Текст книги "Последний полет «Жар-птицы»"

Патрон посмотрел в сторону, куда указывал ему Репа, и, не поворачивая головы, приказал:

– Езжай за мной!

Глава 7

Станислав Викторович Панкратов, по кличке Патрон, лидер организованной преступной группировки «Лесные»

…Станислав Викторович Панкратов, более известный в некоторых кругах как Патрон, никогда и нигде не учился. Однако глупым или, к примеру, дебилом его при этом никто и никогда не называл.

Единственным учебным заведением, которое он когда-то посещал, была средняя школа № 25 города Петлякова. Практически все восемь лет, которые он находился в стенах этого заведения, Стас провел в коридорах, туалетах и подсобных помещениях, занимаясь, в основном, экспроприацией денег у богатеньких учеников.

Не было ни одного человека в школе, включая старшеклассников, кого бы он так или иначе не обложил данью в виде жвачки и прочих детских радостей, как-то: сигареты, модные диски, шмотки, билеты на концерты и, конечно же, деньги.

Методы, которыми он добивался своего, были разнообразные: от шантажа и обмана при воздействии на более старших и сильных до угроз и избиений – при обработке малолеток.

Единственными, кого он не трогал в школе и всячески поддерживал их авторитет, были учителя. Они могли сколько угодно ругать его, ставить в угол, вызывать родителей, не допускать к урокам, но при этом за пределами класса в различных общественных делах не было у них более деятельного союзника и помощника. Стасу можно было поручить любое дело от рисования стенгазеты до уборки территории, и все выполнялось вточности, качественно и в срок. Главное было не лезть в его дела.

И такое перемирие между учителями и Стасом продолжалось до выпускных экзаменов.

Накануне Стаса вызвала к себе директриса и, строго посмотрев ему в глаза, сообщила, что не может допустить его к экзаменам, поскольку ни один учитель не выставил ему в четвертях ни одной положительной оценки. Ему вообще никто не поставил оценок.

После чего директриса отвернулась, открыла сейф и начала перебирать в нем бумаги. В этот момент в кабинет зашла учительница и отдала директору деньги, которые родители собрали на выпускной вечер. Директор пересчитала деньги, убрала их в сейф и отправила Панкратова за матерью. Она недвусмысленно дала понять Стасу, что для того, чтобы он получил аттестат, ему нужно заплатить за это.

Этой же ночью Стас проник в кабинет директора школы, вскрыл сейф с документами, забрал из него все имеющиеся там деньги, а также документы своего класса, подготовленные аттестаты и билеты, только что присланные из РОНО, поставив тем самым под угрозу все выпускные экзамены.

Утром пропажа обнаружилась, директрису увезли в больницу с сердечным приступом. Стас купил пышный букет и навестил ее в больнице. Вручив ей этот букет, он предложил обмен. Содержимое сейфа на его аттестат зрелости.

Директор обозвала его скотиной, но на предложение согласилась.

После этого случая Стас никогда больше не переступал порогов учебных заведений. Ему они были не нужны. Он итак знал все, что ему нужно было знать про жизнь. Он был хитер и опасен, как степной волк. И при этом он имел особое чутье на деньги. Очень быстро он сколотил вокруг себя группировку, которая получила название «Лесная», потому что микрорайон, где жил Патрон, начинался с улицы с таким же названием.

В 90-е годы группировка Патрона, как и все, занималась обыкновенным рэкетом. Однако, Станислав Викторович вовремя понял, что это мелкий бизнес и, к тому же, неблагодарный. В то время, как другие группировки вступили в войну за место под солнцем с ментовскими крышами, Патрон сам отдал правоохранительным органами свои доли, а взамен попросил лишь некоторых уступок. Он попросил посадить своих людей на различные должности в структуры районного управления.

В «Крайгазе», структуре, которая поставляла природный газ в район, у него был свой человек на должности старшего инженера. В «Крайбытхозе» его человек занимал должность инспектора контроля. В «Крайэнерго» его человек был генеральным директором. В «Крайсвязи» – директором. В «Крайводоканале» – инспектором контроля качества. В «Земельном отделе» его человеком был главный архитектор. В банке, в здравоохранении, в администрации района – везде на скромных, но ключевых должностях у Патрона сидели свои люди. И их никто не трогал.

