре царь покорит все земли Сима: «Соберет жидов всех и с ними, жидами, пойдет во Иерусалим, и там станет царствовать, и их жидов возлюбит, а они де, жиды, в скорых числех его не познают, и будет де у них, жидов, глад и всякая им нужда, и в то де время они, жиды, ево, государя, познают, что он Антихрист и на нем де сей век кончаетца»4343
  РГАДА. Ф. 371. Оп. 1. Д. 736. Л. 3. Подробный пересказ этого процесса см.: Есипов Г. В. Раскольничьи дела XVIII века. Т. 2. С. 55–103.


[Закрыть]. Но вряд ли Ромодановский разобрался в этих речах Ганки Шмуилова, который оказался достаточно хитрым для того, чтоб завести следствие в жуткие дебри, а самому отделаться легким наказанием: царь, рассмотрев его дело, велел этого «русского Меноккио» «сослать в Соловецкий монастырь в тюрьму»4444
  РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 1027. Л. 58.


[Закрыть].

Но, в отличие от всех этих людей, выражавших сходные идеи о Петре-антихристе4545
  Описание других случаев см.: Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. С. 145–148; Чистов К. В. Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд). СПб., 2004. С. 121–155; Перри М. Русская народная эсхатология и легенда о Петре I – Антихристе // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2016. № 4. С. 77–86. Анализ старообрядческого учения о Петре-антихристе см.: Гурьянова Н. С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск, 1988. С. 38–60.


[Закрыть], Талицкий не хотел просто сидеть сложа руки, ограничив свои действия только благостными беседами. В своем «Покаянном исповедании» он написал, что, разгадав тайну Петра I, «ревностию своею» возжелал поделиться этим знанием со всеми христианами, дабы они, пребывая в неведении, «не пришли в вечное мучение». Но на допросах и пытках Талицкий рассказал, что он призывал народ «от нево, государя, отступить» «и слушать ево, государя, и всяких податей ему платить не велел». Талицкий считал, что христиане имеют полное право не подчиняться власти Антихриста и даже обязаны так делать: нельзя же одновременно служить и Христу, и Антихристу. Служение Антихристу, выплата ему податей на его скверные дела, выполнение его нечестивых распоряжений – все это неминуемо приведет сотни и тысячи его единоверцев «в вечное мучение». Поэтому он и посчитал своим долгом оповестить людей о том, чтó ему открылось. Талицкий постепенно пришел к мысли, что лучшим способом решить эту задачу будет изготовление листовок, которые следует «пометать на путех, чтоб человецы знали, что той Антихрист»4646
  Ср. Приложения № 10 и № 11 в этой книге. С. 520, 531.


[Закрыть].

Из материалов следственного дела его план вырисовывается более откровенно: «Хотел печатать листы и для возмущения ж к бунту и на ево ж, государево, убивство, те листы хотел отдавать в народ безденежно». Иными словами, от осознания, что Петр – Антихрист, Талицкий перешел к идее о сопротивлении его власти, а потом пришел и к мысли о необходимости цареубийства и даже смены правящей династии. Один свидетель показал, что Талицкий однажды высказался о царевиче Алексее таким образом: «Не от доброво де корении и отрасль не добрая»4747
  Приложение № 11 в этой книге. С. 531, 538.


[Закрыть].

Но такой радикальный план созрел у Талицкого не сразу. По всей видимости, изначально книгописец полагал, что осознать нечестивую сущность Петра и предпринять соответствующие действия должны церковные и светские власти, а не народная толпа. Он продолжал так думать до конца своих дней. «И о сем, яже что аз видех в тебе (то есть в Петре I. – Е. А.) и что в моих писаниях написано, говорить было пристойно патриарху и прочим властем», – написал Талицкий в «Покаянном исповедании»4848
  Приложение № 10 в этой книге. С. 520.


[Закрыть]. Но что им, властям, следовало делать после осознания того, что Петр I есть Антихрист? Кажется, книгописец Григорий считал, что, действуя втайне и сообща, представители высших и церковных властных кругов вполне были способны совершить государственный переворот, опираясь на силы разосланных по городам стрельцов: «Которые де стрелцы розосланы по городам, и как государь пойдет с Москвы на войну, а они, стрелцы, собрався, будут к Москве, чтоб они выбрали в правителство боярина князь Михаила Алегуковича Черкаского для того, что он человек доброй»4949
  Приложение № 11 в этой книге. С. 531.


[Закрыть].

Первым единомышленником Талицкого стал его близкий друг иконописец Иван Савин5050
  Об иконописце Иване Савине см.: Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы XVII‐го века. Т. 2: Словарь. М., 1910. С. 232.


