Текст книги "Бандит из Чертова Каньона"

Глава 18. Сквозь ночь

В ЗАДНЕЙ КОМНАТЕ салуна «Чикаго» Томпсон стерег Хола Колби, который был искусно связан и привязан к стулу, на котором сидел. В отеле же миссис Донован в полном разгаре был обед. Внезапно вошел Гам Смит и занял свое привычное место. Он только что прибыл с «Заставы Y», и, поскольку в обеденное время улицы Хендерсвиля были пусты, то он никого не встретил.

– Привет, Гам, – сказал Билл Гатлин, – полагаю, ты слышал, что мы поймали Черного Койота.

– У меня нет сегодня никакого другого дела в городе, кроме как узнать об этом. Но я был уверен, что Хол Колби поймает эту тварь. Правда, в последний раз он выглядел немного таинственно и тревожно. Где же преступник? – спросил шериф.

– Он под стражей в салуне «Чикаго», – ответил Дикий Кот Боб.

– Полагаю, лучше отвезти его в тюрьму, – сказал Гам Смит.

– Полагаю, ты оставишь его в салуне «Чикаго», – ответил Дикий Кот. – Ты знаешь, кто это?

– Балл, разумеется.

– Балл?! Черта с два! Это Колби.

Гам Смит немного побледнел.

– Здесь, должно быть, какая-то ошибка, – сказал он негромко. – Кто поймал его?

– Его поймал Балл, и здесь не может быть никакой ошибки, – сказал Билл Гатлин, – Я-то всегда считал, что это не Балл.

– Вот как?! – сказал Гам Смит. – Но салун «Чикаго» – не место для опасного преступника. – Сразу же после обеда я перевезу его в тюрьму, откуда он не сбежит!

– Говорю тебе, ты оставишь его в «Чикаго», – сказал Дикий Кот Боб.

– Я шериф этого вашего округа, – пролаял Гам Смит, – и никому не позволено вставать у меня на пути, во время исполнения служебных обязанностей. Ты слышишь меня, Дикий Кот Боб?

– Я слышу тебя, но это производит на меня не больше впечатления, чем ослиная задница, – ответил Дикий Кот, украсив свое замечание особенно зловещими и страшно наглядными непристойностями. Он закончил свою трапезу первым и вышел. Когда же Гам Смит тоже вышел от миссис Донован, он первым делом отправился в свой собственный салун. Здесь он набрал полдюжины бездельников, напоил каждого из них и повел эту банду в салун «Чикаго». Придя туда, он потребовал от хозяина, чтоб тот немедленно выдал ему личность Хола Колби, известного также как Черный Койот.

– Он в задней комнате, – ответил хозяин салуна. – Если вы требуете его, что ж, идите, возьмите его. Он мне не нужен.

Перед дверью в заднюю комнату сидел Дикий Кот Боб. Его локти покоились на коленях, и в обеих руках покачивались револьверы 45 калибра.

– Именем закона! – взвизгнул Гам Смит своим высоким тонким голосом. – Я требую выдать мне личность Хола Колби.

– Пошел к черту, выродок, – закричал Дикий Кот Боб.

– Ты лучше прислушайся к доводам разума, Дикий Кот! – крикнул шериф. – Или я должен буду применить к тебе всю мощь закона.

Дикий Кот Боб, подняв голос еще выше, чем его старинный враг, излил на него поток бессвязных богохульств и грязной брани. Гам Смит повернулся и прошептал что-то одному из своих людей, который тут же вышел из комнаты с двумя другими. После этого Гам отошел на другую сторону помещения и, указывая на маленького старого человека, сидящего перед запертой дверью, обратился к своим оставшимся сподвижникам:

– Возьмите его, ребята! Выполните свой долг!

Один из его людей выступил вперед. Дикий Кот Боб крутанул револьвер вокруг указательного пальца и, не прицеливаясь, сбил шляпу с головы этого парня. Трое остальных отскочили назад. Вдруг послышался звук разбиваемого стекла изнутри комнаты, где находился под стражей Колби. Раздался протестующий голос Томпсона, а затем выстрелы. Дикий Кот Боб вскочил на ноги и потянулся к дверной ручке. На миг, таким образом, он повернулся спиной к бару. В этот миг Гам Смит поднял свой шестизарядный револьвер и выстрелил. Без единого звука Дикий Кот Боб обрушился на пол и лежал неподвижно.

