Текст книги "Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945"

НЕМЕЦКОЕ СЛОВО ЧЕСТИ

Кулиоли рассчитывал на то, что Киффер сдержит слово. Эту уверенность еще более укрепила записка от Нормана, переданная ему Лангером.

«Старина Пьер! По моим сведениям, в твоем распоряжении находилось шесть передатчиков. Они нашли у тебя только пять. Ты можешь мне сказать, где шестой? Гилберт».

Таким образом Кулиоли узнал, что его тайное убежище – маленький коттедж в Вейене – обнаружено и подверглось обыску. Сам он ни слова не говорил немцам об этом месте и, разумеется, о передатчиках.

Недостающий передатчик находился у графа де Бернара в замке де Нантей. Но Кулиоли, решивший во что бы то ни стало защитить семейство Бернар, сказал, что, если ему не изменяет память, шестой передатчик довольно давно увез сам Норман. Рацию так и не нашли. Услышав об арестах, граф тщательно упаковал ее в промасленные тряпки и утопил в своем пруду. Оттуда передатчик был снова извлечен лишь в 1945 году после возвращения хозяина поместья из концлагеря.

Вначале немцы вели себя достаточно корректно. Они арестовали названных Кулиоли людей, но во время его поездки по Солони отпустили их снова. Пьер искренне радовался, видя, что люди, сдавшие оружие, остались на свободе. Наивный человек!

Спустя несколько дней эсэсовцы вернулись в Солонь, и начались повальные аресты. Четверка подпольщиков, временно отпущенная на свободу, была снова арестована. Кроме того, немцы схватили Датемов и многих других руководителей и активных борцов местного Сопротивления. Все они были отправлены в концентрационные лагеря и казнены. Их жены и дети также были арестованы, провели долгое время в тюрьме, а позже попали в Равенсбрюк и Нацвайлер. Женщины и дети, за некоторым исключением, остались живы.

Благодаря молчанию Кулиоли граф де Бернар еще некоторое время оставался на свободе. Но в конце концов его тоже схватили. Причем при его аресте снова прозвучало имя Гилберт. Графа отвезли в гестапо в Орлеане и предъявили обвинение в укрывательстве агентов SOE. В ответ на выраженное графом недоумение ему было сказано:

– Гилберт часто обедал в вашем замке. Ему особенно нравился рубец с луком.

Это была правда. Однако граф очень удивился, когда ему показали его собственную книгу гостей – массивный том в красивом кожаном переплете, лежавший в доме на видном месте. Граф пребывал в здравом рассудке и никогда не предлагал гостившим у него агентам SOE оставить свои автографы в этой книге. Тем не менее в ней имелась подпись, которой раньше не было и не могло быть – Гилберт. Графиню де Бернар арестовали через восемь дней, когда она вместе с префектом М. Бусьером явилась в тюрьму на свидание с мужем. Графа отправили в Бухенвальд, а его жену – в Равенсбрюк, где она встретилась с Жаклин. Бернарам удалось выжить. М. Бусьер долгое время хранил свой секрет. Вскоре его перевели на должность регионального префекта в Марсель, где он продолжил работу на Сопротивление. В 1944 году он был схвачен и казнен.

Организация Prosper прекратила свое существование. Лишь очень немногим ее руководителям удалось остаться в живых. Майор Фрэнсис Саттил был повешен в Заксенхаузене 19 марта 1945 года. Гилберт Норман еще какое-то время оставался на авеню Фош. Там он увиделся с капитаном Джоном Старром, который после ареста в Журе работал чертежником и картографом. Судя по свидетельствам бывших офицеров СД, Норман работал у доктора Гетца радистом. Когда он перестал быть полезным, его отправили в лагерь смерти Маутхаузен, где и расстреляли 6 сентября 1944 года.

