Текст книги "Сексуальный фастфуд. Физиология отношений глазами женщины"

Когда Сталин своим указом запретил аборты, Грандмамы запомнили и смертность своих подруг от криминальных абортов.

Поэтому когда аборты вновь вошли в медицинскую практику на легальных основаниях, практически все женщины поголовно воспользовались этим благом цивилизации. Не нам судить это поколение. Но мы можем рассуждать. Посмотрите, один тяжелый труд (многодетное материнство) заменился на другой (великая всесоюзная стройка и восстановление страны от разрухи). Люди продолжали жить, не разгибая спины, но женщины приобрели одно очень ценное завоевание: право распоряжаться своей маткой. Это был серьезный шаг к свободе и новая задача поколения: освоить эту стезю, выработать правильные ценности в отношении нерожденной детской жизни.

Оценка деятельности поколения Грандмам началась несколько позже.

У права на аборт появилось и следствие в виде еще одной неприятной установки, которая вошла в жизнь последующих поколений: мамы Росинки и ее самой. Это убеждение, что мужчина – это «существо с крантиком».

Когда большие многочадные крестьянские семьи жили натуральным хозяйством и выращивали из своих детей работников: мужская сила в поле и женская сила по дому, то в семье сохранялся и гендерный баланс (у кого какая роль) и моральный (рождение детей – это следствие бытия супругов).

При смене программ исчезли из обихода не только натуральное хозяйство и многодетность, но и очевидность мужской роли в семье. Если в патриархальной крестьянской семье мужчина был кормильцем и исполнителем мужской работы, по количеству мужчин в семье выделялось определенное количество земли, то в начале советского периода мужчина превратился в сына родины, которого семья отдавала в армию на ее защиту. Целое поколение носителей патриархальных ценностей было принесено в жертву в Великую Отечественную войну. И следующее поколение, задачей которого было Восстановление и Стройка, не совсем распознало роль мужчины, тем более что женщины, вычищая содержимое матки, с успехом становились за те же станки и брали в руки те же лопаты, работая наравне с мужчинами. Пришла гендерная путаница, в результате которой мужчина превратился в «существо с крантиком», а женщина стала одинокой носительницей своих претензий на романтические чувства и земную любовь.

И пройдет еще не одно десятилетие, прежде чем восстановится мужская роль в семье в новом качестве. Если мужчине не надо быть кормильцем и выполнять грубую мужскую работу, то для чего же он нужен? Многие женщины не могут ответить на этот вопрос. Например, когда их спрашиваешь, а зачем вам нужен мужчина? Многие кроме как для секса и для зарплаты не знают, как ответить. Традиционная мужская роль стерлась, а новая только сейчас формируется. В эпоху самодостаточности женщин мужчина нужен как партнер по жизни, и эта установка требует совсем других ценностей: эмпатии, эмоциональной открытости, умения доверительно общаться, поддержки, комфорта близости, сексуальной адаптации. И эти ценности в мужчинах только сейчас стали культивироваться, именно поэтому многим женщинам так трудно выбрать партнера. Ведь патриархальные установки, искаженные восприятием Грандмам, отправляют разноречивые послания…

Итак, мы остановились на том, что как только женщина получила власть над своей маткой и занялась мужской работой, мужчина стал «существом с крантиком», что породило особое мировоззрение родителей нашей Росинки.

Родители Росинки 1949 и 1950 годов рождения получили высшее образование в больших городах. Мать стала учительницей. Отец работал инженером, затем занял должность начальника цеха и до пенсии трудился на этом посту. Жили они в большом городе, в областном центре. Мама Росинки сделала 4 аборта и родила одну дочь, саму Росинку, в 1971 году.

Поколение, на долю которого пришло освоение того, что настроили родители, попало на эпоху застоя. Если до этого много поколений переживали лихие времена, то вдруг пришли те, кто попали в период застоя. Относительно сытая жизнь была у всех, возможности учиться и зарабатывать на жилье были у всех, и при желании можно было легко устроиться по лимиту и в столичном городе, и заработать длинный рубль на Севере и т. д. В этот период произошло освоение ценностей, наработанных Грандмамами: управление рождаемостью, независимость, пользование благами жизни. Но и старые неизжитые конфликты Грандмам обострились и потребовали разрешения именно в поколении Мам, когда появилась возможность осознать и переоценить образ жизни и установки прошлых поколений: роль мужчины и женщины в семье, ценность удовольствия, комфорта в жизни, любовь к себе, отношения с детьми.