Смит и его люди бросились к двери. Она была заперта. Это была тяжелая, крепкая дверь, несколько минут сопротивлявшаяся их совместным усилиям.

Когда, наконец, она сдалась под их натиском и они переступили через порог, то увидели лишь тело Томпсона, распростертое на полу в луже крови. Черный Койот скрылся.

Окруженная людьми в масках, расправившимися с ее телохранителем, Диана Хендерс исключительно ясно видела всю тяжесть своего положения. Хотя она и не узнала ни одного из людей, устроивших на нее засаду, тем не менее, достаточно хорошо понимала, что они действуют по приказу Корсона. Записка открыла ньюйоркцу, что ей известна тайна его двуличности и что она владеет документами, неопровержимо эту двуличность доказывающими. В любой момент Диана могла вывести мошенника на чистую воду. Это и толкнуло его на отчаянную авантюру. Корсон поставил «ва-банк».

Замаскированные всадники внезапно напали на них со дна высохшего оврага. Они окружили Диану и ее телохранителя, не успели те даже моргнуть глазом. Все же, под прицелами их револьверов, Айдахо, верный неписанному кодексу своей должности и своей эпохи, бросился на защиту дамы. Тут уж, будь он один или с кем-то еще, все равно он понял, что счет не в его пользу. Кто-то должен был погибнуть. Заговорили револьверы, и, за свое рыцарство, он был сбит с седла и оставлен умирать на выжженной земле. А его противники умчались на юг, увозя с собой Диану.

Пришла ночь, но всадники продолжали свой путь. Двое скакали впереди Дианы, и четверо – позади. Они ехали быстро, не жалея лошадей. Приняв во внимание этот факт и то направление, куда они двигались, Диана поняла, что они стремились к границе. Впрочем, где-то, в горах, они перешли на медленный шаг и около девяти устроили краткую передышку. В этом месте была вода, в которой смогли освежиться и лошади и их хозяева.

Поначалу Диана пыталась расспросить об их намерениях. Но они отказывались отвечать, куда ее везут. В конце концов, проклятиями и угрозами, они заставили ее замолчать. Масок никто из них не снимал, пока темнота полностью не скрыла от нее их черт. Это, как и почти не нарушаемое молчание, убедило ее в том, что похитители боятся быть узнанными, а, следовательно, они были рекрутированы где-то поблизости, может быть, из числа ее соседей.

У Дианы возникло неприятное подозрение, что завсегдатай заведения Гама Смита «Приют Гама – Ликеры и Сигары» мог бы узнать всех их. Похищение, в таком случае, было спроектировано или, по меньшей мере, допущено шерифом. Это было, конечно, немыслимо, зато не противоречило предыдущему выводу, то есть тому, что похитители выполняют распоряжение Корсона.

Какие цели они преследовали – об этом она не догадывалась. Может быть, они хотели на время перевезти ее в какое-то скрытое место, где она более не могла бы помешать планам нью-йоркца. Но у них могли быть и более дурные намерения. Она знала, что Корсон никогда не сможет спокойно владеть «Заставой Y», пока она жива. И он был не настолько глуп, чтобы не принять этот факт во внимание. Но хватит ли у него смелости разделаться с ней?

После полуночи они перевалили через вершину, в таком месте, где не могло остаться даже намека на какой-либо след, и оказались на крутом, опасном склоне лесистого каньона. Дюжину раз жизнь девушки была в опасности. Ее единственным телохранителем была ловкость и устойчивость Капитана. Получасом позже каньон расширился, образовав небольшой горный «карман». Здесь они вновь остановились. Во мраке глубокой, узкой горной теснины ее глаза, наконец, различили очертания небольшого домика.

