Текст книги "Бандит из Чертова Каньона"

– Да уж, смешно, – с раздражением сказал Колби. – Но я не вижу ничего забавного в том, что такой фальшивомонетчик, пожиратель крекеров, хлыщ, как этот, называет меня «мой мальчик» и приказывает оседлать ему коня, и это при всем честном народе. «Беги, – сказал он мне, – и оседлай пару лошадей. Да смотри, чтобы они были смирные!» Мой Бог, Ди, ты же не думаешь, что я буду слушать подобный треп?

Диана уже почти плакала от смеха. Наконец, Колби и сам не смог сдержать улыбку.

– Не отказывай ему, Хол, – сказала Диана. – Он – один из этих самонадеянных, заносчивых, наивных нью-йоркцев. Эти люди весьма ограниченны и неприятны в общении, но поскольку мы его вынуждены на какое-то время принять, то надо постараться извлечь из этого как можно больше хорошего. Сейчас как раз предоставляется случай проявить гостеприимство в лучшем виде! Скажи Вилли, чтоб он оседлал им двух лошадей, и позаботься, чтоб лошадь для мисс Мэнил была абсолютно смирной, – произнося последнюю фразу, Диана слегка подмигнула Колби.

Бригадир повернул своего мустанга и поскакал к загону. Он передал приказание хозяйки подсобному рабочему Вилли, худому, костлявому и прыщавому парню. Вилли, который не думал о себе иначе, как о Диком Билле, с важным видом удалился ловить двух мустангов, внутренне потешаясь от того, что мистеру Корсону предназначался Буравчик.

Мистер Корсон же, увидев приближающуюся Диану, пошел ей навстречу, все еще красный от злости.

– Послушайте, мисс Хендерс, – начал он, – Вы должны объяснить этим ребятам, кто я такой. Я им приказал оседлать двух лошадей, но они абсолютно игнорировали меня. Скажите им, что если я приказываю, они должны подчиняться.

– Я думаю, будет проще, если приказывать буду я, – ответила она, – Нехорошо, когда слишком много хозяев. И потом, вы же видите, эти парни весьма эксцентричны. Они люди не того сорта, с которым вы, вероятно, привыкли иметь дело. Лучше не говорить с ними так, как вы разговаривали с официантами в Дельмонико – если вы, конечно, еще не устали от жизни, мистер Корсон. Они привыкли ко мне – мы с ними друзья – и мои приказы они выполняют без лишних вопросов. Так что, в любом случае, для вас лучше объяснять свои пожелания мне. Колби сказал мне, чего вы в данный момент хотите, и лошадей сейчас оседлают.

Корсон хотел что-то возразить, но затем, очевидно, передумав, с видимым усилием сдержал себя.

Вместе они дошли до загона, где Вилли седлал спокойную старую лошадь для мисс Лилиан. Рядом стоял Буравчик, с опущенной головой и мрачной унылой миной.

– Которая для меня, сынок? – спросил Корсон.

Дикий Билл взглянул на него с мрачным презрением, помедлил, а затем выбросил грязный указательный палец в сторону Буравчика.

– Это старое воронье пугало?! – воскликнул ньюйоркец.

– Вы сказали, что хотите смирную лошадь, – объяснил Колби, развалившийся в седле неподалеку. – А Буравчик не брыкается.

– Но я не потанцевать сюда пришел, – заворчал Мистер Корсон. – Если я сижу на лошади, я хочу знать, что это лошадь!

– Вы и будете знать, что вы на Буравчике, – ласково убеждал его Колби. – Он вовсе не так туп, как кажется! Вы только вонзите в него свои шпоры, и он будет действовать весьма энергично.

– Ладно, – угрюмо сказал Корсон, – Прикажите парню поторопиться. Мисс Мэнил уже идет.

Были и другие, кто заметил приход мисс Мэнил. Среди них был Техасский Пит.

– О господи! – воскликнул он, – Смотрите-ка, что нам обломилось!

Лилиан Мэнил приближалась с небрежным изяществом светской львицы, одетая в черный костюм для верховой езды. На ней была обширная черная юбка, а также мужской шейный платок и черный цилиндр с вуалеткой, развевающейся вокруг него. Шорти долго смотрел на нее, потом он перевел взгляд на Мистера Корсона.

