Текст книги "Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века"

Таким образом, демократия с ее выборами, законом, парламентом – все эти конкретные формы проявления терпимости – лишены практической ценности для оппозиции, ибо не могут рассматриваться как рычаги реализации политической альтернативы. Более того, их можно рассматривать, убеждены американские леворадикальные идеологи, скорее как рычаги скрытого подавления оппозиционных сил, с помощью которых (рычагов) происходит вовлечение последних в политическую игру, включившись в которую оппозиция вынуждена действовать на поле противника и соблюдать установленные им правила. А это, в конечном счете, ведет к «интеграции» оппозиции «в систему», лишает ее трансцендентности, способности радикально преобразовать эту систему При этом демократические свободы и действующие на их базе институты порождают среди оппозиционных сил иллюзии и надежды (оказывающиеся в итоге несбыточными) добиться качественных изменений системы без применения насилия. Это деморализует и демобилизует оппозицию, распыляет ее и ослабляет ее креативный потенциал. Наконец, ничего не теряя от проявления терпимости, истеблишмент имеет еще и тот выигрыш, что получает взамен терпимость к существующей системе со стороны народа. «…Люди…терпят правительство, которое, в свою очередь, терпит оппозицию в рамках, определенных конституированными властями»[1124]1124
  Wolff R., Moore В., Marcuse Н. A Critique of Pure Tokerance. Boston, 1965. P. 83.


[Закрыть].

Леворадикальные идеологи приходят к выводу, что существует только один способ сделать демократию более действенной и вернуть оппозиции утраченную ею политическую силу. Этот «вывод заключается в том, что осуществление цели терпимости должно взывать к нетерпимости по отношению к господствующей политике, позициям, мнениям и расширению терпимости в отношении политики, позиций и мнений, которые поставлены вне закона или подавляются»[1125]1125
  Wolff R., Moore B., Marcuse H. A Critique of Pure Tokerance. Boston, 1965. P. 81.


[Закрыть].

Как леворадикальную можно охарактеризовать и позицию известного критика американской политической системы, психолога по профессии Уильяма Домхоффа, автора ряда книг, наиболее известная из которых – «Кто управляет Америкой?»[1126]1126
  Domhoff G.W. Who Rules America? Englewood Cliffs. N.J., 1967.


[Закрыть], опубликованная в 1967 году и переизданная под названием «Кто управляет Америкой сегодня?»[1127]1127
  Domhoff G.W. Who Rules America Now? N.Y., 1983. См. также: Domhoff G.W. The Power That Be. Process of Ruling Class Domination in America. N.Y., 1979; Domhoff G.W. The Power Elite and the State: How Policy is Made in America. N.Y., 1990.


[Закрыть] в 1983 году. Внимание Домхоффа сконцентрировано не на абстрактных рассуждениях о демократии, а на конкретном описании властной структуры современного американского общества. Его интересует, кто правит Америкой и как ею правят.

Согласно Домхоффу, вся полнота власти в США принадлежит единому центру – управляющему классу (ruling class), или, как он его еще называет, правящему классу (governing class), занимающему в обществе привилегированное положение. Его костяк составляют «владельцы и менеджеры крупной, приносящей доход собственности, и агропромышленного комплекса»[1128]1128
  Domhoff G.W. Who Rules America, net. Power, Politics, &Social Change //http: //sociology.ucsc.edu/whorulesamerica/


[Закрыть]. Согласно другому определению, в этот костяк входят «собственники и высшее руководство крупнейших корпораций, банков, инвестиционных фирм и агробизнеса», образующие «корпоративное сообщество»[1129]1129
  Domhoff W. Who Rules America, net. Power, Politics, &Social Change // http: // sociology.ucsc.edu/whorulesamerica/ogy.ucsc.edu/whorulesamerica/power?print. Так обстоит дело на федеральном уровне. На местном уровне доминирующая роль во властных структурах играют «землевладельцы и бизнес, связанный с недвижимостью, которые вместе образуют коалиции роста, превращающие города в машины роста» (Domhoff W. Who Rules America. net. Power, Politics, &Social Change // http: // sociology.ucsc.edu/whorulesamerica/).


[Закрыть], в руках которого сконцентрирована основная часть национального богатства и представителей которого именуют патрициями, брахманами, аристократами, бурбонами в зависимости от того, как давно они разбогатели[1130]1130
  Domhoff W. The Higher Circles & The Governing Class in America. N.Y., 1970.


