Текст книги "Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945"

РАСШИФРОВАННЫЙ КОД

13 февраля 1942 года, то есть спустя шесть месяцев после того, как немцы получили первый шифр SOE, отделение эсэсовцев ворвалось в дом доктора Кредье – врача, практикующего в Вассенааре, близ Лейдена. Дело заключалось в том, что один из информаторов донес, что доктор, вероятнее всего, связан с Сопротивлением. Солдаты обнаружили в доме доктора двух незнакомцев. После соответствующей обработки в гестапо оба признались, что являются британскими секретными агентами.

Один из них, бывший офицер голландской армии Иоганн тер Лаак, прыгал с парашютом на севере страны в сентябре 1941 года. Его отправила в Голландию организация Дерксемы, снабдив адресом доктора Кредье. Передатчик тер Лаака разбился во время приземления, поэтому он не имел возможности выполнять функции радиста.

Вторым был Вильям ван дер Рейден, тоже агент Дерксемы. Именно он прибыл по морю 21 ноября 1941 года в вечернем костюме и с шампанским, утопив рацию. Промокший, замерзший и очень расстроенный потерей передатчика, он с большим трудом добрался до Вассенаара. Однако у доктора оказались для него обнадеживающие новости: он уже приютил одного агента – тер Лаака, который разбил передатчик. Если ван дер Рейден сумеет его починить, все будет хорошо.

Ван дер Рейден был опытным радистом и отлично разбирался в аппаратуре. Он рассказал доктору о себе, хотя и далеко не все. В 1935 году он завершил службу на военно-морском флоте и вступил в голландскую нацистскую партию, однако не стал ее фанатиком и придерживался весьма умеренных взглядов. Перед войной он поступил на торговый флот и отплыл в голландские колонии в Ост-Индии. После начала оккупации был интернирован, а в 1941 году освобожден и занял должность радиста на голландском судне, отплывающем в Англию. В Лондоне он прошел Патриотическую школу и вскоре был представлен доктору Дерксеме.

Шеф неофициальной голландской разведывательной службы сообщил, что британцы интернируют его теперь уже надолго, принимая во внимание его нацистское прошлое, однако этой участи можно избежать, если он согласится стать секретным агентом. Ван дер Рейден должен был доставить новый комплект шифров другому агенту, который работал в Голландии уже несколько месяцев, но использовал шифр, захваченный Зомером. Этим агентом по кличке Клаас был Аарт Хендрик Альблас. Полковник де Брин категорически возражал против отправки ван дер Рейдена, но доктор Дерксема и его друзья из SIS не посчитали нужным учесть его мнение.

Дерксема заверил ван дер Рейдена, что для него задание не является слишком опасным. Даже если немцы и схватят его, то в итоге учтут его нацистское прошлое. Ван дер Рейден согласился, и его приключения начались. А в доме доктора Кредье он отремонтировал аппаратуру тер Лаака так, что обмен информацией с Лондоном возобновился. Кроме того, ван дер Рейден выполнил и свое основное задание – он разыскал Клааса и передал ему новый шифр.

Арест тер Лаака и ван дер Рейдена дал штурмбаннфюреру СС Шрайдеру еще и рацию, кристаллы, настроенные на лондонскую приемную станцию, а также копии шифров, доставленных для Клааса. Сержант Эрнст Май внимательно проанализировал шифры, но Шрайдер так и не знал, что с ними делать. Тогда он решил проконсультироваться с майором Гискесом. Ван дер Рейдену был предложен выбор: быть отданным в руки гестапо или согласиться работать на немцев. Гискес решил провести пробную передачу в Лондон.

Ван дер Рейден, хотя в прошлом и имел общие дела с нацистами, предателем не был. Когда он послал свое первое и последнее сообщение в Лондон, ответа не последовало. Он опустил одну из контрольных цифр, и радисты в Лондоне это заметили. Ван дер Рейден объяснил Гискесу, Шрайдеру и Маю, что, вероятно, не слишком хорошо знает шифр и совершил где-то непреднамеренную ошибку. А значит, рация тер Лаака оказалась для немцев бесполезной.

Некоторое время ван дер Рейден и тер Лаак содержались в тюрьме Селенбараккен в Шевенингене, затем их обоих перевели в гестаповскую тюрьму в Хаарене, а уже оттуда – в разные концентрационные лагеря. Ван дер Рейден выжил и был освобожден в 1945 году. Тер Лаака казнили в Маутхаузене в сентябре 1944 года.

