Текст книги "Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века"

В защиту процедуральной, или, как он сам предпочитает называть ее, «минималистской» концепции выступает и получивший в конце XX века известность американский политолог польского происхождения Адам Пшеворский. Результаты его исследований в рассматриваемой нами области[804]804
  См., в частности: Przeworski A. Democracy and the Market. N. Y., 1991 (Пшеворский A. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. Пер. с англ. М., 1999).


[Закрыть] можно свести к нескольким основным тезисам.

Первый и главный тезис, по сути, тот же, что и у Шапиро: шумпетеровская концепция демократии сохраняет свою силу в современном обществе. Хотя она рассматривает демократию не более как определенную систему выбора правителей, эта система позволяет если и не избегать конфликтов (а мы живем в конфликтогенном обществе), то смягчать их и тем самым избегать кровопролития и применения силы. «…Чудо демократии заключается в том, что, что конфликтующие политические силы подчиняются результатам голосования. Люди, обладающие оружием, подчиняются тем, у кого его нет. Организуя новые выборы, те, кто сейчас находится у власти, рискуют потерять контроль над государственными учреждениями. Проигравшие ждут своего шанса победить на выборах. Конфликты урегулируются и разворачиваются в соответствии с некими правилами; тем самым снижается их острота. Это не достижение консенсуса, но предотвращение драки»[805]805
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 13.


[Закрыть]. Но для этого выборы должны быть регулярными, справедливыми и проводиться по соответствующим правилам.

Пшеворский уделяет много внимания анализу нормативных принципов поведения борющихся за власть конкурентов и поддерживающего их электората, равно как и мотивам поведения выигравших и проигравших. Почему проигравшие не бунтуют? И почему выигравшие не узурпируют власть? Американский политолог не согласен с теми, кто полагает, что «демократия существует постольку, поскольку люди считают своей обязанностью подчиняться результатам процесса принятия решений, в котором они участвуют добровольно. Демократическое правление легитимно в том смысле, что люди готовы соглашаться с решениями, характер которых заранее неизвестен, в связи с тем, что могут участвовать в их принятии»[806]806
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 12.


[Закрыть]. Дело, считает Пшеворский, в другом. Голосование предоставляет определенную информацию о шансах выигравших и проигравших в случае прямого столкновения, которое могло бы стать возможным при нарушении правил игры. Выборы информируют проигравших о реальном соотношении сил и предупреждают их, что если они пойдут на конфронтацию с выигравшими, то скорее всего окажутся поверженными. «В условиях диктатуры такой информации нет; поэтому для ее получения нужна секретная полиция. В условиях демократии голосование определяет границы власти, даже когда не выявлена общая коллективная воля. Именно поэтому мы трактуем участие в выборах как признак легитимности и беспокоимся по поводу того, какую поддержку имеют экстремистские партии»[807]807
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 13.


[Закрыть].

Следует обратить внимание на то, что Пшеворский исходит из презумпции отражения в итогах выборов реального соотношения политических сил, т. е., по сути дела, исключает возможность манипуляции мнением электората и использования того, что называют «административным ресурсом». Он также исключает те случаи (а они всегда имели место), когда проигравшая сторона оспаривала итоги выборов, доходя до прямой конфронтации. Иными словами, он говорит если не об идеальной, то по крайней мере об устоявшейся зрелой демократии.

Второй тезис, отстаиваемый американским демократологом, может быть сформулирован примерно следующим образом. «Минималистская концепция демократии» как механизм разрешения конфликтов хотя и хороша, но недостаточна и требует совершенствования. Говоря конкретнее, одних только выборов недостаточно. «Некоторые из необходимых условий [поддержания демократии] имеют экономический, а другие – политический и организационный характер. Таким образом, минималистская концепция демократии не снимает потребности в поиске институциональной модели ее организации»[808]808
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 14.


[Закрыть].

Третий тезис, хотя на первый взгляд несколько противоречит второму, направлен, в сущности, на поддержание первого. «…Мой главный тезис заключается не в том, что демократическую систему можно и нужно совершенствовать, а в том, что ее необходимо отстаивать даже тогда, когда она не поддается улучшению»[809]809
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 14.


