Текст книги "Сердце тени"

– Ты слишком… спокоен. – Бэн с опаской покосился на друга.

– Нет, я не спятил. – Дэн скривил синие губы в улыбке, больше похожей на гримасу умирающего в муках. – Стараюсь трезво смотреть на вещи. Откуда она взяла ту проклятую тварь?

– Оттуда же, откуда и оружие! – Бэнжамин схватился за голову. – Мы пропали, понимаешь? Теперь и тебя, и меня, и Мэйса выгонят из университета взашей!

– Заткнись, – попросил мальчик. – Послушай, что ты несешь! Мне ей-ей кажется, отчисление – самая маленькая из наших проблем. Выкинь лучше дурацкую книгу в ров.

– И не подумаю! – Бэн подобрал кожаный блокнот с земли и прижал к груди. – Мы уже подвели Шутника! Теперь осталось только вышвырнуть память о нем на помойку! Нет. Мы перенесем все, не нарушив слова, которое Шутник дал. Сами виноваты. Я виноват.

– Ладно тебе! Хитрый план обманул даже меня! – Попытка ободрить с треском провалилась.

Налетел неприятный ветер, пробиравший до костей.

– Может, горгульи хоть что-то заметили? – Слабенькая надежда робко заворочалась под ребрами.

– Если каменная тетка следует уговору, они смотрели в другую сторону, – вздохнул Дэн. – А на нас им наплевать, пока мы не пробуем «пробраться в замок». Тупые глыбы. Околеваем от холода или привлекаем к себе внимание?

– Своевременный вопрос. – Бэн застегнул пиджак на все пуговицы. – Околеваем пока. Я верю, что Мэйсон вернется и Варлоу с ним. Гляди, эта парочка еще и лавры заслуженные получит за уничтожение дивного! Кто-нибудь нас хватится. Урд точно потеряет своего кота. Вот кто размажет нас по мостовой, если Мэйс пострадает.

– Пострадает… Оптимист! – хмыкнул тот.

Тишина жадно впивалась в сердце злорадным звоном. Тревожные мысли будоражили сознание.

– Не молчи. – Бэнжамин толкнул друга в бок. – Мне жаль, что так получилось. Я идиот. Лучше бы мне не комедию ломать, а прямо поддержать тебя тогда. Она бы все равно не убила нас. Случайно это почти невозможно.

– Я одного не понимаю, – произнес Дэн, – зачем нам тайный пароль «Джестер», если ты все равно не послушался? Знаешь, возьму я всю вину, наверное, на себя. Твоя мать и так меня ненавидит лютой ненавистью, а отец простит. Никто не удивится, что я опять «плохо повлиял». Они от отчисления тебя спасут, а я выкарабкаюсь как-нибудь. Не в первый раз.

– Никогда! – Бэн закашлялся. – Про «цветочек» ты в точку попал. Правда штука гадкая. Я может и вырос с папой и мамой (подвигами беспризорной жизни похвастать не могу), но не слюнтяй и не трус! И точно не предатель. Не надо пытаться меня «облагодетельствовать»! Хочешь начистоту? Меня достали твои пассы в сторону нашей разницы происхождения! У тебя тоже была мать! Не из воздуха же ты появился! Я не виноват, что тебя бросили! Не виноват! Чего кулаки сжал? Треснешь меня? Вперед!

Бэнжамин достал из кармана книгу и открыл. Знакомая вязь ровного мелкого почерка по шершавой бумаге – маленький секрет, принадлежавший только им.

– Ты мой брат, а я твой! И оба мы Шутники. – Бэн перевернул несколько страниц, и вот уже на липовых близнецов смотрел изученный до мелочей портрет.

Слова застряли в горле…

– Ну чего ты? Не реви! Прям как девчонка! – Он снова убрал книгу.

– Первая ссора. Я знал, что она будет… когда-нибудь. – Дэн утер лицо рукавом. – Почему раньше не сказал? Зачем терпел? Я выглядел хвастуном? Чем тут хвастать?.. Дай мне пинка, если я еще раз что-то такое отколю.

