Текст книги "Вампир… ботаник?"

«Расист неполиткорректный!» – и сторожок, бережно прижатый к груди…

Сок листьев дану, сорной травы, она стабилизирует зелье, убирая из кипящей основы именно тот элемент, который сообщает отвару вязкость и излишнюю мощность, убивающую сердце.

«Эй, Джа… хозя… короче, пошли обедать, а? Там пельмени, свеженькие. Что значит – что это? Попробуешь – узнаешь. А еще есть десерт. Спорим, такой заварной крем тебе не сделать?»

Убавить огонь. Снять легчайший налет пены. Двадцать капель на водяных часах. Теперь вытяжка из желез белого ящера, и снова мешать и мешать, не останавливаясь ни на секунду.

Еще пятнадцать капель…

«Даже те, кого хочется поцеловать…» – зазвучало в звоне падающих капель.

А кругом пожар, мортуги, непонятные подброшенные полутрупы, шум, вампиры… И она – индетро отверженного вампира.

Пески пустыни!

Как тяжело сейчас думать. Моя память возвращалась, и силы тоже, но от этого становилось только хуже. Оболочка – опасные чары, это не только блок на рост и ограничение сил, это еще и определенные параметры сознания и поведения. Сложный комплекс, сложный именно потому, что сбалансировать собственный разум и требуемые установки очень трудно. Все равно что танцевать на вращающемся круге, при этом поддерживая на голове палочку с хитайским чайником тонкого фарфора. Слишком велика вероятность, что баланс удержать не удастся, и тогда сломаются либо установка, либо собственный разум объекта. Поэтому оболочку накладывают лишь на животных, превращая тигра или пантеру из смертельно опасного хищника в великолепного охранника, верного и самоотверженного.

Проверить людей. Мальчика первого, он совсем плох. Потерпи, малыш, всего несколько капель… минут. Отвар нельзя остужать ни льдом, ни чарами. Только понизить температуру воздуха.

Итак, оболочка. Опасные чары, неприменимые к разумным. Хотя… в том же Хитае известны случаи, когда преступникам предлагали на выбор – принять оболочку или быть казненными. И наблюдались случаи успешного наложения, позволившие сохранить разум, но избавить человека от опасных желаний… убивать… красть. Говорить неподобающее. Неподобающее…

Пески пустыни, я никогда не читал такого! Я не помню! Откуда же я это знаю… Удастся ли вспомнить?

Теперь, когда оболочка таяла, равновесие прошлых знаний и навязанного комплекса реакций рухнуло. Сейчас в моей голове была многокомпонентная каша из памяти прежнего Лиджано, нынешней личности и, будто этого еще мало, обрывки из воспоминаний моего Дара. «Макдоналдс», метро, телевизор… отчаяние при виде весов, вечные попытки «диеты», радостная буря от обретения «своих» и яростное стремление бросаться на защиту слабого. У меня когда-то был щенок породы гранде – из особо крупных. В четырехмесячном возрасте он доставал мне до пояса, и нам постоянно попадало от родителей, потому что Пушок оказался силен и быстр… а еще необычайно энергичен, вездесущ и по-щенячьи неуклюж. Его путь по дому и саду отмечался жизнерадостным лаем и чередой разбитых и опрокинутых вещей. А ругать щенка было почти невозможно. Блестящие глаза с желтыми искорками смотрели с таким наивным непониманием…

«А что я такого сделал? Хозяин, не сердись, пойдем лучше поиграем с колечком? А вкусненькое у тебя есть? Ну я же знаю, что есть. За спиной спрятал? Покажи, а? Ты же хороший! Дай косточку, дай, дай, дай…»

Вот и Дар мой такой. Отважный. Сильный – энергетика воистину бешеная, впору аргентумам, чтобы им подавиться своим алтарным камнем. И в чем-то такой трогательно бестолковый…

«Я, парень и постель вместе не монтируются…»

Спокойно. Капля. Две. Три. Водяные часы отмеряют время ровно и бесстрастно, им неведомы сомнения. Спокойно…

В голове хаос, с силами кавардак – слишком они выросли, причем разом (сегодня собирался сотворить вокруг мортугов огненное кольцо, а в результате едва не испепелил собственный сад), очередная выходка Даиза и время, острый недостаток времени! Три дня – и мы предстанем перед аргентумами. И только отец карбонадо знает, что они нам готовят!

