Текст книги "Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века"

«4. Демократия помогает людям защитить свои основополагающие интересы»[508]508
  Даль Р. О демократии. Там же, с. 54.


[Закрыть]. В доказательство этого тезиса Даль ссылается на известное высказывание Джона Стюарта Милля, в котором содержатся два взаимосвязанных тезиса, обосновывающих ценность демократии в рассматриваемом аспекте. «…Права и интересы каждой личности уважаются лишь в том случае, – писал Милль, – если эта личность сама способна и по обыкновению склонна защищать их… Человек может чувствовать себя в безопасности от зла, которое может быть причинено ему другими людьми, лишь в той степени, в какой он наделен способностью самозащиты и как он эту способность осуществляет»»[509]509
  Даль Р. О демократии. Цит. соч. С. 55. См. также: Mill J.S. Considerations on Representative Government [1861]. N. Y. 1958, p. 43.


[Закрыть]. Но, согласно Миллю, обрести и реализовать эту способность в условиях демократии, позволяющей контролировать деятельность правительства, легче, чем в условиях недемократических режимов.

«5. Только демократия предоставляет личности максимальную возможность осуществить свободу самоопределения, т. е. жить по законам, которые личность выбирает для себя сама»[510]510
  Даль P. О демократии. С. 55.


[Закрыть]. Демократический процесс не может гарантировать, что «все его участники будут жить по законам, выбранным ими самими», но он, тем не менее, «расширяет возможности самоопределения до максимально возможных пределов»[511]511
  Даль Р. О демократии. С. 57.


[Закрыть], тем более, что демократия предполагает защиту интересов различного рода меньшинств.

«6. Только демократическое правление предоставляет максимальные возможности для моральной ответственности»[512]512
  Даль Р. О демократии. С. 57.


[Закрыть]. Человек, принимающий на себя моральную ответственность, обретает статус «самоуправляющегося субъекта в случае необходимости сделать выбор, сответствующий моральным принципам»[513]513
  Даль Р. О демократии. С. 57.


[Закрыть]. Он отвечает за принимаемые им решения, но не отвечает за решения, принятие которых от него не зависит.

«7. Демократия благоприятствует развитию личности в большей степени, чем всякая иная форма организации общества»[514]514
  Даль Р. О демократии. С. 57.


[Закрыть]. Даль признает, что современная наука не располагает надежными методиками определения степени «развития личности» и сравнения уровней развития разных личностей. Тем не менее ему представляется «правдоподобным» утверждать, что демократия создает условия пусть и недостаточные, но необходимые для развития «желательных» личностных качеств. Любопытен перечень последних. Наряду с честностью, порядочностью, отвагой это умение «заботиться о себе»; «действовать так, чтобы самому, не полагаясь исключительно на других, защищать свои интересы, отдавать себе отчет в своих поступках, отбирая наиболее эффективные пути и взвешивая возможные последствия каждого деяния»; «помнить как о собственных правах и обязанностях, так и о правах и обязанностях других людей»; «открыто и свободно обсуждать с другими людьми те проблемы, с которыми они столкнулись»[515]515
  Даль Р. О демократии. С. 58.


[Закрыть] и т. п.

Можно предположить, что если бы за составление перечня «желательных» личностных качеств «человека демократического» взялся японец, араб или, скажем, бразилец, мы получили бы несколько иные результаты, ибо на представления о личностных качествах человека влияет специфика национального менталитета, национальной культуры и цивилизации, на базе которой она формируется. Так что Даль, в сущности, говорит о качествах «демократического человека», как их представляет себя демократически ориентированный и либерально мыслящий американец.

«8. Только демократическое правление способно обеспечить относительно высокий уровень политического равноправия»[516]516
  Даль Р. О демократии. С. 58.


[Закрыть]. Перечисленные выше достоинства демократии, включая возможность защиты гражданами собственных интересов, развития личности и т. д., могут быть реализованы лишь при том условии, что все граждане (за исключением случаев, оговоренных законом) будут пользоваться равными правами. Но это равенство в правах полнее всего обеспечивает именно демократия, поскольку демос (каков бы ни был его состав) может быть субъектом власти лишь при том условии, что составляющие его граждане будут рассматриваться как политически и юридически равные друг перед другом и перед законом: без этого демос перестает существовать как таковой. А вместе с ним перестает существовать и демократия.