– Всегда пожалуйста, – согласился Бэн. – Пора применить знания основ защиты аркана. Не нравится мне перспектива умереть от простуды.

– У меня по защите слабенькая троечка, но даже я понимаю, что две сферы тут не поместятся. – У Дэниэла отчетливо стучали зубы.

– Не прибедняйся, это же азы! – Он ожесточенно тер замерзшие уши. – Подумай о хорошем. Варлоу вернется. Ты не хуже меня знаешь, что лекарство дня нее обязательно найдут. Она же Тень. Там твоя пассия и думать про пернатого товарища забудет. А тут ты!

– Отвали! – Сил злиться или что-то отрицать не осталось.

Две крошечные сферы качнулись легкими облачками теплого золота. К сожалению, они не спасали от невыносимого ожидания, сравнимого разве что с последней ночью приговоренного к смерти.

Мальчишки сидели на корточках, сосредоточенно всматриваясь в полоску огней вдали.

* * *

Руф откровенно бездельничал. Он играл сам с собой в крестики-нолики и в линейки, изводил бумагу и ждал возвращения Натана. Переправить детишкам инструменты – золотая идея. Душа просила прикоснуться к празднику хоть краешком.

За стенкой упорно работали наблюдатели. В их комнатах висел тяжелый запах сигаретного дыма и крепкого кофе. Люди не уходили домой, для кого-то шли уже третьи сутки на работе. Руфус жалел бедняг, но ничем не мог им помочь. Он ровным счетом ничего не понимал в показаниях станционной техники и даже не умел варить кофе. Оставалось только закрывать глаза на засыпанные пеплом столы и клубы едкого сизого дыма. А уже в соседнем доме ничего не подозревающие люди раздавали конфеты ряженым ребятишкам.

Руф рывком поднялся из кресла. Он честно собрался отправить себя патрулировать город, чтобы принести хоть какую-то пользу, когда двери в кабинет открылись, и на пороге показалась знакомая фигурка.

– Доброй ночи, Сэр. – Алиса двигалась чересчур плавно, и нездоровый блеск в глазах выглядел знакомым.

– Доброй. – Руфус внимательно наблюдал, как женщина прошла к столу и с интересом заглянула в изрисованные им бумажки.

– А я работала, – наконец, призналась она, тряхнув головой. – И знаете что? Этот Борджес оказал нам услугу, в некотором смысле.

– Каким образом? – проглотив упрек, уточнил он.

– А самым простым. – Алиса уселась на крышку стола, закинув ногу на ногу. – Если бы вы не заподозрили дивного в смерти последней мадам, мы еще нескоро бы узнали, что она на самом деле за фрукт. Только послушайте! Соломенная вдовушка, унаследовала от старичка мужа дом и неплохое состояние, устроила в подвале настоящую лабораторию. Мадам производила наркотики в промышленных масштабах! А мы головы ломали, откуда отрава по округе расползается. И опять бы не нашли ничего, если бы кто-то заботливо не воткнул нож по самую рукоять в маскирующую стенку. Чувство юмора у дивного тоже весьма и весьма. Он оставил записку в лаборатории на столе. Одну строчку: «Получите и распишитесь. Цветов, конфет и благодарностей не надо. Найджел Борджес».

– Значит, аптека ему, скорее всего, ни к чему, – подытожил Тангл.

– Мне отчего-то кажется, что остальные его жертвы тоже личности мрачные. – Раскованность собеседницы немало смущала.

– Вы никак ему симпатизируете? – нахмурился Руфус. – Что за детский сад? Мрачные, не мрачные, но до встречи с Борджесом все они были живы. Убивать без суда и следствия…

– …прерогатива Ордена, – издевательски вставила она.

Желание спорить возникло и мгновенно потухло. Сквозь въевшийся намертво табачный запах пробилось кое-что совсем другое.

– Вы… пьяны? – Руф пристально посмотрел женщине в лицо.

– Пьяна, – кивнула та. – Имею право! У меня нерабочее время и… день рождения! Мне стукнуло… тридцать пять!