После войны провалы агентов голландского отделения SOE и голландской секретной службы тщательно расследовались голландской парламентской следственной комиссией под председательством доктора Л.А. Донкера, позже ставшего министром правосудия. В случае с Вильямом ван дер Рейденом комиссия отметила следующее:

«По сообщению В.Дж. ван дер Рейдена, сержант Май всячески старался усовершенствовать свои знания шифров, используемых британскими агентами. Ван дер Рейден раскрыл не только общий шифр, но и ряд специфических деталей. Более того, ван дер Рейден сообщил Маю о применяемых в шифрах специальных мерах безопасности, так называемых контрольных вопросах. Ван дер Райден раскрыл немцам даже новый шифр, который должен был передать агенту Альбласу (Клаасу), чьи передачи немцы уже перехватывали и записывали».

Однако ван дер Рейден сообщил немцам только две из трех «меток безопасности», а также сумел утаить значительную часть шифра. Он знал, что Альблас на свободе и непременно сообщит англичанам об арестах. Значительно позже, когда они встретились в тюрьме, Альблас подтвердил, что так оно и было.

АГЕНТ F-2087

Гискес неоднократно повторял, что в штате голландского абвера, который он гордо именовал Цитаделью, существовал лишь «один человек, на которого он мог полностью положиться», – это капитан Рихард Вур – шестидесятилетний краснолицый, вечно одолеваемый ревматизмом шваб, ставший самым близким другом и единомышленником Гискеса. Кроме капитана Вура и сержанта Вилли Куппа, владевшего голландским языком и выполнявшего функции переводчика, «больше никто не соответствовал моим требованиям». Именно сержант Купп помог Гискесу добиться долгожданного успеха.

В ноябре 1941 года, то есть спустя три месяца после обыска в доме доктора Кредье, Купп привел к Гискесу матерого преступника Джорджа Риддерхофа, который, судя по его собственным заявлениям, был крупным контрабандистом, в разное время занимался перевозкой драгоценностей и оружия, а также имел опыт торговли опиумом в Сингапуре. Проворачивая очередную сделку на черном рынке в Амстердаме, он попал в поле зрения немецкой полиции и имел неприятности. 27 ноября 1941 года Гискес сделал следующую запись в своем дневнике: «В 13.00 встречался с Риддерхофом в американском отделе в Амстердаме. Он сказал, что поддерживает связь с одним голландским отставным офицером, который периодически выполняет задания двух английских агентов, работающих, по всей вероятности, в Гааге. Риддерхофу нужны деньги. Также попросил защиты от наших коллег из валютного отдела, которые никак не желали оставить его в покое».

Риддерхоф был крупным и грузным обрюзгшим мужчиной. Он слегка прихрамывал на левую ногу. Напившись, начинал говорить на неповторимой смеси испанского, английского и голландского языков. Вскоре он начал поставлять информацию. Гискес дал ему кличку Джордж, а в документах он проходил как агент F-2087. Его отчеты постепенно заполняли несгораемый сейф Гискеса, предназначенный для хранения совершенно секретных документов. И все же они показались Гискесу настолько фантастичными, что он решил: 2087-й нагло лжет, чтобы выманить у немцев деньги. В частности, 10 декабря 2087-й написал: «Британский агент № 2 в Гааге разыскивает удобные площадки для приема сброшенных с парашютами контейнеров с оружием, боеприпасами и взрывчаткой. Точное время прибытия самолетов будет согласовано по радио с Лондоном. Планируется создание разветвленной подпольной организации, членов которой будут вооружать и обучать инструктора из Лондона».

Откуда у Риддерхофа появилась эта информация? Выдавая себя за сторонника Сопротивления, он сумел завоевать доверие капитана ван дер Берга, лидера группы ОД, которая одной из первых в Голландии установила связь с SOE. В начале ноября 1941 года два агента SOE – Губерт Ловерс и Тийс Таконис – были сброшены с парашютами на востоке Голландии недалеко от границы с Германией. Таконис имел задание установить связь с ОД, а Ловерс был его радистом. Вместе они весьма успешно работали на протяжении четырех месяцев. Ловерс имел несколько явок в Гааге. После некоторых размышлений он разместил рацию в доме бывшего лейтенанта голландской армии Теллера на улице Фаренгейта. А Таконис ездил по стране, устанавливая связи с командирами отрядов и групп ОД.

Информация Риддерхофа была на удивление точна. Она касалась не больше и не меньше как подготовки к организации тайной армии на территории Голландии.