– Для меня небезопасно ехать в Нью-Йорк, – доверительно сообщил он Айдахо, – Я там умру от смеха.

В это время Лилиан Мэнил как раз присоединилась к группе, стоявшей рядом с двумя оседланными лошадьми. Вилли вывел их из загона.

– Как это мило! – воскликнула мисс Мэнил в своей мелодраматической манере. – А нет ли у вас дамского седла? – внезапно продолжила она. – Я же не могу усесться на эту страшную штуковину!

– Весьма сожалею, – сказала Диана, – но у нас ни одного нет. Сомневаюсь, что во всем округе найдется хотя бы одно дамское седло. Но, я думаю, вы все же можете пока использовать это седло. Только обхватите ногами переднюю луку. А в следующий раз я найду для вас такую же юбку, как у меня, и тогда вы сможете сидеть, раздвинув ноги.

– Вы уверены, что эта лошадь спокойная? – спросила Лилиан. – Я хотела бы получить сначала какие-то навыки, прежде чем садиться на эту здоровенную тварь. Ой, здравствуйте, мистер Колби! Я уже здесь, и готова получить свой первый урок верховой езды!

Ее глаза остановились на группе ковбоев, стоящих в нескольких ярдах от них.

– Я вижу, у вас целый класс этим утром, мистер Колби! Но мистер Пит почему-то сказал мне, что вы обучаете коровьих джентльменов после полудня.

Колби взглянул на Пита, который внезапно был сражен жестоким приступом кашля. Зная Техасского Пита, Колби сразу оценил ситуацию.

– О, я вынужден был закрыть свои послеполуденные классы, когда оказалось, что только один мистер Пит не умеет ездить.

– Не печально ли это? – сказала она вежливо. Затем она повернулась к Корсону. – Мне кажется, вам лучше попробовать это первому, Морис. А я посмотрю, как вы будете это делать.

– Прекрасно! – воскликнул Корсон, – Прошло много времени с тех пор, как я ездил, но я полагаю, навык вернется быстро. Думаю, я буду в силах послужить для вас образцом.

Корсон подошел к Буравчику справа и взялся за луку седла, не обращая внимания на уздечку, которую держал Вилли. Буравчик уныло посмотрел на него. Когда же нью-йоркец попытался поймать ногой стремя, Буравчик тут же развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Вы лучше садитесь с другой стороны, мистер Корсон, – посоветовала ему Диана. – Эта лошадь не привыкла, чтоб на нее садились справа.

– Я с самого начала понял. Что он проклятый индеец, – заметил Айдахо.

– Вы лучше возьмите уздечку – она вам еще может пригодиться, – присовокупил Вилли, который, по сути дела, имел доброе сердце и боялся кровопролития.

Корсон подошел к Буравчику с другой стороны, правой рукой он небрежно взял поводья, сунул ступню в стремя и обеими руками схватился за луку седла. Затем он осторожно, исследуя каждый дюйм, подтянул себя в седло. Буравчик стоял как вкопанный.

– Пошел! – сказал Мистер Корсон, но Буравчик не двигался.

– Вонзите в него шипы! – ликующе закричал Вилли.

– Почему старый скат не идет? – спросил Корсон, встряхивая поводьями.

– Воспользуйся своими шпорами! – посоветовал ему один из ковбоев. – Ведь это именно то, для чего ты их купил, не так ли?

Мистер Корсон воспользовался своими шпорами, но результат был слишком ошеломляющим. Укол шпорами мгновенно подвигнул Буравчика на неожиданное действие, которое пролило яркий свет на происхождение его имени. Он начал, с молниеносной скоростью, крутиться вокруг одного и того же места.

Забавная шляпа мистера Корсона далеко улетела. Он время от времени хватался за луку седла, а его безумные попытки натянуть свободно свисающие поводья оказались тщетными. Внезапно Буравчик застыл, а потом вновь закрутился. Мистер Корсон потерял стремена, а затем, совсем отпустив поводья, обеими руками схватился за луку седла.

– Остановите его! – заголосил мистер Корсон, – Тпру! Тпру!

– Разорви его! Пронзительно завизжал Вилли, – Воткни ему шпоры в глаза!

