Текст книги "Месторождения и история"

Конечно же, геолог, первый нашедший руду, – это уже не конь; он работает не копытом, а в соответствии с древним благородным девизом своей профессии: «Умом и Молотком», и приносит первые, самые первые данные о рудоносности района. Но с чем он имеет дело, оценить, с каким оруденением он встретился и каковы его масштабы, он не может: работы его предварительны, данных почти нет. Кстати, о девизе геологов – в условиях северной части Сибирской платформы работать приходилось в основном умом (обнажений коренных пород практически не было).

Но к ним добавлялись «попутные» (на самом деле – прямые) методы поиска: радиометрические наблюдения по ходу маршрута, дававшие сведения о наличии радиоактивной минерализации, шлиховое опробование гидросети, дававшее данные о распределении в речных осадках и почве тяжелых рудных минералов, дополняемое металлометрической съемкой – взятием на перспективных участках проб на спектральный анализ для определения наличия попутных элементов в почве и тонкозернистых осадках.

На съемке (в ходе ее или попутно с ней) определялись задачи и методы поиска на специфические объекты. При этом надо было определить возможные типы месторождений, знать, с какими процессами связано их образование и каковы размеры и форма предполагаемого рудного тела.

Рис. 2.1.13. Вверху – Машины верных друзей геологов – летчиков Управления полярной авиации. Фото автора. Внизу – Вьючные олени – основа наземного транспорта съемочных партий в полярной Якутии 50-х – 70-х годов. Каждой партии придавалось стадо примерно в 100 голов оленей, которым управляли несколько семей каюров. Из Эрлих, 2006.

Для того, чтобы дать представление о том, как мы были вооружены в период работ на геологической съемке масштаба 1:200 000 в алмазоносных районах Якутии, достаточно сказать, что при первой же необходимости съемочной партии придавался отряд магниторазведчиков для оконтуривания предполагаемых кимберлитовых трубок и горно-опробовательский отряд для опробования найденных тел на алмазы. Последний имел в своем распряжении ретгеновскую лабораборию для экспресс-определения содержания алмазов, и минералогическая лабратория экспедиции тут же эти алмазы описывала. Когда мы вели съемку на территории Уджинской структуры, у нас непосредственно в ходе полевых работ была проведена двухканальная аэромагнитная съемка масштаба 1:50 000, результаты которой были сброшены нам в лагерь для заверки аномалий.

Классическими примерами в этом отношении является разработка методов поиска коренных (первичных) месторождений алмаза. Эти задачи в общей форме были решены еще в конце XIX, начале XX века в Южной Африке. Там был описан специфический тип магматической породы ультраосновного состава (содержание SiO2 менее 49 %) брекчиевой текстуры, с которой ассоцииировались алмазы. Она получила название кимберлит. Кимберлиты слагали трубкообразные тела (диатремы).

Позже, в 50-ых годах XX века, было установлено, что кимберлитовые трубки в основном локализуются в тектонически стабильных районах – кратонах или платформах. Эта закономерность пространственного распределения получила название «правила Клиффорда». Казалось бы, все относительно просто. Но дело осложнялось тем, что в СССР в течение долгого времени поиски алмазов проводились на Урале, где они в небольших количествах встречались в речных осадках. В прилегающих районах были развиты в основном магматические породы основного состава (49–52 % SiO2) и считалось, что алмазы ассоциируются со специфическим типом дифференцированных интрузий основной магмы.

Создание правильной модели месторождений, с которыми связаны алмазы, приобрело особую роль в процессе поисков алмазных месторождений Сибири. В этой поистине эпической саге, развивавщейся на протяжении десятилетий на пространстве в несколько тысяч километров, было особенно важно дать геологам-поисковикам правильную модель месторождений, которые они ищут (в англоязычной литературе для этого употребляют точный технический термин target – мишень. Они, поисковики, должно были знать, что они ищут – какую форму имеют потенциальные рудные тела и каковы их размеры. Описание этой истории см. в главе 2.7.