[Закрыть]. «Он, Ивашко, ему, Гришке, был друг», – открыто заявил Савин на допросе. В доме этого иконописца во время обыска были обнаружены рукописные эсхатологические сочинения Талицкого. На вопрос о том, почему Григорий дал ему эти тетради, Савин ответил: «Гришка де дал ему, Ивашке, те написанные столбцы <…> для ведомства, для того, что любы Божия всему веру емлет». Еще Иван Савин на допросе об этих рукописях рассказал: «Он де, Гришка, в тех писмах писал все правду, от книг Божественного Писания, а не своим вымыслом»; «и в тех воровских писмах он, Ивашко, с ним, Гришкою, был единомышленник». Так смело и открыто исповедовал свои убеждения Иван Савин в Преображенском приказе5151
  Вторым сообщником Талицкого стал пономарь Церкви Адриана и Наталии в Мещанской слободе Артамон Иванов, чей сын Иван был учеником Талицкого – он работал в его артели, помогая переписывать книги. Артамон Иванов на допросах и пытках проявил такое же упорство, как и Савин, настаивая на том, что «по тем ево (то есть Талицкого. – Е. А.) словам в том ему верит». См. Приложение № 11 в этой книге. С. 536.


[Закрыть].

Иконописец Иван Савин познакомил Талицкого с Тамбовским митрополитом Игнатием, который в январе – феврале 1700 г. находился в Москве5252
  В следственном деле сообщается, что Игнатий отбыл на свою кафедру в Тамбове к началу Великого поста (см. Приложение № 11 в этой книге. С. 532). Скорее всего, тамбовский владыка отбыл в Москву после Крещения (то есть 6 января), а вернулся к началу Великого поста, первый день которого в 1700 г. пришелся на 12 февраля.


[Закрыть], где остановился в архиерейских покоях на подворье Казанского архиепископа близ Красной площади. По наблюдению С. Н. Введенского, митрополит Игнатий вообще был одержим «хозяйственной страстью», отличался «необыкновенной любовью к постройкам» и в целом к церковному «благоукрасительству»5353
  См.: Введенский С. Н. Тамбовский епископ Игнатий (Очерк из истории русской церкви в период Петровской реформы) // Исторический вестник: Историко-литературный журнал. Т. 90. СПб., 1902. С. 630.


[Закрыть]. Надо думать, московский иконописец Иван Савин знал Игнатия, так как ему приходилось выполнять какие-то его заказы. Скорее всего, не случайно именно этот епископ был выбран Талицким и Савиным в качестве возможного канала влияния на патриарха. По наблюдению С. Н. Введенского, частые приезды Игнатия в Москву по хозяйственным делам сделали его «известным высшему духовному начальству»: «Он часто бывал на глазах патриарха и среди его приближенных считался своим человеком. Двор патриарха Адриана был в то время приютом для партии, недовольной царскими реформами. Здесь нередко велись разговоры о новых порядках, и собеседник патриарха, разумеется, должен был искренне или лицемерно ему вторить. Участвуя в подобных беседах, Игнатий высказывался в духе консервативной партии. Его искренняя симпатия к старине приобрела ему расположение патриарха»5454
  Введенский С. Н. Тамбовский епископ Игнатий. С. 628–629.


[Закрыть].

Как было выявлено в ходе следствия, Талицкий вел беседы с Игнатием в его покоях на Казанском подворье. Речь шла «о Последнем Веце, и о исчеслении лет, и о Антихристе». Можно представить, какое впечатление производил Талицкий, когда он точно по памяти цитировал священные тексты, горячо и с глубоким убеждением отстаивал свои взгляды на истинную сущность Петра, раскрывая смысл его странных повелений. Из следственного дела следует, что Талицкий вообще умел произвести впечатление. Так, князь Хованский признавался, что Талицкий его «прельстил». Потом, на следствии, отвечая на вопрос следователей о том, почему он не донес на Талицкого, бывший епископ признался, что не сделал этого потому, что не хотел причинить этому человеку неприятности («чтоб он, Гришка, от нево <…> не заплакал»5555
  Приложение № 11 в этой книге. С. 534.


[Закрыть]).

Но как бы Игнатий ни симпатизировал Талицкому, его идеи все-таки поначалу вызвали у владыки некоторые сомнения. На первой же встрече митрополит попросил Талицкого изложить свои идеи в письменном виде, чтобы он имел возможность внимательно изучить его аргументацию и хорошенько над ней поразмыслить («почему бы ему, Игнатию, в том деле истину познать»). Видимо, Талицкий пожаловался, что вынужден постоянно заниматься выполнением заказов, а потому ему сложно сосредоточиться на таком деле, хотя он и осознаёт его важность. Тогда Игнатий уговорил книгописца записать свои идеи в качестве заказа, пообещав оплатить его работу. Талицкий согласился, и вскоре действительно епископ передал ему через того же иконописца Ивана Савина 5 рублей, а после выполнения Талицким работы Игнатий заплатил ему еще 2 рубля5656
  Выплаченная Игнатием сумма, видимо, соответствовала хорошему заказу на выполнение рукописной книги. Известно, что в этот самый момент Талицкий выполнял заказ кадашевского купца Феоктиста Константинова: переписывал для него книгу «Хрисмологион» за 3 рубля. См. Приложение № 11 в этой книге. С. 539.