– Сделай его, ковбой! – крикнул Айдахо.

Тут Буравчика понесло. На этот раз мистер Корсон стал опасно съезжать на один бок. Стоярдовый спринтерский пробег с возвратом к месту старта, и Буравчик вновь закружился в своем диком танце. Это был конец. Мистер Корсон сполз вниз, приземлившись на спину. С величайшей, никем не ожидавшейся от него, проворностью он откатился в сторону и в ужасе пополз на локтях и коленях прочь от этого людоеда, который, как он был уверен, преследует его. Но Буравчик лишь уныло стоял со склоненными долу ушами.

Корсон встал на ноги. Его окружали суровые дикие ковбои, а не чувствительные жители Нью-Йорка. Все они откровенно грубо смеялись.

– Это было подстроено! – пролепетал он. – Это было подстроено! Вы ответите за это, Колби! Вы сказали, что эта скотина смирная.

– Я сказал, что Буравчик не брыкается, и он действительно не брыкался, мистер.

Мисс Мэнил двинулась к дому.

– Что-то сегодня мне не хочется кататься, – сказала она.

Глава 12. Корсон говорит

 
Затем он собрал у стола пацанов.
– В знак траура выпьем без лишних мы слов!
Гремучее зелье мы в глотки вольем.
А эль и сигары разделим потом, —
 

пел Техасский Пит.

– Привет! Смотрите, кто пришел!

В спальный корпус вошел Балл с усмешкой и кивком.

– Все поешь, Пит, как я слышу, – сказал он вместо приветствия. – Все еще не закончил?

Пролетело уже две недели со времени прибытия Корсона и мисс Мэнил. Балл только что был освобожден от обязанностей стража золота и вернулся в привычную обстановку. В те недели, когда он сопровождал золото с прииска, ни одного ограбления не произошло. Никто ни разу не видел ни Черного Койота, ни Грегорио.

– Как дела? – спросил Балл.

– Да так себе, – ответил Техасский Пит.

– Где Колби? Я должен отчитаться перед ним.

– Он в доме. Ест.

Балл воздержался от комментариев. Он подумал, что понимает, почему Хол Колби ест в доме. Несомненно, скоро он будет и спать там, как хозяин.

– Эта телка Мэнил запала на него и настояла, чтоб он ел в доме, – объяснил Техасский Пит. – Вообще многое изменилось с тех пор, как эти двое появились здесь. Хозяйка все время выглядит усталой и расстроенной. Похоже, она точно также терпеть не может этих двоих, как и все остальные.

– А Колби тоже без ума от этой Мэнил?

– Не понять. Иногда кажется, что да, а иногда – что нет. Выглядит так, как будто он не знает, на какую сторону мазать масло, и ждет развития событий.

Балл молча занялся приведением в порядок своей старой койки. Техасский Пит вдруг как-то странно посмотрел на него. В его взгляде читалась озабоченность. Он нервно откашлялся. В этот момент в спальном корпусе никого, кроме них, не было.

– Скажи, Балл, – наконец спросил Пит. – Мы же с тобой, я думаю, настоящие друзья?

Балл на миг отвлекся от складывания своего покрывала.

– А что, кто-то сказал, что мы не друзья? – осведомился он.

– Нет, никто не говорил так, – заверил Пит.

– Тогда какая муха тебя укусила?

– Просто все кое-что болтают о тебе, Балл. Я хочу, чтоб ты знал это.

– Что?

– Что ты и Черный Койот – это один и тот же человек. Мне-то нет до этого никакого дела. Я не спрашиваю тебя, так это или не так. Я просто хотел сообщить тебе ради твоего же блага.

Балл выдавил из себя одну из своих медленных улыбок.

– Если бы я не был Черным Койотом, я бы сказал, что я – не он, не так ли?

– Полагаю, да.

– Но и если бы я был им, я бы также отрицал это, так?

– Полагаю, да, – согласился Пит.

– Тогда, черт побери, зачем вообще что-нибудь говорить?! В особенности, если мне нет никакого дела до их мнения.

Пит покачал головой.

– Я не знаю, – сказал он.

Балл собрался уходить.

– Я иду в дом отчитаться перед Колби, – сказал он.

– Смотри, чтоб эта телка Мэнил не подцепила тебя на крючок, – предостерег его Пит.

