Текст книги "Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»"

Приложение № 5

[1698 г. июня 12.] – Коллективная челобитная мятежных стрельцов с изъяснением причин их выступления a a
  Обстоятельства подачи этого обращения изложены на с. 195–197 этой книги. Документ написан на одном столбце светло-коричневыми чернилами, имеет правки тем же почерком и чернилами. Лист с левого краю оборван, чернила местами выцвели и плохо читаются. Утраченные фрагменты восстанавливаются по протоколу допроса В. А. Зорина от 18 июня 1698 г., в котором коллективная челобитная цитируется по пунктам, а затем приводятся его пояснения (см.: РГАДА. Ф. 6. Д. 12. Ч. 60. Л. 56–65. Опубл: Восстание московских стрельцов. С. 43–46). Как установило следствие, документ был написан рукой сотенного Колзакова полка Левки Григорьева сына Рыбникова во время одной из остановок возле Ржевы Володимеровой. См.: Восстание московских стрельцов. С. 43, 46, 69–70. По сообщениям разведчиков, обнаруженным А. Н. Казакевичем в архиве Разрядного приказа, повстанцы прошли Ржеву 12 июня в середине дня. См.: Казакевич А. Н. Историко-археографический обзор следственного дела о восстании московских стрельцов 1698 г. С. 10. Примеч. 8. Эти данные и служат основанием для датировки данного документа. Согласно показаниям Л. Г. Рыбникова, сделанным в «розрядном шатре» 18 июня 1698 г., то есть сразу после сражения, в основу коллективной челобитной положен черновик, составленный Зориным, текст которого был обсужден и одобрен стрельцами их полка: «…того Колзакова полку петидесятники, и десятники, и все рядовые стрельцы велели ему, Левке, написать челобитную с той челобитной, которую Васка Зорин того полку полчаном черную челобитную чел. И он, Левка, по их веленью тое челобитную писал с слов Васки Зарина» (Восстание московских стрельцов. С. 46).


[Закрыть]

(Л. 53) Великому государю царю и великому князю Петру Алексеевичю Великия и Малыя и Белыя России самодержцу многоскорбне и великими слезами холопи твои, московские стрелецкие полки, – второй, да прежде бывшей третей, что ныне четвертой, да десятой и первой надесятbb
  Обращение составлено от лица всех четырех восставших стрелецких полков – Афанасия Алексеевича Чубарова, Федора Афанасьевича Колзакова, Ивана Ивановича Чернова и Тихона Христофоровича Гундертмарка. Их общая численность на момент восстания, как можно подсчитать по докладной записке, подготовленной после проведения розыска под Воскресенским монастырем, составляла 2167 человек. Из них 161 человек погиб во время сражения, был казнен под Воскресенским монастырем или умер от ран, полученных во время битвы; 19 сбежало; 1965 разосланы по разным городам и монастырям; еще 22 стрельца оставлены в Воскресенском монастыре (для лечения, дальнейшего следствия или пострижения в том монастыре). См.: Докладная записка о подавлении стрелецкого восстания и розыске (после июля 1698 г.) // Восстание московских стрельцов. С. 53–68. С. М. Соловьев, а вслед за ним В. И. Буганов без ссылки на источник писали, что взбунтовавшихся стрельцов насчитывалось 2200 человек. См.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен // Сочинения: В 18 кн. Кн. VII. Т. 13–14. М., 1991. С. 545; Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 383–384. Вопрос о том, в какой степени данное коллективное обращение отражает образ мыслей всех повстанцев, является дискуссионным. См. примеч. 4 на с. 196 в этой книге.


[Закрыть], изволением Великого Бога, в Троице славимаго, Отца и Сына Святаго Духа, Царя царствующих и Господа господствующих, всем языком определившаго и избравшаго в наследие семя избранное, – народ христианский.

Служили мы, холопи твои, и прежде нас прародители, и де[ды], и отцы наши вам, великим государем, во всякий обыкновенной христианской11
  Перед этим зачеркнуто: хрисиан


[Закрыть] вере и обещались до кончины жизни нашей благочестие хранити, якоже содержит Святая Апостолская Церковьcc
  Стрельцы в апреле – мае 1682 г. дважды приносили присягу – сперва Петру Алексеевичу, а потом двум государям, Иоанну и Петру Алексеевичам, – по чину, который был напечатан в 1654 г. при Алексее Михайловиче. См.: Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 99, 194; Королева М. В. Процедура государственной присяги в России XVII в. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2020. № 4. С. 76. Хотя в самом тексте присяги обязательство защиты православия («благочестие хранить, яко же содержит Святая Апостольская Церковь») не фигурирует, обряд принесения присяги совершался священником в храме на Евангелии, сопровождался чтением молитв и Символа веры (см.: Три чина присяг. М., 1654. Л. 1–19). Анализ этого чина позволил М. В. Королевой заключить, что ритуал составлен таким образом, как будто «обещания хранить истинную веру принимались вместе с обязательствами верной службы царю» (Королева М. В. Становление государственной присяги в России после Смутного времени // Русь, Россия: Средневековье и Новое время. Вып. 6: Шестые чтения памяти академика РАН Л. В. Милова. М., 2019. С. 596). Скорее всего, именно так этот чин и воспринимался самими стрельцами. Обратим внимание на совпадение риторики публикуемого документа и коллективной челобитной от 6 июня 1682 г. с просьбой выдать недавно бунтовавшим стрельцам «ваши государские жалованные грамоты, чтобы на Москве и на ваших государских службах <…> нас поносными словами и бунтовщиками, и изменниками нас не называли бы <…> потому что мы служим искони века вам, великим государем, со всякою верностию и безо всякие измены <…> и за вас, великих государей, и за всю православную христианскую веру кровь свою проливаем, и против ваших государских неприятелей бьемся, не щадя головы своей, и ныне стоим [и] служим и радеем по тому ж за Дом Богоматери и за вас, великих государей <…> а и впредь обещаемся служить и радеть вам, великим государем, со всякою ж верностию» (Восстание в Москве 1682 года: Сборник документов / Сост. Н. Г. Савич; отв. ред. В. И. Буганов. М., 1976. С. 38).