Две замечательные женщины – Жаклин и Дениз – тоже погибли. Дениз (Андре Боррель) была помещена в женскую тюрьму в Карлсруэ и уже оттуда 6 июля 1944 года вместе с еще тремя героинями SOE – Верой Лей, Дианой Роуден и Соней Олыиански – отправлена в Нацвайлер. Там все они были казнены. Андре Боррель в то время было всего двадцать четыре года.

Непростой оказалась судьба Жаклин. После ранения она долгое время лежала в госпитале в Блуа, где ей было сделано несколько операций. Через какое-то время она стала выздоравливать, и графиня де Бернар, тогда еще находившаяся на свободе, попыталась устроить ее побег. Она привлекла в помощь одного из хирургов – доктора Брюна, двух медсестер и заручилась поддержкой директора госпиталя, М. Дрюсси. Жорж Делиль, боец местного отряда Сопротивления, изготовил ключ к двери, которая вела из церкви Святого Николая в госпиталь. Все было готово к похищению Жаклин, но Бауер словно что-то почувствовал и приказал срочно доставить ее в Париж для допроса. Помощь опоздала всего на двадцать четыре часа.

В Париже Ивонн Руделат сперва содержали в богадельне, затем в тюремной больнице в Роменвиле и в конце концов отправили в Равенсбрюк. Там она снова встретилась со своей несостоявшейся спасительницей графиней де Бернар, которую арестовали в сентябре. Из Равенсбрюка Жаклин попала в лагерь смерти Бельзен, где и нашла свою смерть в газовой камере всего за две недели до прихода союзников.

Пьер Кулиоли, проехав вместе с Лангером по Солони, вернулся в Париж и на собственной шкуре испытал, чего стоило слово чести гестаповца. Из тюрьмы Ла-Питье его переправили в специальную тюрьму гестапо, где подпольщика ждала встреча с Пиккерсгилем. 20 ноября его перевезли в тюрьму Фресн, в которой еще несколько офицеров SOE ожидали отправки в Германию. Только пунктом назначения был Бухенвальд. Там Кулиоли дождался окончания войны.

Не многие из команды Prosper остались в живых. Одним из уцелевших оказался Морис Лекье, командир одного из отрядов в Турени. После войны он предстал перед судом трибунала. Лекье тоже поверил договору с Киффером и назвал имена некоторых своих помощников. Наградой ему явилась отправка в лагерь смерти Аушвиц. Он выжил и после окончания войны был обвинен в пособничестве врагу. Его приговорили к десяти годам тюремного заключения, конфискации имущества и «лишению национального достоинства». Правда, позже приговор был отменен. Лекье, пострадавший и от немцев, и от своих соотечественников, потерял веру в справедливость и ожесточился. Он хорошо помнил, как Кулиоли ездил по деревням Солони с немцами, и был убежден, что именно Кулиоли является предателем. Поэтому он и написал донос, явившийся причиной процесса, состоявшегося в июне 1948 года. Против Кулиоли было выдвинуто два обвинения: «связи с врагом» и «причинение вреда национальной безопасности и обороне».

По первому обвинению Кулиоли был оправдан, но по второму признан виновным. Учитывая проявленный под судимым героизм, суд признал возможным не брать его под стражу. Но Кулиоли все равно не смог смириться с сомнительным, по его мнению, решением. Он подал апелляцию в высшую инстанцию, и 17 марта 1949 года военный трибунал в Меце снял с него все обвинения.

Так и не успевшие приступить к работе Пиккерсгиль и Макалистер пережили нелегкие времена в гестаповской тюрьме. Немцы пытались заставить их работать на передатчике, который Пиккерсгиль имел при себе в момент ареста. Офицеры SOE отказались от сотрудничества и были отправлены в концлагерь.

