Текст книги "Портал"

– Благодарю, – сказал Доминик. – Что бы я без тебя делал, ума не приложу.

При этих словах он почувствовал под собой толчок. То, обо что он споткнулся, зависло в воздухе, жужжа.

– Что за фигня? – бледный перепуганный Доминик крепко держался руками за бока животного. Они мчались в туннеле, куда их несла парящая платформа, которая вдруг активизировала свой воздушный двигатель. Может, это они случайно его запустили? И тут на ум сам собой пришел ответ: тот самый браслет – если верить старику Ризу – является неведомой, но возможной технологией будущего для всего человечества. Он реагирует на чувства, буквально читает и воплощает желания. Возможно, именно браслет выступает в роли ключа к внеземной технологии другой планеты, а он, Доминик, лишь его носитель!

Из туннеля на скорости шестьдесят километров в час их вышвырнуло в зал.

На его потолке висели крошечные мерцающие бусинки капель, на дне же трепетало зеленое густое пламя. Они повисли посреди огромного округлого пространства, тусклый зеленоватый свет отражался под дном платформы и в их ярко блестящих в этом свете глазах. Взволнованный и возбужденный, Доминик удивленно посмотрел вниз. Субстанция, колеблясь, двигалась и текла, словно в ней жила мощная сила. Она на мгновение приоткрыла в своей губительной глубине человеческий силуэт: растрепавшиеся длинные черные волосы, точеные плечи, свободно парящие руки, раскинутые в стороны. Потом обнаженное, хрупкое с такой высоты тело накрыло зеленой волной, и морок внезапно исчез, как и явился.

– Женщина… Там? Как она туда попала? – Доминик, задыхаясь, отходил от перенесенного ужаса. Платформа начала плавно двигаться вперед. Еще некоторое время они мчались, пока платформа не остановилась на первом перекрестке. Они сошли с нее, и платформа укатилась в глубокую нишу в одной из стен. Впервые они столкнулись с сетью туннелей: семь проходов, в некоторых даже горел тусклый голубой свет. Внутри ощущалась освежающая прохлада, не то что наверху. Доминик наконец успокоился и перевел дыхание. Теперь они стояли перед сложным выбором: куда идти дальше?

Оба выбрали путь к свету и тут же об этом пожалели. Завернув за угол, Доминик вошел в воду. Вокруг него высоко разлетелись брызги, а где-то впереди по воде пошла рябь. Он заметил, что на конце дальней стены, где свет переходил в полумрак, застыла толстая вытянутая труба, блестящая и склизкая. Он смотрел с тревожным нетерпением, ожидая, что «это» сейчас оживет и помчится на них.

И вдруг его самые страшные опасения подтвердились: неподвижный силуэт невероятно ловко ворвался в воду, которая тотчас сомкнулась над ним. Доминик и волк не стали ждать и бегом умчались прочь.

– Что это было, черт побери! – они переводили дух после побега. Доминик не мог отделаться от чувства, что их преследуют, что над ними нависла какая-то угроза. Он, вопреки своему желанию, полез в карман за браслетом, нацепил его на запястье и попытался сообразить, что делать теперь. Но стоило ему раскрыть глаза, как он увидел, что от его ног в черный туннель уходят человеческие следы, светящиеся флуоресцентным светом. Доминик подумал: вдруг эти следы выведут их к брату? Он очень надеялся на это.

– Скорее, Джек, пока еще не поздно…

Глава 17

Черные бесконечные туннели в этом странном комплексе, напоминающем муравейник, водят меня кругами. Я без труда спустился в подземелье, а вот обратный путь наверх найти до сих пор не смог. От безвыходности я начинаю негодовать, кипеть от злости и усталости, разражаться про себя проклятиями.

Я уже ненавидел себя за то, что имел смелость искать временное спасение в глубине неизвестной планеты. И хотя мне пока везло, и я даже сумел обнаружить целый комплекс жилых помещений, через некоторое время мне пришлось уйти в лабиринт, и все это из-за маниакального стремления вырваться к небу, почувствовать почву под ногами, дуновение ветра, увидеть дневной свет, в конце концов.

