Текст книги "Бандит из Чертова Каньона"

Хол Колби тем временем бросился в спальный корпус. Он так хлопнул дверью, входя туда, что внезапный сквозняк почти загасил единственную лампу. Лампа эта освещала импровизированный стол, за которым четыре человека играли в покер. За столом сидели Балл, Техасский Пит, Шорти и некий человек, называемый Айдахо.

– Я ставлю десять долларов, – нежно сказал Айдахо, когда лампа вновь зажглась, испустив тонкую завивающуюся струйку черной копоти.

– Ну что же, а я ставлю всю мою кучу, – сказал Балл, подталкивая несколько столбиков серебра к центру стола.

– Сколько здесь? – спросил Айдахо, тогда как остальные оставили игру.

Балл стал считать.

– Вот твои десять, – сказал он, – Вот еще десять, пятьдесят, двадцать пять, – продолжал он монотонно считать деньги. – Девяносто шесть, – подытожил он свои расчеты, – я ставлю девяносто шесть долларов, Айдахо.

– У меня нет девяноста шести долларов, – сказал Айдахо, – У меня всего восемь сверх тех десяти.

– У тебя есть седло, не так ли? – ласково спросил Балл.

– И рубашка, – заметил Техасский Пит.

– Мое седло стоит триста пятьдесят долларов, если оно вообще что-то стоит, – обиженно объявил Айдахо.

– Никто и не говорил, что оно что-то стоит, – вставил Шорти.

– Я его включаю в счет и приглашаю тебя сыграть, – объявил Балл. – Мне не нужна твоя рубашка, Айдахо, она вся в дырах.

– Но что поставишь ты? – спросил Айдахо, – Я ничего не вижу.

Балл встал.

– Подожди секунду, – сказал он, и шагнул к своей койке, где некоторое время рылся в походной сумке. Возвратившись к столу, он бросил небольшой мешочек оленьей кожи поверх своего серебра.

– Здесь пятьсот долларов золотой пылью, – сказал он. – Если ты выиграешь, мы можем отсыпать то, что тебе причитается, завтра утром в офисе.

Хол Колби наблюдал, все более заинтересовываясь. Остальные хранили молчание. Техасский Пит, в недоумении, нахмурился.

– Давайте посмотрим, – предложил Айдахо.

Балл развязал мешочек, и струйка желтых крупиц полилась ему на ладонь.

– Устраивает? – спросил он.

Айдахо кивнул.

– Что у тебя? – спросил Балл.

Широко улыбаясь, Айдахо положил на стол четырех королей.

– Четыре туза, – сказал Балл и сгреб все ставки.

– Что же ты не повысишь ставки? – спросил Шорти.

– Я же сказал, что мне не нужна его рубашка, – сказал Балл. – Не нужно мне и твое седло, парень. Главное, денежки при мне. Парням вроде тебя не нужно иметь много денег. Но седло оставь себе.

– Я иду спать, – сказал Шорти, отодвигаясь от стола и вставая.

– Не лучше ли вам всем пойти спать и дать остальным такую возможность?! – сказал бригадир, – С этими вашими чертовыми играми и песнями парни имеют не больше шансов выспаться здесь, чем ушастый заяц. Что, вы еще не расползаетесь?

– Расползаемся! Расползаемся! – воскликнул Техасский Пит. – Расползаемся! Выползаем! Ей-Богу, вот следующий куплет!

 
Тут выполз хозяин, как листик, дрожа,
Из-под барной стойки, где, сжавшись, лежал.
– Неси свою пиццу, дурак, а не то
Я шкуру твою превращу в решето, —
Сказал чужестранец, – Я это могу.
Бармену скажи, чтоб и он ни гу-гу.
Но если откроешь кредит мне, поверь,
Тебя я не трону – ведь я же не зверь!
 

Глава 9. Лилиан Мэнил

– ВЫ ПОСЫЛАЛИ ЗА мной, мисс? – спросил Балл, входя в офис на следующее утро. Шляпу он держал в руках, а его непристегнутые гамаши свободно висели на бедрах. Два больших шестизарядных револьвера немного выдавались вперед, будучи более заметны, чем обычно. После случая со старшим Уайнрайтом было ясно, что они всегда готовы к мгновенному применению. Черный шелковый платок ниспадал на голубую рубашку, которая обтягивала мощную грудную клетку. Черные волосы были вольно откинуты назад, в стиле эпохи мадам де Пампадур.