[Закрыть].

Особого внимания заслуживает четвертый тезис, исходящий из посылки, что «чудо демократии» работает не всегда, и она «выживает только в определенных условиях». Пшеворский называет три таких условия. «…(1) демократия имеет больше шансов на выживание в богатых странах; (2) она более устойчива, когда нет какой-то одной доминирующей политической силы; и (3) она скорее всего выдержит испытание временем, если народ будет иметь возможность избирать своих лидеров посредством выборов»[810]810
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 14.


[Закрыть]. В итоге, заключает Пшеворский, демократическая система оказывается жизнеспособной тогда, когда она «дает возможность противоборствующим сторонам отстаивать свои интересы в рамках существующей институциональной схемы»[811]811
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 14.


[Закрыть].

Последний тезис – демократия как механизм избрания правителей сохранится, если люди будут иметь возможность избирать – тавтология, лишенная смысла. Что касается первого и второго тезисов, то они отражают, чего не скрывает и Пшеворский, довольно распространенные точки зрения. Это касается корреляции между длительностью существования («периодом выживания») демократии и уровнем дохода на душу населения. Это касается и ряда других количественных зависимостей: «демократия, скорее всего, не приживется в стране, где одна партия контролирует значительную (более чем 2/3) долю мест в законодательных органах. И другой момент: «демократия наиболее стабильна, когда главы правительств сменяются достаточно быстро – чаще раза в пять лет (но не чаще, чем раз в два года)»[812]812
  Пшеворский А. Защита минималистской концепции демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 13.


[Закрыть].

Недостатки процедуральных концепций демократии стимулируют появление так называемых субстантивных (сущностных), или, как их у нас иногда называют, содержательных концепций, в центре внимания которых не демократические процедуры, а их результаты. Это прежде всего либерально-демократическая концепция, тоже весьма популярная в Соединенных Штатах.

Приверженцы данной концепции, среди которых мы видим таких известных демократологов, как Лэрри Даймонд, Филипп Шмиттер, Хуан Линц, Г. О’Доннелл, не отрицают и не умаляют важности института выборов. Однако подчеркивают при этом, что минималистская трактовка демократии характеризуется множеством недостатков[813]813
  Даже в тех странах, говорят либеральные демократы, где выборы проводятся часто и регулярно и где они имеют многопартийный и состязательный характер, – даже там значительная часть населения может оказаться за бортом электорального процесса, а ее интересы остаться незащищенными. К тому же выборы в органы власти, напоминают Филипп Шмиттер и Карл Терри, имеют периодический характер, а гражданам приходится делать выбор между максимально обобщенными альтернативами, скрывающими детали, которые могут иметь жизненно важное значение для граждан (Schmitter Ph. and К. Terry Lynn. What Democracy Is… and Is Not // “Journal of Democracy”, 1991, № 3).


[Закрыть], едва ли не главный из которых – столь же минималистское признание необходимости свобод для осуществления демократического процесса, что ослабляет политические позиции граждан, а в конечном счете и демократический строй.

Как считает Даймонд, один из наиболее последовательных сторонников и видных теоретиков либеральной демократии, ее обязательными условиями являются «ответственность правителей перед управляемыми и способность государства реагировать на различные интересы народа… минимизация насилия в политической жизни, а также государственного произвола. И, наконец, необходимо наличие свободы»[814]814
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 25–26.


[Закрыть]. Надо ли говорить о том, что значит для либерала свобода? «В двадцатом веке свобода мыслить, верить, молиться, говорить, публиковать, спрашивать, общаться и получать информацию, как и защищенность от пыток, безосновательного ареста и незаконного задержания, не говоря уже о рабстве и геноциде, – все больше и больше признаются общепринятыми и неотъемлемыми правами человека»[815]815
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 26.


[Закрыть]. И задача либеральной демократии – обеспечить осуществление этих прав.