В носу уже давно поселился запах тлена и распада. Время застыло в этом безмолвном, покинутом всеми мире. Меня уже давно мутило, я не помню точно, сколько нахожусь в этом больном, лихорадочном состоянии. Я уже почти не верил, что выберусь отсюда живым. Никто не способен предугадать повороты коварной судьбы в этих туннелях, где я выступал в роли желанного ужина.

Я, естественно, взвешивал риск, анализировал и оценивал каждый свой шаг.

На запястье я ощущал приятную тяжесть. Когда я оказался по колено в воде, то и помыслить не мог, что там, где-то на дне, притаился кто-то живой и смертельно опасный.

Я аккуратно провожу по шероховатой влажной плите стены пальцами. В ее ложбинках и трещинах скопилась плесень, грибы, наросты. Капли снова и снова разбиваются о воду. Браслет освещает добрую четверть стены. Я совсем недавно открыл его новое свойство: он отлично заменяет фонарик, и его сияние исчезает по моему желанию: стоит мне этого захотеть, как меня тут же окутывает полутьма.

Я разглядываю тень у левого края стены: кто-то всплыл близко к поверхности. Я не знаю, что это, и мой внутренний голос отчаянно вопит, призывая к осторожности. Одно я знаю точно: этой тени просто неоткуда взяться.

С замиранием сердца ожидаю беды, стою, не шевелясь. Но уже поздно: свет браслета, как маяк, привлек любопытных хищников. Тень, которая лежала неподвижно, вдруг поплыла в мою сторону. Бежать по воде, когда она тебе по колено, невероятно трудно, особенно если еще и стараться двигаться как можно быстрее. Пока я мчусь (очень, очень медленно) по затопленному туннелю, за моей спиной из недр подымается нечто огромное, склизкое, напоминающее древнекембрийского трилобита, обитавшего в море миллионы лет назад. Но те трилобиты были просто крохотными и едва ли состояли в родстве с двухметровым существом, которое резво плывет за мной, издавая что-то вроде свиста.

Мои ботинки скользят по склизким массивным ступеням, но я влетаю в сухой и прохладный коридор с высокими стенами и потолком. Свирепое создание не отстает: я слышу неприятное шарканье длинного тела по каменному полу. Мощный комок мышц свистит, шипит, урчит и издает еще черт-те какие звуки.

Я мчусь без оглядки, чувствую затылком тяжелое дыхание в миллиметре за спиной.

Первый удар проходит мимо. На меня вдруг накатывает паника. Никогда в жизни я не испытывал такого сильного отчаяния. Силы иссякают, ноги начинают заплетаться, сознание норовит отключиться. В последние часы подобное состояние преследует меня. Я чувствую резкое дуновение ветра в районе поясницы и вдруг отчетливо понимаю, что это существо вновь бросилось вперед, но опять промахнулось и теперь продолжает смертельную охоту за прыткой добычей.

Проскальзываю в первую попавшуюся дверь, и перед моим носом разъезжаются две массивные плиты. Я оказываюсь в круглом зальчике – еще одна из десятка развилок на моем пути, только стены здесь сложнее, искрит током на полу вырванный провод.

Мое падение на ровном месте может показаться странным, но на самом деле у меня начался приступ головокружения. Пространство поплыло, и я падаю без чувств на пол. Кожей ощущаю тварь рядом. Сначала сдавливает щиколотки, затем острая боль вонзается в голени, бедра, внутренности, я вскрикиваю. Проваливаюсь в забытье, через минуту прихожу в себя и вижу, как склизкое светло-серое тело скручивается вокруг меня в спираль. Меня трясет в лихорадке, я захлебываюсь в собственном поту. Злобный червь поднимает надо мной безликую морду, свирепо, торжествующе свистит, распахивает шарообразную пасть с рядом острых маленьких зубов, по которым стекает нитями слюна.

Я чувствую, что стальные мышцы ломают меня, я начинаю сипеть, а потом сжимаю челюсти от острой боли в ребрах.

У меня перехватывает дыхание, перед глазами пляшут разноцветные пятна, из груди вырывается сдавленный хрип. Что происходит? Почему я позволил себя схватить? Куда делась моя сила и бешеное стремление выжить? Я сумел вырвать из бреда и несвязных воспоминаний о своей далекой жизни образ Миры Джонс.