Таким образом, весь район находился под полным контролем «Лесных», и ни один даже маломальский перевод средств со счета на счет не проходил без ведома Патрона. Запустив, таким образом, щупальцы во все более или менее крупные бизнесы района, он от всего брал свою скромную десятину, и на эти средства развивал местную футбольную команду «Метеор».

Построил ей в центре города стадион, вывел ее в высшую лигу…

Вадим Чертков, «Черт», был правой рукой Патрона, его человеком в городе Петлякове. Ведь Петляков хоть и находился на территории Крайновского района, однако считался самостоятельным городом областного подчинения. Собственно поэтому для контроля денежных потоков внутри этого города и нужен был отдельный человек.

Патрон ничего не имел против увлечения Черта авиацией и, естественно, был в курсе всех его дел с компанией «ЖАРР». В общих чертах, конечно. Но чем они занимаются и что планируют сделать, он знал и даже поддерживал их планы. Исключительно в той степени, чтобы быть курсе дел и держать руку на пульсе.

Но, как и всегда, по большому счету, на самолеты Патрону было глубоко наплевать. Главное для него были деньги и собственное благополучие.

Поэтому в тот момент, когда Репа сказал ему о летающей женщине и указал направление, куда она полетела, он сразу понял, что произошло, и начал думать, что делать, чтобы извлечь из ситуации выгоду. Свою выгоду.

Патрон всегда мыслил очень быстро. Он сразу понял, что компаньоны Черта, «пусть земля ему будет пухом», решили перегнать свой супер-пупер самолет на другую территорию. А это значит, что? Первое – они уже не так уверенно чувствуют себя в городе. Значит, корпорация их все-таки достала, и сейчас уже не время соблюдать нейтралитет. Нужно воспользоваться ситуацией. Как? Очень просто.

Территория, куда «жарровцы» перегнали самолет, в сущности, есть хорошая строительная площадка, пока заставленная старыми самолетами, то есть металлоломом. Выгода может быть двойная. Во-первых, можно продать эти самолеты как лом или загнать за хорошие бабки за бугор коллекционерам, а во-вторых, построить на их месте какую-нибудь коммерческую недвижимость.

Патрон нервно забарабанил пальцами по рулю. Очень неплохое дельце получается. Очень. Осталось только найти того, за чьей спиной можно было бы прикрыться. С недавнего времени Патрон предпочитал не высовываться и решать все свои дела чужими руками.

Глава 8

Петляковская больница. Руководитель хирургического центра Юрий Петрович Позднев

Пятница. Вечер. В приемном отделении Петляковский городской больницы было многолюдно.

На креслах с откидными сиденьями сидели мальчишки, поддерживающие своего товарища, упавшего со скейтборда и разодравшего до кости колено, рядом с ними мамаша, зажимающая разбитый и кровоточащий нос пятилетней малышке. Тут же на полу сидел пьяный мужик и тихо постанывал, держась за руку.

– Сестричка, мне бы таблеточку какую от боли, – сквозь зубы прошипел он в сторону проходящая мимо него старшей медсестры. – Сил нет больше терпеть. Сдохну прямо здесь.

– Ждите своей очереди, больной, – равнодушно ответила ему медсестра, даже не посмотрев в его сторону. – Врач скоро вас примет.

Качая бедрами, она вплыла в кабинет приемного врача. Юрий Петрович стоял возле умывальника и вытирал руки об полотенце. Он редко занимался приемом больных, но иногда, раз или два раза в полгода, позволял себе. «Для того, чтобы навык не потерять, – говорил он своим подчиненным, – и чтобы не очерстветь окончательно, каждый хирург обязан хоть иногда работать в приемном покое».

Рядом с ним копошились второй врач, молодой практикант, и еще несколько сестричек. На стуле за его спиной сидела пожилая женщина, которая, как грудного ребенка, баюкала свою перебинтованную руку.