[Закрыть].

Видимо, тогда, во второй половине января или первой половине февраля 1700 г., и началась работа Талицкого над его первыми эсхатологическими сочинениями: «О счислении лет» и «Врата» (или «О Последнем Времени»), которые были составлены в двух тетрадях. К сожалению, эти сочинения не сохранились (или пока не обнаружены). Но судя по тому, чтó сам Талицкий написал в «Покаянном исповедании» и рассказал на следствии, в первом сочинении («О счислении лет») производились основанные на пророчествах и их авторитетных толкованиях хронологические расчеты (на одном из допросов Талицкий назвал это сочинение несколько более развернутым описанием: «О исчислении лет от сотворения Света до пришествия Антихристова»). Скорее всего, здесь подробно обосновывались хронологические расчеты, которые указывали на нынешний 1700 г. как на апокалиптическую дату. Вероятнее всего, здесь также кратко рассматривалась мировая история в эсхатологической перспективе: не случайно Иван Савин назвал это сочинение «О летех от создания мира да скончания света»5757
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 535.


[Закрыть].

Во второй тетради приводились цитаты из различных пророчеств (особенно из Книги пророка Даниила, Апокалипсиса, «Толкования на Апокалипсис» Андрея Кесарийского), в которых открывалась тайна Последнего Времени (видимо, поэтому сочинение и называлось «Врата»). Центральное место здесь, несомненно, занимала 17-я глава Откровения Иоанна Богослова, а именно пророчество о багряном семиглавом звере, на котором восседала Вавилонская блудница. По объяснению Ангела, каждую главу зверя нужно соотносить с царем, а самого зверя – считать восьмым царем, который «пойдет в погибель». Затем приводилось «счисление» российских царей и показывалось, что нынешний царь Петр – восьмой по счету. Об этом сообщает сам Талицкий на одном из допросов: «В тех де книгах («О счислении лет» и «Вратах». – Е. А.) на государя хулы нет, толко во „Вратах“ он, государь, написан осмым царем». Расстриженный священник Церкви Иоанна Богослова на Пресне Григорий, у которого при обыске были обнаружены сочинения Талицкого, на допросе процитировал кусочек «Врат»: «Во 2‐й главе на 7‐м листу написано: „третие сложение Римской монархии царей Греко-Российских осмый царь Петр Алексеевич, юнейший брат Иоанна Алексеевича, но первее избран на царство“»5858
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 543.


[Закрыть].

На второй встрече на Казанском подворье Талицкий читал свои тетради митрополиту Игнатию вслух, параллельно их комментируя, соотнеся с происходящими событиями: «Видишь ли де ты, что в тех тетратех писано, то ныне уже все сбываетца?» На этот раз Талицкий произвел на Игнатия еще большее впечатление. Как рассказал на следствии книгописец, «он де, епискуп, слушав тех тетратей, плакал и, приняв у нево, Гришки, те тетрати поцеловал». Тогда же Талицкий рассказал Игнатию, что работает над третьим сочинением – «О падении Вавилона», – в котором уже будет окончательно доказано, что Петр является Антихристом, исходя из рассмотрения его нечестивых деяний и повелений5959
  См.: Там же. С. 533.


[Закрыть].

Увидев, что окончательно убедил Игнатия в своей правоте, Талицкий решил сразу обсудить с ним, что делать дальше: «Возможно ль де тебе о сем возвестить святейшему патриарху, чтоб про то и в народе было ведомо?»

Ответ митрополита бы таков: «Я де один, что мне делать?»6060
  Там же.


[Закрыть]

