Текст книги "Роман с небоскребом"

Автостоянка

А Сережка нашел очередную подработку – охранником на автостоянке. Стоянка входила в комплекс: на территории, отхваченной у остановленной фабрики за бетонным забором с тремя рядами колючей проволоки, поверх располагались сервис, собственно парковка и небольшой авторынок, торговавший подержанными иномарками, пригнанными из Германии. Владел автохозяйством некий Самойлов, бывший спортсмен, по слухам, экс-лидер одной из московских ОПГ, после очередной отсидки решивший заняться легальным бизнесом. Невысокого роста, с живыми карими глазами и удивительно мягким приязненным лицом, обрамленным аккуратной каштановой бородкой, хозяин мало походил на мафиози в отставке. Скорее на торгового работника на руководящей должности. В противовес спортивно-кожаной моде девяностых хозяин носил надраенные штиблеты из мягкой кожи, дорогие костюмы из тонкой шерсти и непременный галстук, подобранный довольно точно. Разговаривал тихим спокойным голосом с вкрадчивыми нотками, почему-то эта манера общения производила на слушателей неизгладимое впечатление. Персонал за глаза называл его уважительно, с небольшой долей опасения – Хозяином.

Рынок стерегли грозные квадратные молодцы в черной униформе. В обязанности Сережки и его напарника входила охрана исключительно парковки, отделенной от торговой площадки невысокой железной оградой. На ночь ворота стоянки запирались на замок. В случае непредвиденной ситуации – «наезд», налет, погром: всякое бывает! – хозяин наказал звонить по номеру, записанному на листке и хранящемуся в сторожевой будке.

Будка представляла собой избушку на курьих ножках, с лестницей сбоку.

В нехитрые обязанности сторожей входило запускать на парковку автомобили, следить за их целостью и сохранностью круглосуточно, получать наличные и выписывать квитанции об оплате. Зимой – расчищать площадку от снега. За эту работу хозяин положил скудное жалованье в сто пятьдесят долларов.

У парковки были постоянные клиенты, платившие помесячно. За ними закреплялись лучшие места, на которые не могли претендовать «залетные» – случайные посетители, которым требовалось оставить автомобиль на день-два или неделю. Таковых набиралось немало, именно они обеспечивали охранникам дополнительную часть заработка, едва ли не превышавшую основную. Оплата была почасовая, далеко не вся проходила по ведомости, часть ее шла в карман сторожа. В лихие девяностые ряды автовладельцев значительно пополнились как счастливыми обладателями гордости отечественного автопрома, ставшего доступным для рядовых граждан, так и владельцами «серых» иномарок не всегда легального происхождения. Криминальный мир живо откликнулся на растущее благосостояние граждан: угоны, автомобильные кражи и обыкновенный вандализм озлобленных подростков из бедных семей по отношению к раздражающим глаз дорогим железным коням взметнулись на первые строчки сводок городских происшествий.

Потому немногочисленные охраняемые парковки в ночное время забивались под завязку.

Бывало, что число желающих поставить автомобиль превышало число имеющихся в наличии мест. Сторожа проявляли недюжинную смекалку, умудрялись расставить машины таким образом, что на пятидесяти возможных местах помещалось шестьдесят пять железных коней. Некоторые постоянные клиенты, уезжая в отпуск, предупреждали охранников, что их места будут пустовать, например, неделю. Сторожа производили нехитрый перерасчет, возвращали клиенту часть денег из месячной оплаты парковки, прекрасно понимая, что используют освободившееся место по полной программе, запуская «левые» машины.

Скорее всего, Хозяин был в курсе подобных манипуляций, но лениво закрывал на них глаза, понимая, что таким нехитрым образом компенсируется невысокая зарплата охранников – лишь бы не было эксцессов и жалоб.