– Сейчас идите домой и примите обезболивающее, – говорил ей практикант с равнодушным выражением лица, думая о чем-то своем. – А завтра снова к нам на перевязку. И поаккуратнее с кастрюлями.

Он повернулся к медсестре.

– Ира, зови следующего.

Старуха встала и, неуклюже держа свою раненую руку, полезла в сумочку.

– Спасибо, милый!

Она достала из сумки кошелек, открыла его, вытащила из него сто рублей и протянула Поздневу.

– Вот, возьми.

Врач поморщился.

– Уберите.

Старуха замотала головой.

– Не могу. Ты мне помог, я должна тебя отблагодарить.

Врач обреченно вздохнул.

– Уберите, я сказал.

Старуха снова полезла в сумку и вытащила оттуда замызганную шоколадку.

– Ну, хоть это возьми, сынок.

Позднев посмотрел на медсестру и устало замотал головой.

– Ну что ты с ними будешь делать? Ира, давай зови следующего.

Старуха молча положила шоколад на стол и вышла из кабинета. Не успела за ней закрыться дверь, как в нее ввалилась толпа тинэйджеров. Они внесли на руках своего товарища.

Медсестра Ира закудахтала.

– Это еще что такое? Куда вы все?

Тинэйджеры загалдели:

– Он идти не может. У него болевой шок. Ему нужна срочная операция.

Позднев брезгливо кинул взгляд на коленку, а потом поднял голову на молодежь.

– Так! Все, кроме больного, вышли.

Он посмотрел на своих помощников и приказал.

– Промойте рану, обработайте и перебинтуйте.

Устало провел рукой по коротко стриженной голове.

– Что сегодня за день такой? Такое впечатление, что за стенами идет рукопашная битва.

– Так ведь пятница. Народ расслабляется, – ответил ему практикант, усаживая на стул парня с разбитой коленкой.

Юрий Петрович взял в руки оставленную бабкой шоколадку и повертел ее в руке.

– Только начало смены, а уже полный дурдом, – он хрумкнул оберткой. – Ладно, командуйте тут без меня, а я пойду чаю выпью. Если что-то будет серьезное, зовите.

Он вышел в подсобку. Включил электрический чайник. Посмотрел в окно. Звездное небо. Крыши домов. Полная луна заглянула ему в лицо. Какое-то недоброе предчувствие шевельнулось внутри него. Как будто кто-то натолкнул его на мысль, что сегодня вечер особенный, и ему надо приготовиться принять важное для себя решение. Закипел чайник, Позднев обернулся, чтобы его выключить, и пропустил тот момент, когда на фоне луны буквально на несколько мгновений появился силуэт женщины.

Выключив чайник, Юрий Петрович встал и вышел в кабинет, где принимали посетителей.

– Ира, – позвал он старшую медсестру, – я поднимусь наверх проверить операционную.

Ира удивленно посмотрела на Позднева.

– Что-то случилось?

– Нет, так, на всякий случай.

– Идите.

Ира повернулась к тинейджерам и услышала слова Позднева.

– Если что-то случится, сразу меня вызывайте.

– Хорошо, Юрий Петрович, – машинально ответила Ира, не понимая, что от нее хочет хирург. Для нее уже давно ничего экстраординарного не происходило, все случаи были похожи один на другой.

Как правило, все травмы получали или по глупости, или по пьяни. С травмами от злого умысла к ним уже давно не попадали. Уж больно злой умысел в последнее время стал жестокий. Сразу на тот свет отправляет. Минуя травматическое отделение.

* * *

Не успел Позднев выйти из лифта на этаже, где располагалось операционное отделение, как в кармане его халата зашевелился мобильный телефон. Позднев достал его из кармана и ничуть не удивился, что на экране высветился номер телефона медсестры.

Позднев приложил трубку к уху.

– Да.

– Юрий Петрович, срочно спускайтесь вниз. Здесь женщина с огнестрельным ранением бедра. В очень тяжелом состоянии.

Позднев буркнул в трубку:

– Иду.