«9. Современные представительные демократии не воюют друг с другом»[517]517
  Даль Р. О демократии. С. 59.


[Закрыть]. В качестве бесспорного достоинства демократии Даль приводит широко обсуждаемую в последние годы гипотезу (она будет рассмотрена и в нашей работе) об отказе современных демократических государств от применения вооруженного насилия друг против друга. Тем самым американский исследователь нарушает им самим же избранную логику аргументации, в соответствии с которой речь идет о демократии как таковой, т. е. взятой вне временных рамок и вне конкретных форм. К тому же, повторим, это пока всего лишь гипотеза, нуждающаяся в проверке.

«10. Страны с демократическим строем являются более процветающими»[518]518
  Даль Р. О демократии. С. 60.


[Закрыть]. Это еще одно отступление от принятой логики, ибо, как признает и сам Даль, «взаимосвязь материального изобилия и демократического устройства общества особенно явно обнаружилась во второй половине нашего (XX. – Э.Б.) века»[519]519
  Даль Р. О демократии. С. 60.


[Закрыть]. Даль связывает «процветание» демократических обществ с господством рыночной экономики и даже выводит некую «закономерность»: «не во всех странах с рыночной экономикой установлена демократическая форма правления, но во всех странах с демократической формой правления действует рыночная экономика»[520]520
  Даль Р. О демократии. С. 60.


[Закрыть].

Естественно, что все основные признаки и качества демократии распространяются на полиархию, ибо полиархия есть ее специфическая разновидность, она относится к демократии per se как видовое явление к родовому и как реальное к идеальному. Демократия – это идеальная система, а полиархия – институциональные установления (arrangement), которые следует рассматривать как своего рода несовершенное, зато реально достигнутое приближение к идеалу. Настаивая на этом, американский теоретик порой доходит до их противопоставления, утверждая (и тем самым противореча – по крайней мере, в терминологическом плане – самому себе), что нельзя одно и то же слово “демократия” прилагать к тому и другому.

Даль предлагает множество определений полиархии (как в рамках отдельных работ, так и в разных работах), из которых вытекает многозначность этого понятия. Для начала он поясняет, что «часто использует» термин «полиархия» «одновременно с такими понятиями, как современная демократия, современная представительная демократия, демократические страны и т. п.»[521]521
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 559. Курсив мой – Э.Б.


[Закрыть]. Иными словами, полиархия есть синоним перечисленных выше понятий. Однако полиархия – не просто «современная», «реальная» представительная демократия. Это еще и демократия, действующая в масштабах целой страны, а точнее – современной нации-государства.

Но дадим слово самому американскому автору, причем обратимся к его последней книге, где он не то чтобы подводит итог предшествующих исследований, но по крайней мере, как представляется, пытается обобщить, укрупнить и уточнить некоторые из обсуждавшихся им ранее тезисов и определений. «Полиархия, – пишет Даль, – происходит от греческих слов «много» и «правление» и обозначает «власть многих» в отличие от монархии (власти одного) и олигархии или аристократии (власти немногих). Хотя этот термин употреблялся довольно редко, мы с коллегой (этим “коллегой”, которого по непонятным причинам Даль не называет по имени, является известный американский обществовед Ч. Линдблом. – Э.Б.) в 1953 г. вернули его в обиход (в книге “Политика, экономика и благосостояние”[522]522
  Dahl R. and Lindblom Ch. Politics, Economics and Welfare. N. Y., 1953.


[Закрыть]. – Э.Б.), чтобы обозначить им современную представительную демократию со всеобщим избирательным правом…В более строгом смысле полиархическая демократия – это политическая система, имеющая все шесть вышеперечисленных демократических институтов (эти институты рассматриваются ниже – Э.Б.). Этим она и отличается от представительной демократии XIX в., когда избирательная система имела целый ряд ограничений, а также и от демократий и республик еще более раннего периода, где этих ограничений не было, но зато отсутствовали многие из прочих важнейших характеристик полиархической демократии – политические партии, право образовывать политические организации, поддерживающие существующее правительство или стоящие к нему в оппозиции, формирование “групп интересов” и т. д. Отличается она и от демократических процедур, принятых в образованиях столь малочисленных, что их члены могут вырабатывать законы и определять свою политику прямо на общем собрании»[523]523
  Даль P. О демократии. С. 90.