От покрытых серебром шпор до шляпной тульи это был типичный образец ковбоя тех дней. В его одежде и экипировке не было такой детали, которая не была бы обусловлена утилитарными соображениями. Разумеется, присутствовали здесь и украшения, но они были явно вторичны по отношению к прямым нуждам его профессии. Ничто не было поношено или потерто. Но каждая вещь была использована до той степени, когда она делается неотъемлемой частью личности своего хозяина, как если бы он и они были сделаны по единому шаблону. Ничто не сидело на нем неуклюже или неудобно. Даже тяжелые револьверы, казалось, гармонично вписались в общий ансамбль и стали естественной частью образа этого человека.

Девушка, развернувшаяся в кресле, чтобы встретить его, почувствовала, что у нее буквально пересохло в горле, и что слова застряли в нем. Настолько жалким и незначительным показалось ей все, что она хотела сказать, при виде этого человека, который, как она знала, любил ее. Она заранее раскаивалась в том, что собиралась сделать. Но все же теперь, после чудовищной бессонной ночи, полной мучительных размышлений, она уже не сомневалась, что должна на это решиться.

– Да, Балл, я за тобой посылала. Вчера был ограблен дилижанс. Ты, наверное, слышал об этом. Мак вряд ли будет способен приступить к работе еще долгое время. Мне нужно нанять кого-то сторожить грузы золота. Тот парень, что ехал с ним вчера, уволился. Он сказал, что слишком молод, чтобы совершать самоубийство.

– Да, мэм, – сказал Балл.

– Я вовсе не хочу, чтобы ты что-то предпринимал, Балл. Лучше пусть я потеряю все золото, чем ты будешь ранен.

– Я не буду ранен, мисс.

– Так ты не против заняться этим? – спросила она.

– Конечно, я только ковбой, – сказал он. – Но я не откажусь заняться этим – только для вас. Я же обещал вам однажды, что сделаю для вас все, что угодно, мисс, и я не просто языком молол.

– Но ты делаешь не все, о чем я просила тебя, Балл, – сказала она, улыбнувшись.

– Что же я не сделал?

– Ты продолжаешь называть меня мисс, а мне это не нравится. Ты ведь мне больше, чем брат, Балл, а «мисс» звучит слишком официально, – так она сказала. Все же, вероятно, именно женщине принадлежит патент на открытие огня.

Какая-то болезненная гримаса исказила его темное лицо.

– Не требуйте от меня слишком многого, мисс, – тихо сказал он, поворачиваясь к двери, – Полагаю, я должен отправиться на прииск сегодня же, не так ли? – бросил он ей через плечо.

– Да, сегодня, – сказала она. И он вышел.

Долгое время Диана Хендерс находилась во власти беспокойства. Ей стоило больших психологических затруднений назначить Балла на роль охранника. Ведь это означало молчаливое согласие с подозрениями Колби. Боль, отразившаяся на лице Балла, которую она успела заметить, задела ее. Как и его прощальные слова, как и отказ называть ее по имени. Девушка тщетно гадала, была ли эта боль порождена обидой, что его любовь не находит ответа, – или же угрызениями совести от сознания своей вины и своего предательства.

Как раз в то утро Хол Колби рассказал ей о мешочке с золотом, который Балл продемонстрировал накануне ночью во время игры в покер. Это тоже встревожило ее, так как более, чем что бы то ни было другое, могло послужить доказательством, подкрепляющим подозрения, которые люди питали на его счет. А она видела, что подозрения эти, как показывало объективное рассмотрение обстоятельств, выглядели далеко не беспочвенными.

– Я не верю этому! – повторяла она полушепотом. – Я не верю этому, – так убеждала она себя, отправляясь на верховую прогулку.

Когда она зашла в загон, там никого не было, кроме Хола Колби и Техасского Пита. Но этим утром ей не хотелось разговаривать с Холом, так что она поехала с Техасским Питом, к великому удивлению и восторгу последнего.

