Текст книги "Месторождения и история"

Другим важным и общим препятствием в работе была плановая экономика, подменявшая оперативный анализ рыночной ситуации. Постоянный мониторинг рынка был чужд системе в целом. Только при таком «маркетинге» Министерства геологии возможны были консультации, подобные оценкам Н. И. Гинзбургом первых находок на Томторе или субъективным представлениям Е. М. Эпштейна о рыночной конъюнктуре. При этом первый действительно был специалистом мирового класса, но, подозреваю, что и у него отсутствовали необходимые данные для оценки рынка. От второго же можно было услышать в лучшем случае примитивные оценки: «Если минерализация имеет урановую природу, это – интересно, если ториевую – нет. Тантал – это хорошо, ниобий – это плохо». Такое положение вещей сказалось при решении судьбы Томтора. История открытия этого месторождения дает прекрасный пример необходимости оперативной оценки требований рынка.

Томтор также прекрасно иллюстрирует коллективный характер открытия. Сегодня уже нет в живых Германа Ивановича Поршнева, Леонида Сергеевича Егорова, Бориса Романовича Шпунта, Ефима Михайловича Эпштейн. Как всегда в России – триумф и трагедия, иных уж нет, а те – далече.

АЛРОСА – Википедия.

Баскина В. А., 2001, О геологе Наталье Кинд.//Природа, № 6.

Кинд Н. В., 1987, Если идти по пиропам Химия и жизнь, № 1. С. 56–57.

Лившиц Ю. Я., 2008, (рукопись). В Израиль через Шпицберген и Антарктиду. Как геологи основали в Арктике города Норильск и Талнах (Николай Николаевич Урванцев и Георгий Дмитриевич Маслов.

Масайтис В. Л., 2005, Где там алмазы? (сибирская диамантиада).// СПб: ВСЕГЕИ. НИИГА – ВНИИОкеангеология 50 лет научного поиска. //СПб.

ВНИИОкеангеология, 1998, 127 с.

Соболев В. С., 1951, Геология алмазных месторождений Африки, Австралии, острова Борнео и Северной Америки.//Госгеолиздат.

Степанов Л. Л., 2002, Редкометалльный гигант Якутии – открытие века. Полярники пишут сами (юбилейные воспоминания), посвященные 40-летию ПМГРЭ.//СПб. Стр. 105–127.

Эрлих Э. Н., Г. А. Слонимский, 1987, Грани алмаза.// Страна и Мир, № 2 (38), стр. 89–96.

Эрлих Эдвард, 20012, Свет «Зарницы» // Наука из первых рук, № 6, с..88–95.

Эрлих Эдвард, 2006, Месторождения и История.// СПб., Изд-во Политехнического университета, 174 с.

Эрлих Э. Н., 2004, Найти месторождение // Звезда, № 10, с. 181–201.

Clifford T. N., 1966, Tectonomagmatic units and metallogenic provinces in://Earth and Planet. Sci, Letters 1:421–434.

Hart, M., 2001, Diamond, Penguin, //Viking, Toronto, Canada, 276 p.

Wagner P. A., 1914, The diamond fields of South Africa.//3rd edition, 1971, Johannesburg, Transvaal Leader.

Глава 2.6. Воздаяние

Теперь, когда материал изложен, можно посмотреть, что же в итоге случилось с природой и что достается людям, открывавшим и осваивавшим месторождения, и что получает человеческое общество.

Нельзя не обратить внимание на однотипность судеб первооткрывателей, описанных в Гл. 2.5. Общей чертой всех этих открытий было то, что те, кто их совершил, оставались один на один с Системой и в силу воспитания, опыта жизни и силы обстоятельств останавливались на этом (вынуждены были остановиться).

Среди тех, имена которых упоминались в приведенных очерках, особое восхищение у меня вызывают два человека – канадский геолог Джон Торнберн Уильямсон и южнорусский помещик Александр Поль. Они блестяще показали себя на всех этапах открытия и освоения месторождений от находки их до создания крупнейших промышленных предприятий.

О Уильямсоне читатель мог прочесть в настоящей книге в главе 2.3. Тем не менее стоит подвести итоги жизни этого замечательного человека. Даже среди созвездия упоминаемых в этой главе славных людей он занимает совершенно особое место. Он единственный в полной мере осуществил свою творческую личность на всех этапах находки и освоения месторождений. Он предугадал месторождение, нашел его после многих лет упорных, изматывающих поисков, создал на его базе самое передовое и наиболее технически оснащенное алмазодобывающее предприятие мира. Он бросил перчатку всемогущей мировой монополии Де Бирса и выстоял в борьбе с ним. Его имя было в 2011 году внесено в Зал славы горнодобывающей промышленности одной из ведущих горнодобывающих стран мира – Канады (Canadian Mining Hall of fame). Это коллеги представили его туда, а не канадский или южноафриканский вариант Амакинки.