[Закрыть]. И в прошлом во сто девяностом году в попущение гнева Божия всеконечне стремление22
  Выправлено из: стремлением


[Закрыть] безчинства33
  Перед этим зачеркнуто: безчинных


[Закрыть] мы, холопи твои, радея о благочестии, удержали. И по вашему, великого государя, указу в пременении того времяни нас, холопей твоих, изменниками и бунтовщиками44
  Далее зачеркнуто: нас, холопей твоих


[Закрыть] звать не веле[но]dd
  На допросе 18 июня 1698 г. В. А. Зорин прокомментировал этот пункт челобитной следующим образом: «…И те де слова написаны для того, что де во 190‐м году [1682] в смутне времени они, стрельцы, Церкви Божии росколников от роскольства уговаривали, свою братью и иных всяких чинов людей. И таких росколников они ловили и приводили к розыском. И за то де их радение по ука[зу] великих государей ис Троицкого походу с того числа их, стрельцов, изменниками и бунтовщиками звать не велено» (Восстание московских стрельцов. С. 44). Таким образом, Зорин, во-первых, напоминал о роли стрельцов в подавлении так называемого «раскольничьего мятежа» (о нем см.: Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 210–235). Согласно «Созерцанию краткому лет» Сильвестра Медведева, во время знаменитого диспута со староверами в Грановитой палате 5 июля 1682 г. царевна Софья обратилась к выборным стрельцам с такими словами: «Что вы, о служивые, зрите?! <…> Егда и вы, бывшие блаженные памяти великим государем, царем и великим князем – деду нашему Михайлу Федоровичю, и отцу нашему Алексею Михайловичю, и брату нашему Федору Алексеевичю – верныя слуги и боронители святыя православныя веры, и Церкви Святыя, и всего нашего государства, с ними, раскольники, в единомыслии на злобу пребываете?» Стрельцы на это отвечали: «Мы великим государем и вам, государыням, верно служити, яко блаженные памяти великим государем деду, и отцу, и брату вашему ради; за православную веру, и за Церковь Святую, и за ваше царское величество готови и днесь главы своя положити <…>» (Медведев С. А. Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве // Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей / Сост., автор вступ. ст., коммент. и указ. А. П. Богданов. М., 1990. С. 118–119). Во-вторых, Зорин ссылался на царскую жалованную грамоту от октября 1682 г., которая в ноябре того же года была выдана стрелецким полкам. В этой жалованной грамоте, между прочим, содержался такой пункт: «На Москве и на наших, великих государей, службах и в городех никому бунтовщиками и изменниками их называть не велели» (Восстание в Москве 1682 года. С. 199; Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 311). Отметим, что в действительности прямой связи между двумя отмеченными фактами (позицией стрельцов во время «раскольнического мятежа» и их прощением в октябре 1682 г.) не существовало.


[Закрыть]. И по обещанию, как целовали крест святый, о благочестии непременно служим.

И в прошлом55
  Перед этим дважды зачеркнуто: И в прошлом во 100 и во 200


[Закрыть] 203‐м году сказана нам, холопем твоим, служи[ть] вам, великим государем, в городех66
  Перед этим зачеркнуто: погодно


[Закрыть] погодноee
  В Полном собрании законов Российской империи указ 7203 г. (1694/1695 г.) о погодном несении городовой службы московскими стрельцами отсутствует. Но на допросе 18 июня 1698 г. В. А. Зорин заверял следователей в действительном существовании такого указа: «В той же де их челобитной написано: в прошлом 203‐м году сказана им, стрельцом, служить великим государем в городех погодно – и то де у них написано подлинно, вправду» (Восстание московских стрельцов. С. 44). Скорее всего, такой указ на самом деле существовал.