И придержал ногой двери закрывающегося лифта.

* * *

Ира встретила Позднева возле дверей лифта.

– Юрий Петрович, это дочь академика Руденко. Мария, – выпалила она хирургу с ходу. – Потеряла много крови. Очень много.

– Какая у нее группа?

– Вторая. Резус отрицательный.

Позднев сжал губы. «Ну, это еще куда ни шло, – подумал он. – Хорошо, что не первая».

– Какие у нас запасы?

– Немного.

– Все как всегда.

Они вошли в приемный покой, и Позднев увидел бледное лицо Марии Руденко. Она лежала на каталке. Рядом с ней он увидел мощную фигуру мужчины.

– Это еще кто? – строго спросил он. – Немедленно покиньте помещение.

Мужчина обернулся (это был Антонов), и сквозь зубы процедил:

– Я никуда не пойду.

Позднев опустил глаза и увидел, что Антонов рукой пережимает рану на бедре у женщины.

Сквозь пальцы сочилась алая кровь. Позднев сразу все понял.

– Что с ней? Она в сознании?

Он заглянул в лицо женщины и увидел, что она открыла глаза.

– Да, – ответила за всех Мария Руденко, – я в сознании. Пока.

– Вот и отлично, – улыбнулся ей Юрий Петрович. – Вот и славно.

Он распорядился немедленно доставить ее в операционное отделение.

Каталку вывезли в коридор. Краем глаза Позднев увидел, как они проехали мимо еще одного мужчины, который вжался в стену, пропуская мимо себя каталку. Позднев поднял взгляд и столкнулся с взглядом Андрея Непогоды.

«Журналист, – мелькнуло у него в голове, – и когда только успел пронюхать?»

* * *

А Андрей Непогода и сам не знал, как так получилось. Он сидел у себя в кабинете и писал очередной материал о преступном заговоре совета депутатов и администрации города. Вернее, делал вид, что писал. На самом деле, он всеми силами пытался забыть Марию Руденко, которая по-прежнему избегала с ним встреч, и трансформировать свою нежность и любовь к ней в ненависть и злобу к малохольным депутатам и их мелким душонкам, которые не могут понять, какое преступление они совершили, согласившись на референдум о смене названия города.

Но у него ничего не получалось. Слова не превращались в предложения, а предложения в абзацы. Перед его глазами на мониторе компьютера вот уже который час маячила одна – единственная фраза, которую он набрал жирным шрифтом, и которую собирался вынести в заголовок: «Депутаты решили предать свой город!»

Все! Дальше этой фразы статья не шла. Что-то ему мешало. Андрей встал, подошел к окну и увидел полную луну. Подумал, сколько еще людей сейчас вот так же смотрят на небо, на луну в ожидании чего-то или кого-то.

Луна как будто заглядывала в его кабинет и хотела что-то сказать. Непогода отошел от окна, сделал несколько шагов. Его кабинет был маленький, поэтому через три шага он уперся глазами в стену. Стена была залита ярким лунным светом. В какое-то мгновение он увидел, как на ровной поверхности мелькнула какая-то тень. Непогода вернулся к окну. Луну наполовину закрыла небольшая тучка. Ненадолго.

Именно в этот момент в куртке, которая висела на стуле, зазвонил телефон. Непогода достал его и увидел мобильный номер своего старого приятеля, директора городского музея Игоря Печникова. «Хм, чего это он вдруг звонит?» – подумал он и приложил трубку к уху.

– Алло, я слушаю.

– Андрей, – услышал он в трубке взволнованный голос Печникова. – Ты должен это знать!

* * *

Печников не знал о взаимоотношениях Андрея и Марии. Откуда он мог знать об этом? Однако, первый, о ком он подумал в тот момент, как увидел, что на площадку его музея строго вертикально, как будто какаято летающая тарелка, опустился необычный самолет, был именно Непогода. Как будто какая-то сила подтолкнула его руку к телефону, когда Антонов, подбежав к летательному аппарату, вытащил из него хрупкую женщину в домашнем халате и заорал:

– Врача, живо! Вызовите кто-нибудь «скорую помощь»!