[Закрыть].

Вместе с высшим руководством различного рода фондов, фабрик мысли, «политических дискуссионных групп», университетских центров, к услугам которых оно прибегает, корпоративное сообщество образует «группу лидерства» (leadership group), «которую, – пишет Домхофф, – я называю властвующей элитой (power elite)»[1131]1131
  Domhoff W. Who Rules America. Net. Power, Politics, &Social Change // http: // sociol=ogy.ucsc.edu/whorulesamerica/power?print


[Закрыть]. Временами внутри этой элиты возникают разногласия, в результате чего образуются умеренноконсервативная и ультра-консервативная фракции.

Свои властные функции правящий класс осуществляет несколькими путями. Это участие в различного рода политических кампаниях. Это работа в правительстве, где он старается заполучить посты, на которых принимаются ключевые решения. Это участие в планировании политики, которое «начинается в кабинетах правления корпорации» и «завершается в правительстве, где эта политика принимается и осуществляется»[1132]1132
  Domhoff W. Who Rules America Now? //http://www.thirdworldtraveler.com/Ruling_Elites/AmericanPolity_WRAN.html


[Закрыть]. Это участие в выборах, роль которых в американском обществе Домхофф – в отличие от многих демократологов – оценивает не очень высоко. «…Обычно они имеют меньшее значение, чем могли бы иметь, причем в Америке они имеют куда меньшее значение, чем в других индустриальных демократиях. Причина этого кроется в природе избирательных правил и уникальной истории Юга»[1133]1133
  Domhoff W. Who Rules America. net. Power, Politics, &Social Change // http: // sociology.ucsc.edu/whorulesamerica/


[Закрыть].

Хотя Домхофф и пользуется понятием «властвующая элита», он характеризует себя как исследователя, придерживающегося «теории господствующего класса» (class-domination theory), из которой вытекает, что существующая в США демократия имеет классовый характер. Она не распространяется на абсолютное большинство американских граждан, лишая их возможности оказывать заметное влияние на формирование и осуществление внутренней и внешней политики страны и оставляя их беззащитными перед лицом властителей.

К лагерю демоцентристов относятся политологи, характеризующие современную американскую политическую систему как «элитистскую», т. е. управляемую элитой. Но группа эта не гомогенна: в ней более или менее отчетливо выделяются две позиции. Согласно одной из них, власть в США принадлежит пусть и не единой, но внутренне сплоченной, если не сказать интегрированной (на базе общности стратегических интересов), элите. Согласно другой позиции, страна управляется множеством элит, конкурирующих друг с другом в борьбе за власть. Однако в любом случае речь идет о небольшой группе людей, что позволяет некоторым американским авторам отождествлять элитизм с олигархией. «Согласно теории элиты, Соединенные Штаты не демократия, а олигархия (oligarchy) – система, где власть в стране находится в руках элиты. Хотя кажется, что избиратели контролируют государство посредством выборов, могущественной кучке людей, по утверждению сторонников теории элиты, удается определять содержание и ограничивать результаты принимаемых государством решений в собственных интересах. Ясно, что теория элиты предполагает государство, функционирующее недемократическим образом»[1134]1134
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 71–72.


[Закрыть].

Впрочем, далеко не все элитисты склонны отождествлять элитизм с олигархией. Это относится, в первую очередь, к приверженцам концепций «элитистской демократии». Но прежде – о концепции так называемой властвующей элиты (the power elite), представленной крупным леворадикальным социологом и политологом, одним из идеологов «новых левых» Чарлзом Райтом Миллсом, изложенной им в книге «Властвующая элита», опубликованной в 1956 году.

«Суть моей концепции, – пояснял Миллс, – сводится к утверждению, что стечение исторических обстоятельств привело нашу особую эпоху к образованию современной властвующей элиты; что люди, принадлежащие к кругам, образующим элиту, принимают в наше время (каждый в отдельности и все вместе) важнейшие решения и что вследствие усиления и централизации имеющихся ныне орудий власти решения, которые они принимают, или их отклонение от известных решений влекут за собой более серьезные последствия и затрагивают более значительную массу людей, чем когда-либо раньше на протяжении всей истории человечества»[1135]1135
  Миллс Р. Властвующая элита. Пер. с англ. М., 1959. С. 58.