[Закрыть]. А в том же году, будучи под Азовым, умышлением еретика иноземца Францка Лефорта, чтоб благочестию великое препятие учинить, чин наш, московских стрелцов, подвед под стену безвременно, и ставя в самых нужных х крови местех, побито множество. Ево ж умышлением делан подкоп под наши шанцы, и тем подкопом он побил человек с триста и болши. Ево же умыслом на приступе под Азовым, что посулено было по десяти рубл[ей] рядовому, а кто послужит, тому повышение чином честь, и на том приступе, с которую сторону мы, холопи твои, были, тут побито премножество, что ни лутчих. А что мы, холопи твои, радея тебе, великому государю и всему п[ра]вославному христианству, город Азов говорили взять привал[ом], и то он отставил. Да он же, не хотя наследия нашего, христи[ан]ского, видеть, самых последних удержав под Азовым октября до 3‐го числа, а ис под Черкаскова 14 число пошел ст[епью], чтоб нас, холопей твоих, и до конца всех погубить. И, идучи, в той твоей государевой службе ели мертвечину, и премножество в той степи нас пропалоff
  В. В. Заплетин высказал предположение, что В. А. Зорин, приписывая все неудачи азовских военных мероприятий 1695–1696 гг. вредительству Лефорта, намеренно вводил потенциальных читателей в заблуждение. См.: Заплетин В. В. «Черная челобитная» десятника В. Зорина… С. 19–20. Это наблюдение мне представляется справедливым по следующим причинам. Во-первых, вряд ли ветераны Азовских походов могли не знать, что русской армией управлял военный совет из трех генералов (А. М. Головин, Ф. Я. Лефорт и П. И. Гордон), а значит, ответственность за неудачные решения нес не один Лефорт. Во-вторых, стрелецкий полк, в котором служил Зорин (с 1683 г. им руководил стольник Д. Р. Жуков, которого летом 1695 г. сменил стольник Ф. А. Колзаков), находился в дивизии Гордона, а не Лефорта (см.: Гордон П. Дневник, 1690–1695. С. 347; Романов М. Ю. Стрельцы московские. С. 256–257). В словах челобитной содержатся указания на некоторые реальные эпизоды. Так, 15 июля 1695 г. турки произвели успешную вылазку на позиции Гордона, которая привела к огромным потерям со стороны располагавшихся там стрельцов. Сам генерал в своем дневнике возлагает ответственность за неудачу на самих стрельцов, которые повели себя крайне малодушно: «…они [турки] напали с большим проворством и силой и проникли в крайнюю траншею, рубя самонадеянных русских (это участок стрельцов), прежде чем был дан сигнал тревоги. В смятении стрельцы, бросая оружие, пустились наутек и покинули все передовые траншеи. Их нельзя было заставить остановиться <…>. Тем временем, получив в лагере сигнал тревоги, я взял с собой парадную охрану, велел прочим идти вослед и дал приказ оповестить остальные войска. Коль скоро я приблизился и увидал наших бегущих стрельцов, то послал в тыл торопить подмогу и пошел вперед самолично с малым числом имевшихся при мне солдат. К тому времени я принудил беглецов остановиться, прочие солдаты подоспели и обратили турок в беспорядочное бегство» (Гордон П. Дневник, 1690–1695. С. 376–377). Как далее пишет Гордон, сам царь «бранил полковников и стрельцов за неисполнение долга при вылазке и грозил им» (Там же. С. 378). Но стрельцы вполне могли обвинить своего генерала в том, что он их поставил «в самых нужных х крови местех» (как выразился Зорин). Гордон и сам в дневнике признал, что позиция, которую атаковали турки, действительно была «не слишком хорошо укреплена» (Там же. С. 376). Однако в публикуемом документе эти обвинения почему-то возводятся не на Гордона, а на Лефорта. В-третьих, описанная в коллективной челобитной неудачная попытка подрыва крепостных сооружений в середине сентября 1695 г., которая привела к гибели и ранению многих стрельцов, осуществлялась под руководством Головина, а не Лефорта. См.: Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 255–256. Как записал Гордон в своем дневнике, эта неудача вызвала «великий ужас среди солдат и неприязнь к иноземцам» (Гордон П. Дневник, 1690–1695. С. 399). Однако эта «неприязнь к иноземцам» на самом деле была спровоцирована не вредительством Лефорта, а некомпетентными действиями А. А. Вейде, который после неудачного взрыва был вынужден прятаться от русских военных (см: Там же. С. 577). Заметим, что на допросе от 17 сентября 1698 г. Зорин признал несправедливость сформулированных в челобитной обвинений в адрес Лефорта: «…он, Васка, на него, генерала [Лефорта], то затеял напрасно». «И те де все статьи, которые в той челобитной на него, генерала Франца, писал, – затевая ж собою для возмущения и бунту» (Восстание московских стрельцов. С. 70). Таким образом, авторы коллективной челобитной целенаправленно создавали крайне негативный образа Лефорта, который якобы сознательно вредил православным и, очевидно, не случайно теперь возглавляет Великое посольство: оно вскоре завершится «всесовершенным благочестию испровержением». Несложно заметить, что с помощью искусственно создаваемого образа Лефорта как врага православия конструируется и противоположный образ стрельцов как «семени избранного», «народа христианского», призванного выполнить миссию защиты «благочестия».


[Закрыть].

И в прошлом 204‐м году, в другом походе77
  Вставлено над строкой


[Закрыть], будучи мы, холопи [твои], на твоей, великого государя, службе под Азовым при бытности боярина Алексея Семеновича Шеина город Азов поможе[нием] (Л. 53 об.) Божиим июля 19‐го числа привалом взялиgg
  Азовский гарнизон на самом деле был вынуждены капитулировать 19 июля 1698 г. после того, как вокруг крепости был сооружен огромный крепостной вал. См.: Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 326–333. М. М. Богословский так комментировал этот фрагмент публикуемого документа: «Уже в первом походе они, стрельцы, подавали мысль взять город „привалом“, то есть постепенно насыпая и подводя к стенам вал, но он, Лефорт, этот план „отставил“, а, между тем, таким именно способом Азов и был взят во втором походе» (Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 1. С. 31).