И перед мамой встали различные задачи. Например, выработать свое отношение к сексу и его последствиям, поскольку самое последнее новообразование, которое появилось у Грандмам, – это аборты. И Грандмамы делали их, сильно не задумываясь, подталкиваемые к этому всем ходом своей жизни. По существу, у Грандмам не было выбора, ужас нищей многодетной жизни в деревне стоял перед глазами, необходимость быть пожизненно включенной в производство тоже подводил черту под материнством. Но сущностное сакральное знание о значении аборта жило в душе женщин всегда, поэтому вместе с завоеванием новых ценностей Мамы получили по наследству идею того, что делать аборты – это очень плохо.

Это действительно плохо – распоряжаться чужой жизнью, брать на себя такую ответственность. А поскольку идея негативного значения аборта и влияния этого шага на душу женщины наложилась на потерю гендерных ориентиров, снижение значения мужчины в семье и недоверие к его роли, то Грандмамы передали Мамам установку, что аборт – это неизбежное следствие сексуального общения с мужчиной, и коль скоро это плохо, то ограничить абортный беспредел можно, только ограничив сексуальный контакт с мужчиной. Как говориться, есть мужчина – есть проблемы (аборт, произвол в семье, женские обиды и страдания), нет мужчины – нет проблем.

И как только у женщины брезжил впереди огонек интереса к сексу, как сразу же им по носу щелкали последствия этого интереса. Это всегда разрушение старых семейных стереотипов, путь к развалу семьи и одиночеству. Такой ценой женщине секс был не нужен, и женщина оставалась с тем, что есть, транслируя и своей дочери безотказно работающую на сохранение серого, но стабильного бытия, установку. «Не жили плохо, нечего и начинать». Оргазмы, охи, вздохи, страстные объятия – все это для фильмов, а в жизни нужно твердо стоять на земле.

И если Грандмама не имела морального права развестись и избавиться от тягостного существования в роли подчиненной и страдающей жены, то Мама такое разрешение получает: в стране появляется статистика разводов, женщины впервые заявляют о своем праве выбирать. Мужчина в доме – это объект, с которым приходилось считаться, под него подстраиваться, терпеть его притязания и поведение, пороки и слабости. И путь избавиться от своей женской доли и роли страдалицы лежал на поверхности: изгнать мужчину из дома. Но и тогда по разным причинам немногие могли позволить себе развод, усугубляя положение дочерей. Дочери видели страдания матери и весь негативный флер вокруг ее замужества и получали гендерную контрустановку: женщиной быть плохо.

Получается, у Мам было только два пути: в муках сохранять свой брак и подавать дочери контрпример или избавиться от мужа и снова подать дочери пример, что одиночество решает женские проблемы страданий, абортов, подчинения и боли.

Если женщина вступала на путь сексуальных экспериментов, что равносильно было потере семьи, то женщина часто платилась за это нелицеприятной ролью разведенки и брошенки. Поэтому многие женщины сознательно блокировали этот интерес. Сексуальное общение с мужем неизбежно ассоциировалось с неудовольствием, терпением и абортами, что в свете отрицательного сакрального значения последних подводило женщин к единственному решению избавиться от ответственности за аборт – ограничить сексуальное общение с мужем.

Поскольку вместо полного дома детей семья имела одного-двух отпрысков, то встал вопрос об их персональном развитии и воспитании. В многодетных семьях максимум, что могут позволить себе родители, это совместные традиционные семейные мероприятия: празднования дней рождений, больших праздников, спортивные игры. Заниматься отдельно с каждым было невыполнимой задачей. И потомки многодетных семей, ущемленные дефицитом матери и личного пространства, быстро сепарировались, находили свое место в жизни, отделяясь от родительской семьи.