В офисе сидела Диана Хендерс, пишущая какое-то письмо. Она вздрогнула, услышав его голос.

– О, Балл! – воскликнула она, – Я так рада, что ты вернулся!

– Спасибо, мисс. Я пришел доложиться Колби. Но, я вижу, его здесь нет.

– Он в гостиной с мистером Корсоном и мисс Мэнил.

– Тогда, наверное, я увижу его позже, – Балл собрался уходить.

– Не уходи, Балл, – сказала она, – Я хочу поговорить с тобой. Сядь, пожалуйста.

Он подошел и опустился в большой мягкое кресло, принадлежавшее ее отцу. Движения мужчины были подобны движениям льва – тихие, могучие и без всяких уловок. Впервые за многие недели подавляющее ее чувство одиночества отступило. Балл вернулся! Это было, как если бы старший брат вернулся домой после продолжительного отсутствия. Ее сердце забыло о том, в чем был уже убежден ее разум – о том, что Балл был разбойником из Чертова Каньона, что он месяцами грабил ее и ее отца, что он подстрелил Мака Гербера.

Ей было важно другое – что она чувствует спокойствие и безопасность в его присутствии. Почти все боялись его. Многие его ненавидели. Могли ли они все заблуждаться? Могла ли быть права ее одинокая вера в него, если сердце ее шло против мудрых доводов разума?

– Да, мисс? – сказал он вопросительно, прервав ее колебания.

– Уайнрайты снова пытаются купить ранчо, Балл, и мистер Корсон, кажется, одобряет эту идею.

– Вы хотите продать? – спросил он.

– Нет, я не хочу. Но самое худшее – это та цена, на которой они настаивают – двести пятьдесят тысяч долларов за все наши холдинги – ранчо, скот и прииск. Они оказывают на меня все виды давления. Мистер Корсон говорит, что я должна либо выкупить холдинги, либо согласиться на их продажу. Но у меня нет такой суммы наличными, а векселя они не берут.

– Не продавайте, мисс, за такую цену, а если не хотите, то вообще не продавайте – они не могут заставить вас силой.

– Но они рисуют весьма неприятную для меня картину. Мистер Корсон говорит, что цены на рынке домашнего скота упали, и что лошади больше не котируются. А новая жила на прииске, как он уверяет, вообще не существует.

– С рынком домашнего скота все в порядке, мисс. Никогда и не было лучше. А что касается новой жилы – с ней тоже все о-кей. Я сам себе немного наскреб во время визитов на прииск в последние недели. Золото превосходное. Проблема в том, что у вас там нет подходящего человека. Этот новый управляющий кажется мне жуликом. Вы, кстати, знаете, что Уайнрайты часто там бывают.

– Нет. Что, действительно?

– Да. И они неразлучны с новым управляющим, как шайка воров.

– Он же не имеет права пускать их на предприятие!

– Но он пускает, – сказал Балл. – Но при этом он метал громы и молнии, когда он заподозрил, что я сую нос в работу прииска. Мне не нравится этот парень, мисс.

– Кажется, все против меня, Балл. И так трудно понять, что же мне делать, теперь, когда отца нет со мной. Мистер Корсон и моя кузина все время ездят по ушам, – убеждают, чтоб я согласилась продать. Иногда я почти вынуждена решиться избавиться от них.

– Если вы хотите избавиться от них, мисс, то это очень просто, – сказал Балл. – Вам нужно лишь сказать мне. Я угоню их с ранчо, как скот, и выгоню из округа. Мне кажется, нет лучшего способа избавиться от них.

– Я думала, что ты увлекся моей кузиной, когда вез ее сюда в дилижансе, – спросила Диана.

– Единственное ее достоинство в моих глазах – это то, что она ваша кузина, – сказал Балл, и Диана поняла, что это правда. – Если вы хотите, чтоб я выгнал их из этой местности, скажите словечко, – и они уберутся за десять минут, и уберутся вприпрыжку.

– Не думаю, что стоило бы действовать такими методами, – ответила она, улыбнувшись.

– Не вижу причин, почему бы и нет.

Тут в комнату вошел Хол Колби. Он сразу же кивнул Баллу.

– Опять ты?

Балл не ответил на такой очевидно глупый вопрос.