На секунду, только на миг, вспомнил, как я подставил невинное создание, обрек ее на погибель, не смог защитить от Демона. И когда меня уже должны были начать поедать, слышу приглушенный стон. Оказывается, у меня заложило уши, и я едва отличил звон в ушах от визга или выстрела.

Я с силой отрываю голову от пола. Мне чудится грохот, но я не могу понять, что это за звуки, что они означают. Воздух пропитывается запахом пороха. Наконец, мне удается разглядеть, почему ползучую гадину колошматит в неистовстве. В ее теле, посреди рваного месива, что-то торчит. Из дыр вытекает ручьями бледная жидкость, несколько омерзительно вонючих капель попадают мне на лицо и в рот, и меня чуть не выворачивает наизнанку.

– Только попробуй сожрать моего брата! – слышу знакомый голос. Я не могу сейчас думать, меня мучат боль и удушье, я чувствую, как постепенно проваливаюсь в забытье.

Смертельные тиски слабеют, и я могу свободно вздохнуть. Червь рассержен тем, что его пир прервался, но и обрадован новым мушкам, подоспевшим прямо к трапезе. Он решил вначале наказать обидчика, пронзить его невидимым жалом, а потом вернуться и расправиться со мной. Тварь наконец выпускает мое измученное тело из своих смертельных объятий. Я ничего не чувствую, только мучительно сдавливает глотку и душит надсадный кашель.

Я ничего не вижу, но узнаю этот голос. Когда-то, быть может, в другой жизни, он принадлежал моему брату Доминику. Но как он здесь оказался? Ведь никто не знает, где я.

Где-то поблизости рычит волк. Я валяюсь в пустом зале, освещенный вспышками и грохотом молний. Один за другим, выстрелы находят цель снова и снова, а гигантский червь продолжает бороться, не оставляя попыток выбить ствол из рук Доминика, обвиться вокруг него, раскрошить кости, а затем проглотить.

Нападающий не теряется, он подманивает обезумевшего червя-трилобита к себе. Тот никак не решается напасть, он оказался между человеком и животным, и теперь по очереди отпугивает их от себя шипением. Доминик подскакивает к искрившему молниями проводу, вытягивает его из короба и всаживает глубоко в разверзшуюся пасть. Раздается громкий визг, полный боли и ненависти.

Доминик еще раз стреляет в голову чудовища и обходит его со всех сторон, чтобы убедиться в его смерти.

Я откидываю голову назад, чтобы разглядеть, что там, черт возьми, происходит. Кто-то пытается облизать мой грязный потный лоб. Я узнаю учащенное дыхание, стучащие рядом по полу острые коготки.

– Джек, как я рад тебя слышать. Ты живой, – я опять кашляю и хриплю.

Я вновь чувствую удушье. Краем глаза замечаю приближающийся размытый силуэт высокого мужчины. Он спешит ко мне, а я едва удерживаюсь на грани сознания.

– Майки, ну ты как? – голос брата дрожит от счастья, его тоже переполняют эмоции. – Не думал, что увижу тебя. Ну, по крайней мере, я себе не так это представлял.

– Я тоже, Доми, – я изображаю плохое подобие улыбки.

Он помогает мне сесть, затем я сплевываю кровь на пол. За мной внимательно следят две пары глаз, кто-то уже счастлив, а кого-то продолжают терзать нехорошие предчувствия.

– Мы выберемся, обещаю, – взволнованно говорит Доминик.

– Я знаю, братишка.

С озабоченным видом Доминик рассматривает меня своими голубыми глазами, пытаясь навскидку оценить мое состояние. И вдруг он замечает браслет на моей руке и, недоумевая, протягивает свою кисть.

– Разве ты не потерял его возле клумбы, которая оказалась порталом в этот мир?

– Верно. Потерял, он выпал из кармана, когда та тварь подбросила меня на своих клешнях. Ты ведь ее тоже встретил в особняке, ну или в саду?

– К сожалению, да! – отвечает он. – Ты здесь один?