Трудно поверить сейчас, но после всех разговоров об алмазных месторождениях геологи с упорством, право же достойным лучшего применения, ориентировались руководством на поиск дифференцированных интрузиий базальтовой магмы, а вовсе не кимберлитов. Более того, один из первооткрывателей алмазов Сибири Г. Х. Файнштейн говорил: «Кимберлиты – выдумка космополитов». Осознание связи алмазов с кимберлитами и внедрение в практику поисковых работ методов поисков алмазных месторождений по минералам-спутникам алмазов связано с именем выдающегося минералога Натальи Николаевны Сарсадских.

История открытия первой в Сибири кимберлитовой трубки связана с именем героической женщины – аспиранта Н. Н. Сарсадских, Л. А. Попугаевой. История этого открытия и преследования Попугаевой руководством Амакинской экспедиции описана во многих публикациях, в первую очередь в статьях мирненского журналиста Ришата Юзмухаметова (Юзмухаметов, 2004). Желающие могут ознакомиться с подробным ее изложением в моей уже цитированной книге «Месторождения и история» (Эрлих, 2006) или в главе 2.7 настоящей книги.

Как видно из описаний историй находок и освоения месторождений, помещенных в части I настоящей книги, залогом открытия (а потом и освоения) месторождений является то, что должен быть человек, который прямо занимается этим и не боится отстаивать свое мнение в борьбе за открытие, поставить на кон и свою судьбу. Он совсем не обязательно геолог, этот человек. Важнее другое: он понимает значимость того, что он нашел.

Первонаходители, кто бы они ни были, – обычно люди без денег, и они бывают отброшены, как только начнется разведка или освоение открытых ими рудопроявлений. На смену им приходят люди, которые по тем или иным причинам смогли оценить природу открытия и достать деньги на его развитие и освоение. Это могут быть геологи, а могут быть люди, не имеющие никакого отношения к геологии, но понявшие потенциальную рыночную ценность рудопроявления. Первонаходители при этом отбрасываются в сторону. Так были выброшены те, кто открыл алмазные месторождения Сибири, Норильск и Талнах, о чем будет рассказано в главе 2.6.

Таким был Кадм, оценивший значимость корнуолльских оловорудных месторождений и организовавший доставку оловорудных концентратов в Средиземноморье, где они создали основу античной Греции времен Илиады. Конечно же он – мореплаватель, купец, пират – ничего не знал о геологии. Да и науки такой тогда не было – она появилось несколько тысяч лет спустя. Но у него, изобретателя первого в мире фонетического алфавита и основателя греческих Фив, достало кругозора (или знаний), чтобы оценить последствия завоза в Грецию олова, положившего начало бронзового века античной Эллады. Из металла, являвшегося сплавом корнуолльского олова и средиземноморской меди, было сделано оружие героев Илиады. Конечно же, именно его и надо считать первооткрывателем этих легендарных месторождений.

Таким был архитектор Огюст Монферран, понявший значимость качества гранита Питерлакского месторождения раппакиви для предполагаемого строительства Исаакиевского собора.

Таким был Николай Николаевич Урванцев, не побоявшийся встать против мнения самой авторитетной геологической организации страны – Геолкома и представивший свое мнение о необходимости продолжать работы в Норильском районе председателю ВСНХ Ф. Э. Дзержинскому. В этом и состояла принципиальная разница между ним и Д. А. Додиным, который просто написал в отчете о возможном наличии крупного месторождения в районе будущего Талнаха и на этом успокоился.

Комсток, по имени которого названо богатейшее серебряное месторождение Северной Америки, обменял десятую часть своих акций на слепую лошадь и бутылку виски. Австралиец Джордж Харрис, зарегистрировавший первый клейм на территории крупнейшего в мире месторождения (Витватерсранда), продал свою заявку за 10 долларов.