Дни тянулись, неизбежно превращаясь в недели. Дилижанс делал два рейса в неделю, регулярно перевозя партии золота. Ограблений не было. В один прекрасный день прибыли Морис Б. Корсон и Лилиан Мэнил. Экипаж прибыл к «Заставе Y» и остановился перед воротами дома как раз в момент, когда Диана и Хол Колби возвращались из поездки на западное ранчо. Диана видела Лилиан Мэнил впервые в жизни. Восточная девушка сидела между кучером Биллом Гатлином и Баллом. Все трое смеялись. Было видно, что каждый из них весьма доволен доставшейся ему компанией.

Диана, однако, этого не заметила. Она обратила внимание лишь на Балла, который удивил ее своим смехом, так как он смеялся очень редко. Балл первым сошел и подал руку Лилиан, помогая ей. Морис Б. Корсон появился изнутри коляски, сквозь окна которой Диана смогла разглядеть других трех пассажиров. Двоих из них она сразу же узнала. Это были Уайнрайты. Диана спешилась и побежала обнять кузину, статную темноволосую девушку примерно ее лет.

Балл, все еще улыбаясь, снял шляпу, приветствуя ее, а она на это лишь коротко кивнула. Непонятно почему, последнее время она была раздражена на него. Балл и Колби сбегали к багажному отделению и приволокли вещи Корсона и Мэнил. Лилиан в это время успела представить Диане Корсона. Это был типичный нью-йоркский житель, молодой человек немногим более тридцати лет отроду.

– Давай поторопимся, Балл! – крикнул Гатлин. – А то они подумают, что нас опять ограбили.

– Кстати, я полагаю, Черный Койот ушел в отставку, – сказал Колби, бросив многозначительный взгляд на Диану.

Мгновенно девушка вспомнила о своей дружеской преданности.

– Он боится нападать на дилижанс, пока Балл стережет золото, – сказала она.

– Как долго еще вы продержите меня на этой работе? – спросил ее Балл, поднимаясь на сиденье уже двинувшегося экипажа. – По-моему, Мак совершенно здоров.

– Еще одну-две недели, Балл! – крикнула ему вслед Диана. – Но дилижанс уже несся галопом прочь.

– Разве он не великолепен? Настоящий ковбой! И это первый ковбой, с которым я вообще когда-либо говорила!

– О, здесь очень много ковбоев! – сказала Диана. – Таких же замечательных, как и Балл.

– Да я вижу! – сказала Лилиан, откровенно улыбаясь Холу Колби. – Но этот Балл – ведь его зовут Балл – единственный в своем роде!

– Прошу прощения! – воскликнула Диана. – Я не представила вам мистера Колби. А это мисс Мэнил.

– О, так вы и есть тот самый бригадир, о котором рассказывал мне мистер Балл! Как это волнующе!

– Держу пари, что он не говорил обо мне ничего хорошего, – сказал Колби.

– Наоборот! Он рассказывал о вашем героизме, когда вы защищали Диану и моего бедного дядю! – воскликнула Лилиан.

Колби покраснел.

– В сущности, если бы не Балл, нас бы всех убили, – признался он, устыдившись.

– Да ну что вы? Он не говорил об этом ни слова. Он вообще не сказал, что участвовал в том сражении.

– Это так на него похоже! – сказала Диана.

Процессия неторопливо направлялась к дому. Диана и Колби вели на поводу своих мустангов. А гости с востока с интересом рассматривали различные строения и сооружения для скота. Во всем здесь чувствовалось то непреодолимое очарование романтики, которое так привлекает в Диком Западе непосвященных, а если правду сказать, то и посвященных.

– Здесь, конечно, замечательно, но, должно быть, ужасно одиноко! – доверительно обратилась Лилиан к идущему рядом с ней огромному бригадиру.

– Мы этого не замечаем, – ответил Колби. – Ведь мы постоянно заняты. Такое большое предприятие, как это, требует от нас полной занятости. Вечером мы валимся от усталости с ног и мгновенно засыпаем. У нас просто нет времени почувствовать одиночество.