Мужчины спешились. Один из них предложил Диане тоже спуститься, и, когда она сделала это, парень грубо взял ее под руку. «Идем со мной!» – хрипло сказал он и отвел ее в хижину. Открыв дверь, он втолкнул ее внутрь и проследовал за ней. Чиркнула спичка, осветившая единственную, бедно обставленную, комнату. Стол, несколько скамеек и пара коек были на скорую руку сколочены из ветвей деревьев, растущих вокруг хижины. На столе стоял подсвечник со свечой, которую парень не преминул зажечь. С краю находился черненый камин. Над ним располагалась длинная полка с множеством коробок и бидонов. На колышках и гвоздях, по бокам камина, висела грубая, топорная кухонная утварь – сковорода, кастрюля, кофейник. Большой котелок для кипячения воды был наполовину зарыт в пепле грязного камина.

Вошли остальные мужчины. Все они вновь были в масках. Один взял котелок и вышел с ним наружу. В скором времени он вернулся с водой. Другой принес дров, а третий начал готовить еду. Они привезли с собой некоторое количество муки и бекона. В бидонах над каминной полкой нашлись соль, сода, перец и сахар. Там же были кофе и чай.

Аромат готовящейся еды заставил Диану почувствовать, как она голодна. Надо сказать, ее положение, хотя и тяжелое, пока еще не достигало той точки, которую она сочла бы опасной. Хотя отношение к ней со стороны этих людей было и довольно-таки неприязненным, но ни разу оно не становилось действительно угрожающим. То, что они делали, очевидно, совершалось лишь под давлением приказов. Приказов человека или людей, которые не принимали в похищении никакого активного участия. Они даже не присутствовали на месте событий. Да и здесь, в этом скрытом месте в горах, не было ни одного из них.

Диана Хендерс была более или менее знакома с этими южными горами. Достаточно знакома, чтобы понять, что прежде она в этом месте никогда не оказывалась. Это было идеальное место для того, чтобы совершить преступление и уничтожить или скрыть все следы его. Девушка отбросила неприятные мысли и обратила внимание на бекон, шипящий на камине. Он наполнял комнату восхитительным запахом. Ей была дана порция, и, сидя на одной из примитивных коек, она жадно уничтожила ее. Ее страхи, каких бы они ни были размеров, ничуть не испортили девушке аппетит. Да и вообще, внешне она никак не показывала, что боится, самих ли похитителей или той судьбы, которая была ей уготована.

Ужин был закончен. Один из мужчин встал и вышел из домика. Из последовавшей односложной беседы она поняла, что его посылают назад по пройденному ими пути, в какое-то место, где он мог дежурить в качестве часового. Казалось, что они вовсе не ожидают преследования, но принимают эту меру предосторожности лишь в согласии с полученным приказом или разработанным заранее планом.

После ужина похитители немного покурили, а затем, один за другим, повалились спать на грубые доски. Они расположились так, чтобы девушка не могла подойти ни к двери, ни к единственному окну, не потревожив при этом кого-либо из них. Человек, ложившийся последним, задул свечу. Диана Хендерс растянулась во всю длину своего тела на грубых скамьях, составлявших основу одной из кушеток, и попыталась уснуть. Неизвестно, сколько времени она пролежала без сна, но, в конце концов, погрузилась в легкую дремоту, от которой пробудилась около трех часов утра, услышав стук лошадиных копыт рядом с домиком. Затем раздались приглушенные мужские голоса. Внезапно девушку охватило предчувствие близкого спасения. Она услыхала, как открылась дверь, и мгновенно двое из спящих на полу людей проснулись и сели.

– Кто это? – спросил один из них.

– Я, – ответил один из вновь прибывших, – будите остальных – нам надо убираться отсюда, – Он шагнул к столу, чиркнул спичкой и зажег свечу. В ее первом неярком свете Диана узнала фигуру того человека, который отправился после ужина исполнять роль часового – другой человек, приехавший с ним, был Хол Колби.

– Убери свет, чертов придурок! – закричал один из разбуженных людей. – Ты что, хочешь, чтобы девчонка узнала нас всех? – Свет был сразу же выключен. Хол Колби шагнул в ее сторону.

– Все в порядке, Ди, – сказал он. – Я пришел за тобой.

Часовой сказал товарищам:

– Кое-кто идет за нами по следу. Колби обогнал их кратчайшим путем. Он ехал за ними около часа. Он говорит, что их трое. Мы должны уходить. – Похитители в спешке поднялись и отправились за лошадьми. Колби взял Диану под руку.

– Идем, – сказал он. – Я вытащу тебя отсюда.