Все они мечтали о том, что после открытия они создадут самые передовые предприятия своего времени, предприятия своей мечты. И на пути к их созданию они преодолевали множество препятствий. Прежде всего надо было организовать финансирование, добыть огромные средства, которых у них не было, добиться политической поддержки, – неважно, от местных ли племенных вождей, или от правителей империй, проявить в полной мере организационные таланты. В итоге Юз создает индустриальный Донбасс и черную металлургию России, Поль создает предприятия Криворожского железорудного бассейна, Уильямсон строит крупнейший алмазодобывающий руднике на трубке Мвадуи, Родс – компанию, контролирующую мировой рынок алмазов. Они создавали оснащенные по последнему слову техники предприятия, полностью преобразующие экономику соответствующих отраслей, их финансовые основы и, если это было необходимо, вступали в прямое противоборство со всемогущими монополиями. Ярчайшим примером последнего явился Джон Торнбер Уильямсон (Док). не побоявшийся вступить в прямое единоборство со всемогущей алмазной монополией Де Бирс.

О том, что первооткрыватели думали в основном о создании горно-металлургических предприятий, СВОИХ предприятий, как-то не говорилось (это – НИЗКО). О видении «светлых городов мечты» и что из них вышло, я расскажу ниже. Пока же замечу, что, будучи в мексиканской провинции Сонора, я, к примеру, мечтал не о городах, а о заводах, переплавляющих базальты для получения жаропрочной пряжи.

Политические и национальные границы не принимаются во внимание. Поль изначально обращается за экспертизой найденных им образцов железных руд к специалистам Фрайбергской горной академии и, потерпев полный провал в попытках найти российских инвесторов для развития найденного им бассейна, создал акционерную компанию, использующую французский капитал.

«И не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит и по тебе»

Джон Донн, поэт XVI века, настоятель собора Св. Павла в Лондоне

Поскольку все рассмотренные в предыдущей главе 2.5 судьбы первооткрывателей относятся к Советскому Союзу, они могут создать одностороннее впечатление того, что отброшенные официальным аппаратом геологи главным образом добивались признания своей роли в открытии.

А что же геологи после того, как месторождение открыто? Они, если и нужны, то только для того, чтобы «воспроизвести» минеральные богатства. В новых условиях резко уменьшившегося количества еще не открытых крупных и богатых месторождений найти новые кладовые минеральных богатств становится все сложнее. От геолога требуется куда больше профессионального мастерства. Но хозяевам месторождения он впрямую не нужен, его, как правило, выбрасывают за борт. Что ж, «мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Но мне вспоминаются приведенные в эпиграфе замечательные слова английского поэта XVI века и одновременно настоятеля собора св. Павла в Лондоне Джона Донна, использованные в названии одного из лучших произведений Э. Хэмингуэя.

Наступление весны для нас – ожидание Поля, отъезда на полевые работы. Мы готовились к единоборству с природой. На набережной Мойки против проходной собиралась толпа тех, кто (по словам песни Ю. А. Кукина) «убегал от забот и от тоски». Среди них были самые разные люди: поэт Иосиф Бродский, аспирант-археолог Леша Хлобыстин, специалист по оптическим приборам Вася Писакин, слесарь по шеф-монтажу орудийных башен Боря Лозин, рабочий складов госрезервов Витя Никипирович, и кого-кого тут только не было.

Образ полевых работ, создаваемый прессой, был совершенно голубой – это был интересный туристский поход. По словам той же песни Ю. Кукина: «а я еду за туманом и за запахом тайги». Правда, в реальности пели обычно, что едут «за бараном» (или, вариант – «за деньгами»).

Контраст газетной романтики полевых работ с реальностью с моей точки зрения прекрасно передает фото (рис. 2.6.1). Начиная с конца июня – начала июля над землей висел несмолкающий зуд миллионов комаров. Работать в этих условиях было невозможно и, чтобы не терять времени, мы весь июнь, начиная со времени схода снега, работали почти 24 часа в сутки, благо солнце стояло все время высоко. К предполагаемому времени комариного «удара» мы должны были выйти на большую реку, где ветер обдувал комарье и давал дышать. И там мы стояли и «камералили» недели две, пока пик комаров сходил.