А самое главное беспокойство – остатки оболочки. Они буквально выжжены во мне, эти реакции, я до сих пор с трудом преодолеваю желание умолкнуть, когда при мне кричат. Замолчать, слиться с тенями, снова нацепить серую тряпку, снова безропотно исполнять приказы, снова позволять пить себя, будто кокос…

И только изредка задумываться, почему со мной так происходит?..

Остывший отвар в глиняной кружке холодил ладонь. Время.

Готово. Пей, дитя. Осторожно, я помогу. Осторожно. Не бойся, все пройдет. Все будет хорошо, поверь… Нет-нет, не говори сейчас ничего, тебе еще нельзя. Засыпай. Обещаю, ты проснешься здоровым…

А ты, воин, не притворяйся. Открой глаза. Кто вы? И как попали в мой сад?

Боже, дай мудрости, чтобы понять мужчину, дай любви, чтобы прощать его, терпенья – чтобы выдержать его характер. Только сил не давай, а то убью его на фиг!

Из молитвы правоверной обоим богам сразу

Дарья

– Дарья!

– А? – Я вынырнула из сна… ну ладно, если честно, то из мыслей про Джано. Ну то есть из мыслей о том, отчего он от меня прячется.

Утро и без того не задалось. Говорят, иногда нужно напиваться, чтобы на следующее утро ощущать, где точно находится мозг. Я вот свой утром моментально нашла. Ох, лучше бы он потерялся еще на пару часов. Или дней. Или лет, пока это позорище не забудется. Я про «поцеловать», если кто не понял. Нет, что ни говори, мои мозги умные – они этот кошмарик из памяти удалили. Но на что еще нужны друзья… Они всегда щедро помогут восстановить пробелы в памяти!

А еще на свете есть вампиры. Приходят утром, стаскивают с постели (вот не ожидала от хрупкого на вид Микеле такой мощи!) и волокут на «совершенство»: Джано, мол, сказал, что такая доза яда, как у меня, легче покинет организм, если тело будет в активном движении. Ой, ну вы подумайте, какой у меня заботливый вампир! И какие замечательные у него друзья, если так помогают товарищу в нелегком процессе лечения! Я уж не говорю, какие у него враги, даже придумали выпустить смертельно опасную заразу, лишь бы насолить Джано!

Кстати, кто же все-таки эта скотина?

Узнаю – накормлю хакарлом. Специально для него сделаю и накормлю! Кого только…

Голова умчалась на свою разведку и пропала с концами, Мелисс куда-то унеслась еще ночью, Микеле совсем недавно, весь такой замаскированный, из Роберто фиг что вытянешь, кроме инструктажа по совершенствованию. Полная изоляция, спросить не у кого.

Рад и Шер уже выложили все, что знали, и потом, они торчали возле Тагира, сама туда отправила, малыш-оборотень до сих пор находился в полном шоке, дай ему волю – он бы из-под кровати так и не вылез. Малыша бы к хорошему психологу сводить, очень уж ему не повезло с прежним хозяином – тот хотел ручного оборотня, а сам… с такими терпением и злобой я бы ему даже воспитание мягкой игрушки не доверила. Долго нам теперь приводить в себя маленького оборотня. Мы ему на всякий случай под кровать подушку и матрасик положили. Ночью рядом мальчишки, при кошмаре, если что, помогут, заговорят и успокоят. А днем не всегда уследишь…

Лауры не видно и не слышно, вампирская сестричка подошла ко мне только раз – она, мол, приготовила завтрак… ну почти приготовила… или почти завтрак… При виде и запахе «почти еды» пузо со своими желаниями отключилось на полдня, и Лаура обиделась. И смылась на чердак, поплакать. Я даже не успела все свалить на вчерашнее отравление – мол, меня от него корежит, а не от ее стряпни. Интересно… может, мне с ней подружиться, с этой «сестричкой»? Попрошу ее готовить, и никакая диета не понадобится. Только вот остальные тогда как? Загнутся ведь от недокорма.

Надо подумать.