– Зачем мне уходить отсюда, если кто-то едет сюда, чтобы отнять меня у этих людей? – спросила она.

– Но я-то здесь, – сказал Колби. – Я заберу тебя с собой, Ди. Пойдем, мы должны спешить.

Она покачала головой.

– Нет! Я остаюсь здесь.

– Они не дадут тебе остаться – они силой возьмут тебя с собой. Лучше тебе пойти со мной. Я твой друг.

– Ты не можешь быть одновременно и их, и моим другом.

Он снова взял ее под руку.

– Поехали. У нас нет времени на то, чтобы валять дурака.

Они стали бороться. Когда он попробовал вытащить ее силой, она сжатым кулаком ударила его по лицу.

– Ты! – закричал он, применяя к ней низменный эпитет. – Ты, черт возьми, пойдешь! – Он поднял ее на руки и вынес наружу. Ночь шла к концу.

Почти все похитители уже оседлали своих лошадей.

– Где ее лошадь? – спросил Колби, и, когда коня подвели, он грубо бросил девушку в седло и связал принадлежащим ей же лассо. Затем он вскочил на свою собственную лошадь и, ведя на поводу Капитана, Устремился по каменистому, заросшему лесом ущелью на юг.

А несколькими милями западнее трое мужчин остановили коней на перевале.

– Мы опять потеряли этот чертов след, – кисло пробормотал Пит.

Балл выпрямился на своей звездочке и откинул голову далеко назад. Его ноздри были расширены.

– Что ты высматриваешь там, наверху? – спросил Шорти. – Следы этого стада баранов не ведут на небеса.

– Чувствуешь? – спросил Балл.

– Что?

– Запах паленой древесины. Восточный ветер принес его. Поехали! – Он вслепую поскакал сквозь мрак, рассчитывая лишь на инстинкт и на зоркость своей лошади. На восток, к тому предполагаемому огню, от которого мог исходить этот слабый, едва уловимый запах горевших дров. Там, где есть огонь, там должны быть и люди – так обоснованно решил Балл.

Через полчаса трое уже скользили, качались и вертелись, спускаясь по крутому склону ущелья в подобную чаше расщелину в горах, где, в неясном свете раннего утра, они увидели жалкую, однако защищенную от непогоды, хижину. Из покосившейся трубы поднималась тонкая струйка дыма. В недвижном воздухе этого «кармана» она поднималась наверх, к краю стены каньона, а там ветер уносил ее на запад. Трое ковбоев спрятали лошадей среди деревьев, а сами, кое-где прячась за кустарником, а где и ползя на четвереньках, подкрались к хижине с трех сторон. Балл должен был войти первым. Выпрямившись и прыгнув к входу, он ворвался внутрь маленького здания, держа наизготовку два револьвера. Но там было пусто. Лишь последние красные угольки тлели в покрытом многолетней грязью камине. С одной стороны валялась жирная сковорода, с другой стоял котелок, наполовину наполненный теплой водой. Тяжелый, резкий запах плохого табака висел в воздухе.

– Они были здесь, но они ушли, – сказал Балл, когда его друзья присоединились к нему.

– Они не могли уйти далеко, – сказал Шорти.

Трое нашли след, ведущий далее по каньону, и двинулись согласно ему.

А несколькими милями впереди них Колби и Диана, с шестью замаскированными мужчинами, выскочили на широкую равнину, расстилающуюся у подножия гор. Здесь они остановились.

– Пусть один из вас поменяется лошадьми с девчонкой! – скомандовал Колби. – А потом все вы сворачивайте обратно на северо-запад, и не забудьте задать знатную пирушку в Хендерсвиле. Ну что ж, Грифт, бери ее лошадь!

– Зачем? – спросил Грифт.

– Чтобы навести на ложный след ее друзей в Хендерсвиле, разумеется, – ответил Колби. – Скажи им, что нашел ее коня с той стороны гор, на Западном ранчо. Пускай они там ее ищут, пока рак на горе не свистнет.

Грифт, удовлетворенный этим объяснением, спешился и взял коня Дианы, после чего она была привязана к его лошади.

– Теперь прочь! – сказал Колби. – Я позабочусь о девчонке. – И он отправился на юг. Тогда как остальные свернули на запад. – Думаю, я их одурачил, – сказал Колби, когда они отъехали на достаточное расстояние.