А вот семьи с одним ребенком или двумя детьми имели профицит родительской любви на одного потомка, что формировало другой перекос. Материнство и родительство в целом сводилось к результату: ребенка надо родить, вырастить, выучить и на место посадить. То есть родители брали на себя роль проводников, ампутируя детям возможность самим устраивать свою жизнь, принимать решения и учиться на собственных ошибках. Родительское воспитание включало в себя внешние ценности (образование, хороший старт), но исключало внутренние ценности (формирование гендерной роли, укрепление идентичности). И мы хорошо это видим по установке, которую получили наши Мамы: «Будь независимой». Многие мои пациентки подтверждают, что именно так их и воспитывали родители: «Будь независимой». Родители говорили: «Учись, поступай в институт, пусть у тебя будет своя специальность в руках, чтобы быть независимой». Когда я прошу пациенток поразмыслить и ответить на вопрос, от кого надо быть независимой, многие без труда дают ответ: «От мужчин!» Женщин воспитывали в гендерной путанице, прививая им мужскую роль и формируя в них потребность в независимости от мужчин! А мы хотим, чтобы в нашей жизни был секс, отношения и партнерство, когда мы изначально воспитаны так, чтобы все это исторгнуть из своей жизни! И женщины подтверждают это. Да, мои родители жили плохо, они постоянно ссорились, отец пил, гонял мать и нас, детей, мать ничего не могла сделать, сколько раз мы уговаривали мать развестись, а она не могла и т. д. Поэтому установка: «Будь независимой от мужчин» ложилась на хорошо подготовленную почву: «Вот видишь, дочка, как плохо мне, твоей матери, живется с мужчиной? Учись, трудись, достигай в жизни такого положения, чтобы стать независимой от мужчин».

И женщины учились.

И Росинка наша тоже училась.

И вы учились.

И я училась.

Но тогда снова и снова встает вопрос: зачем женщине нужен мужчина? Тем более что в молодости гормоны берут свое, хочется и любви, и романтики. Многие женщины мечтают о материнстве. Да и статус семьи для женщины как-то привычнее, она получила эту идею в наследство от своей мамы вместе с идеей страданий в браке и избегания секса.

Итак, получить статус семьи. Но это же надо как-то взаимодействовать с мужчиной, как-то с ним договариваться. А перед этим надо выбрать такого мужчину, чтобы его не стыдно было с родителями познакомить, а потом от него рожать.

И мужчина снова выбирается исходя из мешанины гендерных ролей. Никаких внутренних ценностей, которые бы могли повлиять на выбор женщины, она не усваивает: любовь, понимание, взаимная поддержка. Все эти ценности, безусловно, проговариваются, но это звучит только как прекраснословие. В жизни женщина не получает ни одного примера, где бы эти ценности нашли выражение и сработали в виде счастливой истории. В итоге, транслируя вербальный посыл: хочу найти любовь, – женщина следует невербальному посылу своей матери. Мужчина должен быть семейным функционером: дать тебе статус, детей и зарплату. Поэтому ищи не любовь, а мужа.

А семья середины XX века – это уже не патриархальная многочадная ячейка общества, где в натуральном хозяйстве каждому нашлась работа и где некогда задумываться о своей тяжелой участи. Эта семья – соединение двух совершенно разных людей, запертых в клетке брака, которые собрались на какое-то время, чтобы называться семьей, в социальном одобрении произвести на свет нескольких детей и чтобы, устав от причуд и слабостей друг друга, расстаться на негативной ноте и никогда больше не встречаться.

Если бы предпосылкой формирования семьи изначально было желание найти партнера по жизни, с которым тебе комфортно и с которым ты переживаешь то, что на языке психологов называется принятие, то и союз не носил бы такой трагически негативный оттенок, как мы видим в большинстве семей.

И основная ценность, которую обслуживает женщина, это достигаторство – путь к независимости. И независимости не только от мужа, но и уже от мамы и всего патриархального уклада.

А поскольку Мама часто не в состоянии сама воплотить желаемые ценности в жизнь, то она передает их в наследство своей дочери: «Уж я не смогла стать тем, кем хотела, так хоть ты, доченька, стань этим вместо меня».

Итак, чему Мама учит свою дочь Росинку. Подводим итоги. Интерес к сексу опасен, так как выводит тебя из зоны комфорта. Аборт разрешен, куда же деваться, если мужчины такие скоты. Но чтобы не очернять душу смертным грехом аборта, то лучше избегать мужчин. Материнство – это функционал, где мать дает ребенку заботу, образование и все, что нужно для лучшей жизни. Муж – это статус и зарплата.

