Текст книги "Портал"

Я, наконец, отваживаюсь на короткую перебежку, но тут из-под моих ног раздается скрип. То существо я больше не слышу и не пытаюсь за ним следить, но не надо быть ясновидящим, чтобы понимать, куда оно сейчас пристально глядит.

Я прислушиваюсь к монотонному звону в голове. Никаких шорохов, никакого напоминания о себе, лишь холодок бежит по моей спине и заставляет волосы шевелиться. До меня наконец доходит, почему тишина висит так долго. За моей тенью появляется другая – длинная, с четырьмя парами конечностей.

Медленно оборачиваюсь. Существо стоит позади, чуть раскрыв зубастую пасть. Видимо, мое присутствие стало для него не меньшим сюрпризом, чем для меня – само существование этой планеты, перенос сквозь пространство и способности браслета на моей правой руке. Хотя чего уж там, браслет давно уже перестал меня удивлять.

Я медленно поднимаюсь, громко сглатываю и пытаюсь набраться немного решительности. Это не помешает, особенно сейчас, когда и деваться-то, собственно, некуда. Вот же я влип!

Стискиваю зубы и кидаюсь вправо, к экранам. Чудовище несется по пятам, шипя и взвизгивая от предвкушения. Каждый шаг мне дается с невероятным усилием. Я сильно ослаб и порой чувствую головокружение. Я мечусь среди гор слабо мерцающей техники, доживающей свои последние годы или десятилетия. Только сейчас живо представляется трагедия мощной цивилизации: они, эти монстры, уничтожили всех, они убийцы, неустанно выискивающие трофеи для забавы. А ради чего еще уничтожать целые города?

Я не позволю убить себя слишком легко. Воздух наполняется вибрацией.

Я делаю глубокий вдох, нагибаюсь и лезу под ящик. Тварь застревает на месте, ей не дают протиснуться тесно стоящие коробки у левой стены зала. Кто-то удачно соорудил эту свалку, которая помогла мне получить фору. Но едва я успеваю перевести дух, как клешня режет на голени брючину. Тварь истошно кричит, колотит руками, разбрасывая и выдергивая из сверкающих серебром блоков провода, которые хаотично висят повсюду, словно лианы.

Я скрываюсь за коробкой в виде буквы П. Силуэт бестии исчезает, на мгновение мелькнув справа от завала, и тут я решаю прибегнуть к силе браслета. Я всем сердцем желаю ей провалиться на месте, сгинуть в черной бездне. Пока я так мечтал, враг притаился, и я оказался в еще большей опасности: мне теперь неизвестно, где она и с какой стороны ждать нападения.

О чем я только думал, зачем позволил ей ускользнуть из поля зрения?

И сработает ли мое желание? Я безвольно ложусь на прохладный пол. Выжидаю, когда существо не вытерпит и обрушит весь свой гнев на эти стены, которые укрывают меня, защищают и не позволяют ужасу и страху овладеть мной полностью. Но никто не появляется.

Я неторопливо ползу вперед, огибая острые углы. Когда показывается выход из маленького лабиринта, я вижу, что возле бокового выхода из зала зияет зловещей темнотой яма. С минуту разглядываю ее, лежа на животе.

– Сработало, – шепчу я. Значит, Тварь можно заманить в бездну, иначе она ни за что не откажется от преследования. Она обязательно загонит меня в тупик, где мне не поможет никакой чудодейственный браслет.

Тварь с шумом и грохотом падает сверху, разрушая все препятствия между нами. Я выскальзываю из прохода в последний момент, прежде чем эта груда, разрывающая в неистовстве металл острыми скрюченными когтями, валится на место, где я только что был.

Я быстро добегаю до ямы, обхожу ее и теперь стою, не таясь, с другой стороны обрыва. Меня затягивает абсолютная тьма, я ощущаю, как мое сознание стремится меня покинуть и скользнуть вниз, раствориться в ней. Крепко сжимаю кулаки, на руке вздувается вена. Я стою твердо, не шелохнувшись, и мы несколько мучительных мгновений разглядываем друг друга, словно соревнуясь, кто кого переглядит и не умрет при этом от смертельного ужаса. «Стой на месте! Не смей двигаться!» – говорю себе я.