Весной 1944 года Пиккерсгиль был снова доставлен из Равица в Париж, где он получил предложение сменить ужасы концлагеря на содержание под стражей в весьма комфортных условиях в столице, если он будет работать на Киффера. Пиккерсгиля эти «душевные» разговоры привели в такую ярость, что он при одной из «дружеских» бесед схватил со стола бутылку, разбил ее о голову своего собеседника и выскочил в холл. Там он недолго думая напал на двух эсэсовцев, одного из них убил на месте отбитым горлышком бутылки, а другого тяжело ранил. После этого храбрый канадец выпрыгнул из окна второго этажа и побежал по улице. Эсэсовцы бросились вслед за ним. Чтобы остановить его, потребовалось четыре пули. Но и после этого Пиккерсгиль не умер. Несколько недель он находился между жизнью и смертью, но воля к жизни была у этого человека необыкновенно сильна. Восьмого августа 1944 года он вместе с другими офицерами SOE был отправлен в Бухенвальд.

Сети Prosper больше не существовало, но уже в июле 1943 года во Францию начали прибывать новые отважные мужчины и женщины, которые должны были продолжить борьбу.

Глава 9
ИГРА В ПРЯТКИ СО СМЕРТЬЮ

Несчастье с сетью Prosper нанесло серьезный, но отнюдь не смертельный удар по позициям SOE во Франции. Через двадцать лет после окончания войны некоторые историки утверждали, что после разгрома Prosper во Франции осталось лишь четыре сети, созданные агентами SOE, причем две из них были серьезно скомпрометированы. Это утверждение не соответствует действительности и несправедливо по отношению к сотням агентов SOE, которые продолжали успешно работать во Франции. Созданные ими сети никак не затронуло несчастье, постигшее Prosper. В середине 1943 года таких сетей насчитывалось около 30.

Среди самых активных можно назвать Pimento (юг Франции), создателем которой был Энтони Брукс (Альфонс). В нее входили главным образом железнодорожники, водители грузовиков, заводские и портовые рабочие. К лету 1943 года она охватила довольно значительный район – от Гаронны и Буш-дю-Рон до Лиона – и оказалась самой крупной сетью в неоккупированной зоне Франции. Ее членами было получено большое количество оружия и взрывчатки, выполнено много успешных диверсионных операций, а после дня Д отряды Pimento соединились с FFI и освободили Лион еще до подхода 9-й американской армии.

В самом Лионе успешно действовало сразу несколько отрядов. Организатором первой в городе сети SOE, названной Spruce, стал Жорж Дюбурден (Алан), очень храбрый и решительный человек, которому, впрочем, недоставало умения ладить с людьми. Его отозвали в октябре 1942 года, и с того времени сеть возглавлял Робер Буато (Николя). Несколько позже Роберт Лайон создал Acolyte, Альбер Браун-Бартолли (Тибур) – Ditcher, а Жозе Маршан – Newsagent. Все эти группы работали вплоть до освобождения Франции.

Даже в самый разгар событий, связанных с Prosper, создавались новые сети. 13 июня во Францию прибыл Эрнст Флег (Альфред). Сорокапятилетнего американца сбросили с парашютом в районе Турени. Он обосновался в Мее, неподалеку от Анже, где прожил двадцать лет до войны и имел собственный транспортный бизнес. Флег и его «пианист» Андре Бушардон успешно действовали до самого Рождества, но в канун светлого праздника радиста арестовали. Бушардон оказал сопротивление при задержании и получил пулю в легкое. Немцы не стали обыскивать раненого и жестоко поплатились за свое легкомыслие. Едва пришедший в себя Бушардон, небрежно брошенный в машину, исхитрился извлечь из-под одежды пистолет и застрелил обоих арестовавших его немцев и водителя. Флег и Бушардон некоторое время скрывались в Париже, затем перешли испанскую границу, оттуда добрались до Великобритании, но уже в мае 1944 года оба снова были во Франции, теперь уже в районе Юры, и занимались сетью Гарри Рэ.