Сережка нашел эту работу по сарафанному радио, через каких-то общих знакомых. Собеседование состоялось на месте. Хозяин внимательно оглядел Сережку с ног до головы, спросил о месте основной работы. Услышав ответ, не удивился либо не подал виду – некогда гордый статус Академии наук был подорван, казалось, безвозвратно. Следующий вопрос – об отношении к алкоголю, Сергей объяснил, что не злоупотребляет. Хозяин сказал, что уволил прежнего сторожа за пьянство на рабочем месте, и пожелал, чтобы подобного не повторилось.

Напарником был таксист на пенсии Евгений Андреевич, которого все звали попросту Андреичем. Андреич оказался весельчаком, балагуром, большим любителем спиртного. Зная, что последний пункт Хозяином сильно не одобряется, «принимал» исключительно в ночь, а днем возился со старенькой «Волгой», приютившейся у забора, и попутно посвящал Серегу в таинства автомеханики. Около восьми Хозяин приезжал на стоянку на собственном глазастом мерсе, ставил машину, удостоверялся, все ли в порядке, и отбывал в сторону помпезной «сталинки», где, по слухам, владел двумя квартирами – «двушкой» и «трешкой», объединенными в блок. Иногда Хозяина привозил личный шофер – молчаливый, щупловатый на вид паренек. Однако всезнающий Андреич просветил, паренек был профессиональным телохранителем, обладателем черного пояса по карате и боевого ПМ.

После отбытия босса на колченогом столе появлялась бутылка «Столичной», кильки в томате, толстыми ломтями резался хлеб, рубилась колбаса, на огонек заглядывали автовладельцы-завсегдатаи, не особенно торопившиеся домой по окончании трудового дня. Сторожевая будка волшебным образом превращалась в настоящий мужской клуб автолюбителей. Шустрый таксист по прозвищу Болтун, накачанный рэкетир местного рынка Слава, каскадер Роман, бизнесмен-палаточник Сеня, перегонщик автомобилей Митяй, музыкант популярной рок-группы, владелец нескольких бензоколонок, экономический обозреватель газеты «Коммерсант», сотрудник Центробанка… Этих безумно разных людей объединяла сторожевая будка. В неказистой каптерке, за столом с разной снедью, приносимой завсегдатаями, за непременным спутником мужского разговора – спиртным велись беседы о погоде, женщинах, автомобилях, путях развития России, новых возможностях заработка. Затевались жаркие споры, завязывались полезные знакомства, обсуждались чьи-то рабочие или личные проблемы и тотчас предлагались способы решения. Бывало, посиделки затягивались до поздней ночи. Тогда за Болтуном прибегала авторитетная жена – дородная краснощекая татарка Раиса, хватала щуплого супруга за шиворот и, не скупясь на эпитеты, волокла домой. Угрюмый рэкетир Слава бурчал, что он давно успокоил бы такую жену ударом в лоб, вот его дома ждет красавица модель, которая никогда слова поперек не скажет. А палаточник Сеня загадочно улыбался. Он жил со Славой в одном подъезде и знал, что «модель» на деле бывшая продавщица, прибывшая с Украины в поисках заработка, и что разборки в итальянском стиле в Славиной семье не редкость, причем победителем супруг выходит далеко не всегда.

Подчас в праздной «кухонной» болтовне всплывала ценнейшая информация, закрытая для граждан. Именно со стоянки Сережка принес известие о готовящейся очередной денежной реформе: замене старых купюр на новые с ограничением по сумме. Сведения, являвшиеся государственной тайной, по величайшему секрету были получены от подвыпившего сотрудника Центробанка, парковавшего новенький «мерседес».

Больших денег в послереформенный период мы не нажили, но то, что имелось, в очередной раз терять не собирались.

– Это точно? – спросила мама.

– Не знаю, – честно признался Сережка. – Но я бы подстраховался.

– Я бы тоже, – сказала я, поежившись, кожей ощутив разливавшуюся в весеннем воздухе тревожность. – Что-то будет, я чувствую…

– Делать-то что? – озадаченно спросил папа.

– Купить на все доллары, – предложил Сережка.

– А если доллар завтра рухнет? – недоверчиво покачал головой папа.

– А если рак на горе свистнет? – риторически осведомилась мама, надела пальто и отправилась в обменник.