В какой-то момент мне кажется, что моя попытка избавиться от Твари провалилась, и сам замысел был абсурден. Этому существу ничего не страшно.

Его длинные острые клешни легко растерзают меня на мелкие кусочки и разбросают их по всему залу. Но я понадеялся на силу браслета и собственную хитрость, и что из этого выйдет, не знал.

Существо внимательно смотрит себе под ноги. Сейчас оно обойдет яму, и все, я пропал. Теперь, когда оно заметило ловушку, я прощаюсь с жизнью, не питая иллюзий и надежд. Наша игра в кошки-мышки затягивается. Мои нервы рвутся, словно струны виолончели. Отчаянный последний вдох, и я вижу: нога повисает над чернотой. Неужели оно не видит провала?

Прежде чем бездонные глаза на обтянутом бледной кожей лице фиксируются на моем браслете, существо падает в яму и исчезает в угольно-черной пропасти.

Я мысленно желаю ловушке скорее захлопнуться, чтобы Тварь не выскочила обратно и не свалилась мне на голову с потолка.

Я бреду к выходу из треклятого зала, который мог бы стать моей могилой, морщась от донимающей боли в плечах, куда ранее вонзались острые концы клешней. Жаль, что во время той схватки у клумбы я потерял не только браслет, но и револьвер Риза. Оружие мне сейчас пригодилось бы.

Я покинул зал другим путем, решив, что Тварь выбирает туннели поудобнее.

И я отыскал все, о чем мог только мечтать. Прежде всего, конечно же, еду, отсрочив смерть от голода и от жажды. В одном из жилых секторов я нашел бесконечно длинные прозрачные инкубаторы, заполненные до середины темной рыхлой землей с примесью оранжевого песка и камней. Из почвы выделялись испарения в виде бледно-охристого тумана, очень тягучего, местами непроницаемого, на гигантских грядках росли короткие толстые стебли со свисающими вниз ягодами. Плоды были не больше спелой сливы, красновато-бурые, мягкие и скользкие. Я оказался посреди раскинувшихся далеко-далеко плантаций, и на них росли одинаковые растения с плодами. Пришлось засунуть руку в инкубатор – другого выхода у меня все равно не было.

Конечно, я рисковал отравиться. Но без еды смерть тоже неминуема. Конечно, смерть от маленькой ягоды – это не героизм, и она может быть довольно мучительной. Но проблема в том, что выбора у меня нет. Ненавижу эту планету, ненавижу этих тварей, ненавижу свой особняк. Да, поистине его название себя оправдало. Ни за что бы не поверил в существование далеких миров. Проходы сквозь стены и время казались вымыслом фантастов, бредом и галлюцинацией. Ничего такого, о чем бы мог пожелать человек в здравом уме. Подобные приключения нам грезятся разве что в беспечной юности, они представляются нам романтичными и влекущими. Раньше были времена, когда знания и умения принимались за ересь, а магия считалась силой от лукавого. Что же будет со мной, когда я вернусь на Землю с браслетом? Смогу ли я стать прежним? Я устал и злился от этих странных мыслей.

Долгое время я с сомнением катаю меж пальцев несчастную ягоду, жадно облизывая потрескавшиеся губы. Неожиданно ягода лопается в ладони, окропив темно-бурыми каплями пол и носок ботинка. Не раздумывая, слизываю сок с пальцев. Вкусно и сладко. И я могу утолить не только голод. Эх, была не была…

Вкус приятно удивляет. Он немного терпкий, словно яблоко с привкусом хурмы. Я наелся до отвала и теперь с некоторым опасением ожидаю последствий. Но желудок больше не урчал, а с наслаждением переваривал эти странные плоды. Я умял около тридцати ягод, чтобы утолить голод, от которого силы уже начали покидать меня.

Я занял комнату за углом широкого коридора, неподалеку от этих грядок. Наконец я созрел для осмотра ран, хотя руки немного трясутся. Усаживаюсь на длинный прямоугольный компьютерный блок размером с односпальную кровать, снимаю с себя куртку и пропитанную кровью футболку. «Отличное местечко, пока сюда никто не явится», – думаю я, а сам ловлю себя на том, что такие мысли раньше притягивали, словно магнитом, одну неприятность за другой. Наконец, заставляю себя осмотреть свои раны.