– Сколько времени ты уже здесь находишься?

– Около получаса.

– Почему ты не доложил мне о приезде? – Колби был страшно раздосадован. Дружеская близость Балла к хозяйке, легкость его отношений с ней, сам тот факт, что он свободно расположился в хозяйском кресле и беседовал с Дианой, все это уязвляло Колби.

– У тебя что, глаз нет? – спросил Балл. – Ты же видишь, я сижу здесь и докладываю моему боссу.

– Ты обязан докладывать мне, – рявкнул Колби.

– Я могу делать много вещей, которые я не обязан делать, – ласково сказал Балл.

– Я полагаю, что все догадываются об этом, – со значением сказал Колби.

– Постойте! – воскликнула Диана. – Не ссорьтесь, парни, у меня и без вас достаточно проблем. Балл искал тебя, чтоб доложиться, когда вошел, – обратилась она к Колби, – он спрашивал, где ты.

– Почему же он тогда так и не сказал? У меня для него есть работа, и я ждал его целый день.

– Так я же здесь, – сказал Балл. – Какая у тебя для меня работа? – В отличие от голоса Колби, в его голосе не было даже следа гнева, так что не было понятно, сердится он или нет.

– Крамер хочет на несколько дней отлучиться. Тебе надо будет поехать на Западное ранчо и последить за лошадями, пока он не вернется. Там есть несколько жеребят, от которых надо избавиться. В общем, Крамер скажет тебе, что надо делать.

– Когда мне выезжать?

– Сегодня вечером. Это даст возможность Крамеру выехать рано утром.

– Хорошо, – сказал Балл, вставая. – Спокойной ночи, Мисс.

– Спокойной ночи, Балл; наверное, я уеду, пока ты будешь на Западном Ранчо. Я собираюсь хорошенько осмотреть местность. Крамер сказал, что нам нужны новые загоны.

Балл кивнул и вышел из комнаты.

– Не могу понять. Почему ты так добра к человеку, который месяцами грабил тебя и твоего папу, – сказал Колби, когда Балл вышел. – Или, может быть, ты не веришь в это и теперь?

– Я понимаю, что подозрения небеспочвенны, Хол; но мне очень тяжело поверить, что Балл – преступник. Я не хочу верить в это. Я почти ни капли не верю в это. Ты так строг с ним, потому что он тебе не нравится.

– Разве я не говорил тебе, что он был одним из моих лучших друзей – вспомни! – пока я не узнал о его проделках. Я не хочу иметь такую гремучую змею в своих друзьях.

Диана вздохнула и устало встала с кресла.

– Пойду приму душ перед ужином, – сказала она.

Как только она вышла, в офис вошел Корсон.

– Итак? – спросил он. – Не передумала ли она?

– Я ничего не говорил ей на эту тему, – ответил Колби, – Из этого не вышло бы никакого толку, особенно после того, что сказал ей Балл, перед тем, как я вошел в комнату.

– И что же он сказал ей? – спросил Корсон.

– Он убеждал ее не продавать и, более того, предложил выгнать вас с мисс Мэнил, в случае, если она разрешит.

– И что сказала она? – в голосе Корсона послышалась нервозность.

– Разумеется, она не поддержала эту идею. Но, в любом случае, он весьма опасен рядом с ней. Он, черт возьми, имеет на нее слишком большое влияние.

– Хотелось бы избавиться от него, – сказал Корсон. – Выглядит весьма забавно, что он еще не арестован. А ведь всякий знает, что он – Черный Койот.

– Скоро он будет болтаться в петле, – заверил Колби.

– Между тем он способен сорвать наше соглашение с Уайнрайтами, – сказал Корсон. – В глубине души я уверен в этом. Я хотел бы поскорее убраться из этих чертовых мест. Они действуют мне на нервы. Слишком много индейцев, койотов и невменяемых парней с огнестрельным оружием. Здесь слишком небезопасно.

– Я не пойму одного – почему вам так хочется сразу продать дело? – сказал Колби. – Ведь вы бы могли получить за него гораздо больше, если бы попытались.