– Почему ты спрашиваешь?

– Женщина по имени Мира Джонс, она случайно не попала сюда вместе с тобой?

Я отрицательно качаю головой.

– Я обещал некоему мистеру Ризу разыскать не только вас. Я до последнего верил в версию убийства, и отец и сын Ризы были у меня первыми подозреваемыми. Я собирался пристрелить этого старика…

Меня невольно позабавили его слова.

– Тварь напала на нее, когда я сидел в амбаре, – говорю я. – Мне так жаль… Это я виноват в том, что с ней произошло. Я оставил ее совсем одну с этим чудовищем, не знаю, была она в тот миг мертва или просто в обмороке…

– Я не нашел на территории особняка никаких тел, кроме обглоданного трупа собаки.

– Нет… нет… – я был охвачен болью и сожалениями. – Я должен ее найти, Доминик, я никуда не вернусь без нее.

– Тогда спешу тебя обрадовать. Мне кажется, я видел в этом комплексе твою Миру.

– Скажи мне, где? – у меня перекрывает дыхание. – Она жива?

– Не уверен, Майкл. Там, где я ее обнаружил, невозможно дышать. Она угодила в какую-то зеленую субстанцию. И я еще не придумал, как ее оттуда достать.

– Идем, – я пытаюсь встать, но тут же падаю обратно. – Кажется, у меня проблемы с ногами, я их практически не чувствую.

– Тебе необходимо отдохнуть, Майки. Посиди немного, – он садится рядом. – Сколько ты здесь пробыл?

– Не знаю, может, неделю, а может, всего пару дней. Я удивлен, что ты вырвался ко мне, несмотря на Элизу. Она ведь тебя не простит.

– Я знаю, но она слишком далеко зашла…

– В смысле? – удивляюсь я.

– Я сейчас не хочу о ней говорить.

– Вы расстались?

Он молча смотрит на меня исподлобья.

– Хорошо, забудь. Я смотрю, ты подготовился к нашей встрече, – я пробую указать на рюкзак, но мне едва удается это движение.

– Да, как видишь. Это на всякий случай, если вдруг тебя снова придется вырывать из чьих-то объятий, – Доминик нахально улыбается. Потом его лицо каменеет, и он смущенным голосом говорит: – Хочу извиниться перед тобой, Майкл. На меня будто снизошло затмение, я сожалею, что позволил Элизе разрушить наши отношения. Я оставил тебя одного и не заметил, как сам оказался обманут и отгорожен от мира… – взгляд брата был печален и хмур.

– Что произошло между вами, Доми?

– Она не любила меня. Представляешь, никогда не любила… Все эти пять долгих лет Элиза врала…

Я задумываюсь и все же спрашиваю его:

– Тогда для чего она удерживала тебя столько лет? Почему ненавидела меня?

Доминик отмалчивается, но, кажется, мне удается прочитать ответ в его блестящих глазах. Я был прав на ее счет с самой нашей первой встречи.

– Ты понимаешь, что тебя ожидало, если бы я не успел? Если бы меня здесь вовремя не оказалось?

– Понимаю, – я устало смотрю перед собой. – Меня бы сожрали…

– Постой, – Доминик удивленно смотрит на меня, затем оживляется, вынимает из кармана куртки фонарь, включает его, направляя луч мне в лицо.

– Ты что, сдурел? – я жмурюсь от резкой боли, из глаз текут слезы.

– Прости, я думал, мне показалось, но теперь вижу, что нет. Майк, что с твоими глазами?

– А что с ними? – его странный вопрос озадачивает меня.

– Их цвет изменился. Они всегда были светло-голубыми, а теперь фиолетовые… – он опускает фонарик, но продолжает изучающе смотреть мне в глаза. Не скрою, его слова стали для меня сюрпризом.

– Наверное, виновата местная еда. Но у меня не было выбора, пришлось есть, чтобы выжить.

Не уверен, что это было хорошее объяснение, но Доминик молчит. Волк ложится у моих ног.

– Джек, как же тебе удалось спастись? Я видел собственными глазами, как существо набросилось на тебя, словно медведь на лису.