Рис. 2.6.1. Съемка масштаба 1:200000 в северной Якутии. Воплощение романтики профессии: «Держись, геолог, ты солнцу и ветру брат!». Фото автора

В районах, где не было такого уникального количества комаров, были другие прелести – невыносимая жара пустынь, ежедневная необходимость карабкаться по скалам, переходы через сшибающие с ног потоки и т. д.

Об условиях работы горняков Эбеляхской партии уже выше приводились слова А. В. Толстова (Толстов, 1999), но так же работали и наши «горняки» на канавах. До трети рабочего дня уходило на откачку воды от оттаявшей мерзлоты, затянувшей канаву; потом они били киркой под воду. Ни дать ни взять – «проклятая царская каторга».

Ну, и говорить не приходится, что в тех же условиях на проходе шурфов работали и настоящие зеки, особенно в районах лагерей (на Колыме, например – см. рис. 2.6.2).

Рис. 2.6.2. Бьет шурф, стоя в воде, зек. В отдалении, заложив руки за спину, стоит долдон-охранник. Из: История в фотографиях. Заключенные ГУЛАГа и их жизнь на фотодокументах.

А об условиях жизни геологов яркое представление дает снимок поселка Амакинского (Эбеляха) – рис. 2.6.3.

Рис. 2.6. 3. Вид поселка Эбелях. Глядя на него, учтите, что это Амакинский поселок, то есть он из лучших.

Общность историй тех первооткрывателей, что перечислены в главе 2.5, состоит в том, что после открытия перед ними стояла непробиваемая стена социалистической системы хозяйства, и создать что-либо в ее условиях можно было, лишь вступив в сотрудничество с ней. Именно благодаря этому сотрудничеству были созданы Норильск, Кузнецкий комбинат, Джезказган.

На всем протяжении истории развитие экономики и борьба за сохранение природы шли рука об руку. Создание экономики подразумевало практическое уничтожение Природы. Раз начавшись, та или иная промышленная революция создает свои собственные требования к развитию мира. Промышленная революция начала бронзового века, как мы видели (глава 1.3), привела к созданию металлургической промышленности. Результатом этого, в свою очередь, на протяжении каких-нибудь 100–200 лет стала полная дефорестация восточного Средиземноморья – Кипра, Ливана, Закавказья. Но главное было впереди – период создания черной металлургии. Огромные масштабы производства потребовали соответствующих количеств древесного угля. Это привело к переходу к использованию каменного угля, результатом чего стало освоение каменноугольных бассейнов. Так возникли угольные бассейны и связанные с ними центры черной металлургии в Англии, Бельгии, РУР в Германии, Донбасс на юге России.

Ответом на это, в свою очередь, явилось начало применения каменного угля как топлива и как сырья для металлургического процесса. В полной мере использование каменного угля, в частности, коксового угля, связано уже с началом массового производства чугуна и стали и строительством тепловых электростанций. Вторая промышленная революция сопровождалась сменой вида топлива и активной разработкой нефтяных и газовых месторождений. Одновременно наступил век редких металлов: ранее неизвестные и ненужные металлы, вроде молибдена, вольфрама и, позднее, урана стали предметом первой необходимости.

ХХI век характеризовался резким увеличением потребностей экономики в минеральном сырье. Соответственно, резко увеличилась и степень загрязнения окружающей среды в процессе разработки месторождений. Ситуация с уничтожением природы стала настолько серьезной, что на горнорудные компании была наложена узда в виде мер по ограничению выбросов промышленного газа и обязательных мер по рекультивации (восстановлению) природы.

Рекультивация подразумевает ответственность компании за восстановление природы в ее первоначальном виде. Прорытые траншеи должны быть засыпаны, на месте вырубленных деревьев – посажены новые. Конечно же, многие перемены необратимы. Повсеместно, где отрабатывались кимберлитовые трубки – от Кимберли в Африке до «Мира» в Якутии, у дыры на месте отработанного карьера возникали города горняков. И закопать их, конечно, невозможно, можно лишь поддерживать их в относительном порядке. Создание огромных карьеров на Курской магнитной аномалии необратимо уничтожило прекрасную природу юга Европейской части России, и можно лишь порадоваться, что такие горнотехнические гиганты, как Лебединский карьер (см. главу 1.5) отвечают требованиям промышленной эстетики. Но и хороший дизайн, как видно на приведенном ниже рисунке 2.5.4, не помогает.