Больше всего досталось левой стороне тела. Я медленно надавливаю на темную запекшуюся корку, она трескается, и на обнаженную грудь ручьем течет кровь вперемешку с гноем. Ужаснейшая боль. Рана, на мое счастье, не очень глубокая, но воспаление уже началось, и если не принять меры, боюсь, это может плохо для меня закончиться. Мне срочно нужны медикаменты.

Я не спеша одеваюсь, приваливаюсь левой щекой к металлу и сразу отключаюсь. Иногда мне видятся размытые цветные пятна, различить которые мне не под силу, это как узоры в калейдоскопе, наложенные друг на друга, приправленные продолговатыми вспышками и искрами полуночных звезд. От этих галлюцинаций мой мозг вскипел, словно котелок, и температура поднялась, но я просыпаюсь от сильного озноба, от того, как зябко и холодно лежать на жестком металле. Меня выворачивает наизнанку, и я вдруг начинаю испытывать отвращение ко всему, что меня окружает. Несколько раз я ненадолго забываюсь сном, в сознании свирепствует гроза, высокие волны боли бьются о черепную коробку изнутри, давят на глаза, разрывают сосуды. Это продолжается несколько мучительных часов, пока меня не вырубает опять.

Те, кому суждено погибнуть, наверное, погибнут. Просыпаюсь я внезапно, тупая боль понемногу утихомиривается, но все равно кажется, что голову кто-то распиливает надвое. Приподнимаюсь на локтях. Все-таки здорово меня насадила на свои крюки эта чертова образина. Хорошо хоть, насквозь не проткнула, иначе я загнулся бы еще в пещере, так и не поднявшись по стене. И кто знает, кто тогда пришел бы за мной из темноты вместе с гулом.

Складывалось впечатление, что техника совсем не заметила внезапного исчезновения персонала. Бездушные сигналы то и дело пронизывали пространство, будоража помутневший рассудок. Приборы будто бы до сих пор не осознали своего печального будущего, которое их ждет после исчезновения расы инопланетян.

Я больше не контролирую ситуацию, я ослаб, не могу встать и даже ползти. Почему-то жутко хочется есть, хотя в то же время и подташнивает.

– Так! Хорошо, – говорю я, превозмогая боль. С усилием сажусь, начинаю двигать плечами. Ах, черт, почему опять так нестерпимо больно?

Ковыляю к своим бесконечным запасам, набиваю живот мякотью и сладким соком. Знаю, что меня опять стошнит, но мне все равно. Оставаться в моем положении голодным хуже.

О, чудо. В этот раз обошлось без тошноты. Я еще не один и даже не два раза возвращаюсь к сочным ароматным ягодам. Моя тревога вскоре утихает и больше не возвращается.

Я не просто блуждал по этим переплетенным и запутанным туннелям, а изучал структуру туннелей, выискивал что-нибудь достойное внимания. Куда ни глянь, здесь обязательно наткнешься на сложные технические штуковины и бесконечные перекрестки. Я постоянно был в сомнениях, мне не по силам было отделаться от навязчивого страха потеряться и не найти дороги назад.

Если мы только на миг задумаемся и представим: на Земле до нас и даже до динозавров, возможно, одновременно с человечеством – такое исключать нельзя – существуют нереально продвинутые расы, для которых перемещаться сквозь пространство, перескакивать с планеты на планету – такое же обычное дело, как для нас ездить на поездах, летать на самолетах, кататься в автомобилях. Ведь были времена, когда такие машины тоже жили только в человеческом воображении, в фантазиях, и никто помыслить не мог, что придет день, когда небо станет совсем близким. Всеобщее сообщение миров, торговля, дружба между цивилизациями – а потом ничто, пустота. Так бывает у всех существ, познавших подъем: расцвет технократического мира, эволюция сознания, а потом ступор, кризис, коллапс! И жизнь приходит к неминуемой гибели.