Потом, зажав хлещущую из раны кровь рукой, Антонов взял слабеющую Марию на руки и понес в свою машину. Они уехали, бросив необычный летательный аппарат на поле в раскрытом виде.

Сразу, как только Антонов выехал за ворота музея, возле них остановился джип, из которого вышел молодой мужчина. Это был Евгений Журавлев. С улыбкой на лице, он подошел к Печникову и попросил разрешения осмотреть экспозицию. Будто в тумане, Печников разрешил это сделать. Несмотря на то, что часы показывали почти полночь.

Журавлев прошел на территорию музея и спросил:

– Скажите, а какой модели самолета не хватает вашему музею?

– В смысле? – переспросил его Печников.

– Ну, у каждого музея авиации есть какой-то самолет, который он хотел бы приобрести, но по тем или иным причинам это невозможно. Вот о каком самолете мечтаете вы? – спросил Печникова молодой мужчина.

– Не знаю, – удивился Печников. – Может быть «МиГ-21».

– МиГ, – улыбнулся мужчина, – Ну, что ж, пусть будет он!

С этими словами мужчина подошел к летательному аппарату, на котором прилетела женщина, легко запрыгнул на крыло и, перегнувшись через борт кабины, принялся нажимать какие-то кнопки внутри.

Буквально на глазах Печникова необычный летательный аппарат вытянулся, его крылья приняли стреловидную форму, двойное хвостовое оперение слилось в одно, а нос заострился.

Печников не поверил своим глазам. Перед ним стоял настоящий «МиГ-21» – «огненная метла», «самолет-солдат», но вот только стекло фонаря было темным.

– А почему стекло темное? – спросил Печников у Журавлева.

Женя улыбнулся.

– Спасибо. Сейчас исправим.

Он щелкнул каким-то невидимым тумблером, и стекло стало прозрачным. Правда, через него почему-то все равно было сложно рассмотреть управление в кабине. Свет как будто преломлялся в нем и искажал картинку.

* * *

Журавлев тоже не мог сказать, какая сила подняла его с постели, заставила одеться, выйти на улицу, сесть в свою машину и доехать до музея.

Он просто почувствовал, что его кто-то зовет. В буквальном смысле, просит о помощи! Доехав до музея и увидев на стоянке «Жар-птицу», сразу все понял и нисколько не удивился.

Мало того, он даже нисколько не удивился, когда после того, как он, включив программу маскировки и введя в систему блокировки управления летательным аппаратом секретный код, услышал за спиной шаги и, повернувшись, увидел, как к нему приближаются три мужские фигуры.

В одной из них он узнал того самого мужчину, который подкладывал ему в машину мобильный телефон Черта.

Еще сидя на нарах, Евгений дал себе слово, что, как только выйдет на свободу, он любыми способами получит запись того репортажа и фотографию человека, из-за которого ему пришлось провести в камере почти более суток, а потом разыщет этого человека и … найдет способ, как наказать его.

Найти запись оказалось делом нетрудным. Ее выложили на официальном сайте телеканала. Увеличить и распечатать фотографию было делом пяти секунд. И сейчас она как раз лежала в его кармане.

Человек, подсунувший ему в машину мобильник Черткова, шел с левой стороны от мужчины, который был явно главным в этой троице. За поясом на животе у своего обидчика Журавлев заметил рукоятку пистолета.

«Если я правильно разбираюсь в оружии, – успел подумать Журавлев, – то это пистолет системы Макарова!»

Глава 9

На следующий день после последнего полета «Жар-птицы». Кабинет руководителя Петляковского отделения ФСБ полковника Михаила Григорьевича Огородника. Около восьми часов утра

Огородник выслушал сухой доклад оперативного дежурного и кивком головы приказал ему выйти. Дежурный положил на стол листок с данными о происшествиях за прошедшие сутки и, развернувшись на одних пятках, вышел.

Огородник уставился в листок, пытаясь сообразить, что же ему делать дальше? Много из того, что произошло сегодня ночью в городе, он знал, но полная картина у него сложилась только сейчас.