Во второй половине 1943 года работали следующие сети: в Гаскони – Wheelwright, руководитель – Джордж Старр (Гилер), в Марселе – Monk, руководители Чарльз Скеппер (Бернар) и Артур Стил (Лоран). Следует также отметить активные действия групп в Бордо – руководитель Роже Ланд (Аристид), в Сен-Кантене – руководитель Мишель Тротоба и ряда других.

SOE ни на минуту не прекращало деятельность даже в Париже. В апреле 1943 года стараниями Анри Фраже (Поль) появилась сеть Donkeyman, основой для которой послужила организация Jean-Marie. Конечно, в некоторые группы проникали немецкие шпионы, однако это не было массовым явлением.

Более того, в Париже начиная с осени 1942 года существовала глубоко законспирированная организация. Полковник Букмастер особенно настаивал, чтобы она создавалась совершенно изолированно и втайне от Prosper. Она должна была взять бразды правления в свои руки, «если что-нибудь случится с Фрэнсисом Саттил ом». В своих воспоминаниях полковник Букмастер не приводит никаких подробностей, только утверждает, что было «три структуры, не подозревающие о существовании друг друга». Я могу проиллюстрировать этот тезис на примере отряда Robin. Он возник из группы Сопротивления, созданной осенью 1940 года двумя богатыми парижскими евреями-бизнесменами Жаном Вормсом и Жаком Вейлем. Они вели своего рода «личную» войну с нацизмом, отказывались связываться с другими организациями и отвергали любое руководство. В 1942 году они познакомились с Вирджинией Холл и Франсисом Базеном, которые сумели убедить независимых французов начать работать с SOE. В октябре 1942 года Вормс съездил в Лондон, прошел обучение и вернулся во Францию. 22 января 1943 года он был сброшен с парашютом в районе Шартра. Хотя его встречала Андре Боррель, Вормс имел приказ не вступать в контакты с сетью Prosper. У его сети Robin было несколько убежищ в Париже и в Шалоне-на-Марне, ряд собственных «почтовых ящиков» и по меньшей мере три радиопередатчика.

После ареста Саттила Вейль предупредил Бейкер-стрит, что вся информация, поступающая от Аршамбо, передается немцами.

В начале июня Букмастер направил в Robin опытного радиста Гастона Коэна (Юстин). Он считал, что, несмотря на несчастье с Prosper, вторая парижская сеть имеет шанс уцелеть. Однако Вормс, стараясь помочь своим товарищам из Prosper, несколько раз встречался с Армелем Герном, Мишелем Тротоба, Густавом Билером и другими агентами, находившимися под наблюдением гестапо. 1 июля его вместе с Герном арестовали в одном из парижских ресторанов. Тем не менее сеть Robin продолжала работать в Париже и других регионах до начала весны 1944 года под руководством Жака Вейля. Правда, не обошлось и без серьезных неудач. Один из курьеров, бывшая балерина Соня Ольшански, поддерживала связь между Robin и отрядом капитана Билера (Ги), располагавшегося в Сен-Кантене. В канун Рождества 1943 года она была приглашена в кафе одним из двойных агентов и схвачена немцами. Несмотря на жестокие пытки, двадцатилетняя девушка не выдала своих товарищей, но немцы все-таки узнали о существовании сети Robin. И через некоторое время Жак Вейль приказал товарищам прекратить всю деятельность и залечь на дно, а сам уехал в Швейцарию. Ему повезло, он успел скрыться накануне налета гестаповцев на его дом.

Организация Robin просуществовала на полгода дольше, чем Prosper. Но даже после того, как обе сети прекратили свою деятельность, в Париже и его окрестностях оставались агенты SOE. Одни создавали небольшие агентурные сети, другие работали группами. И хотя они в разное время поддерживали контакты с Prosper, но сумели уцелеть. Среди них был Эмиль Анри Гарри, бывший французский офицер, примкнувший к Филиппу де Воме-куру летом 1942 года. Он никогда не был в Англии, поэтому не прошел обучения. Это был красивый мужчина, внешне слегка напоминающий кинозвезду Гарри Купера, поэтому его агентурная сеть, действовавшая на юге французской столицы, называлась Cinéma.