Но Гискесу все это показалось настолько нереальным, что он написал на полях: «Отправляйся на Северный полюс со своими небылицами! Радиосвязи между Голландией и Англией нет и никогда не было! Даю три дня на выяснение вопроса!»

Риддерхоф был человеком подлым, но отнюдь не глупым и сразу сообразил, что его положение становится опасным. Если он лишится покровительства Гискеса, то немедленно окажется в тюрьме за свои неблаговидные делишки на черном рынке. Он решил открыть карты и сказал немцам, что ему удалось проникнуть в группу Сопротивления под руководством капитана ван дер Берга. В доказательство он сообщил, что через несколько дней группа Берга будет отправлять морем трех беженцев в Англию. За ними подойдет катер ко второй дамбе к северу от Шевенингена.

Гискес не поверил своему агенту, но на всякий случай поставил в известность Sicherheitsdienst и военно-морскую разведку. Все-таки он допускал, что доля правды в информации Риддерхофа имеется. В одну из ночей в указанном Риддерхофом месте было арестовано три человека. Они признались, что ждали катер, который должен был отвезти их в Англию.

Вскоре после этого лейтенант Хайнрих, работающий в службе радиоперехвата, используя специальную аппаратуру, доказал, что действительно существует регулярная радиосвязь между Англией и Голландией.

Немцы также отслеживали все передачи Би-би-си (радио «Оранж»). Риддерхоф сообщил, что группа Берга получает инструкции в форме личных сообщений именно в этой программе. Теперь агент 2087 полностью реабилитировал себя в глазах Гискеса, и руководители абвера стали со всем вниманием относиться к получаемой от него информации.

В конце января Риддерхоф сообщил, что капитан ван дер Берг ожидает прибытия самолета. Он только не знал – прибудут ли новые агенты либо партия оружия. Для этого события, которое должно было состояться в конце февраля, была подготовлена приемная площадка недалеко от Хуугхалена. Сообщение о вылете самолета будет передано радио «Оранж». Это будет целое положительное число, если вылет состоялся, и дробное отрицательное – если он задержан. 27 февраля радио «Оранж» несколько раз повторило цифру 783. Немцы поняли, что операция началась. Днем и вечером та же радиостанция несколько раз передала цифру 962.

Гискес, решив, что все идет по плану, приказал полиции контролировать все дороги, ведущие на юг и на север от Арнема, Апелдорна, Зволле и Меппела. Но вмешиваться он не собирался. Риддерхоф должен был стать непосредственным участником операции и позже доложить обо всем происшедшем. Гискес приказал полицейским не вмешиваться и никого не арестовывать, даже если они заметят парашютистов. Он хотел проследить за людьми, надеясь, что они приведут его к подпольной радиостанции. С самолета сбросили только два контейнера. Бойцам Сопротивления удалось подобрать один из них – второй ветром унесло далеко в сторону.

На следующее утро Риддерхоф доложил, что спасенный контейнер был наполнен взрывчатыми веществами, запалами, револьверами «кольт» и патронами. Второй контейнер отнесло к дороге Ассен – Бейлен. Заметив на дороге полицейские патрули, бойцы Сопротивления предпочли отказаться от него. И снова информация Риддерхофа подтвердилась.

Гискес очень заинтересовался, узнав, что руководил встречавшими высокий человек, к которому все почтительно обращались «товарищ Тийс». Риддерхоф считал, что это был инструктор SOE. Другая информация о Длинном Тийсе (Таконис) поступила от Джонни Дроога, еще одного предателя, проникшего в группу ОД.

Гискесу очень хотелось арестовать этого человека. Он понимал, что если сумеет захватить один из передатчиков и шифр, то сможет установить радиосвязь со штабом SOE. Гискес не знал, что Шрайдер вынашивал ту же самую мысль, разница заключалась лишь в том, что у гестаповца, благодаря ван дер Рейдену, уже были английские шифры и даже две трети контрольных знаков.

Из конфиденциальных источников в берлинском абвере Гискес знал, что игнорировать Sicherheitsdienst, в то время как эта организация приобретает все большую силу и начинает проявлять обеспокоенность преданностью абвера идеям нацизма, очень опасно. Утром 6 марта он отправился в Бинненхоф – в гестапо и имел длительную беседу со штандартенфюрером Вольфом, начальником Шрайдера. Вызванный в кабинет Шрайдер выслушал рассказ Гискеса с довольно кислым выражением лица. Офицеры СС были крайне недовольны тем, что Гискес утаил от них Риддерхофа. Однако они великодушно простили его, уверовав, что он осознал свои ошибки и жаждет их исправить.