[Закрыть].

И оставлены город строить. И, вшед в город 205‐го году августа 6‐го числа, все мест[о] азовское розчистив, и по наряду город земляной новой и р[ов] делали, и в совершенстве учинили, а работали денно и нощно во весь год пресовершенною трудностью. И по твоему, великого государя, указу июня 24 число мы, холопи твои, из Азова выведены, и сказано нам итить к Москве. И по вестям были [мы], холопи твои, в Змеове, в Ызюме, в Цареве Барисове, на Моя[цком] в самой последней скудости и нужде. И по твоему, великого государя, указу ис тех мест88
  Далее зачеркнуто: велено нам


[Закрыть] в нынешнем 206‐м год[у] сентября 21 число велено нам, холопем твоим, итить [на твою ж], великого государя, службу в полк к боярину и воеводе ко князю [Ми]хаилу Григорьевичю Рамодановскому в Пустую Ржеву, в За[во]лочье, не займая Москвыhh
  После взятия Азова для обороны и строительных работ там было оставлено на год несколько солдатских полков, а также четыре стрелецких полка – Чубарова, Колзакова, Чернова и Гундертмарка. Восстановление Азова действительно проходило в тяжелейших условиях. В июне на смену оставленным в Азове военным прибыли из Москвы два солдатских и шесть стрелецких полков (И. М. Конищева, И. Г. Озерова, Д. Л. Воронцова, М. Ф. Сухарева, В. М. Батурина и М. И. Протопопова). См.: Андрющенко О. В. Население и администрация города Азова в 1698–1711 годы. М., 2008. С. 20–29. Но вместо возвращения в Москву, на что надеялись уставшие от продолжительной и изнурительной службы стрельцы, был получен царский указ следовать на западные рубежи к месту дислокации Новгородского полка (во главе с боярином кн. М. Г. Ромодановским). О выполнении этого распоряжения Т. Н. Стрешнев отчитывался перед государем в письме от 17 сентября 1697 г.: «Четыре полки стрелецкие, которые зимовали в Азове, велена их перевесть к Рамодановскому в полк Новгароцкой, и о том к ним посланы двои грамоты, да и подьячие посланы нарочна, чтоб оне шли скора и нигде не мешкали» (Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. 1. С. 642). В. И. Буганов объяснял это решение тем, что «Петр I, не доверяя столичным стрельцам, которых он считал орудием Софьи и Милославских во время событий 1682 и 1689 гг., упорно „очищал“ от них Москву» (Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 364).


[Закрыть].

И мы, холопи99
  Перед этим зачеркнуто: холопе


[Закрыть] твои, радея тебе, ве[ликому] государю, в тот полк шли денно и нощно в самую последнюю нужду осенним путем и пришли чють живы. И, будучи на полском рубеже, в зимнее время в лесу в самых нужных местех, мразом1010
  Далее вставлено над строкой, а затем зачеркнуто: ветром


[Закрыть] и всякими нуждами утеснены, служили, надеяся на твою, великого государя, милость. И июня 2‐го числа по твоем[у], великого государя, указу велено все полки Новгороцкого розряду роспустить. А боярин и воевода князь Михаила Григорьевич Рамодановской нас, холопей твоих, вывед по полкам ис Таропца, велел рубить, а за что, того мы, холопи твои, не вед[аем]ii
  2 июня 1698 г. в полках Чубарова, Колзакова, Чернова и Гундертмарка, недавно переведенных из Ржевы в Торопец, был объявлен указ Разрядного приказа от 28 мая об их переводе в разные места. Кроме этого, стрельцов, которые весной 1698 г. самовольно отлучились от полков и приходили в Москву для подачи челобитной (175 человек), следовало отправить в ссылку «на вечное житье». Но попытка М. Г. Ромодановского исполнить это распоряжение и арестовать виновных спровоцировала организованное сопротивление со стороны всех стрельцов, которые отказались верить в то, что полученный указ действительно является царским, так как они ожидали другого повеления – о роспуске их по домам («для чего боярин царского указа им не читает?»). В ответ на это М. Г. Ромодановский мобилизовал имевшиеся в его распоряжении силы, в том числе торопецкую дворянскую конницу. См.: Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. С. 378–380. В письме от 17 июня 1698 г. стрельцы обрисовали начало восстания следующим образом: «А как боярин и воевода князь Михайло Григорьевич Рамодановской пошел ис Торопца к Москве, а Новогороцкой полк конных ратных людей вывел с собою за город, не сказав им указ великого государя о роспуске в домы свои, а нас велел ис города вывесть по полку на розные дороги, и велел у нас обрать ружье, и всякую полковую казну, и знамена, и велел нас конным рубить, опступя в круг. И мы, убояся того, в указные места не пошли…» (Восстание московских стрельцов. С. 42). Во время розыска под Воскресенским монастырем одни стрельцы настаивали на том, что М. Г. Ромодановский, действительно, «выведчи ис Торопца, хотел [их] рубить» (Там же. С. 58). Другие стрельцы признались, что нарочно выдумали это, чтобы найти оправдание бунту. «Для того, как они придут к Москве, и станут их спрашивать, для чего пришли, и им было тем и отговариватца. А они де от него, боярина и воеводы, таких слов, чтоб их рубить, не слыхали…» (Там же. С. 64). Пятидесятник Чубарова полка Ф. Е. Троицкий на допросе поведал: «Слышал де он про то, что их рубить, от десятника Петрушки Михайлова, а тот де Петрушка слышал такие слова от ясаула, а как того ясаула зовут, и чем словет, того он не ведает» (Там же. С. 65). Мне кажется, что в данном случае речь идет о слухе, который сперва быстро распространился среди стрельцов, послужив триггером восстания, а затем был использован мятежниками для оправдания своих действий.