Даймонд выделяет одиннадцать компонентов (он называет их также «условиями» и «фундаментальными принципами») либеральной демократии. Это едва ли не уникальная попытка свести воедино (кодифицировать) представления о том, что должна представлять собой либеральная демократия в конце XX – начале XXI веков.

Первый компонент – осуществление «выборными органами власти (а не деятелями, не несущими демократической ответственности или иностранными державами)»[816]816
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть] контроля за государством и его ключевыми решениями и назначениями. Особо отмечается, что «военные подчиняются власти избранных гражданских руководителей»[817]817
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Для либерального демократа тут особенно важны два момента. Во-первых, осуществление контроля за деятельностью государства именно со стороны избранных народом органов, поскольку они, в отличие от исполнительных органов, подконтрольны (во всяком случае, должны быть подконтрольны) гражданам. Второй момент (что наиболее актуально для развивающихся стран, хотя, если вспомнить Чили или Грецию, не только для них) – недопущение к власти военных, поскольку они никем не избираются и никому не подотчетны. То же самое касается и иностранных государств. Если власть находится в руках военных (с какой бы программой они ни выступали) или осуществляется по указке из-за рубежа, то ни о какой либеральной демократии и даже о демократии вообще не может быть и речи.

Второй компонент. «Исполнительная власть ограничена конституцией и реально независимой властью других государственных институтов (независимое правосудие, парламент и другие механизмы горизонтальной подотчетности)»[818]818
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Это означает, что вертикальная подотчетность правителей управляемым (т. е. электорату), осуществляемая в процессе выборов и проявляющаяся в итогах голосования, дополняется регулярной горизонтальной подотчетностью независимому суду (которому либеральные демократы, особенно американские, всегда придавали большое значение), парламенту, другим полномочным агентам. При этом желательно, чтобы парламент контролировал правительство и в том случае, когда оно представляет партию парламентского большинства. Все это, считают адепты либеральной демократии, способствует защите принципов конституционализма, законности и делиберации – в частности, борьбе против коррупции[819]819
  См., напр.: O’Donnell G. Delegative Democracy // “Journal of Democracy”, 1994, № 1.


[Закрыть].

Третий компонент касается выборов. В условиях либеральной демократии их итоги «не предопределены заранее благодаря оппозиционному голосованию и принципам многопартийности в управлении, и, более того, ни одной группе, которая придерживается конституционных принципов, не отказывается в праве создать партию и участвовать в выборах (даже если избирательные пороги и другие правила исключают возможность для маленьких партий быть представленными в парламенте)»[820]820
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Тут речь идет о таком важнейшем принципе, как политический плюрализм, без которого не может быть ни состязательных выборов, ни реальной демократии как таковой. Но помимо политического важен и гражданский плюрализм, равно как и личные и общие свободы.

Компонент четвертый. «Культурным, этническим и религиозным группам и другим меньшинствам (в том числе исторически ущемляемым) не запрещается де-юре и де-факто отстаивать свои интересы в политическом процессе, а также говорить на своем языке»[821]821
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

В этом пункте зафиксированы два важных момента. Во-первых, необходимость учета либерально-демократическим государством и его общественностью культурно-этническо-религиозного (к которому следовало бы добавить еще и расовый) плюрализма, который дополняет политический и гражданский плюрализм и становится совершенно необходимым в обществе, все более утрачивающем свой монистический (в плане обозначенных выше измерений) характер. Во-вторых, необходимость защиты прав меньшинств, которая всегда рассматривалась как один из императивов демократии.

Компонент пятый. «Помимо партийной борьбы и выборов граждане обладают разнообразными и действенными возможностями для выражения и представления своих интересов и ценностей, включая свободное создание различных независимых объединений и движений»[822]822
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Либеральная демократия обязана обеспечить носителям соперничающих ценностей, интересов и установок (политических и неполитических) возможность конкурировать друг с другом не только в преддверии и в процессе выборов, но и за пределами электорального процесса. Не менее важна и возможность создания гражданами независимых от государства (неправительственных) объединений и движений.