«Ладно, – после недолгого раздумья решил Шрайдер, – тогда сегодня мы захватим гаагский передатчик, а потом возьмем ван дер Берга и его парней вместе с Длинным Тий-сом в Арнеме».

От Риддерхофа немцы уже знали, что капитан ван дер Берг скрывается в Свиилинкштраате. Они также считали, что передатчик, имевший позывные «Эбенезер», работает где-то в близлежащих кварталах. Некоторое время они следили за семью членами группы Берга, которых предал Риддерхоф, и вскоре обнаружили, что люди тайно посещают одну и ту же квартиру на улице Фаренгейта. Было высказано предположение, что там и находится передатчик.

ВЫЗЫВАЕТ «ЭБЕНЕЗЕР»

День 6 марта 1942 года в Гааге выдался не по-весеннему морозным. Вечером пошел снег, к ночи окутавший город белым одеялом. Люди отчаянно мерзли в своих домах, поскольку все запасы угля были давно сожжены. Да и откуда было взяться запасам, если при существующей системе распределения можно было себе позволить сжигать не более горстки угля в неделю.

В крошечной гостиной семейства Теллер было очень холодно. Губерт Ловерс сидел у рации в зимнем пальто, накинув на ноги одеяло. Как и каждую пятницу, он пытался настроиться на волну английских приемников. Шторы были плотно задернуты, поэтому с улицы нельзя было заметить свечения ламп передатчика. На столе лежало три зашифрованных сообщения, подготовленные к отправке.

Ловерс сидел, не сводя глаз с часов. Он ожидал время, когда можно будет начать передачу. Около шести часов в комнату вошел лейтенант Теллер. Он сказал, что несколько минут назад видел на углу улицы Фаренгейта и Олеандр-Лейн три большие машины.

– Как вы думаете, это облава? Они нас обнаружат? – спросил Теллер.

Ловерс подошел к окну и осторожно, прячась за шторой, выглянул. Улица была пустынной.

Ловерс отлично понимал, что немцы могут запеленговать работающую рацию. Но у него не было выбора. Из всех имеющихся у него адресов он мог работать только здесь, поскольку в других местах он не имел возможности установить длинную антенну. А иначе англичане его не услышат. Он неоднократно пытался передавать из других мест, но неизменно возвращался в квартиру Теллера. Он знал, что работающий в одном месте радиопередатчик рано или поздно привлечет внимание немцев, но продолжал работать, так как не мог прервать связь. Судя по всему, немцы определили улицу, где находится рация, но пока точно не установили дом, иначе они не заставили бы себя долго ждать. Поэтому Ловерс надеялся, что им удастся ускользнуть.

– Давайте собираться! – приказал он Теллеру. – Пусть ваша жена бросит рацию на заднем дворе и немедленно уходит из дома. Поторопитесь!

А тем временем на Олеандр-Лейн собирались немцы. Гискес и лейтенант Хайнрих со специалистами службы радиопеленгации прибыли на место первыми. В 5.50 они должны были встретиться с людьми Шрайдера. Гискес, сидя в машине, осматривал темную улицу. Он видел, что его переводчик, Вилли Купп, замер перед одним из домов. Вскоре он подбежал к машине и с восторгом доложил:

– Я знаю это место! Радист там внутри, я уверен! Я следил за ним! И описание Риддерхофа как раз подходит: возраст – около тридцати, блондин, среднего роста, бледное лицо, очки… Считайте, он наш! Он вошел в дом примерно в четыре часа.

– Молодец, Вилли, – проговорил довольный Гискес. – Но мы подождем, пока парень начнет передавать. И тогда возьмем его.

Они продолжали разговаривать, когда люди Хайнриха подали им сигнал. Гискес тут же направился к машине с аппаратурой, где эксперт нажимал на какие-то, известные только ему кнопки. Вскоре все услышали слабый писк, повторяющийся с определенными интервалами.

– Рация работает, – доложил Хайнрих, – оператор пытается установить связь, но приемник еще не настроен на нужную частоту.

Неожиданно писк прекратился.

– Он, наверное, что-то заподозрил, – предположил Гискес. – Может быть, засек наши машины. Мы должны нанести удар, пока он не успел скрыться. – Он обернулся к Хайнриху: – Через две минуты у входной двери. Я пошел к Вилли.