Достигаторство – это единственная возможность не подстраиваться ни под чьи причуды. Единственный способ стать свободной – это стать одинокой.

Получается, Грандмамы получили урок семейного страдания. И они не учили своих дочерей, то есть Мам, тому, как проживать семейное бытие, как быть женой, женщиной, матерью. Они не передавали сакральное знание, как управлять хозяйством, как быть мудрой женой и рассудительной матерью. Нет, они научили своих дочерей одиночеству через достигаторство, внушив единственную стоящую ценность в жизни: независимость. И все, что поощрялось, одобрялось и находило признание, – это путь к одиночеству. Как сделать так, чтобы ты не была никому ничего должна, ни в чем не нуждалась, ни перед кем не отчитывалась? Надо стать независимой и одинокой.

Любому здравомыслящему человеку понятно, что коль скоро человек – социальное существо, то самым высоковостребованным навыком будет адаптация. Это умение строить контакты и эффективно взаимодействовать с людьми и в обществе, и в его микрокопии – семье.

Идея женской независимости под видом достигаторства и значимых результатов в виде интеллектуальных достижений, карьеры, имущественных ценностей маскирует потерю женщиной навыков социальной адаптации. Ведь весь ход ее жизни построен так, чтобы она избегала контактов, ограничивающих ее независимость. То есть она сознательно выбирает одиночество.

В консультировании такие женщины часто начинают свои фантазии об «идеальном партнере» со списка, что этот партнер им будет должен: дать стабильный статус, доход, предсказуемое обеспеченное будущее детям, плюс понимание, поддержку и восхитительный секс. При этом большинство женщин делают ремарку – главное, чтобы при этом мужчина не посягал на ее независимость: на ее заслуженный доход, ее увлечения и интересы, ее привычку проводить досуг, ее образ жизни и т. д.

Скажите, как возможно привести в исполнение такое абсурдное пожелание?

Например, мне вспоминаются две дамы, которые в свои списки включили следующие пожелания.

Одна много лет увлекалась духовными практиками и пожелала, чтобы в браке у нее сохранилась возможность тесного общения со своим гуру. Она хотела бы обсуждать все жизненно важные насущные вопросы в первую очередь с ним, она хотела бы жить там, чтобы иметь беспрепятственную возможность контакта с гуру и она хотела бы, чтобы это не раздражало будущего мужа и он не чинил бы препятствий к такому виду ее общения.

И это написала разумная женщина, имеющая много подтверждений своего духовного развития и интеллектуальных успехов. Она была уверена в своей правоте.

Хотя любому стороннему наблюдателю видно, что место мужа у нее уже занято гуру, который выполняет мужскую (маскулинную) роль в ее жизни, наставляя ее духовно. И, не меняя установку, она никогда не сможет найти себе мужа.

Другая женщина очень любила в отпуске побаловать себя секс-туризмом. В общем-то, на моей книге стоит маркировка 18+, и мы не будем кокетничать на этих страницах, делая вид, что люди не пускаются в различные сексуальные приключения. Это они делают.

Но вы почитайте, что написала мне пациентка. Что она хотела бы срочно выйти замуж (обоим упоминаемым женщинам по 40 лет), родить мужу троих детей, при этом сохранив за собой право и возможность распоряжаться своими средствами и свободным временем так, чтобы совершать секс-туристические путешествия в Юго-Восточную Азию.

Да, мы понимаем, что среди женщин, имеющих троих детей, встречаются такие, которые решают свои сексуальные вопросы нетривиальным способом. Это вообще в жизни случается.

Но если дама изначально декларирует ценность сексуальной безотчетности в своем поведении как главное условие своего согласия на брак, как вы думаете, насколько реально исполнение ее мечты?

Я уж молчу о том, что рождение одного за другим троих детей меняет не только мировоззрение женщины, ее возможность управлять своим временем, ее тело, чувственность и потребности, но и налагает на нее множество объяснимых ограничений и лишений.

Как вы думаете, выполнимы ли в реальности ее пожелания к партнеру и будущей семейной жизни?

Вот до чего доводит женщин идея независимости и гендерная путаница, которая приходит в их сознание с поведением их Мам.

Итак, меняется задача поколения, меняется гендерный потенциал женщин.