Как реально открываются месторождения и кто собственно «виновен» в этом, прекрасно видно на примере открытия железорудного месторождения горы Благодать на Урале (см главу 1.5). Первые образцы руды были найдены вогулом Чумпиным, но реально месторождение было оценено выдающимся инженером и артиллеристом Георгом Вильгельмом де Генниным, получившим в России имя Вильгельма. Его труд «Описание уральских и сибирских заводов», содержал полную опись известных месторождений и заводов края. До прибытия на Урал Геннин привел в порядок железоделательные заводы Олонецкой губернии (Карелия), которые в итоге стали выпускать пушки не хуже шведских. Эта (напечатанная лишь в 1937 году) – работа стала «бестселлером». Ее читали, перечитывали и переписывали горняки и металлурги, она явила образец долгожительства самиздата.

Ярким примером, как технология влияет на освоение месторождений, является освоение Донецкого угольного бассейна. Оно началось после того, как за это дело взялся человек, хорошо знакомый с новой технологией производства железа и стали – доменным процессом, англичанин Джон Хьюз. Он сыграл в освоении Донбасса в точности ту же роль, что легендарный Кадм в освоении оловорудных месторождений Корнуолла (см. главу 1.6).

Значимость его очевидна – даже без создания геологической модели надо было оценить, стоит ли разрабатывать месторождение и по возможности, хотя бы в общей форме, предсказать значимость его.

Рассмотрение примеров того, как именно протекал процесс открытия месторождений, показывает, что во всех случаях этот процесс происходил при очевидном недостатке эмпирических данных о геологии рудопроявления. Геолог вынужден перешагнуть через провалы в фактическом материале. Особенно поразительно выглядит предсказание А. Полем Криворожского железорудного бассейна. Мало того, что А. Поль не имел ни малейшего представления о геологии, но и открытые им железорудные месторождения представляли собой новый, дотоле практически неизвестный тип минерализации. То есть механизм открытия был (как было показано в главе 2.6) в точности такой же, как в процессе находки Норильска I, Талнаха, трубки «Мир» и Томтора. Этот процесс можно ближе всего охарактеризовать, как озарение. Сравнение того, что происходило при открытии этих месторождений, показывает, что главнейшим было построение модели образования месторождения (естественно, с тщательнейшим учетом всех имеющихся данных).

Разрыв во времени между первой находкой руды, оценкой рудопроявления и разведкой очень важен. Значительна и разница в объемах необходимых ассигнований. Большинство первонаходителей не может себе позволить таких расходов. Поэтому продажа «клейма», заявки за бесценок – обычное дело. Разница в технических требованиях к процессу разведки по сравнению с предыдущим этапом исследования, по-моему, хорошо видна на фотографиях разведки на массиве Томтор, любезно предоставленных мне руководителем этих работ А. В. Толстовым.

Различие в необходимой степени технической вооруженности на этапе разведки ярко иллюстрируется приводимыми ниже фотографиями.

Рис. 2.1.14. Томтор. Эпоха разведки. Пришла настоящая техника. Тяжелые тягачи ГТТ С карротажной станцией проводят геофизическое исследование скважины. Фото из архива А. В. Толстова.

Рис. 2.1.15. Томтор. Эпоха разведки. Трактора волокут буровые и балки буровых бригад на точки бурения. Фото из архива А. В. Толстова.

Противоположный, хищнический подход определил то, что судьба крупнейших в мире месторождений редкоземельных элементов и редких металлов, связанных с массивом Томтор (полярная часть республики Саха), до сих пор не решена.

Последняя на сегодняшний день стадия разведки Томтора характеризуется бурением скважин по сетке в центральной части массива. После ковырянья (иначе не скажешь!) с нашей единственной, постоянно ломающейся буровой, я счастлив сказать, что мы сделали свое дело и те, кто пришли за нами, по сетке разбурили всю эту зону. Фотография, показывающая строгий ряд прорезавших тайгу просек, в начале каждой из которых стоит буровая, заменяет мне образ светлых городов, которые должны быть выстроены по следам наших работ.