[Закрыть].

Раскрывая это понятие в содержательном аспекте, Даль характеризует полиархию как «характерный тип политического порядка или режима, в существенных отношениях отличающийся не только от недемократических систем всех видов, но также от ранних маломасштабных демократий…»[524]524
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 337. Курсив мой – Э.Б.


[Закрыть].

Это также «система (à la Schumpeter) политического контроля, в которой наивысшие иерархи правительства государства вынуждены изменять свое поведение таким образом, чтобы выиграть выборы в политическом соревновании с другими кандидатами, партиями и группами…»[525]525
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 337. Курсив мой – Э.Б.


[Закрыть].

И еще: это «система политических прав», действующих в современном демократическом обществе[526]526
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 337. Курсив мой – Э.Б.


[Закрыть].

Однако сущностная специфика полиархии, определяемая перечисленными выше чертами, проявляется в особенности ее политических институтов. «Я буду, – говорит Даль, – рассматривать полиархию [прежде всего]… как набор политических институтов, необходимых для крупномасштабной демократии»[527]527
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 337.


[Закрыть]. «Термин полиархия, – повторяет он, – служит для того, чтобы подчеркнуть особенность ее институтов»[528]528
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 550. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

Одним словом, полиархия, по Далю, – это современная (крупномасштабная) представительная демократия, характеризующаяся главным образом специфической системой политических институтов. Ключ к пониманию этой специфической системы лежит в ее генезисе: полиархия есть «историческое следствие попыток демократизации и либерализации политических институтов наций-государств»[529]529
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 337.


[Закрыть].

Характерная черта полиархии, определяющая ее специфику – плюрализм (конкретнее – социальный и организационный плюрализм), т. е. существование в обществе «значительного количества социальных групп и организаций, которые сравнительно автономны как в том, что касается отношений друг с другом, так и с правительством»…»[530]530
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 338.


[Закрыть]. Даль, впрочем, хотя и подчеркивает значимость плюрализма для полиархической демократии, считает его, очевидно, чем-то само собой разумеющимся и не включает в число «двух общих характеристик», присущих полиархии как качественно новому образованию.

Первая из этих характеристик – «поразительный» рост численности и многообразия индивидуальных прав, «которые законно определены и эффективно защищены» в полиархии[531]531
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 339.


[Закрыть]. Это тем более существенно, что гражданство в полиархии расширяется так, что фактически вбирает в себя почти все взрослое население, наделяемое первичными политическими правами[532]532
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 339.


[Закрыть]. В другом месте Даль говорит, что гражданство в полиархии «распространено на сравнительно большую часть взрослого населения». При этом – такова вторая общая характеристика полиархии – «права гражданства включают возможность выступать против высших должностных лиц в правительстве и смещать их посредством голосования»[533]533
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 340.


[Закрыть].

Расширение гражданства и увеличение объема прав граждан – это своего рода «альтернатива» их непосредственному участию (а правильнее сказать – компенсация невозможности непосредственного участия) в процессе коллективного принятия решений, что было характерно для полисной демократии. В крупном государстве «общественные узы и личное приятельство» между гражданами уступают место в «социальной дистанции и автономии». В этих условиях личные права граждан «могут обеспечить сферу личной свободы, чего не способно сделать участие в коллективных решениях»[534]534
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 339.


[Закрыть]. Но расширение прав – это еще и форма «замены (я бы и тут сказал компенсации. – Э.Б.)[535]535
  За предложением использовать вместо вводимых Далем слов «альтернатива» и «замена» слово «компенсация» стоит представление автора этих строк о том, что развитие социальных систем от простого к сложному происходит не по принципу «сохранение плюс приобретение» (А + В), а по принципу «утрата – приобретение» (– А + В). То есть появление в более сложных социальных системах новых, отсутствоавших ранее элементов призвано компенсировать – прежде всего в функциональном плане – утрату каких-то элементов, обеспечивавших функционирование ушедших в прошлое простых систем. Это, собственно, и показывает Даль.