Из этого ответа следует, что Игнатий хоть и убедился в правоте Талицкого, но теперь сомневался в реалистичности его плана, в частности в том, что его демарш будет иметь какой-то эффект, пока не получит поддержки со стороны других епископов. Видимо, оттолкнувшись от этого сомнения, Талицкий спровоцировал Игнатия на обсуждение кандидатур епископов, которых можно было бы склонить на их сторону. В итоге условились на том, что Талицкий сам отправится со своими тетрадками к Суздальскому и Юрьевскому митрополиту Илариону, которого попытается склонить на свою сторону. Талицкий знал владыку Илариона лично, так как ранее продавал ему свои книги. По всей видимости, эта кандидатура была выбрана не случайно: как мы видели, суздальский владыка в июне 1700 г. оказался замешан в деле о расклеивании листов с призывом к служилым людям объединенно выступить против брадобрития. Во время чтения одной такой листовки в Суздальской приказной избе один из подьячих заявил, что достоверно знает от казначея суздальского владыки, что Иларион ведет переговоры с другими архиереями о том, «чтоб притти им, архиереем, к великому государю и бить челом, чтоб бород не брить» (см. п. 23). Талицкий попросил у Игнатия денег на дорогу; тот, видимо, пообещал прислать, но своего обещания не выполнил6161
  О намерении Талицкого отправиться к Игнатию заявил сам Игнатий: «Тот же де Гришка Талицкой „О исчеслении лет“ тетрати хотел, пришед в Суздаль, дать и Суздалскому митрополиту, а в Суздаль де он, Гришка, ходил ли и те тетрати дал ли, про то не ведает». Григорий Талицкий это признал, добавив несколько деталей: «…в Суздаль де к митрополиту Илариону для разсуждения таких тетратей хотел идти, да не ходил за тем, что в дороге питатца было ему нечем: денег не было, а просил де он денег у него ж, тамбовскаго епискупа, да не дал». См. Приложение № 11 в этой книге. С. 534.


[Закрыть].

Но, кажется, Талицкий не поехал в Суздаль еще и по другой причине: к тому времени в Великий пост он пришел к мысли, что действовать через влиятельных лиц опасно и бесполезно. Очевидно, общение с митрополитом Игнатием и боярином И. И. Хованским, которые разделяли его взгляды, но действовать решительно не хотели или не могли, его многому научило. Теперь Талицкий думал, как самому добиться широкого распространения своих идей и тем самым спровоцировать народное восстание против власти Антихриста.

Талицкий, возможно, сперва попытался выяснить, нельзя ли тайно напечатать его сочинения. Для этого он осторожно вступил в отношения с некоторыми своими знакомыми сотрудниками Московского печатного двора. Возможно, на эту тему он некоторое время общался с батырщиком Дмитрием Кирилловым, который, наверное, убедил книгописца в том, что напечатать такие книги тайно на Московском печатном дворе совершенно невозможно.

Тогда Талицкий стал думать о том, чтобы напечатать свои сочинения в Киеве. Для этого нужны были деньги. Он попытался уговорить некоторых своих состоятельных заказчиков дать средства на это предприятие. Одним из таких спонсоров стал садовник Федот Миляков. К нему Талицкий пришел с приятелем – портным мастером Сенькой. За бутылкой вина приятели посвятили Милякова в свои планы. Талицкий говорил: «Написав бы де такую книгу, отдать в Киев, напечатать и пустить в мир, пусть бы люди ползоволись. Да скудость моя, нечем питатца». Федот Миляков дал ему на бумагу 10 рублей6262
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 540–541.


[Закрыть].

Но потом, видимо уже ближе к лету 1700 г., Талицкий пришел к убеждению, что нужно печатать не книги, а листовки. Это можно было сделать даже в домашних условиях, подпольно, используя для этого твердые сорта древесины (например, доски из груши с вырезанным на них текстом). Возможно, идею с подпольным изготовлением листовок Талицкому подсказал кто-то из его знакомых, хорошо разбирающихся в технологии изготовления печатной продукции. Во всяком случае, из материалов следствия можно заключить, что Талицкий пришел к этой мысли далеко не сразу. Можно предположить, что на эту идею его навел тот же батырщик Московского печатного двора Дмитрий Кириллов, который, как мы уже знаем, также был привлечен к следствию. Правда, на допросе Дмитрий Кириллов признался только в том, что «к нему де, Гришке, в дом хаживал он, Митка, один, и Гришка де в доме у себя читал ему, Митке, книги Библию, да толковое Евангелие, и всякие печатные и писменные книги о последнем веце». Но Талицкий настаивал на том, что он также ознакомил сотрудника Московского печатного двора со своими эсхатологическими сочинениями, но никаких других подробностей не сообщил6363
  См.: Там же. С. 547, 548.


[Закрыть]. Нельзя исключать, что Талицкий также обсуждал с ним и технические детали подпольного производства печатной продукции (разумеется, об этом мы не можем знать наверняка, не имея на этот счет в справке о следственном деле никаких указаний).