Мы помолчали. Доминик первый нарушает пятиминутную тишину:

– Я не заметил на поверхности ничего съедобного. Местные растения мне показались весьма ядовитыми. Я боялся даже прикоснуться к ним. И хотел тебя спросить, зачем ты спустился под землю? Тебя что-то спугнуло на поверхности, так?

– Ты хочешь знать, почему я здесь?

– Да, – немного подумав, он утвердительно кивает головой. – Расскажи, что с тобой произошло!

– Я так же, как ты, Доминик, попал в этот мир через портал, какой-то энергетический разлом. Названий у этого множество, и вряд ли нам дано до конца осознать, где мы оказались на самом деле. Мы можем долго строить предположения и гадать, но все равно ничего не узнаем.

Я валялся на земле, в темной пещере, и все мое тело словно пронзали острые иглы. В темноте меня окружали шорохи и звуки. Они сопровождали меня, даже когда я взбирался по уступам стены, спасаясь оттого глубинного гула.

Поверхность, как ты уже понял, Доминик, почти непригодна для жизни из-за удушливой атмосферы и высокой температуры. Пока я бродил в поисках укрытия, то размышлял над тем, как вернуться домой, на Землю. Если бы я тогда не выронил браслет, возможно, в пещере приоткрылся бы проход назад. Но я не мог вернуться без браслета, поэтому решил найти временное убежище, где смог бы переждать свой личный и, я надеялся, временный апокалипсис.

Я заметил, что в сумерках, среди острых отрогов и колючих лесов, блестит высокая башня из голубого камня. Я побежал к ней по рыхлой земле, через лес. Лучи планеты, которая скрывается за грозовыми облаками на юго-западе, заливают уничтоженные временем постройки чудесным белым сиянием.

Я опрометчиво углубляюсь в джунгли, разбуженные горячим ветром. Вместо того чтобы осмотреться в развалинах, я дохожу до подножия гигантской скалы.

Я подумал – вдруг это конец этого мира? Но я вынужден был вернуться и вскоре обнаружил люк в темноту. Без фонарика, конечно, делать там было нечего. Но этот лабиринт подарил мне ночлег, прохладу, стал укрытием. На поверхности я не чувствовал себя в безопасности ни на секунду. В общем, я рискнул и спрыгнул вниз, во тьму.

Но в отличие от тебя я выбрал правый туннель. Глаза быстро привыкли к полумраку, и я заметил шагов через сто, справа, в углублении стены запечатанный вход. Я подхожу к нему, и две широкие плиты с шипением, выпуская клубы пара, разъезжаются в стороны. Я вхожу, и дверь почти беззвучно закрывается за спиной. Я иду вперед, по длинному, освещенному полосами света туннелю, и прихожу к перекрестью туннелей. Короче, я опять стою перед выбором. Наконец, после непродолжительных блужданий, я выхожу в жилую галерею – функционирующий сам по себе комплекс помещений. Овальные раздвижные двери выходят в широкие коридоры, которые пересекаются в виде буквы X. В центральном зале на полу детали каких-то устройств, среди огромных железных блоков сложной ЭВМ мерцают зеленые и розовые светлячки. Внутри темень, но стоит приблизиться к любой вертикальной поверхности или полукруглой нише, как включается свет. Но я стараюсь держаться в тени: глаза к ней более или менее привыкли, да так и безопаснее.

В первой же каюте вижу кровати с серебристыми изголовьями вокруг центрального компьютера, который похож на кристалл, пронизанный множеством зеленых пузырчатых трубок. При помощи этих же трубок кровати соединены с компьютером, а по всей комнате разносится резонирующее звучание. Я ни к чему не прикасаюсь. Вижу, что многие приборы исправно функционируют. Жители все оставили на своих местах, они будто ненадолго отошли и скоро вернутся.

Я не могу унять беспокойство. Но топтаться на месте в этом жилом секторе я тоже больше не в силах: все-таки нет никакой уверенности, что обитатели не вернутся. К сожалению, еды я тоже не обнаружил, и голод и жажда гонят меня по запутанным бесконечным ходам.