Руководил этими сложнейшими работами А. В. Толстов. Недооценить сложность задачи, стоявшей перед Сашей и его товарищами, невозможно. Они реконструировали геологическое строение месторождения по керну скважин, интерполируя между этими булавочными уколами, не говоря уже о сложнейших погодных и бытовых условиях, в которых они работали. В процессе разведки был оконтурен участок богатых руд и по имени этого участка и месторождение было названо Буранным. Теперь это уже настоящее месторождение, для которого подсчитаны запасы раздельно по каждому редкоземельному элементу и вдобавок к этому – по ряду других редких металлов. Результаты этой работы были защищены в Государственном комитете по запасам.

Роль геологов в процессе разведки кардинально меняется. Важнейшей задачей становится не понимание модели образования месторождения, а систематическое оконтуривание и опробование его. Характерна в этом отношении разница открытия массива Томтор и оценки его потенциальной рудоносности и открытие в коре выветривания, развитой в его пределах участка сверхбогатых руд Буранного – в этом случае основная теоретическая дорога была уже проложена нашими работами. Очень показательное описание этого открытия оставлено А. В. Толстовым: как при артиллерийской «стрельбе на поражение», они сгущали сеть буровых скважин и таким образом оконтурили участок особо богатых руд. Понимание того, как образовались эти руды, было результатом работ А. В. Лапина (Лапин, Толстов, 1999, Толстов, 2012).

Специфику роли геолога в процессе разведки по сравнению с предыдущим этапом прекрасно показывает А. В. Толстов (2012а), рассказывающий о том, как они проводили разведку Томтора. Он очень искренне и детально рисует портреты своих товарищей по работе, их заботы. Они преодолевают жуткие трудности, связанные с природой района и техникой; им за тысячи километров приходят телеграммы о рождении детей, которых им еще предстоит увидеть после конца полевого сезона; учатся считать запасы, применяя компьютер. Они умирают, наконец. Говорится о значении тщательности работы разведчика и «удачи» в оконтуривании месторождения. Одного там, в очерке, нет: того, какие геологические проблемы стояли перед ним, как главным геологом. Бурили по сетке. Случайно наткнулись на богатые руды. Продолжали бурение, несмотря на то, что в соседних скважинах были бедные содержания. Пошли на профессиональный риск. Так и открыли Буранный! На разведке процесс предсказания, озарения, являющийся главной частью работы на этапе оценки месторождений, сводится к минимуму. Задачи разведчика иные: он должен заполнить прорехи в описаниях, дать статистически обоснованную картину для «стрельбы на поражение» – вероятностного подсчета запасов.

Но эта «техничность» процесса работы геолога на разведке кажущаяся. Под ней комбинация тончайшей чисто технической работы, такой, как рубка просек, по которым пройдут буровые профиля и разгадывания тайн природы по колонкам кернов. Оба эти процесса и отражены на приводимых ниже фотографиях, сделанных в процессе разведки на Томторе.

Рис. 2.1.16. Просека, по которой завтра пройдет буровой профиль. Из Толстов, 2011

Рис. 2.1.17. А. В. Толстов, руководитель разведки, в кернохранилище. Из Толстов, 2011.

Ситуация с необходимостью в капиталовложениях на следующем этапе исследования, охватывающем разведку, и, иногда, минуя эту стадию, первые этапы освоения месторождения, в корне меняется; соответственно, изменяются и требования к геологам. Теперь главное – необходимость определить генетический тип рудопроявления. Это является решающей предпосылкой для определения его потенциальных перспектив. Требования к геологам на этом этапе очень велики. От их знаний, интуиции, предлагаемых ими решений, от их дальновидности и мужества зависит судьба месторождения. Данные о геологии рудопроявления на этом этапе исследований отрывочны, и уж во всяком случае, недостаточны, поэтому от геолога требуется интуиция, широкое знание литературы и умение «отстроить» модель генезиса предполагаемого месторождения, «перешагивая» через пробелы в фактах.