[Закрыть].

Да мы же, холопи твои, слыша, что в Московском государстве чинитца великое строхование, и от того городы затворя[ют рано], а отворяют часу в другом или в 3‐м, и всему мо[сковскому] народу чинитца наглостьjj
  Среди указов 1697–1698 гг., опубликованных в Полном собрании законов Российской империи, распоряжение об изменении пропускного режима московских городских ворот отсутствует. Но, возможно, об этом распоряжении пишет Б. И. Куракин в автобиографии, в главе, посвященной описанию событий двадцать второго года жизни князя (20 июля 1697 г. – 20 июля 1698 г.): «И того года в Москве ночью ворота стали запирать час ночи, а отпирать за час до свету» (Жизнь князя Бориса Ивановича Куракина… С. 257).


[Закрыть]. Да нам же слышна, что идут к Москве немцыkk
  Описывая события, связанные со стрелецким возмущением, Желябужский между делом поясняет: «А на Москве в тех же числех пришли из розных государств немцы: [гу]сары и онженеры. Всего их пришло семьсот человек» (РГАДА. Ф. 181. Оп. 2. Д. 125. Л. 410. Опубл.: Желябужский И. А. Дневные записки. С. 308). Не исключено, что Желябужский тем самым подчеркивает связь между этими событиями.


[Закрыть]. И то, знатно, последуя брадобритию и табаку, всесовершенное благочестию испровержение. Аминь!

РГАДА. Ф. 6. Оп. 1. Д. 12. Ч. 60. Л. 53 – 53 об. Опубл.: Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1859. Т. 3. С. 171–172; Восстание московских стрельцов. 1698 год (Материалы следственного дела): Сб. документов / Сост., автор историко-археографического обзора и комментариев А. Н. Казакевич; под ред. В. И. Буганова. М., 1980. С. 39–40.

Приложение № 6

1698 г. июня 17 (27). – Донесение австрийского посла Кристофа Игнаца фон Гвариента императору Леопольду I

(подготовка текста и перевод Е. А. Лисицыной и П. И. Прудовского)

(F. 104) Duplicat von 27sten Juni aus Moscau 1698.

Der allhiesige Patriarch ist wider denjenigen Russ[ischen] Khauffman, sein Weib, Kinder, und Kindskinder, welcher den Tobackh Appalto durch einem mit den Czarn noch uor dero Abreysß aufgerichten ordent[lichen] Contract gegen Erlang jährlich m150 Rubl an sich pactiert und gebracht hat, mit würckh[licher] Excummunication vor 14 Tagen offentlich verfahren, und seinem hierdurch gesuchten Gewün, auf ewig verfluecht. Welche Procedur bey dermahligen deß Reichs verwürten Conjuncturn dennen Bojaren und vornehmsten Ministris ein Gefährliches nachdenckhen erweckhet, massen die Czar[iche] M[ajes]t[ä]t erst jüngsthin dennen Englländern Vermög getroffenen Accords, die Ein– und Zufuhr, Handlung und Verkhauff deß Tobacks in allen dero Bottmessigkeit vnterworffenen Landten, auff 3 Jahr concediret hat. Dardurch die Russ[ischen] Gemüether in 2. Factiones zerthrennet worden. Welche da Eine des Patriarchens Partie angenommen, seine Action vor löb[lich] und heyllig außgeschrieren, ja sogar wegen Euitirung der hierdurch einschleichenden villen Übln vnd ihrer jederzeit rüehmlich geüebter Observanz, auch heylsamben vorgesehenen Gesätzen zuwider, dise Excummunication billichen und aprobiren. Die andere und mehrere Theill aber will dem Patriarchen wegen solcher Köckheit des offent[lichen] Fluechs, bey Zuruckhkhunfft des Czars, die vnaußbleib[liche] Straff, vnd schwere Vngnadt allerdings vor– und wahr sagen. Zumahlen Er ohnnedeme bey der Czar[ichen] M[ajes]t[ä]t vnd et[liche] Bojaren in keinem sonder[lichen] Ansehen oder grosser Consideration. Disen allen vneracht, verwürfft mehrernenter Patriarch die antrohende Czar[iche] Vngnadt und stehet noch mit villen seiner Factions-Adhaerenten in täg[lichen] Consilys, ob er deme, was von dem Czarn schonn daß 2te Mahl durch scharpff ergangene Decreta ihme vnd dem Ministerio zugeschickt, die vollständtige Parition laisten, auch dißen Befelch gemäsß, er selber, oder durch einem darzue geuollmächtigten , die Czarissin, in das Closter stossen, und die darbey behörige Caeremonien verrichten solte. Welche anbefohlene Function zwar auch von dennen Bojaren der czar[ichen] Faction, mit keinem Eyffer und Nachtruckh getriben wirdt, sintemahl[en] die Czarissin solche vnuerdiente harte Verordnung jedwedern wehemüethig zu Herzen führet, und hierüber von Fraind– vnd Feinden ihres vnschuldigen Leydens, auch daß sie niemahls die geringste causam repudii gegeben habe, inner[lich] betauret wirdt. Doch zu vollkommenen Gehorsamb des Czars Befelch, hat sie deß clöster[lichen] Leben mit disem außtruckh[lichen] Vorbehalt anzunemmen sich resoluiert, wann der Prinz (F. 104 v.) (welchen die Czar[iche] M[ajes]t[ä]t bey dero Abreyß ihrer müetterlichen Sorgfalt ernst[lich] und vätterlich anbefohlen) mit in das Closter uolge und ihrer getreüesten müetterl[ichen] Liebe nicht entzogen werde. Yber welches die Bojaren zu keinem Ausspruch noch de facto kommen, sondern zeügen sich die Factions-Gemüether von Tag: zu Tag, gegen einander mehreres verbittert und vneinig.