Диана не ответила.

– Те три парня идут по твоему следу, Ди, – продолжал Колби. – Они достаточно сообразительны, чтобы отличить след Капитана. Полагаю, я неплохо провел их.

Грифт никогда не стал бы меняться, если бы он знал мои мысли.

Диана молчала. Она даже не взглянула на него. Некоторое время они ехали молча.

– Слушай, Ди, – воскликнул, наконец, Колби. – Ты можешь точно также принадлежать кому-то, как твоя лучшая лошадь. Ты принадлежишь мне, и я намерен владеть тобою столько, сколько мне захочется. Я теперь богат. Я получу все деньги, какие мне нужны, от Лилиан Мэнил, но люблю я только тебя. Только тебя я хочу. И тебя я собираюсь получить. После того, как я получу все деньги Лилиан, я брошу ее, и мы с тобой совершим путешествие. Но, между тем, на какое-то время я должен все же жениться на ней, чтоб получить эти деньги. Понимаешь?

– Ублюдок! – пробормотала Диана, содрогнувшись.

– Отлично! Если ты хочешь принадлежать ублюдку, называй меня так, – сказал он, посмеиваясь. – Ведь с сегодняшнего дня ты принадлежишь мне. И обратного пути у тебя не будет. Ты ведь думала, что отвергла меня, разве не так? Ты хотела этого грязного бандита, да? Ну, так ты его не получишь! Если он сейчас не следует за тобой по пятам с теми тремя парнями, то он уже не догонит нас даже по эту сторону границы. А уж по ту сторону он не найдет нас за сотню лет. Он пойдет по следам копыт Капитана, пока не догонит тех ребят, и эта шайка понаделает в нем дырок. Славно же одурачил я все это стадо, а?

Взгляд Дианы Хендерс выражал неописуемое презрение и ненависть. Колби погрузился в молчание, увидев, что вовлечь девушку в беседу невозможно. Так они и проехали еще с милю. Внезапно далеко-далеко на севере прозвучали слабые, едва слышные звуки перестрелки.

Балл и его товарищи атаковали шестерых похитителей. Не было никакой преамбулы. Ни одного вопроса не было задано. Трое просто пришпорили лошадей и обрушились на удирающих от них людей Гама, которые, сделав свою работу, уже не имели ни малейшего желания вступать с кем-либо в дискуссии. В тот момент, когда Балл понял, что достиг пределов досягаемости, он открыл огонь из одного револьвера. С первого же выстрела один из преследуемых был выбит из седла. За этим последовал беглый огонь, пока ни остался в живых единственный из шести. Держа одну руку высоко над головой, он остановил свою измученную лошадь. Свой револьвер он бросил на землю. Балл остановился возле него.

– Где мисс Хендерс? – спросил он.

– Я ничего о ней не знаю. Я не видел ее.

– Ты врешь, – тихо сказал Балл, – Ты едешь на ее лошади. Где она? Я даю тебе пять секунд, прежде чем ты отправишься в ад!

– Колби забрал ее. На юг. В сторону границы, – закричал Грифт, и Балл удивился, так как оставил этого парня запертым в Хендерсвиле.

– Доставь эту лошадь домой, Грифт, – сказал Балл. – На «Заставу Y». Если ты соврал мне о мисс Хендерс, или если эта лошадь не будет на «Заставе Y», когда я вернусь, я просверлю тебя. Понял?

Грифт кивнул.

– Теперь пошел прочь, – сказал Балл и повернул на юг.

Вновь началась тяжелая, изнурительная скачка. Под палящим солнцем, через горячие солончаковые равнины, трое гнали своих усталых лошадей.

– Ты сделаешь это, Звездочка. Ты сделаешь это, – шептал Балл на ухо своей лошади. – Она не может быть слишком далеко. И нет никого, кто бы ушел от нас с тобой, Звездочка, – не было и не будет. Когда-нибудь мы догоним ее.