– Для этого надо ехать в Нью-Йорк. Здесь нет больших капиталов. Уайнрайт обеспечен, честен и прям. Я не могу тратить время на улаживание дел на востоке. Я же не знаю, что замышляет мисс Хендерс. Чего хочет мисс Мэнил, так это быстро получить живые деньги и ретироваться. Мне, полагаю, остается одно – открыть девице свою последнюю карту. Я собирался сделать все по-тихому, но она настолько упряма, что вынуждает меня к этому.

– К чему? – спросил Колби.

Корсон наклонился к нему поближе и несколько минут шептал ему что-то на ухо. Когда он закончил, Колби откинулся в кресле и присвистнул.

– Да вы шутите! – воскликнул он.

– Уайнрайт прибывает в Хендерсвиль завтрашним дилижансом, – продолжал между тем Корсон. – И сегодня я намереваюсь окончательно утрясти этот вопрос с девицей Хендерс, чтобы завтра я мог сказать Уайнрайту что-то определенное. Надеюсь, что она переменит, наконец, свое мнение, так как, по-моему, она начинает понимать, что прииск выработан, а рынок домашнего скота не принесет ей ничего, кроме проблем. Разумеется, не так уж и важно, что она думает по этому поводу, за исключением того, что здесь она способна устроить нам большие неприятности, если захочет.

– Стоит лишь ей захотеть, и она устроит неприятности и вам, и Уайнрайту, – согласился Колби. – И не морочьте себе голову: она вовсе не думает, что этот бизнес ничего не стоит. Балл переменил ее образ мыслей, когда он был здесь.

– Как это? – спросил Корсон.

– Я слышал, как он говорил ей, что обследовал прииск, когда был там, и что богатство новой жилы – доказанный факт. Также он говорил, что скотоводческий бизнес в полном порядке. Полагаю, она скорее поверит ему, чем вам.

Корсон поджал губы.

– Это меняет дело! – воскликнул он. – Я достаточно долго попусту тратил время! Этим вечером я поговорю с ней.

Возле спального корпуса несколько человек мылись перед ужином. А внутри Балл сворачивал и связывал свою постель, собираясь после ужина отправиться на Западное ранчо.

– Что ты делаешь? – спросил Техасский Пит, – Увольняться решил?

– Собираюсь на Западное ранчо. Крамер уходит в отпуск, – объяснил Балл.

– Похоже, здесь не очень дорожат твоей компанией, – сказал Пит.

Балл лишь пожал плечами и продолжал завязывать последний узел, после чего бросил сверток на койку.

– Не думаю, что ты долго задержишься здесь, – сказал Техасский Пит. – Давай собирать манатки. Я никогда не был в Калифорнии. А ты?

Бывший бригадир покачал головой.

– У меня есть свои причины остаться здесь ненадолго, Пит, – сказал он товарищу.

Пит ничего не ответил. Однако реакция Балла на его предложение покинуть Аризону встревожила его. Пит был убежден, что его друга удерживает здесь вовсе не Диана Хендерс. Ведь Хол Колби давным-давно болтал, насколько вообще позволяли приличия, что это он, Колби, женится на изысканной хозяйке.

Мало вероятно было и то, что Балл остается из-за работы – Техасский Пит знал это – с тех пор, как Колби стал бригадиром, он ни на минуту не давал Баллу покоя и превратил его работу в ад кромешный – не предполагать же, что Балл остается из-за любви к Колби! Действительно, Балл ни разу не сказал о бригадире ничего непочтительного, никогда не критиковал его методы, но Пит знал также хорошо, как если бы Балл сам сказал ему, что он терпеть не может бригадира.

Что же удерживало Балла? Преданность другу мешала Техасскому Питу предпочесть тот единственный ответ, к которому подталкивало его понимание событий. Но именно этот ответ все чаще всплывал в его сознании.

Если Балл был-таки Черным Койотом, то он нигде не мог нажиться больше, чем здесь, работая на «Заставе Y», где у него была постоянно информация из первых рук о самых больших партиях золота.

– Ей-богу! – сказал себе Техасский Пит, – Мне совершенно наплевать – он это или не он, но будь я проклят, если это не он!

А в гостиной хозяйского дома Колби в чем-то с жаром убеждал Лилиан Мэнил. Ужин еще не подали, Корсон ушел в свою комнату привести себя в порядок, а Диана еще не спускалась.