[Закрыть] политического согласия» в условиях, когда политические конфликты и соперничество становятся нормой политической жизни[536]536
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 339.


[Закрыть].

Как уже было отмечено выше, специфика полиархии раскрывается через уникальную, только ей присущую систему институтов, необходимых для нормального функционирования демократии в масштабах современной нации-государства. Эти институты способны служить в качестве критерия наличия или отсутствия полиархии в той или иной стране. Одновременно они позволяют выявить условия, которые благоприятствуют или, напротив, мешают становлению этого порядка. Сколько же должно быть таких институтов и что это за институты? Вопрос, как выясняется, не такой простой. В своем фундаментальном труде «Демократия и ее критики», этой визитной карточке Даля, опубликованном впервые в 1989 году, он называет семь институтов полиархии.

1. Выборные власти. Они “облечены конституцией правом контроля над правительственными решениями по поводу политики (имеется в виду политический курс – policy – Э.Б.)»[537]537
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 341.


[Закрыть].

2. Свободные и справедливые выборы. Выборные должностные лица избираются на «свободно и справедливо (честно – Э.Б.) проводимых выборах, где злоупотребления сравнительно редки»[538]538
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 341.


[Закрыть].

3. Включающее избирательное право «Практически все взрослое население имеет право голосовать» на выборах должностных лиц[539]539
  Даль Р. Демократия и ее куритики. С. 341. В некоторых русских переводах этот пункт звучит как «всеобщее избирательное право», что правильно по смыслу, но лишает тезис Даля присущей ему антитетичности, ибо «включающему» избирательному праву, присущему полиархии, он противопоставляет «исключающее (exclusive) избирательное право, характеризующее другие (например, полисную) демократические системы.


[Закрыть].

4. Право претендовать на избрание. Почти все взрослое население «вправе выдвигать свою кандидатуру на выборах на правительственные должности, хотя существующие ограничения (в ряде случае Даль уточняет: возрастные ограничения. – Э.Б.) на занятие постов могут превышать те, которые установлены для голосования»[540]540
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 341.


[Закрыть].

5. Свобода выражения своего мнения. «Граждане имеют право выражать свое мнение без страха строгого наказания по политическим мотивам в широком смысле, включая критику властей, правительства, режима, социально-экономического порядка и господствующей идеологии»[541]541
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 341.


[Закрыть].

6. Альтернативная информация. «Граждане располагают правом на поиск альтернативных источников информации. Более того, альтернативные источники информации существуют и защищены законами»[542]542
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 341.


[Закрыть].

7. Организационная самодеятельность. Для обеспечения своих прав, включая вышеперечисленные, граждане «вправе формировать сравнительно самостоятельные ассоциации или организации, включая независимые политические партии и группы интересов»[543]543
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 341.


[Закрыть].

Таковы семь институтов, соответствующих рассмотренным выше пяти стандартным критериям демократического процесса и делающих демократию полиархией. При этом избирательное равенство обеспечивается за счет выборных властей и свободных честных выборов; эффективное участие – за счет всех институтов, за исключением свободных и честных выборов; просвещенное понимание – за счет свободы выражать свое мнение, альтернативной информации и автономии ассоциаций; контроль над повесткой дня – за счет всех без исключения семи институтов и, наконец, включенность – за счет последних пяти институтов (от включающего избирательного права до автономии ассоциаций).

Однако если мы обратимся к другой работе Даля, а именно к «Полиархии», специально посвященной, как свидетельствует ее название, рассматриваемому феномену и опубликованной за восемнадцать лет до «Демократии и ее критиков», то увидим несколько иную картину. В ней американский исследователь говорит об «институтах общества” (institutions of the society)”, которые “должны обеспечить по меньшей мере восемь гарантий” (Даль называет их также “институциональными гарантиями”) осуществления “трех необходимых условий демократии”, как-то возможность граждан “формулировать преференции” (formulate preferences), “выражать преференции” (signify preferences) и “встречать со стороны правительства равное отношение к [разным] преференциям (have preferences weighted equally in conduct of government)»[544]544
  Даль Р. Poliarchy. Participation and Opposition. New Haven and London, Yale University Press, 1971. Р. 3.