Мы обратили рубли в доллары и спрятали в тайник. Банкам больше не доверяли.

Клара и Руслан

Позвонила Клара, в своем стиле, заговорила так, словно расстались вчера. На самом деле в последние годы общение между мамой и ее двоюродной сестрицей ограничивалось поздравлениями с праздниками, а потом Клара и вовсе исчезла. В очередной мамин праздничный звонок ее отец Петр Иванович сказал, что Клара теперь живет отдельно, в новой квартире, что перезвонит сама. Клара долго не подавала признаков жизни. И вот прорезалась.

– Танюш, – приветливо затараторила Клара, точно попрощались накануне, – ну, как вы там? Как ваши дела? Ты все в школе работаешь? А Паша?

Мама отвечала односложно, давая понять, что обижена за многолетнее молчание.

– Ты прости, я совсем закрутилась, – повинилась Клара, – дела, дела… Все на мне. У меня же теперь свой бизнес…

– Магазин? – уточнила мама.

– Магазин само собой, а теперь и другое. Я зачем позвонила? Хотела узнать, довольны ли вы своей работой, зарплатой… А то есть возможность заработать хорошие деньги. Я вспомнила про вас.

Свои должны помогать друг дружке… – Клара зажурчала умитротворяющим смехом. – Паша-то твой чем занимается?

Папа к тому времени работал в охранной службе банка и был не то чтобы безумно доволен, но и не жаловался. Банк значился коммерческим, посетители проходили внутрь строго по пропускам. Папа сидел за столом перед монитором, следил за порядком, а в свободную минутку листал бесплатные журналы о недвижимости или отдыхе. Платили неплохо. Родители, как большинство людей советской закваски, привыкли жить без излишеств, за модой не гнались, по ресторанам не ходили, были равнодушны к модным брендам, навороченной технике, СПА-процедурам и прочим дорогостоящим атрибутам нового времени, а на остальное вполне хватало.

Поэтому мама замешкалась, но Клара стала горячо уверять, что дело верное, прибыль огромная, впору грести лопатой, специальных навыков не требуется, возраст значения не имеет, главное – положиться на нее, Клару.

– Что делать-то надо? – попыталась уточнить мама.

– А вот приезжайте в субботу в мой новый офис, там все узнаете, – медоточивым голосом заверила Клара. – Записывай адрес…

– А Феде ты давно не звонила? – поинтересовалась мама.

– С какой еще стати? – фыркнула Клара. – Нужен он, алкаш…

Маме стало обидно за брата. Она возразила, что Федечка неплохо устроился, строители нынче в цене. И выпивает не больше, чем многие российские мужики… Клара оборвала маму на полуфразе, объявила, что спешит, что Федины дела интересуют ее не больше прошлогоднего налогового отчета, и попрощалась.

Мама в замешательстве вертела бумажный листок с адресом.

– Может, и вправду что-то стоящее предложит? Все-таки родственники…

Я пожала плечами. Мне не верилось в Кларино благородство и внезапное пробуждение родственных чувств. Случается, старики впадают в сентиментальность, начинают составлять родословное дерево и зазывать десятиюродных внучатых племянников на чай с печеньем. Но Кларе еще не было и пятидесяти… Наверное, просчитала, что родственникам можно меньше платить. Эта мысль меня позабавила, и я поделилась ею с мамой.

– Ты слишком строга к людям, – растерянно проговорила мама, – у каждого есть недостатки. Надо принимать людей такими, какие они есть. Клара – деловая женщина, и всегда была такой. В старое время это не приветствовалось, перепродажа называлась спекуляцией. А сейчас это бизнес…

Я не стала спорить, а просто решила поехать с мамой и папой, воочию узреть чудо Клариного преображения в бизнес-леди и благодетельницу бедной родни.