[Закрыть].

В своей книге, а затем и в других работах Миллс неоднократно возвращается к вопросу о составе групп, образующих властвующую элиту, и во всех случаях дает на него однозначный и ясный ответ. «Наше понимание природы властвующей элиты и ее единства покоится на констатации факта однотипного развития и совпадения интересов экономических, политических и военных учреждений»[1136]1136
  Миллс Р. Властвующая элита. Пер. с англ. М., 1959. С. 402. Властвующая элита «состоит из людей, действующих не только в военной области, но и в области экономики и политики; интересы этих людей все больше и больше смыкаются» (Там же. С. 307).


[Закрыть].

Миллс протестует против примитивизации его концепции и сведения ее к представлению о существовании в Соединенных Штатах некого единого правящего класса. Все, настаивает он, гораздо сложнее. «Представление о властвующей элите как о “правящем классе”, или как о продукте простого и однородного процесса возвышения “политической бюрократии”, или же как о “военной клике” не выражают всей истины. Властвующая элита наших дней олицетворяет собой сочетание экономического, военного и политического могущества – сочетание, нередко сопровождающееся трениями и конфликтами»[1137]1137
  Миллс Р. Властвующая элита. Пер. с англ. М., 1959. С. 382.


[Закрыть]. Однако эти трения и конфликты, считает американский исследователь, не столь велики, чтобы привести властвующую элиту к разрушению или существенно ослабить ее властный потенциал.

В 1959 году Миллс публикует книгу «Социологическое воображение», в которой, подтверждая, по сути, свою теоретическую позицию, заявленную во «Властвующей элите», дает еще более жесткую оценку американской демократии. При этом он считает важным сделать два предварительных пояснения. Первое касается возможности понимания феномена демократии. «“Демократия”, конечно, сложное понятие, по поводу которого небезосновательно ведутся горячие споры, но несомненно то, – утверждает Миллс, – что оно не настолько трудно для понимания и противоречиво, чтобы его не могли использовать люди, желающие рассуждать совместно»[1138]1138
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214.


[Закрыть]. Второе пояснение касается содержания понятия. «В сущности, – пишет Миллс, – демократия подразумевает, что если какое-то решение затрагивает жизненные интересы людей, то они имеют реальную возможность участвовать в принятии этого решения»[1139]1139
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214.


[Закрыть]. А это, в свою очередь, означает, «общественное признание легитимности полномочий власти решать и возлагает ответственность на тех, кто принимает решения»[1140]1140
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214.


[Закрыть].

Но выполнение обоих этих пунктов Миллс увязывает с наличием определенного рода индивидов и общественности. То есть, в сущности, соглашается с теми, кто признает возможность функционирования демократических институтов лишь при наличии определенного «человеческого материала». Для Миллса это – «способные к самообразованию и самосовершенствованию мужчины и женщины, т. е. свободные и разумные индивиды»[1141]1141
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214.


[Закрыть]. Мало того, это люди с более или менее развитым социологическим воображением, позволяющим им увязать личные проблемы с проблемами общественными, на что не способны люди массового общества, находящиеся «во власти личных проблем, которые они не способны превратить в общественные проблемы…»[1142]1142
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 213.


[Закрыть]. «Общество, в котором такие индивиды преобладают, демократично в самом главном значении этого слова»[1143]1143
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 213.


[Закрыть].

С таким пониманием демократии Миллс и подходит к оценке положения, существующего в Америке. «Социальная структура Соединенных Штатов, – утверждает он, – не является полностью демократической»[1144]1144
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214.


[Закрыть]. Он, вроде бы, тут же смягчает это суждение, замечая, что «полностью демократических» обществ не существует нигде в мире, однако его «приговор» американской демократии оказывается все же жестким. «…Соединенные Штаты, – пишет социолог, – являются демократической страной, главным образом, по форме и по красноречивым заявлениям. По существу и на практике США сплошь и рядом недемократичны, и это со всей очевидностью проявляется во многих институциональных сферах»[1145]1145
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214.


[Закрыть].