Рис. 2.6.4. Лебединский ГОК.

Наверное, можно было бы совместить разработку железорудных месторождений с сохранением природы поверхности (как это было сделано на рудниках Криворожья), но думать было некогда.

Для меня воплощением понятия рекультивация является практически полностью восстановленная природа Японии, уничтоженная в ходе дикой индустриализации, прошедшей после революции Мейдзи конца XIX века.

Неминуемо предстоящая разработка Архангельских месторождений алмазов ставит вопрос о необходимости сохранения лесозащитной зоны для охраны режима рек Европейской части России.

Но еще в процессе разработки месторождения строжайшие запреты ограничивают допустимые размеры эмиссии металлургических предприятий.

Принятые в XX веке в западных странах (в частности в США) меры сводились к резкому ужесточению мероприятий по охране окружающей среды. В частности, были резко ужесточены нормы эмиссии выхлопных газов, требования к рекультивации природы после окончания эксплуатации месторождений. Эти мероприятия сочетались с созданием целой системы национальных и штатных парков. Не могу не сослаться на разницу в подходе к проблеме национальных парков в США и Новой Зеландии. В США наложен запрет на разработку геотермальных месторождений в Йеллоустонском национальном парке. В результате гейзеры этого района продолжают существовать и привлекают миллионы туристов ежегодно. В Новой Зеландии построены энергетические установки, и гейзеры в районе Вайотапу перестали существовать.

Результаты не замедлили воспоследовать. Главным источником загрязнения воздуха в Денвере являются выбросы выхлопных газов автомобилей. Если следовать американскому принципу «один взрослый человек – одна автомашина», то в Денвере должно быть более полутора миллионов машин (Denver Population 2014). Но воздух чист. Выхлопы жестко регулируются.

Мы в США живем в гармонии с природой. В более чем двухмиллионном Денвере достаточно часто можно видеть знак: «Осторожно, олени перебегают дорогу». Гуси без всяких знаков ведут свои выводки через дороги перед остановившимся перед ними потоком машин. На многих паркингах прямо под машинами во множестве плодятся кролики. По улицам близ ручьев важно шествуют еноты. Ну, бывают, конечно, накладки – в сады приходят медведи. Это почти нормально: вызывают полицию, она стреляет в «нарушителей» усыпляющим зарядом, и их увозят в зоопарк. Но когда в город приходят не медведи, а рыси, эти случаи показывают по ТВ.

Что происходит при отсутствии ограничений, прекрасно показывает пример Норильска.

Рис 2.6.5. Норильск – один из десяти самых загрязненных городов мира.

Приведенный снимок Норильска наглядно иллюстрирует, что город по общепризнанным оценкам входит в десятку самых задымленных городов мира. Снимок выразителен сам по себе, но, глядя на него, надо иметь в виду, что это пары мышьяковистых газов, то есть отрава в чистом виде. Здесь часто идет черный снег. В воздухе чувствуется запах серы. Надо ли удивляться, что более 134 тысяч жителей страдают легочными заболеваниями?

Но газы не останавливаются на границе города. Сегодня уже очевидно, что они представляют собой угрозу всей природе Арктики.

Рис 2.6.6. Спутниковый снимок района Норильска. По материалам компании БиБиСи.

Но о том, что, собственно, происходит в отравленных зонах, по спутниковому снимку можно лишь догадаться. Реальное представление об этом дает лишь следующий снимок.

Рис. 2.6.7. Норильск. «Деревья умирают стоя». Лес деревьев, умерших от отравления мышьяком

А о том, почему все это происходит, наглядно свидетельствуют два следующих снимка. Это без всяких отравляющих газов просто брошенные карьеры и район разработки. Какая еще рекультивация! Это просто наплевательское отношение к природе, в результате чего Арктика превращается в гнусную пустыню.

Рис. 2.6.8. Брошенный карьер близ Норильска. О рекультивации даже и речи нет.

Рис. 2.6.9. Район станции Алевролит близ Норильска. Что осталось после добычи камня. И не надо никаких выбросов отравляющих газов в атмосферу, чтобы превратить район в жуткую по убогости пустыню.

Огромную роль в сохранении природы в США сыграло создание системы национальных парков с жестким режимом. Как тут не вспомнить, что в России нет ни одного национального парка, отвечающего международным стандартам?