Точки перехода уничтожили осознанно, чтобы никто из землян случайно не перешел на другую планету, но все же у любой, даже самой передовой системы случаются сбои. Иногда что-то идет не так, как, например, со мной или с этим Ленгретти, и переход невозможно проконтролировать, если с другой стороны попросту никого нет. Но почему мой внеземной друг, лежащий сейчас в кармане, не может вернуть меня на Землю? Мои мысли не создают проход, ничего не происходит. Или я что-то делаю не так? Я опробовал старые, но действенные методы, как с ловушкой, с дублированной дверью. И ничего. Просто издевательство какое-то.

Хотя, если серьезно, я догадываюсь. Наверное, нужно искать источник энергии, который смог бы вернуть меня домой. Я должен вернуться назад, в пещеру. У меня просто нет другого выбора.

Меня бьет озноб, и в то же время я чувствую, как по лбу текут струйки пота, а потом я валюсь прямо на пол. Меня лихорадит, я содрогаюсь в конвульсиях и ожидаю скорой смерти. Наконец, отключаюсь.

С ужасом понимаю, что лежу неподвижно на полу в какой-то незнакомой пустой квадратной комнате с толстыми стенами. По ощущениям, я валяюсь так довольно долго. Руки и ноги задеревенели, хотя вообще в этих подземных лабиринтах довольно комфортные двадцать три градуса, в отличие от духовки наверху. Я двигаю окоченевшими пальцами рук и ног, избавляюсь от ботинок, чтобы ничего не сковывало движений. Потираю ладони, выдыхаю, но облачка пара не вижу. Значит, в помещении абсолютно нормальная температура. Это что-то со мной не так. Вероятно, ягоды меня убивают. Или это естественная реакция организма на внеземную еду? Мои руки бледные, как фарфор. И тут я начинаю паниковать, хотя стараюсь скрыть эти эмоции от самого себя. Скрипя челюстями, поднимаюсь, завязываю шнурки на ботинках и вдруг осознаю, что боль в плечах улетучилась. Я могу легко и свободно махать ими, разводить руки в стороны. Я тут же раздеваюсь, хотя у меня зуб на зуб не попадает.

Не может быть! Раны затянулись, на их месте лишь розоватая натянутая кожа. Да и в голове как-то яснее, лихорадка сходит на нет. Надеюсь, это навсегда!

И все-таки любопытно узнать, что привлекало к этому месту ту Тварь? Еда?

Еще один лаз наружу? Интерес к местной архитектуре? Быть может, еще один живой организм? Я не про того трехметрового головастика из капсулы, доверху залитой каким-то зеленым дерьмом. И не о себе. Я вздрогнул…

Допустим, один или жалкая горстка существ борется за жизнь, зная свои владения, как десять пальцев. Они используют тайные комнаты и коридоры, чтобы избегать встреч с чудовищем. Они выживают на осколках своей цивилизации. Это легко объясняет, почему устройства еще работают. Кто-то следит за техникой, а она, в свою очередь, помогает этому кому-то выжить.

Надеюсь, мои догадки – это не просто плод больного воображения. Хотя кого я обманываю? Хорошо, если здесь никого, кроме меня, больше не окажется. Не хватало еще, чтобы меня прикончили. Думаю, если они захотят, то быстро найдут меня, я и глазом моргнуть не успею. Тем более что с браслетом вышла осечка.

Я из груды выбрал какой-то дефектный, раз он не работает, как надо, только умеет делать замаскированные ловушки и светить. Но и на том спасибо!

Однако я недалеко продвигаюсь в своих исследованиях. Во время коротких вылазок я отхожу от плантаций ягод на расстояние нескольких сотен метров. Возвращение никогда не вызывает проблем. Я ставлю на стенах крестик темным соком ягод и точно знаю, где я уже был, а где оказался впервые. Я видел затопленные туннели, покато уходящие вниз массивными ступенями. Обычно такие туннели освещались хуже всего, и вода в них казалась разлитыми чернилами. Когда я впервые расхрабрился и попытался сойти с нижней ступени в воду, послышался плеск, и по поверхности стали расходиться круги.