Миллсовская расшифровка этого суждения практически полностью подтверждает его суждение о властвующей элите, высказанное им в одноименной книге. «Корпоративная экономика не управляется ни городскими собраниями, ни властями, несущими ответственность перед теми, на кого их деятельность оказывает весьма серьезное влияние. Такое же положение характерно для военной машины, и оно все более усугубляется в политической структуре государства»[1146]1146
  Миллс Чарльз Райт. Социологическое воображение. Пер. с англ. М., 1998. С. 214–215.


[Закрыть].

Концепция Миллса пользовалась большой популярностью среди американских левых 60–70-х годов, что отражало дух эпохи. Но были у нее как откровенные противники и жесткие критики[1147]1147
  Среди них мы видим Т. Парсонса, Д. Белла, Э. Шилза, С. Липсета и других видных американских социологов и политологов.


[Закрыть], так и соперники, предлагавшие собственные концепции элитизма. Речь идет, в частности, о концепции Томаса Дая и Хармона Зиглера, авторов не единожды переиздававшейся книги «Ирония демократии. Необычное введение в американскую политику»[1148]1148
  Переведена на русский язык под названием «Демократия для элиты. Введение в американскую политику». М., 1984.


[Закрыть].

«Америкой правят элиты, а не массы. В век индустриального развития, науки и атома управление в демократическом государстве, как и в авторитарном, – утверждают они, – находится в руках горстки людей. Ученые, политологи и социологи, несмотря на различия в подходе к исследованию власти в Америке, едины во мнении, выраженном американским политологом Робертом Далем, что “ключевые политические, экономические и социальные решения принимаются крошечным меньшинством ”»[1149]1149
  Дай Т. Зиглер X. Демократия для элиты. Введение в американскую политику. Пер. с англ. М., 1984. С.33.


[Закрыть].

Авторы несколько огрубляют реальную картину Во-первых, как уже говорилось, не все политологи и социологи считают, что власть в Америке принадлежит крошечному меньшинству Во-вторых, не все, кто полагает, что это действительно так, склонны отождествлять это меньшинство с элитой (элитами). Именно такова позиция Роберта Даля. Но Дай и Зиглер придерживаются иной позиции.

Важно, однако, иметь в виду, что, согласно их концепции, утвердившийся в американском обществе элитизм не лишает американскую политическую систему демократического характера. Более того, именно элиты, считают авторы, стоят (должны стоять) на страже демократии. «Демократия – правление “народа”, но сохранение демократии возложено на плечи элит. В этом заключается ирония демократии: элиты должны мудро править, чтобы правление “народа” выжило»[1150]1150
  Дай Т. Зиглер X. Демократия для элиты. Введение в американскую политику. Пер. с англ. М., 1984. С. 34.


[Закрыть].

При этом Дай и Зиглер подтверждают то, что акцентируют демократологи левой ориентации: «элиты в Америке состоят в подавляющей части из обеспеченных, получивших дорогое образование, имеющих престижную работу и занимающих видное общественное положение белых американцев, выходцев из англосаксонских и протестантских слоев общества. Элиты формируются из высших классов общества, из тех кругов, которые контролируют промышленность, торговлю, финансы, систему образования, армию, средства связи, общественные организации и правовые институты»[1151]1151
  Дай Т. Зиглер X. Демократия для элиты. Введение в американскую политику. Пер. с англ. М., 1984. С. 35.


[Закрыть].

Схожей точки зрения на существующую в Соединенных Штатах политическую систему придерживается известный американский политолог, профессор Йельского университета Майкл Паренти, автор книги «Демократия для немногих» («Democracy for the Few»), которая к настоящему времени выдержала в США восемь изданий. По его мнению, американскую политическую систему правильнее всего считать «дуалистической». «С одной стороны, существует символическая политическая система, фокусирующаяся вокруг избирательной деятельности…»[1152]1152
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С.408. Выделено в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Параллельно ей существует «реальная политическая система», при которой «закон то игнорируется или приспосабливается во благо сильному, то обрушивается всей своей карающей мощью на еретиков и “смутьянов”»[1153]1153
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С.408. Выделено в тексте. – Э.Б.


[Закрыть]. Паренти акцентирует внимание на экономической составляющей этой реальной системы: многомиллионных контрактах, протекционистских мерах, займах, субсидиях, направленных на «охрану и обслуживание интересов крупных производителей»[1154]1154
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 408.