И мы хорошо это видим на примере официальной истории абортов в нашей стране.

Итак, 1936–1955 годы – уголовная ответственность за аборты. Независимость близка, но недостижима.

50–70-е годы XX века – аборт становится обычным делом, средством контроля над рождаемостью, контрацептивной операцией, способом восстановления месячных. Согрешил – покайся. Залетела – вычистись.

Аборт становится следствием жизни в семье (регулярный секс) и средством контрацепции, которое позволяет женщине не отягчать свою и без того незавидную долю дополнительными тяготами материнства.

Из истории мы видим, что статистика абортов снижается непропорционально распространению других, нетравматичных и экологичных методов контрацепции, и идет опережающими темпами.

Объяснением такого снижения является не высокая сознательность пар, а внедрение установки, что женщина может не только распоряжаться своей маткой, но и вагиной. И если в патриархальной семье женщине не предоставлялся выбор, ведь секс входил в ее супружеские обязанности, и она «должна» была отвечать мужу, как и многое другое в семье, то в эпоху «управляемой сексуальности» женщина совсем остается без секса, воспринимая воздержание как благо.

В 80-е годы XX века аборт становится операцией для тех, кто не сумел правильно выстроить отношения с мужем, чтобы тот узлом завязывал свой член и не беспокоил женщину по пустякам со своими сексуальными домогательствами, кто не сумел уклониться и обуздать себя. То есть аборт начинает символизировать некоторое падение женщины, особую приверженность ее к блудному греху. Иными словами, аборт из категории необходимой меры Грандмам, которые с его помощью могли порвать патриархальные путы, аборт, как и венерическое заболевание, превращается в осязаемое последствие греха и кару за сексуальную невоздержанность.

Воздержание приравнивается к нравственности, но не в религиозном смысле, когда воздержание означает особую склонность к молитве, а когда воздержание позволяет избежать прямых следствий сексуальной жизни, случайной беременности например.

Избежала нежелательной беременности – значит, вела нравственную жизнь.

Хотя всем читателям понятно, насколько абсурдно такое умозаключение. Избегание нежелательной беременности – это частный случай грамотной стратегии контрацепции, а не нравственности.

И поскольку страх аборта женщина получает в комплекте со всеми остальными проблемами Мамы, то Росинка, да и другие женщины на ее месте тоже, усваивают, что:

• «Мужчины – это существа с крантиками»;

• «Мужчина – это только семейный функционер»;

• «Счастье – это независимость женщины»;

• «Секс – это тягостная обязанность женщины»;

• «Аборт – это большой грех, избежать который можно только избегая секса с мужчинами-скотами».

Иными словами, предупреждая о «нежелательности» аборта, матери иносказательно запрещают секс.

В этом комплекте каждая установка цепляется за другую и все вместе они отвлекают женщину от ее гендерной идентичности, от гармонии и любви к себе и понимания себя, контакта со своим сакральным началом, со своим телом, со своими истинными потребностями.

Помимо семейной дезинформации о женской роли и назначении женщины существовала еще и общественная дезинформация. Например, все беседы о сексе сводились к запретительно-ограничительному информированию о половой гигиене: как предупредить нежелательную беременность и заражение инфекциями, передаваемыми половым путем. В итоге венерические болезни и аборт становились уделом тех, на кого эти беседы не подействовали.

Итак, Росинка родилась в 1971 году, имела несколько несерьезных отношений, замуж так и не вышла, беременностей не имела. В возрасте 50 лет не замужем, хотя позиционирует себя как женщину в активном поиске. Но ей мешают ее установки. Аборт – это позор и ужас. Секс – это аборт. Нет секса – нет отношений – нет семьи – нет детей – нет абортов.

Выход у Росинки, конечно, есть. Это осознавать навязанные ей материнские установки вины за аборты. Как такое может быть, что ведя образ жизни, полностью исключающий беременность, Росинка со священным ужасом боится аборта?

Объяснение одно. Она обслуживает мамино чувство вины.

Смысл жизни Росинки – прожить ту жизнь, которую не удалось прожить ее Маме. И она ее и живет. Проблема в том, что в это время Росинка не живет своей жизнью.