– Послушай, Лил, – убеждал Колби, – мне не нравится, как Корсон обращается с малышкой Дианой. Я забочусь об этой девушке и не хочу видеть, как она страдает.

Лилиан Мэнил вытянула руки и обвила ими шею бригадира.

– Оставь это, Хол, – сказала она, – ты постоянно говоришь, как сильно ты меня любишь, но как же я могу поверить в это, если ты все время думаешь о ней и никогда – о моих интересах. Ты хочешь, чтобы она владела всем, а мне ты не хочешь оставить ничего. Нет, Хол, ты меня не любишь!

– Я люблю, Лил, я без ума от тебя!

– Тогда действуй соответствующе, – посоветовала она, – и прекрати все время придерживаться ее стороны.

Я собираюсь стать богатой девочкой, Хол, и мы сможем прекрасно проводить время после нашей свадьбы. Если ты, конечно, не будешь столь глуп, чтобы мешать мне овладеть моей законной собственностью!

– Что-то я не очень уверен, что ты собираешься выйти за меня, – угрюмо сказал Колби, – Слишком уж ты близка с этим Корсоном, и он с тобой ласков. Так что только дурак поверил бы тебе.

– О, пф-ф! – Лилиан беспечно рассмеялась. – Что ты! Морис для меня что-то вроде старшего брата. Теперь поцелуй меня, будь хорошим мальчиком, и скажи, что не позволишь ни Диане, ни кому-нибудь еще украсть все твои деньги, – она притянула его лицо к своему, и их губы слились в долгом поцелуе.

Когда их лица вновь разъединились, Колби тяжело дышал.

– О боже! – хрипло прошептал он, – Да я на преступление пойду ради тебя!

В это время в темном холле Морис Б. Корсон хмуро смотрел, как они целуются, через полуоткрытую дверь. Переждав момент кульминации, он предупредительно кашлянул и вошел в столовую. Лилиан уже лениво наигрывала что-то на фортепиано. А Колби внимательно изучал картину, висящую на стене.

Корсон приветствовал их приятными словами и величественной улыбкой. А через минуту вошла Диана Хендерс, и все четверо сели к столу. Трапеза, как, впрочем, и все предыдущие в эти недели, была отмечена заметной натянутостью. Беседа по большей части вращалась вокруг погоды – этого единственного общего для этих четырех людей предмета, который они могли обсуждать открыто. А так как летняя погода в Аризоне не давала никакой почвы для обширных дискуссий, то их совместные трапезы не были отмечены выдающимися достижениями в искусстве красноречия. Этот ужин не составил исключения из общего правила. Когда же он уже подходил к концу, Корсон вдруг прочистил горло, как это свойственно многим людям, вынужденным затронуть в беседе неприятный предмет после долгих колебаний и сомнений.

– Мисс Хендерс, – начал он.

Хол Колби встал.

– Я пойду поговорить с Баллом, пока он еще не уехал, – поспешно объявил он, выходя из помещения.

Корсон вновь заговорил:

– Мисс Хендерс, – повторил он, – я должен выполнить болезненную обязанность. Я долгое время пытался действовать с вами в согласии, но не встретил даже намека на сотрудничество с вашей стороны. Потому я вынужден открыть вам факт, который заставит вас, наконец, подчиниться моему мнению в вопросе о продаже этого имущества.

– И что же это за факт? – любезно спросила Диана.

– Мы перейдем к нему позже, – пообещал он. – Сейчас вы подумайте о том, что смерть вашего родителя, моя дорогая юная леди, оставила вас в весьма несчастных обстоятельствах. Но, разумеется, вполне естественным со стороны мисс Мэнил будет сделать для вас все, что она сможет.

– Боюсь, что я не понимаю, – сказала Диана, – Лилиан и я одинаково пострадали от потери своих родителей и дядьев. Вместе же мы унаследовали ответственность за большой и иногда обременительный бизнес. Я уверена, что мы обе желаем помогать друг другу, сколько возможно – я точно так же, как и она.

– Боюсь, что вы не поняли, мисс Хендерс, – торжественно сказал Корсон. – По условиям, оговоренным в завещании мистера Мэнила, вашему папаше переходит весь бизнес в случае, если он переживет мистера Мэнила, однако же, он не пережил. Ваш отец составил сходное завещание, оставив все вашему дяде. Итак, вы видите! – Корсон развел ладони и вскинул брови в жесте беспомощности.