ТРИ ГОНЩИКА

Создание самой значительной дублирующей организации в Париже относится к маю 1942 года, когда Букмастер еще только пробовал зацепиться во французской столице. Именно в тот период, кроме Кобурна и Уилкинсона, было отправлено еще два агента, которые имели строгий приказ не вступать в контакт ни с одной из агентурных сетей в Париже и его окрестностях. Это были Кристофер Берни и Чарльз Гровер-Уильяме (Себастьян). Берни не повезло. Ему дали адрес Гастона (Ноеля Бердейрона), заброшенного во Францию почти годом раньше. Однако последний, лишившись радиста, скрылся вместе с семьей в Нормандии. Бердейрон стал одной из жертв ловушки, в которую попал Пьер де Вомекур. Поэтому через шесть недель после прибытия немцы схватили Берни. Себастьяну удалось вовремя ускользнуть, и он благополучно добрался до Парижа.

Там он воспользовался помощью двух старых друзей-французов, вместе с которыми участвовал в спортивных соревнованиях еще до войны, – Робера Бенуа и Жан-Поля Вимиля. Немцы не беспокоили этих довольно известных спортсменов. Бенуа был богатым человеком и владел обширным поместьем недалеко от Рамбуйе. Хотя ни Бенуа, ни Вимиль не интересовались политикой и не принимали участия в движении Сопротивления, оба с готовностью вызвались помочь Гровер-Уильямсу. Бенуа предложил использовать в качестве укрытия свой замок. Его жена и брат Морис, так же как и мадам Вимиль, вошли в новую цепь.

Эта маленькая группа успешно работала в течение целого года. В марте из Лондона прибыл радист Робер Дуален (Ричард), и вскоре начались регулярные поставки оружия и боеприпасов, которые должны были использоваться для вооружения FFI после высадки союзников во Франции. Контейнеры складывали в амбарах и погребах обширного поместья. Кроме того, Гровер-Уильяме провел несколько весьма удачных диверсий. Однако эта небольшая группа старалась держаться в тени и не привлекать к себе внимание, при этом обеспечивая Бейкер-стрит ценнейшей информацией, которую собирали Бенуа и Вимиль, пользуясь личными связями в Париже.

Дуален установил свой радиопередатчик в фермерском доме около дороги, ведущей в сторону Понтуаза. Гровер-Уильямс не желал подвергать опасности хозяев, поэтому связь поддерживалась главным образом через курьеров, которые пользовались автомобилем Бенуа. Казалось, все шло нормально, но в начале августа передачу Дуалена засек один из немецких передвижных пеленгаторов, и радист был схвачен за работой. В результате его ареста СД вышла на апартаменты Мориса Бенуа в Отёйе. Морис не выдержал побоев и привел немцев в поместье брата, где была арестована семья Бенуа и Гровер-Уильямс. Самого Робера Бенуа в доме не было.

Штурмбаннфюрер СС Киффер, воодушевленный большой удачей, с необычайным рвением взялся за поиски Робера Бенуа. 6 августа его схватили на бульваре Распай и повезли на авеню Фош. Во время поездки Бенуа вытолкнул одного из своих охранников из машины и вместе с немцем упал на дорогу. Вскочив на ноги, он, не теряя ни секунды, скрылся в толпе. Эсэсовцы даже не успели опомниться от удивления. Это был самый первый в череде отчаянных побегов Бенуа.

Некоторое время он скрывался у друзей, а 19 августа его отправили на очередном «лизандере» в Англию. Спустя два месяца он вернулся вместе с Альбером Браун-Бартолли (Тибур). Бенуа направился в Нант, где у него были друзья, и провел несколько смелых диверсий на электростанциях и железных дорогах. Позже он встретился с радистом Дюбуа (Эркюль). Эркюль работал уже более семи месяцев и успел приобрести большой опыт. Теперь он обосновался со своим передатчиком на ферме возле Ле-Мана. Через три недели после возвращения Бенуа из Лондона Дюбуа схватили. Бывшему спортсмену снова пришлось скрываться. Он уехал в Париж, установил контакт с Вимилем и продолжал работать до начала февраля 1944 года, когда был вынужден снова бежать в Англию.