Если воду что-то тревожит, значит, в ней может обитать что-то опасное. Наверняка… Проверять я не стану. Моя цель – отыскать выход, а не бросаться с головой в омут. Хотя, не скрою, вода меня невероятно притягивала. Чувствуя тревогу, я сразу поворачиваю назад, иногда настороженность заставляет меня останавливаться, долго смотреть на затопленный туннель, ожидая, что кто-то сейчас выпрыгнет из-под толщи воды и погонится за мной.

Браслет все чаще отвечает мыслям: то подсвечивает мои следы и помогает срезать путь, то открывает запертые двери. Возвращаться в пещеру я пока не решаюсь. Боюсь оставить единственный источник пищи.

Иногда я не доверяю браслету и не иду по следам, но в этом случае неминуемо начинаю блуждать по туннелям. Наконец, я понимаю, что мешаю сам себе! Почему бы мне просто не пользоваться помощью, которую дает этот браслет?

Я думаю о том, чтобы набрать ягод в карманы куртки, но они настолько сочные, что уже через минуту превратятся в месиво. Так что я смогу взять в свободную ладонь с собой буквально парочку, на другой руке у меня будет надет достаточно тяжелый браслет. Истощение мне не грозило, а вот помешательство из сегодняшнего списка дел не исключено.

Я возвращаюсь знакомым путем, через зал с величественным видом на бескрайний океан, где мне посчастливилось обмануть злобное создание. Вдруг я словно прирастаю к полу, вспоминая несколько страшных мгновений: тогда я и сам чуть не спрыгнул в ловушку, чуть не спрятался в черной бездне, едва выдерживая близкий взгляд черных глаз.

«Скоро все закончится, – успокаиваю я себя. – Настало время покинуть подземелье…»

Глава 18

По дороге я кладу в рот мягкую ягоду и вытираю вспотевшую ладонь о брюки. Через час сижу на кровати в одной из комнат. Жаль, здесь совсем нет окон, выходящих на океан. Вид прекрасный и одновременно жуткий, но зато было бы на что посмотреть. Обстановка комнат давно раздражает меня, особенно этот вечный гул у изголовья кроватей.

По-моему, начинаются мои худшие часы в этом лабиринте. Я не люблю преувеличивать и не люблю после безопасных кают выбираться на открытое пространство, где невозможно спрятаться от чужих глаз и ушей. Я знаю, слышу, что за закрытой дверью кто-то стоит. За ней только что замер характерный стук шагов. Я помню, как такое уже было со мной, тогда тоже кто-то таился рядом. И я помню, к чему это привело, – к встрече с Тварью.

Сердце в висках грохочет, как молот о наковальню, кровь бурлит, по спине мчится табун мурашек. Я выронил из ладони ягоду. Она была последней. Но я, даже не заметив этого, наступил на нее.

Я слышал шаги совсем рядом, не больше метра от моей комнаты-убежища.

Но если этот преследователь из числа выживших, ему ничто не мешает войти ко мне или воспользоваться запасным вариантом – браслетом. Он-то уж точно не подведет.

Но ничего не происходит. Я сижу, погруженный в безмолвие. После долгого затишья на цыпочках крадусь к двухметровым плитам, глажу двумя пальцами пластину, чтобы отпереть дверь. Голова моя не сразу показывается снаружи. Прежде чем полностью выйти из-за угла, я внимательно смотрю во все стороны.

Ни души!

Сосредоточиваюсь на ритмичном сердцебиении, встряхиваю головой и протягиваю руку с браслетом вперед, приказывая показать мне дорогу к лазу.

Я уже не думаю о том, как при непредвиденных обстоятельствах вернусь в убежище. Если меня застанут врасплох, а в этом я уже не сомневаюсь, путь назад для меня навсегда закрыт. В глубине подземелий – только смерть, а то, ради чего я спускался вниз, давно висит на правом запястье.

Я удивился, когда благополучно пришел к перекрестку восьми тоннелей с парящим между потолком и полом поездом. Я ощущаю себя слепым котенком в бесконечном мраке. В этом нет ни прелести, ни забавы – только разочарование.

Прямо позади меня раздается приглушенный звук. Что-то мне подсказывает, что моим страданиям сейчас настанет конец. Вариантов не так много. Жалею только о том, что не уберег Миру от Твари. Она не должна была ее коснуться, навредить ей. В том, что это случилось, виноват я и только я!