Я снова иду по лабиринту сквозь полумрак, изредка встречая на развилках необычные светильники, мерцающие зеленым светом. Потом я сбиваюсь и застреваю в этой нескончаемой путанице коридоров, они же все здесь одинаковые. Меня поразил туннель, идущий прямо на десять метров, – на его обшитых железом стенах хаотично двигались флуоресцентные пятна. В крошечной комнатке я слышу металлический запах и вижу, что на полу лежат просто горы браслетов. Вот там я и взял себе этот. Когда я нагнулся за ним и увидел в нем свое отражение, то просто вздрогнул от одного своего вида.

Я надеваю браслет на руку. Я должен убедиться в том, что он себя ведет точно так же, как мой, который я потерял возле клумбы. Я протягиваю руку вперед, думая о том, что мне нужен свет, и теплое сияние браслета освещает самые темные углы коридора. Мне даже дышать стало легче. К сожалению, меня не отпускает естественная нужда, которую необходимо удовлетворить, а также чувство голода и страшной жажды.

Я выбираю «апартаменты» для отдыха. Вместо двери здесь мощные гудящие плиты, внутри, у белой стены с полками, всего одна койка. Серые длинные провода от изголовья тянутся к белому компьютерному блоку. Слева от кровати стоит столик с витыми ножками, на нем лежат какие-то карты с пластинами, для которых в блоке специально подсвечены желтым, красным и фиолетовым светом разъемы.

Я лежу на кровати в полной тишине. Мне, наконец, удается погрузиться в беспокойный сон. Просыпаюсь я от нестерпимой боли в плече. Я не осматривал свои раны, и теперь меня одолевает ужас, и тело сводит судорогой. Я немного успокаиваюсь и заставляю себя ровно дышать. Стискиваю зубы, встаю, чтобы размяться.

Пару минут я так и стою, но вдруг странные звуки заставляют меня прильнуть к твердой поверхности раздвижных плит. По ту сторону слышны громкие отрывистые шаги. Я отпрыгиваю назад и уже представляю, как по ту сторону меня ждет существо из моего дома. А что, если оно прошло за мной через портал в клумбе?

Я чувствую, как кровь отлила от лица, и прикусываю до крови нижнюю губу.

Но слышу только гробовое молчание.

Звуки шагов мимо моего укрытия затихли так же внезапно, как появились. Но мне казалось, что незнакомец никуда не делся, что он просто прислушивается, как и я. Меня словно парализовало, я не шевелился, так что через пару секунд этот некто спокойно отошел от двери, и стало совсем тихо.

Вот бы узнать, кто это был! Еще один путешественник, которого так же, как и меня, преследует кошмар из особняка, или местный обитатель и хозяин подземного комплекса?

Я возвращаюсь к кровати, нервно растираю пальцы. Из прокушенной губы течет кровь, я случайно проглотил несколько капель, и меня чуть не выворачивает наизнанку.

Какие же они, таинственные жители этого места? Кто они? Представляют ли угрозу, если их случайно повстречать, есть ли возможность спастись от них бегством?

Белый блок в комнате начинает свистеть все сильнее. Я невольно тянусь к проводкам, хочу выдернуть их. Но потом моя ладонь беспомощно вздрагивает, повиснув в воздухе, и медленно возвращается на колено. Лучше ничего не трогать.

Одна-единственная мысль не дает мне покоя, терзает и мучает, заставляет сердце обливаться кровью: я ничего не знаю о судьбе Миры Джонс. Оставил я ее без сознания умирать или она уже была мертва? Все происходило слишком быстро, слишком стремительно: борьба с чудовищем, попытка защитить любимую – и вдруг провал! Я оставил ее там совсем одну, в опасности, и теперь, возможно, ее постигла участь этого сумасшедшего Стива Риза и его хаски. Невыносимо терять любимых, продолжая при этом бороться за собственную жизнь. Осталось ли в этой жизни хоть что-нибудь стоящее, кроме младшего брата, да и то между ним и мной стоит его жена-стерва? Работа? Едва ли она принесет мне успокоение и даст смысл жизни. Но я живу, продолжаю жить, и у меня есть четкий план и стремление выжить несмотря ни на что, желание бороться за свою шкуру, пока хватит сил выносить испытания.