Обратно во Францию Бенуа вернулся через месяц.

ДОЧЬ ИНДИЙСКОГО ФАКИРА

Пока немцы расправлялись с остатками сети Prosper, Анри Фраже принимал меры по увеличению численности своих людей в Париже. Вера Лей (Симона), прибывшая в столицу за несколько дней до начала арестов в Prosper, стала для него незаменимой помощницей.

Через два дня после Симоны в столицу прибыла Hoop Инаят Кхан (Мадлен), 29-летняя дочь известного индийского религиозного деятеля Инаята Кхана, лидера секты Суфи и прямого потомка султанов Мизора и Оры Бейкер. Племянница Мэри Бейкер Эдди, основательницы христианской науки, в своей стране Hoop прошла обучение и стала квалифицированным радистом. В апреле 1942 года ей было присвоено офицерское звание. Она так и просидела бы всю войну в кабинетах одной из наземных служб Королевских ВВС, если бы не услышала о существовании SOE. Hoop явилась на собеседование к капитану Джепсону, который вначале счел ее неперспективной для обучения. Застенчивая молодая женщина, явно очень слабая физически, она больше походила на красивую игрушку, чем на полевого агента. У нее была гладкая кожа цвета спелых оливок, нежное тонкое лицо, длинные иссиня-черные волосы, и только негромкий голос звучал уверенно, да и огромные черные глаза смотрели на мир без робости.

Курирующий ее подготовку в Ванборо-Мэнор офицер так описывал ее поведение на «учебном» допросе в гестапо: «Она казалось совершенно потерявшей голову от страха. Яркий свет причинял ей страдания, а когда ведущий допрос офицер повышал голос, она в страхе забивалась в угол. Как-то офицер приказал ей залезть на стул. От испуга и смущения она потеряла голос и некоторое время после этого не могла произнести ни слова».

Когда Hoop вышла из комнаты, где велся допрос, она вся дрожала и была почти невменяемой. Тем не менее, когда Hoop попала на настоящий допрос в гестапо, подверглась пыткам и одиночному заключению, мужество этой женщины оказалось беспримерным.

Добравшись до Парижа, Hoop связалась с капитаном Эмилем Анри Гарри, который, не желая подвергать неопытную девушку неоправданному риску, предложил ей обосноваться в сельскохозяйственном коллеже в Гриньоне. Это место считалось безопасным.

1 июля 80 эсэсовцев окружили здание коллежа и арестовали почти всех, кого сумели обнаружить. Директор коллежа Морис Вандервинкт и члены его семьи позже были казнены в немецких лагерях смерти.

Гарри успел вовремя предупредить Hoop об опасности. Профессор Балаковски устроил ее в доме мадам Жермен Агрэн – владелицы дома моды на Елисейских Полях, которая жила в Париже неподалеку от Гарри. Майор Франц Антельм (Антуан) в то время жил вместе с Гарри. Он как раз вернулся из очередной поездки по провинции, во время которой повидался с Лиз де Бессак и Роже Ландом в Бордо. Он уже отправил сообщение о разгроме Prosper в Лондон и теперь ожидал прибытия кого-нибудь из старших офицеров с Бейкер-стрит.

Через несколько дней после налета на коллеж в Гриньоне арестовали профессора Балаковски. Его жена была серьезно больна и, когда эсэсовцы обыскивали квартиру в Вирофлей, женщину не тронули. Несмотря на недомогание, мадам Балаковски отправилась в Гриньон, чтобы предупредить друзей, но было уже поздно. Она только сумела сообщить о случившемся Антельму и Гарри, которые сразу же перебрались к мадам Агрэн.