Шрайдера с его людьми все еще не было, и Гискес заподозрил неладное. Быть может, здесь кроется какой-то обман? В конце концов, аресты – это дело гестапо. Не хочет ли Шрайдер, чтобы абвер обжегся, если что-то пойдет не так? Но, завернув за угол, Гискес увидел, как на улице Фаренгейта остановились еще три машины, из которых посыпались эсэсовцы.

А в это время в доме Теллер и его жена спешно упаковывали радиоаппаратуру. Миссис Теллер опустила ее из окна на задний двор на веревке, чтобы избежать даже малейшего шума. Ловерс разложил бумаги по карманам. Миссис Теллер все еще приводила квартиру в порядок, чтобы не оставить ничего подозрительного, а Ловерс и ее муж уже вышли из дома.

Они пошли по улице, оживленно беседуя, – обычная картина, два друга отправились пропустить по стаканчику на ночь. Миновав улицу Фаренгейта и не заметив ничего необычного, они решили, что опасность миновала. Создавалось впечатление, что на них никто не обратил внимания.

Мужчины свернули на Сайпресс-страат и пошли быстрее. Ловерс даже подумал, что тревога оказалась ложной.

Неожиданно их обогнали две машины, двигавшиеся на очень большой скорости. Третья въехала на тротуар и остановилась прямо перед ними. Не успев опомниться, Ловерс и Теллер обнаружили себя в окружении дюжины эсэсовцев. Раздались крики:

– Немецкая полиция! Руки вверх! Вы арестованы!

Мужчин поставили к стене и тщательно обыскали. После этого Ловерса швырнули в одну машину, а Теллера в другую. Это была их последняя встреча.

Для Ловерса поездка была короткой. Машина просто вернулась к дому Теллера. Квартира уже была полна немцев. Они внимательно осматривали рацию, которую без особых усилий обнаружили в саду. Затем Ловерса отвезли в тюрьму в Шевенинген.

В офисе Гискеса ожидали и другие хорошие новости. Другое отделение СД арестовало капитана ван дер Берга и большую часть его группы. Из арнемского отделения гестапо ему сообщили, что арест Длинного Тийса и второго офицера SOE ожидается с минуты на минуту. Уже обнаружена его квартира, в ней оставлена засада.

БОЛЬШАЯ ИГРА С АНГЛИЕЙ: ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

После короткого допроса Ловерса посадили в одиночную камеру и оставили на неделю в покое. А уже после этого Гискес приступил к промыванию мозгов. Но в отличие от гестаповских методов он делал это вежливо и хитроумно. Он так описывал свои беседы с заключенным:

«После нескольких вопросов, касающихся состояния его здоровья и условий содержания, я объяснил ему, что только он сам может спасти себя и арестованного к тому времени Тийса от смерти. Я призвал его взглянуть на положение дел разумно, подчеркнул, что нет никакого смысла обрекать себя на гибель. Я попросил его дать мне хотя бы один шанс помочь ему, сказал, что мне необходимо получить хотя бы один довод в пользу того, чтобы смертный приговор был заменен другим, более мягким. Для этого ему надо всего лишь передать три сообщения, которые он не успел передать перед арестом.

Хранивший молчание Ловерс встрепенулся. Он явно проявил интерес к моим последним словам.

– Что вы сказали? – переспросил он. – Я должен передать мои три сообщения?

– Надеюсь, уж в этом вы мне не откажете? – улыбнулся я. – Это никак не может принести вред вашим друзьям?»

Позже Ловерс сказал следственной комиссии, что был крайне удивлен этим предложением. Сообщения содержали информацию чрезвычайно опасную для немцев. Зачем они хотели, чтобы Лондон их получил?

Ловерс не понимал, что Гискесу нужен помощник, чтобы реализовать разработанный немцами план проникновения в радиосеть SOE. Гискес и его связисты отлично знали, что каждый радист имеет свой собственный ритм и стиль работы на ключе, причем он столь же индивидуален, как и почерк человека. Они опасались, что, если посадят за рацию Ловерса своего человека, англичане сразу же поймут, что работает посторонний.

Но Гискес не знал, что английские связисты и сотрудницы FANY всегда предельно внимательны при идентификации «почерка» радиста. Они могут не обращать внимания на мелкие отклонения от привычного стиля, поскольку он зависит от условий, в которых работает полевой агент, а они далеко не всегда являются идеальными. Если радист спешит или нервничает, его «почерк» может измениться. Но вот если сообщение содержит все контрольные знаки, а радист отвечает на проверочные вопросы, тогда оно может считаться подлинным.