«Через четыре года

Здесь будет город-сад»

В. В. Маяковский. «Рассказ Хренова о Кузнецкстрое и о людях Кузнецка»

Теперь месторождения открыты и освоены. Самое время посмотреть, какое воздействие это оказало на Природу и что оно принесло людям, открывавшим и осваивавшим их. В главе 2.2 достаточно говорилось о роли в процессе открытия образов светлых городов, которые должны возникнуть, как результат обнаружения месторождения. Образ городов этих был воплощением образа светлого будущего, которое строит вся страна. Теперь можно посмотреть, что это за города такие.

Сегодня можно подвести и итоги идее о светлых городах мечты. Можно попросту посмотреть их вживе, выполненных на самом высшем уровне советской строительной техники. Их строительство было результатом двух крупнейших открытий советских геологов – мы, в частности, рассматриваем месторождения Норильск и Талнах и алмазные месторождения России. Чтобы в полной мере оценить образы этих городов мечты, надо учесть, что загрязнение окружающей среды настолько постоянно сопровождает любую индустриальную активность, связанную с горнодобывающей и металлургической промышленностью страны, что становится планетарной проблемой.

Убожество рядов бетонных бараков, образующих улицы этих городов, не может скраситься помпезной парадностью главных улиц. Но главная проблема состоит в неконтролируемых выбросах в атмосферу огромного количества газов – побочных продуктов деятельности горно-металлургического комбината. Я представляю читателю серию парадных фотографий городов, построенных после открытия месторождений и строительства горно-металлургических предприятий.

Прежде всего, это город, с которого, можно сказать, и зародилась сама идея светлых городов, воплощающих победу человека (над чем?), итог его подвига по поиску месторождений и освоению их – это Новокузнецк. Тот самый, о котором В. В. Маяковский писал строки, приведенные в эпиграфе. Это город, расположенный на сибирском окончании Урало-Кузнецкого комбината. Главное его предприятие – Кузнецкий металлургический завод, работавший на уральской руде и кузнецком угле. На Уральском окончании располагались Магнитогорский и Тагильский комбинаты, работавшие на привозном угле и местной руде. Два главных памятника Новокузнецка – статуя В. В. Маяковского и танк Т-34. Город поражает убогостью стройки, которую не скрашивают и новые кварталы более разнообразной архитектуры.

Рис. 2.6.8. Новокузнецк. Убогие ряды бетонных бараков, мало напоминающие город-сад.

Хотя все бывает, – люди разные, но почти безошибочно можно сказать, что и жизнь в этих домах такая же убогая.

Рис. 2.6.9. Новокузнецк. И какая еще жизнь может быть в этих бетонных бараках.

За Новокузнецком следует город Мирный, родившийся у первого в стране алмазного месторождения – трубки «Мир». Его называют «город у дыры», поскольку он расположен рядом с полуторакилометровой воронкой карьера глубиной более полукилометра.

Рис. 2.6.10. Город у дыры Мирный. Первый город, обслуживающий алмазодобывающую промышленность страны. Перспективный снимок с самолета. На переднем плане отработанный алмазный карьер.

Город строился десятилетия спустя после Новокузнецка, и это отражается на качестве строительства. Но ни о каком уюте или красоте для жителей города говорить не приходится.

Рис. 2.6.11. Общий вид Мирного с самолета. Уютным этот город не назовешь ни по какой мерке.

И, наконец, Норильск – гордость советских строителей, воздвигнутый в условиях вечной мерзлоты за полярным кругом у месторождения Норильск I.

Среди городов-новостроек Норильск занимает особое место. Самый северный из крупных промышленных городов мира, он был символом светлых городов мечты и одновременно апофеозом победы советского человека над Природой.

Рис. 2.6.12. Помпезный, парадный Норильск. Проспект Ленина.

Но это не избавило город от убожества строительства.

Для «оживления» фасады местами раскрашены. Насколько раскраска достигла цели, пусть судит сам читатель.

Рис. 2.6.13. Норильск. «Оживляющая» раскраска фасадов домов.

Рис. 2.6.14. Два архитектурных стиля одного и того же дома при однотипности качества строительства.

Но это не избавляет от необходимости предупреждения об опасности от отваливающихся кусков фасада. Фасады опасны для жизни прохожих. Норильск же с его жутким загрязнением атмосферы стал угрозой для нормальной жизни планеты.

Рис. 2.6.15. Надпись, предупреждающая об опасности от падающих кусков фасада.