Глава 19. Скажи мне, что ты меня любишь

БЫЛО ДЕСЯТЬ УТРА, когда Балл, Техасский Пит и Шорти напали на след Колби. В это время он и его невольная попутчица опережали их на добрые четыре часа. На усталых лошадях, по палящей жаре аризонского дня, казалось невозможным настигнуть жертву. Ночью же Колби мог уже пересечь границу. Впрочем, для трех его преследователей международные границы значили не больше, чем линии географической широты и долготы или изотермические графики.

Незадолго до полудня они были вынуждены остановиться возле большой ямы и дали напиться тошнотворной, но все-таки освежающей, воды трем усталым животным. В грязи на границе они различили свежие следы лошадей Колби и Дианы. Было очевидно, что они на значительное время останавливались здесь. Действительно, Колби не торопился. Настолько он был уверен, что сбил ковбоев со следа. К тому же, поскольку их, по его расчетам, ожидало столкновение с превосходящими силами противника, то резонно было бы ожидать их уничтожения, вплоть до последнего человека.

Пять минут отдыха – это было все, что его преследователи позволили своим лошадям. Они снова были в седлах.

– Взгляните туда! – указывая на юг, воскликнул Техасский Пит. – Если это не дождь, то я глупыш несмышленый.

– Сезон дождей начнется не раньше, чем через месяц, – сказал Балл. – Сейчас для них еще слишком рано. Но это и вправду дождь. И дождь дьявольский! Взгляните, какая молния! Ну что ж, если они еще не перебрались через Ладошки Салли, то они уже и не переберутся, пока этот дождь не закончится.

– А если они перебрались, то мы их уже никогда не догоним, – сказал Шорти.

– Я догоню их, даже если мне придется спуститься в ад, и если мне понадобятся на это сотни лет, – сказал Балл.

ДОЖДЬ ЗАСТАЛ КОЛБИ и Диану на северной оконечности «Ладошек». На них обрушивались потоки воды, а иногда и сплошная масса, которая почти раздавливала их. Ливень сопровождался оглушительными раскатами грома и ослепительно яркими вспышками молнии. Там, где они находились сейчас, было ужасно. Но Колби знал по опыту, что в ложбине в верхнем конце «Ладошек» было бесконечно хуже – это был настоящий, грозовой, ливень. Колби пришпорил свою лошадь и перешел на галоп, заставив сделать то же самое лошадь Дианы. Он понуждал их выбиваться из последних сил, зная, что если он не пересечет стремнину сейчас, в течение нескольких минут, тогда ему придется ждать дни, а может быть, и недели, по эту сторону «Ладошек». Наконец они достигли потока. Он увидел, как три фута мутной, бурлящей воды с безумной яростью обрушиваются в узкое русло меж двух отвесных глинистых стен. Его лошадь с трудом нашла затопленную дорожку, протоптанную скотом в то время, когда русло бывало сухим. Колби пустил лошадь вперед. Сила течения почти сбивала животное с ног. Однако, выносливая кобыла оказывало сопротивление потоку, упираясь в дно всеми четырьмя, широко расставленными, ногами. Колби, дважды обмотав свое лассо вокруг передней луки седла, тащил за собой лошадь Дианы, постоянно следя, чтоб она не отстала. Наконец, выбравшись на отмель, он обернулся и взглянул на север и на взбесившийся поток.

– Если дождь продержится долго, то какое-то время больше никто не перейдет сюда с той стороны, – сказал он, улыбаясь. – Через десять минут «Салли» наполнится до предела. Нам же она достается легко.

И он вновь тронулся с места, но на этот раз шагом. Он был уверен, что теперь нет никакой причины спешить, если даже она существовала до этого, в чем он тоже сомневался. Лошади, освеженные дождем, могли бы теперь сделать рывок. Но это, по его мнению, уже не было необходимо. После мили езды они заметили тусклые очертания кирпичного дома, проступившие сквозь сплошную пелену затянувшегося дождя. Дом стоял прямо перед ними, и они почти наткнулись на него. Колби подъехал вплотную к дверям и, нагнувшись в седле, постучал. Никто не отозвался.

– Думаю, мы здесь остановимся ненадолго, – сказал он, слезая с лошади.

Он открыл дверь и заглянул внутрь. Дом был пуст. Позади него находился навес для скота, к нему они и поехали. Колби помог Диане сойти, снял с животного седло и упряжь и привязал его под навесом. Потом он повел девушку, руки которой все еще были связаны, в дом. У нее теперь не было шансов убежать, так что мужчина ослабил ее узы.