В конце концов Талицкий решил растиражировать две листовки: на первой кратко изложить содержание первого сочинение – «О счислении лет», а на второй – основные положения «Врат»6464
  В своем «Покаянном исповедании» Талицкий написал, что готовил одну доску: «стал было резать на доске…» (см. Приложение № 10 в этой книге. С. 520). Но в материалах следствия речь идет о нескольких досках. Доносчики заявили: «Да он же, Гришка, режет неведома какие доски, а вырезав, хочет печатать тетрати, а напечатав, бросать в народ». Когда по этому извету в дом Талицкого на Кисловке были посланы преображенцы, там действительно были обнаружены доски («доски взяты в дому ево, Гришкине»), но их количество не сообщается. Когда же Талицкий был пойман, на допросе он показал: «Он же, Гришка, о том же последнем времени и о Антихристе вырезал две доски, а на тех досках хотел печатать листы и для возмущения ж к бунту и на ево ж, государево, убивство, те листы хотел отдавать в народ безденежно» (Приложение № 11 в этой книге. С. 530, 531). Скорее всего, досок действительно было две – по числу его главных эсхатологических сочинений, которые он зачитывал митрополиту Игнатию.


[Закрыть]. Об этом он сам рассказал на допросе: «Купил себе две доски грушевые, чтоб на них вырезать: на одной „О исчислении лет“, на другой „О Антихристе“»6565
  Там же. С. 542.


[Закрыть]. Далее Талицкий составил для них тексты, сделав выжимку из своих сочинений6666
  О том, что Талицкий подготовил для печати на листовках краткую выжимку, он сам рассказал в своем «Покаянном исповедании»: «…стал было резать на доске о летах и о Антихристе краткими словами, потому что на такой малой доске пространно объявить невозможно» (Приложение № 10 в этой книге. С. 520).


[Закрыть], затем достал две подходящие грушевые доски и стал искать человека, который мог бы вырезать тексты на досках таким образом, чтобы их можно было использовать для печати листовок. На одном из допросов Талицкий признался, что кто-то на Красной площади ему подсказал, что есть один «распопа» (лишенный священнического сана батюшка) по имени Григорий Иванов. Живет он на Пресне, а промышляет тем, что «режет кресты» (то есть основным занятием этого «распопы» было вырезывание эпитафий – надписей на надгробных крестах и плитах). Такой мастер вполне мог бы изготовить нужные формы, а то, что он бывший священник, могло почитаться удачей: с таким человеком найти общий язык шансов было больше. Талицкий отправился к этому «распопе» на Пресню вместе с грушевыми досками и своими листами. Внимательно посмотрев на доски и на листовки, мастер заявил: «Без знамени де резать невозможно». Условившись на том, что Талицкий сам наметит тексты на досках («чтоб он, Гришка, ту доску принес назнамененую»), новые знакомые, конечно, обсудили и их содержание. Талицкий на допросе рассказал о содержании беседы такими словами:

И он де, Гришка, ему говорил: «ныне де время последнее, и Антихрист пришол». И сказывал ему от бытейских и от пророческих книг, и приводом называл государя Антихристом: «в Опакалепсисе Иоанна Богослова в 17 главе написано: „Антихрист будет осмой царь“. А по нашему де щоту, осмой царь – он, государь, да и лета де сошлись, у меня де тому есть, выписано и в тетратех». И роспоп де, Гришка, ему, Гришке ж, говорил, чтоб он те тетрати к нему принес почесть: «однако де у меня будет человек тех тетратей послушать».

«Распопа» Григорий Иванов на допросе в общем подтвердил показание Талицкого, но несколько иначе передал содержание их беседы:

Гришка де Талицкой к нему приходил и доску грушевую неназнамененую и лист приносил, и он де ему в то число отказал для того, что та доска без знамени, резать невозможно. И тот де Гришка ему говорил: «ныне де Время Последнее». И стал ему, роспопе, о Последнем Веце и о Антихристе сказывать от Евангелия, и от пророческих, и от бытейских книг, и приводом называл Антихристом государя, а именем не выговаривал. А он де, роспоп, тому, Гришке, о том, чтоб он те тетрати к нему принес почесть, «однако де будет у меня человек тех тетратей слушать», – не говаривал6767
  Приложение № 11 в этой книге. С. 542, 543.


[Закрыть].

Из этих показаний следует, что Талицкий и его беседа произвели на «распопу» Григория Иванова сильное впечатление. При следующей встрече, когда Талицкий принес доски с намеченным на них текстом, а также захватил и тетради со своими эсхатологическими сочинениями, в доме «распопы» устроили вечер чтения, а затем обсуждение. В доме собрались какие-то посадские (в справке о деле, к сожалению, об этом нет никаких подробностей), а сам Талицкий привел с собой послушать чтение и диспут подключника Хлебного дворца Пашку Филиппова. После чтения «распопа» Григорий Иванов возражал Талицкому: «Почему ты о Последнем Веце ведаешь? Писано де, что ни Сын, ни ангели о Последнем Дни не ведают». Что на это отвечал книгописец, в справке не указано. Но нет никаких сомнений в том, что Талицкий имел ответы на все эти возражения (как мы помним, он мог вести дискуссию даже с получившим европейское университетское образование ученым богословом Стефаном Яворским6868
  О Стефане Яворском и его ораторском таланте см.: Ivanov A. V. A Spiritual Revolution: The Impact of Reformation and Enlightenment in Orthodox Russia. Madison, 2020. Part 1.