– Правда? – Он мысленно пытался прикинуть, сколько Алисе нужно, чтобы так «расслабиться».

– Нет! Неправда! Сорок два! – Женщина соскочила на пол, такая маленькая и трогательная, как взъерошенный воробей. – Довольны, господин бессмертный?

– Зачем вы так? – В сердце на цыпочках прокралась жалость. – Я не это имел в виду.

– А я это! – Плечи Алисы вздрагивали.

– Идите домой, – попросил Тангл.

– Заботитесь о моей репутации?

Руфус всегда считал ядовитый сарказм защитной реакцией слабого. Стоило ответить, но мисс Маршал не позволила.

– Не трудитесь! – фыркнула она. – Дома пусто и тоскливо. Там никто не ждет.

– А тут? – Он просто не успел прикусить язык.

– А тут вы. – Сарказм растворился, оставив только честность пьяного сознания.

– Я могу быть и там, – сказал и покраснел. – В смысле… провожу вас.

Руф хотел продолжить мысль, но слова в панике разбегались под теплым взглядом несчастной Алисы. «Успокоились!», – приказал себе Тангл. – «Ты – Рыцарь Призмы, в конце концов! Проводил девушку до дома, попрощался и ушел. Ничего сложного. Тем более что девушке этой в ее состоянии все равно, ты рядом с ней или любой другой малознакомый мужчина».

– Вы? Проводите? Увольте! Никаких полетов. Не желаю, чтобы меня стошнило при вас, – рассмеялась мисс Маршал.

– Вообще-то у меня есть две ноги, – шутливо возразил Руфус. – И по свидетельствам очевидцев, я неплохо с ними управляюсь.

– Раз так, идемте, – согласилась Алиса.

Возможно, стоило предупредить кого-нибудь или оставить Натану записку, только Тангл в принципе не собирался задерживаться. Руф уговаривал себя, что в глазах спутницы нет ничего, кроме пьяного блеска, а легкое головокружение и бешеная дробь в его груди – симптомы отравления гадким сигаретным дымом.

И зачем только Руфус спросил, как далеко находится ее дом? Вместо ответа Алиса погрузилась в рассказы о своей жизни, начиная с самого детства, и несправедливости мира в целом. Оборвать поток откровений не позволяла совесть. Как болванчик из фарфора, Сэр Тангл кивал в нужных местах и старался сохранять осмысленное выражение лица. А сердце сжималось все больнее и больнее от вереницы подробностей такой банальной истории самой невезучей женщины. Если бы Руф мог заткнуть уши!

– Так вы не «мисс»? – Он надеялся, что на ветру из бедняжки улетучится хмель.

– Нет и да, – призналась та. – От первого экс-мужа осталась фамилия. Ему нужен был только мой статус, а я «бесполезный довесок». Разошлись мирно. Я просто купила поганцу билет в один конец на Звездный Экспресс отсюда до станции «никогда не возвращайся», и мы больше не виделись. Мораль – не доверяйте изгоям. А второе замужество развалилось еще до свадьбы… Женишок узнал, что я не способна иметь детей, и устроил скандал. Забрал обручальное кольцо и громко хлопнул дверью.

Алиса запнулась. Она бросила на своего спутника виноватый взгляд. Руф остановился. Он чувствовал, что бедняжка просто переложила груз обид со своей души на него. И с этим предстояло теперь как-то жить дальше. Судьба этой конкретной женщины отчего-то волновала едва ли не больше собственной.

– …простите, простите меня, Сэр! – Шепот струйкой пара разбился о плотную ткань формы. – Простите мне пьяный бред. Я не должна была. Теперь сама себе противна.

– Зря. – Руфус обвел взглядом фасады ухоженных домов. – Вам просто встречались глупцы, не способные понять, какое сокровище попало к ним в руки.

Где уж Руф вычитал эту фразу, сейчас не имело значения. Она звучало в унисон с его собственными чувствами.

Алиса бесшумно отворила калитку в низеньком заборчике.