Компонент шестой. «Существуют альтернативные источники информации (включая независимые СМИ), к которым граждане имеют неограниченный доступ»[823]823
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Речь идет не о медийном плюрализме, который наблюдается и в недемократических обществах, т. е. не о множественности источников информации, а о наличии именно альтернативных источников, представляющих разные, вплоть до взаимоисключающих, позиции и точки зрения. Не менее важно и то, чтобы они были доступны (стоило бы добавить: равнодоступны) для всех граждан и групп независимо от их финансовых возможностей и политических позиций (поскольку они не выходят за пределы конституционных норм).

Компонент седьмой. «Индивидуумы также обладают реальной свободой веры, мнений, дискуссий, высказываний, публикаций, собраний, демонстраций и ходатайств»[824]824
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Отмеченные свободы фиксируются (в тех или иных редакциях, вариациях и сочетаниях) в качестве прав граждан в конституциях многих государств, включая те, которые не всеми признаются в качестве демократических. Здесь же говорится о реальных свободах. Это значит, что демократическим является не то государство, в законах которого прописаны эти права, а то, которое обеспечивает возможность их реализации.

Восьмой и девятый компоненты касаются политического равенства граждан перед законом «(даже при устойчиво неравном доступе к политическим ресурсам)» и эффективно защищенной свободы личности и общества «независимым непредвзятым правосудием, решения которого исполняются и уважаются другими центрами власти»[825]825
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть].

Десятый компонент – верховенство закона, эта важнейшая составляющая либеральной демократии. «Верховенство закона защищает граждан от безосновательного задержания, депортации, террора, пыток и незаконного вмешательства в их частную жизнь со стороны не только государства, но и организованных негосударственных и антигосударственных структур»[826]826
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30.


[Закрыть]. Верховенство закона признают приверженцы всех типов и разновидностей демократии. Либеральная демократия видит свою задачу в том, чтобы обеспечить оптимальную нормативную базу реализации прав и свобод личности.

Даймонд полагает, что рассмотренные выше десять компонентов либеральной демократии заключают в себе и одиннадцатый. Если, пишет он, политическая власть должна быть ограничена и сбалансирована, личные права и права меньшинств защищены, а верховенство закона гарантировано, «то государству необходима конституция как верховный закон. Либеральные демократические государства, помимо прочего, ’’должны быть и являются конституционными демократическими государствами”»[827]827
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 30. Закавыченные Даймондом слова – цитата из Хуана Линца.


[Закрыть].

Хотя адепты либеральной демократии насыщают ее содержание множеством благ, они признают, что ее не следует рассматривать как некую палочку-выручалочку. Она не может решить всех проблем, с которыми сталкивается общество. Да и сама судьба демократии не может быть определена однозначно. «Демократию нужно воспринимать как развивающийся феномен»[828]828
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 33.


[Закрыть]. Ее развитие может происходить «в различной последовательности и разными темпами в разных странах»[829]829
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 33.


[Закрыть]. Это особенно важно иметь в виду, исследуя процессы политического развития в странах, только что вставших или встающих на демократический путь. Сегодня страна может быть далека от стандартов либеральной или даже процедурной демократии, но в дальнейшем «демократические институты могут улучшаться и углубляться…»[830]830
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 33.


[Закрыть].

Однако перемены могут осуществляться в разных направлениях. «…Можно с достаточными основаниями предположить, что все политические системы (включая демократии, – либеральные или нет) становятся жесткими, коррумпированными и неотзывчивыми, если периодически не реформируются и не обновляются. Демократия может не только качественно ухудшиться, но и вовсе исчезнуть не только из-за крушения формальных властных институтов, но также и вследствие более скрытых процессов внутреннего разложения…»[831]831
  Даймонд Л. Определение и развитие демократии // Теория и практика демократии. Избранные тексты. С. 33.


[Закрыть].

Существуют в Америке и другие, тоже относящиеся к числу субстантивных, подходы к определению и интерпретации демократии. Они не входят в демократический мэйнстрим, но заслуживают упоминания хотя бы уже потому, что предлагают альтернативу и процедуральному, и либеральному подходам, обнаруживая при этом связь с национальной демократологической традицией.