Итак, что мы знаем о детстве Росинки. Родилась в 1971 году, как раз в эпоху застоя. Музыкальная и спортивная школы, награждена, отличница, все успевает. Мама у нее занятая, суровая (аборты делала, не до радости маме) и неэмоциональная. Папа пьет, распускает руки и вообще носитель негативной роли, ибо отношение к отцу навязано материнским мифом о его ничтожности. Грустная цепь наследственных задач получается. Мама проживает чувство вины Грандмамы за необходимость делить постель с постылым мужем. В итоге на место козла отпущения помещается ни в чем не повинный муж, отец нашей героини. Но Мама не выполняет задачу до конца. Она все-таки замужем и делит с мужем постель. Поэтому спасти род от секса – задача, которая возлагается на Росинку. И мать докручивает послание Грандмамы. Если основная идея Грандмамы была в возможности избежать тягостной женской доли жить с постылым мужем, то Мама прибавляет к этому посланию еще и свое: избежать абортов через отказ от секса. Таким образом, Мама выполняет задачу и свою, и Грандмамы. Она растит такое поколение, которое в состоянии избежать секса с постылым ничтожным мужем и последствий секса в виде аборта и мучительного переживания чувства вины за содеянный грех.

И Мама преуспевает в достижении воспитательных целей. Но есть один печальный нюанс. Росинка не живет свою жизнь, зато она блистательно завершает мамину жизнь, воплощая ее идею идеального существования без мужчин и секса. Цель достигнута. Но на Росинке прерывается род, потому что подвох заключается в том, что Росинка не смогла повзрослеть, выработать собственную систему ценностей, осознать свои личные задачи и ценности в жизни, отказаться от навязанных идей Мамы и Грандмамы, на своем собственном опыте пережить прелести и горести совместного быта с мужчиной, сексуального общения, материнства. Росинка, по существу, прожила жизнь, полную лишений. Не имея внутреннего одобрения на исполнение своей гендерной роли, она силится стать собой, но не может вырваться из оков запретов Мамы и Грандмамы.

Что мешает Росинке осознать ущербность своей позиции? Выработать личный моральный кодекс, не искаженный посланиями женщин ее рода?

Давайте посмотрим на ее установки.

Дети должны расти в полноценной семье, иначе ужастик с ничтожным отцом может повториться. В принципе читателю понятно что когда женщина становится на путь осознания своих установок и построения отношений, то она проходит свой путь, а не повторяет родовую вредоносную программу. Но Росинка этого пока не знает.

Чтобы создать правильную семью, надо проконтролировать отношения ДО…

Росинка убеждена, что есть какой-то философский камень, который открывает ей сущность мужчины ДО создания серьезных отношений, который помогает ей упрочиться в выборе и вложить энергию в эти отношения или отвратиться от мужчины и не тратить на него время. Она не понимает, что метафора этого философского камня – золотой песок жизненного опыта, который она черпает из тренировочных отношений, понимая в какой-то момент например, что это не ее человек и не стоит развивать с ним общение. Ну как можно понять, твой ли это человек, не зная, кто точно не твой? Как можно научиться решать проблемы совместного быта, если у тебя в жизни нет тренировочных ситуаций для решений?

А у Росинки именно такая картина. И она ищет философский камень не в попытке строить отношения, а на курсах саморазвития, где пытается понять, как найти идеального мужчину с гарантией на всю жизнь. Но бес сомнения не унимается, она все время мучается переживанием, вдруг она недоконтролировала что-то, и снова «динамит» достойного претендента.

Из печального быта своей Мамы и Грандмамы Росинка еще и черпает убеждение, что семья – это попрание границ, неприятное сравнение с Золушкой. Мама в детстве шпыняла Росинку, ставила ее на место, без конца напоминала о ее низком статусе среди женщин рода. Мама действовала так же, как мачеха Золушки. Но не в смысле, что учила ее к терпеливому замужнему быту и ведению хозяйства, как это предполагается в метафоре сказки, а именно вторгалась в ее границы, не давая нигде в жизни выразить свое «Я». И Росинка совершенно справедливо усваивает, что семья – это бытие, в котором невозможно выразить свое «Я». Вот мужчина придет в твою жизнь и установит там свои порядки, как это делает мама, и останешься ты, как Золушка, без возможности главу приклонить в своем доме.