[Закрыть]. Эти восемь (а на самом деле девять) «институциональных гарантий» (названных впоследствии институтами) включают:

1. «Свободу формировать организации и вступать в них».

2. «Свободу выражения своего мнения».

3. «Право избирать».

4. «Право быть избранным на общественную должность».

5. «Право политических лидеров соревноваться за поддержку».

5а. «Право политических лидеров соревноваться за голоса [избирателей]».

6. Альтернативные источники информации.

7. Свободные и честные выборы.

8. «Институты, обеспечивающие зависимость проводимой правительством политики от голосов [избирателей] и других выражений преференций»[545]545
  Dahl R. On Poliarchy. P. 3.


[Закрыть].

Как легко заметить, перечни институтов, обеспечивающих «полиархичность» демократии и приводимые Далем в «Полиархии» и «Демократии и ее критиках» в чем-то совпадают, а в чем-то отличаются, хотя и несущественно, друг от друга. «Свобода формировать организации и вступать в них» превращается впоследствии в «автономию ассоциаций»; права политических лидеров на соревнование за голоса и за поддержку вовсе выводятся из перечня как самостоятельные институты; другие институты остаются, но названия некоторых из них меняются. Пройдет еще девять лет и в своей новой книге «О демократии», опубликованной в США в 1998 году, восьмидесятитрехлетний Даль внесет в рассмотренную картину новые коррективы.

Теперь, по его мнению, требуется не восемь (девять) и не семь, а только шесть институтов для обеспечения современной демократии в масштабах нации-государства, т. е. полиархии. Даль приводит два перечня таких институтов, совпадающих по сути, но различающихся в нюансах, а также по названию.

Это, во-первых, перечень «политических институтов современной представительной демократии». Он включает шесть институтов, которые нам уже в основном знакомы.

«1. Выборность (в других местах книги говорится о «выборах». – Э.Б.) должностных лиц»[546]546
  Даль P. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Комментируя этот пункт, входящий, пусть в разных формулировках, во все три перечня и, видимо, особо ценимый Далем, он подчеркивает, что именно благодаря тому, что должностные лица избираются гражданами, последние получают возможность осуществлять «конституционный контроль за решениями, принимаемыми правительством…»[547]547
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

«2. Свободные, честные, часто проводимые выборы»[548]548
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Это традиционный пункт, который тоже входит во все институциональные «наборы». Стоит, впрочем, обратить внимание на слова «часто проводимые», отсутствовавшие в первых версиях институциональных гарантий.

«3. Свобода выражения»[549]549
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Это тоже традиционный и традиционно интерпретируемый пункт. Однако стоит заметить, что Даль в итоге переставил этот институт на третье место, в то время как в «Полиархии» он стоял на втором, а в «Демократии и ее критиках» – на пятом.

«4. Доступ к альтернативным источникам информации»[550]550
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Повторив по сути сказанное им ранее об этом институте, Даль подчеркивает, что речь идет об источниках не только альтернативных, но «и независимых». В целом такими источниками «могут служить другие граждане, эксперты, газеты, журналы, книги, телекоммуникации и пр.»[551]551
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

«5. Автономия ассоциаций»[552]552
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Тут воспроизводятся все основные характеристики, данные этому институту в других работах Даля.

«6. Всеобщие гражданские права»[553]553
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Институт новый лишь отчасти, поскольку он частично включает в себя такие снятые (в данном перечне) институты, как «включающее избирательное право» и «право претендовать на выборную должность». В целом в состав всеобщих гражданских прав, необходимых, по словам Даля, для обеспечения действенности пяти вышеназванных институтов, входят «право участия в свободных и справедливых выборах должностных лиц государства; право организации штаба избирательной кампании; право свободного выражения; право на создание и функционирование независимых политических организаций; право на доступ к альтернативным источникам информации; право на другие свободы и возможности, которые необходимы для эффективного функционирования политических институтов демократии в условиях целой страны»[554]554
  Даль Р. О демократии. С. 85. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