– А действительно это такое большое предприятие, как Вы сказали?

– Я думаю, большей фирмы нет на всей западной территории, – ответил Колби.

– Подумать только! И вы здесь бригадир! Какой вы, должно быть, удивительный человек!

– О, тут нет ничего такого, – заверил ее Колби, хотя на самом деле он был крайне доволен такой похвалой. Разумеется, это не ускользнуло от внимания молодой леди.

– Вы, такие большие, сильные мужчины, не боящиеся этих огромных просторов, оказываетесь такими скромными, такими застенчивыми!

На это он просто не нашелся, что ответить. Фактически, хотя он об этом раньше и не задумывался, ее утверждения казались ему вполне справедливыми.

Лилиан взглянула на элегантную фигуру своей кузины, идущей впереди, вместе с Корсоном.

– Как изящно этот костюм сидит на Диане! – воскликнула она. – Вероятно, моя кузина – великолепная наездница?

– Еще бы! Даже более того! – заверил ее Колби.

– О, как же я мечтаю научиться верховой езде! Как вы думаете, я могла бы?

– С легкостью, мисс. Это мне ничего не стоит. Главное же понять, как.

– Как вы думаете, кто-нибудь мог бы поучить меня? – и она игриво взглянула на него.

– Я был бы весьма польщен такой возможностью, мисс.

– О, вы бы могли?! Как это чудесно! А можем мы начать сразу же, скажем, завтра?

– Будьте спокойны, можем хоть сегодня. Но только вам нельзя садиться на лошадь в этой одежде, – добавил Колби, хмуро окинув взглядом ее нью-йоркский выездной костюм.

Девушка весело рассмеялась.

– Боже мой! Да я и не предполагала! – закричала она. – Я не настолько уж глупа, как вы думаете. И, конечно, я взяла с собой свой костюм для верховой езды.

– Да нет, все в порядке, – вежливо сказал он ей. – Однако Вам вовсе не обязательно было брать с собой какие-то костюмы откуда бы то ни было. Обычно у нас, в Аризоне, достаточно этих шмоток, какие бы они ни были – плохие или хорошие.

И вновь зазвенел колокольчик ее смеха.

– Вы, большой насмешник! Подшучиваете надо мной лишь потому, что я новичок! Только не убеждайте меня, что вы не знаете, каков должен быть дамский костюм для верховой езды. Постыдились бы – так дразнить меня, бедную малышку!

Они как раз проходили мимо спального корпуса. Рабочие, только что помывшиеся перед ужином, сидели на корточках и с откровенным насмешливым любопытством разглядывали вновь прибывших. Когда Лилиан Мэнил и Корсон миновали Шорти, он вдруг сильно пихнул Техасского Пита, так что тот растянулся на земле.

– Скажи-ка, Пит, ты видел ты их панталончики?

– Я видел, – сказал Пит. – Но как ты смел толкнуть меня и испачкать мой выездной костюм, пустозвон ты неученый, только из-за этих забавных панталончиков?!

– Видели вы рожу Колби? – спросил Айдахо. – Пожалуй, он уже не отличит лошадь от сигареты!

– По-моему, он решил, что исповедует ее во грехах, – сказал Техасский Пит.

– О, эти панталончики! Эти панталончики! – стонал Шорти, раскачиваясь на пятках, обняв своими огромными лапами колени. Шорти был шести футов и трех дюймов росту и думал, что Канзас-Сити находится на Атлантическом побережье.

Быстрый, пронзительный взгляд Корсона не пропускал ни одной заметной черты в окружающей их обстановке. Они с Дианой шли к двухэтажному дому, выстроенному из необожженного кирпича. В последние годы к нему с двух сторон были пристроены широкие крытые веранды. Корсон заметил, насколько хорошо сохранились не только главное здание, но и загоны, ограждения и внешние строения. Все выглядело опрятно, и во всем чувствовалась забота и попечение. Это было явно стабильное, упорядоченное предприятие с классным менеджментом; как говорится, в расцвете своих возможностей. В сравнении с виденными им восточными предприятиями это хозяйство выглядело весьма выигрышно.