В субботу папа надел костюм, парадную белую рубашку, самый нарядный галстук в косую полоску, до блеска надраил ботинки и побрызгался одеколоном. Мама старательно делала вид, что не придает поездке особого значения, однако дольше обычного наносила макияж, брызгала волосы лаком и тщательно подбирала шарфик к кремовой блузке. Я надела новое платье из модной шотландки с бахромой по криво срезанному подолу и итальянские туфли на перепонке. Хотелось показать Кларе, что мы вовсе не бедные родственники, знаем себе цену и не нуждаемся в благодеяниях. Парадокс, но Сережкины «сторожевые» заработки значительно превышали научные. С его выходом на стоянку мы смогли проститься с бедностью, приподняться, позволить себе не только необходимое, но и немного больше.

По дороге папа успел размечтаться о том, что когда-нибудь обзаведется собственным бизнесом, а пока, может быть, Клара доверит ему какое-нибудь ответственное занятие, он не подведет…

Контора размещалась в подвале обыкновенного жилого дома. В коридорчике за старым колченогим столом, увенчанным телефонным аппаратом, сидела девушка в толстом свитере. На вопрос, где мы можем найти Клару Петровну, бойко окая, указала на дверь с цифрой шесть. Офис на поверку оказался холодным помещением метров в двадцать с зарешеченным окном и стенами, выкрашенными в унылый грязно-зеленый цвет. По одной стороне стояли в три ряда складные пластмассовые стулья, напротив видавший виды письменный стол, видимо списанный за ненадобностью из госконторы, на стене висела небольшая доска вроде школьной.

На стульях сидело человек двадцать, преимущественно предпенсионного возраста, одетых просто и небогато: серые пальто-саркофаги, сохранившиеся с дореформенных времен, китайские кожаные куртки и вязаные шапочки. Сидящие разглядывали стены и украдкой друг друга, на каждого входящего взирали с недоверчивой надеждой, словно ожидали раздачи ценных призов.

– Это что за сходка? – полушепотом поинтересовался у нас папа и поправил галстук.

И тут появилась Клара в кожаном плаще молочного цвета, накинутом на светлое платье. Наряд вкупе с короткими выбеленными волосами и ярким макияжем – алая помада, розовые щеки, черные стрелки до висков – делал Клару похожей на престарелую невесту. Рядом обнаружился «жених» – Клару сопровождал смуглый высокий субтильный юноша в черном синтетическом костюме, делавшем обладателя похожим на похоронного агента. Клара едва доходила ему до плеча. На вид Клариному спутнику было не больше тридцати, и я предположила, что он один из друзей кузена Глеба.

– Молодцы, что пришли! Рада вас видеть! Танечка, чудесно выглядишь! Сашенька, какая ты красотка, какое платье! – Клара облобызала всех нас, перепачкав жирной помадой. – Знакомьтесь, это Руслан, мой новый муж и директор фирмы.

Клара подхватила долговязого брюнета под руку, одарив улыбкой, исполненной обожания. На миг в воздухе повисла пауза – слова застряли в горле.

– Очень приятно, – потупившись, пробормотал юноша.

Папа закашлялся и принялся суетливо шарить по карманам в поисках платка, а когда нашел, зачем-то вытер шею.

– Руслан, котик, подожди меня, я сейчас, – скомандовала Клара.

Новоиспеченный супруг не заставил себя долго уговаривать, видимо, ему было не по себе.

– А как же Вова? – спросила, наконец, мама.

Клара презрительно скривилась, будто речь шла о чем-то ничтожном, не стоящем упоминания.

– Мы давно стали чужими людьми. Последние годы жили как соседи, под одной крышей. Я устала все переть на себе – магазин, дом, бизнес… Если бы не Руслан, я бы забыла, что значит быть женщиной… От Вовки не было никакого толку. Получал майорские три копейки и сидел на моей шее. Пыталась пристроить его в бизнес – без толку. Чуть все дело мне не провалил. Привык маршировать, а для бизнеса мозги нужны. Даже Глеб возмущался, мол, что ты, мама, его кормишь…

– Как же так можно? Он же Глебу родной отец! – встрял изумленный папа.