Джано… Джано опять заперся в своих комнатах, выхаживал вчерашних покусанных… и заодно от моих поцелуйных планов прятался. Ну позорище же… Откуда они вообще вылезли, эти планы, я ведь старалась, чтоб ни словечка, даже себе. И на тебе, стоило каким-то поганцам-паукам разинуть на меня пасть, я тут же расклеилась и, как сопливая девчонка, моментально выложила парню, что он симпатичный. И что я… черт.

– Дарья! Женщина, ты меня вообще слышишь?

– Девушка, – автоматически поправила я. – А что?

Вампир закрыл глаза и снова застучал костяными шариками на своих бусах. Знаете, такие, их в руках носят и перебирают? Называются четки. Обычно местные их берут, когда молятся, я пару раз наблюдала. Прошепчет человек (или кто он там…) молитву – и переложит бусинку справа налево. И так пока все не переберут. У возносителей, говорят, четки строго белые и строго черные – в зависимости от того, кому возноситель молится. У обычных людей по-разному. У некоторых четки двойные, у других черное и белое чередуется, кто-то вообще таскает оба комплекта. Возносители злятся, мол, верующий точно должен знать, кому именно молится, обоим сразу негоже. Правоверные чихать хотели на эти указания, поскольку мудро считают, что доброму богу надо возносить хвалы, дабы помогал, а темному – дабы не мешал. Разумно и справедливо. Один вопрос: почему Роберто перебирал эти бусинки именно сейчас – я-то ведь никаким боком за бога сойти не могла. И почему он сжимал их так, будто хотел придушить.

– Дарья, слышала ли ты о выборе между насущным и обременительным?

– Э-э…

– Как-то один мудрец, стоя перед своими учениками, сделал следующее. Он взял большой стеклянный сосуд и наполнил его до краев огромными камнями. Проделав это, спросил учеников, полон ли сосуд. Все подтвердили, что полон.

Тогда мудрец взял коробку с мелкими камушками, высыпал ее в сосуд и несколько раз легонько встряхнул его. Камушки раскатились в промежутки между большими камнями и заполнили их. После этого он снова спросил учеников, полон ли сосуд теперь. Они снова подтвердили – полон.

И наконец мудрец взял со стола коробку с песком и высыпал его в сосуд. Песок, конечно же, заполнил последние промежутки.

– Теперь, – обратился мудрец к ученикам, – я хотел бы, чтобы вы смогли распознать в этом сосуде свою жизнь! Крупные камни олицетворяют важные вещи в жизни: ваша семья, ваш любимый человек, ваше здоровье, ваши дети – те вещи, которые, даже не будь всего остального, все еще смогут наполнить вашу жизнь. Мелкие камушки представляют менее важные вещи, такие, как, например, ваша работа, ваш дом или ваш конь. Песок символизирует жизненные мелочи, повседневную суету. Если же вы наполните ваш сосуд вначале песком, то уже не останется места для более крупных камней. Так же и в жизни: если вы всю вашу энергию израсходуете на мелкие вещи, то для больших вещей уже ничего не останется. Поэтому обращайте внимание прежде всего на важные вещи, находите время для ваших детей и любимых, следите за своим здоровьем. У вас остается еще достаточно времени для работы, для дома, для празднований и всего остального. Следите за вашими большими камнями – только они имеют цену, все остальное – лишь песок.

Хм… что-то такое я слышала. Наш ояката когда-то язык сломал, чтобы его сумотори перестали комплексовать, и подобные притчи рассказывал каждый день. Где только брал…

– Ты поняла?

– Да. А вы это к чему?

Бусинки опять застучали.

– Значит, не поняла. Дарья, человек должен выбрать, что для него действительно важно. И, в первую очередь, посвятить этому свои усилия.

– А я?

– А ты как страус! – не выдержал Роберто. – Только клюешь все, что попадет на глаза, и совершенно не способна сосредоточиться! Вот о чем ты сейчас думала?

О чем? О ком… Ну уж нет, вот об этом я точно не скажу.

– Да можешь не говорить! Но что бы это ни было, это точно не обряд Представления. Тот, кто знает, когда он сможет сражаться, а когда не сможет, будет победителем. А ты?

А я… а я как раз в этот момент увидела голову! Та высовывалась из-за кустов за спиной Роберто и махала лапками. Сигналы подавала.