[Закрыть]), и его возражения произвели на всех слушающих должное впечатление. Во всяком случае, «распопа» Григорий резать доски не отказался, а тетради Талицкого бережно сохранил у себя и даже не поспешил от них избавиться, когда книгописца искали по всей Москве6969
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 544.


[Закрыть].

Из дела следует, что Талицкий успел лишь получить от «распопы» Григория Иванова печатные формы на грушевых досках, но ничего напечатать так и не успел. О том, где намеревался Талицкий распространять свои листовки, в деле обнаруживается противоречивая информация. «И как де я с Москвы скроюсь, и на Москве де будет великое сметение» – так Талицкий описывал свои планы священнику одного из приделов Покровского собора на Красной площади отцу Андрею7070
  См. Приложение № 11 в этой книге. С. 538.


[Закрыть]. Из этого следует, что он намеревался распространять свои листовки именно в Москве, рассчитывая на то, что они непременно вызовут бунт. Талицкий, несомненно, хорошо помнил события 1682 г. (ведь ему тогда было двадцать семь лет) и понимал, что разъяренная толпа способна на многое. Но этому сценарию противоречит то, что Талицкий сам рассказал о своих намерениях в «Покаянном исповедании». После изготовления листовок он якобы намеревался покинуть столицу с тем, чтобы распространять листовки по дорогам: «Да сие мысля, егда управяся, пошед с Москвы, что будет напечатано хотех пометать на путех, чтоб человецы знали, что той Антихрист». Но заметим, что в «Покаянном исповедании» Талицкий не остался верен той версии, которой держался во время следствия. Действительно, из «Покаянного исповедания» следует, что его главной целью был не бунт, а простое информирование людей о том, что Петр – это и есть Антихрист, чтобы его единоверцы «неведением не пришли в вечное мучение». Возможно, именно поэтому Талицкий подчеркнул, что намеревался распространять листовки не в Москве (так как их распространение в столице грозило беспорядками).

Дело Талицкого началось 28 июня 1700 г. Накануне поздно вечером7171
  Челобитная Федора Казанца датируется 28 июня 1700 г., однако она была подана накануне вечером. Это следует из того, что в рассылаемых указах о розыске Талицкого в качестве даты его побега указывалось 27 июня (см.: Де-Пуле М. Ф. Материалы для истории Воронежской и соседних губерний, состоящие из царских грамот и других актов XVII и XVIII столетий. Кн. 1. Воронеж, 1861. С. 294), в то время как из дела известно, что Талицкий бежал тут же, как только узнал о том, что Казанец отправился в Преображенское. Следовательно, донос был сделан вечером 27 июня 1700 г., но официально зарегистрирован следующим днем.


[Закрыть] в Преображенское явился «великого государя певчий дьяк» Федор Казанец и поведал о том, что его сестра Фекла вместе с мужем, подьячим Патриаршего разрядного приказа Афанасием Дунаевым, снимают покои на Кисловке (в районе современного Большого Кисловского переулка) у книгописца Григория Талицкого. И они слышали от него «про государя всякие непристойныя слова, чево и слышать невозможно»; кроме того, они узнали, что их хозяин «режет неведома какие доски, а вырезав, хочет печатать тетрати, а напечатав, бросать в народ»7272
  Приложение № 11 в этой книге. С. 530.


[Закрыть].

Пока Федор Казанец ездил в Преображенское с этим изветом, его сестра (та самая Фекла, которая жила у Талицкого) поделилась новостью с одной своей подругой: «Пишет де он, Гришка, неведомо какие книги про государя, и она де сказала брату своему, певчему Федору Казанцу, а он, Федор, хотел по него, Гришку, из Преображенского приказу притти с подьячими». Этой подругой оказалась теща другого книгописца, Ивана Савельева, который был учеником Григория Талицкого. Услышав эти разговоры, Иван Савельев незамедлительно отправился в дом Талицкого, все ему рассказал, а затем помог собраться и проводил его до Кадашевской слободы. Видимо, Талицкий настолько торопился укрыться, что в спешке не успел или забыл забрать с собой такие важные улики, как доски для печатания листовок. Прощаясь, Иван Савельев спросил своего учителя: «Куды де ты идешь?» Талицкий ответил: «Пойду де я в монастырь, куды Бог благоволит»7373
  Там же. С. 548.


[Закрыть].