– Вы, я вижу, поддерживаете хозяйство в должном порядке, – сказал Корсон Диане. – Я хочу сделать вам комплимент.

– Спасибо. Это то, на чем всегда настаивал покойный отец. Я, сколько могу, стараюсь придерживаться его экономической политики и после его кончины.

– Из чего построены эти здания? Выглядит как цемент, однако вряд ли это цемент, ведь его перевозка очень дорого стоит.

– Это обожженный кирпич. Просто большие глиняные кирпичи, высушенные на солнце.

Он понимающе кивнул. Но затем придрался к архитектуре.

– Никаких особенных изысков в здешней архитектуре не видно, – заметил он со смехом. – Единственная попытка украшения – это вон тот парапет с амбразурами на крыше дома. Но он ничего не прибавляет к виду этого места.

Диана сочла его критицизм дурным вкусом. Да и вообще, манеры этого молодца что-то мало напоминали манеры человека, который никогда не видел имущества и впервые знакомится с ним. В его тоне отчетливо слышались собственнические нотки. Внутренне это возмутило Диану. Но она решила выждать и сохранила внешнюю корректность.

– Вы бы поняли, как много этот парапет прибавляет месту, если бы вам «посчастливилось» находиться здесь во время налета апачей. Он строился вовсе не как украшение.

Корсон даже присвистнул.

– Не хотите же вы сказать, что здесь настолько опасно! Это же, в конце концов, не осажденная крепость!

– Конечно, они уже давно сошли с тропы войны, – заверила его Диана. – Однако этот парапет использовался в боевых целях не раз и не два со времени постройки дома. В любой момент они могут вновь явиться во всем оружии. Может, этот дом и не столь хорош с эстетической точки зрения, как вам хотелось бы, но, заверяю вас, мистер Корсон, что с другой точки зрения он хорош. Этот дом доказал, что он – отличный укрепленный пункт, когда за любым углом вы можете наткнуться на спрятанного индейского лазутчика. Я рассматриваю архитектуру именно с такой точки зрения, мистер Корсон.

– Вы думаете, существует реальная опасность их нападения? – спросил молодой человек, и выглядел он при этом довольно нервным.

– Конечно, здесь всегда очень опасно, – ответила Диана. Она видела, что он испуган, и дух озорства подсказывал ей отомстить за его бестактную критику с детства любимого ею дома. – Вы же знаете, что всего несколько недель прошло с того дня, как отца убили апачи.

Корсон заметно приуныл. Его дальнейшие суждения о доме, к которому они приближались, уже не были определены соображениями архитектурного вкуса.

– Я смотрю, у вас толстые жалюзи на всех окнах, – сказал он. – Надеюсь, вы их закрываете и запираете на ночь?

– О боже! Разумеется, нет! – воскликнула Диана, расхохотавшись. – Мы запираем их исключительно во время пыльных бурь или нападения индейцев.

– А если они нагрянут неожиданно?

– Тогда у нас есть шанс увидеть пыль или индейцев внутри дома.

– Думаю, лучше будет запирать их на ночь, пока мисс Мэнил здесь, – потребовал Корсон. – Я боюсь, что иначе она будет нервничать.

– О, ваши комнаты на втором этаже, – успокоила его Диана, – и вы, разумеется, можете держать их крепко запертыми. Думаю, вам будет достаточно свежего воздуха из окон патио. Ночи здесь постоянно прохладные, знаете ли, но мне душно спать при закрытых ролетах.

– Посмотрим, – это было все, что ответил Корсон. Но что-то в его тоне ей опять не понравилось. В любом случае, после этой непродолжительной беседы Диана Хендерс была более чем убеждена, что мистер Морис Б. Корсон ей совершенно не по вкусу.

Когда часом позже они сели ужинать, Лилиан Мэнил вопросительно посмотрела на свою кузину.

– А где же мистер Колби? – полюбопытствовала она.

– Я полагаю, ест свой ужин на кухне, – ответила Диана.

– Он разве ужинает не с нами? Он показался мне очень приятным молодым человеком.

– Он, конечно, весьма приятный молодой человек, – ответила хозяйка, но здесь так заведено, что рабочие едят отдельно от хозяев. Тем более что женщины портят им аппетит. Как вы думаете, дорогая кузина, чем это мы внушаем им такой ужас?