– Мы остановимся здесь на несколько часов и дадим отдохнуть лошадям. Потом – снова в путь. Нам нужно поесть. Мой желудок уже прирос к позвоночнику. Давай будем друзьями, Ди. Ты тоже можешь найти в этом свои хорошие стороны. И не можешь же ты осуждать человека за то, что он тебя любит! Я не так уж и плох – бывают много хуже, – он подошел к ней и поднял руку, собираясь коснуться ее.

– Не трогай меня! – Она отшатнулась с дрожью отвращения.

Он рассмеялся.

– Со временем ты почувствуешь себя лучше, Ди, – сказал он. – Мы оба слишком устали, чтобы быть доброй компанией. Я лично собираюсь немного поспать. Тебе советую сделать то же самое. Но я буду вынужден вновь связать тебя, если ты не обещаешь не предпринимать попыток к бегству.

Она не ответила.

– Прекрасно, – сказал он. – Если ты предпочитаешь быть связанной, пожалуйста, – Он подошел и связал ей руки за спиной. Взяв в руку один конец веревки, он лег на грязный пол и скоро заснул. Диана сидела, прислонившись спиной к стене, и вслушивалась в звуки дождя. Дождь нещадно колотил по крыше и по стенам. Крыша протекала в нескольких местах, и требовала срочного ремонта. Вода, текшая сверху, образовывала на полу лужи, которые объединялись в небольшую речушку. Речушка поворачивала к двери и исчезала под ней.

Какая безнадежность! Девушка едва сдерживала рыдания. Она устала, была голодна и слаба от истощения. Этот ужасный дождь уничтожил последние, слабые следы надежды на избавление. Теперь уже ни человек, ни животное не сможет пересечь «Ладошки Салли». Она знала лишь одного человека, который мог бы отважиться на это, знай он о ее затруднительном положении. Но как он мог узнать о нем, – преследуемый всеми беглец, скрывающийся в горах, далеко на севере.

КОВБОИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ пересечь «Ладошки» до того, как поток станет непроходимым. Понимая необходимость экстремальной спешки, трое преследователей гнали своих утомленных лошадей вперед на пределе их убывающих возможностей. Эта гонка стала, вместе с тем, экзаменом на выносливость, проверкой, какая из лошадей – наиболее крепкая. Звездочка медленно, но верно обходила других двух лошадей. Еще задолго до того, как Балл достиг «Ладошек», ливший на них дождь освежил и лошадь, и человека, и Звездочка, как будто заново рожденная, все более увеличивала разрыв между собой и двумя своими, намного отставшими, сородичами. Все усиливающийся дождь мгновенно стирал все оставляемые следы. Хотя, с другой стороны, он, с неизбежностью, заставлял точно следовать пути, пройденному предшественниками, – вплоть до самого края потока, до того места, где недавно останавливались Колби и Диана. Здесь Балл натянул поводья и, нахмурясь, смотрел вперед, на бурлящую завесу желтой воды. На двадцать футов в ширину и на десять в глубину, крутясь и бурля, подобно адскому котлу, свирепствовала стихия. Балл скользнул глазами по скользкой грязи берега. Если бы он был твердым и сухим, то Звездочка могла бы найти в нем прекрасную опору для прыжка. Однако ковбой понимал, что прыгать нельзя, так же, как невозможно было и перебраться вплавь. Даже если бы лошадь и перескочила на ту сторону, она не смогла бы вскарабкаться на отвесную, постоянно, к тому же, осыпающуюся, стену, атакуемую мощным течением. Но безнадежность не овладела Баллом. Он просто обдумывал разнообразные варианты дальнейших действий, искал выход. Ни на мгновение он не счел возможным оставить преследование или, хотя бы, отложить его до того момента, когда вода спадет. Взяв лассо, он спешился и подошел к берегу потока, на обеих сторонах которого росли бесчисленные заросли солончаковых кустарников. Казалось, он уже разработал некий план, так как вытащил один из своих револьверов и бросил его на ту сторону потока. За первым последовал второй револьвер, а затем портупея с патронами. Бросил он и ботинки, один за другим. Ослабив пращу, он взмахнул петлей на конце лассо, которое, развернувшись, описало в воздухе круг, который вращался вокруг своего основания под углом 45 градусов по отношению к земле. Он напоминал нимб святого. Но это длилось всего мгновение, а затем праща взмыла вверх и, плавно перелетев новообразовавшуюся реку, опустилась в зарослях солончака на той стороне.