Начинаю задыхаться под завесой клубящегося черного тумана и вижу: в одном из выходов стоит фигура, но не твари, а человеческая!

Если мне все-таки посчастливиться вырваться из плена чужой планеты, я никогда не перестану вздрагивать от собственной тени. И иногда заплетаться в собственных ногах, когда захочу обернуться, чтобы посмотреть, не наблюдает ли за мной кто-нибудь из темноты.

Передо мной стоял самый обычный представитель человеческого рода.

Высокий мужчина крепкого телосложения в странном обтягивающем черно-серебристом костюме, совсем как у водолаза. Лицо он скрывал за толстой металлической маской с прямоугольной створкой для глаз, подмигивающей раз в три секунды рассеянным голубым светом. Чудо-шлем был великолепно подогнан под форму черепа и ничем не напоминал те огромные прозрачные шары, что обычно одевают наши космонавты. Наверняка неудобные, но выбирать им не приходится.

На атлетическом теле пришельца был двухцветный комбинезон, немного потертый и даже порванный на внешней стороне правого бедра и слева, под ребрами. Почти по всей его поверхности вились те же проводки, что я видел у изголовья кроватей, подведенные к центральному компьютеру. Проводки тянулись по могучим плечам к шлему, а некоторые – по внутренней стороне локтя к браслету на запястье.

Мое лицо побелело, как полотно, сердце ушло в пятки. На руке человека такой же браслет, как у меня, и шар на нем пульсирует светом, повторяя сигнал на шлеме. Захватывающий и непонятый танец синих огней.

Я с трудом заставляю себя заговорить с незнакомцем, хотя сам давно незаметно осматриваюсь в поисках путей отступления:

– Ты местный или с Земли, как я? – глупый вопрос. Можно подумать, по его экипировке неясно.

Его ответ я не могу разобрать, точнее, перевести ни на один человеческий язык. Он говорит басом то короткими, отрывистыми словами, то длинными, плавными. Его язык режет и одновременно ласкает слух, но, к сожалению, я не понимаю, о чем он говорит.

– Я безоружен, – тут я опрометчиво приближаюсь к тому, кто, я вижу, полон недоверия и осторожности. Одно меня неслыханно радует: он не собирается нападать. Если бы хотел, давно сделал бы это – незаметно. Я останавливаюсь. – Я хочу выбраться наверх. Наружу, ты понимаешь меня?

В ответ тишина.

– Я должен найти выход наверх, – я направляю палец в потолок. – Наверх, ты понимаешь?

Кажется, он начинает понимать меня. Незнакомец едва заметно мотает головой, потом указывает пальцем в перчатке на двухметровый проход в западный туннель. Я не помню, чтобы вообще по нему ходил, они ведь все одинаковые, ну, почти все.

– Благодарю. Ты ведь понимаешь меня, верно?

Кивает головой.

– Ты здесь совсем один! Что здесь случилось? – только я начинаю налаживать межпланетные контакты, как за его спиной снова показывается это существо. Вот же назойливое! Сколько вас еще здесь бродит? Или это только моя личная тень?

Пока я вытаращиваю глаза, готовясь к драке – благо опыт за плечами имеется, – «водолаз» в шлеме с ослепляющей вспышкой растворяется в воздухе.

Деваться некуда. Направление парень мне подсказал, я думаю, это самый короткий путь – по крайней мере, мне хочется в это верить. Я давно зол, так что пусть теперь попрыгает и побегает за мной, если угонится.

Клешни проносятся в трех миллиметрах от моей головы, но я пускаюсь наутек по туннелю, иногда задыхаясь от тупой боли между ребер, в боку.

Черт. Что же это? Почему так больно? Боль становится неприятным открытием. Я ведь с детства бегаю, привык по нескольку часов в день наматывать километр за километром. А тут на тебе. Боль в печени! Ну конечно, проблема в ягодах.

Мой организм не привык к подобной пище и дает мне знать об этом. Я впиваюсь пальцами в живот, переводя дыхание.