Замечательным примером успешной работы геолога на этом трудном этапе может являться урановое месторождение Шварцвальдер в передовом хребте Скалистых гор штата Колорадо. Название месторождения отвечает фамилии владельца клейма, прямо указывает на его присхождение – горняк-эмигрант из горнорудных районов Германии. Установление полной аналогии его руд с рудами знаменитого месторождения Шинколобве (Конго), сделанное замечательным американским геологом Гёрсоном Броди и подтвержденное последующими исследованиями, определило его судьбу, сделав его главным источником урана Соединенных Штатов, обеспечившего горючим ядерный щит свободного мира. Гёрсон стал руководителем горных работ на этом месторождении.

Классическим примером влияния создания модели месторождения можно считать работу немецкого геолога Ханса Меренски. Он доказал, что высокие содержания металлов платиновой группы связаны не с изолированными трубкообразными вулканическим телами, а с определенным горизонтом Бушвельдского массива (см. главу 1.7). Его работа на многие десятилетия обеспечила сырьем мировой платиновый рынок.

Не менее характерна история обнаружения и освоения месторождений Норильск и Талнах, рассказанная в очерке, вошедшем в ту же главу 1.7. Поэтому здесь мы рассмотрим лишь дополнительные вопросы, связанные с судьбами их первооткрывателей – Н. Н. Урванцева и Г. Д. Маслова. Но надо четко сказать, что главная заслуга Урванцева состоит не в находке медно-никелевого оруденения – оно было открыто купцом Сотниковым, а в установлении того, что первичная минерализация относится к типу Седбери и полностью аналогична крупнейшему медно-никелевому месторождению мира (с попутной платиновой и кобальтовой минерализацией). Я думаю, что именно эта аналогия сыграла решающую роль в том, что Ф. Э. Дзержинский поддержал предложения Урванцева о продолжении работ в районе. Кстати, платина была аналитически установлена в норильских рудах в 1923 году. Недаром же и месторождение было названо Урванцевым Норильск I, поскольку он изначально верил (обоснованно, по аналогии с Седбери) в то, что здесь будет найдено много аналогичных месторождений.

В главе 2.7 рассматривается история открытия уникальных месторождений Норильска и Талнаха, принадлежащих к «типу Седбери», и судьба их первооткрывателей.

Изменяющаяся роль геологов на этом втором и решающем этапе открытия месторождений иллюстрируется историей открытия Томтора и связанной с ним минерализации. С. А. Гулин считал, что многочисленные обломки щелочных пород в бассейне Уджи связаны с нижнеюрскими конгломератами. Только открытие самого массива Томтор, установление его кольцевого строения и подтверждение гипотезы о том, что ядро массива сложено карбонатитами, выполненное автором, позволило уверенно прогнозировать наличие тут редкометалльной минерализации, а то, что карбонатитовое ядро Томтора является крупнейшим в мире карбонатитовым телом мира, определило эту уверенность.