Дальнейшее совершенствование пошло из рук вон плохо. Упражнение не получалось. Вампир шипел и ругался. Попало и мне, и Джано, который пренебрег тренировкой в ущерб собственной пользе и какой-то бесстыжей твари без уточнения адреса. Голова в своих кустиках покатывалась со смеху. Ну подожди, доберусь я до тебя, паучий любимчик!

Бумс! По мне словно врезали подушкой. Большой такой, размером с перину. Небо с землей пару раз станцевали вальс и угомонились. Я выплюнула пепел и очень нехорошим взглядом уставилась на вампира…

– Ох, отец карбонадо. Скудо! Скудо! Щит ставь, бестолочь, сколько раз тебе показывать!

Подумать только, я позавчера приготовила этому нехорошему человеку запеканку. А он… ну ладно!

– Да что же это такое. Дарья, ты слово «защита» понимаешь?

– Чего тут не понять…

– Напоминаю, защита может быть пассивная и активная, и если оперирование возможностями своей энергии тебе пока недоступно в силу недостаточности времени, то простой щит ты поставить в состоянии! Чувствуешь враждебное намерение – сразу вызывай!

Не понимает он. Не привыкла драться чем-то невидимым. Руки-ноги другое дело. Врежешь – и враг лежит, все просто и понятно. А тут эту энергию пока достанешь, пока раскрутишь и установишь…

– Еще раз.

Бумс. Привет, земля и пепел, давно не виделись. Постелить, что ли, коврик? Хоть немного помягче будет. Сторожки шарахнулись в разные стороны и снова сбежались, гладят листочками, жалеют.

– Еще раз. Дарья, сосредоточься.

Блин! Точно надо коврик… хорошо хоть группироваться умею. Давно бы все локти-коленки поотшибала.

– Шергэллаховы молнии, – вздохнул вампир, присаживаясь рядом на корточки. – Ладно я, а если кто другой ударит? Он жалеть не будет. Вот представь, я Даиз. Кидаю в тебя заклинание, хватаю Джано, ведь если он проиграет Представление, то до следующего снова скатится в Младшие и бесправные, и… х-х-хе-е-эх-х-х…

Ой.

В моих мозгах щелкнуло еще на имени Даиз, а потом и вовсе наступило короткое помутнение. Когда туман перед глазами развеялся, я смотрела в широко раскрытые глаза Роберто. Сам вампир лежал подо мной на спине, ноги были заблокированы, а горло крепко обхватывает мой хвост.

О-ой…

Голова из кустов изобразила поклон и одобрительно похлопала лапками.

Уф, жара какая. Может, Роберто надо было в бассейн отволочь? Охладиться. Я предлагала вообще-то, но вампир, потирая горло, сказал, что до своего шатра сам доберется и помощь ему не нужна. Моя, во всяком случае.

Ну и ладно. И без того было чем заняться. И я нырнула в кустики.

Десять минут спустя выдала шпиону обязательство на кормление обещанной вкусностью вечером, и он с чистой совестью улетел спать. Единственное свободное место в переполненном домике Джано было моей спальней, туда голова и направилась – все равно постель мне в ближайшее время не светила.

Так… голова поработала на совесть. И кому теперь слить агентурные данные?

– Дарья! – как по заказу, послышалось из боковой двери. Не поняла. А когда он успел вернуться?

– Микеле! – все-таки обрадовалась я. – Слушай, в башне…

Но вампир не слушал.

– Дарья! Боги, оба сразу, что на тебе надето? Я же предупредил, что ты должна выглядеть достойно!

– Когда это?

– Да только что! Шергэллаховы козни, уже поздно! Распусти волосы и прикрой шею. Где ты так извалялась? Иди за мной, только тихо!

– Госпожа, а как же сыр? – послышалось от ворот. Там на солнцепеке топтался знакомый торговец.

– Какой сыр?

– Госпожа обременена многими делами? – сверкнул глазками торговец. – Госпожа забыла, немудрено. Сыр… который вы купили. За два динара!

– Ты рехнулся? Какой это должен быть сыр за такую цену? Из молока розового верблюда?

Из голоса хозяина сыра мигом испарилось слово «госпожа». И медовая интонация заодно.

– Нейгэллах свидетель, что ты, дочь пустыни, только что купила у меня сыр, и унесла в дом, и согласилась с ценой, и пообещала заплатить сейчас же!

