Текст книги "Бандит из Чертова Каньона"

Глава 14. Балл видит Колби

БАЛЛ ПОВЕРНУЛ ЗВЕЗДОЧКУ на северо-восток и, не спеша, выехал в сторону Каньона Койота (как его принято было называть). Там, у его изголовья, находилась дикая и почти недосягаемая местность, которая распространялась далеко на восток от Чертова Ущелья. Там была вода и много дичи, а для Звездочки – обильные пастбища.

Направляясь туда, он мурлыкал себе под нос какую-то веселую легкомысленную песню, что было так не похоже на угрюмого молчаливого парня, каким его знали все знакомые. Балл был счастлив, так счастлив, как он не был уже многие месяцы, а то и годы.

– Подумать только! – говорил он себе. – Она поехала совершенно одна, чтобы предостеречь меня. А когда-то она сказала мне: «Балл, – сказала она, – я не знаю, люблю ли я кого-нибудь, Балл, в этом роде, но если я когда-нибудь полюблю, то он узнает об этом без всяких слов. Я сделаю что-то такое, что докажет ему это. Девушки всегда делают». Вот что она тогда сказала – это ее собственные слова. Я не забыл их – хотя я им и не верю. Это только ее доброе сердце заставило ее предупредить меня. Она сделала бы то же самое для любого другого.

Когда Диана предстала перед собравшейся на веранде дома Донованов публикой, она была встречена онемевшей от изумления Мэри Донован.

– Диана Хендерс, дитя! – воскликнула Мэри. – Что ты здесь делаешь в такое время? Я была уверена, что ты вернулась на ранчо после того, как ты была в городе вечером.

Диана спешилась без какого-либо ответа, и привязала Капитана к ограде отеля. Когда она поднималась по лестнице отеля, молодой Уайнрайт вежливо встал. Корсон же и Уайнрайт старший лишь кивнули ей, последний к тому же неприветливо хрюкнул. Лилиан Мэнил сделала вид, что не замечает ее.

– Я хотела бы остановиться здесь на ночь, миссис Донован, – сказала Диана Хозяйке, – если, конечно, у вас есть комната для меня.

– Если ее и нет, то я постараюсь освободить ее для тебя, – сказала Мэри.

– Не будете ли вы так добры устроить моего Капитана, Боб? – сказала Диана, обращаясь к Дикому Коту, и, когда старик пошел вниз выполнять ее просьбу, она повернулась и вошла в офис, сопровождаемая Мэри.

– Нельзя ли попросить у вас чашку чая, миссис Донован? – спросила девушка. – Я совершенно разбита. Этот вечер напоминал какой-то ночной кошмар.

– Ты имеешь в виду беднягу Балла? – спросила Мэри.

Диана кивнула.

– Они еще не возвращались, – сказала Мэри. – Но я полагаю, они его схватили, чтоб им сдохнуть.

Диана подошла вплотную к старшей женщине и прошептала:

– Они не схватили его. Я только что его видела. Он довез меня до окраины города.

– Славься, славься Господь на небесах! – воскликнула Мэри Донован. – Если же он виновен, то мне тогда не нравится все это, все это!

– Факты говорят против него, Миссис Донован, – сказала Диана. – Но все равно я не могу поверить, что он виноват. Я никогда не поверю этому.

– И не верь, дорогая, и не верь, – посоветовала Мэри. – А теперь устраивайся поудобнее, а я мигом принесу тебе чашечку чая.

Стоило хозяйке покинуть гостиную через одну дверь, как через другую, ведущую в офис, тут же вошел Джефферсон Уайнрайт младший, со шляпой в руке.

– Могу я перемолвиться с вами парой слов, мисс Хендерс? – спросил он.

Девушка кивнула в знак согласия, хотя и не весьма приветливо, и Уайнрайт вошел в небольшую комнату.

– Не могу передать вам, мисс Хендерс, – начал он, прочистив горло, – как тяжело я переживаю эту ситуацию, которую во всех подробностях описал нам мистер Корсон. Не может быть никаких сомнений по поводу бесчеловечности и несправедливости подобных решений. Но закон есть закон, и я не вижу путей, какими вы могли бы обойти его или сопротивляться ему.

– Я не хотела бы, мистер Уайнрайт, утруждать себя разговорами с вами на эту тему, – сказала Диана, вставая.