– Пришли. – Посыпанная мелкими камешками дорожка манила к уюту теплого дома.

Казалось, миссия выполнена, чего еще-то? Только ноги не желали нести обратно в прокуренную призматическую подстанцию. Да и сама хозяйка не спешила прощаться.

– Оставайтесь, – вдруг попросила она. – Что сегодня может случиться? Ориентировки на мальчика разосланы давно, наблюдатели прочесывают город. От улицы к улице ходят ряженые. Один шанс из тысячи, что дивный Борджес объявится именно сегодня. В конце концов, вас всегда смогут найти. Неужели я этого не стою?

Алиса поймала его руку и мягко потянула к себе. Разум тонул в волнах странного жара, но упорно продолжал сопротивляться.

– Вы стоите большего, – Руфус без труда высвободился, – но я не хочу, чтобы завтра кто-то жалел еще и об этом.

Он понятия не имел, что несет и как станет выкручиваться дальше.

– Рядом с вами тяжело оставаться честным человеком. – Руф наглухо завяз в паутине собственных слов. – Но я попытаюсь. Я не смею злоупотреблять вашим… вашей доверчивостью. Поймите меня правильно. До встречи, Алиса.

Чтобы не усугублять положение, Тангл просто поднялся в воздух. Несчастная мисс Маршал уже не могла его видеть, хоть Руфус всего-навсего покачивался в полуметре над тем местом, где пропал для нее. Как сонная, Алиса медленно развернулась и побрела к дому. С каждым ее шажком Руф ощущал невыносимую звериную тоску. Он не понимал, как получилось, что оставшись «честным человеком», выглядишь в собственных глазах последним скотом!

Тем временем мисс Маршал достала ключи. Она долго перебирала их пальцами и вдруг – заплакала. Вместо того чтобы улететь прочь, как планировал, Руфус опустился у бедняжки за спиной.

– Алиса, не нужно… – Он развернул женщину к себе.

– Вы не бросили меня? – На ресницах дрожали крупные слезы.

– …не смог.

Вернулось вязкое ощущение неуверенности. Требовалось срочно сказать что-нибудь особенное или даже сделать, но что и как? Ответы на эти вопросы Руфус знал всегда, но решимость отказала. Кроме того, все знания ограничивались пустыми фантазиями о недосягаемом, как безразличные звезды, предмете обожания.

Последняя мысль, посетившая чумную затуманенную голову, звучала примерно так: «Я пропал».

* * *

Ездить верхом оказалось невообразимо трудно! Спина Пеппера то выгибалась дугой, то вытягивалась в струну. Эмьюз боялась, что слетит на одном из поворотов и расшибется о кладку мостовой прежде, чем сможет распорядиться своей жизнью с большей пользой.

Тени казалось, что она сошла с ума. В свисте ветра в ушах чудился счастливый детский смех и одобрительные возгласы.

Эмьюз потеряла счет времени, когда призрачный пес резко остановился. Тут-то девочка и не удержалась на нем. Она перелетела через голову Пеппера и кувырком прокатилась по холодной земле.

– Не ушиблась, голуба моя? – участливо поинтересовался незнакомый голос.

– Нет. – Клочья шерсти из загривка призрачной гончей растворились в воздухе без следа.

– Послушная девочка, порадовала старика.

Тень подняла голову. В нескольких метрах, подпирая спиной ствол массивного дерева, стоял невысокий человек. Он совершенно не походил на газетную фотографию. Если там Борджес больше напоминал обрюзгшего бездомного, то на самом деле его можно было даже назвать «благообразным»: пусть больным, но не опустившимся. Гладко выбритое лицо, вязаный свитер с высоким горлом, наглаженные брюки, начищенные до блеска ботинки и кожаная куртка. Правой рукой дивный придерживал небольшую тележку, в которой сидел крепко связанный Гримм. Конструкция балансировала перед началом крутого спуска, куда ныряла холодная утоптанная дорожка.

– Поднимайся, – предложил Борджес. – Нам уже пора идти, а другу твоему «ехать».