– Вот Нейгэллах тебе пусть и платит! Да иду я, Микеле!

Вампир тащил меня, как паук – шмеля, по недоразумению попавшегося в сети, по дороге совал то гребень – причесаться, то шарф, то помаду. Местную, в коробочке. Вы когда-то пробовали накрасить губы на ходу? Нет? Для меня тоже был новый опыт. И он почти удался, то есть удался бы, если бы в самый интересный момент меня не ткнули в локоть. Помада щедро украсила не только губы, но и щеку, и даже на волосы немного попало.

– Лаура, осторожней!

– Я с тобой больше не разговариваю! – вытерла заплаканные глаза девчонка. – Ты… ты… Я первый раз, а ты… просьбу о наставничестве не отвергают даже у нищих, а ты!

– Какую просьбу? – ошалела я. Что, сегодня у Джано очередной порошочек рассыпался? Все с ума сходят… Роберто со своими педагогическими методами, псих с сыром, теперь эта…

– Некогда-некогда, – заторопил Микеле. И вдруг заухмылялся: – Знаешь, так даже лучше…

И толкнул меня в открывшуюся дверь. Под взгляды пяти человек.

– Эмир, вот та, которую ты хотел видеть. Теперь ты понимаешь, что она не годится в жены твоему спасенному сыну?

Глава 28

– Я?! Замуж?! Да вы что?! У меня даже хомяк сдох… а тут муж. Это же ответственность!

Ответ на брачное предложение

Дарья

Я ох… од… оцепенела. В жены?!

Нет, я не против, я когда-нибудь обязательно… Бабуля говорила: ничто так не украшает женщину, как удачно подобранный мужчина… кстати, а кто у нас жених? Нет, я, конечно, никуда не пойду по крайней мере сейчас… но все-таки, все-таки! Кто этот слепой… то есть приду… то есть самоубий… в смысле, кому я так понравилась?

Прямо вот так, чтобы в жены?

Пока я пыталась придушить эмоции, вампир скользнул вперед и присоединился к остальным, сидящим на ковре с чашками в руках.

– Пресветлый эмир, – вот объясните мне, как в голосе можно смешать столько вежливости и ехидства одновременно? А у Микеле получалось без малейшего напряга. – Пресветлый эмир выражает желание взять тебя, Дарья, в гарем. Старшей женой.

Чего-о? Гарем?! Какой гарем?

Микеле покосился на Джано, потом на эмира. Но те молчали, как будто разом записались в общество поклонников клея «Момент» и буквально только что отхлебнули его из своих чашек. Вампир прищурился и принялся выкручиваться дальше:

– Видишь ли, Дарья, мужчине неловко быть обязанным женщине, тем более за спасение жизни. Нужно достойно отплатить, желательно той же монетой. Пресветлый согласен взять тебя от вампира и ввести в гарем, дабы обеспечить тебе должные почет и безопасность. И еще пропитание.

Пузо тихонько буркнуло – оно было согласно. А я… а я стремительно краснела и не знала, чего во мне сейчас больше: обиды, стыда или злости.

Не понравилась. Не нужна. Просто пресветлый долг возвращает, вот и все. Потому что недостойно быть обязанным. Пропитание мне собрался обеспечивать. Ах ты…

Я почувствовала, как руки сами собой сжались в кулаки.

– Дарья? – поторопил Микеле. Голос какой… веселый. А Джано молчал… Ему что, все равно? А как же Представление? А «рад, что ты очнулась»? А…

– Дарья, так как?

– Мм?

– Ты должна ответить.

– Мм?

– Согласна или нет?

Я была согласна. Я была так согласна, что челюсть свело. Слова протолкнулись только с третьей попытки.

– Секундочку. Я хочу уточнить, что мне перепадет. – Я мрачно уставилась на эмира. Крепкий такой был мужчина где-то на полпути от тридцати к сорока. Упакован, как все тут, в тюрбан, халат и шаровары, такие, без особого шика. То есть золото не сплошняком, а так, кое-где попадалось. Улыбается он, скажите пожалуйста. Павлин в курятнике… Сейчас ты у меня поулыбаешься, Ромео в шлепанцах! – Комната у меня будет и кормежка, я уяснила. А еще что?