Я борюсь с собой около получаса. Наконец, пересиливаю свой страх и пытаюсь выйти из комнаты. Оказывается, это не так просто, и проходят минуты, пока я понимаю, что необходимо сделать. В стене я обнаруживаю шершавую прямоугольную пластину, слегка касаюсь пальцами ее ребристой поверхности и слышу гул.

На языке вертятся проклятия. Будь он сотню раз неладен, этот лабиринт с его обитателями. Я хочу видеть впереди яркий свет, в котором я бы не плутал, не сбивался с пути. Нет смысла идти дальше в глубину. Я планирую сегодня же найти обратную дорогу к лазу, выбраться на поверхность планеты и возвратиться как можно скорее в пещеру. Не знаю, сколько я ковыляю, но меня обступают плотные стены, высокий потолок и мерцающее освещение под ногами. Раньше я запоминал дорогу, но когда нашел гору браслетов, совсем забыл об этом и теперь, естественно, заблудился. Нет никаких знаков и меток, которые помогли бы найти обратный путь. Придется довериться чутью и пока еще сопутствующему везению, но при этом необходимо избегать любых контактов с неизвестным разумом.

Я поворачиваю влево, затем иду вдоль волнообразной линии на серой стене. Силюсь восстановить проделанный путь, а сам в замешательстве прирастаю к месту, когда ноги приводят меня к перекрестку восьми ходов. Справа от меня, в высоком и широком треугольном туннеле, я впервые замечаю поезд или что-то очень похожее на него. Плоские железные рельсы прикреплены к стене, а сам поезд висит в воздухе, в метре от поверхности. За ним, вдалеке, виден желанный дневной свет, и меня, как мотылька на свет, влечет этот кусочек розоватого неба. Я едва сдерживаю желание бежать к нему.

Я ухожу от туннеля, не оборачиваясь, и обращаюсь с вопросами к браслету, но тот молчит, словно издевается. Мысли начинают путаться, голова раскалывается от боли, рябит в глазах, крупные слезы катятся по щекам. Туннели оканчиваются, и через огромное жерло я попадаю в зал немыслимых размеров. Я прищуриваюсь, но не могу разглядеть помещение. Рассудок неожиданно мутнеет, начинает мутить, сердцебиение учащается. Скоро я теряю всякое желание двигаться.

Я продолжаю стоять неподвижно, накапливая силы. Чувство голода притупляется, а вот жажда все мучительнее.

Зал укрыт бесконечно высоким куполом, врезающимся в острые мысы скал. За полупрозрачными стеклами-сотами с железными рамами бушует вода – море или океан, уходящий далеко за горизонт. Я вздрагиваю и отшатываюсь назад при виде скользнувшей близко к стеклу таинственной тени в непроницаемой бездне. Так необычно и удивительно все, что я вижу перед собой!

Поднимаю голову вверх и вижу чистое розоватое небо, перламутровые облака, мчащиеся на юг. На планете царит день, и это хорошая новость. Отлично, только бы попасть на поверхность, когда будет еще светло.

Голубой луч браслета гаснет, и я на некоторое время избавляюсь от ноющей тяжести, вздыхаю с облегчением. В зале достаточно светло, чтобы осмотреться. Метрах в семи от морского дна стоят прозрачные капсулы из какого-то сплава, половина из них заполнена сочно-зеленой жидкостью, напоминающей обычное желе. Другие капсулы прозрачны, у некоторых крышки разбиты вдребезги.

Я останавливаюсь возле той, в которой в каком-то зеленом веществе шевелится местный морской дьявол, похожий на эмбрион. Он шевелит ластами и сверкает золотистыми зрачками на фоне черных белков. Когда это неистово лупит по стеклу одним из двенадцати плавников, я шарахаюсь от капсулы подальше.

Я отправляюсь блуждать дальше. Каким смельчаком необходимо родиться, чтобы поймать крупного по человеческим меркам монстра и запечатать его в банку, словно сардину? Представляю, какого размера должны быть оба родителя. Надеюсь, это не тень его матери я видел несколько минут назад за стеклом!