Скупые строки документа сообщали, что практически всю ночь в городе происходили странные события, беспорядки, гремели выстрелы и лилась кровь. Много крови.

«На территории аэродрома начальник караула лейтенант Рассека, преследуя злоумышленника, пробравшегося на охраняемый объект, произвел предупредительный выстрел в воздух. Злоумышленник скрылся от преследования в канализационном колодце. Организованное преследование результатов не дало.

Совершено несколько нападений на водителей маршрутных такси, которые, в основном, управляются выходцами из Средней Азии, узбекской диаспорой. Пострадало несколько водителей, сгорело две «Газели». Как указывают источники, это произошло после того, как минимум три десятка жителей города, в основном из числа молодежи, проводящих свое свободное время на центральной площади города, видели в небе нечто. Как они утверждают – ведьму, летящую на метле.

В полночь в хирургическое отделение городской больницы с огнестрельным ранением бедра поступила женщина. Дочь академика Руденко, Мария. Извлеченная пуля принадлежала автомату Калашникова. Предположительно, того самого, из которого стрелял Рассека.

Приблизительно в то же самое время летчик-испытатель Александр Пыльный напал на академика Руденко в коридоре, когда тот шел к своей дочери, чтобы сдать кровь, которая была необходима для операции. Пыльный пытался его задушить полотенцем. От смерти академика спас журналист Андрей Непогода, который в этот момент поднимался к академику, чтобы помочь ему дойти до лифта.

Утром на территории открытой площадки Петляковского музея авиации обнаружено два трупа – директора музея Печникова и начальника технической службы корпорации “ЖАРР” Евгения Журавлева. Причина смерти Журавлева – огнестрельное ранение. Извлеченная пуля указывает на то, что выстрел, предположительно, был произведен из того же ствола, из которого была убита девочка в машине Пыльного. Причина смерти Печникова – удушение угарным газом, который возник в результате пожара. Печников пытался самостоятельно потушить огонь, который охватил открытую площадку музея. Сгорела часть экспонатов, в том числе редкие…»

«Н-да, – думал Огородник, глядя на длинный список событий. Мысли скакали по строчкам. – Ну и где теперь этот злоумышленник? Что это была за ведьма? Почему произошли нападения на узбеков? Как Рассека, стреляя в воздух, мог попасть в Марию Руденко? Почему Пыльный набросился на Руденко? Посттравматический синдром? Сошел с ума, что ли, от горя по убитой девочке? Где была охрана академика? Ведь он, как-никак, находится под следствием? Вообще, кто за всем этим стоит? Будут ли другие жертвы? Кто поджег музей?

Взгляд Огородника уперся в нижнюю часть листа, туда, где был приведен список уничтоженных экспонатов музея.

– При чем здесь вообще это сборище металлолома? – произнес он вслух. – И что теперь с этим делать? Можно сказать, что от музея осталась только площадка, да еще один самолет чудом уцелел «МиГ-21». И как только так получилось? Да, уж. Спокойной пенсии мне теперь точно не видать как своих ушей».

Додумать эту мысль Огородник не успел. В дверь постучали, и дежурный по городу просунул голову в дверной проем.

– Разрешите, Михал Георгич?

– Что еще на мою голову?

– Колов к вам приехал. Пустить?

– Колов? Сам? О, как! – удивленно переспросил Огородник и посмотрел на часы. Ему уже надо было выходить, чтобы успеть на встречу с Солодовниковым, но и послушать, что собирается ему сказать Колов, было необходимо, поэтому он махнул головой. – Да, пусть пройдет.

* * *

Когда Василий Федорович Колов вошел в кабинет Огородника, тот встал и пошел ему навстречу с раскрытой для приветствия ладонью.

– Доброе утро, Василий Федорович!

Огородник пожал руку полковника Колова и почувствовал, что ладонь милиционера влажная. «Нервничает!» Огородник указал на стул.

– Проходите, присаживайтесь. Чаю хотите?

Колов отмахнулся.