– Подождите минутку, мисс Хендерс, – умолял он. – Это, в сущности, не то, что я хотел обсуждать с вами, хотя и имеет к этому отношение. Есть для вас способ избежать неприятностей, и о нем-то я и хотел поговорить. Ваш отец был состоятельный человек – вы привыкли иметь все то, что деньги способны дать в этой стране. В одночасье пасть от достатка к нищете – это было бы для вас слишком тяжелым ударом, и это то, от чего я хотел бы вас предохранить.

– Это весьма любезно с вашей стороны, – сказала Диана, – Но я не могу понять одного – как вы можете помочь мне, если ваш собственный отец является заинтересованной стороной в этом деле.

– Мне кажется, вы немного строги к нему, – сказал молодой человек. – Вы не можете обвинять его в желании заключить как можно более выгодную сделку. Он первым делом – бизнесмен, а потом уже все остальное.

Диана лишь пожала плечами.

– Теперь же, как я сказал, – продолжал Мистер Уайнрайт, – Для вас есть средство не только сохранить ту привычную роскошь, к которой Вы привыкли с детства, но и многократно приумножить ее, а заодно и удержать в своем владении ранчо «Застава Y».

Она взглянула на него вопросительно.

– Да?! – сказала она. – И как же?

– Выйдя за меня, мисс Хендерс, выйдя за меня. Вы знаете, как я люблю вас, мой милый ангел. Вы знаете, что нет ничего такого, чего я не сделал бы для вас. Нет такой жертвы, какой бы я охотно и радостно не принес для вас. Я умер бы за вас, милая девочка, и благодарил бы бога за посланную мне возможность.

Губы Дианы Хендерс презрительно искривились.

– Мне кажется, я уже слышала когда-то те же самые утверждения, чуть ли не в тех же формулировках. Это было ночью накануне вашего бегства, мистер Уайнрайт. На следующий день вы удрали, как и подобает трусу, и оставили нас на милость апачей. Если бы у вас было столько же смелости, сколько у вас бесстыдства, мистер Уайнрайт, то лев показался бы мышью в сравнении с вами. Пожалуйста, не упоминайте более об этом предмете, да и нет никаких причин вам беспокоить меня по любому предмету вообще. Спокойной ночи.

– Вы пожалеете об этом, – воскликнул он, покидая комнату. – Вот увидите. Вы могли иметь друга, и доброго друга, на своей стороне, – теперь у вас нет друзей. Мы разденем вас до последнего цента, раз так. А потом вы выйдете за невежественного, неумытого ковбоя и нарожаете ему шпаны в хижине-развалюхе. Вот что вы будете делать!

– А знаешь, что ты будешь делать? – спросил скрипучий голос позади него.

– Джефферсон Уайнрайт младший повернулся, чтобы тут же увидеть, к ужасу своему, Дикого Кота Боба, смотрящего на него из самой середины офиса. Лицо молодого человека приобрело какой-то болезненный цвет, и он судорожно осмотрелся по сторонам в поисках путей к бегству. Но Дикий Кот Боб был как раз между ним и наружным выходом из офиса и уже тянулся к одному из своих ужасных револьверов. С каким-то полузадушенным воплем Уайнрайт прыгнул в гостиную и ринулся к Диане. Он обежал девушку и спрятался за ней, так что она оказалась между ним и револьвером Дикого Кота.

– Бог мой! Мисс Хендерс, не дайте ему убить меня! Я безоружен. Это будет настоящее убийство. Спасите меня! Спасите!

На его крики в комнату явились его отец, Корсон, Лилиан Мэнил и Мэри Донован. Все они увидели жалкую картину: молодой Уайнрайт, в раболепном ужасе, коленопреклоненный, прятался за юбками Мисс Хендерс.

– Что все это значит? – закричал старший Уайнрайт.

– Ваш сын оскорбил меня. Он предложил мне выйти за него замуж, – сказала ему Диана. – Дайте ему уйти, Боб, – приказала она Дикому Коту.

– Какого черта, мисс?! – воскликнул старый джентльмен огорченным тоном. – Разве вы хотите, чтоб я отпустил его? Нет! Я не упущу шанса избавиться разом от всей этой хвастливой кодлы. У меня есть к этому причина, и будет неправильно дать им уйти. Да лопни моя голова, если это правильно! К тому же это и аморально.

– Пожалуйста, Боб! – У меня и так достаточно проблем – дайте ему уйти.

Медленно и неохотно Дикий Кот возвратил свой револьвер в кобуру и скорбно покачал головой. Уайнрайт младший вскочил на ноги и выскользнул из комнаты. Когда все постояльцы вернулись на веранду, его отец о чем-то долго говорил ворчливым голосом. Но Дикий Кот расслышал два слова – «закон» и «шериф».