– Должно быть, я очень глупа, – сказала Диана, – Но я до сих пор не могу понять, куда вы клоните, мистер Корсон.

– Все очень просто, – сказал Корсон. – Дело в том, что ваш отец завещал все вашему дяде, а ваш дядя завещал все своей дочери. Весьма досадно, мисс Хендерс, – мисс Мэнил весьма огорчена этим – но ничего не попишешь, закон недвусмысленно говорит, что вы остаетесь без единого пенса.

– Но это не то, что они подразумевали, и должно быть другое завещание! – воскликнула Диана. И дядя Джон, и отец оба хотели, чтобы после их смерти все имущество было поровну разделено между законными наследницами – каждой по половине. Отец оставил такое завещание, и он считал, что дядя Джон составил такое же. И я уверена, что он это сделал, так как он был человеком чести. Их завещания были одинаковы – отец не раз говорил мне об этом. Насколько я понимаю, они настолько доверяли друг другу, что каждый завещал все другому в полной уверенности, что в конечном итоге все достанется обеим наследницам.

– Не сомневаюсь, что ваш отец оставил подобное завещание. Если вы говорите об этом. Однако факт остается фактом – мистер Мэнил такого завещания не оставил, – решительно произнес Мистер Корсон. – Но вы не будете нуждаться, – заверил он ее после некоторой паузы. – Ваша кузина позаботится об этом. Она уже уполномочила меня, чтоб я навел справки по поводу обеспечения ежегодной ренты, которая убережет вас от нужды. Во всяком случае – до вашей свадьбы – мы полагаем бессмысленным продлевать ренту дальше этого срока по очевидным причинам.

– Вы хотите сказать, что у меня ничего нет? – тупо спросила Диана. – Что я нищая? Что даже эта крыша, под которой я прожила почти всю свою жизнь, уже мне не принадлежит, даже частично? Что у меня нет здесь никаких прав?

– О, пожалуйста, не говори так, дорогуша! – воскликнула Лилиан Мэнил. – Ты сможешь оставаться здесь столько, сколько ты захочешь, моя лапочка! Ты всегда будешь желанной гостьей в моем доме.

– «Мой дом»! – Диана едва сдержала стон, наполовину горький, наполовину гневный. Какая несправедливость! Так вывернуть наизнанку формальную сторону вопроса ради своей корысти, чтобы отнять все, принадлежащее ей по праву! Она была довольна, во всяком случае, тем, что они, наконец, заявили об этом открыто, не скрывая своих гнусных намерений, – вот только почему бы им было не сделать этого раньше?

– Разумеется, – продолжал Корсон, – Как сказала мисс Мэнил, вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете, но лишь до тех пор, пока она является хозяйкой этой собственности. Как вам известно, мы получили выгодное предложение продать ее. А, следовательно, мы, как порядочные люди, должны предупредить вас, чтобы вы строили свои планы в соответствии с этим.

– Вы собираетесь продать Уайнрайтам за двести пятьдесят тысяч долларов? – спросила Диана.

Корсон кивнул. Диана встала и прошлась по комнате. Потом она повернулась и взглянула на него. – Нет, вы не продадите, Мистер Корсон, пока у меня останется хотя бы один малейший способ предотвратить это. Вы не украдете так просто мою собственность. Зачем все эти долгие недели вы так упорно пытались убедить меня согласиться на продажу, если вы знали с самого начала, что я не имею доли в этой собственности? – спросила она внезапно.

– С нашей стороны это единственно из желания облегчить вашу участь, – вежливо объяснил он ей. – Ваша кузина готова была скорее отдать вам половину полученных денег, нежели открыть неприятную для вас правду, мисс Хендерс. Но вы вынудили нас к этому. Она хочет продать. Это ее собственность. Только вы одна, со своим упрямством, стоите на пути. Вы сами – свой наихудший враг, мисс Хендерс. Вы могли получить сто двадцать пять тысяч долларов, если бы не были такой несговорчивой. Теперь же вы должны будете удовлетвориться тем малым, что мисс Мэнил сочтет нужным выделить вам в качестве ренты.