– Вы что, столкнете его? – Эмьюз нащупала палочку.

– Столкну, нужно же чем-то занять пса. – Пеппер поравнялся с девочкой.

Он выглядел по-настоящему страшно: алые глаза пылали, сквозь оскаленные зубы вырывался приглушенный рык, а шерсть на спине вздымалась языками голубого пламени.

– Даже не думай, приятель, – улыбнулся дивный.

Гримм слабенько мычал, а по его щекам текли слезы.

– Успокойся, я обещал, что у тебя все будет хорошо, если наша Леди не наделает глупостей. – Утрированно-ласковая манера Борджеса откровенно бесила. – Я бы вынул кляп, чтобы ты мог успокоить свою собачку, но с ним ты хотя бы рыдаешь молча.

– Отойдите от спуска вместе с тележкой, – приказала Тень, указывая острием палочки прямо в дивного.

– Неожиданно… – Борджес почесал за ухом свободной рукой. – Послушай, звезда моя, я уже видел, на что способны поделки этого мастера. И от меня, и от мальчика даже мокрого места не останется, и парку мало не покажется. Гримм, твоя подружка решила сама тебя убить.

Бедняга завизжал. Возможно, знай Эмьюз, что такое смерть, так же хорошо, как Гримм, она понимала бы, почему тот в страхе растерял остатки мужества.

– Повторяю, – в голосе появились металлические нотки, – отойдите от спуска вместе с тележкой. При чем тут Гримм? Оставьте его в покое. Мне тоже роль случайной жертвы не нравится. Отдайте мне тележку и проваливайте на все четыре стороны.

– А если так? – В руке у Борджеса сверкнул короткий нож.

Лезвие уперлось заложнику под подбородок.

– Тогда я к своему требованию прибавлю еще и «уберите оружие». – Ее мучило непреодолимое желание без всяких выкрутасов подойти и воткнуть дивному палочку прямо в глаз насколько бы она туда поместилась.

– Подумай лучше… – Ленивая темная капля скользнула по лезвию.

– Вам того же. – Эмьюз почувствовала, как отполированное дерево слегка загудело под пальцами.

– Кому-то, похоже, все равно, что будет с мальчишкой… – От ледяного взгляда Тени по спине Найджела пробежали мурашки. – Зачем тогда пришла?

На какие-то секунды Борджесу показалось, что он смотрит в совсем другое лицо. Эти спокойные огоньки в глазах, эта уверенность в своей правоте и непогрешимости, в праве распоряжаться чужими жизнями… Не будь Коллоу древним, Найджел решил бы, что эта девчонка ему родня.

«Все Тени одинаковы», – подумал он. – «Нежить. Хуже нелюдей… Поэтому они убили сначала Помону, потом Диану. За непохожесть».

– Вы ошибаетесь. – Сейчас Эмьюз верила своим словам, как никогда.

– Ой, ли! – Найджел сорвал с Гримма черную повязку и с силой развернул его к девочке. – Посмотри. Она врет и не краснеет.

Несчастный крепко зажмурился и замотал головой, почувствовав, что никакого лезвия нет.

– Смотри, третий раз повторять не стану, – попросил дивный.

Гримм открыл глаза. Светлые брови парня поползли вверх. Казалось, он лишился рассудка от ужаса. Слезы с новой силой хлынули по щекам.

– Не бойся… все уладится. – Эмьюз взглянула на Пеппера.

Пес жалобно заскулил.

– Вернемся к первоначальному плану? – предложил дивный. – Я меняю мальчишку на тебя, и ты начинаешь упорно надеяться, что другие Тени тебя спасут. Обещаю, что скучать со мной не придется. Я постараюсь разнообразить твой досуг историями из прошлого. Все еще считаешь себя случайной жертвой? Положи палочку на землю, пожалуйста.

Секунды тянулись чудовищно медленно. Пусть Эмьюз все заранее решила, но сдаваться вот так не позволяла так некстати вылезшая гордость. Орин бессмысленной безделушкой болтался на цепочке, безжизненный и безразличный. Да и сам Борджес не выглядел угрозой.