В той же книге («О демократии») ее автор приводит еще один перечень политических институтов, необходимых для «удовлетворения критериям демократии». По сути, это воспроизведение только что рассмотренного институционального перечня с той лишь разницей, что на шестой позиции место «широких гражданских прав» занимает «включенность в гражданское общество». Смысл нового перечня в том, чтобы определить функциональную «ответственность» каждого института за обеспечение демократии в современном государстве. И выглядит она следующим образом: «выборные представители» обеспечивают «эффективное участие» и «контроль за деятельностью правительства»; «свободные, честные и часто проводимые выборы» – «равенство избирательных прав» и, опять-таки, «контроль за деятельностью правительства»; «свобода выражения» – «эффективное участие», «компетентность на основе информированности», «контроль за деятельностью правительства»; «получение информации из альтернативных источников» – «эффективное участие», «компетентность на основе информированности», «контроль за деятельностью правительства»; «автономия ассоциаций» – «эффективное участие», «компетентность на основе информированности» и, естественно, «контроль за деятельностью правительства»; «включенность в гражданское общество» – «полную включенность граждан в жизнь общества»[555]555
  Даль Р. О демократии. С. 91.


[Закрыть].

Совершенно очевидно, что, внося изменения в составляемые им перечни, Даль ищет оптимальный состав политических институтов полиархии, который можно было бы квалифицировать как «необходимый и достаточный». Но решает ли он эту задачу? Ответ неоднозначен. С одной стороны, Даль полагает – и тут с ним, в общем и целом, можно согласиться, – что проведенные им исследования могут помочь государствам, давно идущим по пути демократии (как США) или только вставшим на него (как Россия, о которой американский автор упоминает крайне редко, но которая относится к этой группе) решить ряд стратегических задач, связанных с демократической реконструкцией или построением демократии заново. «Применительно к стране, в которой отсутствует один или несколько институтов (описанных Далем. – Э.Б.) и которая поэтому еще недостаточно демократизирована, знание базовых политических институтов поможет нам выработать стратегию для полного перехода к современной представительной демократии. Применительно к стране, относительно недавно осуществившей такой переход, это знание подскажет, какие основополагающие институты требуется укреплять, развивать, консолидировать. Поскольку все они необходимы для современной представительной демократии (полиархической демократии), мы можем также счесть, что они устанавливают минимальный уровень демократизации»[556]556
  Даль Р. О демократии. С. 98. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Что касается стран, где полиархия давно и прочно укоренилась, то перед ними стоит задача сопоставить с демократическими критериями существующие в них политические институты и выявить пути совершенствования последних: «Они должны определить, как добиться того, чтобы уровень демократизации превышал полиархическую демократию»[557]557
  Даль Р. О демократии. С. 98. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

Из сказанного вытекает, что исследуемые Далем политические институты полиархии, будучи необходимыми, не могут рассматриваться как достаточные — и по отношению к самой полиархии, которая может быть усовершенствована, и уж тем более по отношению к демократическому идеалу, с которым полиархия не сольется никогда, но приближение к которому составляет живой смысл процесса демократизации. Процесса, который никогда и нигде не сможет считаться завершенным, что бы ни утверждали пропагандисты, обслуживающие тот или иной демократический режим.

В связи с этим возникает вопрос о будущем полиархии и будущем демократии как таковой, или, как говорит Даль, о возможности «третьей демократической трансформации». Но чтобы оценить будущее, необходимо для начала обратить взор в прошлое (которому, кстати сказать, Даль всегда уделял внимание в своих работах) и посмотреть, что представляли собой две предыдущие «трансформации».

«Первая демократическая трансформация», свершившаяся две с половиной тысячи лет назад и породившая (в Древней Греции и Древнем Риме) классическую полисную демократию, «осуществила прорыв за характерные для того времени пределы традиционного управления немногими (было ли оно в форме монархии, аристократии, олигархии или тирании) и создала новые политические структуры и убеждения, которые поддерживали правление многих в демократических или республиканских городах-полисах»[558]558
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 474.


[Закрыть]. Затем в истории демократии наступил длительный (по Далю – двухтысячелетний[559]559
  С этим согласны далеко не все историки демократии. Как справедливо замечает (в комментарии к тексту Даля) М.В. Ильин, американский исследователь не учитывает того обстоятельства, что даже в эпоху, когда ведущей формой политической организаци общества были исторические империи и феодальные иерархии, «города-государства не только выжили… но дали целый набор новых форм от имперских муниципий до свободных городов и городских союзов внутри феодальных систем» (Даль Р. Демократия и ее критики. С. 8, сноска).