– Ну и что с того?! – парировала Клара. – Подумаешь! Мальчик меня жалел, он же все видел. Вовка – никчемный неудачник. Если бы не я, он бы с голоду подох. – Клара снова скорчила презрительную гримасу. – Разменом квартиры тоже я занималась. Комнату ему нашла большую, светлую, соседей всего двое. И район хороший – Люблино.

– Замечательный, – пробормотал папа, – особенно после Вернадского…

Но Клара не заметила или сделала вид, что не заметила иронии в его словах.

– А вы-то сами теперь где? – поинтересовалась мама.

– Мы с Русланом в двухкомнатной на Юго-Западе, недалеко от «Люкса». А Глеб у бабушки с дедушкой, он же взрослый парень, все понимает… Должна я когда-нибудь для себя пожить? А с Русланчиком у сына прекрасные отношения. Они друзья. Глеб его даже в шутку папой называет. – Клара довольно рассмеялась.

Мама и папа кисло улыбнулись в знак того, что шутку оценили. Но я видела, что им не слишком весело. Безусловно, Клара могла любить кого угодно, даже если этот роман был явным мезальянсом. Я не могла себе не признаться, что глаза у тетки блестели, и выглядела она счастливой. Но сложно вот так, с налету, назвать незнакомого парня, годящегося им в сыновья, мужем двоюродной сестры. Дядя Вова им нравился. Он был хорошим человеком, верным мужем, любящим отцом и настоящим офицером – честным, порядочным, принципиальным. Не его вина, что в новой жизни эти качества оказались не нужными никому, даже самым близким – жене и сыну. И уж совсем не обязательно поливать бывшего мужа помоями перед родней.

– Что-то мы заболтались, – спохватилась Клара, – люди ждут… Вы садитесь, – она кивнула на пластмассовые стулья, – сейчас начнем.

– Что начнем? – уточнил папа.

– Все сами услышите, – заговорщицки пообещала Клара.

Мы сели с краю. Клара подошла к столу, произнесла проникновенную речь о трудных временах и о том, что каждый из приглашенных достоин лучшей жизни и больших заработков, что только Клара предоставляет уникальный шанс разбогатеть. Тем временем Руслан подсунул Кларе объемную папку и цветные буклеты и выставил на столе в ряд баночки и скляночки с яркими наклейками – не то кремы, не то витамины.

– Вот, – Клара торжественно продемонстрировала фотографию из буклета, – это фабрика в Германии, которая занимается производством уникальной продукции, аналогов которой нет в России. Наша фирма – эксклюзивный дистрибьютор в России.

Далее последовал ликбез на тему чудо-снадобий, производимых на фабрике, с помощью которых излечивались буквально любые болезни, от насморка до онкологии. Нам предлагалось покупать чудо-товар у Клары мелким оптом от пяти пузырьков, от двадцати долларов за каждый и, соответственно, продавать в розницу с баснословной прибылью.

– Вы же понимаете, это совсем недорого, практически даром, – убеждала Клара, – мы могли бы заключить договора на оптовые поставки и сами получить огромные деньги. Но мы хотим дать возможность заработать вам, хорошим людям, нашим соотечественникам, которых государство бросило на произвол судьбы. – Клара сделала патетический жест в нашу сторону, и я подумала, что в ней умерла великолепная актриса – так она была убедительна со своим страстным монологом. – А для тех, кто готов рискнуть, мы предлагаем акции самой фабрики. – Клара потрясла в воздухе мутно-синей бумажкой с печатями, – естественно, их немного, и потому предложение не просто уникально, а суперуникально и супервыгодно. Номинальная стоимость каждой – пятьсот долларов. Гарантирую, через год, когда наши препараты завоюют российский рынок, цена каждой достигнет нескольких тысяч.

Кто-то сдержанно ахнул.

Клара подбоченилась и выдержала победную паузу. По присутствующим пробежал взволнованный шепоток.

– Мошенничество это, разве вы не видите?! – вскочив со стула, гневно и пронзительно выкрикнула худенькая женщина в линялом пуховике. – И еще хватило совести столько людей созвать, работу обещать! Аферисты! Бумажками липовыми по пятьсот долларов торговать, надо ж такое придумать!