В период геологической съемки предсказание огромных, уникальных размеров ассоциированной с массивом минерализации съемки масштаба 1:200 000, ведущим для меня фактором, позволившим дать высокую оценку перспективам редкометалльной минерализации Томтора, явилось его сходство с Хибинским массивом Кольского полуострова. После первого года буровых работ главным фактором прогноза явилось, напротив, установление специфики Томтора по сравнению с Хибинами: обнаружение того, что его ядро сложено карбонатитами, которые составляют значительную часть слагающего Томтор комплекса пород (на Хибинах количество карбонатитов крайне невелико). Если учесть, что у нас не было ни одной скважины, вошедшей в неизмененные карбонатиты, утверждение это было чистой воды предсказанием. В этом отношении можно вполне уверенно сказать, что этот вывод о наличии у Томтора карбонатитового ядра, уникального по размерам, был «скачком через факты» такого же рода, как предсказание Норильска I, Талнаха и, по-видимому, «Мира». Я пишу здесь об Амакинке, но пришедшая ей на смену АЛРОСа в точности того же типа организация. И та же нежная забота о государственных средствах (четыре минимальных зарплаты первооткрывателю!) и о том, чтобы награждать только своих, и кого награждают, решают они же. Именно это лежало в основе всех забот о том, кого включить в список первооткрывателей. Для того, чтобы избавить себя от каких-либо нареканий, они объяснили (со слов А. В. Толстова), что они рассматривали включение в список первооткрывателей только тех, кто принимал участие в открытии именно месторождения с подсчитанными запасами, то есть участка Буранный. Увы, А. Толстов по тем или иным причинам разделил эту точку зрения, хотя отлично знал что было сделано его предшественниками, что и определило то, что Эбеляхская партия бросила на бурение прямо на центр массива всю свою простаивавшую буровую и землеройную технику.

Но при всех различиях и на этом этапе сохранялась обстановка напряженного поиска. Об этом дает прямое свидетельство описание, оставленное А. В. Толстовым (2012).

Вся история воздаяния за открытие Томтора и его богатств описана во всех деталях в соответствующем разделе главы 2.3. Так-что можно тут ограничиться несколькими прямыми цитатами, которые придадут личный эмоциональный оттенок этой истории, передав в какой-то мере атмосферу поиска. Во-первых – цитата из А. В. Толстова, дающая представление о том, что происходило в момент находки сверхбогатых руд Томтора:

«Коль речь пошла о Томторе, прежде всего стоило бы выделить буровую бригаду с несчастливым номером 13 (помните, фабрика на ручье Ыраас-Юрях тоже имеет такой же номер). В разные годы номер этот менялся: то 3, то 43, но закрепился и остался только номер 13. Легендарная бригада под руководством бывшего первого бурового мастера, потом главного механика и наконец, главного инженера партии Тимофейчука Михаила Онуфриевича.

Нет, не потому вовсе сказать особо следует о бригаде этой, что из года в год она наиболее стабильно выполняет поставленные рубежи, прочно лидируя среди трех буровых бригад Эбеляха. Несмотря на самые удаленные участки и самые сложные геологические разрезы, на которых ей приходилось работать за последние 10–13 лет, эта бригада занимает лидирующее положение по сплоченности дружного коллектива. Бригада эта наиболее близка и мне, ведь первые 5 лет работы на Эбеляхе мне приходилось работать рука об руку с этими ребятами.

Буровая все с тем же номером 13 завершила бурение предпоследней поисково-оценочной скважины на Томторе и переезжала на последнюю точку. Серега Жигульский повез выставлять буровую на склон сопки, в точке, отмеченной предварительно на месте затесом на дереве, который мы делали вместе с топографом Чайкой Я. И. и все тем же Тимофейчуком М. О. (Как всегда в экстренных случаях, рабочих не хватало и мы с Михаилом Онуфриевичем были у Ярослава Иосифовича на подхвате за рубщиков просек и реечников, без лыж, по пояс в глубоком снегу буквально проползали от одной точки до другой по 800 метров и так 4 точки. Тогда же чуть было не отморозил я себе ногу – ну прямо как Маресьев).