[Закрыть]) перерыв, пока на смену городам-государствам не пришли нации-государства. Тогда и произошла вторая демократическая трансформация, в процессе которой «идея демократии была перенесена с города-государства на систему более высокого уровня, на нацию-государство. Эта трансформация породила совершенно новую систему политических институтов. Именно данный комплекс политических институтов в их совокупности мы чаще всего именуем словом демократия»[560]560
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 8.


[Закрыть]. В результате второй трансформации «институты полиархи заместили более старые институты и убеждения, которые поддерживали республиканский строй городов-государств или централизованные монархии с пережитками феодализма»[561]561
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 474.


[Закрыть].

Но и у полиархии – при всей ее «молодости» – есть уже своя история. Эту историю Даль разбивает на три периода. Первый период – с 1776 по 1930 г. – начинается, как следует из названных дат, с провозглашения независимости Соединенных Штатов и заканчивается в кризисный для европейской демократии период, когда вслед за победой фашизма в Италии и установлением диктатуры Пилсудского в Польше произошли, как называет их Даль, «авторитарные перевороты» в Германии, Австрии и Испании, а также нацистская оккупация Чехословакии. К этому времени (1930 год) «существовали восемнадцать полных полиархий и три «мужских» полиархии (где женщины были лишены права голоса. – Э.Б.), все или в Европе, или в странах, населенных по преимуществу выходцами из Европы – в четырех бывших колониях Великобритании (Австралия, Канада, Новая Зеландия и Соединенные Штаты), а также в Коста-Рике и Уругвае в Латинской Америке»[562]562
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 361 и 363.


[Закрыть]. При этом каждое десятилетие с 1860 г. по 1920 г. «наблюдалось увеличение числа стран, обладающих всеми институтами полиархии, кроме всеобщего избирательного права»[563]563
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 361.


[Закрыть].

Второй период в истории полиархии охватывает всего десять лет – с 1950 по 1959 годы. За эти годы число полиархий подскочило до уровня «36–40 стран, на котором оно сохранялось в течение тридцати лет»[564]564
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 364.


[Закрыть]. Но этот период был отмечен и другой тенденцией. Параллельно становлению новых полиархий, в том числе полных, «происходили крушения полиархий и авторитарные перевороты: в Чехословакии, Польше и Венгрии в 1940-х годах, Бразилии, Эквадоре и Перу в 1960-х годах, а также в Чили, Южной Корее, Уругвае и Турции в 1970-х годах»[565]565
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 364.


[Закрыть]. Одновременно в результате распада колониальной системы «неуклонно увеличивалось число номинально самостоятельных государств. При этом новые страны обычно начинали свою независимость с полным набором демократических политических институтов. Вполне ожидаемо, однако, что во многих новых странах полиархии были вскоре замещены авторитаризмом. Таким образом, недавно получившие самостоятельность страны Африки, начинавшие со вполне демократически выглядящих конституций, быстро погружались в диктатуру»[566]566
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 364–365.


[Закрыть].

Третий период истории полиархии охватывает 80-е годы. Его американский теоретик характеризует скупо, и это понятно, ибо его исторические изыскания были завершены в конце 80-х годов, до крушения мировой социалистической системы и распада Советского Союза. Даль лишь замечает, что «к середине 1980-х годов количество полиархий достигло пятидесяти, что было чуть меньше трети от общего числа ста шестидесяти семи номинально независимых стран того времени… Соотношение, почти не отличавшееся от аналогичного полувековой давности»[567]567
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 365.


[Закрыть].