Сначала Ловерс отказался сотрудничать с Гискесом. Он не поверил, что Длинный Тийс тоже арестован, и надеялся, что Таконис сумеет сообщить в Лондон о его аресте. Поэтому он был неприятно удивлен, когда увидел Такониса и Якоба ван Дийка, одного из лидеров группы Берга, в коридоре гестапо в наручниках. Затем его познакомили с сержантом Маем и лейтенантом Хайнрихом, которые пояснили, каким образом они расшифровали найденные у него сообщения. Ловерс снова отказался верить очевидным фактам и был в полном смысле этого слова потрясен, когда Гискес с улыбкой произнес:

– Не будет никакого вреда, если англичане узнают, что «Принц Эжен» действительно находится в Шидаме…

Только тогда Ловерс убедился, что немцы действительно знают шифр. Ведь в одной из радиограмм, которую он не успел передать, действительно было сказано: «Немецкий линейный корабль «Принц Эжен» находится в ремонте в доке Шидама».

В конце концов он согласился передать под контролем немцев сообщения в Лондон, но намеренно опустил ряд контрольных сигналов. Кроме того, постарался дать понять англичанам, что действует не по своей воле. Он переставил цифры, передаваемые перед текстовым сообщением, и даже несколько раз вставил в написанный на голландском языке текст английское слово «пойман», тем самым подвергнув свою жизнь очевидной опасности.

Не поддается разумному объяснению тот факт, что все эти предупреждения об опасности были проигнорированы на Бейкер-стрит. «Ошибки» Ловерса отнесли на счет спешки. И после этого в течение двух лет руководители голландского отделения SOE принимали сообщения, умело сфабрикованные Гискесом, Шрайдером и их подчиненными, считая, что они идут от агентов SOE и лидеров местного Сопротивления.

После войны руководители SOE попытались объяснить столь очевидные провалы в вопросах безопасности. В октябре 1949 года высокопоставленные чины SOE отвечали на вопросы голландской следственной комиссии. В частности, руководитель западного директората SOE заявил, что отсутствие в сообщениях Ловерса контрольных знаков не осталось незамеченным. Он заявил: «Этот факт был установлен, однако были приняты во внимание и другие доводы, в результате чего мы пришли к заключению, что агент все еще находится на свободе. Поэтому было принято решение продолжать работу».

С 12 марта и до ноября 1942 года Ловерс работал на своем передатчике с позывными «Эбенезер» в удобной квартире на Парк-страат в Шевенингене. Вместе с ним постоянно находился кто-то из офицеров абвера, СД и службы радиоперехвата. Он успел передать немало сфабрикованной немцами информации и, что принесло значительно больший вред, принял огромное количество сообщений от руководства голландского отделения SOE и собственной голландской секретной службы в Лондоне. В них содержались сведения об отправке новых агентов, партий оружия и боеприпасов, а также многочисленные инструкции, касающиеся стратегии союзников, предназначенные для тайной армии и ОД.

Гискес пытался вовлечь и Длинного Тийса в свою игру, но тот с негодованием отказался. Страстно ненавидя врагов, он однажды напал на охранника и жестоко избил его. После этого он много месяцев провел в цепях и наручниках. В ноябре 1944 года он был казнен в Маутхаузене.

Хотя Таконис так и не заговорил, из полученных сообщений стало ясно, что Таконис ранее предложил подготовить специальную площадку – зону высадки для агентов SOE. Для этого он хотел использовать территорию к югу от Зауткампа на берегу канала Райтдип. Эта местность была очень неудобной для немцев, потому что в том районе было довольно много отрядов Сопротивления. Гискес не без оснований опасался, что его собственный «комитет по встрече агентов», составленный из голландцев-предателей, будет легко раскрыт настоящими членами движения Сопротивления.

Поэтому он приказал Ловерсу предложить другую зону высадки – на заболоченных землях к северу от Штейнвика. Это не устроило Бейкер-стрит. 25 марта Ловерс получил приказ встретить агента по кличке Абор. Он должен был прибыть в течение сорока восьми часов и прыгать на площадку в Ассене.

«Подготовьте площадку в Ассене. Потребуются помощники. Будет один агент и несколько контейнеров. Сигнальные огни в виде треугольника, в одной вершине белый огонь, в двух – зеленый».