Улыбка эмира как-то привяла и скособочилась. Видно, он думал, что невеста должна быть счастлива уже от того, что в ее сторону посмотрели. Тем более такая невеста. Длинный тип, который стоял рядом, вытащил откуда-то из рукава халата свиток с болтающейся печатью и принялся быстро объяснять, что еще старшей жене положены постель (одна штука), служанки (три экземпляра), новые наряды (раз в луну), драгоценности (по праздникам), благовония (два горшочка)…

Благовония меня добили. Жутко захотелось заполучить их в свои руки именно сейчас… и расколотить на голове самозваного жениха, чтобы ему гарем до конца жизни не понадобился. Я скрипнула зубами. Ну погодите у меня.

– А интим?

– Ш-што?

– Супружеские отношения! – мстительно уточнила я. – Я без интима не согласна!

Белый тюрбан чуть не упал. Эмир дернулся и посмотрел на меня очень нехорошим взглядом.

– Это неприемлемо.

Смотреть эмир умел. Черный взгляд, очень холодный, чуть не заставил меня остыть. Но при виде свитка с перечислением положенных старшей жене привилегий я опять взбесилась, как ояката при виде чипсов.

– Дарья, послушай…

– Подожди, Микеле! Значит, с интимом я пролетаю? И драгоценности только по праздникам… И служанок всего три. Не, меня не устраивает! Какая-то у него маленькая благодарность!

– Дарья…

– А как же сундук золота и ящик халвы? И еще я хочу белого верблюда. И слона. Раз уж я старшая жена!

– Довольно! – не выдержал эмир. – Ты получишь все, чего требуешь, свидетельствую своим словом, Дарья из диких земель. Но ты прав, златоглазый. В жены она не го…

– А можно мне тоже слона? – вклинился в разговор еще один голос. Детский. – Можно не белого, а обычного, – мечтательно продолжил голосок. – Вместе покатаемся.

И только тут я заметила в комнате шестого человека. Бледного мальчишку чуть постарше Тагира. В отличие от сидящих взрослых, мальчик лежал на подушках и кормил одного из сторожков. Наглое растение уже слопало всю кашу и теперь влезло на кормильца с корешками – нацелилось на кусочек халвы, который паренек держал на ладони.

Это милое зрелище слегка пригасило мою ярость. Настолько, что я смогла более-менее соображать. Паренек? Черт, весь этот бред с гаремом и замужеством мы несли при ребенке?

Кажется, это я сказала вслух. Потому что Микеле вдруг усмехнулся в три раза ехиднее:

– Ну а как же еще. Должен ведь жених присмотреться к невесте.

– Что-о?!

– Дарья, вообще-то спасла ты вчера именно его.

А, тот малыш, которого я вчера тащила на плече.

И… И че? Я его спасла, и теперь он должен на мне жени… понятно, почему интим неприемлем, но… Я недоверчиво обвела взглядом всех этих… недоумков. Да кем они меня считают, в конце концов?!

Самым большим моим недостатком (после недостойной лени и пламенной любви к жареной картошке) ояката считал нетерпение вместе с несдержанностью. Они, мол, затмевают мне ум и мешают узреть истину.

Ой, как же он был прав, оказывается. В следующие несколько секунд мой «затмившийся» ум выдал всем и каждому. В первую очередь эмиру, которому лично я не доверила бы управлять даже курятником: куры под таким руководством точно передохнут! Следующим под раздачу попал Микеле, по полной программе схлопотав за дурацкие шуточки в такую серьезную минуту. Микеле попытался возразить, но я уже крыла местные законы и понятия о благодарности, а также советчика с его свитками (чтоб ему одним из своих свитков подавиться!). Потом попало охране, которая оказалась не в состоянии устеречь одного ребенка и, наверное, сможет сохранить в целости только гигантскую черепаху, и то, если животное отрастит, кроме панциря, еще когти и клыки и будет отбиваться самостоятельно… И опять попало эмиру, и опять советнику. Я старалась выбирать приличные слова – ребенок же рядом, но это было нелегко. Один взгляд на замершего Джано – и злость накатывала новой волной, и то, что я не могла сказать ему (потому что стыдно, обидно и горько), выливалось на головы остальных. Прежде чем в дверь вломился Алишер и сунул мне в руки кружку с водой, досталось даже сторожку – за манеру отнимать у детей съестное.