[Закрыть]. Сюда же входит, разумеется, и законодательное обеспечение интересов последних. Символическая система выставлена на всеобщее обозрение, ее обсуждают, о ней спорят. О реальной системе говорят редко и еще реже признают ее существование. Но роль реальной системы, подчеркивает Паренти, велика.

Американский аналитик не относится к числу демонигилистов: «демократические силы, – признает он, – добились для общества определенных реальных завоеваний…»[1155]1155
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 402.


[Закрыть]. Однако при этом он утверждает, что «есть веские основания сомневаться в том, что Соединенные Штаты являют собой плюралистическую демократию, как полагают плюралисты»[1156]1156
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 402.


[Закрыть]. Не согласен Паренти и с теми, кто считает, что Америкой правит «замкнутая и законспирированная», «всемогущая и монолитная элита», «одна-единственная и могущественная элита». По его мнению, «власть в Америке распределена между прочно утвердившимися, крепко организованными и хорошо обеспеченными политико-экономическими конгломератами, которые способны воспроизводить социальные условия, необходимые для сохранения элитарной гегемонии»[1157]1157
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 403.


[Закрыть]. Эти конгломераты владеют богатством страны, которая и обеспечивает им возможность прихода к власти. Очевидно, именно это обстоятельство дает Паренти основание говорить о существовании в Америке «плутократии, или правящего класса»[1158]1158
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 405.


[Закрыть], который контролирует – тайно и явно – большинство существующих в стране институтов и командных высот. Он говорит также о «корпоративных и правительственных элитах», «плутократических элитах»[1159]1159
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 407.


[Закрыть].

Между элитами могут иметь место более или менее серьезные тактические разногласия, но в критических ситуациях они действуют сообща, ибо все они заинтересованы «в сохранении системы, которая обеспечивает им накопление богатства и социальные привилегии»[1160]1160
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 406.


[Закрыть]. В некоторых случаях элиты могут откликаться на требования неимущих, и идти на мелкие уступки. «Но в целом же плюралистическая групповая политика охватывает интересы крайне ограниченных частей населения и остается строго в рамках политического выбора, определяемого интересами корпоративного капитализма»[1161]1161
  Паренти М. Демократия для немногих. Пер. с англ. М., 1990. С. 408.


[Закрыть].

Некоторые американские исследователи призывают обратить внимание на улучшение положения в обществе афро-американцев, женщин, представителей непротестантских деноминаций (например, католиков), следствием которого стало изменение конкретного, в частности, гендерного и расово-этнического состава элит. Но отмечается и то, что это не привело к принципиальным изменениям ни в социальной структуре американского общества, ни в составе кругов, из которых рекрутируются элиты, ни в сущности американской политической системы[1162]1162
  См., в частности: Clawson D., Neustatdl A., Scott D. Money Talks. N.Y., 1992; Schlozman K.L., Tierney J.T. Organized Interests and American Politics. N.Y., 1986.


[Закрыть].

Отсюда и продолжающаяся полемика между теми, кто отрицает (апеллируя к результатам эмпирических исследований) власть элит в США, и теми, кто, не соглашаясь с этой точкой зрения, отвергает аргументы, приводимые политологами-эмпириками. Последние «утверждают, что исследования принятия решений по отдельным вопросам не позволяют адекватно проанализировать влияние властной элиты. Они настаивают на том, что значительная доля власти элит заключается в их способности контролировать формирование политической повестки дня, не допуская постановки вопросов, затрагивающих основы американского капитализма»[1163]1163
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 72. Курсив в тексте. – Э.Б.


[Закрыть].

Однако наибольшее распространение получили концепции, рисующие Соединенные Штаты как общество плюралистской демократии. То есть демократии, при которой власть принадлежит множеству конкурирующих друг с другом меньшинств, или групп интересов. Предполагается, что государство контролирует эту борьбу и учитывает в своей практической деятельности противоборствующие интересы.

В 50-х годах популярностью (в либеральных кругах) пользовалась концепция плюралистской демократии, разработанная известным социологом Дэвидом Рисменом и изложенная в его книге «Одинокая толпа»[1164]1164
  Riesman D. With Nathan Glazer and Reuel Denney. The Lonely Crowd. New Haven and London, 1971 (1950).


[Закрыть]. К середине XX века, пишет он, ситуация на политической сцене существенно изменилась по сравнению с той, которая имела место в эпоху Маккинли[1165]1165
  Уильям Маккинли (1843–1901) – двадцать пятый президент США.