Den 19. instehenden Monats ist durch offent[liche] Außrueff dennen in der moscovit[schen] Vorstatt, Teütscher Schloboda, und andern eng herumb ligenden Vorheüssern wohnenden Burgern ernst[lich] anbefohlen worden, sich auf 6. Wochen Zeit, mit nohtwendigen Lebens-Mitteln zu uersehen vnd zu prouianthiern; anbey auch jedwederes Hauß mit Wasser auff den Boden und mit einem treüen Nachtwachter zu aller Sicherheit die gnugsambe Vorsehung thun solte. Allermassen jungst verstrichener Tagen ein grosses schonn durch et[liche] Wochen von keiner Menschen Seel bewohntes Hauß in der Teütschen Schloboda angezündet, und in Aschen gelegt worden. Dergleichen grosse Fewersbrunsten, kan ich Zeit meines dahier Seyn, 8 gar wohl zehlen, bey welchen, inson[d[er]heit nachtlicher weill, sich allezeit grosse Insolenzien und ab[sch]ew[lich]er] Mordtthatten ereignet.

Waß die moscovit[liche] Kriegs-Operationes belanget, bey nach bey der in meiner Ihro Kay[serliche] May[estät] allerunterth[änig]st abgelassener Relation eröffneter allergeharster Mainung, daß sie bey so notori[sch] schlechten Anstalten wider die starckh anruckhende feind[liche] Trouppen keinen erkleckh[lichen] Widerstandt thuen, sondern deßjenigen gar leicht[lich] dieses Jahr stättlich widerumb verlustiget werden dörffen, was sie die vorige Campagna, nach Anwendung so grosser Vncosten vnd Vergiessung vill Christenbluets, schwer erworben haben. Ob zwar der Feldth[err] G[ene]ral Gordon, und meiste teütsche Obriste und Officier der Mainung gewesen, dises Jahr ihren Feldtzug alhier durch zu passiren; so seint sie doch zu Antrettung ihrer Chargen von dennen abermahlig zusamben rottirten vnd neu-rebellirenden Strelizen ausser Moscau zugehen, benöhtiget worden. Dise seint eben diejenige (von derer schonn vorhin vnternommener Vermessenheit gehör[lich] Bericht erstattet) vnd vnter Commando des Romadonowsky in dennen poh[lnischen] Gränizen gestandten, anjetzund widerumb revoltiret, sich in grösserer anzahl bey Toropesk zusamben geschlagen, ihren Officiers theils Händ vnd Füeß gebunden, theils von denen Regi[men]teren in die Flucht gejagt, anstatt derer vnter sich die Chargen außgetheilt (F. 105) und nun mehro in wenig Tagen mit ihren mitführenden Stuckhen (welche sie auß dennen Zeügheüssern gwaldtthätiger weise mit anderer nothwendiger Munition und Kriegszeüg heraus genommen) gegen Moscau anruckhen wollen, vmb ihre Rachbegürigkeit gegen dennen Bojaren, insonderheit dem Feldh[errn] Schein, Cammer Praesidenten Prosorowsky, vnd Bojaren Tichon Nikitowiz, verbittert außzulassen. Worbey nicht wenig zubeförchten, das der ohnnedem sehr schwirige Pöwel solche Gelegenheit vor erwünscht ergreiffe, sich dennen Rebellirenden conjungire vnd hierdurch ein grosses Bluetbadt veranlasset werde. Dahero zu Abwendung dises weithvmb sich greiffenden Ybels seint dennen negstvmb Moscau anligenden Strelizen alle Waffen und Gwöhr abgenommen vnd in das Czar[ichen] Schlosß Kremelin verwahr[lich] abgeführt worden, biß dise beuorstehende Auffruhr gedämpffet und das inner[liche] Kriegs-Feür gelöscht werden möge.