– …сумасшедший мир… да выпью я, Алишер, выпью… не дергай меня…

Чашка почему-то тряслась. Вода выплескивалась…

В комнате было тихо. Только чуть слышно булькал чайничек и затихший было сторожок нетерпеливо шелестел листиками, таки добравшись до халвы. Обжора…

– Я должен сделать вывод, что вот это – формальный отказ? – Эмир выглядел на удивление мирно. Особенно для правителя, которого минуту назад обозвали самцом кукушки.

– Похоже, что так, светлейший…

– Да будет так. Я, эмир этого города Джамал ал Наджиб, милостью Нейгэллаха смогу положить на весы благодарности не только приют в моем доме. Сундук золота и все остальное прибудет в твой дом еще сегодня.

– А слон? – немедленно заинтересовался мой несостоявшийся муж. Алишер тут же посмотрел на него с ба-альшим интересом. Ох, мальчишки…

– И слон тоже.

Что? Да? Имела я в виду такую благодарность! Я попыталась представить прибытие слона… но мозги забуксовали еще на сцене встречи ушастого счастья со сторожками. А еще у нас есть птицежор, ящеричье семейство и котик…

– Не надо.

Эмир отставил чашку.

– Чего не надо?

– Слона. И… остального тоже. Я просто… слегка огорчилась и наговорила лишнего. Простите.

Еще один пронизывающий взгляд:

– Слегка огорчилась? Храни нас Нейгэллах, чтобы не оказаться рядом с тобой, если ты всерьез рассердишься! Не спорь со мной, дочь женщины. Я пришлю все, что посчитаю нужным, в благодарность за спасение своего сына.

Прозвучало это совсем не как обещания наших депутатов – уверенно прозвучало, спокойно. Что ж, поверим… наверное.

– Лучше скажите, как он оказался в нашем саду. В мешке и в компании ядовитых пауков. Как-то непохоже, что за ребенком был нормальный присмотр.

На этот раз на меня уставились все. Даже белый до зелени мужчина, у которого до той поры глаза были полузакрыты. Кажется, настолько наглые кандидатки в жены местным еще не попадались. Ничего, все когда-то бывает первый раз.

– Не говори так! – вмешался ребенок. – Шариф не виноват, это я пригласил его выпить тот кофе. Это я виноват, что нас… что мы…

– Что вас опоили и похитили в этой «кофейне со сладостями», – холодно закончил эмир. – Ты виноват, несомненно, потому что я неоднократно говорил тебе о предосторожности. Но мера ответственности соразмерна не только положению человека, но и его возрасту, а мера вины делится не по желаниям человека, а по деяниям его. Или недеяниям. Шариф – твой наставник, а не товарищ по играм. Он не должен был позволять тебе посещать недостойное место. Он не должен был допускать, чтобы к тебе попали непроверенные кушанья и напитки. В этом виновен он. Что понятно даже женщине.

Вот шовинист. Но сил злиться у меня не было. Ушли куда-то силы. Будто после трех боев на дохё.

Бледный мужчина снова опустил глаза. Видно, он и был этим самым Шарифом. Значит, их опоили и украли… только чтобы подбросить нам в сад вместе с пауками? Бред какой-то. Или…

– Я тоже виновен, – неожиданно проговорил эмир. – Поэтому наказание для всех будет распределено по мере справедливости… и можешь не волноваться за своего наставника.

– А… а в чем?

– Дома, сын, – отрезал Джамал.

Паренек почему-то расцвел. На искусанном лице даже тень румянца проступила. И он тут же переключился на меня:

– А почему у тебя на щеке такие узоры? Это у вас в племени так принято? Красиво.

Узоры? А, помада…

– Спасибо, – устало сказала я. Страсти отбушевали, теперь мне больше всего хотелось удрать и заесть стресс чем-то калорийным. Желательно пиццей. Или шоколадкой. Или…

– А ты правда не хочешь ко мне в жены?

Здрасте, я ваша те… супруга. Это с чего такой интерес вообще-то?

– Хм… а жена – это, по-твоему, кто?

– Кто-то, у кого можно выпросить конфеты, – не задумываясь, выдал кандидат в мужья. – Или халву… Кто заботится. Ну и так далее.