Речь идет о концепции, которая была разработана Джоном Дьюи и ныне нашла свое продолжение в работах уже известного нам Джона Стура. В этой концепции, напомню, демократия интерпретируется очень широко – а именно как образ жизни[832]832
  Примечательна оговорка Стура: «Делая акцент на демократии как образе жизни, я отнюдь не хочу сказать, что как форма правления она уже полностью утвердилась в Соединенных Штатах. Проблемы и сложности, возникшие там в ходе президентских выборов 2000 г…показывают, что и эта задача в Америке еще далека от окончательного решения» (Стур Дж. Открывая демократию заново // Полис, 2003, № 5, с. 17).


[Закрыть]. Во-первых, поясняет Стур, «…понимая демократию как образ жизни, мы тем самым акцентируем тот факт, что демокркатия есть идеал… В этом отношении демократия как форма правления отличается от демократии как образа жизни… Похоже, нет ни одной крупной нации, государства или культуры, которая бы в основном, а тем более – полностью соответствовала ее критериям. И Соединенные Штаты здесь, конечно, не исключение»[833]833
  Стур Дж. Открывая демократию заново // Полис, 2003, № 5, с. 21. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

Но демократия как образ жизни – это не просто идеал, за осуществление которого необходимо вести постоянную борьбу с самим собой и с косными силами общества, это еще и «этическое понятие». «Выдвигая на передний план этическое измерение демократии, – развивает свою мысль Стур, – Дьюи, подобно Т. Джефферсону, указывал на то, что требования демократии совпадают с требованиями свободы, равенства и справедливости. Демократия как форма правления, возможно, представляет собой наиболее эффективное средство максимально полной реализации человеческой природы… но демократия как образ жизни есть сама эта реализация в действии»[834]834
  Там же, с. 22. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

Еще одна «ключевая особенность демократии как образа жизни – ведущая роль демократической веры»[835]835
  Там же, с. 22. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Эта вера, подчеркивает американский политолог, не имеет ничего общего с характерной для эпохи Просвещения убежденностью в неизбежности прогресса и отвергает как розовый утопизм, так и абстрактный оптимизм. Это просто «мелиористская вера в возможность. Это убежденность, что совместное творчество людей, их разум и воля, будучи воплощены, в состоянии создать почву для полноценной демократической жизни»[836]836
  Там же, с. 22. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

Совершенно очевидно, что высказываемые американским политологом соображения выглядят, пожалуй, слишком романтично[837]837
  Как отнесутся современные американские политики к идее о том, что «демократическое правление… является лишь частью – хотя и важной – демократического общества и демократической культуры» (Стур Дж. Открывая демократию заново // Полис, 2003, № 5, с. 17) и что «оно есть средство реализации демократических целей в жизни индивидов и социальных отношениях – пусть даже наилучшее и наиболее эффективное из имеющихся, но только средство» (Там же, с. 17)? Понравится ли представителям американских элит такая вот, например, мысль: «…реальная жизнь людей и социальные отношения в обществе могут оказаться по существу далекими от демократии, даже когда соответствующие правительства полностью отвечают формальным демократическим критериям» (Там же, с.20)?


[Закрыть] для нашего сурового времени, хотя и вполне по-американски, т. е. с глубокой внутренней убежденностью в возможности преобразования несовершенного мира. И тем не менее позиция сформулирована и вынесена на рассмотрение общественности[838]838
  Помимо цитируемых статей см.: Stuhr J. Democracy as a Way of Life // Stuhr J. (ed.). Philosophy and the Reconstruction of Culture: Pragmatic Essays After Dewey. Albany, N.Y., 1993; Stuhr J. Genealogical Pragmatism: Philosophy, Experience and Community. Albany, N.Y, 1997.


[Закрыть]. А какой окажется ее судьба – покажет будущее. Конечно, Стур не одинок (близких взглядов придерживался, например, еще один последователь Дьюи – Ричард Рорти, считавшийся вплоть до своей недавней кончины крупнейшим из современных американских философов[839]839
  Из числа работ Рорти, имеющих отношение к рассматриваемой проблеме, отметим книгу «Обретая нашу страну: политика левых в Америке XX века». Пер. с англ. М., 1998.