Это была скважина 5649, вскрывшая неизвестный ранее уникальный тип руд редких элементов, с содержаниями ниобия и редких земель, превышающими в десятки раз их содержания в соседних скважинах и содержания во всех известных месторождениях целого мира… Эти руды кардинальным образом изменили отношение к Томтору. И потом, через два года, в ту же пору на том же месте, когда во время страшного бурана буровую мачту едва не уложило на бок, только благодаря умелой смекалке многоопытного Юры Самусевича (вопреки всякой морской науке во время шторма, по его выражению, – заякорившего тяжелым буровым снарядом на глубину 115 метров и удержавшего таким образом буровую мачту на плаву), когда речь зашла о названии того участка с уникальными рудами, споров даже не возникало. А тут еще челнок наш в космос слетал удачно с тем же названием. Когда-нибудь позже в газетах опубликуют официальную версию в хронике о первооткрывателях Томторского месторождения. И хочется верить, что в ней рядом с несомненно достойными ленинградскими геологами из все того же института Арктики Эрлихом Э. Н., Гулиным С. А. и Поршневым Г. И., обнаружившим массив Томтор и доказавшими его комплексную рудоносность, будут люди, действительно открывшие его, как настоящее месторождение, во второй раз в том марте 1986 года, подняв керн с уникальными рудами Буранного участка».

По иронии судьбы Саша Толстов гордился тем, что они назвали участок «Буранным», созвучно с названием российского варианта шаттла. Сегодня, как известно, российский шаттл Буран используется как свинарник. Та же участь, похоже, уготована и Томторскому Буранному, но там будут откармливаться элитные свиньи – так называемые «олигархи». Вторая цитата из моего ответа А. Толстову на его предложение «пободаться с системой в отношении оформления признания меня первооткрывателем Томтора. Выражение «пободаться» явно отражает заголовок одной из работ А. И. Солженицына. Мой ответ был практически мгновенным:

«Саша, не надо «бодаться». Я покончил свои земные дела, связанные с Томтором. Крохами с барского стола брезгую и принять что бы ни было от этой сволоты (российского начальства) категорически отказываюсь. Да и что, собственно, они мне могут дать? Даже если бы вдруг какое-то начальство решило бы признать мою роль в открытии Томтора (в чем я весьма сомневаюсь!), они могут выдать мне побрякушку в виде медали первооткрывателя плюс, с Ваших же слов, то ли 4, то ли 5 минимальных зарплат. В 1983, когда меня насильно выпирали из России, я заплатил $900 за отказ от гражданства с человека (нас было трое). Подозреваю, что это намного больше любой предполагаемой премии. Но это плата за выкуп из Рабства.

Нет, лучше я буду в компании Н. Н. Урванцева и Н. В. Кинд!»

Разница с процессом открытия Уджинской редкометалльной провинции (С. Гулин) и открытием Томтора и оценкой его перспективности здесь разительная. Перед Сергеем и мной стояли геологические задачи, решение которых требовало творческого подхода, в отличие от бурения по сетке. На разведке дело обстояло совершенно не так. Саша пишет, что Томтор – это следующая (после алмазных месторождений) находка Амакинской экспедиции. Это, мягко говоря, аберрация, искажение. А, говоря попросту, клевета на тех, кто это реально делал (но не работал в Амакинке). Это полное повторение освещения истории открытия «Зарницы» и «Мира». Он прекрасно знает, как все происходило на самом деле, но говорит это в угоду местному, амакинскому патриотизму, ну, и, что греха таить, – ставя во главу угла открытие именно Буранного, а не Томтора, в один ряд с открытием алмазов Сибири.

На разведке процесс предсказания, озарения, являющийся главной частью работы на этапе оценки месторождений, сводится к минимуму. Задачи разведчика иные: он должен заполнить прорехи в описаниях, дать статистически обоснованную картину для «стрельбы на поражение» – вероятностного подсчета запасов.

Именно на этом этапе что-то уж больно много разговоров о «госпоже удаче», о роли счастливого случая в процессе открытия.