Ситуация становилась критической, но люди продолжали жить и делать свое дело. Гарри даже надумал жениться на Маргерит Надо. В то самое время, когда в городской ратуше регистрировался брак молодых людей, в их квартиру нагрянули гестаповцы. И если бы не доброе отношение консьержа, который дождался их на углу улицы и предупредил о незваных гостях, молодожены попали бы прямо в лапы гестапо. Они спешно покинули Париж и скрылись в Монсе.

Hoop, не имевшая никакого опыта полевой работы, осталась одна. При необходимости она выполняла обязанности радиста, передавая в Лондон информацию от уцелевших офицеров SOE, но квартира мадам Агрэн со временем стала слишком опасной и из нее уже нельзя было вести передачи. Майор Антельм нашел для радиста комнату в доме № 3 на бульваре Ричарда Уоллиса. На протяжении предшествующих трех недель Hoop приходилось везде, куда бы она ни пошла, таскать с собой рацию. Теперь же она могла работать из квартиры, которая на тот момент казалась вполне надежной.

Антельм уехал в Офаржи, где Робер Бенуа и Гровер-Уильямс жили в относительной безопасности. Их посетила и Hoop, чтобы передать информацию в Лондон. Получив сообщение Hoop, полковник Букмастер решил послать в Париж майора Бадингтона. Как ранее упоминалось, Бадингтон прибыл во Францию 15 июля и был встречен Гилбертом. Вместе с Бадингтоном прилетел Жак Агазарян, один из немногих оставшихся в живых после разгрома Prosper.

В визите Бадингтона существует одно темное и необъяснимое место. Несмотря на то что информация о провале Prosper была передана в Лондон самыми разными источниками – Гастоном Коэном, Жаком Вейлем из Швейцарии и, в конце концов, Hoop от имени майора Антельма, на Бейкер-стрит толком не знали, кто именно арестован, а кто остался на свободе. По прибытии Агазарян отправился в квартиру, которую занимал Аршамбо на рю де Ром, и был арестован.

Агазарян долго томился в тюрьме Фресн. В феврале 1944 года он встретился там с французом Полем Филбе (он остался в живых) и рассказал ему об обстоятельствах своего ареста. Не имея никаких доказательств, он чувствовал, что его предали. Весной 1944 года Агазарян был отправлен в Германию и казнен в лагере смерти Флоссенбург.

Бадингтон провел во Франции месяц. Он встречался с оставшимися на свободе агентами SOE, с Анри Фраже. Однако судьба Фраже к тому времени уже была предрешена. Роже Барде выдавал всех своих соратников Блейхеру. Однако постоянное соперничество между абвером и гестапо, то затухая, то разгораясь с новой силой, работало против немцев, принося некоторые выгоды офицерам SOE. Летом 1943 года, незадолго до окончательной победы гестапо, наблюдалось короткое затишье, которое означало четкое разграничение обязанностей. Киффер сосредоточился на вылавливании оставшихся на свободе агентов Prosper, в то время как у абвера появилась новая цель – Donkeyman Фраже.

Блейхер рассказал мне, что его весьма позабавило полученное от предателя Барде известие о приезде майора Бадингтона.

– У меня не было никаких распоряжений по этому делу, – поделился он своими воспоминаниями, – поэтому я спокойно ждал, что будут делать Киффер и гестапо.

На самом деле у абвера был весомый повод оставить Бадингтона на свободе. Им было значительно легче предоставить Бадингтону возможность собирать и склеивать нечто из жалких осколков, наблюдая за каждым его шагом, чем побудить Бейкер-стрит начать все сначала и направить во Францию новых агентов, которых еще поди найди! Так что немцы действовали весьма разумно, предпочитая внимательно наблюдать за хорошо знакомым чертом и не портить его игру, тем самым обрекая себя на дополнительные хлопоты.