[Закрыть]). Но найдет ли гуманистический философский клич отзвук за пределами высоколобой части академической среды?

Демократия без свободы

Кризис демократии, с которым столкнулся мир в конце XX – начале XXI вв., побуждает исследователей заново обратиться к вопросу о ее соотношении с либерализмом. В связи с этим обращает на себя внимание концепция так называемой нелиберальной демократии, с которой выступил недавно на страницах книги «Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами» (мы упоминали о ней выше) известный заокеанский публицист индийского происхождения, главный редактор журнала «Ньюсуик интернешнл» Фарид Закария.

Объявляя себя безусловным приверженцем демократии и утверждая, что «в прошедшем столетии ее подъем повлиял на изменение мира в гораздо большей мере, нежели все прочие тенденции»[840]840
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. Пер. с англ. М., 2004. С. 1.


[Закрыть], Закария вместе с тем бьет тревогу по поводу ее нынешнего состояния и выражает обеспокоенность ее дальнейшей судьбой. Эти чувства вызваны как тем, что ему представляется чрезмерной демократизацией современного американского общества, завышенной оценкой практических возможностей демократии, так и (связанной с этой переоценкой) чрезмерной смысловой перегрузкой понятия демократии. Отсюда и критика политики демократизации, проводимой властями, и довольно рискованная попытка освободить (в теоретическом плане) понятие демократии от избыточных значений и определить ее истинные функции, роль и значение. «…Демократическую систему правления, – предостерегает Закария, – не следует абсолютизировать и примитивизировать, поскольку это чревато перерождением общественно-государственного устройства и преобладанием частных интересов многочисленных меньшинств над общими интересами большинства»[841]841
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. XL.


[Закрыть].

Закария бьется над определением понятия демократии (политической демократии). На современном Западе «демократия подразумевает… “либеральную демократию”: это политическая система, которой присущи не только проведение свободных и справедливых выборов, но также верховенство закона, разделение ветвей власти и обеспечение базовых свобод – свободы слова, собраний, вероисповедания и владения собственностью»[842]842
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 6.


[Закрыть]. Закария отвергает такую интерпретацию демократии. «…Подобный “пучок свобод” – его можно назвать “конституционным либерализмом” – по сути дела не имеет ничего общего с демократией»[843]843
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 6.


[Закрыть], – решительно утверждает он.

А как трактует демократию сам Закария? «Со времен Геродота (тут явная оговорка: понятие демократии ввел Фукидид. – Э.Б.) ее определяли главным образом как власть народа. Определение демократии как процесса избрания правительств ныне широко используется учеными»[844]844
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 7.


[Закрыть]. Этой точки зрения придерживается и сам автор «Будущего свободы», характеризуя демократию как «власть, сформированную по итогам выборов, в которых может принять участие любой совершеннолетний гражданин»[845]845
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 1.


[Закрыть]. Страну, в которой проводятся соревновательные выборы с участием нескольких партий, говорит Закария, называют «демократической». А когда повышается степень участия граждан в политическом процессе, добавляет он, говорят, что страна стала «более демократичной».

Закария не отрицает, что открытость и справедливость выборов «требует определенной защиты свободы слова и собраний. Но если, – добавляет он, – выйти за рамки этого минимального требования и относить страну к разряду демократических исключительно тогда, когда в ней гарантирован определенный набор социальных, политических, экономических и религиозных прав (которые будут разными с позиций каждого наблюдателя), то слово «демократия» лишается смысла… Отождествлять «демократию» с «хорошим правительством» – значит делать данный термин аналитически бесполезным.

Со своей стороны, конституционный либерализм подразумевает не процедуры избрания правительства, а скорее формулирование его целей»[846]846
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 8.


[Закрыть].