Существо отстало. Заданный темп заставит переломаться даже такие крепкие конечности. Ну или придется выпрыгнуть из сморщенной кожи, чтобы догнать меня. Я продолжаю идти по следам, опустошенный и измученный. На этот раз браслет серьезно расстраивает меня. Следы убегают вдаль по спящей черной воде, загадочно сверкающей сиянием полуночных звезд. Я издаю сдавленный вопль. Ни о каком возвращении не может быть и речи. Я чувствую по потокам влажного горячего воздуха, что выход близко. Но впереди раскинулось целое озеро, и я даже не знаю его глубину, а за спиной, где-то в тех коридорах, рыщет Тварь. Если я вернусь, встречи не миновать.

Только теперь я начинаю догадываться, насколько близок выход на улицу. Где-то там, впереди, есть прямой путь в зал, из которого я попал в этот кошмар.

Остальное ты знаешь, Доминик. Только благодаря тебе меня не сожрала эта мерзость. Мысль, что в шаге от выхода я мог погибнуть, не доставляет мне никакого удовольствия. Отчаяние пожирало меня, доводило до исступления. Впервые в жизни я так хотел прекратить… – мой голос становится едва слышным, даже мне он кажется изможденным и хриплым. Я чувствую покалывание в ногах, от кончиков пальцев и выше, постепенно возвращается притупленная боль.

– Что прекратить, Майкл? – шепотом спрашивает брат.

Мой взгляд останавливается на нем буквально на секунду.

– Страдания. Я не хотел больше чувствовать страх и, как крыса, носиться по этому лабиринту. Искать призрачное спасение.

– Выход близко! Поверь, мы с Джеком не так много прошли, как ты.

Мокрый розовый язык обслюнявил мне все пальцы на левой руке.

– Я рад вам. Не представляешь, насколько, – я притягиваю морду волка к себе, долго всматриваюсь в его янтарные глаза и словно вижу два солнца, освещающие потухший в одночасье зал. Ток на какое-то время перестает донимать нас треском и искрить, мы в полной тишине сидим на полу, наслаждаясь воссоединением. Скоро снова в путь, нужно выручать Миру и возвращаться домой.

– Нужно выдвигаться, – выпаливаю я дрожащим голосом. – Расскажи мне, где ты ее видел, Доминик?

– Я пока помню обратную дорогу. Идти сможешь?

– Да.

Но стоило привстать, как мои колени предательски затряслись, голова закружилась, и я не то что сел, а прямо-таки рухнул обратно на пол. Еще не хватало упасть в обморок. Тогда точно дело плохо. Доминик не сможет отгонять от меня это существо вечно. Патронов не хватит, а я даже не знаю, способен ли дробовик причинить ей смертельные раны. Однажды револьвер пробил в ее плоти дырку, и Тварь от бешенства едва не проткнула мне плечо насквозь.

– Твое лицо, Майкл, белое, как бумага. И лоб у тебя горит.

– Это не имеет значения. Отведи меня к ней. Я не оставлю ее им на съеденье и сам не сдохну, назло всем поганцам с этой планеты.

Я поднимаюсь со второй попытки, опираясь всем весом на брата. Он, скрипя зубами, помогает мне принять вертикальное положение. Такое ощущение, что все мои внутренности сжаты, а кожа – это один сплошной кровоподтек. Я вижу следы от браслета, на запястьях у меня огромные багровые синяки и несколько кровоточащих царапин.

– Ты понял, как управлять браслетом? – не знаю почему, но это меня интересует больше, нежели мое здоровье.

– Не совсем, а ты?

– Я кое-что выяснил. Никогда не доверяй инопланетной штуковине, иначе вляпаешься в космическое приключенческое дерьмо за многие мили от планеты Земля.

– Я все задаю себе вопрос: разве такое возможно? Все, что мы видим, реально или мы с тобой вконец обезумели? Может, мы оба сейчас спим или вообще умерли?

Я чувствую, что Доминик испытывает ужас от этих мыслей.

– Ага, конечно. А дикая боль – это тоже плод моего больного воображения?

Несколько шагов стоят мне огромных усилий. Я устал и хватаю ртом воздух.

Если бы не поддержка брата, я бы сейчас опять валялся на полу.