– Что-что? – спросил он своим высоким фальцетом. Старший Уайнрайт подобострастно съежился и посеменил к двери.

– Ничего! – заверил он Дикого Кота. – Ничего! Я вообще ничего не хотел сказать!

Было уже раннее утро, когда усталые и почти протрезвевшие участники «галстучного пати» возвращались в город. Гам Смит и некоторые другие, среди которых присутствовал и Дикий Кот Боб, встречали процессию на улице.

– Схватили его? – спросил шериф.

– Нет, – ответил Колби. – И я никак не пойму, почему. Кто-то, должно быть, предупредил его. Но я нашел ясные доказательства его вины, – и он вынул старый кожаный мешочек из кармана рубашки. – Это один из мешков с золотом, которые были взяты вчера с дилижанса – он лежал под его одеялом. Он мог быть там и заметить, что мы подходим. Но на это непохоже, так как мы подкрались достаточно быстро. Кто-то дал ему знать.

– Интересно, кто бы это мог быть! – сказал Гам Смит.

Когда толпа стала рассеиваться, среди прочих Дикий Кот заметил Вилли.

– Эй, ты! – позвал он. – Что ты делаешь среди этого стада баранов? Я думал, ты считаешь себя другом Балла.

– Конечно, я его друг, – смело утверждал Вилли, – но я никогда не видел ни одного повешенного.

НЕСКОЛЬКИМИ ЧАСАМИ ПОЗЖЕ Диана Хендерс отбыла в Альдею. После этого Корсон и Лилиан Мэнил отправились обратно на ранчо, взяв с собой обоих Уайнрайтов. А Хол Колби сопровождал их верхом. Он не видел Диану до ее отъезда, да он и не делал никаких попыток повидать ее.

– Было бы весьма разумно с нашей стороны уладить все до того, как она вернется, Корсон, – сказал старший Уайнрайт.

– Правительственный патент на землю, как и завещание Мэнила, находится в нью-йоркском офисе, – ответил Корсон. – Я за ними послал. Со дня на день мы должны получить их. Я рассчитываю, что они прибудут с завтрашним дилижансом – есть, правда, вероятность, что со следующим. Но поскольку, по крайней мере, до конца недели она не вернется, то у нас есть три дня. Потом мы все поедем в Альдею, составим там купчую и все нужные бумаги, вы заплатите нам с мисс Мэнил деньги, и я в ту же ночь отбуду на поезде в Нью-Йорк. Я уже сыт этой чертовой Аризоной по горло!

Хол Колби, к счастью для своего душевного спокойствия, не слышал этих слов. Они очерчивали совершенно иной сценарий развития событий, нежели тот, который только еще вчера внушила его горячечному воображению Лилиан Мэнил. Этот, последний, план включал поспешную свадьбу и бесконечный медовый месяц, в продолжение которого бригадир «Заставы Y» должен был вкусить все сладости кругосветного путешествия в компании с очаровательной влюбленной в него невестой.

– Вы хотите ретироваться, взвалив все опасности на меня? – спросил старший Уайнрайт.

– О, теперь все опасности позади, раз этот Балл вне игры! – заверил его Корсон.

– Хотел бы я быть уверенным, что он вне игры! – сказал Уайнрайт с сомнением в голосе. – Я немного недолюбливаю этого парня.

– Он больше не покажется, – сказал Корсон доверительно. – И, в любом случае, как только я приеду в Нью-Йорк, я приищу хорошего человечка, который бы представлял здесь мои интересы. И будьте уверены, что я выберу как можно более жестокого головореза.

– Боюсь, что я приобрел гору проблем вместе с этой третью интереса в прииске, – сказал Уайнрайт, задумчиво почесывая плешь.

– Вспомните, что вы получите от этой сделки! – подбодрил его Корсон. – Держу пари, что мы будем иметь с этого прииска миллионный доход уже в следующем году!

Вернувшись на ранчо, Колби встретился с хмурым трио – это были Техасский Пит, Шорти и Айдахо.

– Где Балл? – спросил Техасский Пит.

– Откуда я знаю? – грубо ответил Колби. – Разве я когда-нибудь был его нянькой?

– Ты ездил, чтобы схватить его, с шайкой пьяных телят, – выдвинул обвинение Шорти. – И ты должен знать, поймал ты его, или нет.

– Они его не поймали, – кратко доложил Колби.

– Это хорошая вещь для тебя, Колби, что они его не поймали! – сказал Техасский Пит. – А другая вещь – это то, что мы хотим уволиться. Нам больше не хочется работать под руководством черного хорька.