– Но мистер Колби кажется весьма непринужденным и легким в общении человеком, – настаивала Лилиан.

– Хол, конечно, отличается от других. Но сам факт, что он бригадир, принуждает его ужинать вместе с другими рабочими, таков обычай.

– Кстати, мистер Балл тоже оказался весьма непринужденным парнем, стоило только мне его расшевелить. Он, конечно, не особенно разговорчив, но мне показалось, что он совершенно меня не боится.

– Балл вообще ничего не боится, – заверила ее Диана. – Однако я поражена другим. Если вы, кузина, смогли заставить его разговориться, значит, вы обладаете удивительной властью над мужчинами. Я редко когда добивалась от него дюжины слов за один раз.

– Да уж. Что-что, а с мужчинами обращаться я умею, – самодовольно заметила Лилиан.

– Боюсь, вы найдете Балла не особенно чувствительным, – сказала Диана с некоторой долей сарказма.

– О, не думаю, – парировала Лилиан. – Он уже обещал обучить меня верховой езде и стрельбе.

Некоторое время после этого Диана ела молча. Она начала уже сомневаться, нравится ли ей ее кузина Лилиан. Но, в конце концов, она все же решила, что кузина ей, безусловно, нравится, отбросив все свои сомнения как чистой воды глупость.

– Сегодня в дилижансе я встретил своего старого приятеля, – заметил Корсон некоторое время спустя.

Диана учтиво подняла брови.

– Как это приятно! – сказала она.

– Действительно, приятно. Я не видался с ним уже пару лет. Чудесный парень. Джефферсон Уайнрайт. Мой собрат по университету. Конечно, я был годом старше его, но я всегда встречаю его на спортивных состязаниях в Кембридже. Его отец тоже прекрасный человек. К тому же у него горы «длинных зеленых».

– Это он говорил нам, – сказала Диана.

– Так вы их знаете? Они об этом ничего не сказали.

– Я их встречала. Мистер Уайнрайт старший собирался купить наше ранчо.

– Да? Припоминаю, что он что-то говорил об этом. Почему же вы отказались продать?

– Он предложил слишком мало – это одна причина – а вторая заключается в том, что я вообще не собираюсь никому уступать свои имущественные права.

Тут Корсон и мисс Мэнил обменялись мгновенными взглядами, которые успела заметить Диана.

– И сколько же он вам предложил? – спросил Корсон.

– Двести пятьдесят тысяч долларов.

– Но это, как мне кажется, вполне справедливая цена.

– Это просто смехотворная цена, мистер Корсон, – ответила девушка. – И если вы хорошо осведомлены в делах мисс Мэнил, вы должны понимать это не хуже меня.

– Я отлично знаком с делами мисс Мэнил, – ответил нью-йоркец, – и из ваших ответов я могу заключить, что знаком с ними гораздо ближе, чем вы.

– Тогда вы должны знать, что одна только скотоводческая фирма стоит в три раза дороже. – Это если вообще не учитывать прииск.

Корсон покачал головой.

– Боюсь, что вы находитесь слишком далеко от финансового центра страны, чтобы иметь полную и объективную информацию о ценах. Сегодня, фактически, беговые лошади вообще перестали котироваться на рынке домашнего скота. Еще счастье, если в ближайшем году нам удастся окупить затраты. А уж о прибыли и мечтать не приходится. Что касается прииска, то нечего и говорить, что он уже почти отработан. Затраты на его дальнейшую эксплуатацию совершенно бессмысленны. Было бы большой удачей получить за весь этот бизнес двести пятьдесят тысяч долларов. Но я сомневаюсь в том, захочет ли старый Уайнрайт повторить свое предложение. Это очень практичный и рассудительный бизнесмен.

Диана Хендерс ничего не ответила. Но ей стало любопытно то, откуда этот Морис Б. Корсон мог столько знать о рынке домашнего скота и о прииске. Почему-то она была склонна думать, что он знал гораздо больше, чем обнаруживали его слова.