Женщина огляделась по сторонам в поисках поддержки, но остальные настороженно молчали. Клара изобразила снисходительную улыбку и развела руками, мол, не желают люди верить в добро…

– Овцы глупые, дурят вас, а вы молчите! А в пузырьках небось мел толченый… – презрительно обронила женщина, протискиваясь между рядами к выходу.

Оставшиеся загудели, мгновенно разделились на два лагеря. Одни говорили, что Клара с новоявленным супругом обычные пирамидчики, каковых развелось немерено, и что покупать сомнительные снадобья, чтобы после впаривать их больным людям, – преступление. Другие вертели пущенные по рядам копии сертификатов качества и рассуждали, что, возможно, стоит попробовать – двадцать долларов не великие деньги…

– Пойдемте, – сказала я, поднимаясь.

Папа мрачно процедил:

– Зря только рубашку измял. Лучше бы на рынок съездил…

– Ну, что решили? – подскочила Клара.

– Мы думали, что ты по-родственному нормальное дело предложишь, – сердито выговорила мама, – могла бы по телефону сказать, мы бы время впустую не тратили.

– Как это «впустую»? – взвизгнула Клара. – Надежное дело предлагаю! – И, понизив голос, добавила: – Вам, как своим, дешевле сделаю. Вот поедет Санька к мужниной родне, возьмет с собой товар, язык у нее хорошо подвешен, люди в провинции простые, их уболтать легко…

– Спасибо, но мне еще туда не один раз придется вернуться, – остановила я поток Клариного красноречия. – Уж если я захочу там торговать, возьму товар на складе – майки, шортики… А таблетки ваши сомнительные сами кушайте, на здоровье. Или Глебу дайте, пусть он продает. Вместе с акциями. Надо же такое придумать – фабрика в Германии! Это же шарлатанство. Что, если люди в самом деле поверят в чудо-лекарство и станут ждать исцеления, которого не будет?

– Позитивный настрой – великая вещь, – возразила Клара. – И никакое это не мошенничество. Таблетки очень хорошие, я сама их пью для очищения организма. И чувствую себя намного лучше. А вообще, – она неодобрительно покачала головой, – удивляюсь тебе, Саня. Ты мне казалась весьма практичной девушкой. Ладно родители – люди старой формации, не могут перестроиться, но ты-то молодая, крутиться должна… Деньги же сами в руки текут, а вы брать не хотите…

– Вообще-то я никому ничего не должна, – заметила я.

– Клара, извини, мы не станем этим заниматься, – вмешалась мама. – Ты права: мы люди старой формации, совки, как теперь говорят. Мы не станем обманывать людей. И Саня не станет. Потому что у нас есть такое понятие, как совесть, которое у тебя, по всей видимости, отсутствует.

Я даже рот раскрыла. Не ожидала такого от мамы, но была готова аплодировать.

– Как угодно, – сухо обронила Клара. – Я искренне хотела помочь.

– Уже уходите? – встрял подобравшийся Руслан. – Что так? – И обаятельно разулыбался, видимо решив понравиться родственникам супруги.

– Да, – сказала я, вежливо улыбнувшись в ответ, – предложения тети Клары нам не подходят. Мы слишком отсталые для вашего бизнеса.

– Нам нужен секретарь в офис, – вспомнил Руслан, – Кларочка говорила, что вы учитель русского языка, наверное, в школе мало платят…

Клара стрельнула в него недовольным взглядом исподлобья, и Руслан, смешавшись, примолк.

– Спасибо, – ответила я, – мне хватает.

Очутившись на улице, папа стянул галстук и, пока шли до автобусной остановки, громко бранился, называл Клару аферисткой и стервой. Мама угнетенно молчала. Все-таки Клара оставалась ее двоюродной сестрой. А потом проговорила:

– И где она нашла этого Руслана?

– Такие, как он, сами дур вроде Клары находят, – резко ответил папа. – Альфонсами называются. – И презрительно хмыкнул под нос: – Директор…