– Какой там чай, Михаил Георгиевич, я знаю, что у вас мало времени, поэтому сразу перейду к делу.

– Я вас внимательно слушаю.

– Думаю, мне не стоит вам объяснять, что ночные события нам всем могут выйти боком?

Огородник сохранил невозмутимое лицо. Он явно не спешил с ответом, но Колову, по-видимому, он был и не нужен. Колов продолжил:

– Поэтому я предлагаю объединить наши усилия.

Огородник остался невозмутимым.

– Что Вы имеете в виду?

– Я знаю, что мой визит неожиданный для Вас, но не в этом дело.

Колов прошелся по кабинету.

– Вам скоро на пенсию. Так? Вы имеете некоторое отношение к бизнесу по растаможке автомобилей на аэродроме. Если проверка выявит нарушения и закроет аэродром, бизнесу конец.

– Ну, допустим, – Огородник выдавил из себя фразу. – И что дальше?

– А то, что и меня не оставят на своем месте, если станет понятно, что я не контролирую ситуацию в своем городе.

– А вы контролируете? – Огородник не выдержал и съязвил, но Колов не отреагировал на этот выпад.

– Сейчас, по видимому, никто не контролирует, именно поэтому я предлагаю найти «козла отпущения» и повесить все грехи на него.

– Ну и кто может быть этим козлом, по вашему мнению?

– Печников, директор музея.

Огороднику с трудом удалось подавить в себе волну удивления и остаться невозмутимым.

– А почему именно он?

– Ну, а чем Вам его кандидатура не нравится? Для Ваших целей – раскрытия шпионской сети – самая подходящая. С одной стороны, скромный работник культуры, а с другой – всегда имеет доступ к секретной информации. Ведь музей-то у него не краеведческий, а авиационный. У него были частыми посетителями и президент, и министры, и авиаконструкторы, и летчики. Играя на тщеславии и обещании увековечить память, легко можно выведывать любую информацию.

«Хм, – подумал Огородник, – и почему я сразу об этом не догадался?» Вслух же произнес:

– Ну, а вам-то что от этого?

– А вы мне поможете закрыть дело о Черткове, Иванове и вот теперь о Журавлеве.

Огородников не выдержал.

– Что за бред Вы несете? Как такое возможно? Не забывайте еще и девочку?

Колов закивал головой.

– Да – да, и девочки.

Огородников снова отрицательно замотал головой.

– Это не возможно.

– Почему?

– А кто убил Печникова?

– Печников пытался скрыть следы преступления, так же как и в случае с Чертковым, и не рассчитал силы. Угорел.

Огородник с шумом выдохнул.

– Н-да, не ожидал я от вас такого.

Он отвернулся от Колова, посмотрел на портрет Дзержинского на стене. Железный Феликс был как всегда суров и молчалив.

«А ведь он не шутит, – начал соображать Огородник. – И все правильно рассчитал. Мой кабинет – это единственное место в городе, где можно говорить открыто. Пришел налегке. Одет в летнюю форму, чтобы показать, что тоже не пишет разговор. Кстати, моя версия о том, что Руденко и его контора есть агенты иностранной разведки, также вполне укладывается в схему, предложенную Коловым. Можно попробовать сыграть в предложенную Коловым игру. Но соглашаться сразу не надо. У него своя свадьба, а у меня своя!»

– Ну, что, – Огородник посмотрел на часы. – Будем считать вашу версию рабочей и основной.

Колов сначала посмотрел на Огородника удивленно. Вообще-то, он ожидал другого ответа. Что-то типа «пусть Печников будет козлом отпущения», но потом сообразил. В сущности, то, что сказал Огородник, тоже означает согласие. Колов с облегчением выдохнул.

– Значит, будем ее разрабатывать и предлагать вышестоящим органам.

– Так точно.

Огородник еще раз посмотрел на часы.

– А теперь прошу меня извинить. Мне надо идти.

– Да-да, конечно.