– Думаю, мы обойдемся без вас, – парировал Колби, игнорируя оскорбление. – Через неделю вы можете прийти за расчетом – хозяйки сейчас нет.

– Тогда мы останемся здесь до ее приезда, – сказал Пит.

– Смотрите сами, – ответил Колби, уходя.

Со временем жизнь ранчо вернулась в свою рутинную колею. Правда, заметно было отсутствие духа товарищества, который царит в повседневной жизни хорошо организованной скотоводческой фермы. Небольшая группировка, возглавляемая Техасским Питом, говоря на западном жаргоне, «паслась» отдельно. Остальные же ковбои группировались вокруг бригадира. Обеденное время, обычно отмеченное шумными разговорами и грубыми, но добродушными шутками, теперь было наполнено зловещим молчанием, и каждый хотел как можно быстрее покончить с трапезой.

Возникавшая в эти минуты благопристойная неловкость была, пожалуй, чересчур благопристойной для таких грубых людей, чтобы предвещать что-то доброе. Она скорее демонстрировала, чем скрывала, возможную близость открытого столкновения.

Была при этом одна тема, которую в разговоре избегали особенно тщательно. Она означала предубеждение для одних, приверженность – для других. И не дай бог – кто-то чиркнул бы огнивом предубеждения рядом с порохом приверженности! И этой темой был Балл. Его имя никогда не упоминалось в тот час, когда фракции находились вместе.

Дилижанс вновь прибыл в Хендерсвиль через три дня после отъезда Дианы. Он привез почту для ранчо. Но тот вакеро, который был послан за ней с «Заставы Y», промедлил в городе дольше, чем предполагал, засидевшись в «Приюте гама – Ликеры и Сигары». В результате, он привез ее лишь после ужина, когда уже совершенно стемнело.

Когда перед его глазами возник светящийся желтый прямоугольник двери офиса, то, вероятно, либо этот свет, либо свет его собственных пьяно-очумелых глаз, не позволил ему увидеть фигуру мужчины, скрывающегося в тени огромных тополей, окружавших дом. Не заметил он и лошадь, стоящую там также тихо, как и ее хозяин. А стояли они футах в пятидесяти от входа в дом. Лошадь была гнедая, с белой звездой во лбу и белыми задними ногами. Звездочка.

Задержавшийся вакеро вошел в офис, где Корсон беседовал с обоими Уайнрайтами, и положил почту на стол. Нью-йоркец схватил ее и пробежал глазами. Здесь было большое письмо, адресованное ему лично.

– Это как раз то, чего мы ждали, – сказал Корсон, быстро просмотрев два конверта и отложив их в сторону с тем, чтобы внимательно прочитать содержащиеся в них письма.

В это время человек, скрывающийся в тени тополей, подошел чуть ближе к открытой двери офиса, стараясь в то же время держаться подальше от желтого луча света, испускаемого лампой.

Балл не для того прискакал к «Заставе Y» из своего скрытого убежища в Каньоне Койота, чтобы шпионить за Корсоном. Он имел иное намерение – надеялся, что Диана возвратится с дневным дилижансом. Балл желал перемолвиться с нею словцом. Он, конечно, понимал, что она не могла бы предпринять поездку в Канзас-Сити и вернуться обратно в такой короткий срок. Но она ведь могла и передумать, изменив свои планы в Альдее, и отменить поездку. Именно в расчете на это он, на ночь глядя, и спустился с гор.

Диана не приехала – он уже осознал это, но все еще медлил. Это же были ее злейшие враги! Ничего страшного не будет, если немного посмотреть на них. Ему не нравились собственнические манеры Корсона, развалившегося в кресле «старикана». Что до Уайнрайтов, то они тоже чувствовали себя более «дома», чем хотелось бы Баллу. Его рука с большим чувством поглаживала рукоятку шестизарядного револьвера.

– Черт возьми! – вдруг воскликнул Корсон, как будто взорвался. – Пустоголовый идиот!

Корсон был в этот момент как раз на середине письма.

– Что случилось? – спросил старший Уайнрайт.

Корсон грубо смял письмо, вместо того, чтобы более внятно объяснить что-то о его содержании.

– Этот урод выкопал те бумаги, которые нам совершенно ни к чему, – объяснил, наконец, Корсон, – Они нам не нужны здесь, в Аризоне, никоим образом. Это новый малый. Я думал, что это человек со здравым смыслом и проницательный. Но он оказался просто нулем. Он послал их сюда заказным письмом!