Федор Казанец постучался в ворота Преображенского приказа именно в тот момент (вечером 27 июня), когда там, вероятнее всего, находился сам Петр I. Как мы помним, в этот день, 27 июня 1700 г., царь между прочим лично рассматривал дело Ивашки Нагого, намеревавшегося «итить в Преображенское царя обличать, что бороды бреет» (см. п. 22 в этой книге). Царь, несомненно, наблюдал за всеми розыскными действиями, а скорее всего, сам ими руководил.

Когда Талицкого не удалось застать в его доме, а у него при обыске были обнаружены доски для печатания листовок (и эта находка сразу подтвердила извет Федора Казанца), книгописца принялись искать по всей Москве. Причем этим занимались не только служилые люди, но также и все московское духовенство: по указу патриарха батюшки ходили по домам своего прихода и общались с прихожанами – не знают ли они Григория Талицкого, и где он сейчас укрывается? Когда настоятель церкви Сергия Радонежского на Большой Дмитровке таким образом беседовал с проживавшим в его приходе священником Андреем (служившим в приделе Покровского собора на Красной площади), в разговор вдруг вмешалась попадья Степанида: «Не тово ль де Гришки ищут, который к мужу ее хаживал и говорил у них в дому: „как де я скроюсь, и на Москве де будет великое сметение“?» Оказавшись в Преображенском приказе, попадья на допросе показала: «Тот де Гришка в дом к мужу ее хаживал, и, будучи де у них в доме, при муже ее и при ней тот Гришка великого государя Антихристом называл: „и какой де он царь – мучит сам!“ А про сына ево, государева, про государя царевича, говорил: „не от доброво де корении, и отрасль не добрая“, „и как де я с Москвы скроюсь, и на Москве де будет великое сметение“». Ее муж, отец Андрей, сперва во всем запирался, но потом был вынужден признать: «От того де Гришки слышав такие слова, не известил простотою своею, боясь про такие слова и говорить, да и страха ради, авось он, Гришка, в тех вышеписанных словах запретца»7474
  Приложение № 11 в этой книге. С. 538.


[Закрыть].

Когда Талицкого по горячим следам отыскать в Москве не удалось, по разным направлениям были разосланы «сыщики» из числа служилых людей московских чинов с солдатами. Например, один из них, стряпчий Иван Константинович Рукин, 27 августа 1700 г. отчитывался:

И по тому твоему, великого государя, указу я, холоп твой, едучи дорогою, также и реками Вологдою, и Сухоною, и Двиною по городам, и по селам, и по монастырем, и по прихоцким церквам, и по пустыням, и по рыбным ловлям, и на пристанех, и на лодьях, и на карбусах, и на мелких судах, и во всяких чинах, и в работных людех того вора искал всякими мерами, и твой, великого государя, указ всяких чинов людем сказывал, и твое, великого государя, денежное жалованье всем людем объявлял, и до Архангельсково города ево, вора, августа по 27‐е число не сыскал7575
  РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 887. Л. 40–41.


[Закрыть].

Одновременно с этим Преображенский приказ разослал воеводам строгие указы о сыске «с великим радением» «московского жителя Гришки Васильева сына Талицкого», уточнив описание его внешности: «Ростом он средней, в сорок в пять лет, лицом сухощав, остронос, волосы на голове и борода чермны, глаза серы»7676
  См.: Приложение № 9 в этой книге. С. 512.


[Закрыть]. Воеводам рекомендовалось обращать особенное внимание на новых лиц в монастырях и приходских церквах, особенно на новых дьячков. Всех новых лиц, по описанию похожих на Талицкого, прибывших в их края после 27 июня, следовало арестовывать и отправлять в Москву за крепким караулом. За поимку Талицкого было обещано колоссальное вознаграждение (в одних указах названа сумма в 500, в других – 1000 рублей), а его укрывателям и всем тем, кто, обладая нужной информацией, ее не сообщит, объявлялась смертная казнь7777
  В одном чудом сохранившемся документе из подлинного дела Талицкого сообщается, что 5 августа 1700 г. из Москвы было послано 11 солдат «с указы великого государя о сыску вора Гришки Талецкого» (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1348. Л. 2). Каждому из них следовало посетить несколько городов. Например, солдат Петрушка Ефимьев направился во Владимир и Суздаль, а Стенька Павлов должен был ехать по маршруту Клементьевская слобода – Переславль-Залесский – Ярославль – Кострома (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 1348. Л. 1). На настоящий день известно четыре копии указа о сыске Талицкого. Их текст идентичен, за исключением одной важной детали – размер вознаграждения. В одних указах (например, в грамотах, посланных в Орел и Астрахань) было обещано вознаграждение в 500 рублей (см.: Де-Пуле М. Ф. Материалы для истории Воронежской и соседних губерний… С. 293–294; Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. С. 138); в других (например, в тех, что рассылались по малороссийским и поморским городам) назначена награда в 1000 рублей (см. Приложение № 9 в этой книге; Кочегаров К. А. Сыск Григория Талицкого в 1700 г. // Человек и власть в России XVII–XVIII веков: Сб. ст. к семидесятипятилетию Евгения Викторовича Анисимова. СПб., 2022. С. 148–150). Чем вызвана эта разноголосица, не совсем ясно.