Последнее замечание заслуживает особого внимания. Даль обнаруживает любопытную зависимость (чтобы не сказать «закономерность», что, впрочем, было бы преждевременно) между ростом числа независимых стран и числа полиархий. Заключается она в том, что хотя на протяжении большей части XX века их соотношение несколько изменялось от десятилетия к десятилетию то в одну, то в другую сторону, в тенденции оно оставалось неизменным. Говоря конкретно, в 1920–29 гг. число полиархий составляло 34 % от общего числа стран, в 1940–49-х – 33 %, в 1970–79-х – 31 %. Вероятнее всего, события конца XX века внесли изменения в эту картину. Как показывают исследования Хантингтона, Фукуямы и других аналитиков (о них речь впереди), число демократий – а правильнее сказать, стран, объявивших себя демократиями или же демократиями-на-марше, – в мире за последние полтора десятилетия заметно возросло. Но удовлетворяют ли эти страны критериям полиархии? Вполне возможно, что и нет. И второй вопрос: а не станем ли мы в ближайшие годы свидетелями де-демократизации и, возможно даже де-полиархизации некоторых из нео-демократий? Вопросы открыты, но выводы Даля делают их вполне закономерными в теоретическом[568]568
  Забегая несколько вперед, скажем, что, например, Хантингтон в своем исследовании «Третья волна», посвященном процессу демократизации в конце XX века, показывает, что каждая из трех волн демократизации сопровождалась большим или меньшим «откатом», т. е. возвращением части (хотя и небольшой) новых демократий на додемократические позиции.


[Закрыть] и актуальными в политическом планах.

Исследование Даля свидетельствует о том, что полиархии – это динамичные образования, можно даже сказать, живые организмы. Они рождаются, набирают силу, переходят от неполных к полным, либо, напротив, гибнут, уступая место недемократическим режимам, чтобы потом – в отдельных случаях – снова войти в число полиархий. И это закономерно: жизнь любого социального организма определяется условиями, в которых происходит его функционирование и развитие, и средой, в которую он погружен. Эта среда претерпевает изменения – прежде всего в отдельных странах. Но помимо «сдвигов в конкретных странах возникают более широкие и зачастую более медленные видоизменения. К примеру, конец XX века сформировал среду для демократизации… в каком-то отношении менее благоприятную, а в каком-то – более благоприятную, чем первый период роста полиархий»[569]569
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 368.


[Закрыть].

Обобщая опыт полутора веков, Даль рассматривает наиболее важные, с его точки зрения, условия, совокупное наличие которых делает «появление полиархии практически неизбежным»[570]570
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 371.


[Закрыть] и, напротив, отсутствие или крайняя слабость которых делает «вероятность ее возникновения близкой к нулю»[571]571
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 371.


[Закрыть]. Общая концептуальная основа решения этой проблемы, сформулированная Далем, достаточно определенна и в принципе неизменна, однако конкретные варианты ответов, предлагаемые американским исследователем, варьируют от работы к работе.

В «Демократии и ее критиках» Даль называет несколько условий, наличие которых делает «вероятность становления и сохранения в стране институтов полиархии чрезвычайно высокой»[572]572
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 404.


[Закрыть].

Первое из этих условий, на котором заокеанский исследователь делает акцент, очевидно, придавая ему особое значение – «рассредоточение и нейтрализация» «средств насильственного принуждения»[573]573
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 404.


[Закрыть]. Есть и более конкретная формулировка: «гражданский контроль над силовым принуждением», к которому прибегают все, в том числе демократические государства. Во-первых, военные и полицейские организации должны быть поставлены под гражданский контроль. Однако этого еще недостаточно, в чем убеждает опыт ряда недемократических стран, где налажен такой контроль. Поэтому «те гражданские лица, которые контролируют армию и полицию, должны быть сами включены в демократический процесс»[574]574
  Даль Р. Демократия и ее критики. С. 372. Отмечая, что «способность избираемых народом гражданских руководителей контролировать вооруженные силы и полицию в значительной степени определяется двумя факторами: состоянием военной организации и военных технологий, с одной стороны, и использованием адекватных средств гражданского контроля – с другой (С. 372), Даль совершает весьма любопытный экскурс в историю, показывая, как состав и состояние вооруженных сил влияли на характер политического строя общества. Правда, обнаруживаемые им связи выглядят порой слишком уж прямолинейными, но корректность общего вывода сомнений не вызывает: осуществление гражданского контроля над военными сопряжено с большими трудностями, возрастающими по мере расширения и усиления военных учреждений. Уместно в связи с этим привести ремарку Даля, касающуюся Америки: сегодня «министру обороны США крайне трудно контролировать гигантские по своим размерам военные структуры, и еще труднее это делать Конгрессу» (С. 380).


[Закрыть].