[Закрыть]. Тогда все решал «правящий класс бизнесменов», которые «могли сравнительно легко (хотя, быть может, и небезошибочно) определять, в чем заключаются их интересы», как их защищать и как распорядиться своей властью[1166]1166
  Riesman D. With Nathan Glazer and Reuel Denney. The Lonely Crowd. 1971 (1950). P. 213.


[Закрыть]. Теперь на смену ему пришла «серия групп» (профессиональных, состоящих из бизнесменов, фермеров, рабочих, а также этнических и региональных групп) – Рисмен называет их «вето-группами» – которые отстаивают собственные интересы и стараются блокировать действия (наложить на них вето) других групп, препятствующих реализации этих интересов. Действующие подобным образом вето-группы стремятся заручиться поддержкой не входящего в них неорганизованного населения. «В аморфной властной структуре, созданной вето-группами, трудно отличить управляющих от управляемых, тех, кому надо оказывать помощь, от тех, кому следует противостоять, тех, кто находится на вашей стороне, от тех, кто находится на противоположной стороне»[1167]1167
  Riesman D. With Nathan Glazer and Reuel Denney. The Lonely Crowd. 1971 (1950). P. 214.


[Закрыть].

Со временем наиболее известной концепцией плюралистской демократии стала теория полиархии Роберта Даля (распространенная им и на Соединенные Штаты), о которой говорилось выше и возвращаться к которой нет необходимости. Но следует еще раз отметить, что Даль не только разрабатывает новую концепцию, но и ставит своей целью обосновать ее рациональность и соответствие реальной ситуации, существующей в его стране.

С этих позиций выступают и авторы «Вызова демократии», которая – на это стоит обратить внимание – рассчитана в первую очередь на студенческую аудиторию. Джанда и его соавторы признают, что для политической системы США характерны «низкий уровень участия граждан в политике» и принятие решений, «идущих вразрез с общественным мнением». Тем не менее, они считают, что эту систему «можно назвать демократической»[1168]1168
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 74.


[Закрыть]. Авторы книги признают, что «политическая система Соединенных Штатов мало похожа на мажоритарную демократию, но очень хорошо вписывается в плюралистическую модель»[1169]1169
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. Сс. 74–75.


[Закрыть], которая «далека от идеального представления о демократии»[1170]1170
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 75.


[Закрыть]. Принципиальный недостаток этой модели они справедливо видят в том, что плюралистическая демократия «благоволит хорошо организованным, а бедные менее всего склонны становиться членами групп по интересам. Как сказал однажды один из приверженцев мажоритарной системы, – цитируют они известного демократолога Е. Штаттшнайдера, – “изъян плюралистического рая заключается в том, что райский хор поет с сильным акцентом высшего класса”»[1171]1171
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 75.


[Закрыть].

Но, как убеждены Джанда и его соавторы, «плюралистическая модель позволяет Соединенным Штатам выглядеть куда более демократической страной, чем позволила бы мажоритарная модель»[1172]1172
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 75.


[Закрыть]. И не только выглядеть, но и, как уверяют они, на самом деле быть таковой. Мажоритаризм, проявляющийся через массовое участие граждан в политике и ориентирующийся на коллективные решения (по принципу «один человек – один голос»), поясняют американские демократологи, отдает предпочтение традиционному институционализированному – прежде всего электоральному – поведению и тем самым «оставляет мало возможностей мотивированным и обладающим ресурсами индивидам для оказания частного влияния на действия правительства»[1173]1173
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 229.


[Закрыть]. Получается, что перед нами та самая «тирания большинства», возникающая в условиях равенства, которой так опасался Токвиль. Зато «децентрализованная и организационно сложная форма власти», создающая «множество точек доступа» к ней, более восприимчива к различным формам конвенционального участия, дополняющим голосование на выборах[1174]1174
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 230.


[Закрыть]. Впрочем, авторы «Вызова демократии» признают, что такая система открывает более широкие просторы перед «богатыми людьми и обеспеченными ресурсами группами»[1175]1175
  Джанда К., Берри Д., Голдман Д., Хула К. Трудным путем демократии. М., 2006. С. 230.


[Закрыть].