[Закрыть].

Понятно, что обещание подобной суммы вскружило голову многим обывателям. Талицкого искали повсюду. Например, в начале сентября 1700 г., когда Талицкий уже был в Преображенском приказе и давал показания, в далеком Мензелинске местные жители по-прежнему усердно его искали. 4 сентября 1700 г. они привели к воеводе Даниле Львову некоего человека, пойманного в степи, и заявили, что «по грамоте великого государя, какова прислана в Казань, о сыску Гришки Талицкого, тот приводной человек против ево, Гришкиных, примет сходен». Его отправили в Казань, где хотели уже было пытать, но он, чтобы избежать застенка, объявил за собой «государево дело» и потребовал отправить его в Москву. В действительности пойманным оказался беглый тяглец московской Алексеевской слободы Родион Давыдов сын Буханов, который в Преображенском приказе не сообщил ничего особенного, повинившись, что объявил за собой важное дело только потому, что «ево воевода Микифор Кудрявцов хотел пытать»7878
  См.: РГАДА. Ф. 371. Оп. 2. Д. 830. Л. 1–2, 10.


[Закрыть].

Обстоятельства поимки Талицкого, к сожалению, неизвестны, но на этот счет мы можем выдвинуть некоторые предположения, основанные, впрочем, на косвенных данных. Представляется, что в указах Преображенского приказа о сыске Талицкого, разосланных по всей России в начале августа 1700 г., не случайно содержалось распоряжение особенно внимательно искать беглеца в монастырях среди недавно пришлых людей. Можно предположить, что ученик Талицкого Иван Савельев, который его предупредил и проводил до Кадашевской слободы, уже в тот момент был арестован и был вынужден рассказать о намерении Талицкого укрыться в одном из монастырей. Рискну предположить, что книгописец действительно укрылся в каком-то монастыре Центральной России. В мае 1718 г. царевич Алексей в собственноручном письме, адресованном Петру I, между прочим передавал слова, слышанные им от подьячего Преображенского приказа Ивана Суворова: «Талицкий очень был умен, и не поймали б де его, когда б он сам не отдался»7979
  Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. Т. 6. СПб., 1859. С. 249.


[Закрыть]. Это сообщение представляется вполне достоверным ввиду того, что среди лиц, наказанных по делу Талицкого, нет ни одного укрывателя8080
  См. Приложение № 11 в этой книге.


[Закрыть]. Возможно, когда по всему царству были разосланы указы, в которых для укрывателей Талицкого было объявлено наказание смертной казнью, беглец сам пожелал отдаться властям, чтобы не стать причиной гибели его доброжелателей.

С. Н. Введенский без ссылки на источник сообщал, что 14 августа 1700 г. Талицкий был уже доставлен в Преображенское8181
  См.: Введенский С. Н. К биографии митрополита Стефана Яворского. С. 902.


[Закрыть]. Это очень похоже на правду. 9 августа Преображенский приказ еще занимался рассылкой указов о сыске Талицкого, увеличив сумму вознаграждения за его поимку до 1000 рублей. В «Древнем Тамбовском летописце» была оставлена современная событиям запись о том, что митрополит Игнатий «взят из Тамбова» по делу Талицкого 23 августа 1700 г.8282
  «Того же году [1700] месяца августа в 23‐е по указу великаго государя взят из Тамбову Игнатий, епископ Тамбовский» (Дубасов И. И. Очерки из истории Тамбовского края. Вып. 3. М., 1884. С. 19).


[Закрыть] Из письма Т. Н. Стрешнева Петру I от 20 мая 1701 г. мы узнаём, что для ареста Игнатия был послан келарь Чудовского монастыря, который имел распоряжение (очевидно, патриарха Адриана) о привозе в Москву всех бумаг и книг митрополита8383
  См.: Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. С. 857.


[Закрыть]. По всей видимости, чудовский келарь был послан в Тамбов тогда, когда патриарх принял решение о содержании Игнатия под стражей в Чудове монастыре8484
  См.: Введенский С. Н. Тамбовский епископ Игнатий. С. 638.


[Закрыть]. Это означает, что в промежутке между 9 и 23 августа Талицкий был пойман, дал первые показания в Преображенском приказе, оговорив между прочим и тамбовского владыку, а патриарх уже сделал необходимые распоряжения об отправке в Тамбов за митрополитом келаря Чудова монастыря.