Итак, в противовес широко распространенному (в том числе и в России) представлению о демократии как режиме, органически сочетающем свободные выборы властей с обеспечением гражданских прав и свобод, Закария отделяет «демократию» от «свободы» и «демократизм» от «либерализма». Это, полагает он, разные феномены, они могут сочетаться друг с другом, а могут и не сочетаться и отождествлять их – значит закрывать себе путь к пониманию истинного положения вещей и истинного смысла как демократии, так и свободы. «На Западе за последние полвека демократия и свобода оказались неразрывно переплетены. Однако в сегодняшнем мире эти два компонента либеральной демократии, составляющие плоть западной политической модели, все больше расходятся друг с другом. Демократия расцветает, а свобода – нет»[847]847
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 6.


[Закрыть].

Не может идти речи, по мнению Закарии, и об отождествлении «демократии» с социальным «благом» в том или ином его проявлении, будь то «хорошее правительство», «счастливая жизнь» и т. п. Демократия может создавать политические предпосылки для повышения жизненного уровня населения, развития национальной экономики и т. п. Однако эти предпосылки могут остаться нереализованными.

Предлагаемая Закарией трактовка демократии не относится к числу самых распространенных, и он лукавит, утверждая, будто разделяемая им позиция «широко используется учеными». Напротив, очень многие представители политической науки склонны отождествлять «современную демократию» с «либеральной демократией». Конечно, так считают не все. Закария в подтверждение своей позиции ссылается на высказывания «видного политолога Самюэля Хантингтона»: «Выборы – открытые, свободные и справедливые – составляют существо демократии; это то, без чего невозможно обойтись. Правительства, сформированные по итогам выборов, могут оказаться неэффективными, коррумпированными, недальновидными, безответственными, движимыми корыстными интересами и неспособными проводить политику во имя общего блага. Подобная власть нежелательна, однако это не делает ее недемократической. Демократия – далеко не единственное из достоинств общества. Взаимосвязь демократии с другими общественными добродетелями можно понять, только четко выделяя ее среди прочих характеристик политической системы»[848]848
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. 7.


[Закрыть].

Ссылка на Хантингтона – еще одно лукавство Закарии, о котором читатель, хотя бы бегло пролиставший предыдущие главы нашей книги, наверное, уже догадался. Процедуральная теория демократии, которой придерживается Хантингтон, была сформулирована Йозефом Шумпетером, что признает и сам автор «Третьей волны». Почему Закария не ссылается на автора «Капитализма, социализма и демократии» и даже не упоминает его имени в своей книге – загадка, однако это не меняет того факта, что по существу он выступает в роли продолжателя шумпетеровской традиции. Но при этом вносит в нее и нечто свое. Во-первых, автор «Будущего свободы» выступает с претензией на открытие нового, порожденного современными условиями, типа демократии – «нелиберальной демократии» (illiberal democracy), противопоставляемой им хорошо всем знакомой «либеральной демократии». Под «нелиберальной демократией» американский автор понимает режимы, «в которых перемешаны выборность и авторитаризм»[849]849
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 89.


[Закрыть]. Это, поясняет он, «режимы типа российского»[850]850
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 89.


[Закрыть], но при этом замечает, что соотношение демократии и авторитаризма может быть неодинаковым и что, следовательно, «нелиберальная демократия может представать в разных обличьях, от незначительных отступлений… до почти тиранических режимов»[851]851
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 98.


[Закрыть]. В большей части стран, где установилась «нелиберальная демократия», утверждает Закария, «выборы редко бывают столь же свободными и справедливыми, как сегодня на Западе. Тем не менее, налицо участие народа в политике и его поддержка тех, кого он избирает»[852]852
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 98.


[Закрыть].

По мнению американского автора, последнее десятилетие отмечено явным подъемом нелиберальных демократий: к их числу относится почти половина демократизирующихся стран. Однако судьбы их складываются по-разному. «Многие нелиберальные демократии (например, почти все в Центральной Азии) быстро превратились в жесткие диктатуры. Там выборы всего лишь легитимизируют захват власти. В других странах (например, во многих африканских) быстрый переход к демократии подорвал авторитет государства, породив региональные и этнические вызовы центральным правительствам. В третьих (таких, как Вененсуэла и Перу) сохраняется некоторый уровень подлинной демократии в сочетании со множеством нелиберальных пережитков. Наконец, есть страны (Хорватия и Словения), где система нелиберальной демократии эволюционирует в сторону большего конституционализма и реформаторства»[853]853
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 99–100.