Как видим, критический настрой в отношении собственной демократии действительно присущ большинству американских демократологов, и ниже мы коснемся вопроса о мотивах, побуждающих их занимать такую позицию. Но американцы – не только критики, они еще и алармисты, склонные время от времени бить тревогу по поводу будущего демократии в США и рассуждать о нависших над ней угрозах. Так было в 20–30-х годах, во времена Великой депрессии. Так было в 60–70-х годах, когда на историческую арену выступили новые левые и их идеологи. Так обстоит дело и сегодня.

Одно из подтверждений тому – опубликованная в 2004 году (четвертым, исправленным и дополненным изданием) книга профессора Уильяма Хадсона «Американская демократия под угрозой: восемь вызовов будущему Америки»[1176]1176
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004.


[Закрыть].

Книга Хадсона, ориентирующегося на идеал мажоритарной демократии, – это одновременно и критика существующего в США демократического режима, фиксирующая его конкретные недостатки (некоторые из них, по мнению автора работы, были присущи ему изначально), и выражение тревоги по поводу того, что может произойти с американской демократией в будущем.

Первая угроза, или «вызов» американской демократии исходит, как считает Хадсон, от действующей модели разделения властей, которая была зафиксирована устаревшей, как он считает, Конституцией США, воздвигшей множество преград на пути правления большинства. Реально ситуация складывается таким образом (особенно в последние годы), что граждане США оказываются лишенными возможности контролировать деятельность правительства. «Разделенное правительство, в котором разные партии контролируют конгресс и президентскую власть, усугубило дефекты разделения властей, сделав правительство неэффективным, неотзывчивым и безответственным»[1177]1177
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 26.


[Закрыть].

Вторая угроза американской демократии, порождается, по словам Хадсона, «напряженностью между нашими демократическими ценностями и властью неизбираемых судей»[1178]1178
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. XV.


[Закрыть]. Происходит своеобразная «юридизация» политических проблем. Хадсон напоминает, что именно по решению Верховного Суда США победа на президентских выборах 2000 года была присуждена Д. Бушу. Судьи «узурпируют политическую власть демократически избранных официальных лиц»[1179]1179
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 96.


[Закрыть].

Третий вызов – «радикальный индивидуализм». Индивидуальные интересы и потребности оттесняют на второй план общественные интересы и потребности, что, подчеркивает Хадсон, не идет на пользу демократии. И чтобы не наносить ей ущерба, необходимо «уравновесить преследуемые индивидами цели и потребности сообщества»[1180]1180
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 132.


[Закрыть].

Четвертый вызов – невысокий уровень участия граждан в политической жизни общества, включая выборы. Хадсон вступает в полемику с Сэмюелем Хантингтоном, опубликовавшим (вместе с Мишелем Крозье и Йодзи Ватануки) в 1975 году доклад «Кризис демократии»[1181]1181
  Crozier M., Huntington S., Watanuki J. The Crisis of Democracy. N.Y., 1975.


[Закрыть], подготовленный для Трехсторонней комиссии. В нем Хантингтон, напомним, утверждал, что «демократическая волна» участия, поднявшаяся в американском обществе в 60-х годах и выразившаяся в демонстрациях протеста, социальных движениях и т. п. создавала угрозу для «управляемости демократии» в США. Вынужденные реагировать на требования граждан, власти, которым бросили вызов, должны были повысить расходы на социальные программы и одновременно отказаться от принятия необходимых, но непопулярных решений. В качестве средства ликвидации этой «демократической перегрузки» Хантингтон предлагал (в этом докладе и в некоторых других публикациях) проявить «большую умеренность в [сфере] демократии» и удерживать граждан от чрезмерно активного участия в политической жизни и от чрезмерных требований к государству.

Хадсон отвергает такую постановку вопроса, напоминая попутно, что только в XX веке американские женщины и афроамериканцы получили право голоса. Необходимо не только гарантировать гражданам право на политическое участие, но и создать структуры, делающие такое участие эффективным, способным оказать влияние на политику правительства. «Пока мы не отыщем пути к тому, чтобы сделать всех граждан активными участниками [процессов] делиберации и контроля за решениями, которые контролируют их жизни, демократия в Соединенных Штатах будет оставаться неполной»[1182]1182
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 165.


[Закрыть].