Микеле недипломатично хрюкнул и торопливо схватил чашку – спрятать лицо.

– Ага… – Я поразмыслила над проблемой. – А если я сама люблю конфеты?

Мальчишка окинул взглядом мою фигуру (видно взвешивая, сколько в меня поместится и сколько ему останется при таком раскладе) и углубился в раздумья. Ой, что-то у него слишком хитрый взгляд для размышлений.

– Я воистину благодарен тебе, – негромко выговорил эмир. – Если у тебя есть еще какие-то желания, назови их. Я исполню, клянусь именем Нейгэллаха.

Желания? Желания… что тут пожелаешь. Домой мне все равно попасть не помогут. С аргентумами эмир разбираться не будет – вампиры нужны городу, и все конфликты в их квартале решаются внутри общины. А в гарем мне точно не надо… тем более к мальчишке.

– Можно я подумаю?

– Да будет так. – Эмир протянул руку ладонью вверх, и, словно в фильме, советник вложил в нее какую-то блестящую вещицу. Кольцо.

– Возьми это, Дарья из Дикоземья. Понадобится помощь – покажи кольцо моей страже. Тебя проведут.

– Спасибо…

А он неплохой мужик. Для правителя. Кстати…

– Кстати, а вы уже узнали, кто эти паучьи хозяева? И зачем все это? Для подставы слишком круто, а для…

Меня остановили именно изменившиеся лица. Будто я сказала что-то недопустимое. Точнее, то, что не должно было прозвучать вслух.

– Так это все для подставы? Просто чтобы помешать?! Даиз совсем рехнулся?

– Дарья! – перебил Джано.

– Что?!

Ага, заговорил, наконец?

И не только заговорил. Он как-то мгновенно оказался рядом. Посмотрел в глаза:

– Я разделяю твое негодование, но подожди, хорошо? Умойся, приведи себя в достойный вид, причеши волосы и хвост… потом обсудим.

Так. Меня выставляют. Причесывание хвоста… нет, вы когда-нибудь слышали что-то подобное?!

– Вы что, сговорились?

Джано хотел что-то сказать, Микеле что-то объяснял эмиру, советник дико смотрел на меня и моего вампира… но громче всех оказался мой несостоявшийся жених:

– Ой… хвост? У нее хвост? Отец, а можно я все-таки на ней женюсь?

– Нет! – одновременно выдохнули мы с эмиром.

Никакой хвост я, конечно, расчесывать не пошла. И обсуждать ничего не пошла. И вообще. Пузо намекало, что неплохо было бы податься в сторону кухни, раз уж не удастся покормиться в гареме. Пошло ты… Во дворе на меня снова набросился торговец сыром, требуя уплаты. Я мрачно заявила, что сыр купить никак не могу, потому что сейчас по моим дикарским традициям наступает период людоедства, и сыр меня не интересует… а вот сам хозяин продукта, может, и сгодится. Торговец дико поглядел на мою «раскраску» в виде размазанной помады, пискнул и удрал, забыв про сыр и оплату. Жулик!

Я невидящим взглядом осмотрела двор. Яркое солнце спряталось за тучи, горячий ветер гнал пыль по опустевшим улицам, сторожки забились в нишу у бассейна. На почерневших деревьях болтались клочья паутины. Дикий вид. Дикий мир. Как меня сюда занесло? Что я здесь делаю? Кому я вообще нужна?

Как же все достало…

Не знаю, куда бы меня вообще занесло, если бы не Левчик. Шоколадный котик вырулил из-за поворота коридора, смерил меня зеленущим взглядом и с места в карьер сиганул мне на юбку. Маленькие когти цепко прихватили ткань, и, прежде чем я успела опомниться, Левчик уже сидел на моей груди и тыкался головой куда-то в район челюсти.

– Мур-р-р-р…

– Левушка, ты что?

– Мур-р-р-р, – пророкотало теплое шерстяное тельце, прижимаясь покрепче. – Мур-р-рк?

Он топтался и муркал, напрашиваясь на ласку, он тихонько фыркал в ухо и легонько прихватывал коготками волосы… пока не растаял тот колючий ком, который намертво застыл где-то в горле, мешая дышать. Пока мои руки не обняли пушистого психотерапевта, прижимая к лицу…