* * *

… На улице Огородник и Колов попрощались. Огородник сел в свою машину (она стояла прямо перед подъездом) и тут же выехал со двора. Шоферу Колова пришлось отогнать его служебную «волгу» в дальний угол двора, поэтому Колов немного прошелся через детскую площадку, мимо черного квадратного «галендвагена», припаркованного у соседнего подъезда.

В тот момент, когда Колов поравнялся с кабиной джипа, он не выдержал и попытался посмотреть вглубь салона. Черные тонированные стекла скрывали тех, кто сидел внутри машины, но, тем не менее, Колов не сомневался, что и оттуда сейчас внимательно смотрят на него.

Колов коротко кивнул головой, будто показывая, что все нормально, и тут же отвернулся.

У «галендвагена» завелся двигатель. Машина стала сдавать задом. Колов прошел дальше к своей машине, сел на место рядом с водителем и приказал ему ехать в отделение. «волга» выехала со двора через другой ход.

На детскую площадку вышли первые мамы со своими детьми. Двор наполнился веселыми детскими голосами.

* * *

Когда Огородник вошел в кабинет к Солодовникову, то обнаружил в нем помимо мэра города еще двух человек. Это были Игорь Валентинович Сивко, начальник службы безопасности строительной корпорации «РМН», и Лев Игнатьевич Седов, глава этой мощной структуры.

С первого взгляда Огородник понял, что все трое ждут именно его.

– Доброе утро!

Огородник поздоровался с каждым из них.

– Если, конечно, утро можно назвать добрым.

Каждый из присутствующих ответил Огороднику рукопожатием, и, когда очередь дошла до Солодовникова, Михаил Григорьевич глазами спросил у мэра, почему эти люди здесь сидят.

Мэр также глазами объяснил ему, что сейчас все станет понятно.

– Не волнуйтесь, Михаил Григорьевич, много времени мы не займем, – подал голос Седов. – Это не в наших интересах.

Он протянул Огороднику красное удостоверение.

– Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

Огородник заглянул в него и кивнул головой.

– Понятно, – ответил он. – И что нужно 13-му отделу ФСО от меня?

– Немного, – ответил Седов. – В первую очередь нас интересует, как продвигаются поиски мужчины, скрывшегося в катакомбах под аэродромом.

– Ну, так уж и катакомбах, – усмехнулся Огородник, – замкнутая канализационная система, которая не имеет никаких связей с внешним миром. Возле всех выходов поставлена охрана, так-что товарищ будет вынужден рано или поздно вылезти из подземелья. Если он, конечно, не захочет там жить.

– Это не совсем так, – перебил его Седов.

Он кивнул головой и дал знак Сивко. Тот достал из своего портфельчика сложенный вчетверо лист полупрозрачной бумаги, на котором были вычерчены какие-то линии.

– Вот, посмотрите.

Сивко встал и подошел к карте города и окрестностей, которая висела на стене кабинета. Он развернул лист бумаги, проложил ее к карте, так, чтобы несколько линий пересекли линию взлетно-посадочной полосы аэродрома.

– Что это? – переспросил Огородник.

– Это план подземелий усадьбы в Рыболово.

Огородник вытаращил глаза на Седова. Ему, конечно, хотелось спросить, откуда он у них, но он также понимал, что ему все равно никто об этом не скажет, поэтому он задал другой вопрос:

– Вы считаете, что злоумышленник воспользовался им?

– Вполне возможно, – ответил Седов и продолжил: – Кроме того, существует еще подземная ветка метро, которая также ведет от столицы к аэродрому. Ей уже давно никто не пользовался, но тем не менее…

Седов несколько минут помолчал, потом все же закончил фразу.

– Есть вероятность, что злоумышленник, будем его называть пока так, мог воспользоваться и ей.

Огородник ошалело смотрел на Седова, у него в голове одна мысль сменялась другой. «Откуда он все это знает? Почему он, сотрудник Федеральной службы безопасности, будучи на своем посту вот уже более десяти лет, понятия не имел об этих ходах и линиях метро? И вот, приходит человек, практически со стороны, который, оказывается, владеет большей информацией, чем он. Как так могло получиться? Чего ему на самом деле надо от меня?»