[Закрыть]. Однако во всех случаях «вне Европы нелиберальная демократия не показала себя действенным путем к демократии либеральной»[854]854
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 100.


[Закрыть].

Как видим, Закария достаточно четко определяет свою позицию в отношении ряда конкретных стран. Но при этом он оставляет без ответа чрезвычайно важный, на наш взгляд, теоретический вопрос: насколько типичны (типологичны) описываемые им ситуации, складывающиеся в странах с нелиберальной демократией. Иначе говоря, существуют ли устойчивые формы нелиберальной демократии, которые завтра могут быть воспроизведены в других странах, включая западные, или же это случайная «привилегия» незападного мира? Ясного ответа на этот вопрос мы в книге не находим. Впрочем, Закария скорее констатирует и описывает факты, нежели объясняет их.

Это относится и к другому явлению, о котором американский автор решается открыто сказать, не боясь прослыть при этом ретроградом. Речь идет об эксцессах демократии и о ее фетишизации. Принято считать, пишет Закария, что демократия – это хорошо. Хорошо всегда и везде. И что максимум демократии приносит обществу максимум пользы. Автор «Будущего свободы» напоминает, что идея всемогущества демократии восходит к Джону Дьюи, который «еще в 1927 г. провозгласил, что единственным лекарством от болезней демократической системы является ее развитие в направлении еще большей демократии»[855]855
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. XL.


[Закрыть]. И он, считает Закария, добился своего. В США широко распространено представление – чем больше демократии, тем лучше, и «…общественное мнение Америки рассматривает демократию как инструмент, применимый в любых условиях и способный разрешить буквально все проблемы, стоящие на пути общественного прогресса»[856]856
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. XL.


[Закрыть].

Сам Закария убежден, что это не так. В подтверждение своей правоты он ссылается и на современный зарубежный опыт, и на опыт современной Америки. Так, в Калифорнии, начиная с 1990-х годов многие важнейшие решения принимаются с помощью такого инструмента прямой демократии, как референдум. Однако это не улучшило положения дел в штате. То же самое происходит на федеральном уровне. Конгресс, например, «вынужден принимать законы и поправки к ним в условиях жестокого давления со стороны окопавшихся в Вашингтоне лоббистских группировок», в результате чего «частные и сиюминутные интересы все чаще берут верх над долгосрочными целями общенационального характера»[857]857
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. XL.


[Закрыть].

Эксцессы демократизации Закария видит в «перетекании власти сверху вниз»[858]858
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. 1.


[Закрыть], свидетельством чего, по его мнению, является рост числа акционеров крупных компаний, широкое распространение поп-культуры, рост благосостояния среднего класса и т. п.

Но больше всего Закарию беспокоит то, что «доведение этой идеи (идеи о пользе неограниченной демократии. – Э.Б.) до абсурда… ведет к снижению эффективности демократической системы и даже ее дискредитации»[859]859
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. XL.


[Закрыть]. И он предлагает выход – обращение к «делегированной демократии».

«Основная проблема заключается в размывании и, в конечном счете, фактическом исчезновении в процессе всепроникающей демократизации того слоя гражданственно мыслящих и дальновидных профессионалов – политиков, предпринимателей и юристов, – которые готовы принять на себя ответственность за судьбы своей страны и ее народа. Речь идет о своего рода «демократической аристократии», или «элите» в том смысле, в каком использовал это понятие Алексис де Токвиль… В своей книге, – продолжает Закария. – я призываю к восстановлению и укреплению механизмов «делегированной демократии», наделяющей избранных народом политических деятелей определенным иммунитетом от капризов изменчивого общественного мнения и воздействия групп особых интересов, что позволяет им сосредоточиться на стратегических проблемах общенациональной значимости»[860]860
  Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. С. XL1.


[Закрыть].