Если бы, скажем, они попали в руки девицы Хендерс, то все – наша песенка спета. Этот малый пишет, что они проливают новый свет на всю ситуацию, и что я буду обрадован, получив их. Они действительно раскрывают новый аспект ситуации, но это меня совершенно не радует. Они не нужны мне здесь, в Аризоне.

Будь у меня побольше здравого смысла, я бы уничтожил их еще в Нью-Йорке. Но кто же мог знать, что они просочатся вовне из моего собственного офиса?! Я был бы весьма рад надавать этому парню по шее. О боже! А вдруг они утеряны?! Они должны были быть здесь вместе с этими письмами.

– Если это заказная фигня, то они могли достаточно сильно задержаться и не успеть к альдейскому дилижансу, – заметил Уайнрайт. – Тогда они, наверное, будут у нас со следующей почтой. Но что это за бумаги? – подозрительно добавил старик.

Корсон заколебался. Захваченный врасплох, он выдал себя своим гневом и невольно сказал слишком много.

– Вероятно, я переоценил ценность этих документов, – начал выкручиваться Корсон. – В общем и целом, они не могут нанести нам значительного вреда.

– Что это за бумаги? – настаивал Уайнрайт.

– Это данные, которые показывают огромную ценность новой жилы на прииске, – бойко соврал Корсон.

Уайнрайт откинулся в кресле с глубоким вздохом облегчения.

– О, если это все, то нам нечего беспокоиться об этом, – сказал он. – Мы уже все равно, что получили эту землю. Завтра поедем в Альдею, и все урегулируем, а?

– Я думаю, стоит подождать следующей почты, – сказал Корсон, – Вряд ли она нанесет какой-либо вред, но лучше мне быть здесь, когда она придет, чтобы увидеть собственными глазами, что никто другой не вскрывал ее.

– Может, вы и правы, – согласился Уайнрайт. Он встал, зевая и потягиваясь, – Пойду в кровать, – сказал он.

– Думаю, и я тоже, – сказал его сын. – Надеюсь, мисс Мэнил будет чувствовать себя лучше завтра утром.

– О, с ней все в порядке, – сказал Корсон, – Небольшая головная боль. Спокойной ночи! Я тоже сейчас уйду.

Они зажгли фонари, потушили лампу в офисе и разошлись по своим комнатам. Человек же, скрывавшийся в тени, тронул лошадь вперед. Но она сделала лишь несколько шагов, как он вновь остановил ее, прислушиваясь.

Кто-то шел сюда. Балл всматривался в темноту в том направлении, откуда доносились шаги. Кто-то приближался по дорожке от спального корпуса. Спрятавшись за стволом огромного дерева, Балл тихо ждал. Через мгновение он увидел слабо освещенную мужскую фигуру, и когда неизвестный подошел поближе, звездный свет помог определить, кто это был.

Это был Колби. Как и его соперник, Колби ждал в тени деревьев; ждал, безмолвно вглядываясь в черный прямоугольник окна офиса. Тишина была почти осязаемая, абсолютная; она полностью царила над миром мрака. Балл поразился, как в такой тишине Колби не расслышит его дыхания. Он изумился также спокойствию Звездочки. Даже ролик в ее мундштуке был неподвижен. Но такая тишина не могла длиться слишком долго. Лошадь могла в любой момент двинуться или издать какой-нибудь звук. Результат в таких случаях всегда один и тот же – стрельба.

Балл не хотел убивать Колби. Не сейчас! Тому имелось две причины. Достаточно было и одной – того, что Диана Хендерс собиралась выйти за этого парня.

Но тишина вдруг оказалась нарушенной. Правда, лишь незначительно. Какой-то слабый звук раздался в доме. Затем неясный колеблющийся свет таинственного происхождения упал на стены офиса. Он становился постепенно все ярче, пока комната полностью ни осветилась.

Оттуда, где он теперь стоял, Балл не мог увидеть внутреннюю часть помещения. Но он понял, что тот, кто нес лампу, спускается по лестнице, минует холл и заходит в офис. Затем он увидел, как Колби двинулся вперед и беспечно ступил на веранду. Через мгновение дверь офиса открылась от толчка изнутри, обнаружив за ней Лилиан Мэнил в прозрачном неглиже.

Увидев девушку, Колби притянул ее к себе и покрыл ее губы поцелуями. Девица пустила своего любовника внутрь, и дверь захлопнулась.

С гримасой отвращения Балл подошел к Звездочке, сел в седло и медленно поехал прочь. Теперь у него оставалась только одна причина не убивать Колби.