Маркетинг месторождений. Творческий и смелый подход В. В. Наседкина к маркетингу проложил путь к освоению крупнейшего в мире Ильинского месторождения пемз на Южной Камчатке (см. главу 2.3). Противоположный, хищнический подход определил то, что судьба крупнейших в мире месторождений редкоземельных элементов и редких металлов, связанных с массивом Томтор (полярная часть республики Саха), до сих пор не решена. Работы (прошлые и, надеюсь, будущие) на Томторе являются ярким образцом того, как протекает маркетинг месторождений. На нее необратимый отпечаток наложила разработка крупнейшего месторождения Баюнь Обо в Китае и, связанная с ним монополистическая политика внешней торговли Китая, а также отсутствие потребности в редких землях на внутреннем рынке России. Об этом в деталях будет рассказано в главе 2.4.

Жизнь после исчерпания запасов. Всему на свете приходит конец. Как бы ни были велики те или иные месторождения, но приходит час, когда запасы руды на них бывают исчерпаны и их дальнейшая разработка становится невозможной: либо истощились запасы, либо изменилась рыночная ситуация с данным видом сырья. Следовательно, должен умереть и город, возникший близ месторождения или, как вариант, он (город) должен изменить свою специализацию. Поэтому на флангах существующих рудников не прекращаясь проводятся интенсивные поиски новых месторождений, способных продлить жизнь старых, а с ними и города. Другое решение проблемы – создание туристских центров, воссоздающих историю находки и освоения месторождения. Оформление таких туристских объектов варьирует в зависимости от традиций страны и уровня предполагаемых туристов. В соляной Величке рассчитывали на приезды знаменитостей и «людей света» – там создавали подземные часовни и концертные залы, украшали их канделябрами и скульптурами из соли. В Германии особый упор делался на образовательной стороне экспозиции, создавали горнолыжные курорты, а в соляных растворах лечебные ванны для туристов. В горняцких городках Запада США стараются привлечь массового туриста. Общее количество туристов составляет десятки и сотни тысяч в год. Предлагаемые программы умело сочетают ознакомление посетителей с природой данного месторождения и экскурсы в Историю на наглядном воссоздании всех деталей жизни щахтерского городка времен расцвета Дикого Запада с непременным сопровождением – всякого рода аттракционами. Важность бережного отношения к свидетельствам индустриального прошлого признана ЮНЕСКО, объявившего целую серию исторических руднков памятниками культурного наследия человечества. Туристский бизнес приносит многомиллионные прибыли, зачастую превышающие доходы от эксплуатации умершего месторождения.

С открытием и освоением месторождений связаны две важные морально-этические проблемы – кого следует считать первооткрывателем месторождения и как должно вознаграждаться первооткрывательство. Вся неоднозначность ответа на первый вопрос была показана на примере истории молибденового месторождения Клаймакса. Вторая проблема относительно просто решается в условиях рыночной экономики – геолог получает процент от прибыли предприятия, ведущего разработку открытого им месторождения. В условиях ханжеской советской системы денежная ценность месторождений остававалась за рамками любых дискуссий, а геолог произвольно награждался или не вознаграждался по воле администрации. Ожесточенный спор о том, кто же является первооткрывателем алмазных месторождений России, длился более полувека, с 1954 года. И ничего не дал ни одному из участников этого великого открытия. Разве что Наталья Николаевна Сарсадских получила, наконец, более чем скромную денежную премию. Обнаружившая первую кимберлитовую трубку в Сибири Лариса Попугаева была вначале уволена с работы, а позже получила орден Ленина и квартирку. Да, и посмертно ей поставили (как первооткрывателю Витватерсранда Харрису) памятник. Или вот вознаграждение Н. П. Рязанцеву, бесспорно признанному первооткрывателю гигантского месторождения калийных солей. Президиум областного совета народного хозяйства в протоколе (текст и стиль сохранены) постановил: «считать Рязанцева Н. П., Первым открывателем в Соликамском заводе на Урале калийных солей. Разрешить тресту Пермосоль выдать ему денежное вознаграждение в размере двухмесячного оклада его содержания» (Долгина, 2005).