И, как это ни парадоксально звучит, избегая повторения ужастика в виде отношений мамы и папы, Росинка не столько чурается мужчины, боясь связи с ничтожеством, в такой роли был папа, сколько Росинка еще и боится, что мужчина займет место ее мамы, место слона в посудной лавке, который придет в ее жизнь, вытопчет хрупкие Росинкины ценности и наведет в ее жизни свой порядок.

Росинка не получает примера благополучной в гендерном плане семьи. В ее представлении дети рождаются в асексуальной семье с негативным мужем. Отношения – это негатив. Секс – это неизбежное зло, за которое нужно платить конфликтным существованием, переживая вину за совершение аборта.

Может ли Росинка выработать собственное отношение к аборту? Ведь делала же ее Мама аборты и тем более обе ее Грандмамы, делали и не один, и как-то пережили это? Да, может, но для этого ей не хватает самостоятельно выработанных ценностей, с помощью которых она могла бы выбрать для себя контрацептивное средство и нести личную ответственность за его применение, а не отвечать за весь род.

Препятствием к самостоятельности мышления часто становится зависимость от мамы и поддержание мамой инфантильного статуса дочери до ее седых волос. И может это выглядеть по-разному. Например, мать и дочь как две подружки, когда они обсуждают все новости, сплетни, явления и события, взахлеб пересказывая друг другу свои задумки. Но у такого общения есть одно ограничение. Правильное мнение в этой паре одно, и оно мамино. А все, что противоречит маминому мнению, подлежит резкому отрицанию.

Следующей формой зависимости становится осуждение, когда материнская система ценностей, образ жизни и поведение жестко подвергаются критике под общим знаменателем: «Ну как так можно». Слабым местом такой формы отторжения от матери является разочаровывающее женщину открытие, что она похожа на маму во всем. Но то, что она не может принять в матери, она не может принять и в себе, и это непринятие становится тормозом на пути ее идентичности и взрослости.

Что может осуждать и критиковать дочь? Неправильной выбор матери. Например, выбор мужа, религиозность, появление отчима, отношение к здоровью. Женщина может критиковать и неправильный образ жизни матери: повторное замужество, загулы, социопатичные привычки. Часто для матери это является формой протеста против вмешательства в ее границы Грандмамы, а дочь, не в силах провести такого рода самоанализ, просто страдает от материнского произвола.

Часто непримиримому осуждению подвергается насилие и негатив со стороны матери: побои, жестокость, грубость, неэмоциональность, холодность, отчужденность, бесконечная непродуктивная критика, отсутствие поддержки дочери.

Несмотря на объективные основания для правоты отношения дочери мы видим, что сама форма поведения является осуждением, что не ведет к сепарации, а ведет к потере идентичности.

Потеря идентичности происходит потому, что дочери необходимо целостно принять материнский образ, чтобы на его основе сформировать свой, а это бывает затруднительно именно по причине праведного гнева осуждения дочери.

Например, вот такая история. Давайте назовем девушку Пирожок, ей 26 лет. Я намеренно использую ники, чтобы читатель не сравнивал себя с героинями. Сходство и так слишком разительно, чтобы еще акцентироваться на именах.

Итак, девушка по имени Пирожок.

Жестко осуждает свою мать за страшную грязь, которую та развела в их квартире. Мать предпочитает ходить дома в юбке, натянутой на груди поверх голого тела. Еще мать постоянно грызет ногти и редко моет руки. Все это вызывает отвращение в эстетическом восприятии Пирожка. Отец не может жить в этой грязи, поэтому он живет в их загородном доме, но это не мешает им с матерью регулярно встречаться и даже производить на свет братьев и сестер время от времени. Родственники постоянно делают замечание матери по поводу неубранной квартиры, но это не влияет на образ жизни матери.

Пирожок однажды застала маму во время мастурбирования на диване прямо в ненавистной неряшливой юбке и немытыми обгрызенными ногтями.

Об этой маме мы знаем, что она постоянно говорит своей дочери, девушке по имени Пирожок, что девушка должна быть «хрустящей и чистенькой, как новенькая тарелочка». Такое резкое несоответствие образа и внешнего вида матери и установки, которую она пытается внушить, привело к тому, что наша Пирожок, в сущности, успешная в отношениях с мужчиной, отвергает женственность и постоянно применяет анаболики для достижения спортивных результатов.