Тень нагнулась и положила глупый кусочек дерева себе под ноги.

– Вы довольны? – выпрямившись, спросила она.

– Сразу бы так. – Дивный утер со лба воображаемый пот рукавом. – Упс…

В следующее мгновение Борджес пропал и появился прямо у Эмьюз за спиной, ловко вывернув бедняжке руку, а тележка с несчастным Гриммом покатилась под гору.

– Беги! Спасай его! – приказала Тень замершему в нерешительности псу.

Пеппер, конечно, не умел говорить, но в широко распахнутых собачьих глазах явственно читалось одно-единственное слово: «прости». Мир завертелся, превращаясь в тошнотворный хоровод цветных пятен, увлекая девочку неизвестно куда от проклятого холма.

Когда стук колес по кочкам стих, оборвавшись глухим ударом, на дорогу осторожно выбрался тощий полосатый кот. Он воровато озирался и принюхивался, прижимаясь к самой земле. Убедившись, что все закончилось, зверек в два прыжка добрался до одиноко лежащей палочки, подобрал ее зубами и со всех ног бросился прочь.

* * *

В здании призматической подстанции царило нездоровое оживление. Изможденные люди шарахались от комнаты к комнате. Изуродованные усталостью, они походили на бледные привидения в клубах сизого дыма.

– Господин… – Немолодой наблюдатель закашлялся.

– Где Сэр Тангл? – Спокойно поинтересовался Натан.

– Я думал, вы знаете. – Мужчина достал носовой платок. – Мы засекли дивного Борджеса. Минуту назад он воспользовался способностью к переходу. Конечная точка рассчитывается. Подождете результата здесь или пойдете со мной в аппаратную?

– Здесь, – коротко ответил он.

Натан толкнул плечом дверь кабинета, и первое, что бросилось в глаза среди изрисованных бумаг на столе, – забытое карманное зеркальце.

Тут-то в голове и поселилась шальная идея нарушить приказ хозяина и прикончить дивного Борджеса самостоятельно. Причин тому было ровно две. Во-первых, Руфус определенно испытывал к дивному некое подобие сыновней любви, а сам Натан успел привязаться к забавному мальчишке настолько, что считал нужным щадить его чувства. Во-вторых, даже мысль о подчинении Коллоу теперь вызывала отвращение.

Новую жизнь неизменно отравляла обида. В ней не было гнева, только боль. Прятаться от этого бесконечно – не выход. Натан мечтал однажды открыто спросить своего господина: зачем? В те первые годы после возвращения казалось, родной отец не заботился бы так, как Коллоу. Долгие беседы отогревали душу, заставляя поверить в наличие будущего, в принципе. И он верил, а над ним просто издевались.

Весь из себя благородный Танцор с радостью принял в качестве благодарности за спасение «вечную преданность». Тратил свое драгоценное время, чтобы воспитать из упыря человека. Дешевый цирк. Как мог Натан убедить себя, что жажда крови пропала исключительно по воле Коллоу? Как же он был слеп!

Сэр Джулиус пичкал поучительными историями о доброте и человечности, а восхищенный слушатель только ниц перед ним не падал. Для полноты картины оставалось признаться себе, что на самом деле всегда нуждался в лидере, примере, эталоне. А кто подойдет на эту роль лучше, чем настоящий Рыцарь Призмы? Коллоу быстро стал для Натана едва ли не богом! Его фанатичное служение Ордену вызывало уважение.

Поколения Теней сменяли друг друга. Бессчетные смерти вокруг него, а он точно заговоренный! Нет, хозяин вовсе не был трусом. Скорее наоборот… безрассудным храбрецом. Лез во все дела, которые считал опасными для тех, кому они поручены. Из-за этой своей особенности Сэр Джулиус даже имел весьма неприятный разговор с Мастером Тени – Симадзу Наоко. То была крошечная женщина с тихим голосом, похожим на шепот ветра, но каждое произнесенное ей слово врезалось в сознание. Перед встречами с этой Леди сам Коллоу нервничал, как мальчишка. Натан искренне жалел господина, но ничем не мог ему помочь. Чем поможешь стоя под дверью с другой стороны? «Орден – это не ты, и не я, и даже не Магистр», – строго сказала она. – «Орден – многоликое и единое «мы». Семья, где у каждого своя роль и место. Думаешь, я не способна выполнить любое задание из тех, что даю Теням? Способна, и поэтому нахожусь здесь. А еще потому, что умею не мешать другим набивать свои шишки, становясь мудрее».