– Давай отдохнем еще? – предлагает Доминик, но я не думаю сдаваться.

– Нет, все нормально… Я бы с удовольствием добавил ползучему червяку еще парочку ударов ногой. За нанесенное оскорбление… – я улыбаюсь и опять чуть не теряю сознание. Я не понимаю, где я, почему перед глазами все плывет.

Я вижу смутные очертания собственного тела. Кто-то бережно прислоняет мою тяжелую голову к стене. Ко мне устремляется белое пушистое пятнышко. Теперь, когда мокрый язык касается лица, ко мне начинают возвращаться обрывочные воспоминания. Кажется, я узнаю тех, кто рядом. Ах, да, это же Доминик.

– Ну, как ты, Майкл? Ты пять часов был в обмороке, а теперь стрелка на часах остановилась. И я слышал какой-то шум в глубине коридоров. Нам пора уходить. Ты должен идти. Давай, Майкл, вставай…

Он закидывает мою правую руку себе на плечо, и мы очень медленно ковыляем к раздвижной плите. Я стараюсь идти на собственных ногах, но вся дорога видится размытой, как в тумане. Я с трудом фиксирую взгляд на предметах вокруг.

– Ты чем-нибудь питался здесь, кроме ягод? – спрашивает у меня брат.

– Что? – язык тоже заплетается.

– Соберись, – он трясет меня за плечи, а мне кажется, что я стал тряпичной куклой, набитой поролоном и ватой. Но тело почти не болит. – Ты пил воду?

– Нет. Ее здесь не было…

– Понятно. Плохо дело!

О чем он, черт подери? Что он имеет в виду?

– Что это значит?

– Заткнись и иди. Не трать понапрасну силы, они еще пригодятся. Твой организм обезвожен и, возможно, отравлен этими плодами, которые ты не побоялся сунуть в рот.

– У меня не было выбора… – отвечаю заплетающимся языком. Тут я спотыкаюсь и падаю ничком, увлекая брата за собой. Хорошо, что Джек догадался идти позади нас – прикрывать наши беспомощные спины.

– Мы так далеко не пройдем. Придется где-нибудь схорониться.

– Мы далеко от жилого сектора. Еще несколько часов, и, возможно, я умру. Но я должен перед этим попытаться помочь тебе и ей выбраться… – я облизал сухие потрескавшиеся губы.

– Не говори чепуху. Тебе нужна вода и отдых. И тогда…

– Но у нас нет ни воды, ни времени на отдых. Посмотри на меня, – нервная лихорадка перебивает мою жалость к себе. Я поднялся, стиснув зубы и игнорируя помощь брата, его протянутую мне, как старику, ладонь. – Не надо, – выпаливаю я, пытаясь найти равновесие. – Она ждала меня на Земле, дождется и здесь, на этой безымянной планете!

Мы какое-то время идем по закоулкам. Два браслета прекрасно освещают коридор, но потом Доминик почему-то решает включить обычный фонарик.

– Долго еще? – мои ноги заплетаются. Наверное, со стороны это выглядит жутковато, но брат не жалуется. Его выдержке можно только позавидовать.

Теперь и руки меня не слушаются. Я пылаю гневом!

Как я помогу Мире, если не в состоянии идти? Вот, опять ползу по стене вниз, не различая деталей, не вижу ни трещинок, ни желобков, ни угла, больно упирающегося в правое плечо. Потом Доминик объясняет мне, что передо мной парит платформа, для которой силы притяжения не существует, что-то вроде того поезда, только мобильней, с ее помощью сподручнее перемещаться в этом комплексе. Но маловероятно, что она полетит в нужную нам сторону.

– Нам повезло, – говорит он. – Ума не приложу, как бы мы попали в тот зал.

В прошлый раз я свалился на нее сверху.

– Как я?

– Ну, почти.

Я забрался на платформу вслепую.

Во время полета ощущаешь что-то вроде эйфории. Это как в отрочестве, когда ты рад разделить свой восторг с теми, кто рядом.

– С тобой все в порядке? Мне показалось, что ты ничего не видел перед собой, – озабоченность Доминика трогает меня. Я смотрю брату в лицо, но вижу только серое размытое пятно.