А В ЭТО ВРЕМЯ пансионеры Мэри Донован собрались за ее широким столом. Мак Гербер и Джим Веллер с подозрением косились на Балла. Их настроение было таково, что дело могло дойти до открытого столкновения, если бы им только удалось добиться поддержки Гама Смита. Но Гам Смит не искал проблем. Он сердито смотрел вглубь своей тарелки и в душе ненавидел Балла. Дикий Кот Боб, со своей стороны, поглощал суп и ненавидел Гама Смита. В общем, все в меру сил друг друга ненавидели.

Оба Уайнрайта старались пореже поднимать глаза от еды. Они боялись встретиться взглядами с человеком, который выгнал старшего Уайнрайта с ранчо Хендерсов. Это происшествие до сих пор жестоко терзало сердца обоих. Балл, как обычно, бессловесный, ел с миной льва, вынужденного находиться в компании шакалов. Мэри Донован неподвижно застыла в дверях. Балл положил ложку, выпил стакан воды и встал.

– Уверена, что ты не откажешься от еще одной порции пудинга, Балл, – властно произнесла Мэри.

– Нет, спасибо, миссис Донован. Я абсолютно сыт. – Он прошел мимо нее на кухню и вышел через черный ход. Оставшиеся гости издали почти явственно слышимый всеобщий вздох облегчения.

– Он ведет себя как хозяин дома, – заметил Джим Веллер, имея в виду то, что Балл вышел через священную для Мэри Донован территорию кухни.

– Запомни, он это делает по моей просьбе – бросила Мэри. – Он так мил, что согласился ходить для меня за дровами. Не то, что ты, Джим Веллер, вечно ты боишься запачкать свои ботинки. Только сидишь здесь и отпускаешь свои дурацкие замечания, ленивое ты отродье!

Мистер Веллер замолк.

Трапеза закончилась. Все гости разошлись. За исключением Мака Гербера, Джима Веллера и Уайнрайтов, остановившихся на веранде побеседовать.

– Кажется, вы не любите того парня, которого зовут Балл, – заметил молодой Уайнрайт Веллеру.

– Не скажу, чтобы он мне сильно не нравился, но и не скажу, чтоб сильно нравился, – неопределенно выразился Веллер.

– Мне он точно не нравится, – сказал Мак, неистово сверкнув глазами. – Мне бы и собственная бабушка не понравилась, если бы она выстрелила мне в брюхо.

– Так это он подстрелил Вас? – спросил Уайнрайт.

– Черный Койот подстрелил меня. А если Балл не есть Черный Койот, то меня зовут Мак Гиннис.

– Так вы уверены, что это он грабит дилижанс? – спросил старший Уайнрайт.

– Так думаю не один я, – ответил Мак. – Большинство думает также. Если бы у нас только был пристойный шериф, то этот парень давно был бы в тюрьме, где ему и место. А может быть, болтался бы на тополе в Чертовом Каньоне. Мне так кажется, Гам либо в деле с Баллом, либо боится его.

– Гам боится всего на свете, – сказал Веллер.

– Так вот, – сказал Джефферсон Уайнрайт старший. – Когда мы переберемся на эту сторону гор, я подумаю, как изменить здесь все к лучшему. Не будет здесь больше этих «забавных» игр с огнем. А всех этих так называемых «плохих парней» мы вышлем отсюда подальше.

– А вы действительно планируете переезжать сюда? – спросил Мак.

– Наверняка. Я собираюсь купить всю фирму «Застава Y».

– Черта с два! Я слышал, мисс Ди не продаст ее вам.

– Ее слово здесь уже ничего не значит. Я собираюсь купить фирму у нового владельца. А он очень хороший бизнесмен, как и я.

– А кто это – Колби?

– Нет, Колби – пустое место. Я говорю о мистере Корсон из Нью-Йорка. Теперь он контролирует все права Джона Мэнила. Сегодня он как раз приехал с дочерью покойного. Мы, кстати, вместе ехали в дилижансе. И я ему говорил о «приятных» манерах девчонки Хендерс. Говорю вам, обстоятельства должны в скором времени измениться. Корсон собирается оценить имущество. Так что фактически можно считать, что здешние холдинги уже проданы мне.