Die geheimme Bojaren, Feldth[erren] und andere vornemme Ministri haben bereits schonn et[liche] Mahl Ihre Zusambenkhunfft nacht[liche]rweill gehalten vnd hierüber consultirt, wie dise Gefährlichkeit bestmöglichst hinzulegen seye. End[lich] die Resolution dahin ergangen, daß den 25. disß das Czar[iche] Leib-Reg[ime]nt, G[ene]ral Gordon mit seinen vnterhabenden 2500 Mann vnd gegen 6000 von der Adlschafft zu Pferdt aufsitzen, wie dann auch der Kay[serliche] Artol[lerie] Obrist Krage mit et[liche] vnd 20 Stückh, et[liche] 1000 Handtgranathen vnd vill Carcassen disen meinaydtigen Volckh entgegen gehen vnd derer Anmarch in einem vort[ei]lhafftigen Posto erwarthen sollen. Es besorgen aber die mehreste Bojaren, das dises allzukökhes Vnterfangen, der revoltirenden Strelizen, eines mächtigern Hinterhalts versichert, vnd von grösseren hierzue angelaithet worden seint. Welches nicht vnbilliches Nachdenckhen die Forcht vermehret, vnd das nicht etwann die zum Widerstandt entgegen Commandirte R[e]g[imen]ter mit dennen Rebellirenden eins werden, sich zu ihnnen schlagen und alsdann mit Gesambter Macht und grösseren Gwaltdt zu Bewerckstelligen dessen, was sie vorlengst dennen Bojaren geschworen vnd angetrohet, anjetzund einem Versuch wider sie vornehmen dör[ffen]. Hat also das Ministerium die beuorstehende Gefahr dem Adl vnd der Burgerschafft angedeüthet, die Leztere mit Gwöhr vnd erforder[liche]r Munition versehen, auch ihrer pflichtschuldtigster Treu ernsthafft erinnert, und zur Defension animiret. Bey welcher vorhaltung vnter dennen Burgern sehr vill sich ohne Scheü vor dennen Bojaren (F. 105 v.) hören lassen, daß sie zwar dermahlen zu Erhaltung der Czar[ichen] Residenz Statt, auch Schutzung ihrer Weib– vnd Kinder, Guet– vnd Bluet die Waffen wider die Rebellirende hertzhafft zuergreiffen vnd den lezten Bluets Tropffen ihres Lebens auffzuopffern willig vnd bereith wären; wann aber khünfftighin eine neue Auffruhr entstehen solte, ohne des die Czar[iche] M[ajes]t[ä]t das Reich mit dero Anwesenheit begnädiget haben wurde, wussten Sie nicht, vor weme oder warumb sye ihr Leben in die Schantz schlagen solten, zumahlen der Burger[licher] Aydt– vnd Schwur nicht vor die Bojaren, sondern dem Czarn abgelegt worden. Waß noch sonnst von dennen Strelizen in Moscau vbrig gewe[sen], hat man bereits zu 5, 10 vnd mehrere Mann an die weith entlegene Orth vnd Stätte verschickt und religiret.

Daß der Bojar Schermett bey Ihro Päbst[liche] Hey[ligkeit] Audienz genommen, hat er seiner Gemahlin vnunterbrecht[liche]s Weinen, seiner Familie und dem ganzen russi[schen] Volcks aber allgemeinen Fluech auff sich geladen, vnd hat auch der Patriarch ob respectus humanos mit der antrohenden offent[lichen] Excummunication biß dato zuruckh gehalten.

(F. 104) Дубликат из Москвы, от 27 июня 1698.

Здешний патриарх две недели назад публично выступил против некоего русского купца и действительно отлучил от Церкви его самого с женой, детьми и внуками. Тот [купец] договорился о покупке табачной монополии и выкупил ее по контракту на ежегодную прибыль в 150 тысяч рублей, заключенному с царем еще до его отъезда. Патриарх наложил вечное проклятие на получаемую чрез [ту деятельность] прибыль [купца]. Это действие [патриарха], при тогдашних смятенных обстоятельствах в государстве, вызвало серьезную тревогу среди бояр и первейших министров (между тем совсем недавно Его Царское Величество на три года уступил англичанам на основе соглашения право на ввоз, вывоз, торговлю и продажу табака на всех подвластных царю землях). В России мнения по этому поводу [отлучение от Церкви купца] разделились на две партии. Из них первая приняла сторону патриарха, объявив его действие похвальным и благочестивым, а отлучение купца от Церкви – справедливым и заслуживающим поддержки, как ради избежания многих чрез то прокрадывающихся зол и ввиду нарушений ранее с похвальной строгостью соблюдавшихся ими [русскими людьми] обрядов, так же как и священно оберегаемых законов. Другая и более многочисленная часть за таковое дерзкое публичное проклятие склонна предсказывать и предрекать патриарху неизбежное наказание и суровую немилость по возвращении царя. Тем более что он [патриарх] и без того не пользуется ни особым уважением, ни большим почетом со стороны царя и некоторых бояр. Несмотря на все это, многажды помянутый патриарх отвергает угрожающую царскую немилость и до сих пор день за днем проводит совещания со многими сторонниками своей партии по вопросу, должен ли он полностью исполнить то, о чем царь уже дважды писал ему и правительству в резких указах. Согласно этому приказу, он сам [патриарх] или через своего полномочного представителя должен отправить царицу в монастырь и совершить при том соответствующие обряды. Это поручение исполняется даже боярами царской партии без рвения и настойчивости, поелику царица много скорбит о таком незаслуженном суровом предписании. О ее невинном страдании печалятся как ее друзья, так и ее враги, поскольку она никогда не давала ни малейшего повода к разводу. Однако ради совершенного послушания царскому повелению она решительно согласилась на монастырскую жизнь, но ясно выразив условие: принц (F. 104 v.) (которого Его Царское Величество настоятельно и по-отечески вверил ее материнскому попечению при своем отъезде) должен следовать за ней в монастырь, чтобы не лишиться ее вернейшей материнской любви. Де-факто бояре по этому вопросу не приходят к какому-либо решению. Напротив, день ото дня представители обеих партий становятся все более озлобленными и несогласными друг с другом.