Пятый источник угрозы американской демократии – «тривиализированные выборы». Признавая, что выборы играют важную роль в политической жизни американского общества, Хадсон вместе с тем считает их недостаточно демократичными и предлагает тройственный ответ на этот «вызов». Подлинно демократические выборы должны обеспечивать «равное представительство для всех граждан», и никто не должен обладать большими возможностями оказывать влияние на исход выборов по сравнению с остальными. Выборы должны выступать в качестве «механизмов делиберации вопросов публичной политики». Наконец, выборы «должны определять деятельность правительства»[1183]1183
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 171.


[Закрыть].

Шестой вызов американской демократии бросает «“привилегированная позиция”бизнеса». Вступая в полемику со сторонниками плюралистической концепции американской демократии, Хадсон утверждает, что «группы интересов», действующие на политической арене, находятся в неравном положении. Существует «доминирующая группа в нашей политике – бизнес… Люди, которые контролируют крупные корпорации бизнеса, доминируют в нашем политическом процессе и во многом определяют результаты публичной политики»[1184]1184
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 211.


[Закрыть]. И хотя привилегии, которыми пользовался бизнес в Соединенных Штатах, всегда создавали угрозу для демократии, подрывая ее», они, считает Хадсон, были терпимы, поскольку бизнес-элиты поддерживали политику, которая «повышала жизненные стандарты почти всех»[1185]1185
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 237.


[Закрыть]. Сегодня ситуация изменилась: интересы бизнес-элиты теперь могут поддерживаться только за счет интересов большинства граждан, так что если привилегированное положение бизнеса будет сохраняться, это нанесет удар и по демократии, и по благосостоянию граждан.

Седьмая угроза американской демократии – неравенство. «…Социальное неравенство, особенно расовое неравенство, – признает Хадсон, – всегда существовало в американском обществе»[1186]1186
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 251.


[Закрыть]. Но дальнейший ход событий вселял в души американцев надежду на то, что уровень эгалитаризма в Америке будет возрастать. Однако события последних лет убеждают в том, что, несмотря на формально-правовой прогресс в этой сфере, расовое и гендерное неравенство глубоко укоренены в американских институтах. Их дополняет все возрастающее экономическое неравенство. И это, утверждает Хадсон, вызывает тревогу. «Если мы хотим, чтобы у нас в будущем существовало демократическое правление, мы должны способствовать развитию политического равенства. А чтобы увеличить политическое равенство, мы должны уменьшить социальное неравенство. Провал попыток придать обратное направление тенденции к развитию Америки в сторону большего неравенства может означать конец демократической Америки»[1187]1187
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 285.


[Закрыть].

Наконец, последняя, восьмая угроза исходит от институтов, призванных обеспечить национальную безопасность США. Не раз случалось так, что, под видом защиты страны и ее граждан от внешних угроз – «коммунистов», «подрывных элементов», «террористов» – службы безопасности «шпионили за гражданами, читали их почту, запугивали их, дискредитировали их, выгоняли их с работы, а некоторых случаях упрятывали в тюрьму»[1188]1188
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 314.


[Закрыть], т. е. нарушали закрепленные Конституцией США права, которые многие американцы считают «сердцевиной американской демократии»[1189]1189
  Hudson W. American Democracy in Peril. Eight Challenges to America’s Future. Fourth Edition. Wash., D.C., 2004. P. 313.


[Закрыть]. После событий 9/11, когда был принят ряд законов (в частности, закон «О борьбе с терроризмом») и государство получило практически неограниченные полномочия на вмешательство в частную жизнь граждан, угроза американской демократии, считает Хадсон, только возросла.

Завершая разговор об оценке американцами нынешнего состояния демократии в США и еще раз обращая внимание на присутствие в этой оценке отчетливо выраженного критического измерения, хотелось бы сделать одно пояснение. Американский критицизм – это относится и к критике состояния американской демократии, и к любой другой критике по адресу американского общества и государства – вызван по большей части стремлением не принизить их, продемонстрировать их отсталость. Своей критикой американец хочет показать, что сложившаяся в США политическая система отстает от милого его сердцу демократического идеала, и необходимо ликвидировать препятствия (а он убежден, что Америка, обладая огромным креативным потенциалом, способна это сделать), преграждающие путь к этому идеалу. Так что свою критику он рассматривает как вклад в движение по демократическому пути, как долг патриотически настроенного гражданина.