Натан имел странную привычку коллекционировать наставления, казавшиеся ему полезными. Он с ученическим усердием выписывал цитаты из прочитанных книг. На что Сэр Джулиус только смеялся: «Кем-то подобранные слова, конечно, очень сильно экономят время, но пока ты сам не дойдешь до их смысла, они так и останутся словами. Запиши, пока не забыл».

Воспоминания незаметно сделались теплыми. Тогда отношения между Танцором и связным даже можно было назвать дружескими. «Почему тот доблестный Рыцарь, рисковавший головой ради спасения чужих жизней, поступил настолько подло?» – Вопрос не находил ответа. – «Еще и с кем! С тем, кто за него готов был…»

Натан стиснул зубы. Подсознательно он искал своему хозяину оправдание. Любое! Пусть даже самое абсурдное. Навроде того, что Коллоу, обладая знаниями, решил применить их просто так, для забавы или из любопытства. Но какая здесь забава? Это почти то же самое, что долго приручать дикого зверя, чтобы потом привязать к его хвосту шлейф из консервных банок и смотреть, как он станет с ними мучиться.

Память сделала свое дело. Натан оказался готов махнуть рукой и простить Сэру Коллоу все скопом.

В дверь кабинета постучали. Он хотел верить, что в коридоре окажется Руфус Тангл, но стал бы тот стучать?

Наблюдатель развернул на столе голубоватую карту Шейдивейл, на которой наскоро нацарапанной карандашом стежкой пунктира проступал путь из одной условной точки в другую.

– Погрешность почти ничтожная, – с гордостью объявил мужчина. – Дивный словно изменил тактику. Мол, я больше не прячусь.

– Продолжайте наблюдение, – единственное адекватное распоряжение в подобной ситуации. – Фиксируйте любые перемещения всех живых существ в этом квадрате.

– Существ, предположительно являющихся людьми? – уточнил инженер.

– Всех живых – значит «всех» «живых». Что непонятно? – Натан сосредоточенно изучал карту. – Дивный Борджес на наше несчастье аниморф. Вы ориентировку не читали?..

Он запнулся. Делиться собственными обидами с другими – редко недостойное занятие. А сейчас Натан поступал именно так. Взял и нагрубил человеку, потратившему не одни сутки, таращась в экран и читая запутанные вереницы значков, от которых без всякого «груза ответственности» мозги закипят и выльются через уши.

– Простите, – оторвав взгляд от бледного пунктира, попросил Натан. – Вы проделали очень сложную работу. Осталось немного.

– Не я один. – Наблюдатель устало улыбнулся. – Вы ведь возьмете этого Борджеса?

– Живым или мертвым. – Он знал, что собеседник не видит лица в черноте под капюшоном, но изо всех сил старался вселить в изможденного человека уверенность. – Сэр Тангл ничего не просил передать своему связному, когда уходил?

– Нет, – покачал головой инженер. – С ним была женщина-следователь. Я могу попробовать поднять показания за последние часы и посмотреть, куда они направились. Кроме Сэра Танцора и той дамочки тут только мои люди, а они никуда не отлучались. Значит, единственные покинувшие здание – женщина-следователь и ваш … не знаю, как правильно называются отношения между вами… но на это потребуется время.

– Не нужно, – возразил Натан. – У вас и без того полно забот. Тут я, пожалуй, справлюсь сам.

– Вам пояснения по карте нужны? – Наблюдатель обернулся на пороге.

– Все предельно ясно. – Зачем кому-то знать, что Шейдивейл для него родной город?