19‐го числа сего месяца горожане, живущие в предместьях Москвы, Немецкой слободе и в близко расположенных местах, через официальное уведомление получили строгий приказ предусмотреть и обеспечить себя на шесть недель необходимым продовольствием и провиантом, а также снабдить каждый дом водой на участке и ночной охраной ради безопасности, которая должна быть обеспечена с достаточной предусмотрительностью. Дело в том, что в последние несколько дней большой дом в Немецкой слободе, в котором уже несколько недель не проживало ни души, вспыхнул и сгорел дотла. Подобным образом, за время моего пребывания здесь я могу насчитать 8 больших пожаров, во время которых, особенно ночью, всегда происходят большие насилия и гнусные убийства.

Что касается военных операций московитов, согласно всепокорнейшему мнению, выраженному в моей всеподданнейшей реляции Вашему Императорскому Величеству, они не могут оказать порядочного сопротивления при таких вопиюще слабых приготовлениях против сильного напора неприятельских войск, но в этом году, наоборот, очень легко может быть потеряно то, что они с таким трудом заполучили в предыдущей кампании, употребив такие большие средства и пролив много христианской крови. Хотя полководец генерал Гордон и большинство немецких полковников и офицеров держались мнения не выступать в поход и в этом году, однако все же принуждены были исполнить свои обязанности и двинуться из Москвы против повторно покинувших позиции и вновь восставших стрельцов. [Стрельцы] – это именно те (о свершенных высокомерных деяниях которых уже был представлен покорнейший доклад), которые находились под начальством Ромодановского на польской границе. В этот момент они [стрельцы] снова подняли бунт, собравшись в большем количестве у Торопца. Часть своих офицеров они связали по рукам и ногам, другую обратили в бегство из полков, распределив между собой должности оных. (F. 105) Теперь стрельцы хотят через несколько дней выступить к Москве, везя с собой пушки (которые они силой взяли из цейхгаузов вместе с другими необходимыми боеприпасами и оружием), чтобы жестоко выместить свою месть на боярах, особенно на полководце Шеине, камер-президенте Прозоровском и боярине Тихоне Никитиче [Стрешневе]. Притом следует опасаться, что и без того непокорная чернь при желании воспользуется такой возможностью, присоединится к восставшим и тем самым вызовет ужасную кровавую баню. Потому-то для предотвращения сего зла, могущего повлечь тяжкие последствия, стрельцов, расквартированных поблизости от Москвы, забрав у них все оружие и снаряжение, перевели под стражу в царский замок Кремль до тех пор, пока надвигающийся мятеж не утишится, а пожар внутренней войны не будет потушен. Ближние бояре, полководцы и другие главные министры уже несколько раз проводили свои ночные советы и размышляли, как наилучшим образом преодолеть эту опасность. Наконец, было постановлено, чтобы 25‐го числа сего месяца полк царской гвардии, генерал Гордон с подчиненными ему 2500 людьми и около 6000 дворян верхом, а также императорский полковник артиллерии Краге с 20 с лишним орудиями, примерно 1000 ручных гранат и большим [запасом] картечи отправились навстречу этим нарушителям присяги и ожидали их приближения на выгодной позиции. Однако большинство бояр опасаются, что это слишком дерзкое и рискованное предприятие, будучи уверенными, что бунтующие стрельцы имеют большую поддержку и продвигаются сюда, рассчитывая на ее усиление [по мере их приближения к Москве]. Это небезосновательное размышление увеличивает опасение, не присоединятся ли к мятежникам полки, которым приказано противостоять восстанию? И тогда они соединенными силами и с большим насилием смогут предпринять попытку осуществить то, в чем они с давних пор клялись и чем угрожали боярам. Потому правительство разъяснило надвигающуюся опасность дворянству и горожанам, обеспечило последних оружием и необходимой амуницией, а также настоятельно напомнило им об их долге верности и ободряло их к обороне. При каковом внушении от горожан можно было услышать, без всякого страха перед этими боярами: (F. 105 v.) хотя они и желают и готовы теперь решительно взяться за оружие против бунтующих и пожертвовать последней каплей своей крови ради сохранения царского города и резиденции, а также для защиты своих жен и детей, имущества и родичей; но они не знают, ради кого или почему они должны будут подвергать свою жизнь опасности, если в будущем возникнет новое восстание, а царское величество не удостоит государство своим присутствием. Ведь и присяга, и клятва горожан приносится не боярам, а царю. Что же до стрельцов, остававшихся в Москве, то их уже отправили в дальние места и города и выслали [партиями] по 5, 10 и более человек.

Тем, что боярин Шереметев получил аудиенцию у Его Святейшества Папы, он вызвал у своей жены непрерывный плач, а со стороны своей семьи и всего русского народа навлек на себя всеобщее проклятие. Патриарх также из почтения к [важным] персонам [его рода] до сих пор воздерживался от угрозы публичного отлучения.

HHStA. Russland I. Karton 18. Fol. 104–105 v. Помета на F. 105 v.: 27 Juni 1698.