Лучше не думать ни о чем. Постепенно я успокаиваюсь и оглядываюсь кругом в надежде найти укромное местечко для отдыха.

Громадный зал купается в сполохах разноцветных огней. По центру расположен самый огромный кристаллический компьютер, какой мне довелось видеть в этом комплексе. Вокруг него на равном расстоянии располагаются узкие многогранные колонны высотой около тридцати метров. Покрывающая их поверхность выглядит как правильный квадрат из черного камня, по которому, как лианы, свисают вниз трубы различного диаметра и цвета. В стороне зависли предметы, очень похожие на телевизионные экраны, кушетки, блоки, цилиндры, ящики, с другой стороны – целая свалка непригодных обломков металла, уменьшенная копия туннелей, куда можно протиснуться только ползком.

Я думаю остаться здесь. Тут светло, много укромных уголков, куда можно забиться при внезапной угрозе, и лучший обзор двух проходов из любой точки зала. Я опускаюсь на пол, глядя в сторону океана. Затылком упираюсь в колонну, в животе громко урчит, а я улыбаюсь.

Вечер здесь удивительно завораживающий, здесь нет плавного перехода дня к вечеру или ночи к утру, закат розовато-молочный. Достаточно двух или трех минут, чтобы блеклые краски приняли новый, иссиня-фиолетовый оттенок.

За прошедший час огромная планета в россыпи блистающих звезд трижды ослепляла, восхищала меня и ныряла за колышущийся горизонт. Когда это было в третий раз, мой браслет сверкнул голубой вспышкой.

– О, нет… – подскакиваю, как ужаленный, неожиданно чувствуя пронзающую боль в плече. Не могу поверить, что ко мне в этот час умиротворения кто-то приближается.

Но скрежет по камню заставляет меня искать укрытие. Я не успеваю отойти от колонны. Скрежет доносится из левого туннеля, очень близко. Я просчитываю несколько вариантов отхода к укрытию. Сижу тихо, меня пробирает дрожь, которая заставляет меня отвести глаза от прохода в тот самый момент, когда там появляется Тварь из особняка.

Следующую пару мучительных минут я не отрываю от нее взгляда, замечаю, как ее черные бездонные глазницы внимательно сканируют пространство. Что же еще здесь можно искать? Тут ничего нет, кроме его собственной бледной тени. Оно не может знать обо мне, я еще ни разу ни с кем не сталкивался нос к носу. Ужас разрывает сознание на части. Пути отхода из зала лежат передо мной и перед Тварью. Я слежу за ее передвижениями, смотрю, как она медленно обходит подвешенные экраны, отшвыривает части проводов, будто она хозяин здесь. Слишком свободно разгуливает, не таясь, не думая, что ей кто-то способен дать отпор.

Вдруг я замечаю свою тень, по которой меня легко обнаружить. Мое убежище выдает меня. Мне давно пора уходить с открытого пространства.

Бестия орудует смертоносными клешнями, но сейчас она о чем-то задумалась. Она выводит на металле непонятные мне метки и символы, затем резко застывает, как статуя, и мотает головой, принимаясь рыскать дальше. Я перебираюсь за следующую колонну, но она, будто почуяв мой запах или присутствие, постепенно приближается ко мне. Мне приходится рискнуть, но, к счастью, у меня получается слиться с тенью следующей колонны.

Двигаться приходится быстро и беззвучно. Когда нас разделяет пара шагов, я решаю переместиться за одну из двух примерно метровых в высоту перегородок. Теперь два прохода становятся гораздо ближе ко мне, а значит, шанс улизнуть возрастает в сто крат. Я все еще медлю, приседаю, осторожно выглядывая из-за угла. Пока тварь застревает между дальних капсул, я быстро перебегаю за следующую перегородку, более короткую, из какого-то толстого сплава. Пригибаясь, ползу на четвереньках. Это очень неудобно и рискованно, я решаю приподняться, выбирая, по какому из тоннелей мне уходить отсюда. У меня есть два пути: по одному я сюда пришел, о другом я ничего не знаю и понятия не имею, что мне в нем повстречается: вода, еда, другие твари, свобода или смерть?