– Подойди! – сказал Балл Звездочке, и лошадь встала рядом с ним, на самом краю потока.

– Стой! – скомандовал Балл, знавший, что Звездочка, если надо, может стоять часами, пока ее хозяин ни даст новый приказ.

Балл сворачивал свое лассо, пока оно не натянулось туго, потом он изо всех сил потянул за веревку, испытывая ее прочность. Эксперимент его удовлетворил, так как веревка выдерживала, несмотря на наиболее энергичные усилия. Тогда он обвязал свободный конец вокруг своей талии, шагнул на край и прыгнул.

ХОЛ КОЛБИ ПРОСНУЛСЯ и осмотрелся. Его взгляд остановился на девушке, сидящей, опершись спиной на противоположную стену комнаты.

– Чувствуешь себя бодрее? – спросил он. – Я – да. Нет ничего лучше, чем крепкий сон, за исключением жратвы.

Она не ответила. Колби встал на ноги и подошел к ней.

– Ты, и вправду, угрюмый маленький дьявол, но я выбью из тебя эту дурь. Немного любви исправит тебя. Встань же и поцелуй меня!

– Ты непостижим – ТВАРЬ – Оскорбление для ублюдка – назвать тебя им.

Хол Колби добродушно рассмеялся.

– Если тебе больше нравятся бандиты, я могу предоставить одного, – сказал он, и вновь рассмеялся, на этот раз – своей собственной шутке.

– Если ты дал себе труд заметить, что я предпочитаю Балла, то ты прав. Благодари бога, что его здесь нет – но он придет, и ты заплатишь.

– Так ты все еще не встала и не поцеловала меня, – сказал Колби. – Ты, должно быть, хочешь, чтобы я сам поднял тебя? Ты многому должна научиться. И я тот парень, который может научить тебя. Я укрощал многих, раньше, до тебя. Но они были вовсе не хуже. Я укрощал их, и им это нравилось. Если не одним способом, так другим. Иногда помогает арапник. – В руках Колби как раз держал свой арапник. Он хлестнул себя по гамашам, демонстрируя, что ее ждет. – Вставай, ты! – Он схватил ее под руки и грубо поднял. Она вновь ударила его. Но на этот раз мужчина ответил на удар – хлестнул арапником по плечам. Жгучая боль пронзила Диану.

– Я научу тебя! – крикнул он.

Она попыталась освободиться, вновь ударила его. Но он грубо схватил ее и стал жестоко хлестать, не задумываясь, куда попадает.

ПАДАЮЩИЕ ВОДЫ, ЗАСАСЫВАЮЩИЕ Балла, вертели и переворачивали его, утаскивая все дальше. Уже почти утонувшему, ему удалось все же на миг поднять голову над поверхностью вод. До сих пор он не имел понятия о страшной силе этого потока. Он чувствовал себя не более чем каким-то обломком кораблекрушения, отданным во власть волн. Балл не мог сопротивляться им, и был почти беспомощен. Веревка, опоясывающая его, внезапно натянулась, и его вновь утянуло под воду. Он изо всех сил загребал руками, пытаясь плыть к противоположному берегу. Но гигантские волны не позволяли этого и затягивали вниз, в пучину, а сила их далеко превосходила силу множества мужчин.

Внезапно безумный поток изверг его на поверхность еще раз – теперь рядом с берегом, к которому был привязан конец его лассо, опасно натягивая свою ненадежную опору. Балл ухватился за скользкую красную грязь, неистово скребя ее и пытаясь впиться во что-то твердое. Вода накатила на него и опрокинула. Но все же он героически боролся, не для спасения своей жизни, но ради девушки, которую он любил. В конечном счете, человеческий героизм победил стихию. Медленно, ковбой заполз на берег. Почти полностью опустошенный, поначалу он не мог встать. Затем все же поднялся, пошатываясь, и взглянул на ту сторону потока, на Звездочку.