Зеркальце Алисы не принимало вызовов. Призвав на помощь логику, из всего многообразия причин визита мисс Маршал Натан выделил наиболее вероятную: полиция получила новые сведения по последним убийствам, что потребовало внимания представителя Ордена. Значит, Руфус вполне мог отправиться в участок. Если и искать его где-то, то только там.

Не теряя времени, Натан свернул карту и спрятал во внутренний карман плаща. Путешествие в вихре цветных брызг длиной в несколько секунд – и вот он уже стоял перед входом в невысокое каменное здание. Шейдивейл не менялся никогда: появлялись новые вывески, как весной молодые листья, а город оставался прежним. Узнаваемые улочки и скверы – кто угодно здесь почувствует себя юным.

Дежурный сонными глазами пробежал по фигуре визитера и предоставленным документам.

– К кому? – сухо спросил он.

– К мисс Алисе Маршал, – сообщил Натан.

– Мисс уже давно дома, – с некоторой завистью ответил дежурный. – Что-нибудь передать?

– А где находится ее дом? – Решение не привлекать Сэра Тангла не продержалось долго.

– Откуда мне знать, – пожал плечами мужчина. – Нет у меня полномочий раздавать адреса своего начальства. Приходите завтра.

– Ну так оторвите себя от стула и найдите мне адрес. – Натан молниеносным движением просунул руку в окошко, схватил несговорчивого товарища за галстук и потянул на себя. – Ни о каком «завтра» не может быть и речи. Дивные не станут ждать.

Как ни жаль, но на доброжелательные беседы действительно не было времени.

– Сию минуту все исполню, если отпустите. – Прижатый щекой к холодному стеклу дежурный испуганно косился на сурового визитера.

– Простите мне грубость, дело не терпит отлагательства. – Натан поправил завернувшийся рукав. – Поспешите, пожалуйста.

«Откуда он такой взялся? Сначала за грудки, потом прощения просить», – проворчал мужчина, удаляясь вглубь коридора.

Дежурный действительно обернулся в мгновение ока. Минуты не прошло, как тот уже протягивал квадратную бумажку с размашистыми каракулями на ней.

– Далековато, – позволил себе вставить он. – Учитывая спешку.

Натан не ответил. Пятачок перед окошком дежурного опустел, и только клочок бумаги плавно опустился на пол. Пусть пользоваться способностями к переходу в учреждениях, да еще и посредине разговора невежливо, но ничего не поделаешь.

Фонари горели едва-едва. И тут Натан ощущал свою вину. Подстанции необходимо больше энергии для усиленного наблюдения. А где ее брать? Не у жителей и больниц, конечно.

Низенький заборчик трогательно белел в густом сумраке. Потеплело, и на город опустился легкий туман, отчего рассеянный свет казался волшебным. Эндрю Натаниэль Ардэн потянул носом терпкий осенний воздух. В такие ночи непременно посещала такая человеческая грусть, невесомая и прозрачная, как ткань влажной дымки. Он легко преодолел смешную преграду и зашагал по дорожке к парадной двери.

Натан уже собирался постучать, когда сердце заныло так знакомо и тоскливо. «Ну что это даст? Зачем мешать? Думаешь, тебе кто-то откроет?» – тихонько спросил внутренний голос. – «Нет, ты, разумеется, можешь просочиться сквозь двери и уж точно влезть там, где без тебя все хорошо».

Даже тогда, когда душа Натана была черна, как первородная тьма, в ней оставался единственный лучик веры – веры в любовь. Возможно, именно это, помимо надежды на возвращение, позволило сохранить человеческий облик в годы, о которых вспоминать без стыда не позволяла совесть.

Он легко оторвался от земли.

За слепыми окнами стояла теплая немая темнота. Натан стащил перчатку и осторожно провел кончиками пальцев по гладкому стеклу. Теперь он точно знал, что Руфус там. А прежде, чем след отпечатка растаял, связной пропал, оставив своего будущего хозяина наедине с его простыми человеческими слабостями.